Лев Николаевич Толстой. Зараженное семейство
(1863—1864 гг.)

   Государственное издательство «Художественная литература»
   Москва – 1936

   Электронное издание осуществлено в рамках краудсорсингового проекта «Весь Толстой в один клик»
   Организаторы:
   Государственный музей Л.Н. Толстого
   Музей-усадьба «Ясная Поляна»
   Компания ABBYY

   Подготовлено на основе электронной копии 7-го тома Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого, предоставленной Российской государственной библиотекой
   Электронное издание 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого доступно на портале www.tolstoy.ru

   Предисловие и редакционные пояснения к 7-му тому Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого включены в настоящее издание

   Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, напишите нам info@tolstoy.ru

   Перепечатка разрешается безвозмездно
   –
   Reproduction libre pour tous les pays.

Предисловие к электронному изданию

   Настоящее издание представляет собой электронную версию 90-томного собрания сочинений Льва Николаевича Толстого, вышедшего в свет в 1928—1958 гг. Это уникальное академическое издание, самое полное собрание наследия Л.Н.Толстого, давно стало библиографической редкостью. В 2006 году музей-усадьба «Ясная Поляна» в сотрудничестве с Российской государственной библиотекой и при поддержке фонда Э. Меллона и координации Британского совета осуществили сканирование всех 90 томов издания. Однако для того чтобы пользоваться всеми преимуществами электронной версии (чтение на современных устройствах, возможность работы с текстом), предстояло еще распознать более 46 000 страниц. Для этого Государственный музей Л.Н. Толстого, музей-усадьба «Ясная Поляна» вместе с партнером –компанией ABBYY, открыли проект «Весь Толстой в один клик». На сайте readingtolstoy.ru к проекту присоединились более трех тысяч волонтеров, которые с помощью программы ABBYY FineReader распознавали текст и исправляли ошибки. Буквально за десять дней прошел первый этап сверки, еще за два месяца – второй. После третьего этапа корректуры тома и отдельные произведения публикуются в электронном виде на сайте tolstoy.ru.
   В издании сохраняется орфография и пунктуация печатной версии 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого.

   Руководитель проекта «Весь Толстой в один клик»
   Фекла Толстая

   Л. Н. ТОЛСТОЙ
   1862 г.
   Размер подлинника.

НЕОПУБЛИКОВАННОЕ, НЕОТДЕЛАННОЕ И НЕОКОНЧЕННОЕ

** ЗАРАЖЕННОЕ СЕМЕЙСТВО. [1 - Первоначально было: Новые Люди.]
Комедія въ 5-ти [2 - Цыфра 5 переправлена из 4.] дѣйствіяхъ.

//-- ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА: --//
   Иванъ Михайловичъ Прибышевъ, помѣщикъ, 50 [3 - Цыфра 50 переправлена из 45.] лѣтъ.
   Марья Васильевна, жена его, 48 лѣтъ.
   Любовь Ивановна, дочь ихъ, барышня, 18 лѣтъ.
   Катерина Матвѣевна Дудкина, племянница ихъ, дѣвица 26-ти лѣтъ.
   Петръ Ивановичъ, ихъ сынъ, гимназистъ, 15-ти лѣтъ.
   Марья Исаевна, бывшая няня, теперь экономка, другъ дома, изъ дворовыхъ, 45 лѣтъ.
   Алексѣй Павловичъ Твердынской, [4 - Зачеркнуто: Чертковскій.] молодой человѣкъ, [5 - Зачеркнуто: студентъ университета.] живущій на кондиціи у Прибышевыхъ, изъ духовнаго званія, 22-хъ лѣтъ. —
   Анатолій [6 - Имя: Анатолій переправлено на Николай и снова надписано: Анатолій. В дальнейшем исправления имен не оговариваются.] Дмитріевичъ Венеровскій, акцизный чиновникъ, 35 лѣтъ.
   Прикащикъ.
   Староста.
   Лакей.
   Мужики.
   Дѣйствіе происходитъ въ имѣньи Прибышевыхъ.

ДѢЙСТВІЕ I.

ЯВЛЕНІЕ 1.

   Няня вяжетъ чулокъ, разливаетъ чай стоя; Марья Васильевна сидитъ у стола, пьетъ чай.
   Няня.
   Давайте чашку то, налью. А то что, право, пить не пьете, только балуетесь. (Беретъ чашку.)
   Марья Васильевна (обиженно).
   Постой, няня, я не допила еще. И что кричишь, точно съ ребенкомъ, право. Вотъ теперь налей. (Подаетъ чашку.)
   Няня.
   Стоишь, стоишь, стоишь, стоишь. Одиннадцатый часъ, небось, а еще половину господъ не перепоила. Вы откушаете – тутъ старый баринъ, тутъ стюдентъ съ Петрушей прійдутъ.
   Марья Васильевна.
   Какой стюдентъ? Студентъ говорится. [7 - Зачеркнуто: Да онъ и не студентъ, а просто учитель.]
   Няня.
   Не люблю я его, неакуратный человѣкъ, за то онъ у меня стюдентъ. Пустой человѣкъ.
   Марья Васильевна.
   A мнѣ онъ жалокъ, няня. [8 - Зачеркнуто: Ты подумай – ни отца, ни матери.]
   Няня.
   Есть чего жалѣть. Сказалъ ли онъ доброе слово кому, вотъ 2-й мѣсяцъ въ домѣ – только зубы скалитъ (передразнивая). Всѣхъ, кажется, пересмѣялъ <съ племянницей съ вашей; да дѣвкамъ отъ него прохода нѣтъ.> Нечесанный, а туда же липнетъ. Я ужъ Дуняшу научила: какъ онъ къ тебѣ станетъ приставать, ты его по лицу, чтобъ съ синякомъ къ обѣду пришелъ. Пускай спросятъ – отчего? – Да опять – что жъ это? Одевать мы его взялись – что-ли? Все постельное бѣлье наше.
   Марья Васильевна.
   Ахъ, няня, – какая ты! Ты подумай – вѣдь онъ одинъ, молодой человѣкъ, бѣдный. Я удивляюсь, право, отчего онъ худой такой?
    Няня.
   Отъѣстся, небось! [9 - Зачеркнуто: Вѣдь вотъ 2-й часъ стою у самовара; нѣтъ того, чтобы во время придти. Только Петруша съ нимъ избалуются.] Придутъ теперь съ Петрушей, напьются; тутъ Катерина Матвѣевна, золото то наше, съ книжкой придетъ..... Отпоишь, – ну, слава Богу. Только снимешь, опять: [няня], кофею! завтракать! тонконогой [10 - Зачеркнуто: шутай [?], муслякъ, идолъ, шаршавый.] пріѣдетъ!
   Марья Васильевна.
   Какія ты все прозванья даешь, няня! Это кто жъ тонконогой?
   Няня.
   A Анатолій Дмитричъ, женихъ-то Любочкинъ… [11 - Первоначально было: А женихъ то винный приставъ, Анатолій Захарычь!]
   Марья Васильевна.
   Какъ ты глупо говоришь. Отчего жъ – женихъ? Такъ ѣздитъ молодой человѣкъ въ домъ. [12 - Зачеркнуто: Ты ужъ все жениховъ видишь.Няня. Коли не женихъ, такъ не зачѣмъ каждый день въ домъ ѣздить. Да и не зачѣмъ вамъ съ бариномъ потрафлять во всемъ чужому человѣку.]
   Няня.
   Такъ вы и думаете, что глупѣе Марьи, няни, нѣтъ никого на свѣтѣ. Кажется, тридцать лѣтъ вверху жимши, пора понимать. Чтожъ онъ вашего кофею не видалъ – что изъ города то за 17 верстъ каждый божій день ѣздитъ. Нѣтъ-съ, матушка, Любочкино-то приданое все сосчиталъ, небось, такъ и ѣздитъ.
   Марья Васильевна.
   Вотъ какъ ты судишь. Первое дѣло онъ не женихъ, а второе – ужъ вотъ кто на деньги не польстится. Анатолій Дмитріевичъ совсѣмъ не такой человѣкъ. [13 - Зачеркнуто: А чтожъ, коли полюбить его – чтожъ, дай Богъ. Какъ ты глупо судишь!]
   Няня.
    [14 - Зачеркнуто: Глупо, не глупо, а все видимъ]Безъ денегъ, матушка, въ нынѣшнемъ вѣкѣ никто не возьметъ, какая красавица ни будь. Только въ женихѣ корысти немного. Такъ какой то немудрененькій, по винной части служитъ, не Богъ знаетъ что. Да и у людей спрашивала, не хвалятъ. Первое дѣло – скупъ, другое – бахвалъ.
   Марья Васильевна.
   Это еще какое слово? Какъ ты сказала?
   Няня.
   Бахвалъ, матушка. Это по нашему значитъ: я, молъ, всѣхъ прикраснѣй, всѣхъ умнѣй и окромя меня всѣ дураки.
   Марья Васильевна.
   Вотъ и неправда. Онъ ученый, писатель. Да что ты понимаешь!
   Няня.
   Только Любочку мнѣ жалко, совсѣмъ то ей голову вскружили.
   Марья Васильевна.
   Можетъ быть, онъ вовсе не за Любочкой, а за Катенькой ухаживаетъ. Вотъ какъ ты!
   Няня.
   Какже, дуру нашли, такъ я и повѣрила. [15 - Зачеркнуто: Есть на что польститься. —] Съ Катериной то Матвѣвной побаловаться – это такъ. Еще она какъ въ Петербург въ гувернеркахъ жила, такъ къ нему бѣгала, а жениться-то, небось, онъ знаетъ, за кѣмъ деньги дадутъ, а за кѣмъ ничего.
   Марья Васильевна.
   Катинька знакома была съ нимъ въ Петербургѣ. Ты во всемъ дурное видишь.
   Няня.
   Да ужъ такъ, матушка, какъ въ гувернерки пойдутъ, такъ и догувернерются. Это вѣрно. Такъ то и Катерина Матвѣвна.
   Марья Васильевна (смѣется и махаетъ руками).
   Полно, глупости.
   Няня.
   И то мы примѣчаемъ, что [16 - Зачеркнуто: какъ пріѣхала она изъ Питера и дружка своего познакомила, и еще этотъ соколикъ зарядилъ ѣздить] во всемъ домѣ другіе порядки пошли <И баринъ другой сталъ, посмирнѣлъ совсѣмъ, и учителя стюдента взяли за мѣсто нѣмца, и Катеринѣ то Матвѣвнѣ волю дали, и дѣтей всѣхъ распустили. Все другое стало, все по новому пошло!>
   Марья Васильевна.
   Чтожъ, и я другая стала? Вотъ глупа. [17 - Зачеркнуто: <Няня.> Нѣтъ, вы что! Я про барина.М<арья> В<асильевна.> Чтожъ, a развѣ я ужъ ничего не значу. Вотъ какая ты!]
   Няня.
   Вы чтò, вы такъ, по добротѣ своей. А вотъ на барина, такъ часто дивлюсь..... (Молчитъ, качаетъ головой и равводитъ руками.) Что сдѣлалось? Совсѣмъ другой человѣкъ. Какъ вспомнишь прежнее то: былъ ли день, чтобъ Сашка камердинъ безъ битья одѣлъ; [18 - Зачеркнуто: а то и на конюшню сведутъ] былъ ли староста, чтобы въ станъ не свозили.....
   Марья Васильевна.
   Ну, ужъ ты разскажешь… Развѣ очень хорошо было? Совсѣмъ не очень хорошо.
   Няня.
   Да и не хвалю и не корю. Господа были, [19 - Зачеркнуто: такой духъ себѣ забрали. Рабовъ имѣли. На томъ выросли съ рабами] ужъ безъ этаго нельзя. А то́ удивительно – какъ можно въ 50 лѣтъ свой карахтеръ перемѣнить… Какъ эта самая царская бумага..... ну тамъ, [20 - Зачеркнуто: какая тамъ что ли вышла въ прошломъ году] что на первой недѣлѣ то вышла…
   Марья Васильевна.
   Ну да, [21 - Зачеркнуто: вольная] манифестъ, – какъ ты смѣшна!
   Няня (озлобленно).
   Ну да, та самая, чтобъ дворовыхъ за службу подъ мостъ со двора согнать, какъ вамъ не знать! Ну, да Богъ съ ними! – что, бишь, я говорила. Съ той поры и перемѣна пошла. Пуще всего какъ при Анатоліи Дмитріевичѣ, – послушала я намедни – даже мерзко. Ужъ вы извините меня, матушка, я правду всегда скажу. Въ 50 лѣтъ карахтеръ нельзя перемѣнить. А только важности своей потеряли. Вѣдь только показать себя хочетъ, а карахтеръ все тотъ же. Намедни, кого жъ, – Кирюшку Дѣева, мужика, сталъ при Анатоліи Дмитричѣ ублажать: «вы», говоритъ, – это Кирюшкѣ-то, – «хотите работать, такъ приходите». Послушала я: что такое? Точно прынцу какому нибудь. Плюнула даже.

ЯВЛЕНІЕ 2.

   Тѣ же и Катерина Матвѣевна.
   Няня.
   Вишь красавица, какъ убралась!
   Катерина Матвѣевна (стриженная, въ очкахъ, въ короткомъ платъѣ, съ книжкой журнала подъ мышкой. Не кланяясь садится за столъ, облакачивается, вынимаетъ папироску и начинаетъ читать. Съ особенной учтивостью къ нянњ).
   Позвольте васъ попросить чаю, Марья Исаевна.
   (Няня подаетъ ей чай въ стаканњ.)
   Няня.
   Сейчасъ, сударыня, сейчасъ-съ. (Въ сторону.) Ужъ вподлинно всѣхъ удивила. Нѣтъ и того, чтобъ тёткѣ «бонжуръ» сказать. Всё отъ ума большаго.
   Марья Васильевна.
   А мы съ няней говорили объ Анатоліѣ Дмитріевичѣ. Она говоритъ, онъ за Любочкой ухаживаетъ, а я говорю за тобой, Катенька. Comment croyez vous? Какъ ты думаешь? Она ужъ его женихомъ называетъ.
   Катерина Матвѣевна (поднимаетъ глаза съ книги; строго и жестомъ дополняя слова).
   Венеровскій по своему развитію и воззрѣніямъ на жизнь стоитъ до такой степени въ разрѣзъ съ пошлостью нашей жизни, что намъ трудно [22 - Зачеркнуто: понять исходную точку его дѣятельности. Я скажу вамъ только, насколько я его знаю, что этотъ господинъ никогда не встанетъ въ ту обстановку, которой жизнь размѣнивается на мелочностъ и въ которой погрязаютъ мелкія натуры. Его требованія отъ жизни иныя. Я вамъ скажу только, что онъ никогда, никогда не позволить себѣ ни ухаживать, ни еще менѣе жениться, какъ вы понимаете это слово.] судить о немъ.
   Марья Васильевна.
   Ты думаешь, онъ не женится!
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте! Этотъ господинъ женится только въ томъ случаѣ, ежели найдетъ женщину, вполнѣ понявшую свое назначеніе, свободную въ жизни и въ мысли. <Ежели онъ встрѣтитъ такую женщину, – а ихъ немного, – онъ можетъ быть захочетъ испытать жизнь съ нею, и если въ испытаніи обѣ стороны въ своей равноправности сочтутъ себя удовлетворенными, онъ соединится съ нею, съ этой женщиной или дѣвицей, но никакъ не бракомъ, такъ, какъ вы разумѣете. Все это очень просто и ясно!>
   Марья Васильевна.
   Non, mais dites. [23 - [Однако, скажите]] Да ты скажи, въ комъ онъ ищетъ, въ тебѣ или въ Любочкѣ? Вотъ я съ няней говорила, она такая дура, я такъ смѣялась…
   Катерина Матвѣевна.
   Нянюшка Марья Исаевна старше васъ и говоритъ вамъ «вы», а вы ей говорите «ты» съ присовокупленіемъ «дуры». Я считаю это оскорбленіемъ достоинства и свободы человѣка и въ силу этаго убѣжденія нахожу нужнымъ выразить вамъ свою мысль. Я знаю, что вы вправѣ имѣть свои убѣжденія, но меня это коробитъ и возмущаетъ.
   Няня (насмњшливо).
   Вотъ спасибо, что заступились. (Обращаясь къ Марьњ Василъевнњ.) А то вѣдь вы рады изъ живаго жилы вытянуть. Злодѣйка извѣстная........
   Марья Васильевна.
   Нѣтъ, что, Катинька, je plaisante, [24 - [я шучу,]] я ее люблю. Нѣтъ, ты скажи, какъ по твоему – въ комъ онъ ищетъ? А? Въ тебѣ или въ Любочкѣ? Je voudrais savoir votre opinion. [25 - [Я хотела бы знать ваше мнение.]] —
   Катерина Матвѣевна.
   Какъ вамъ сказать мое мнѣніе? (Откидываетъ волосы и закуриваетъ папироску.) Во мнѣ онъ, – какъ вы, такъ сказать, фигурно выражаетесь, – не можетъ и-и-искатъ. Я поставила себя на ту ногу свободной женщины, что я къ нему, какъ и ко всякому существу безъ различія пола и званія, отношусь просто. [26 - Зачеркнуто: Вы знаете, что я у него бывала на холостой квартирѣ и пойду также къ каждому холостому мущинѣ просто какъ во всякій домъ. Я выше этихъ предразсудковъ.] Я нахожу его умнымъ и современнымъ человѣкомъ [27 - Зачеркнуто: Онъ имѣетъ свое мнѣніе о моемъ умѣ, образованiи и вообще моихъ качествахъ.] и онъ естественно вставляетъ въ свои отношенія ко мнѣ ту долю уваженія и сочувствія, которыя, такъ сказать.... словомъ сказать, мы съ нимъ въ простыхъ и хорошихъ отношеніяхъ взаимнаго уваженія, и онъ находитъ отдыхъ со мной послѣ всего ничтожества женской губернской аристократической черни, среди которой онъ долженъ вращаться. Но почему вы думаете, какъ вы фигурно выражаетесь, что онъ ищетъ въ Любовь Ивановнѣ, – я не могу себѣ отдать отчета. Любовь – женщина слишкомъ недоразвитая, даже просто совсѣмъ не развитая дѣвочка, съ которой такая личность, какъ Венеровскій, не можетъ имѣть ничего общаго. <Такъ называемое хорошенькое личико, которое порядочные люди перестали ужъ цѣнить, можетъ имѣть свое мѣсто и значеніе въ эстетикѣ, но Любовь не имѣетъ этой красоты.
   Няня (въ сторону).
   Не остриглась еще по вашему! Ты хороша!
   Катерина Maтвѣевна.
   Красота античная не имѣетъ ничего общаго съ супружествомъ, потому что для полученія впечатлѣній не нужно правъ. Это ясно. И потому я полагаю, что этотъ господинъ никакъ не заинтересованъ здѣсь Любовь Ивановной и едвали помнитъ о существованіи Любовь Ивановны. Ему пріятно говорить съ мыслящимъ существомъ, и вообще наша бесѣда съ студентомъ Алексѣемъ Павловичемъ ему пріятна. И такъ, по моему мнѣнію, онъ ни искатель, ни женихъ и никогда не будетъ ни женихомъ, ни мужемъ, и ничего подобнаго, безсмысленнаго и унизительнаго для достоинства человѣка, и ежели вы ставите вопросъ такъ: какими отношеніями онъ дорожитъ больше здѣсь – моими или Любовь Ивановны, то я полагаю, что смѣшно было бы и отвѣчать на такой вопросъ.> Я съ нимъ ровня, а Л[юба] – дитя.
   Марья Васильевна.
   Вотъ видишь, няня! какъ Катинька судитъ.
   Няня.
   А чтожъ, матушка, Катерина Матвѣвна, мы глупы, вы растолкуйте: чтожъ онъ такъ все и будетъ ѣздить?
   Катерина Матвѣевна.
   Отчего жъ ему перестать ѣздить?
   Няня.
   А оттого, что за это ихняго брата школятъ. По старому такъ было. Коли въ домъ ѣздишь, гдѣ 2 барышни невѣсты, такъ открой, какую сватаешь, – а нѣтъ, такъ на это клупы есть, чтобъ ѣздить. Сколько хочешь и ѣзди.
   Катерина Матвѣевна.
   Вы меня не можете понять, Марья Исаевна. Я вамъ сказала, что онъ ѣздитъ ко мнѣ; [28 - Зачеркнуто: очень можетъ быть, что, ближе узнавъ другъ друга, мы перейдемъ въ другія отношенія. Это очень можетъ быть, да, очень возможно. Всетаки онъ мущина, и я – женщина.] мы испытаемъ другъ друга и ежели найдемъ…
   Няня.
   А по моему глупому сужденію, Катерина Матвѣвна, матушка, онъ испытывать ничего не станетъ. Любовь Ивановна – барышня молоденькая, хорошенькая, да за ней 500 душъ. А вы все и постарше, и на 30 душъ онъ не польстится… Стюдентъ – вотъ это такъ.
   Катерина Матвѣевна (горячо).
   Позвольте, позвольте. Студентъ молодъ и недоразвитъ для меня. Позвольте: другая женщина на моемъ мѣстѣ могла бы оскорбиться, но я выше этаго. Любовь Ивановна ему не по плечу съ своими дѣтскими требованіями отъ жизни; это онъ сознаетъ и самъ мнѣ высказывалъ неоднократно. Это одно. А другое то, что вы смотрите на дѣло съ ложной точки зрѣнія. Вы меня не поймете, но я всетаки выскажусь и постараюсь говорить проще. Для людей нашего закала средства къ жизни допускаются только тѣ, которыя пріобрѣтены личнымъ и честнымъ трудомъ; [29 - Зачеркнуто: а Венеровской никогда не согласится пользоваться состоянiемъ чужой женщины, незаконно перешедшимъ къ ней.] и повѣрьте, люди нашего времени смотрятъ на всѣ эти имѣнья, какъ только на ложную связь съ устарѣлыми формами жизни. Для Венеровскаго все равно, будетъ ли у меня милліонъ или ничего, ежели только взгляды наши на жизнь тожественны. Ежели они тожественны, то мы можемъ смѣло вступить въ борьбу.
   Няня.
   Да вотъ не станетъ за васъ, а за Любовь Ивановну посватается. Вотъ какъ 500 душъ, такъ ему тожественно очень, а 30 душъ, такъ не тожественно совсѣмъ.
   Катерина Матвѣевна (озлобленно).
   Позвольте, позвольте, очень хорошо. Вы говорите, что у меня 30 душъ. Позвольте вамъ сказать, что благодаря просвѣщенію, ни у кого уже теперь душъ нѣтъ, а у меня никогда не было. Я отреклась отъ своихъ правъ, въ тотъ же часъ, какъ стала совершеннолѣтняя, и на мнѣ не лежитъ позорное клеймо крѣпостнаго права. [30 - Зачеркнуто: ярма]
   Няня.
   <Чтожъ, за деньги на волю отпустили. Другіе и денегъ то не получили.
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте пожалуйста, позвольте. Я этаго не знаю, это дѣлалъ дядя. Хорошо ли, дурно – я не хотѣла знать этаго. Я знаю, что я должна была сдѣлать. (Съ жестами и откидывая волосы.) Я отреклась и съ ужасомъ отвернулась и страданіями искупила позоръ моихъ предковъ.>
   Няня.
   А все васъ не возьметъ, и Любочку сватать будетъ, потому…
   Марья Васильевна (испуганно).
   Полно, няня, какая ты. Вѣдь ты хоть кого изъ себя выведешь.
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте, очень хорошо. Вамъ кажется все это труднымъ и запутаннымъ, у васъ въ понятіяхъ суженые и власть Божія, и т[ому] п[одобное,] а жизнь людей, ставшихъ выше общественной паутины предразсудковъ – очень проста. Я выскажу ему свои воззрѣнія и потребую той искренности, которая лежитъ въ основаніи всѣхъ побужденій честной личности. [31 - Зачеркнуто: Для васъ это кажется страннымъ, а для насъ все это очень, очень просто.]
   Няня.
   Эхъ, Катерина Матвѣвна, матушка! У Любовь Ивановны 500 душъ, да еще влюбится.
   Катерина Матвѣевна (совсѣмъ растерянная).
   Отчего же онъ въ неразвитую, ничтожную дѣвочку влюбится, а въ меня не влюбится?
   Няня.
   Отчего-съ? А вотъ отчего, матушка, – отъ козла.
   Катерина Матвѣевна (опоминаясь и откладывая волоса).
   Нѣтъ, да что я! Любовь, какъ вы понимаете ее, есть плотское влеченіе, и вы слишкомъ неразвиты и животны, чтобы понимать меня. Пожалуйста, я васъ прошу, оставьте меня. (Облакачивается и читаетъ.)
   Марья Васильевна.
   Поди, поди, няня, ужъ я сама залью чай, коли кто придетъ.
   Няня (уходя).
   Всѣхъ осрамила. Всѣ животные. 30 лѣтъ служу, никто животнымъ не называлъ…
   Катерина Матвѣевна (поднимаетъ голову отъ книги).
   Позвольте, любовь есть честное побужденіе только тогда, когда обѣ стороны равноправны, но вы не понимаете этаго. (Молчанie. Поднимая голову.) Марья Васильевна, я не уважаю эту женщину. (Опять читаетъ.)

ЯВЛЕНІЕ 3. [32 - Вариант начала 3 явления см. ниже – вариант IV из ркп. Б.]

   Входитъ Иванъ Михайловичъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что это, кого ты не уважаешь?
   Марья Васильевна.
   Няня все глупости говоритъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   О! Это ядъ такой! А баба хорошая. (Садится къ столу.) Ну, Марья Васильевна, давай чаю. Съ 5 часовъ въ полѣ, двухъ лошадей заѣздилъ. Ну, да за то наладилъ. Вотъ-те и толкуй, что нельзя съ вольными работниками. Все можно, какъ самъ вездѣ, да себя не жалѣешь. Вчера еще половина поля не пахана, покосы не кошены и нѣтъ ни однаго работника. Какъ взялся, – своихъ уговорилъ, вольныхъ нанялъ, работникамъ ведро обѣщалъ. Посмотри нынче – кипитъ… Василій прикащикомъ такъ хорошъ, такой-этакой распорядительный, славный, славный. —
   Катерина Матвѣевна.
   Вольный трудъ не можетъ быть убыточенъ, это противно всѣмъ основнымъ законамъ политической экономіи.
   Иванъ Михайловичъ.
   Все это такъ, да не такъ. Вотъ я бы васъ съ Анатоліемъ-то Дмитріевичемъ запрегъ бы въ эту работу. Вы бы не то заговорили.
   Марья Васильевна.
   Dites moi, mon cher Jean, [33 - [Скажи мне, дорогой Жан,]] какже ты говоришь все, что отъ вольной лучше стало? Какже лучше, когда они всѣ ушли?
   Иванъ Михайловичъ.
   Э! Да это дворовые.
   Марья Васильевна.
   Дворовые, я знаю, это само собой, да и мужики теперь послѣ Грамоты уже не работаютъ. Что же тутъ хорошаго, я не пойму.
   Иванъ Михайловичъ.
   Сто не сто, а разъ 50 я тебѣ уже толковалъ, что по Уставной грамотѣ они положенные дни работаютъ, а не всѣ. Въ этомъ то и сила.
   Марья Васильевна.
   Какже говорили, что совсѣмъ перестали работать? Намедни всѣ говорили, что ихъ послали, а они не пошли. Я этаго не пойму, Jean…
   Иванъ Михайловичъ.
   Если бы вовсе не работали, такъ намъ бы ѣсть давно нечего было. Меньше работаютъ. Ну, да за то все въ формахъ законности, а не произвола. Ну, да не поймешь.
   Марья Васильевна.
   Такъ что же хорошаго, что меньше работаютъ? Это не хорошо, значитъ, сдѣлано. Да ты не сердись, ne vous fachez pas, ужъ я не пойму.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что же мнѣ сердиться, вѣдь это видно такая судьба, что ты ничего не понимаешь. (Беретъ чай и задумывается.) А Люба гдѣ?
   Марья Васильевна.
   Она рано за грибами ушла съ дѣвочками.
   Иванъ Михайловичъ.
   A Анатолій Дмитріевичъ еще не пріѣзжалъ и не присылалъ?
   Марья Васильевна.
   Нѣтъ еще. Что, Jean, я тебѣ хотѣла сказать. Я слышала, что Анатолій Дмитріевичъ veut faire la proposition à Люба, [34 - [хочет сделать предложение Любе,]] xoчетъ Любочкѣ свататься… Какъ это называется.
   Иванъ Михайловичъ.
   Отъ кого ты слышала?
   Марья Васильевна.
   On dit. Да говорятъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Кто говоритъ? Въ 4-хъ стѣнахъ сидишь, кто можетъ говорить. Ну что-жъ, что говорятъ.
   Марья Васильевна.
   Я знаю, ты меня ни во что считаешь. Только [35 - Зачеркнуто: не отдавай ты ее, право. Чтожъ ее загубить.] я слышала, что онъ нехорошій человѣкъ. Какая же это служба по винной части! [36 - Зачеркнуто: Да и что, винный приставъ какой то. Да и онъ говоритъ скупъ. Онъ и приданое все сосчиталъ.] Да и главное – бахвалъ; я тебя прошу, Jean, [37 - Зачеркнуто: не отдавай ты ее за него, пожалей меня.] ты объ этомъ подумай.
   Иванъ Михайловичъ.
   Вѣдь что въ эту голову не втѣмяшится! И откуда словъ такихъ набралась. Нѣтъ, ты ужъ, матушка, эти глупости оставь. Что за бахвалъ, – и откуда ты это дурацкое слово взяла.
   Марья Васильевна.
   Да такъ всѣ говорятъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Чего не взбредетъ въ эту башку! Это кто тебѣ навралъ? Эхъ, матушка, не намъ съ тобой судить про этаго человѣка. Я не знаю отца, который бы за честь себѣ не почелъ родство съ такимъ человѣкомъ. Да и терпѣть не могу загадывать и сватать. Какой бы онъ ни былъ, власть Божья, а намъ толковать нечего. Человѣкъ замѣчательный, писатель. И ужъ вѣрно не на деньгахъ женится. Это вѣрно.
   Марья Васильевна.
   Никто не говорилъ. J’ai mon opinion, у меня свое мнѣніе.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, слушай-же: первое дѣло, Анатолій Дмитріевичъ человѣкъ современный, передовой, огромнаго ума, образованья, писатель, человѣкъ, котораго вся Россія знаетъ, можетъ быть. Это, матушка, въ нынѣшнее время лучше генеральскихъ чиновъ. Потомъ, служба у него прекрасная, честная, – по новому акцизному управленію, 2 000 жалованья. А захоти онъ только – такому человѣку все открыто. Другое дѣло то, что въ немъ и странности, и все – не свѣтскій онъ человѣкъ, но ужъ знаешь, по крайней мѣрѣ, что безкорыстнѣйшій человѣкъ. Этотъ человѣкъ женится, такъ не на деньгахъ. Съ нимъ всякая дѣвушка будетъ счастлива, хоть бы у ней ничего не было. [38 - Зачеркнуто: А главное то, что Люба имъ очень занята.]
   Марья Васильевна.
   А говорятъ, что онъ скупъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, понесла! Я тебѣ говорю, безкорыстнѣйшій человѣкъ. Ужъ это доказано.
   Марья Васильевна.
   А говорятъ, онъ все и приданое сосчиталъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Катенька, хоть ты бы объяснила ей, что Анатолій Дмитричъ не такой человѣкъ.
   Катерина Матвѣевна.
   Марья Васильевна съ Марьей Исаевной имѣютъ свои убѣжденія. Для меня странно только то, на какомъ основаніи можно обвинять въ гнуснѣйшихъ замыслахъ человѣка, не давшаго на то никакого права. Этотъ господинъ всей жизнью своей доказываетъ, что цѣль его есть только общее дѣло. – Ежели бы этотъ господинъ вздумалъ соединиться съ женщиной, то онъ первымъ условіемъ поставилъ бы независимость, какъ личную, такъ и имущественную.
   Иванъ Михайловичъ (задумывается. Молчаніе).
   Да, хоть и трудно нашему брату, старику, перемѣнить старинныя привычки, и много увлеченья, легкомыслія въ молодежи, а нельзя не отдать справедливости новому поколѣнью. Да. [39 - Зачеркнуто: нѣтъ лучше, лучше, все лучше стало.]
   Катерина Матвѣевна (отрываясь отъ книги).
   Изъ всего, что вы сказали, въ этомъ одномъ я раздѣляю ваше убѣжденіе. Прогрессъ неудержимо вноситъ свѣтъ въ самыя закоснѣлыя условія жизни.
   Иванъ Михайловичъ (помолчавъ немного).
   Да, вольный трудъ идетъ, идетъ. Трудно съ работниками. Ну, да ничего, наладится… Вотъ, дай выкупъ сдѣлаю, раздѣлаюсь совсѣмъ съ мужиками, останутся одни землевладѣльческія отношенія. И право, хорошо, да.
   Марья Васильевна.
   Что же это выкупъ лучше будетъ, Jean? Это бы ужъ лучше.
   Иванъ Михайловичъ.
   Лучше не лучше, а надо. Вонъ Катенька съ Анатоліемъ Дмитричемъ считаютъ меня и консерваторомъ, и ретроградомъ, а я сочувствую всему. Прорвется старое – нельзя, а сочувствую. Вонъ молодое поколѣнье-то наше растетъ. И Любочка замужъ выйдетъ за этаго ли, за другаго, а не за нашего брата, а за новаго, современнаго человѣка, и Петруша уже растетъ не въ тѣхъ понятіяхъ. Что же, мнѣ не врагомъ же быть своихъ дѣтей! Гдѣ онъ, Петя-то? Съ учителемъ вѣрно?
   Марья Васильевна.
   На озеро пошли, какія-то травы ловить хотѣли. Я не поняла. Я ужъ боюсь, какъ бы не утонули. Vraiment, je crains. [40 - [В самом деле, я боюсь.]]
   Иванъ Михайловичъ.
   Какія травы ловить?
   Катерина Матвѣевна.
   Алексѣй Павлычъ говорилъ, что они хотѣли дѣлать изслѣдованія надъ организаціями волоконъ водорослей.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну вотъ, вѣкъ то! Развѣ я мальчишкой имѣлъ понятіе oбъ этомъ, а нынче вонъ, мальчишка, а ужъ естественныя науки… и все. Нѣтъ, этотъ студентъ удался славный. Спасибо Анатолію Дмитричу, рекомендовалъ. Славный студентъ, этакой спок..... мил..... славный, славный. Эй, Сашка! Трубку! (Къ Катеринѣ Матвѣевнѣ.) По привычкѣ мы! Ну, Александръ Василичъ. (Входитъ Сашка съ трубкой.)
   Марья Васильевна (вдругъ сердится).
   Да, тебѣ всѣ хорошіе, только жена не хороша! А что жъ бѣлья у него ничего нѣтъ? Няня все постельное бѣлье пріѣзжее отдала, a пріѣдетъ кто, и нечего постелить. Что жъ это въ одномъ сертучкѣ – ничего нѣтъ. Я своихъ простынь не отдамъ. Вотъ ты какъ судишь!
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, понесла. Полно, пожалуйста, скажи нянѣ, она устроитъ, я человѣку радъ, что дѣльный малый.
   Марья Васильевна.
   Что-жъ дѣльный, я то въ чемъ виновата? пріѣхалъ безъ ничего и всего требуетъ. Выдумалъ теперь молоко пить, – и Дуняша жаловалась. Ты долженъ смотрѣть. Чтожъ онъ за учитель, коли у него бѣлья нѣтъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, зарядила… Должна Бога благодарить, что онъ послалъ намъ такого человѣка, а ежели нѣтъ у него бѣлья, и онъ бѣденъ, такъ ему надо дать.
   Марья Васильевна.
   Вотъ ты меня никогда не понимаешь, а все напротивъ. Я говорю, что ты все непорядокъ дѣлаешь, a мнѣ его жалко больше тебя: какъ онъ первый разъ за столомъ ѣсть сталъ, [41 - Зачеркнуто: Должно быть не видывалъ, много такъ,] такъ мнѣ его жалко стало! Я ему и рубашекъ ночныхъ послала, и карпетокъ связать велѣла. – Я хоть и глупа, но понимаю, что если онъ нашего сына учитель, такъ онъ въ домѣ первый человѣкъ. Я ему ничего не жалѣю. Я говорю только, ты устрой все порядкомъ. Вотъ сколько разъ я просила столяра у стола ножку починить.....
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, полно, матушка, перестань ты, ради самаго Христа!

ЯВЛЕНІЕ 4.

   Тѣ жѣ и студентъ.
   Студентъ (входя коротко кланяется).
   Позвольте-ка чаю. (Садится подлѣ Катерины Матвѣевны.)
   Марья Васильевна.
   Чего вамъ, Алексѣй Павловичъ? чаю или кофію, съ бѣлымъ хлѣбомъ и съ масломъ, чего хотите. (Придвигаетъ все къ нему.)
   Студентъ.
   Все равно. Ну, хоть чаю давайте.
   Иванъ Михайловичъ.
   А Петруша гдѣ?
   Студентъ.
   Шествуетъ. Онъ брюки мѣняетъ, [42 - Зачеркнуто: Вотъ я какъ [измокъ], да у меня другіхъ нетъ, такъ и не перемѣняю. Мы съ нимъ рыболовство…] измокъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что-жъ это вы дѣлали?
   Студентъ.
   Хотѣли заняться ботаникой, [да] не вытанцовалось. А рыболовство учиняли.
   Иванъ Михайловичъ.
   А Катенька говорила, что вы хотѣли что-то изслѣдовать изъ естественныхъ наукъ.....
   Студентъ.
   Хотѣли, да не вытанцовалось, микроскопа не имѣлось.
   Марья Васильевна.
   Съ бѣлымъ хлѣбомъ хотите, кушайте.
   Студентъ (къ Катеринѣ Матвѣевнѣ).
   Вы какое такое душеусладительное чтеніе производите (Беретъ у нея книгу.) А, физіологію – статья добрая, только слишкомъ конспектная. Вотъ Льюса поизучайте. Да еще превращеніе ячейки – забылъ чье, не вредная статейка.
   Марья Васильевна.
   Что это ячейки, такъ и называется? Вы лейте больше сливокъ, еще принесутъ. Катенька, ты тоже знаешь ячейки?
   Катерина Матвѣевна.
   Все органическое существуетъ только въ силу развитія ячеекъ.
   Студентъ (къ Катеринѣ Матвѣевнѣ).
   Что вы вотще учиняете толкованiя, вѣдь для этаго надо хоть элементарныя познаньица имѣть.
   Иванъ Михайловичъ.
   Я читалъ про ячейки. Только скажите, Алексѣй Павлычъ, вотъ въ хлѣбѣ можно видѣть ихъ?
   Студентъ.
   Коли бы не видѣли, и не говорили бы и не изучали бы. Въ микроскопъ видно.
   Иванъ Михайловичъ.
   А дорого стоитъ микроскопъ?
   Студентъ.
   Дрянный дешево пріобрѣсть можно. У Анатолія Дмитріевича есть, стоитъ 360 франковъ, а въ университетѣ 15 тысячъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Да, купить надо. (Садится съ женой съ одной стороны, а Студентъ съ Катериной Матвѣевной съ другой стороны. Иванъ Михайловичъ молча куритъ).
   Катерина Матвѣевна (тихо къ студенту).
   Немного вы опоздали, здѣсь была опять возмутительная сцена, истинно плантаторская. [43 - Слова: возмутительная сцена, истинно плантаторская. относятся к первоначальной редакции 3-й сцены Iдействия (сцена Ивана Михайловича с приказчиком и мужиками); см. ниже вариант № 2 из ркп. А, стр. 303.]
   Студентъ.
   Что жъ, надо имъ потѣшаться надъ себѣ подобными. Больше вѣдь ничего не умѣютъ… A мнѣ, доложу вамъ, наскучило здѣсь, хочу уѣхать, на кандидата держать.
   Катерина Матвѣевна.
   А мое воззрѣніе другое, – я нахожу, что чѣмъ грубѣе та среда, въ которой приводится работать, тѣмъ больше нужно энергіи. Потому что въ силу чего могутъ измѣниться эти уродливыя отношенія, какъ не въ силу тѣхъ идей и заложеній, которыя мы внесемъ въ нихъ. Я сознаю свое вліяніе надъ этими людьми и посильно употребляю его. И вы призваны облагородить еще свѣжую личность Петра. Онъ съ своей стороны тоже вносить идеи въ эту мертвящую среду. Вотъ Анатолій Дмитричъ такъ же судитъ.
   Студентъ.
   Ну ихъ къ Богу! Въ грязи самъ замараешься. Зуботыковы пускай сами по себѣ услаждаются, и мы сами по себѣ. На каждомъ шагу вѣдь не станешь протестовать, а только чувствуешь, что слабѣетъ негодованіе. Мужики вонъ пашутъ съ 4 часовъ, а тутъ до 12 чай пьютъ. Вѣдь какъ же съ этимъ помириться?
   Катерина Матвѣевна.
   Конечно, но все надо дѣлать уступки. Посмотрите на Венеровскаго, какъ онъ, вращаясь въ самомъ отсталомъ кругу по своей службѣ, въ сущности ничего не уступаетъ и все [44 - Зачеркнуто: работаетъ для насъ для будущаго.] проводитъ идеи.
   Студентъ.
   Что Венеровскій! Я не могу уважать человѣка, который служитъ. Акцизные либералишки!
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте! Въ этомъ мы съ вами никогда не дотолкуемся до единства мысли. Венеровскій замѣчательная личность. Посмотрите, вся его дѣятельность – школы, публичныя лекціи. —
   Студентъ.
   Что жъ, я могу и наложить печать молчанья на уста.
   Катерина Матвѣевна.
   A мнѣ смѣшно вспомнить, какъ нынче со старухами мы говорили о немъ. Какъ эти люди то понимаютъ людей нашего закала! Можете вообразить, что въ ихъ понятіи онъ ѣздитъ сюда только для того, чтобы жениться на Любовь Ивановнѣ, или на ея приданомъ, какъ они это объясняютъ.
   Студентъ.
   А что жъ, отъ сего достопочтеннаго синьора всякая мерзость произойти можетъ.
   Катерина Матвѣевна.
    [45 - Зачеркнуто: Ну какъ допустить эту мысль.]Твердынской, не говорите такъ, иначе мы разойдемся....... Венеровскому жениться! и на комъ же!
   Студентъ.
   Что жъ, я вамъ выскажусь. Любовь Ивановна дѣвица не вредная. Въ ней есть задаточки. И попадись она человѣку свѣжему, чистому и съ энергіей, изъ ея натурки вышла бы почтенная особа. Только ей нуженъ молодой, честный руководитель. [46 - Зачеркнуто: a не акцизный либералъ.]
   Катерина Матвѣевна.
   Только какъ недоразвита!
   Студентъ.
   Ну да что жъ, доразвилась бы.
   Катерина Матвѣевна (подумавши).
   Да, пожалуй я схожусь въ этомъ вовззрѣніи съ вами. Вы именно тотъ господинъ, который бы могъ успѣшно воздействовать [на] ея личность.
   Студентъ.
   Не будь она въ этой подлой средѣ, изъ нея бы можно сдѣлать почтенную дѣвицу.

ЯВЛЕНIE 5.

   Входитъ Петруша, мальчикъ лѣтъ 15, въ гимназическомъ вицмундирѣ.
   Марья Васильевна.
    [47 - Зачеркнуто: А а а а… Петеша, пора, пора.]Ну, вотъ и Петинька. Чего хочешь, чаю, кофею?
   Петруша.
   Здравствуй, мать. Не хочу. Я уже молоко пилъ. Мать, вели дать завтракать. Здравствуй, отецъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что ты это все ломаешься, будь пожалуйста попроще…
   Петруша.
   Напрасно ты думаешь, что я ломаюсь. Здравствуй, отецъ, я говорю.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что ты, съ ума сошелъ? Что новое выдумываешь! Какъ здоровался, такъ и здоровайся, развѣ ты думаешь, въ этомъ образованье? Поди поцѣлуй руку у матери.
   Петруша.
   Съ какой цѣлью?
   Иванъ Михайловичъ (строго).
    [48 - Зачеркнуто: Затѣмъ, что такъ люди дѣлаютъ.]Я тебѣ говорю.
   Петруша.
   На какой конецъ? Развѣ что нибудь произойдетъ отъ того, что я буду прикладывать оконечности моихъ губъ къ внѣшней части кисти матери?
   Иванъ Михайловичъ.
   Я тебѣ говорю, цѣлуй руку.
   Петруша.
   Это противно моимъ убѣжденіямъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что?!
   Петруша.
   Мы говорили объ этомъ съ Алексѣемъ Павловичемъ, и мнѣ очень стало ясно, что это только глупый предразсудокъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Смотри, братъ!
   Петруша.
   Да это ничего, отецъ, я вѣдь отъ этаго не измѣню свой взглядъ на тебя и на мать. Буду или не буду я цѣловать ваши руки, я буду имѣть къ вамъ обоимъ на столько то уваженія, на сколько вы его заслуживаете.
   Иванъ Михайловичъ.
   Послушай, наконецъ. Все это хорошо, и новыя убѣжденія, и все, – да надобно честь знать, и первое правило споконъ вѣка было уважать старшихъ. Поди поцѣлуй руку. (Привстаетъ.) Ну!
   Студентъ.
   Тутъ, кажется, учинится скандалъ почтенный!
   Петруша (робѣя).
   Разумѣется, принудить вы можете. Но свободныя отношенія человѣка......
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну! ну!
   Петруша (цѣлуетъ руку, тихо.)
   Достоинство человѣка......
   Марья Васильевна.
   А ты, Петя, слушайся. Что жъ тебѣ яичницу или ливерокъ сдѣлать? Я велю. Няня, Петѣ завтракать.
   Иванъ Михайловичъ.
   Алексѣй Павловичъ, гм...... гм...... хоть и...... вы меня извините, но...... позвольте вамъ сказать, что я просилъ васъ заниматься съ моимъ сыномъ науками, а никакъ не учить его обращению съ родителями. У насъ есть свои и, можетъ быть, странныя и не современныя привычки. Но я бы васъ просилъ не вмѣшиваться въ это.
   Студентъ.
   Гм… хе… хе… ну-съ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну-съ и больше ничего. Что ячейкамъ учѝте, а въ обращеніе сына съ нами прошу не вмѣшиваться и не внушать.
   Студентъ.
    [49 - Зачеркнуто: А я доложу, что вы не правы.]Мнѣ довольно странно слышать замѣчанія. Что вы хотите сказать?
   Иванъ Михайловичъ.
   А то хочу сказать, чтобъ сынъ не говорилъ мнѣ этатъ вздоръ, вотъ и все.
   Студентъ.
   Что же, можно его посѣчь-съ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Послушайте, не выводите меня изъ себя.
   Студентъ (робѣя).
   Я очень понимаю… но, повѣрьте, что я не поставлю себя...... однако вы желали, чтобъ я развивалъ вашего сына. Я, я… очень...... Не могу же я скрывать отъ него своихъ воззрѣній. [50 - Зачеркнуто: точно такъ и выводовъ науки нельзя скрывать. A что дѣлать если они вамъ не нравятся.]
   Катерина Матвѣевна.
   Довольно странно Алексѣю Павловичу умалчивать или игнорировать, такъ сказать, выводы науки.
   Петруша.
   Я могу имѣть самъ свои убѣжденія.
   Студентъ.
   Тѣмъ болѣе, что жизнь имѣетъ свои права, и предразсудки не выдерживаютъ критики разума и науки.
   Катерина Матвѣевна.
   Особенно при томъ громадномъ шагѣ, который сдѣлали естественныя науки, отсталыя воззрѣнія не могутъ имѣть мѣста.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, хорошо, хорошо. [51 - Зачеркнуто: Я погорячился.] Не будемъ говорить. Я прошу сына дѣлать какъ я хочу, вотъ и все. (Помолчавъ немного, къ студенту.) Я васъ не оскорбилъ, Алексѣй Павловичъ?
   Студентъ.
   Я слишкомъ цѣню свое достоинство, чтобъ считать себя оскорбленнымъ. Намъ пора заниматься. Прибышевъ младшій, шествуемте.
   Петруша.
   Нѣтъ, я ѣсть хочу. (Входитъ Сашка съ блюдомъ.)
   Студентъ.
   Ну, посидимъ и попитаться можно. (Придвигается къ завтраку.)

ЯВЛЕНІЕ 6.

   Любочка въ подобранномъ платьѣ, въ соломенной шляпкѣ, съ корзиной грибовъ вбѣгаетъ, и за нею двѣ дѣвочки.
   Любочка.
   Мамаша, душенька, вѣдь я не одна пришла!
   Марья Васильевна.
   Кто же съ тобою?
   Иванъ Михайловичъ.
   Съ кѣмъ же?
   Любочка.
   А вотъ угадайте! Съ Анатоліемъ Дмитріевичемъ. Я иду съ дѣвочками, и онъ ѣдетъ, и пошелъ со мной. Какіе мы два бѣлыхъ грыба нашли – знаете, подъ дворовыми, въ канавкѣ. Чудо, какія прелести! A Анатолій Дмитріевичъ ничего не видитъ, только одинъ мухоморъ нашелъ. Посмотрите, какія душки! Катинька, посмотри. Машка, у тебя, дай сюда. (Беретъ корзинку у дѣвочки и достаетъ грибы.) А березовиковъ то, Сашка, посмотри, сколько. Аты говорилъ – нѣту въ березовой алеѣ! Папаша, видѣлъ?
   Иванъ Михайловичъ.
   Да гдѣ же Анатолій Дмитріевичъ?
   Любочка.
   Онъ отчищается, упалъ на колѣнки, запачкался. У него бѣлые. Папаша, какіе у насъ съ нимъ разговоры были, ужасъ! Ну да послѣ я тебѣ одному скажу.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что жъ такое? Что?
   Любочка.
   Очень важное, да теперь никакъ нельзя сказать, – до меня касается....
   Иванъ Михайловичъ.
   Однако ты не совсѣмъ хорошо дѣлаешь, что этакъ ходишь по лѣсамъ одна съ молодымъ человѣкомъ.... Положимъ..... но все-таки.
   Любочка.
   Вотъ отсталое воззрѣніе! Катинька, правда?
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну и ты туда жъ! Ну-ка, поди сюда, разскажи. Какіе такіе важные разговоры были?
   Любочка.
   Теперь никакъ нельзя. Погоди, узнаешь. Нѣтъ, ты посмотри, мамаша, что за душки. (Подпирается и пѣтушится, представляя грыбъ.) Точно нашъ учитель, помнишь, Карлъ Карлычъ? – маленькій, толстенькій. Ахъ, какъ мнѣ нынче весело! Сашка, завтра пойдемъ съ тобой ра-а-ано.
   Марья Васильевна.
   Что жъ, хочешь чаю, кофею съ бѣлымъ хлѣбомъ?
   Любочка.
   Ну, ты удивишься, папа, объ чемъ мы говорили. И ты тоже, Катя, и ты....и вы удивитесь, Алексѣй Павловичъ. Петруша, дай мнѣ что ты ѣшь? (Выдергиваетъ у него вилку и кладетъ кусокъ въ ротъ. Петръ усердно ѣстъ.)
   Катерина Матвѣевна (къ студенту).
   И это ровня Анатолію Дмитріевичу? Что за неразвитость!
   Студентъ.
   А все по наружности и физіогноміи дѣвица почтенная и незловредная.
   Любочка.
   Мамаша, можно им дать по куску? (Указываетъ на дѣвочекъ и даетъ им по куску бѣлаго хлѣба и сахара.) А завтра приходите опять pa…а…но.
   Марья Васильевна (подаетъ ей чай).
   На, кушай, со сливками.
   Любочка.
   Мнѣ и ѣсть не хочется, я у Машки взяла корочку загибочку, такая вкусная, чудо! (Садится за столъ и тотчасъ же:) Я и забыла тебя поцѣловать, папа. (Цѣлуетъ.) Грыбъ ты мой бѣлый! О чемъ вы спорили, какъ я вошла?
   Иванъ Михайловичъ.
   А вотъ братъ твой выдумалъ, что цѣловать отца не надо, [52 - Зачеркнуто: потому что это глупо, а по новому] надо сказать: здравствуй, отецъ! здравствуй, мать!
   Петруша (пережевывая).
   Я не выдумалъ, а пришелъ къ этому убѣжденію. —
   Любочка.
   Ха, ха, ха! Вотъ глупости! Они все по новому выдумываютъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   А ты по новому съ молодыми людьми гулять одной?
   Любочка.
   Цыцъ! На меня не нападать! Я нарочно пойду съ молодымъ человѣкомъ. Алексѣй Павловичъ, пойдемте-ка за грыбами завтра.
   Студентъ.
   Что же, это учинить можно.
   Любочка.
   Да нѣтъ, мнѣ нельзя будетъ.
   Марья Васильевна (къ студенту).
   Вы яичницы не хотите ли?
   Студентъ.
   Нѣтъ, не хочу, сытъ-съ. Ну-съ, Прибышевъ младшій, упитались? Шествуемте.
   Студентъ и Петруша уходятъ.

ЯВЛЕНІЕ 7.

   Тѣже и прикащикъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Гм...... Еще что?
   Прикащикъ.
   На Каменной не косятъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Какъ такъ? А вольные?
   Прикащикъ.
   Наши мужики согнали; у нихъ тамъ драка вышла. Маторина всего въ кровь избили. Онъ пришелъ, въ конторѣ дожидается.
   Любочка.
   Я и забыла сказать. Страшный такой, точно разбойникъ. Мамаша, я такъ испугалась.
   Иванъ Михайловичъ.
   За что драка?
   Прикащикъ.
   Вышли косцы, только стали – прибѣжалъ Дёмкинъ съ сволоками, – они тутъ пахали, – какъ вы, говоритъ, смѣете въ нашего барина угодьяхъ косить! Онъ насъ нанялъ, говорятъ. То-то, говоритъ, вы больно ловки, намъ цѣны сбивать. Вишь, выискались по 1 рублю серебромъ за десятину косить! Онъ бы намъ 2 далъ, какъ нужда бы пришла, а то бы такъ лошадьми стравили. И началъ лущить. Тутъ съ поля мужики прибѣжали. Избили въ кровь.
   Любочка.
   Вся голова такъ по сихъ поръ въ крови, такой ужасный.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что жъ вы смотрѣли? Вѣдь это ваше дѣло. Чтожъ староста?
   Прикащикъ.
   Къ старшинѣ уѣхалъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Хорошо, очень хорошо! [53 - Зачеркнуто: Дуракъ ты, братецъ мой!]
   Прикащикъ.
   Да что, Иванъ Михалычъ, съ этимъ народцемъ служить никакъ невозможно-съ. Нынче опять ночью двѣ веревки украли. Шиненыя колеса было утащили, спасибо углядѣлъ. Сколько разъ приказывалъ эапирать – не слушаютъ-съ. A вѣдь зa все я отвѣчать-то долженъ. Я, кажется, старался, своей, кажись, крови не жалѣлъ. Ужъ сдѣлайте такую милость – меня увольте.
   Иванъ Михайловичъ.
   Чтожъ ты, братецъ, однако!
   Прикащикъ.
   Нѣтъ, ужъ сдѣлайте такую милость, я не могу.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что вы, шутите вѣрно? Какъ же это возможно, въ самую рабочую пору?
   Прикащикъ.
   Воля ваша-съ, Иванъ Михалычъ, а я вамъ не слуга. Старался я, сколько могъ. Только грѣхъ одинъ съ этимъ народцомъ. Увольте.
   Иванъ Михайловичъ.
    [54 - Зачеркнуто: Что я тебѣ шутъ достался, чтоль? Хорошо! Хорошо!]Вотъ и хозяйничай! (Ходитъ въ волненіи. Останавливается передъ прикащикомъ.) Свинья ты! Какъ же вы полагаете, что можно напутать, нагадить да въ самую рабочую пору уйти?
   Прикащикъ.
   Что жъ дѣлать!
   Иванъ Михайловичъ.
   Вонъ! Только рукъ марать не хочется. Нѣтъ, это разбой. Это чортъ знаетъ что такое! (Ходитъ.)
   Марья Васильевна.
   Вѣдь я говорила, что они теперь всѣ уйдутъ.
   Любочка.
   А ты бы, папаша, вольнымъ трудомъ. Анатолій Дмитріевичъ говоритъ, что это лучше.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну васъ къ Богу! Мелютъ, не знаютъ что. Завязать глаза, да бѣжать! Все раскрыто, развалено, тащутъ, крадутъ, никто ничего не работаетъ! Мальчишки старшихъ учатъ. Всѣ перебѣсились. Вотъ-те и прогрессъ!
   Катерина Матвѣевна.
   Тутъ есть, по моему, причины, глубже коренящіяся въ отношеніи строя народной жизни. [55 - Зачеркнуто: Ив. Мих. Отстань, причина же, что это, чортъ знаетъ, что такое, чортъ знаетъ, что такое. Палку надо, безъ палки пропало государство. (Всѣодинъ зa другимъ уходятъ, кромѣМарьи Васильевны.)]
   Иванъ Михайловичъ.
   Отстаньте вы, ради Христа! [Къ прикащику] Чтожъ, вы останетесь? Я васъ прошу остаться. Пойми, что я не могу пріискать теперь вдругъ другаго.
   Прикащикъ.
   Никакъ не могу-съ, у меня и мѣсто есть.
   Иванъ Михайловичъ (сердится).
   Хорошо, такъ ты думаешь, что ты такъ со мной раздѣлаешься? Разбойникъ! Хорошо. А въ станъ!
   Прикащикъ.
   Не смѣете-съ, нынче ужъ это прошло время.
   Иванъ Михайловичъ.
   А, не смѣю? (Схватываетъ его за шиворотъ.)
   Марья Васильевна (вскакиваеть).
   Jean! Иванъ Михайловичъ, что ты! Меня пожалѣй!
   Иванъ Михайловичъ.
   Нѣтъ, я съ тобой раздѣлаюсь по своему. Пойдемъ, каналья! (Ведетъ [его] къ двери.) Марья Васильевна и Любочка уходятъ.

ЯВЛЕНИЕ 8. [56 - В подлиннике весь первоначальный текст 8 явления, почти буквалъно совпадающий с текстом ранней редакции (см. въ отделе вариантов, стр. 306) зачеркнут и заменен новым текстом, вписанным на полях рукою автора.]

   Входитъ Венеровскій.
   Венеровскій.
   Вотъ и я явился къ вамъ, – руку!
   Иванъ Михайловичъ.
   Нѣтъ, это невозможно! что дѣлать?
   Венеровскій.
   А у васъ что? Житейское? Что жъ, хорошее дѣло. – Xe, хе, xe!
   Иванъ Михайловичъ.
   Нѣтъ никакихъ средствъ! вотъ человѣкъ, облагодѣтельствованный мною, отпущенъ на волю до манифеста, землю подарилъ. Управлялъ имѣньемъ и теперь вдругъ, безъ всякой причины…
   Венеровскій.
   Не хочетъ продолжать служенія, хе-хе! что жъ, дѣло извѣстное. Хотѣлось бы его побить, помучать, пожечь на тихомъ огнѣ, да нельзя, – чтожъ дѣлать! Это дурная сторона вольнаго труда. —
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, да чортъ съ нимъ совсѣмъ! [Къ прикащику.] Ступайте, сдайте старостѣ. Я самъ приду. – [Прикащикъ уходитъ.]
   Венеровскій.
   Ей Богу, вотъ на васъ любуешься, Иванъ Михалычъ. Какъ вы себя ломаете. Это сила! Да, сила. А еще называютъ васъ ретроградомъ, – хе, хе!
   Марья Васильевна.
   Чаю или кофею хотите со сливками? вотъ бѣлый хлѣбъ, масло.
   Венеровскій.
   Merci. Ну, а вообще, какъ вольный трудъ? – я подъѣзжалъ, видѣлъ: кипитъ работа – хе, хе! Идетъ?
   Иванъ Михайловичъ.
   Ахъ, не спрашивайте! Идетъ, да вотъ этакія непріятности. Вы какъ?
   Венеровскій.
   Да мы что, – ничего, работаемъ понемножку. Все это грязь губернская давитъ, душитъ. Кое какъ боремся.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну да, да.
   Венеровскій.
   Все подвигаемся, все понемногу; вотъ вчера школу открыли для дѣтей золотыхъ дѣлъ мастеровъ. Выхлопотали помѣщенье, все; кое какъ собрали деньжонокъ по купцамъ на книги. Идетъ ничего. Вы пріѣзжайте какъ нибудь съ Любовь Ивановной посмотрѣть. Интересно. —
   Иванъ Михайловичъ.
   Вотъ ваша дѣятельность благодарная. Ну, а что, когда ваша другая лекція?
   Венеровскій.
   Да все некогда, все служба. Мошенничаютъ очень заводчики. Третьяго дня одного поймалъ. Въ 3 тысячи взятку предлагалъ, хе, хе! Смѣшные люди, даже и оскорбляться нельзя. Вѣдь чтожъ дѣлать: все равно какъ по китайски говорятъ, хе, хе, хе! Вы пріѣзжайте на дняхъ съ Любовь Ивановной школу посмотрѣть. Да, знаете, работаешь, работаешь, – оглянешься, все таки чувствуешь, что хоть сколько нибудь облагораживается этотъ губернскій кругъ. Хоть ненавидятъ, хе, хе, да мнѣ что! Я люблю, какъ ненавидятъ. Признакъ силы, хе, хе! А я такъ не ненавижу, а презираю.
   Иванъ Михайловичъ.
   Да что это въ клубѣ у васъ что то было?
   Венеровскій.
   Да тамъ мошенника однаго поймали – старшина было хотѣлъ стащить деньжонки клубныя, но поймали, уличили. Да вѣдь всё больше плуты, хе, хе! Ну вотъ и радуешься, какъ замѣчаешь, что хоть немного начинаютъ сквозь эти крѣпкіе лбы проходить идеи прогресса, сознаніе чести и человѣческое чувство, хотя немножко. Да какъ хотите, а и одна честная личность, и то какъ много можетъ сдѣлать. Вотъ на себя посмотрю, чтожъ мнѣ скромничать, – хе, хе!
   Иванъ Михайловичъ.
   Вѣдь какже и винить, какое было воспитанье? —
   Венеровскій.
   А у меня къ вамъ свое личное дѣльцо есть. (Отводитъ въ сторону.) Вѣдь сколько объ общественномъ дѣлѣ не думай, иногда приходится объ себѣ подумать, всетаки эгоистическое чувство [1 неразобр.] остается во всякомъ человѣкѣ. – Рѣдко это со мной бываетъ, а вотъ теперь вышелъ такой казусъ.... Какъ сказать, и не знаю! Такъ отвыкъ, право, заботиться о своихъ интересахъ. (Усмѣхается.) Смѣшно, право....
   Иванъ Михайловичъ.
   Да чтожъ это, ужъ не денегъ ли вамъ нужно? Я всегда готовъ. По средствамъ моимъ.....
   Венеровскій.
   Нѣтъ! Вѣдь я знаю, вы меня не любите, да что дѣлать! Вѣдь въ насъ сила. Съ нами надо посчитаться.
   Иванъ Михайловичъ.
   Да чтожъ наконецъ, я кажется догадываюсь… но это такое дѣло, въ которомъ....
   Венеровскій.
   Ну, а догадываетесь, такъ дочь дайте мнѣ свою, вотъ что! Только какъ можно, пожалуйста, попроще.
   Иванъ Михайловичъ (торжественно).
   Предложеніе ваше, Анатолій Дмитріевичъ, мнѣ пріятно. Я былъ объ васъ всегда самаго лучшаго мнѣнія. И теперешній поступокъ вашъ подтверждаетъ все хорошее. Вы поступили, какъ истинно честный человѣкъ. Вы ѣздили въ домъ не безъ цѣли, не компрометировали дѣвушку; и потомъ вы, какъ истинно благородный человѣкъ, не позволили себѣ смущать дѣвушку, а обратились прежде къ отцу. Это высоко благородная черта.
   Венеровскій.
   Ну, по нашимъ убѣжденіямъ это иначе немножко, хе, хе. Я уже говорилъ съ Любовь Ивановной. Она, хе, хе! хочетъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Гм… Да..... вы знаете… ну да, я согласенъ....
   Венеровскій.
   Согласіе Марьи Васильевны, я полагаю.... Хе, хе… ну да. Одно только… Вы знаете, я чудакъ по вашему, хе, хе! Мнѣ бы непріятны были всѣ эти поздравленія, сплетни.... Какъ бы поменьше людей видѣть, которыхъ я презираю. Поэтому оставьте все это втайнѣ до времени; всѣ эти церемоніи вѣдь глупы.
   Иванъ Михайловичъ.
   Хоро… хорошо, я понимаю. Теперь, будущій мой зятюшка…
   Венеровскій.
   Иванъ Михайловичъ! Я все Анатолій Дмитріевичъ, а вы – Иванъ Михайловичъ; а то – что за зять и тесть! Это ни къ чему не ведетъ и мнѣ непріятно, и главное глупо.
   Иванъ Михайловичъ.
   Оно такъ, да..... Ну, теперь еще я считаю нужнымъ объяснить вамъ о состояніи Любочки. Мы небогаты, но…
   Венеровскій.
   Вотъ ужъ удружили… Что мнѣ въ состояніи? Ея состояніе – ея состояіе; есть у нея, тѣмъ лучше. Кажется, кто хоть немножко понимаетъ людей, можетъ видѣть мою дѣятельность и по ней судить обо мнѣ. Я вамъ скажу, что мнѣ нужно. Моя цѣль одна. Дѣвица эта – хорошая натура, въ ней есть задатки хорошіе. Я не влюбленъ въ нее. Я этихъ глупостей не знаю. Въ ней есть задатки, но она не развита, очень неразвита. Я желаю однаго: поднять ея уровень до нашего, и тогда я скажу: я еще сдѣлалъ дѣло, и желалъ бы, чтобы никто мнѣ въ этомъ не мѣшалъ. Это я впередъ вамъ говорю. Вамъ можетъ это казаться страннымъ, но мы люди новые, и что вамъ странно и трудно, намъ просто. Такъ не говорите никому до 1-го Августа, и дѣло обдѣлается прекрасно. (Жметъ руку. Иванъ Михайловичъ крѣпко и долго жметъ руку.)
   Иванъ Михайловичъ.
   Я все понимаю, все понимаю. Позвольте васъ обнять.
   Венеровскій.
   Нѣтъ, ужъ пожалуйста оставьте. Мнѣ будетъ нeпpiятнo. Прощайте! (Венеровскiй уходитъ.)
   Иванъ Михайловичъ.
   Благороднѣйшій человѣкъ. – Это такъ. Вотъ онъ, новый то вѣкъ! Но все таки странно какъ-то, пока не привыкъ. Но слава Богу, слава Богу!.
   (Занавѣсъ опускается.)

ДѢЙСТВІЕ II.

Сцена 1.

   Дѣйствующіе въ 1-й сценѣ.
   Иванъ Михайловичъ Прибышевъ.
   Катерина Матвѣевна Дудкина.
   Анатолій Дмитріевичъ Венеровскій.
   [Сергѣй Петровичъ] Беклешовъ, товарищъ Венеровскаго по университету.
   Лакей.

ЯВЛЕНIE 1.

   Театръ представляетъ холостую безпорядочную комнату на квартирѣ Венеровскаго.
   Венеровскій (одинъ, съ своимъ портретомъ въ рукахъ).
   Жениться! Страшно, глупо связать себя на вѣки съ неразвитой и развращенной по средѣ женщиной. <Зачѣмъ? Въ сущности желаешь только.... больше ничего.... А въ виду всей этой толпы принимаешь на себя нелѣпыя обязательства – это-то и противно. Положимъ, я понимаю дѣло такъ, что и не беру на себя никакого обязательства, но она не понимаетъ этаго. Ей не подъ силу эта свобода воззрѣній. Нѣтъ. Глуповата – не глуповата, а не доразвита. Вотъ Дудкина другое дѣло; но за то невзрачная особа, да, непривлекательная. А тутъ влечетъ. Какъ странно ощущеніе, когда поцаловалъ. И она сама поцѣловала. Пріятное ощущеніе! Да. Я не ожидалъ. Впрочемъ (на портретъ) вѣдь хорошо… Очень хорошо. – Очень, очень хорошо. А я прежде думалъ, что я не хорошъ.> Страшно утратить собственную чистоту и силу въ постоянныхъ столкновеніяхъ съ ничтожествомъ и грязью, – a пріятно. Многое пріятно. Обезпеченность жизни… потомъ сама, какъ женщина..... невредна. Службу можно бросить. Литературный трудъ… Да главное – очень пріятна. – Великолѣпно это все. Великолѣпная женщина!...... И однако она поцѣловала меня не безъ удовольствія. Даже съ увлеченіемъ огромнымъ. И я испыталъ такое ощущенье, какъ будто я не ожидалъ. Да я и не ожидалъ. Отчего жъ не ожидалъ? Странно, въ какомъ заблужденіи я былъ насчетъ себя. До какой степени однако я не понималъ самаго себя. (Смотритъ въ зеркало.) Да, хорошее лицо, замѣчательная наружность. Очень, очень даже хорошее. Да, то, что навываютъ, пріятный мущина; очень привлекательный и замѣчательной наружности человѣкъ. А какъ самъ то не знаешь себя! И смѣшно вспомнить, съ какимъ страхомъ я приступалъ къ ней. Было чего бояться, – хе, хе! Я думалъ [57 - Зачеркнуто: бывало: что жъ, я не хорошъ, но за то уменъ, геніаленъ, можно сказать.] прежде, что наружность моя не очень привлекательная, и старался утѣшить себя. – Ну, думаю себѣ, я не такъ привлекателенъ, какъ другіе, но за то уменъ, потому что кого-жъ я знаю умнѣе себя? Кто-жъ такъ тонко, легко и глубоко понимаетъ вещи? Ну, думаю себѣ, я не хорошъ, не могу равняться съ этими [58 - Зачеркнуто: гусарами, кавалергардами, франтами Невскаго Проспекта] красавцами, вотъ что по улицамъ на рысакахъ скачутъ, но за то, думаю себѣ, умъ огромный, сила характера, чистота либеральнаго характера, честность..... Все это за глаза вознаграждаетъ. [59 - Зачеркнуто: (Задумывается.) Да, для свѣта я чистъ и крѣпокъ, какъ мраморъ.] Это все я утѣшалъ себя. Думаю себѣ: я не умѣю обходиться въ гостиныхъ, [60 - Зачеркнуто: стыдно вспомнить, сколько я мучился тѣмъ, что] не умѣю [61 - Зачеркнуто: выговаривать] болтать по французски, какъ другіе, и завидно мнѣ бывало салоннымъ господамъ. Ну, да думаю, зато я образованъ, какъ никто… да я и не знаю никого съ этимъ всестороннимъ и глубокимъ образованіемъ. Есть ли наука, въ которой я не чувствовалъ бы въ себѣ силы сдѣлать открытія – филологія, исторія, – а естественныя науки? Все мнѣ знакомо. А дарованья… И думаю себѣ: вотъ раздѣляетъ судьба, – однимъ, какъ мнѣ, [62 - Зачеркнуто: геніальность способность.] умъ, талантъ, образованіе, [63 - Зачеркнуто: характеръ и] силу, другимъ – пошлые дары: красоту, ловкость, любезность. И вдругъ, что же оказывается? Оказывается, что природа не раздѣлила, а совокупила все это въ одномъ человѣкѣ. И все это отъ того, что въ Петербургѣ я и не имѣлъ случая испытать свою силу надъ женщинами… этаго разбора. А вотъ оно здѣсь. Въ самомъ лучшемъ дворянскомъ кругу, и въ самомъ пошломъ, гдѣ видятъ только внѣшность. Потому что не могла же Люба понять сущность моихъ достоинствъ… Въ этомъ кругу двѣ женщины въ меня влю-бля-ют-ся. Да, влюбляются. (Самодовольно.) Да, должно быть я очень нехорошъ и неловокъ… Какъ не знаешь то себя, смѣшно вспомнить! (Смотрится въ зеркало.) Да, очень хорошо… А въ соединеніи съ этой нравственной высотой, которая всетаки ими чувствуется, какъ они ни низко стоятъ, оказывается, что такихъ людей мало. Можетъ быть и нѣтъ совсѣмъ. (Хмурится. Смотритъ [64 - Зачеркнуто: на портретъ.] въ зеркало.) Какое глубокое, спокойное, проницательное [65 - Зачеркнуто: и чарующее] выраженіе! Да, трудно устоять. Я понимаю это. <И вдругъ съ этимъ вмѣстѣ, только захоти я – я могу вести хоть ту же жизнь, которую ведетъ любой изъ тѣхъ пустыхъ молодчиковъ, аристократовъ. Кто мнѣ мѣшаетъ? Довольно я поработалъ для блага общественнаго. Можно отдохнуть, и отдохнуть не одному, а съ этимъ свѣженькимъ цвѣткомъ, который я, – да, я, – сорву. Отчего же мнѣ не поѣхать за границу, не поселиться въ Италіи, съ молодой женой, въ лучшемъ отелѣ остановиться?
   Прогулки.......... она въ шелку и бархатѣ, свѣженькая, хорошенькая, на рысакахъ, въ коляскѣ; рядомъ замѣчательный и красивый мущина. Или вечеръ, она въ открытомъ платьѣ, открытыя плечи. Пускай смотрятъ изъ партера. Въ бенуарѣ, во Флоренціи, она и я, мущина въ черномъ англійскомъ фракѣ, просто, достойно, и съ этимъ лбомъ и глубокимъ чарующимъ выраженіемъ. Вечеръ дома, ужинъ и потомъ.... Да, все это человѣчно, все это увлекательно. И я думалъ, что это не про меня. Какъ не цѣнишь себя.> Что значитъ, однако, сильная натура. Всегда цѣнишь себя ниже стоимости, не такъ какъ всякая дрянь, воображающая себя Богъ знаетъ чѣмъ. А выходитъ, что нѣтъ человѣка [66 - Зачеркнуто: достойнѣе меня, чтобы наслаждаться даже этими благами.] болѣе счастливо одареннаго и вмѣстѣ съ тѣмъ менѣе цѣнящаго свои достоинства. – Да… Это ясно.

ЯВЛЕНІЕ 2.

   Венеровскій; входитъ Беклешовъ, товарищъ Венеровскаго по университету, чиновникъ по мировымъ учрежденіямъ.
   Беклешовъ.
   Ну, братъ, нынче охота отличная была. Ха, ха! Я только [что] изъ присутствія.
   Венеровскій.
   Это похвально, что ты въ трудахъ жизни обрѣтаешься. Что жъ Богъ далъ?
   Беклешовъ.
   Затравили, братъ, помѣщиковъ пару, одну помѣщицу, да чиновника взяточника притянули. Все въ одно засѣданіе. Была игра, могу сказать!
   Венеровскій.
   Это хорошо. И имъ полезно, и мнѣ пріятно слышать, и ты удовольствіе испытываешь. —
   Беклешовъ.
   Несказанное, братецъ, удовольствіе! Какъ же, вся жизнь на томъ стоитъ. [67 - Зачеркнуто: какъ тебѣ извѣстно – на травлѣ консерваторовъ.] Моя страсть и спеціальность. Ваша братья, идеалисты, только умозаключаетъ, а мы, практики, дѣйствуемъ. Вѣдь отчего я принимаю участіе въ твоей женитьбѣ? Вовсе не потому, что я тебѣ товарищъ и пріятель и что я вижу тутъ вопросъ о твоемъ счастіи. Вовсе нѣтъ. Я вижу только въ этомъ млекопитающагося Прибышева, который тебя намѣренъ надуть и котораго надо затравить, и я затравлю. Ну что, какъ дѣла? ѣдемъ нынче къ Прибышевымъ? Вѣдь нынче формальное объявленіе. Я готовъ и во всеоружіи.
   Венеровскій.
   Да что, хорошаго мало. Хе, хе, хе! Нынче [68 - Зачеркнуто: далъ слово объясняться и объявлять всей родственной твари, ну, да дѣлать нечего. Вотъ свое изображеніе свезу – совсѣмъ женихъ. Весьма глупо, могу сказать.] обрученіе. Шутка весьма глупая, и необходимо обойти ее сколь возможно.
   Беклешовъ.
   Это все ничего. Денежныя то отношенія какъ? было объясненiе?
   Венеровскій.
   Вотъ практическій-то складъ сказывается!
   Беклешовъ.
   А то какъ же? Это главное обстоятельство.
   Венеровскій.
   Я почтенному родителю изъяснялся въ первый же день, что ея состояніе – ея состояніе, и чтобъ онъ мнѣ этаго вздора не пѣлъ, да, – хе, хе! – и родитель значительно былъ порадованъ такимъ моимъ воззрѣньемъ – ну, да....
   Беклешовъ.
   Охъ, идеалисты! Да вѣдь ты самъ далъ ему оружіе. Онъ по свойствамъ своей телячьей натуры возмечтаетъ, что твоей ничего не надо давать, а взять на себя содержаніе женщины, не получивъ новыхъ средствъ, безумно. Кажется, нечего доказывать.
   Венеровскій.
   Это такъ. Но я всетаки приму мѣры, чтобы не быть въ дуракахъ. Цѣль моя одна, – вырвать эту дѣвушку, хорошую дѣвушку, изъ одуряющихъ и безнравственныхъ условій, въ которыхъ она жила. И потому очевидно, что эта личность не должна ничего потерять вслѣдствіе того, что она избрала меня, не должна быть лишена тѣхъ простыхъ, наконецъ, удобствъ жизни. Я приму мѣры для огражденія ея интересовъ.
   Беклешовъ.
   Только не попадись. Ваша братья, идеалисты, на это молодцы. Дѣлаютъ планы, а практично не обсудятъ. Ну, какія же ты мѣры примешь? <Ты скажи, убѣжденъ ли ты, что отецъ дастъ ей опредѣленное что-либо, и не захочетъ ли онъ держать тебя въ рукахъ, заставляя ожидать? Люди этаго разбора любятъ поломаться передъ нашимъ братомъ, когда имъ дашь возможность.
   Венеровскій.
   Ну, я хоть и не практичный мужъ, какъ ты, а объ этомъ дѣльцѣ раздумалъ и взялъ свое рѣшеньеце, да, хе, хе…> Вотъ видишь ли. Въ послѣднее наше свиданье Прибышевъ опять началъ разговоръ о деньгахъ при ней; я сказалъ, что объ этомъ предметѣ я нахожу удобнѣе переговорить съ глаза на глазъ, чѣмъ парадировать передъ публикой.
   Беклешовъ.
    [69 - Зачеркнуто: Любимая манера этихъ скотовъ: фразы, фразы – и надуть.]Да въ томъ, братъ, и штука, что ты будешь деликатничать, а они тебя надуютъ.
   Венеровскій.
   Вотъ видишь ли, я назначилъ нынѣшній день для этихъ переговоровъ. Я намѣренъ сказать, что желаю, чтобы отношенія эти уяснились. [70 - Зачеркнуто: ты можешь присутствовать при этомъ объясненіи. Если онъ обманывать желаетъ, то ему будетъ неудобно.] За это я поручусь.
   Беклешовъ.
   Онъ тебя надуетъ, это я тебѣ говорю. (Задумывается.) Помни одно: для нихъ, для этаго народа, обрядъ важнѣе всего. На этомъ то ихъ надо ловить. – Помни одно: не иди въ церковь до тѣхъ поръ, пока не получишь въ руки формальные акты, утверждающіе за ней извѣстное имущество.
   Венеровскій.
   Ты такъ ставишь вопросъ, какъ будто для меня все дѣло въ ея состояніи. Мнѣ непріятно это даже. Ты ужъ слишкомъ практиченъ.
   Беклешовъ.
   Ну, я вѣдь говорю – идеалистъ! Да ты забываешь, съ кѣмъ имѣешь дѣло. Вѣдь это подлецъ на подлецѣ. Грабили 500 лѣтъ крѣпостныхъ, пили кровь народа, а ты съ ними хочешь идеальничать. Ты имѣешь цѣль честную – спасти ее, – ну да. Ну, что жъ тебѣ въ средствахъ! Вѣдь это мальчишество, студентство!
   Венеровскій.
    [71 - Зачеркнуто: Право, перестань говорить объ этомъ; состояніе мое только здѣсь (ударяетъ себя по головѣ), и мнѣ его довольно, это всѣ знаютъ.]Мнѣ, братъ, дѣло нужно прежде всего. [72 - Зачеркнуто: Другое и болѣе важное обстоятельство – студентъ. Для меня онъ ничтоженъ, но она еще не знаетъ меня вполнѣ, не можетъ цѣнить, что должно цѣнить во мнѣ, и смотритъ только съ пошлой точки зрѣнія. И потому заинтересована имъ. Это съ одной стороны. Съ другой – дѣвица Дудкина сгораетъ желаніемъ объясненій и съ свойственнымъ женщинамъ легкомысліемъ огорчится извѣстіемъ о моей женитьбѣ. Такъ вотъ надо устранить эти два зловредныхъ вліянія, и студента, и этой госпожи. Вотъ въ чемъ нужна помощь практическаго друга.]
   Беклешовъ.
   Хорошо, хорошо. Идеалистъ! Я говорю, коли я не возьму тебя въ руки, ты попадешь, какъ куръ во щи. Ну, да съ этой точки зрѣнія мы затравимъ. Ну, разскажи сама особа какова? [73 - Последняя фраза, в подлиннике зачеркнута, ноее приходится восстановить для связи с дальнейшим текстом.]
   Венеровскій.
   Какъ тебѣ сказать, – дѣвочка по наружности весьма пріятная, добрая, ласковая, и натура еще не вполнѣ испорченная. Задатки есть очень хорошаго. Въ эти послѣднія двѣ недѣли я много давалъ ей читать, много говорилъ съ ней. Она начинаетъ понимать вещи въ настоящемъ видѣ. Напримѣръ, чувствуетъ уже всю гнусность среды, желаетъ изъ нея вырваться и понимаете ничтожество своихъ почтенныхъ родственниковъ. Натура весьма честная и хорошая. И, разъ вырвавъ ее изъ этаго подлаго гнѣзда всякой мерзости и разорвавъ, разумѣется, всѣ связи съ почтенными родственниками, я надѣюсь, она доразовьется вполнѣ. Вотъ увидишь нынче.
   Беклешовъ.
   Гм, гм. Это хорошо. Ну, а что это за особа племянница?
   Венеровскій.
   Племянница эта, видишь ли, эманципированная дѣвица, неглупая и развитая натурка, но непривлекательной наружности.
   Беклешовъ.
    [74 - Зачеркнуто: Жестокій даръ мысли уже наложилъ печать проклятія.]А вотъ, какъ хочешь – не дается женщинамъ вмѣстѣ миловидность и развитіе. Эти глупенькія, розовенькія все-таки пріятнѣе.
   Венеровскій.
   Хе, хе! да, конечно. Такъ эта особа для меня весьма неудобна. Вотъ видишь ли, въ прежнее время между мной и этой дѣвицей были кой-какiя отношенія… Она была единственное мыслящее существо во всей семьѣ, ну и невольно я сблизился съ нею, [75 - Зачеркнуто: можетъ быть, увлекся, и она увлеклась.] Ну, теперь эта особа какъ бы заявляете свои притязанія. Ну, глупо выходите, и можетъ выйти еще хуже, когда моя женитьба ей станете извѣстна.
   Беклешовъ.
   Это скверно.
   Венеровскій (гордо).
   Нѣтъ, почтенный Сергѣй Петровичъ, [76 - Зачеркнуто: Я знаю то, что былъ послѣдователенъ въ своихъ отношеніяхъ съ нею и] упрекнуть меня никто не можетъ: я поступилъ, какъ долженъ поступить каждый честный человѣкъ, понимающій свободу женщины. Я тогда сказалъ ей, что не беру на себя никакихъ обязательствъ что отдаюсь только на время этимъ отношеніямъ.
   Беклешовъ.
   Ха, ха, ха! Вѣдь я вижу, чтò тебя смущаетъ: ты думаешь, ужъ не дурно ли ты поступилъ въ отношеніе ея? Вотъ идеализмъ-то! Да ты подумай, съ кѣмъ ты имѣешь дѣло. Помни ты, чтò эти люди считаютъ дурнымъ и хорошимъ. Вѣдь всѣ нравственныя понятія извращены въ той средѣ, гдѣ они живутъ. Съ этими людьми ежели считаться, всегда будешь въ дуракахъ. Первое правило знай, что то, что для насъ нечестно – для нихъ честно, и наоборотъ. Съ этимъ и соображайся. Но, положимъ, ты находилъ удовольствіе съ ней – на безрыбьи и ракъ рыба – что-жъ изъ этаго слѣдуетъ? [77 - В более ранней редакции после слов: чтожъ изъ этаго слѣдуетъ? было:Венеровскій.Это такъ, но дѣвица эта имѣетъ ко мнѣ самыя дружественныя чувства и какъ я вижу сгораетъ желаньемъ объясненій и сильно огорчится, узнавъ о моей женитьбѣ. Она можетъ дурно подѣйствовать на Любовь Ивановну. И вообще я бы желалъ устранить ее. Ну, и въ этомъ я бы просилъ у тебя содѣйствія.Беклешовъ.Какъ затравить эту дѣвицу? Да. Затравить ее очень просто. Тамъ есть студентъ на кондиціи…Венеровскій.Пустой малый – болтунъ....Беклешовъ.Лучшее. Ты говоришь, что студентъ увивается за твоей. Хорошо. Поѣдемъ! – Итакъ необходимо имѣть объясненіе съ родителемъ о состояніи и устранить эманципированную дѣвицу. – Поѣдемъ. Можетъ быть и затравлю!]
   Венеровскій.
   Это такъ, – но дѣвица эта [78 - Зачеркнуто: скорѣе нашего чѣмъ ихъ лагеря,] навязчива, считаетъ за собой права и можетъ повредить мнѣ. И вообще я бы желалъ устранить ее. [79 - Редактором исключена ответная реплика Беклешева: <Ну, ладно.> Надо посмотрѣть. (См комментарий, стр. 405)]
   Беклешовъ.
   Понято. Я мало того, что устраню это вліяніе, – я сцѣплю эти двѣ личности [такъ], что ихъ не расцѣпишь – погоди.

ЯВЛЕНIЕ 3.

   Тѣ же, входитъ грязный сторожъ, старикъ, служащій вмѣсто лакея, а потомъ Катерина Матвѣевна и Иванъ Михайловичъ.
   Сторожъ.
   Анатолій Дмитричъ, ента барышня опять васъ спрашиваютъ, да и съ бариномъ.
   Венеровскій.
   Какая барышня?
   Сторожъ.
    [80 - Зачеркнуто: Должно не русская-съ, стриженная.]А ента, что прежде бывала, стриженная.
   Венеровскій.
   Это Прибышевъ съ племянницей. Пусти. [Сторожъ уходитъ.]
   Беклешовъ.
   Вотъ на ловца и звѣрь бѣжитъ. Затравлю обоихъ.
   (Входятъ Иванъ Михайловичъ и Катерина Матвѣевна.)
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, были въ вашей школѣ съ Катенькой. Любочка хотѣла тоже ѣхать, да боялась, – она простудилась вчера. Вотъ и заѣхали къ вамъ. Ну, я вамъ скажу, Анатолій Дмитріевичъ, что за прелесть эти дѣти, что за такое-этакое! Да, вотъ истинно славно, славно!
   Венеровскій.
   Чтожъ, хорошо сдѣлали, что заѣхали. Могу васъ познакомить: Беклешовъ, мой товарищъ – господинъ умный и хорошій. Катерина Матвѣевна, и васъ знакомлю.
   Катерина Матвѣевна.
   (крѣпко жметъ Беклешову руку, такъ что онъ морщится отъ боли; Беклешову).
   <А вы признаете связи товарищества? Я не признаю ихъ. Такое же суевѣріе. – Я полагаю, вы встали въ дружескія сношенія не въ силу товарищества, а въ силу единства воззрѣній.> Меня всегда поражало то явленіе, что между мужчинами связи товарищества имѣютъ устойчивость, тогда какъ между женщинами явленіе это… не воспроизводится, такъ сказать. Не коренится ли причина этаго въ низшей степени образования, даваемаго женщинѣ? Не такъ ли?
   Беклешовъ.
   Конечно, связь упрочивается единствомъ воззрѣнія, а не.....
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте. – Я полагаю, вы близки преимущественно съ Анатоліемъ Дмитріевичемъ не въ силу того, что вы товарищи, а въ силу того, что вы раздѣляете одинаковыя убѣжденія.
   Беклешовъ.
   Конечно, мы-съ раздѣляемъ одни убѣжденія. Вы въ школѣ были?
   Катерина Матвѣевна.
   Да. – Скажите, какъ вы думаете: мнѣ пришла мысль, не можетъ ли быть вредно развитіе рефлексіи у мальчиковъ? Согласитесь, вѣдь имѣешь дѣло съ слишкомъ цѣльными личностями…
   Беклешовъ.
   To-есть – я не знаю, какъ вы на это смотрите. Рефлексія есть только признакъ развитія. (Продолжаютъ говорить и отходятъ.)
   Иванъ Михайловичъ (Венеровскому).
   Я и давно хотѣлъ посмотрѣть эту школу – такъ интересно! а вмѣстѣ съ тѣмъ надо, думаю, намъ переговорить нынче о дѣлахъ, помните, о состояніи Любочки; вотъ я привезъ съ собой. (Показываетъ на портфель.) Здѣсь намъ и удобнѣе будетъ. Потолкуемъ, а потомъ я васъ повезу къ намъ. Чтожъ, Катенькѣ можно сказать, такъ какъ нынче всѣ узнаютъ. Она намъ не помѣшаетъ, а еще напротивъ – совѣтъ дастъ, – она хоть и съ странностями, но человѣкъ умный. Катенька!
   Венеровскій.
   Теперь неловко, – знаете, этотъ господинъ…
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, можно и послѣ. Только ужъ нынче я васъ не отпущу. Вѣдь надо же вамъ знать. (Беклешовъ и Катерина Матвѣевна подходятъ.) Ну, какъ я вамъ благодаренъ, Анатолій Дмитріевичъ, за позволеніе посѣтить школу. Что зa прелесть эти дѣтиняточки, я не могу опомниться. Какъ веселы, любознательны, какіе успѣхи, и какъ это.... что-то такое.... Это вамъ надо отдать справедливость, дивно устроено! Славно. Вотъ именно-то доброе дѣло.... славно, славно.
   Венеровскій.
   Да, все работаемъ понемножку. Хоть и мѣшаютъ, да ломимъ.
   Иванъ Михайловичъ (Беклешову.)
   Я нахожу, что для нашего народа нѣтъ прогресса безъ истиннаго образованія, я разумѣю нравственное образованіе.
   Беклешовъ.
   Да, какъ кто понимаетъ нравственное образованіе, а конечно полезно.
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте! Анатолій Дмитріевичъ, отчего вы не ввели звуковую методу? Она доступнѣе и раціональнѣе, гораздо раціональнѣе.
   Венеровскій.
   Чтожъ, не все раціонально дѣлается. Я предпочелъ Золотова упрощенную методу.
   Катерина Матвѣевна.
   А еще мнѣ хочется вамъ прямо высказаться. Вотъ мы говорили съ Беклешовымъ. Я полагаю, что нераціонально развивать рефлексію въ низко стоящихъ личностяхъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Извините, мнѣ только нужно зайти въ присутствіе, а потомъ поѣдемте, переговоримъ.
   Венеровскій (къ Катеринѣ Матвѣевнѣ).
   Сейчасъ посудимъ-съ, хе, хе, хе! (Ивану Михайловичу.) Чтожъ, заѣзжайте, вотъ и Беклешовъ съ нами поѣдетъ. Есть гдѣ сѣсть въ вашемъ тарантасѣ, что ли?
   Иванъ Михайловичъ.
   Сядемъ, сядемъ. (Къ Беклешову.) Очень, очень радъ. Нынче у насъ пріятный день. И пріятель Анатолія Дмитріевича для насъ дорогой гость. (Говорятъ тихо.)
   Катерина Матвѣевна (къ Венеровскому).
   Ежели я останусь здѣсь, я возьму на себя часть преподаванія въ этой школѣ. Я вамъ докажу на опытѣ, что рефлексія вредна.
   Венеровскій.
   Чтожъ, это можно.
   Иванъ Михайловичъ (уходя).
   Такъ до свиданья, я въ пять минутъ готовъ.
   Венеровскій (Ивану Михайловичу).
   Чтожъ приходите, приходите. [81 - Зачеркнуто: (Беклешову тихо:) Теперь не отстанетъ. Да, развитая дѣвица эта не скоро отстанетъ.](Къ Катеринѣ Матвѣвнѣ.) Почему же вы такъ нападаете на развитіе рефлексіи въ дѣтяхъ? Я полагаю, что то, чтò есть благо для насъ, будетъ благо для каждаго.
   Катерина Матвѣевна (къ Венеровскому).
   Нѣтъ, позвольте, позвольте! Во мнѣ столько возникло идей по случаю посѣщенія этой школы! Является вопросъ: что вы хотите сдѣлать изъ этихъ личностей? Признаете ли вы развитіе каждаго индивидуума за несомнѣнное благо, или развитіе единицы безъ общественной иниціативы можетъ повредить этимъ единицамъ въ силу существующаго ненормальнаго порядка?
   Венеровскій.
   Я признаю-съ развитіе всегда за благо, въ какихъ бы формахъ оно ни проявлялось-бы, но....
   Катерина Матвѣевна.
   Да, по пути прогресса, прибавьте.
   Венеровскій.
   Само собой подразумѣвается. Но вѣдь надо принять въ соображеніе препятствія окружающей среды.
   Катерина Матвѣевна.
   Это такъ, но что хотите говорите, я ужъ сказала вамъ, что я чутьемъ сознаю, что вамъ не по плечу вся эта убивающая обстановка, затхлая атмосфера, которою мы дышемъ…
   Венеровскій (хочетъ что-то сказать пріятелю).
   Ты....
   Катерина Матвѣевна.
   Нѣтъ, позвольте, позвольте, дайте мнѣ высказаться. Вы задались мыслью въ этомъ застоѣ прокладывать свѣтъ, но васъ задавить среда, вамъ нужна болѣе широкая арена. (Къ Беклешову.) Не такъ ли?
   Беклешовъ (тихо Венеровскому).
   Ну, братъ – дѣвица! Вотъ и выскажись. —
   Катерина Матвѣевна (подумавши).
   Да, это посѣщеніе породило во мнѣ такую вереницу идей. Я еще больше стала уважать васъ. (Жметъ руку Венеровскому и говоритъ ему тихо.) Нынче срокъ, который я назначила вамъ; я выскажусь нынче. Я желаю говорить съ вами одна. (Громко, къ Беклешову.) Беклешовъ, я выше общественныхъ предразсудковъ, я имѣю личное дѣло къ Венеровскому, и потому прошу васъ уйти. Вы тоже выше?....
   Беклешовъ.
   Конечно; я посижу въ той комнатѣ (Уходя къ Венеровскому). Тѣмъ лучше. Да, развитая, a непріятная, – могу сказать.

ЯВЛЕНIE 4.

   Тѣ же безъ Беклешова. Катерина Матвѣевна молчитъ, Венеровскій посмѣивается и тоже молчитъ.
   Катерина Матвѣевна (приходитъ въ замѣшателъство).
   Да, нынче тотъ срокъ… и такъ сказать… да, внутренняя работа совершилась… но вы честная личность… женщина уже вышла изъ подъ общественнаго гнёта, въ которомъ душили ее… она равноправна мужчинѣ, и я… да, я пришла честно и прямо сказать вамъ..... я глубоко сознала самое себя… да, я.... Да скажите же что-нибудь!..
   Венеровскій.
   Я послушаю. Разговоръ, кажется, долженъ быть интересенъ.
   Катерина Матвѣевна.
   Да, но такъ сказать… да, погодите....
   Венеровскій.
   Я подожду. Вы обѣщали сообщить мнѣ ваши чувства, но васъ что то затрудняетъ. Вы свободная женщина – вы превозмогите себя. Для ясности отношеній нужна ясность выраженій, слова. A опредѣленность въ нашихъ отношеніяхъ мнѣ весьма желательна. Я выскажусь прямо, и вы высказывайтесь, не стѣсняясь старовѣрческимъ взглядомъ на отношенія мущины и женщины. Вы не затрудняйтесь, – это старый Адамъ, какъ говаривали мистики блаженной памяти, смущаетъ васъ… Ну-съ....
   Катерина Матвѣевна (рѣшительно).
   Да, это такъ, это старый Адамъ. Я выше этаго. (Протягиваетъ руку.) Венеровскій! Я изслѣдовала глубину своего сознанія, и убѣдилась, что мы должны соединиться! да.... Въ какихъ формахъ должно произойти это соединеніе – я предоставляю вамъ. Найдете ли вы нужнымъ, въ виду толпы и неразвитыхъ какъ вашихъ, такъ и моихъ родственниковъ, продѣлать церемонію бракосочетанья – я, какъ ни противно это моимъ убѣжденіямъ, впередъ даю свое согласіе и дѣлаю эту уступку. Но я желаю однаго. Среда, какъ я уже сказала, душитъ васъ и подавляетъ меня. Мы должны уѣхать отсюда. Мы должны поселиться въ Петербургѣ, гдѣ найдемъ болѣе сочувствія нашимъ убѣжденіямъ, и тамъ должны начать новую жизнь, на новыхъ принципахъ и основахъ. Вопросъ же объ обладаніи мною уже рѣшенъ между нами.
   Венеровскій.
   Вотъ-съ это честно и ясно. По крайности и я могу высказаться такъ же категорично и постараюсь.
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте, я не все сказала. Жизнь, которая ожидаетъ насъ, будетъ имѣть значеніе не только для насъ, но и для цѣлаго общества. Мы будемъ первообразъ новыхъ отношеній мущины и женщины, мы будемъ осуществленіемъ идеи вѣка, мы будемъ.....
   Венеровскій.
   Позвольте и мнѣ сказать словечка два!
   Катерина Матвѣевна.
   Венеровскій! я уважаю васъ, – вы знаете меня. Я женщина свободная и равноправная мущинѣ. Я горжусь тѣмъ, что первая сказала: я хочу соединиться съ вами, и жду честнаго, сознательнаго отвѣта. Все это очень просто. (Откидываетъ волосы и ходитъ въ волненіи).
   Венеровскій.
   Вотъ и оказывается, что простое и честное отношеніе къ жизни удобнѣе и цѣлесообразнѣе. Вы говорите, что желаете соединиться со мной. Это весьма понятно: по крайней мѣрѣ, знаешь, что отвѣчать. Вашъ самый выборъ и способъ его выраженія, все доказываетъ ту высокую степень развитія, на которой вы стоите. Я не знаю другой дѣвицы, которая бы могла поступить такъ сознательно. Я прямо отвѣчаю, что это соединеніе мнѣ неудобно, и потому не могу принять его. Что же касается до нашихъ прежнихъ отношеній, то именно то нравственное чувство правды, которымъ вы обладаете въ такой силѣ, должно ручаться за вашу скромность въ этомъ отношеніи.
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте.... Вы отказываете мнѣ? (Останавливается и откидываетъ волосы).
   Венеровскій.
   Катерина Матвѣевна, нѣтъ современнаго человѣка, который бы не считалъ наградой зa свои труды ваше предложеніе, но я сдѣлалъ другой выборъ, и потому....
   Катерина Матвѣевна.
   A! хорошо, очень хорошо.... Позвольте, я уважаю васъ. – (Ходитъ въ волненіи).

ЯВЛЕНIE 5.

   Тѣ же и Иванъ Михайловичъ.
   Катерина Матвѣевна.
   А, Иванъ Михайловичъ! Мы переговорили, положенье разъяснилось. Да, я очень рада этой опредѣленности. Да, мы все уяснили.
   Иванъ Михайловичъ.
   Развѣ что-нибудь было неясно между вами?
   Венеровскій.
   Болѣе отвлеченные вопросы.
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, не вполнѣ отвлеченные… ну, да я очень рада, поѣдемте домой…
   Иванъ Михайловичъ.
   Нѣтъ, ужъ извини. Нынче я обѣщалъ переговорить съ Анатоліемъ Дмитріевичемъ о дѣлахъ, нарочно сюда пріѣхалъ, вотъ и бумаги привезъ.... Теперь, Катенька, тебѣ можно сказать. Поздравь меня и Анатолія Дмитріевича. Онъ сдѣлалъ лестное для насъ предложеніе Любѣ и женится 1-го Августа.
   Катерина Матвѣевна (Венеровскому).
   Есть три рода любви: любовь Астарты, любовь Афродиты и любовь равноправности… Венеровскій, вы не встали еще выше любви Астарты. Я считала васъ выше… но я все еще уважаю васъ. Иванъ Михайловичъ, вы долго будете говорить?
   Иванъ Михайловичъ.
   Да, съ -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

/ -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

часа пробудемъ, погоди.
   Катерина Матвѣевна.
   Венеровскій, дайте мнѣ послѣднюю «Полярную Звѣзду», – я почитаю.
   Венеровскій (подаетъ книгу).
   Вотъ она; обратите вниманіе на эту статью. Очень онъ хорошо разбираетъ… Да не хотите ли въ ту комнату, чтобы мы вамъ не мѣшали?
   Катерина Матвѣевна.
   Нѣтъ.
   Венеровскій.
   Право, вамъ лучше.
   Катерина Матвѣевна.
   Нѣтъ.
   Венеровскій (въ сторону).
   Опять невозможно объяснение!
   Катерина Матвѣевна
   (садится въ сторонѣ къ столу, облокачивается и начинаетъ читать, изрѣдка поглядывая на Венеровскаго и сомнительно качая головой. Иванъ Михайловичъ садится къ столу, раскрывает портфель и разбираетъ бумаги. Венеровскій садится противъ него).
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, вотъ, любезный и дорогой Анатолій Дмитріевичъ....
   Венеровскій.
   Въ чемъ дѣло-съ? Говорите.
   Иванъ Михайловичъ.
   Вы были такъ благородны въ первый день, когда я сталъ говорить о Любочкиномъ состояніи, что отклонили отъ себя этотъ разговоръ; я это очень цѣню, повѣрьте. Но согласитесь, что мнѣ, какъ отцу, пріятно, такъ сказать, дать отчетъ въ управленіи состояніемъ дочери, дать отчетъ передъ будущимъ ея мужемъ…
   Венеровскій.
   Чтожъ, я слушаю-съ. Говорите.
   Иванъ Михайловичъ.
   Вѣдь я откровенно скажу. Можно бы другому совѣститься, какъ бы не сочли за корыстолюбіе, но ужъ вамъ то, Анатолій Дмитріевичъ, кажется, можно быть покойнымъ и на этотъ счетъ. Ужъ вѣрно никто не скажетъ, чтобы вы женились на деньгахъ…
   Венеровскій (оглядывается на Катерину Матвѣевну).
   Конечно, такъ. [82 - Зачеркнуто: a непріятны эти дрязги, могу сказать] Но все это не ведетъ насъ къ дѣлу.
   Иванъ Михайловичъ (разбираетъ бумаги, беретъ одну).
   Видите ли, у меня состояніе небольшое, оно перейдетъ къ сыну. У Любочки состояніе матери. Мать желаетъ удержать себѣ нѣкоторую малую часть – остальное, мы рѣшили, что все перейдетъ вамъ…
   Катерина Матвѣевна (встаетъ, откидываетъ волоса).
   Позвольте, позвольте, [83 - Зачеркнуто: Иванъ Михайловичъ, вы знаете Анатолія Дмитріевича менѣе, чѣмъ я, хотя я и ошиблась въ одномъ предположеніи касательно его, я не ошибусь въ этомъ отношеніи. Иванъ Михайловичъ, ежели вы дорожите хорошими отношеніями съ будущимъ зятемъ, – да, такъ, кажется, это называется – такъ ежели вы дорожите этими отношеніями, то ни слова не говорите съ нимъ о денежныхъ дѣлахъ. Вы оскорбляете его этимъ, вы оскорбляете въ его лицѣ всѳ молодое поколѣніе, да, это несомнѣнно. Такъ я говорю, Венеровскій? Я менѣе уважаю васъ, но это такъ. Отвѣчайте!Венеровскій.Конечно, разговоры эти крайне непріятны, и я просилъ Ивана Михайловича оставить ихъ, однако....Катерина Матвѣевна.Позвольте, позвольте, не надо дѣлать уступокъ тамъ, гдѣ затронуты вопросы общіе. Вы въ глазахъ моихъ и Ивана Михайловича представитель молодаго поколѣнія. О чемъ вамъ говорить съ Иваномъ Михайловичемъ? Состояніе Любовь Ивановны вамъ не нужно. Да я нѳ допущу этого униженья. Поѣдемте.Венеровскій.Оно такъ. – Совершенно согласенъ, но…Иванъ Михайловичъ (смотритъ на часы).И въ самомъ дѣлѣ, такъ что не отложить ли удобнѣе до другого раза. Поздно. Господа, поѣдемте-ка.Катерина Матвѣевна.Но вѣдь онъ вамъ говоритъ, что это оскорбляетъ ого. Такъ для чего же вы не хотите исполнить требованія его. Надо знать что…] Анатолій Дмитріевичъ, уваженіе, которое я имѣла къ вашей личности, начинаетъ колебаться въ глубинѣ моего сознанія. Вы двѣ недѣли тому назадъ высказали убѣжденіе, что не уважаете Любочку. Это было въ порядкѣ вещей.
   Иванъ Михайловичъ.
   Катенька, не мѣшай, – чтò ты приплетаешь!
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте! Венеровскій, вы высказали мнѣ убѣжденіе, что не уважаете ее какъ женщину, а теперь вы женитесь. – Это непослѣдовательно.
   Венеровскій.
   Я не понимаю, съ какою цѣлью вы говорите это.
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, я сказала: вы непослѣдовательно поступили. Я высказала только это. Теперь вы трактуете съ Иваномъ Михайловичемъ о денежныхъ дѣлахъ вашей невѣсты,– такъ кажется это называется? Я вижу въ этомъ фактѣ низкой торгъ человѣческой личностью и потому прошу васъ не оскорблять меня, не оскорблять другъ друга, не оскорблять достоинство человѣка, продолжая этотъ разговоръ. Я все сказала.
   Иванъ Михайловичъ.
   Однако, Катенька, это становится скучно и глупо.
   Венеровскій.
   Весьма странно – все, что я могу сказать (тихо къ Ивану Михайловичу). Оно, дѣйствительно, скучный разговоръ, и ежели вамъ желательно передать что нибудь, передайте Беклешову, a мнѣ, право, и некогда, а я ему скажу.
   Иванъ Михайловичъ.
   Чтожъ, Анатолій Дмитріевичъ, поѣдемте ко мнѣ. Зовите его. Поѣдемте!
   Катерина Матвѣевна.
   Я не допущу этаго униженія.
   Иванъ Михайловичъ.
   Въ самомъ дѣлѣ это скучно, ѣдемте.
   Венеровскій.
   Я вслѣдъ за вами. (Иванъ Михайловичъ и Катерина Матвѣевна уходятъ). [84 - После слов: Катерина Матвѣевна уходятъ. 1сцена II действия первоначально заканчивалась:Явленіе 6.Тѣ же и Беклешовъ выходитъ.Беклешовъ. (Венеровскому). Я поговорю съ отцомъ, поѣдемъ, уже 2-й часъ.Иванъ Михайловичъ. Такъ поѣдемте, поѣдемте, господа.(Всѣуходятъ, кромѣ Катерины Матвѣевны.)Явленіе 7.Катерина Матвѣевна одна.Катерина Матвѣевна. Нѣтъ, чувство уваженія къ этой личности начинаетъ колебаться въ глубинѣ моего сознанія. Онъ сказалъ, что не уважаетъ Любовь Ивановну и женится. Да, да, онъ былъ неконсеквентенъ въ своихъ поступкахъ. (Встряхиваетъ волосами.) Но свободная женщина выше случайности.(Занавесъ опускается.)]

ЯВЛЕНІЕ 6.

   Беклешовъ (выходитъ изъ другой комнаты).
   Ну, братъ, могу сказать – дѣвица азартная. Ее надо устранить. Необходимо надо устранить. —
   Венеровскій.
   Но какъ? [85 - Зачеркнуто: Я однако не позволю ей шутить.]
   Беклешовъ.
   Я боюсь однаго, что вся эта сцена была съиграна, и что рьяная дѣвица Дудкина подъучена Зуботыковымъ.
   Венеровскій.
   Нѣтъ, дѣвица дѣйствовала въ простотѣ глупой души.
   Беклешовъ.
   Я тебѣ говорю, что нѣтъ мерзости, на которую эти господа бы не были способны. Но дѣло въ томъ, что ты мнѣ поручаешь переговорить съ отцомъ о состояніи, – скажи ему это дорогой, – и отъ меня онъ не отвертится. Насчетъ дѣвицы же я знаю одно: она снѣдаема потребностью любить. На нее надо напустить какого-нибудь юношу, тогда только она отъ тебя отстанетъ. – Ѣдемъ. Я затравлю ихъ обоихъ.
   Венеровскій.
   Практичный мужъ, да. Хе, хе!
   (Занавѣсъ опускается).
   Конецъ 1-й Сцены II Дѣйствія.

Сцена 2.

   Театръ представляетъ деревенскій садъ въ имѣньи Прибышевыхъ.
   Во 2-й сценѣ ІІ-го дѣйствія:
   Дѣйствующія лица
   Иванъ Михайловичъ Прибышевъ.
   Марья Васильевна.
   Любовь Ивановна.
   Катерина Матвѣевна.
   Петръ Ивановичъ.
   Твердынской.
   Венеровскій.
   Беклешовъ.
   Няня.
   1-й Гость.
   2-й Гость.
   [Гостья.]

ЯВЛЕНIЕ 1.

   Марья Васильевна и Няня
   Няня.
   Вотъ и вышло по-моему, матушка Марья Васильевна, все, что я говорила. Женихъ – женихъ и есть. И на картахъ сколько ни выкладывала, все бубновый король и свадебная карта. Такъ все и ложилось.
   Марья Васильевна.
   Да, няня, не легко съ дочерью разставаться. Какъ Иванъ Михайловичъ мнѣ нынче скавалъ, такъ какъ ударило меня что-то по этому мѣсту. (Показываетъ на затылокъ.) Такъ дурно головѣ. Вотъ прошлась и ничего не легче. Вѣдь приданое, сватьба, все это хлопоты какія!
   Няня.
   Что вамъ хлопотать? Все готово, все есть.
   Марья Васильевна.
   Одно, какже быть? женихъ гостей не любитъ. A вѣдь нельзя же родныхъ не позвать. Хоть нынче къ обѣду я Семену Петровичу, Марьѣ Петровнѣ, всѣмъ послала…
   Няня.
   Нельзя же, матушка. Какъ будто украдучи дочь отдаете. Вѣдь не нами началось, не нами и окончится. Сватьба дѣло не шуточное. – Небось, не хуже его ваши родные. Что носъ то ужъ больно онъ деретъ! Что онъ, князь что ли какой? Не Богъ знаетъ какого лица.
   Марья Васильевна.
   Ты все его, няня, бранишь, – нехорошо. Ты вспомни, вѣдь Любочкинъ мужъ будетъ. Вотъ всего недѣля осталась. Да и Любочка какъ влюблена, какъ влюблена! Я даже удивляюсь. Любочка, Любочка, а глядь, у нея черезъ годъ у самой Любочка будетъ. И какъ все это сдѣлалось? Нѣтъ, ты, няня, про него дурно не говори. Точно вѣдь, человѣкъ онъ очень значительный, – такъ всѣ про него судятъ. Все знаетъ, вездѣ бывалъ, писатель. А про кого худо не говорятъ?
   Няня.
   Я, матушка, при Любочкѣ – при Любовь Ивановнѣ не скажу, а кому же вамъ сказать, какъ не мнѣ? Нехорошо, совсѣмъ не пристала фанаберія эта. Чтò вы, однодворцы, что ли? Чтò ему передъ вашими родными то чваниться? Что онъ за границей бывалъ, такъ нынче, матушка, нѣтъ той ледящей помѣщицы, чтобъ зa границей то не бывала. За границей былъ, – вотъ я какой! И всѣ ѣздятъ. Не такъ какъ встарину. Или – я писатель! Экъ удивилъ, невидаль какая, – ужъ на что Катерина Матвѣвна! Вѣдь мы съ мальства видѣли, – ужъ какъ непонятлива была, и этаго чтобъ ловкости или пріятности, нѣтъ ничего, а тоже намедни сказывали, что-то такое напечатывала. Да на что отца дьякона сынъ меньшой, изъ семинаріи выгнали, и тоже печатываетъ. По нынѣшнему этимъ не удивишь. Опять – ни богатства, ни родни. Сказываютъ, отецъ какой то пьяный, что и сынъ къ себѣ не пускаетъ. Ни обращенія… такъ что-то такое. Нѣт этаго входа благороднаго. Вот что-то все хочетъ по новому, что то особенное. A нѣтъ ничего; и пошутитъ другой разъ – не пристало какъ-то.
   Марья Васильевна.
   Ахъ, няня, не говори лучше! Ужъ видно такая судьба.
   Няня.
   Это ваша правда. Словами не поможешь. Одно – ручки ваши, ножки расцѣлую, послушайте вы скверную, гадкую няньку Марью, послушайте вы мой совѣтъ. Богомъ васъ прошу! Не давайте вы ему ничего до времени изъ денегъ или изъ имѣнъя. Вѣдь все ваше, и никто не можетъ вамъ заказать. Дайте все: приданое, платье, постели, бриліанты, дайте все въ лучшемъ видѣ, а деньги погодите давать. Все человѣкъ неизвѣстный. Погодите, посмотрите, что отъ него отродится. Дать успѣете. Вѣдь я знаю, вы себѣ ничего не оставите.
   Марья Васильевна.
   Какъ ты глупо судишь, няня. Ну, какже это можно?
   Няня.
   Ужъ послушайте разъ дуру, попомните. Вотъ васъ Богомъ прошу. Вѣдь ничего худаго не будетъ. Поживете съ нимъ мѣсяца два, полъ-года, будетъ почтителенъ къ тещѣ, съ нею хорошъ, тогда дайте.
   Марья Васильевна.
   Ахъ, какъ ты глупа!
   Няня.
   А то чтожъ, лучше будетъ, какъ онъ денежки заберетъ, да и вамъ почтенья не окажетъ, и ей-то горе мыкать придется? Онъ и теперь чтò про васъ говоритъ! Все равно васъ считаетъ, что вотъ этотъ чулокъ. Разъ въ жизни послушайте Машку-дуру, а не послушаете – плакать будете. И близко локоть – да не укусишь.
   Марья Васильевна.
   Какая ты глупая, няня. Я поговорю съ Иваномъ Михайловичемъ. Непремѣнно поговорю; вотъ онъ идетъ.

ЯВЛЕНІЕ 2.

   Тѣ же, входятъ Любочка и Студентъ.
   Студентъ.
   Это мы совершили съ вами не безъудовольственную экскурсію.
   Любочка.
   Мамаша! Чтожъ они не пріѣзжаютъ! Я ходила къ нимъ на встрѣчу. Все нѣтъ. Алексѣй Павловичъ [86 - В подлиннике: Петровичъ] все со мной ходилъ и все вретъ.
   Студентъ.
   Смѣхотворство учинили по случаю пейзанскихъ встрѣчъ. И бесѣда текла небезпріятная.
   Любочка.
   Что вы ломаетесь? Надоѣли, говорите проще.
   Студентъ.
   Ежели мой способъ изъясненія вамъ кажется непріятственнымъ, пойдемте на качели, Любовь Ивановна. Я качательное движеніе произведу.
   Марья Васильевна.
   Вы, Алексѣй Павловичъ, [87 - В подлиннике: Петровичъ] не хотите ли позавтракать?
   Студентъ.
   Можно попитаться – это ничего. Любовь Ивановна, пойдемте, право, а то скучно.
   Любочка.
   Ну и скучайте одни, a мнѣ надо дѣло дѣлать.
   Студентъ.
   Вотъ какъ-съ. И важныя упражненія?
   Любочка.
   Мнѣ надо статью прочесть, мнѣ Анатолій Дмитріевичъ далъ.
   Студентъ.
   Вотще-съ!
   Любочка.
   Что вы ко мнѣ пристаете – право, надоѣли.
   Няня.
   И какъ нескладно все что-то.
   Студентъ.
   И вы мнѣ надоѣли-съ. Но я уважаю вашъ полъ-съ.
   Любочка.
   Что за обращенье!
   Марья Васильевна.
   Алексеѣй Павлычъ, теперь надо съ Любой иначе уже обращаться.
   Студентъ.
   Обращенію я обучался по премудрой книжицѣ, изданной въ 63 году, сочинителя Бѣлова въ типографіи Сѣркина подъ заглавіемъ: «Обращенье съ особами прекраснаго пола, или искусство быть онымъ привлекательнымъ».
   Любочка.
   Мамаша, прогони его; что онъ ко мнѣ присталъ! Пора вамъ заниматься съ Петрушей. Петруша!
   Петруша (кричитъ въ окно).
   Что?
   Любочка.
   Зови Алексѣя Павлыча къ себѣ заниматься. Идите, право скука, – съ самаго утра не могу отдѣлаться отъ васъ.
   Студентъ (обиженно).
   Вы измѣнили вдругъ со мной обращеніе, и я не знаю на какихъ данныхъ.
   Любочка.
   Ни на какихъ данныхъ, идите вонъ – и все.
   Студентъ.
   Прежде вы были много общительнѣе.
   Няня.
   Эхъ, сударь, была бы я мать, ужъ вы бы такъ при мнѣ съ моей дочерью не говорили. Ужъ я бы вамъ такую распатрушила!
   Марья Васильевна.
   Что ты, няня, полно, съ ума сошла. (Студенту.) И что вы въ самомъ дѣлѣ пристаете, Алексѣй Павлычъ? подите къ Петрушѣ, я вамъ завтракать пришлю, a мнѣ нужно поговорить съ Любой.
   Студентъ (въ сторону).
   Сей млекопитающій субъектъ одержимъ гнѣвомъ. (Къ Марьѣ Василъевнѣ.) Чтожъ, это не вредно-съ позавтракать, пришлите. (Уходитъ.)
   Голосъ Петруши.
   Мать, пришли балыка и вина.
   Марья Васильевна.
   Хорошо.

ЯВЛЕНИЕ 3.

   Няня, Марья Васильевна и Любочка.
   Любочка.
   Мамаша, чтожъ мнѣ дѣлать? Куда я ни пойду, онъ вездѣ за мной, и пристаетъ.... какъ горькая рѣдька… не вели ему право.... Я теперь совсѣмъ другая стала.
   Марья Васильевна.
   Ну, да вотъ нынче женихъ пріѣдетъ, и всѣмъ объявятъ.
   Няня.
   А вотъ вы бы, моя сударушка, сначала съ нимъ бы не шутили. Этому народцу столько дай (показываетъ на мизинецъ) – онъ всю руку тянетъ. Не кокетничали бы. А то вамъ, что ни попъ – то батька. Вотъ и дококетничались.
   Любочка.
   Няня, да я совсѣмъ не кокетничала; такъ, прежде играли вмѣстѣ съ Петрушей… и онъ такой противный! А теперь я слова съ нимъ не говорю, все учусь, книжки читаю, что мнѣ Анатолій Дмитріевичъ принесъ, а онъ покоя не даетъ.
   Няня.
   Построже держать надо себя. Да что, вы такъ по добротѣ! Я бы, коли бы моя воля, я бы эту дрянь въ домъ не пускала. Да дайте срокъ – я ему напою. Вѣдь онъ во всемъ домѣ меня одну боится. Пускай его....
   Любочка.
   Мамаша, Катенька еще не знаетъ, что я невѣста?
   Марья Васильевна.
   Нѣтъ, душенька, только отецъ да няня, а больше никто. Вѣдь такъ вы хотѣли. Нынче всѣмъ объявятъ.
   Любочка.
   Чтожъ они не ѣдутъ? Право, страшно. Мамаша, вѣдь онъ недуренъ собой? Правда, няня?
   Марья Васильевна.
   Да, значительное лицо.
   Любочка.
   А какой умной! Коли бы вы слышали, какъ онъ мнѣ все толкуетъ. И какъ Катенька будетъ злиться! Ну, да подѣломъ ей. Она все говоритъ, что я недоразвита. А я теперь и разовьюсь. Онъ говоритъ, что въ двѣ недѣли [я] очень paзвилась. Няня, ты знаешь, она влюблена въ него. Она не говоритъ, а ужъ я знаю. Вотъ они, вотъ они! Мамаша, ты не будешь плакать? Няня, не плачь, пожалуйста. Онъ этаго не любитъ, да и глупо. Это все старое, а у насъ все будетъ по новому. Ты и не понимаешь даже какъ, няня. Я такъ рада! Онъ такой умный. Да?
   Марья Васильевна.
   Чтожъ, дай Богъ, дай Богъ!
   Няня.
   Чтожъ, дурного нѣтъ ничего.
   Любочка.
   Какъ дурного? Онъ отличный. Да?

ЯВЛЕНІЕ 4.

   Тѣ же, входятъ Иванъ Михайловичъ, Венеровскій, Беклешовъ, Катерина Матвѣевна, [Твердынской].
   Иванъ Михайловичъ (представляя Беклешова).
   Другъ Анатолій Дмитріевича, Беклешовъ, Петръ Сергѣевичъ.
   Марья Васильевна.
   Милости просимъ, очень рада. (Къ Венеровскому.) Какъ ваше здоровье, <Анатолій Дмитріевичъ?> Comment va votre santé?
   Марья Васильевна съ Иваномъ Михайловичемъ входятъ въ домъ.
   Катерина Матвѣевна.
   Гдѣ Алексѣй Павлычъ? Мнѣ нужно сообщить вамъ кое-что.
   Студентъ (выходитъ изъ дома).
   А мы такъ кормились съ Петромъ Иванычемъ.
   Беклешовъ (къ Катеринѣ Матвѣевнѣ).
   Познакомьте меня, пожалуйста, съ вашимъ студентомъ.
   Катерина Матвѣевна.
   Я понимаю, онъ одинъ живая личность.
   Беклешовъ.
   Очень, очень пріятно. (Жметъ руку.) Не пройдемтесь ли? (Уходятъ.)
   Любочка [(къ Венеровскому)].
   Что вы такъ долго не ѣхали? Мнѣ такъ скучно было. A я обѣ статьи ваши прочла. Я усвоила ужъ.
   Венеровскій.
   Это хорошо. А я размышлялъ кой о чемъ касательно васъ.
   Любочка.
   Чтожъ вы думали? я знаю?
   Венеровскій.
   Не думаю, [88 - Зачеркнуто: Я хотѣлъ давно поговорить съ вами объ этомъ.] Любовь Ивановна. Я вотъ думалъ нынче, даже кое-что набросалъ и на бумагу. (Подаетъ статью).
   Любочка.
   Нѣтъ, пожалуйста, говорите со мной. Я такъ люблю.
   Венеровскій.
   Вотъ, изволите видѣть: думалъ я о нашемъ послѣднемъ разговоре. [89 - Зачеркнуто: очень много, и К[атерина] М[атвѣевна] въ томъ числѣ, злоупотребляютъ понятіемъ свободы женщины. Это маленькіе умишки: схватятъ поверхность, а глубины не видятъ. Все это справедливо, что] О женщинѣ думалъ я, что одно изъ главныхъ призваній нашего вѣка – это освобожденіе женщины изъ варварскаго рабства, въ которомъ она подавляется.
   Любочка.
   Да, отчего нельзя [90 - Зачеркнуто: за двухъ мужей] въ другой разъ замужъ выйдти? Я часто это думала. Ну, вдругъ наскучить мнѣ одинъ мужъ, я разлюблю его совсѣмъ…
   Венеровскій.
   Да-съ, вотъ такъ-то въ устахъ толпы и компрометируется великая доктрина эманципаціи женщинъ! Она не въ томъ, совсѣмъ не въ томъ. Свобода женщины въ томъ, чтобы [91 - Зачеркнуто: работать на равнѣ съ каждымъ мыслящимъ существомъ, быть независимой] быть равноправной мущинѣ и не быть вѣчно на помочахъ отца, а потомъ мужа. Женщина должна твердо стоять въ обществѣ на своихъ ногахъ и быть въ силахъ прямо смотрѣть въ лицо этому обществу.
   Любочка.
   Отчего Катя все говоритъ, что я недоразвита. Я всѣ новыя идеи такъ понимаю, такъ все понимаю!
   Венеровскій.
   Да-съ, вамъ трудно выяснить мою мысль. Но я постараюсь выразить ее конкретнѣе.
   Любочка.
   Какъ вы сказали? конкретнее? А еще я знаю – гносеологической путь. А еще эфику знаю..... Ну, говорите, что вы хотѣли.
   Венеровскій.
   Да, я хочу примѣромъ вамъ сказать, въ чемъ состоитъ истинная свобода женщины. Будь я одинъ изъ тѣхъ отсталыхъ господъ, которые царствуютъ въ нашемъ обществѣ, или изъ верхоглядовъ-либераловъ, я бы, женившись на васъ, полагалъ бы, что я пріобрѣтаю право на вашу личность. Вы бы зависѣли отъ меня, я бы зависѣлъ отъ васъ. Мы бы не могли двинуться, не оскорбляя одинъ другаго. Я, напримеръ, боленъ, вамъ противно видѣть больную фигуру, а вы обязаны быть тутъ; у васъ или у меня желчный пузырь не выливаетъ свое содержанiе въ желудокъ, [а] мы должны быть вмѣстѣ и страдать, ссориться. Или я хочу деньги свои употребить на покупку книгъ, а вы, положимъ, на покупку.....
   Любочка.
   Ну, на покупку швейной машины или инструментовъ какихъ нибудь. Я все буду такое покупать, а бархатнаго чернаго платья я ужъ не куплю. A мнѣ очень хотѣлось. Ко мнѣ идутъ тяжелыя матеріи. Ну, такъ что вы говорили? Я такъ люблю васъ слушать.
   Венеровскій.
   Ну, такъ и видите, главное въ супружествѣ свобода и независимость обѣихъ сторонъ.
   Любочка.
   Ахъ, я это понимаю. Ну, каково мнѣ вдругъ знать, что вы мной будете командовать! Мнѣ и гувернанки надоѣли. У насъ была Сарра Карловна, вы ее не застали. Ахъ, какая скучная! Я бы ни за что не пошла за васъ замужъ, коли бы знала, что вы мной будете командовать. Потому мнѣ и весело, что мы будемъ совсѣмъ какъ не то что чужіе, а равноправные, будемъ.... Анеточка Зайцова, – вы ее видѣли у насъ,– мы съ ней подруги, но она очень вотъ уже точно недоразвита, все романы читаетъ. Такъ она говоритъ, что замужъ надо идти когда любишь. – Развѣ можно полюбить, когда захочешь? A вѣдь хуже притворяться. – А вотъ когда равноправные, такъ очень легко. Они все мечтаютъ. Как же можно влюбляться такъ, по заказу!
   Венеровскій.
   Да, Любовь Ивановна, любовь – для такихъ дѣвицъ, какъ ваша подруга – это слово только. А мы устроимъ нашу жизнь такъ, чтобъ мы не могли стѣснять, я – вашу, а вы – мою свободу. Ежели мы хотимъ, мы можемъ соединиться, а наскучило намъ, мы можемъ разойтись, не стѣсняя одинъ другаго. Потомъ, жизнь наша не должна быть омрачена никакими предразсудками. Ежели бы вы вдругъ нашли, или я бы нашелъ, что намъ тяжело жить вмѣстѣ, мы должны имѣть право разойтись безъ упрековъ, безъ желчи. Все это ново, но это просто.
   Любочка.
   И прекрасно! Чудесно! Я все это понимаю. Нѣтъ, вы думали, что я глупа? Катенька мнѣ все говорила. Я и сама думала. А теперь я вижу, что я умна. Я такъ все скоро поняла. Какъ вы начнете говорить, такъ я впередъ знаю, что вы скажете. Право! —
   Венеровскій.
   Истина проста, тѣмъ то она и отличается отъ обмана. И у васъ натура хорошая, вы быстро усвояете.
   Любочка.
   Мнѣ такъ смѣшно стало все наше старое житье. У насъ съ вами все будетъ особенное, съ новыми идеями. Я васъ за это и люблю.
   Венеровскій.
   Ничѣмъ, Любовь Ивановна, вы не могли такъ наградить меня, какъ тѣмъ, что вы сейчасъ сказали. Вамъ ужъ смѣшна становится вся ваша обстановка, скоро она гадка сдѣлается вамъ, и тогда это будетъ хорошо. Вы понимаете, что главная преграда для развитія индивидуальности вообще – это семья, въ особенности для васъ. Въ васъ всѣ задатки хорошіе, но окружающіе васъ ниже самаго низкаго уровня. Одна человѣческая личность – это Катерина Матвѣевна, да и та теперь по извѣстнымъ вамъ причинамъ всѣмъ недоброжелательствуетъ. Остальное васъ окружающее – грязь, которая мараетъ васъ…
   Любочка.
   Ну, отчего-жъ, папаша умный и сочувствуетъ; ну, мамаша немножко.... Ну, да она такая добрая, она такъ меня любитъ. А папаша васъ любитъ очень....
   Венеровскій.
   Отъ нихъ-то вамъ и надо удалиться, да-съ. Что они васъ любятъ, это понятно. Всякому дурному, какъ бы онъ дуренъ ни былъ, хочется быть поближе къ хорошему. А намъ то за что любить затхлое и дрянное? – Вамъ надо подальше, подальше.
   Любочка (капризно).
   Не говорите такъ. Не люблю, не люблю, не люблю.
   Венеровскій.
   Вы посмотрите на нихъ просто, какъ на постороннихъ людей, не можете же вы находить ихъ привлекательными.
   Любочка.
   Не люблю, когда вы такъ говорите, не люблю! Ежели вы еще мнѣ это скажете, я совсѣмъ разлюблю новыя идеи и, какъ выйду за васъ, такъ стану жить по-моему, а не по-вашему. Вотъ вамъ и будетъ. —
   Венеровскій.
   Ну, какъ же по вашему то-съ?
   Любочка.
   Вотъ какъ: поѣдемъ въ Москву, наймемъ домъ самый хорошій. Я сдѣлаю себѣ одно черное бархатное платье, одно бѣлое – пу-де-суа. Утромъ мы поѣдемъ кататься, потомъ поѣдемъ обѣдать къ тетенькѣ, потомъ я надѣну черное бархатное платье и поѣдемъ въ театръ, въ бенуаръ. Потомъ я надѣну другое платье и поѣдемъ на балъ къ крестному отцу, а потомъ пріѣдемъ домой, и я вамъ все буду разсказывать, и ни одной книги не буду читать. А буду васъ любить. Очень буду любить и не буду давать никакой свободы. Потому что ежели я ужъ полюблю, такъ ужъ такъ полюблю, что все забуду, кромѣ васъ. И мамаша такая была, и я на нее очень похожа. И посмотрите, какъ будетъ хорошо! Вотъ вы увидите.
   Венеровскій.
   Да вѣдь это вы только сдѣлаете, ежели я буду говорить?
   Любочка.
   Нѣтъ, просто сдѣлаю. Я ужъ разсердилась.
   Венеровскій.
   И вы полюбите меня такимъ образомъ?
   Любочка.
   Коли вы будете милый – полюблю. Я никого еще не любила, только одного немножко. Да это не считается.
   Венеровскій
   (улыбается, беретъ ее за руку и въ нерѣшителъности поцѣловать ли?).
   Да, и такъ пожить… но.... для этаго нужно: первое – средства, второе – забыть принципы…
   Любочка.
   Не говорите глупыя слова! (Подноситъ ему руку къ губамъ и жметъ его за лицо). Это все пустяки!
   Венеровскій.
   Миленькая… (Хочетъ обнять).
   Любочка.
   Не говорите: миленькая, это такъ нехорошо, противно… такое слово глупое…
   Венеровскій.
   Отчего же вамъ непріятно? ну – прелестненькая....
   Любочка.
   Не умѣю растолковать.... не хорошо, неловко. Миленькая!.. Гадко отчего-то. Вы не умѣете ласкать. (Улыбается). Ну, да я васъ выучу. Неловко какъ-то, я не умѣю сказать.
   Венеровскій.
   О, какъ обворожительна! Вотъ эстетическое наслажденіе!… Что я вру.... вотъ глупо.... ну да.... Такъ я вамъ нравлюсь, Любинька?
   Любочка.
   Да. Только отчего вы ходите, точно у васъ ноги больныя?
   Венеровскій.
   Что я глупости говорю! (Встаетъ.) Нѣтъ, Любовь Ивановна, надо на жизнь смотрѣть серьезнѣе. Пройдемтесь по саду…
   Любочка.
   Пойдемте. (Уходятъ и встрѣчаются съ Беклешовымъ).
   Беклешовъ (тихо Венеровскому).
   Ну, братъ, готово. Дѣвицу Дудкину такъ натравилъ на студента, что не растащишь.

ЯВЛЕНІЕ 5.

   Входятъ Марья Васильевна и Иванъ Михайловичъ.
   Иванъ Михайловичъ (Беклешову).
   Я радъ, что Анатолій Дмитріевичъ вамъ поручилъ переговорить о денежныхъ дѣлахъ. Я передамъ вамъ, а вы передайте ему. Я очень понимаю Анатолія Дмитріевича. Онъ такъ высоко благороденъ, такъ деликатенъ, что…
   Беклешовъ.
   Безъ сомнѣнія. Я вамъ скажу, я практическій человѣкъ, но понимаю въ этомъ отношеніи отвращеніе Венеровскаго отъ этаго разговора. Вѣдь всегда найдутся добрые люди, перетолковывающіе все навыворотъ....
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну да, ну да. Мы сейчасъ можемъ этимъ заняться. А то пріѣдутъ гости. Вотъ извольте видѣть… [92 - Зачеркнуто: (Достаетъ портфель. Иванъ Михайловичъ, Беклешовъ и Марья Васильевна садятся.)] Любино состояніе – состояніе матери…
   Марья Васильевна.
   Надѣюсь, Jean, что ты ничего не рѣшилъ безъ меня. J’espère, Jean, que vous ne déciderez rien sans moi. Я мать и состояніе мое.
   Иванъ Михайловичъ (удивленно).
   Что ты? Что ты, Марья Васильевна? (Тихо). Что ты, нездорова? Вѣдь мы ужъ, кажется, переговорили съ тобой.
   Марья Васильевна (вдругъ сердито).
   Кажется, я мать, и прежде, чѣмъ рѣшать дѣло съ посторонними, нужно, чтобъ они со мной говорили. И такъ говорятъ, что меня никто въ грошъ не ставитъ. Почитаютъ меньше чулка. Состояніе мое, и я ничего не дамъ, пока не захочу. Захочу, такъ дамъ. Кажется, прежде меня надо спросить. И приличія того требуютъ. Хоть у нихъ спроси. Rien que les convenances l’exigent, – demandez à monsieur.
   Иванъ Михайловичъ.
   Вотъ не ожидалъ! Да что съ тобой? Опомнись, приди въ себя. Подумай, что ты говоришь при чужихъ людяхъ.
   Марья Васильевна.
   Ты не знаешь, можетъ быть, что говоришь, а я очень знаю. Всѣ говорятъ, что женихъ человѣкъ неизвѣстный.
   Иванъ Михайловичъ.
   Неизвѣстный человѣкъ! Пожалуйста, не говори глупостей!
   Беклешовъ.
   Все это довольно странно, ежели не сказать больше.
   Марья Васильевна.
   Нѣтъ, довольно я терпѣла. Всѣ говорятъ, что я послѣднее лицо въ домѣ. Я всю сватьбу разстрою!
   Иванъ Михайловичъ.
   Да что ты? Отчего? Что тебѣ надо?
   Марья Васильевна.
   А то, что я его не знаю. Я ничего дурнаго не говорю. Je n’ai pas de dent contre lui, [93 - [Я ничего не имею против него.]] a только не хочу до сватьбы ничего давать изъ состоянія. Волоколамское мое. Послѣ сватьбы, ежели онъ будетъ почтительный зять, я посмотрю и дамъ, а то всякій писатель будетъ....
   Иванъ Михайловичъ (строго беретъ ее за руку).
   Будетъ. Пойдемъ, тамъ переговоримъ.
   Марья Васильевна (робѣя).
   Я ничего, Jеаn, некуда мнѣ идти, laissez moi en repos, au nom du ciel. Оставь меня, ради Бога. Я больше ничего не буду говорить.
   Иванъ Михайловичъ (Беклешову).
   Ну, вотъ видите, это странный капризъ, но вы понимаете, что это не имѣетъ никакого значенія. И я бы васъ просилъ умолчать объ этомъ передъ Анатоліемъ Дмитріевичемъ.
   Беклешовъ (глубокомысленно).
   Я очень хорошо понимаю, боюсь, что слишкомъ хорошо понимаю.

ЯВЛЕНІЕ 6.

   Входятъ гость, гостья, вслѣдъ за ними Любочка и Венеровскій.
   Гость.
   Мы только [что] узнали. Вотъ неожиданно-то, душевно поздравляю.
   Гостья.
   Вотъ радость-то вамъ, Марья Васильевна.
   Иванъ Михайловичъ.
   Очень, очень благодаренъ.
   Марья Васильевна.
   Да, такъ неожиданно. Вотъ и женихъ съ невѣстой, рекомендую.
   Венеровскій (мрачно смотритъ на гостей и останавливается).
    [94 - Зачеркнуто: Что это, родственники? И удружили-съ. Нѣтъ-съ, я съ этимъ народцемъ ломаться не намѣренъ. Ужъ успѣли разблаговѣстить.]Да, Любовь Ивановна, надо очень любить то дѣло, за которое взялся, надо сильно желать вырвать васъ изъ этаго омута и спасти, для того, чтобы подчиниться всей этой отвратительной и возмутительной пошлости. Посмотрите, что это? И съ этими людьми надо входить въ отношенія!
   Любочка.
   Ну, что вамъ стоитъ! [95 - Зачеркнуто: (смѣется) Венеровскій. Нѣтъ, ужъ извините.]
   Иванъ Михайловичъ.
   Вотъ онъ. (Къ Венеровскому.) Это дядя жены, [96 - В подлиннике: Это П. С., дядя жены.] это мой двоюродный, прошу познакомиться.
   Гость.
   Позвольте рекомендоваться, какъ будущему родному, душевно поздравляю. (Протягиваетъ руку.)
   Гостья.
   Очень, очень рада познакомиться, такъ много о васъ слышала. Люба, поздравляю!
   Венеровскій (кланяется, кладетъ руки за спину, отворачивается и отходитъ къ Беклешову).
   Гость.
   Однако, невѣжа!
   Гостья.
   Какое странное обращеніе съ родными!
   Венеровскій (Беклешову).
    [97 - Зачеркнуто: Хоть бы сказали, что нагрянутъ эти зуботыки, такъ я бы уѣхалъ.]Тоже лѣзутъ съ рукопожатіями! Ихъ надо осаживать… Они это очень понимаютъ. (Говорятъ тихо.)
   Иванъ Михайловичъ.
   Милости просимъ въ гостиную, да и обѣдать пора; вотъ благословимъ жениха съ невѣстой.
   Гость.
   Ну что, нашли управляющаго, Иванъ Михайловичъ?
   Иванъ Михайловичъ.
   И не говорите, такъ мучаюсь…
   (Люба, Марья Васильевна, Иванъ Михайловичъ и гости уходятъ въ домъ).

ЯВЛЕНІЕ 7.

   Беклешовъ и Венеровскій.
   Беклешовъ.
   Съ дѣвицей Дудкиной уладилось дѣло великолѣпно, – немного подкадилъ ей и студенту, открылся зa него въ любви и сцѣпилъ такъ, что не растащишь. Эту затравилъ. А насчетъ денежныхъ отношеній скверно дѣло совсѣмъ. Родительница хочетъ тебя держать на уздечкѣ и высматривать почтительность зятька. Манера извѣстная! Ну, да и родитель хорошъ, могу сказать…
   Венеровскій.
   Родитель подличаетъ. За одно это можно прощать ему многое.
   Беклешовъ.
   Хорошо бы, коли бы абсолютно подличалъ, а на мой практической взглядъ, вся эта сцена опять подыграна, и родительница только на показъ дура. Это тотъ партнеръ, котораго никто не видитъ, и который жестокъ и во всемъ мѣшаетъ доброму партнеру. Ну, да мы и не такихъ травили. —
   Венеровскій.
   Однако непріятно, сейчасъ должно продѣлать дурацкія церемоніи, тогда какъ дѣло такъ неопредѣлительно. —
   Беклешовъ.
   Чтожъ, развѣ эти церемоніи къ чему нибудь обязываютъ? Идеалистъ, я говорю! Ты все думаешь, какъ бы тебѣ не поступить дурно. Выкинь, братецъ, изъ головы; для нихъ нѣтъ ни честнаго, ни безчестнаго. Иначе всегда будешь въ дуракахъ съ этимъ народомъ. Смотри на вещи просто. Ежели бы тебѣ нужно было спасти друга изъ вертепа разбойниковъ, развѣ ты бы сталъ бояться обмануть разбойниковъ? Ну, то же отношеніе для нихъ. – Дѣло все въ самомъ фактѣ бракосочетанія, и ежели не раньше, то въ сей достопамятный день старецъ сей будетъ затравленъ твоимъ покорнѣйшимъ слугою. – И тебѣ заботиться не о чемъ. Все будетъ произведено въ лучшемъ видѣ. Вотъ тебѣ мое слово. – Ну, пойдемъ же. (Уходятъ въ домъ).

ЯВЛЕНИЕ 8.

   Тѣ же и Любочка.
   Любочка (выходитъ).
   Пойдемте жъ, Анатолій Дмитріевичъ, насъ благословлять будутъ. (Весело.) Что вы тутъ стоите? Я тоже смотрю, что это пустяки, да нельзя же.
   Венеровскій.
   Мнѣ самому на себя смѣшно и гадко будетъ, да, хе-хе! <Любовь Ивановна, противна мнѣ эта комедія. Вы знаете мои убѣжденія.>
   Любочка.
   Ну, ну, ну, не разсуждать! (Уходятъ въ домъ Беклешовъ, Венеровскій и Любовь Ивановна.) Теперь мой мѣсяцъ,.. (Въ двери къ студенту и Петрушѣ.) Петя, иди, скорѣе, мамаша велѣла. Очень нужно.

ЯВЛЕНИЕ 9.

   Тѣ же, выходят студентъ и Петруша, жуя. За ними Катерина Матвѣевна.
   Петруша.
   Ну, зачѣмъ?
   Любочка.
   Иди, пожалуйста, узнаешь. (Къ Венеровскому.) Ну, ну, Анатолій Дмитріевичъ, не разсуждать. Идите. (Всѣ уходятъ въ домъ. Входятъ студентъ и Катерина Матвѣевна.)> (Къ окну бѣгутъ дворовые).

ЯВЛЕНІЕ 10.

   Студентъ и Катерина Матвѣевна.
   Студентъ.
   Что это [за] суетня? Или скандалецъ какой совершается?
   Катерина Матвѣевна.
   Проповѣдникъ свободы женщин женится на дѣвчонкѣ, да, на ничтожной и неразвитой дѣвчонкѣ. Вотъ слабость основъ то и сказалась.
   Студентъ.
   Это сюрпризецъ однако-съ.
   Катерина Матвѣевна (смотритъ въ окно).
   Посмотрите, посмотрите, благословляютъ и на колѣнки становятся. Мнѣ это слишкомъ гадко видѣть, слишкомъ унизительно для достоинства человѣка.
   Студентъ (смотритъ).
   Синьоръ дрянный, я вамъ высказывалъ это мнѣніе, а вы не раздѣляли [его].
   Катерина Матвѣевна.
   Нѣтъ, послушайте, это отвратительно, не такъ ли?
   Студентъ.
   Да-съ. Вотъ что значитъ полуразвитіе! Акцизный либералишка!
   Катерина Матвѣевна (смотритъ).
   Цѣлуются, – какія животныя отношенія! Да, глядя на такое униженіе, легко утратить вѣру въ прогрессъ. Вотъ вамъ урокъ, Алексѣй Павловичъ. Но я выше этаго! Да, Алексѣй Павловичъ, вы еще одна честная и чистая личность изъ всего этаго сброда. Я уважаю васъ. —
   Студентъ.
   Да, кабы побольше такихъ женщинъ, какъ вы! Однако учинили таки торжество почтенное-съ!
   Занавѣсъ опускается.
   Конецъ 2-й сцены ІІ-го дѣйствія.

ДѢЙСТВІЕ III.

Сцена 1.

   1-й сцены III-го дѣйствія
   дѣйствующiя лица.
   Иванъ Михайловичъ.
   Марья Васильевна.
   Люба.
   Петруша.
   Няня.
   Катерина Матвѣевна.
   Твердынской.
   Николаевъ, родственникъ Прибышевыхъ, предводитель дворянства.
   Шаферъ.
   1-я, 2-я и 3-я барышни.
   Горничная.
   Лакей. [98 - В подлиннике списка имен действующих лиц не имеется.]
   Квартира Прибышева въ губернскомъ городѣ. Накрываютъ парадный ужинъ.

ЯВЛЕНІЕ 1.

   Иванъ Михайловичъ, Марья Васильевна, Няня и толстый помѣщикъ-предводитель, съ усами, родственникъ Николаевъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что, одѣвается невѣста? То-то. Пора, пора. 7-й часъ.
   Николаевъ.
   Нѣтъ, братъ Иванъ, коли бы я тебя не любилъ съ дѣтства, [99 - Слова: съ дѣтства – взяты из ркп. А.] я бы ни зa что не согласился быть на этой сватьбѣ. Только для тебя. Не люблю я этаго барина. И что за манера? Два раза ждали, ждали, – носу не показалъ. Что это? Женихъ – и непріѣхалъ съ родными невѣсты познакомиться! Что онъ, пренебрегаетъ нами, что ль?
   Иванъ Михайловичъ.
   Ахъ, какой ты! Ну, да какже ты хочешь? Вѣдь у него родныхъ нѣтъ, – некому научить, да и опять хлопоты..... Вѣдь не шутка – всѣмъ обзавестись надо, все устроить, – не успѣлъ какъ-нибудь. Ты вѣдь всегда обижаешься. Ты хорошій человѣкъ, но ты мнителенъ.
   Николаевъ.
   Нѣтъ, братъ, не извиняй.... Добро бы разъ, а то вчера обѣдать ждали, ждали до 6 часовъ.... Такъ говорилъ бы, что я, молъ, такой важный баринъ, что съ вами знакомиться не хочу, такъ бы и знали, сѣли бы за столъ въ 4; по крайней мѣрѣ не ѣли бы подогрѣтое.... Нѣтъ, я, братъ, ждать никого не люблю.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, вотъ ты все такъ объясняешь. Ничего онъ доказывать не хотѣлъ.... Онъ замѣчательный человѣкъ: умный, образованный… Вотъ ты его узнаешь – другое заговоришь. И я такъ то говорилъ, пока его не зналъ. – Просто, тамъ задержало что нибудь.... Ну, да и надо принять, братецъ, въ соображенье, что теперь другой вѣкъ, не такъ какъ въ наше время.... Другія условія, обряды многіе ужъ устарѣли. —
   Николаевъ.
   Вотъ попомни ты мое слово, что будетъ у васъ нынче же какая нибудь непріятность… Ну, что ты толкуешь! А нынче къ блинамъ? Тоже самое: ждали до 3-хъ, – не пріѣхалъ же; опять кислые блины ѣли. Попомни мое слово. Ужъ я думаю, братъ, (отводитъ въ сторону) ты насчетъ приданаго что нибудь не обидѣлъ ли его? Ты скажи мнѣ всю правду. Далъ ты что? или нѣтъ еще?
   Иванъ Михайловичъ.
   Да что, братецъ, я тебѣ по правдѣ скажу, онъ ничего у меня не просилъ. Сначала я ему началъ было, – онъ отказался. Другой разъ, – то же: мнѣ, говоритъ, ничего не нужно.... Ну, а потомъ моя старуха заломалась… Я и рѣшилъ подождать. Думаю: онъ знаетъ, что у меня дочь одна, я ей назначилъ Волоколамское имѣнье; посмотрю, каковъ будетъ къ ней; такъ и дамъ, въ день ли сватьбы или завтра. На счетъ приданаго – ужъ это все отлично, могу сказать.
   Николаевъ.
   Это, братъ, чтò – тряпки! Нынѣшніе-то молодчики на деньги еще хуже насъ падки, особенно чистоганчикъ любятъ. Это нехорошо. Посмотри-жъ что онъ отмочитъ какую нибудь штуку! —
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, вотъ пустяки! – Нѣтъ, братъ, а какой я васъ мадерой 20-лѣтней угощу, такъ мое почтенье!
   Николаевъ.
   Да постой, ты разскажи, какъ будетъ обрядъ. Все по порядку? Ну, вотъ мы повеземъ невѣсту къ вѣнцу, – потомъ что?
   Иванъ Михайловичъ.
   Потомъ, поѣдете вы къ нему. Отецъ съ матерью, какъ водится, не поѣдутъ. У него, должно быть, чай будетъ… такъ, знаешь, конфекты тамъ, фрукты для барышень, ну, бульончикъ въ чашечкахъ, рыба, что нибудь на холостую ногу… Разумѣется, шампанскаго тамъ выпьете… Потомъ ко мнѣ ужинать и провожать (отъ меня уѣдутъ). Поужинаемъ, выпьемъ за здоровье молодыхъ… (Ужъ какая мадера! венгерское! еще отецъ изъ кампаніи привезъ – 45 летъ!)… Подвезутъ карету… уложатъ приданое… благословимъ, и поѣдутъ съ Богомъ за границу. —
   Николаевъ.
   Вотъ дурацкая выдумка, а еще англійская! То англичане умно выдумываютъ, а это – совсѣмъ глупо. Ну, какъ послѣ вѣнца уѣзжать! Ну, добро, у васъ всетаки богато: и карета, и дѣвушка, и все, – а каково небогатымъ-то? въ повозкѣ-то, да безъ дѣвки?. Да и то: нѣтъ, – дать опомниться молодой, а тутъ ей ты: пошолъ! трясись! – глупо!
   Иванъ Михайловичъ.
   Что дѣлать, братъ! – По новому… А во многомъ тоже хорошо. (Входитъ лакей съ плетушкой серебра и посудой.) Что? Это я посылалъ къ жениху съ посудой, съ серебромъ… У холостаго, знаешь, можетъ быть нѣтъ чего… (Къ лакею.) Ну, что?
   Лакей.
   Сказали, – ничего не надо.
   Иванъ Михайловичъ.
   Кто сказалъ?
   Лакей.
   Сами вышли и говорятъ: не надо, неси назадъ. —
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, вотъ видите – у него все есть. Всѣмъ вѣдь надо запастись. Какъ тутъ не захлопотаться молодому человѣку? (Проходитъ дѣвушка.) Ну, что, скоро ли невѣста?..
   Дѣвушка.
   Головку убираютъ. (Проходитъ.)
    [100 - Со слов: Лакей кончая: странно, взято из ркп. А; зачеркнуто и восстановлено автором.]Лакей (входитъ съ запиской ).
   Отъ жениха къ барышнѣ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что такое? Косынка [1 неразобр]. (Читаетъ:) «Миленькая, прелестненькая! Чтобы вы не простудили свое драгоцѣнное горлышко, посылаю вамъ косыночку и прошу надѣть ее». Что– то странно. [101 - Со слов: Лакей кончая: странно, взято из ркп. А; зачеркнуто и восстановлено автором.]
   Николаевъ.
   Что онъ подарилъ что нибудь? Ну, тамъ, брильянтъ, шаль, знаешь, какъ водится?..
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, кто теперь даритъ! Да и что дарить? Дорогъ не подарокъ, – дорога любовь. Подарилъ ножницы, кажется…
   Николаевъ.
   Ну, вотъ наплюй ты мнѣ въ рожу, коли не выйдетъ какая нибудь гадость. Какая же тутъ мода? Вѣдь не каждый день женятся? Тебѣ не весело, такъ дѣвочку повесели… Вѣдь ей это какая радость! А то – въ двугривенный ножницы прислалъ.... Что такое? ничего смыслу нѣту… Пойти къ дамамъ… Да вотъ и шаферъ. (Входитъ шаферъ.)

ЯВЛЕНІЕ 2.

   [Тѣ же и шаферъ.]
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, что женихъ? – скоро? – Мы готовы. Любочка, ты скоро? (Голосъ Любочки: сейчасъ!)
   Шаферъ.
   Онъ въ сюртукѣ…
   Иванъ Михайловичъ.
   Какъ? это что такое? Надо сказать, что Любочка въ бѣломъ свадебномъ. Поѣзжайте скорѣе, скажите…
   Николаевъ.
   Я говорилъ: будетъ скандалъ… (Шаферъ уходитъ.)

[ЯВЛЕНІЕ 3.] [102 - В подлиннике номера явлений не проставлены.]

   Входятъ Марья Васильевна, Няня, Любочка, <Петя> и барышни; <горничная>.
   Любочка.
   Что? я хороша, папа?
   1 Барышня.
   Какъ тебѣ идетъ fleur d’orange! Ты мнѣ дай, пожалуйста, отъ гирлянды…
   Любочка.
   Всѣмъ дамъ.
   2 Барышня.
   Что жъ косынку женихову надѣнешь?
   3 Барышня.
   Какъ же можно! цвѣтное къ свадебному!
   1 Барышня.
   Да чтожъ, коли онъ самъ въ сюртукѣ?
   2 Барышня.
   Не можетъ быть!
   Любочка.
   Я попробую. Онъ просилъ – надо надѣть. (Вертится передъ зеркаломъ.) Нѣтъ, нельзя! Ну, я въ карманъ положу.
   Шаферъ.
   Поѣдемте… [103 - В ркп: Б.: Погодите…] Благословляйте…
   Николаевъ (благословляетъ и цѣлуетъ въ лобъ).
   Ну, дай Богъ!.. Какъ хороша! (Люба цѣлуется со всѣми; женщины плачутъ.)

ЯВЛЕНІЕ [4].

   Студентъ и Катерина Матвѣевна входятъ и молча стоятъ.
    [104 - Со слов: Марья Васильевна, кончая: къ обѣду. – взято из ркп. А.]Марья Васильевна.
   Только чтобъ онъ не опоздалъ къ обѣду. [105 - Со слов: Марья Васильевна, кончая: къ обѣду. – взято из ркп. А.]
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, дай Богъ тебѣ!.. Полно, няня, глупо…
   Няня (плачетъ).
   Не видать мнѣ тебя больше, мою кралечку!
   Любочка (своему шаферу).
   Вы, пожалуйста, на голову не кладите. Петруша, а ты ему надѣнь.
   Марья Васильевна.
   Смотри, первая ступи на коверъ. Свѣчи взяли-ли? Няня, на вотъ деньги – подъ ноги бросить…
   Няня.
   Ужъ все сдѣлаю!..
   Николаевъ.
   По всему вижу, что скандалъ будетъ…
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, слава Богу… Теперь надо приготовить все.... Вѣдь не прощаемся еще?.. (Всѣ по одному вышли [кромѣ студента и Катерины Матвѣевны.])

ЯВЛЕНIЕ [5].

   Катерина Матвѣевна и студентъ.
   Катерина Матвѣевна.
   Дда. Много еще есть субъектовъ, въ сознаніи которыхъ новыя воззрѣнія еще, такъ сказать, только намѣчены, а не проникли еще въ плоть и кровь. Да, я жестоко ошиблась въ этомъ господинѣ.
   Студентъ.
   А вы не вѣрьте лжи, – и не будете ввержены въ обманъ, какъ говорилъ у насъ профессоръ психологіи. Дрянь натурка, вотъ въ чемъ сила-съ.
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте! Но какъ вы объясняете себѣ это явленіе? Всякому мыслящему человѣку должно быть извѣстно, что влеченіе къ миловидности есть только низшее проявленіе человѣческой природы. Какъ можетъ такая личность, какъ этотъ господинъ не видѣть всю гнусность этаго увлеченія, всю высоту своего паденія! Какъ не понимать, что разъ вступивъ въ эту среду и подчинившись всѣмъ этимъ суевѣрнымъ и мертвящимъ условіямъ, – возврата нѣтъ. А онъ понимаетъ свободу женщины. Я имѣю данные....
   Студентъ.
   По задаткамъ натуры – ничтожный синьоръ, вотъ и все. Я, какъ взглянулъ на эту личность, убѣдился, что въ немъ все фальшь. Какъ хотите, – индивидуумъ, служащій по акцизному правленію, имѣющій и лошадку, и квартиру, и 2000 жалованья, – ужъ никакъ не новый человѣкъ. А новый синьоръ, – вотъ и все. Какъ же! Онъ при мнѣ разъ сказалъ, что студенты – ребята!… Вотъ понятіе этихъ господъ!.. Дрянь-съ, почтеннѣйшая, дрянь вся эта компанія честная. Нѣтъ-съ, наскучило мнѣ все это. Надо въ Москву ѣхать.
   Катерина Матвѣевна.
   Да, вы глубже проникли своимъ непосредственнымъ чувствомъ въ его натуру. Я вспоминаю теперь, – онъ мнѣ сказалъ, что рефлексія вредна! Ничтожный господинъ… И какъ унизить себя до пошлѣйшаго брака со всѣми атрибутами ничтожества! И съ кѣмъ же! съ ничтожнѣйшею личностью…
   Студентъ.
   Ну-съ, дѣвица то была не вредная. Она бы могла развиться еще. Въ ней были заложенія… Да среда ее подрѣзала. Поѣду въ Москву, – скучно… Послушаю лекціи, буду работать.
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте. Вѣдь въ Москвѣ слушать некого. Все неразвитой народъ профессора. Я бы сама поѣхала въ Москву или въ Петербургъ позаняться физіологіей… Да, я раздѣляю это убѣжденіе. Кого слушать? Въ Петербургѣ нѣтъ никого.
   Студентъ.
   Ну, все – товарищи хоть живые личности, не такіе затхлые субъекты, какъ здѣсь.
   Катерина Матвѣевна.
   Да, вы счастливѣе… А намъ, женщинамъ, какъ устроить свою жизнь? Я сама думала ѣхать въ университетъ, но ежели бы знать положительно тѣ новыя условія, въ которыя встанешь? а то трудно намъ, людямъ передовымъ, найти путь въ жизни, на которомъ бы не давили насъ ретроградство, застой и закоснѣлость. Здѣсь я не могу болѣе оставаться. Я чувствую, что всѣ тѣ честныя и либеральныя заложенія моей натуры, которыя составляютъ мою силу, глохнутъ здѣсь, и я – страшно сказать! – я скоро стану не похожа, а близка всѣмъ этимъ принципамъ… Что дѣлать! Алексѣй Павловичъ! Вы широкая, свѣжая и неиспорченная натура, вы яснѣе видите. Спасите меня! Спасите погибающую свободную – можетъ быть, единственную вполнѣ свободную женщину. Да, я чувствую, что гибну, гаснетъ этотъ свѣтъ свободы отъ суевѣрія, съ которымъ я жила. Этотъ человѣкъ нанесъ мнѣ страшный ударъ! Онъ поколебалъ во мнѣ вѣру въ прогрессъ. Спасите меня, Алексѣй Павловичъ, вы чистый человѣкъ, вполнѣ человѣкъ!..
   Студентъ (тронутый).
   Какая вы честная личность!…
   Катерина Матвѣевна.
   Нѣтъ, позвольте! Я гибну, и они всѣ будутъ торжествовать! Они всѣ скажутъ: вотъ она хотѣла быть свободной, – и она такая же, какъ мы всѣ. Имъ радость будетъ… Научите меня, чтò дѣлать?… Я глубоко уважаю васъ однихъ изо всей толпы, окружающей меня!..
   Студентъ (жметъ ей руку).
   Я могу сказать, что не зналъ васъ до сей минуты. Мнѣ казалось, – я буду откровененъ вполнѣ, – что вы не до корня проникнуты нашими убѣжденіями. Я теперь только вполнѣ вижу всю высоту и искренность вашихъ воззрѣній.
   Катерина Матвѣевна (жметъ руку до боли).
   Да, я много передумала и пережила. Для меня нѣтъ возврата, я ненавижу отсталость, я вся принадлежу новымъ идеямъ. Нѣтъ ничего, что бы могло остановить меня, и я уважаю васъ, глубоко уважаю. Научите меня, куда бѣжать, гдѣ мнѣ будетъ легче дышать. Здѣсь душитъ меня все окружающее. Я послушаю однаго вашего совѣта. Я жду.
   Студентъ (задумывается).
   Да, я знаю кружокъ людей, въ которомъ бы вы могли занять то мѣсто въ жизни, къ которому вы призваны. Да. Но я боюсь, что всетаки вы увлекаетесь, что вы побоитесь.....
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте, чѣмъ вы это докажете?
   Студентъ.
   Вотъ видите ли. Для меня самаго жизнь въ Москвѣ наскучила: бѣдность, отсутствіе труда, постоянно вознаграждаемаго.. По аудиторіямъ шляться прискучило, слушать болтовню профессоровъ, (все пустые башки)… Упитанныхъ барченковъ учить – еще глупѣе. У меня въ виду была другая жизнь. Въ Петербургѣ, изволите ли видѣть, есть кружокъ людей, которые затѣяли нѣкоторое хорошее дѣло. Они устроили комуну. Вотъ къ этимъ людямъ и я хотѣлъ присоединиться…
   Катерина Матвѣевна (хватая его за руку).
   Алексѣй Павловичъ, высказывайтесь! Я чувствую, что эта комуна составлена именно изъ тѣхъ личностей, которыхъ я ищу… Алексѣй Павловичъ, я дрожу отъ волненія… Спасите меня!
   Студентъ.
   Вотъ изволите видѣть: живутъ въ Петербургъ эти господа. Одинъ изъ нихъ мнѣ пріятель. Онъ изъ семинаріи (какъ всѣмъ извѣстно, что въ наше время быть изъ семинаріи почти чинъ, такъ какъ лучшія головы и таланты всѣ изъ семинаріи.) Онъ извѣстенъ даже въ литературномъ мірѣ своей критикой на повѣсть «Чижи». Вы читали, можетъ быть? Замѣчательная статья: «Чижа не уничижай». Онъ тутъ проводить мысль о прогрессѣ идей въ нашихъ семинаріяхъ.
   Катерина Матвѣевна.
   Замѣчательная. Я читала. Великолѣпная, великолѣпная статья.

ЯВЛЕНIЕ [6].

   Петруша входитъ и слушаетъ незамѣченный.
   Студентъ.
   Ну-съ, вотъ этотъ господинъ пишетъ мнѣ, что они въ Петербургѣ устроили комуну. Ихъ трое было сначало: одинъ медикъ, одинъ «такъ» и студентъ. Весьма важное предпріятіе. Дѣло въ томъ, что они соединились для общей жизни. Квартира, столъ, доходы и расходы – у нихъ все общее. Они занимаютъ порядочную квартирку, двѣ женщины живутъ вмѣстѣ съ ними. Каждый работаетъ по своему выбору, у каждаго своя комната и потомъ общая комната. Женщины, живущія съ ними, не связаны никакими обязательствами. Онѣ свободны, работаютъ… кто хозяйствомъ мужчинъ… кто литературными трудами… Супружества не существуетъ, а совершенно свободныя отношенія. Началось съ малаго, а теперь у нихъ уже, мнѣ говорили, до 18 членовъ комуны и все прибавляется. Вы понимаете, какое это должно имѣть громадное значеніе. Кромѣ того товарищъ писалъ мнѣ, что были маленькія неудовольствія, которыя однако были устранены, но что духъ этой комуны невообразимый. Члены ея, пишетъ, становятся совсѣмъ другими людьми, какъ только поступаютъ въ нее.
   Катерина Матвѣевна.
   И женщина свободна?
   Студентъ.
   Вполнѣ. Одна опасность угрожаетъ отъ правительства, потому что понятно, какое громадное значеніе должно имѣть такое учрежденіе. Такъ вотъ какое дѣло затѣялось, и вотъ какъ я бы могъ жить вмѣсто того, чтобъ обучать откормленнаго барченка. Были бы только маленькія средства. Такъ вотъ-съ. Про это дѣло я никогда никому не говорилъ, потому что слишкомъ задушевное дѣло. Но теперь сказалъ вамъ, потому что вижу, что у васъ не увлеченье, a убѣжденье сильное....
   Катерина Матвѣевна (ударяя себѣ по головѣ съ азартомъ).
   Это великолѣпно! Комуна – это великая идея. Это удивительно! Да, я вижу зарю истиннаго прогресса въ Россіи. Да, Твердынской, я – ваша!
   Студентъ.
   Вотъ какъ видна честная натура! Но подумайте – оно, несомненно, дѣло весьма хорошее, но…
   Катерина Матвѣевна.
   Я – членъ комуны. Пишите вашему другу, что два члена, вы и я, вступаемъ въ комуну. Я же беру тѣ деньги, которыя у меня есть, ѣду съ вами въ Петербургъ и пишу Ивану Михайловичу, чтобъ онъ продалъ мою землю и прислалъ деньги въ комуну. Я буду работать надъ своимъ сочиненіемъ о значеніи женскаго умственнаго труда. Твердынской, я одинъ разъ уже жестоко обманулась! Вы не измѣните нашимъ основаніямъ?
   Студентъ.
   Я бы не уважалъ себя, еслибъ я могъ измѣнить; мы ѣдемъ, и чѣмъ скорѣе тѣмъ лучше.
   Катерина Матвѣевна.
   Прощайте, я иду писать письмо Ивану Михайловичу. Я не хочу его видѣть, я письменно выражу ему все.
   Студентъ.
   Есть еще одно скверное обстоятельство, я взялъ 30 рублей денегъ впередъ.
   Катерина Матвѣевна.
   У меня нѣтъ 30 рублей, но я напишу, что предоставляю ему вычесть ихъ изъ продажи моихъ земель.
   Студентъ.
   Безъ сомнѣнія дѣло, которое мы затѣваемъ, такъ важно, что эти соображенія могутъ быть отстранены. Наша цѣль оправдываетъ средства.
   Петруша (появляясь).
   Позвольте вамъ сказать: я не упитанный барченокъ, а человѣкъ, постигающій свое призваніе также, какъ и вы. – Вы очень напрасно такъ думаете.
   Студентъ.
   Я говорилъ вообще, не относя ничего къ вамъ.
   Петруша.
   И неблагородно, даже скверно! А я пришелъ сказать вамъ, что я самъ не хочу оставаться въ этомъ домѣ. Я вдумался въ свое положеніе и убѣдился, что семья есть главная преграда для развитія индивидуальности; отецъ посылаетъ меня опять въ гимназію, а я убѣдился, что сталъ выше всѣхъ преподавателей по своему развитію. Я сейчасъ читалъ Бокля. Онъ это самое говоритъ. Я поѣду въ Москву.
   Студентъ.
   Вы учините скандалъ, больше ничего. Васъ не пустятъ.
   Петруша.
   Я не ребенокъ уже. Я говорилъ съ отцомъ. Онъ требуетъ, чтобъ я оставался въ гимназіи, а я не хочу и поѣду одинъ въ Москву.
   Студентъ.
   Петръ Ивановичъ, вы произведете только велюю путаницу и болѣе никакого… васъ нельзя взять.
   Петруша.
   Я слышалъ вашъ разговоръ. Я хочу ѣхать съ вами въ комуну и буду заниматься естественными науками. Мнѣ невыносимъ гнетъ отцовской власти.
   Студентъ.
   Вы несознательно говорите. Еще вы слишкомъ молоды.
   Катерина Матвѣевна.
   Твердынской, вы забываете свое призваніе. Мы не имѣемъ права подавлять молодое чувство, просящее свободы и размаха. Петръ Прибышевъ, я предложу васъ въ члены комуны.
   Петруша.
   Катерина, я уважаю тебя. Когда вы ѣдете? Нынче? Такъ я соберу свои вещи. Я заѣду только къ Венеровскому: я желаю видѣть всю эту гнусную церемонію, чтобъ сильнѣе негодовать.
   Студентъ (Катеринѣ Матвѣевнѣ тихо).
   Напрасно вы присовокупили его. Онъ мальчишка.
   Катерина Матвѣевна.
   Твердынской, всѣ люди равны, всѣ люди свободны. Пойдемте, надо собираться и писать письма. Петръ Ивановичъ, изложи отцу свои убѣжденія.
   Петруша.
   Я уже обдумываю содержаніе… Семья преграда.... (Уходятъ.)
   Занавѣсъ.

Сцена 2.

   действующія лица: [106 - В подлиннике списка действующих лиц не имеется.]
   Венеровскій.
   Любовь Ивановна.
   Беклешовъ.
   Петруша.
   Николаевы, мужъ и жена.
   Родственникъ Венеровскаго.
   Шаферъ.
   Гимназистъ.
   1-ый, 2-ой, 3-й и 4-ый гости. [107 - В подлиннике списка действующих лиц не имеется.]
   Плохая холостая квартира жениха. Никакихъ приготовлений. Раскиданы бумаги. Чемоданы.

ЯВЛЕНІЕ 1.

   Беклешовъ, родственникъ жениха – чиновникъ съ крестомъ [108 - В ркп Б.: съ бантомъ] старичокъ и лакей укладываются.
   Родственникъ.
   Какъ же это такъ, Сергѣй Петровичъ? Такъ и уѣдутъ безъ ничего? Это что-то не по порядку.
   Беклешовъ.
   Такъ и уѣдутъ-съ. Такъ надобно. Вотъ пріѣдутъ сейчасъ изъ церкви, надѣнутъ шинель, да и поѣдутъ. А я вамъ говорилъ, что Анатолій Дмитріевичъ вовсе не радъ будетъ вамъ, вотъ и увидите. Вѣдь ежели-бы церемонная сватьба была, ну тогда такъ, а то какъ можно тише все хотятъ сдѣлать.
   Родственникъ.
   Да чтожъ, вѣдь я, пожалуй, уйду. Да соображаю, что я уронить племянника не могу, хоть бы въ глазахъ невѣстиной родни. Ну, ежели бы братецъ его Никита – безобразный человѣкъ, или бы хоть и мой сватушка; – ну, а я все таки коллежскій совѣтникъ и все-жъ извѣстенъ. Я его не уроню. —
   Беклешовъ.
   Да не въ томъ дѣло, батюшка. Не купеческая это сватьба, и ужъ на то такъ придумано, что изъ подъ вѣнца въ экипажъ, и ѣдутъ за границу. (Къ лакею.) Что, заложены что-ль? Да смотри, ключъ въ передокъ положи. А сало? – Вотъ не подумай за нихъ! Да вотъ чемоданъ бери. (Къ родственнику.) Ахъ, вы! только мѣшаетесь тутъ!… и къ чему бѣлый галстукъ надѣли, крестъ!.. все это смѣшно. Видите: я въ сертукѣ, и женихъ въ сертукѣ. —
   Родственникъ.
   Уйду, уйду. Скажите только, – чтожъ, много ли взялъ Толя-то?
   Беклешовъ.
   Какой Толя тутъ?!… Человѣку 35 лѣтъ. Ничего не взялъ. Обманули его.
   Родственникъ.
   Нѣтъ, вы шутите, можетъ? Вѣдь у васъ родство не считается, а мы, старые люди, все думали… Вы мнѣ правду скажите… Какъ же такъ, ничего? вѣдь Иванъ Михайлычъ не бѣдный человѣкъ.
   Беклешовъ
   (останавливается противъ него, въ сторону).
   Пускай разболтаетъ по городу. (Громко.) А вотъ какъ обманули. Посватался онъ два мѣсяца, ему стали говорить про приданое, онъ поделикатничалъ, сказалъ, что ничего не надо… Ужъ эти идеалисты! —
   Родственникъ.
   Глупость-то какая!
   Беклешовъ.
   Ну-съ, вотъ мы и ждали съ часу на часъ, давали чувствовать. Ничего. Онъ совѣстится; говоритъ: я свою репутацію потеряю, она мнѣ дороже приданаго… Я хотѣлъ объясниться прямо, онъ говоритъ: погоди, погоди, – а этотъ дуракъ, должно быть, и въ самомъ дѣлѣ подумалъ, что въ новомъ вѣкѣ денегъ не нужно, – ничего и не далъ до сихъ поръ. Вотъ и доделикатничались!.. Иванъ Михайловичъ, хорошо!.. Ну, да погоди жъ только....

ЯВЛЕНІЕ 2.

   Входятъ молодые и гости. Поздравленія. Невѣста садится. Венеровскiй отходитъ. [109 - В подлиннике: уходитъ]
   Венеровскій.
   Ну что, готово все? (Къ родственнику.) И чего вы пристаете съ своими поздравленьями, ей Богу! Вѣдь васъ не просили. —
   Родственникъ.
   Чтожъ, Толя, я отъ души. (Тихо.) Вотъ только слышалъ, что не совсѣмъ благополучно насчетъ приданаго.
   Венеровскій.
   Что вы слышали? Какой вздоръ! Я и бралъ безъ приданаго. – (Отходитъ.) Чортъ ихъ возьми, еще эта дурацкая компанія…

ЯВЛЕНIE 3.

   [Входитъ Петруша.]
   Петруша.
   Анатолій Дмитріевичъ, вы мнѣ братъ, но я считаю васъ просто человѣкомъ....
   Венеровскій.
   Сдѣлайте милость, оставьте эти глупости. Что вамъ?
   Петруша.
   Отецъ сказалъ, чтобъ вы ѣхали скорѣе ужинать; онъ благословить васъ хочетъ передъ отъѣздомъ… Надѣюсь, вы не поѣдете? Все это глупо. Я не раздѣляю. Я самъ оставляю домъ отца.
   Венеровскій.
   Хорошо. (Отходитъ съ Беклешовымъ къ сторонѣ.)
   Беклешовъ.
   Ну что, братъ? Я говорилъ. Вотъ вы, идеалисты, нашего брата, практика, не слушаете. Ну что? Жена есть, а денегъ нѣтъ,
   Венеровскій.
   Свиньи!
   Беклешовъ.
   Еще партія не проиграна. Я поѣду объяснюсь. Можешь выбирать теперь два пути: или ѣхать къ нему и увиваться, ластиться, ждать, – или ѣхать и прижать ее. Вотъ выбирай.
   Венеровскій.
   Ты, ей Богу, принимаешь меня Богъ знаетъ зa кого. Ни того, ни другаго. Я поѣду, скорѣй только. Что, ты все устроилъ?
   Беклешовъ.
   Все. Веревки, сало… обо всемъ мы подумали… Чтожъ въ тарантасѣ и поѣдешь? А ты хотѣлъ карету…
   Венеровскій.
   Гдѣ мнѣ карету! мы бѣдные люди; кого же намъ удивлять, только бы «бѣдно, да честно».
   [1 гость] (въ толпѣ).
   Что это молодой-то какъ не въ духѣ?
   2-ой [гость.]
   Однако, чтожъ это? Надо поздравить.
   3-ій [гость.]
   Да, поди-ка – сунься, какъ оборветъ.....
   4-ый [гость.]
   Я пойду, спрошу у него шампанскаго.
   (Венеровскій закуриваетъ папироску и ходитъ.)
   Николаевъ.
   Хорошо, очень хорошо! (Подходитъ къ молодой, [110 - В подлиннике: невѣстѣ] беретъ за голову.) Ну, еще разъ поздравляю тебя. Поѣду къ твоему отцу… Вы пріѣзжайте… (Въ сторону.) Вотъ жалкая бабочка!…
   Любочка.
   Погодите! Толя, чтожъ мы поѣдемъ къ папашѣ?
   Венеровскій.
   Пожалуйста, не называйте меня Толей – это глупо какъ-то.
   Любочка.
   Что ты не въ духѣ какъ будто? И мнѣ что-то скучно… Я совсѣмъ не того ожидала.
   Венеровскій (притворно улыбаясь).
   Нѣтъ, ничего. (Садится къ ней.) Только хлопотъ много: сбираться надо сейчасъ, – а эти глупые гости.... чего имъ надо?
   Любочка.
   Ну, какъ ты хочешь, Anatole? Вѣдь все родные, друзья только самые близкіе, и то мы столькихъ обидѣли! – Такъ чтожъ, поѣдемъ къ папа? А оттуда ужъ прямо… Какъ подумаю, черезъ 12 дней ужъ заграницей… Какъ славно!
   Венеровскій.
   Мнѣ невозможно ѣхать, и мы не поѣдемъ къ нимъ. Я васъ прошу не огорчаться. Что намъ тамъ дѣлать? Всѣ эти церемоніи меня замучили. Какъ я могъ еще перенести все это? – Тоска!
   Любочка.
   А я!
   Венеровскій.
   Ну, еще бы!
   Шаферъ (подходитъ).
   Анатолій Дмитріевичъ, гости желаютъ поздравить.
   Венеровскій.
   Пускай поздравляютъ, мнѣ что?
   Шаферъ.
   Да вѣдь шампанскаго надо.
   Венеровскій.
   Беклешовъ, дай имъ вина, – есть? Да, вотъ оно. (Беретъ бутылку, ставитъ на столъ.) Пейте, кто хочетъ. Люба, переодѣвайтесь, намъ пора.
   Любочка.
   Ну, хорошо. Гдѣ же? Дуняши моей тутъ нѣтъ.
   Венеровскій.
   Зачѣмъ вамъ? я вамъ помогу, а то – кухарка тутъ есть. Пожалуйста, поскорѣе! (Любочка уходитъ.)
   Шаферъ.
   За здоровье молодыхъ!
   Венеровскій.
   Пейте за чье хотите, только поскорѣе.
   Гимназистъ (пьетъ).
   За здоровье свободы женщины!…
   Венеровскій.
   Пора ѣхать!
   Гимназистъ.
   Еще за здоровье науки и свободы! Гдѣ же молодая? (Гости разъѣзжаются понемногу.) Прощайте, господа, я ѣду! За здоровье молодыхъ! (Венеровскій надѣваетъ пальто и шляпу.)
   Любочка (выходитъ).
   Прощайте, господа! Кланяйтесь папашѣ. Прощайте!
   Петруша.
   Мы увидимся… Я хочу свободы. Вотъ удивятся то!
   Николаевъ.
   Я говорилъ, будетъ вздоръ! Свинья! думаетъ, что новое.... Свинья!
    [111 - От слов: Гимназистъ до: мыслей! взято из ркп. А.]Гимназистъ.
   Я выпью на дорогу. Сколько мыслей!
   Занавѣсъ. [112 - Далее в подлиннике следует краткий конспект следующего IV действия (печатается по pкn. А).Дѣйствіе IV. Комната 1 сцены, III-го дѣйствія. Помѣщики говорятъ о своихъ женитьбахъ. М[арья] В[асильевна] разс[казываетъ], какъ она боялась. Долго-долго. Мадера. Столъ устроиваетъ. Какъ мы благословимъ, потолкуемъ. Вдругъ Ник[олаевъ]. Нѣтъ, это свинство! Я надъ собой не позволю смѣяться. Что? Скотина. Да что? Уѣхали. Какъ, не можетъ быть? М. В. Онъ ее защекотитъ, я слышала. Лакей приноситъ письмо. Читаютъ отъ гимназиста.......Я дуракъ, я скотина. Вотъ что. Лошадей. Ник. ты правъ. Нѣтъ, теперь не то. Устав[ныя] Гр[амоты] скверны. М. В. нѣтъ, теперь другое. – Поварачивайся, зубы раскрою. Карету, сукины дѣти. (Беклешову.) Нѣтъ, батюшка, это все подлость одна. Кончено. Уходитъ! Догоню и хоть выскажу все.М. В. Пожалѣй студ[ента], онъ такой жалкой.Сцена II. Станція.]

ДѢЙСТВІЕ IV.

   ДЕЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.
   Иванъ Михайловичъ.
   Марья Васильевна.
   Николаевы.
   Мировой посредникъ.
   Шаферъ.
   Гости обоего пола, лакеи, музыканты. [113 - В подлиннике списка действующих лиц не имеется.]

[ЯВЛЕНIЕ 1.]

   Марья Васильевна.
   Что это какъ долго? (Смотритъ на часы.) Пора бы!
   Гость.
   Вѣрно задержались. Выпьемъ за ихъ здоровье! (Пьетъ.) Ваше дѣло какъ?
   Посредникъ.
   Такъ вы, Иванъ Михайловичъ, рѣшаетесь насчетъ выкупа, значитъ, окончательно?
   Иванъ Михайловичъ.
   Совсѣмъ отдаю Грецовскую пустошь даромъ и отъ дополнительнаго платежа отказываюсь. Ну-съ, я думаю, согласятся.
   Посредникъ.
   Какъ не согласиться, Иванъ Михайловичъ. Это моя бы вина была, если бы они отказались. Это вѣдь не только въ участкѣ, а, я думаю, въ губерніи у насъ примѣра нѣтъ такой щедрости… (Подходитъ гость.)
   Гость.
   Вы и въ такой день все объ дѣлахъ?
   Посредникъ.
   Нельзя-съ. Объ чемъ ни заговори, а сойдетъ на временнообязанныхъ. Вотъ-съ вамъ примѣръ, какъ дѣла дѣлаютъ. Иванъ Михайловичъ даромъ отдаетъ мужикамъ 17 десятинъ и прощаетъ платежъ.
   Гость.
   Да-съ!
   Иванъ Михайловичъ.
   Чтожъ дѣлать? надо кончать!..
   Посредникъ.
   Вотъ время-то что дѣлаетъ! Какъ вспомнишь, чтò вы сначала-то говорили, Иванъ Михайловичъ! Мы было съ вами поссорились тогда, помните? изъ-за этой старухи, чтò жаловаться-то приходила....
   Иванъ Михайловичъ.
   Нельзя. Вновѣ было, ну и погорячишься. Однако, чтожъ это они не ѣдутъ? 11-ой часъ.
   Посредникъ.
   И какъ мужики васъ хвалятъ! Такъ и колятъ глаза другимъ помѣщикамъ Прибышевскимъ бариномъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Да, это награда, по крайней мѣрѣ.
   Посредникъ.
   И, повѣрьте, выгоднѣе вамъ будетъ, Иванъ Михайловичъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, выгоднѣе-то – не выгоднѣе, а все надо идти за вѣкомъ.
   Марья Васильевна.
   Онъ все говоритъ, что выгоднѣе. Говорилъ, что отъ грамоты лучше стало, а самъ потомъ сердится, что мужики не работаютъ. Что же вы скажете: лучше стало отъ грамоты?
   Иванъ Михайловичъ.
   Разумѣется, лучше. (Подходитъ къ дамамъ.) Объ чемъ это вы говорите?
   Марья Васильевна.
   Да вотъ вспоминали, какъ кто замужъ выходилъ. Я разсказывала, какъ я тебя боялась, помнишь? Какъ ты брильянтовое колье привезъ. Я брать не хотѣла. И потомъ на балѣ: онъ со мной мазурку танцовалъ, и я все не знала, кого мнѣ выбирать.... Какъ молодо-глупо было! А весело… Матушка любила это пышно дѣлать. У насъ вся Москва на сватьбѣ была… Весь входъ краснымъ сукномъ былъ устланъ и цвѣты въ два ряда.
   2 Гостья.
   Да, совсѣмъ не то было въ старину.
   Марья Васильевна.
   Что вотъ у насъ? – мѣщанская сватьба. Развѣ такъ бы отдавали одну дочь?
   Посредникъ.
   Нѣтъ, чтожъ, у васъ очень – не то, чтобъ парадно, a comme il faut. [114 - [как следует.]] Вѣдь ужъ такъ дѣлается нынче: отъ вѣнца, да въ карету. Я нахожу, что очень хорошо,
   Марья Васильевна.
   Однако, долго нѣтъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   И я думаю, пора бы. Ну-съ, господа! прошу пить моего вина. Ужъ отвѣчаю, что такого не пили.
   Марья Васильевна.
   Jean, ты мнѣ растолкуй, какъ же ихъ встрѣтить? Гдѣ и кто будетъ? Я вѣдь забыла уже все.
   2 Гостья.
   Какъ пріѣдутъ, Марья Васильевна, посаженный отецъ и мать должны ввести, а тутъ ихъ встрѣчаютъ съ хлѣбомъ-солью. Сначала вы....
   1 Гость.
   Нѣтъ! по порядку: шаферъ объявляетъ, а тутъ входятъ посаженные, и потомъ ужъ отецъ и мать....
   Иванъ Михайловичъ.
   Сколько этихъ обрядовъ!
   Посредникъ.
   А я люблю эту старину. Такъ хорошо, по-русски
   Марья Васильевна.
   Ты, Jean, ихъ ужъ, пожалуйста, долго не держи зa столомъ. Мнѣ бы съ Любой хоть поговорить еще наединѣ.
   1 Гостья.
   И радость-то, и хлопоты, и все это вмѣстѣ.... Да-съ, памятное время…
   Иванъ Михайловичъ.
   Стойте! кто-то подъѣхалъ. Ужъ не они ли? Ну, вставай, Марья Васильевна, бери хлѣбъ-соль. Вотъ эту.
   2 Гость.
   Золотыхъ положите въ солонку, – богато жить.
   Марья Васильевна.
   Иванъ Михайловичъ, дай мнѣ золотыхъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Сейчасъ! – Я положилъ уже. (Изъ дверей высовываются горничныя и няня; музыканты выстраиваются.) Смотрите: тушъ, какъ войдутъ (лакеямъ), а ты съ шампанскимъ, да чтобъ подавать сейчасъ же рыбу и.... идутъ! (Беретъ хлѣбъ, оправляется и выходитъ на середину.)
   1 Гостья.
   Однако, какая это торжественная минута!
   2 Гостья.
   Для отца-то, для матери каково!
   Иванъ Михайловичъ (цѣлуетъ, прослезившись, Марью Васильевну).
   Ну, милая, поздравляю. Дожили, таки, мы съ тобой до радости.
   Марья Васильевна.
   Ахъ, Jean, какъ мнѣ и страшно, и радость, и я сама не знаю..... ты мнѣ скажи, когда, а то я спутаюсь… Идутъ!… Здѣсь мнѣ стоять? (Слышны шаги, родители становятся въ позу, родные тутъ же.)

ЯВЛЕНІЕ 2.

   Входитъ Николаевъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Чтожъ вы не съ посаженной? (Даетъ знакъ музыкантамъ.)
   Николаевъ (растрепанный).
    [115 - Слова: Шш… Болваны (на музыкантовъ.) – из ркп. А.]Шш… болваны (на музыкантовъ). Нѣтъ, такого свинства я въ жизнь свою не видалъ! (Бросаетъ шляпу о земь.) Я тебѣ говорилъ, старому дураку! Нѣтъ, братъ, я надъ собой смѣяться никому не позволю. Я тебѣ не братъ, не другъ, и знать тебя не хочу. Вотъ что! (Къ женѣ.) Софья Андреевна, поѣдемъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что онъ? Что съ нимъ?
   Марья Васильевна.
   Молодые-то гдѣ? Jean, я спутаюсь.
   Николаевъ.
   Да, ступай, цѣлуйся съ нимъ, – догоняй!....
   Иванъ Михайловичъ.
   Да, чтожъ это наконецъ? Не мучай: что съ тобой? за что?…
   Николаевъ.
   Уѣхали, – вотъ что! Всѣмъ въ рожу наплевали и уѣхали. (Садится въ кресло, гости окружаютъ его.)
   Няня.
   Чтожъ это, безъ благословенія?
   1 Гость.
   Не можетъ быть!
   2 Гость.
   Это неслыханно.
   Марья Васильевна.
   Ахъ! (Падаетъ въ кресло, няня бросается къ ней.)
   Иванъ Михайловичъ (все еще съ хлѣбомъ). [116 - В ркп. Б.: блюдомъ.]
   Николаевъ, этимъ шутить нельзя… Гдѣ она? Я тебѣ говорю. [117 - В ркп. Б.: тебя спрашиваю](Къ лакею.) Гдѣ молодые? У тебя спрашиваю.
   Лакей.
   Изволили уѣхать.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что вы всѣ взбѣсились, что ль? Ты самъ видѣлъ?
   Лакей.
   Какъ же. Мы съ Федоромъ въ повозку сажали.
   Иванъ Михайловичъ.
   Въ повозку? въ какую повозку? Я тебя до смерти убью, каналья! – (Подступаетъ къ нему, бросаетъ хлѣбъ, [118 - В ркп. Б.: блюдо] лакей бѣжитъ.)
   Марья Васильевна.
   Jean, что ты! Ради Бога… (Иванъ Михайловичъ останавливается и задумывается.)
   Николаевъ.
   Да, братъ, это по новому, совсѣмъ по новому. И жалокъ ты мнѣ, и смѣшонъ! Ты дѣлай глупости, да другихъ въ дураки не ставь. Кабы ты мнѣ не былъ жалокъ, я бъ тебя бросилъ, и слова говорить не сталъ.
   Гости.
   Да чтожъ было? – Какъ это безъ благословенья!....
   Посредникъ.
   Да какъ же въ повозкѣ? Не можетъ быть.....
   Николаевъ.
   Я видѣлъ, что будетъ гадость какая нибудь. Я такъ и ждалъ. Онъ увѣрялъ меня. Я повѣрилъ, поѣхалъ въ церковь. Въ церковь невѣжа этотъ пріѣхалъ въ сертукѣ и синихъ штанахъ… Ну, хорошо. Я хотѣлъ везти ее, какъ слѣдуетъ по обряду… Онъ, не дослушавъ молебна, подхватилъ, [119 - Со слов: не дослущалъ кончая: подхватилъ, – взято из ркп. А.] посадилъ ее въ свою карету. Ну, думаю… Я ужъ вовсе не хотѣлъ ѣхать, Софья Андревна пристала.... Поѣдемте, чтожъ, за что Любу обидѣть… [120 - Слова: Поѣдемте, чтожъ, за что Любу обидѣть....– из ркп. А.] вѣдь онъ не знаетъ обряда..... Ну, думаю: поѣду, и Любу жалко.
   Иванъ Михайловичъ.
   Николаевъ, ты шутишь?..... Гдѣ они?… ради Бога, пожалѣй меня… вѣдь я отецъ....
   Николаевъ.
   Что шутить, братъ? и самъ бы радъ.... въ Лашневѣ, небось, на станціи.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, говори, говори…
   Николаевъ.
   Думаю, [121 - Слово: Думаю, – взято из ркп. А.] для стараго друга нельзя не сдѣлать, а ужъ зналъ, что будетъ гадость… Да, думаю, что жъ? меня какой нибудь писака-мальчишка не можетъ же оскорбить: поѣхалъ. Хорошо. Разлетѣлись мы съ Софьей Андревной – никого нѣтъ, одинъ шаферъ… Квартира – свиной хлѣвъ чище! – веревки на полу валяются, – и какой то его другъ, такой же невѣжа, какъ онъ, чуть не въ халатѣ, да его родня – протоколистъ какой-то… Что же вы думаете? Повернулся спиной, ушелъ, надѣлъ шляпу и поѣхали!
   Иванъ Михайловичъ.
   Въ чемъ поѣхали?
   Марья Васильевна.
   Какъ же безъ дѣвушки? Дуняша здѣсь. О, Боже мой!
   Иванъ Михайловичъ.
   Въ чемъ поѣхали? Рѣжь меня! на! пей мою кровь!....
   Николаевъ.
   Въ повозкѣ въ [122 - Слово: въ – взято из ркп. А.] рогожной. Я самъ видѣлъ....
   Иванъ Михайловичъ.
   Николаевъ!… смотри....
   Николаевъ.
   Что мнѣ смотрѣть? Тебѣ смотрѣть надо было, за кого дочь отдаешь....
   Марья Васильевна.
   Петруша тамъ былъ?… Чтожъ это?
   2 Гость [между гостями].
   Должно быть, обидѣли его чѣмъ нибудь?
   3 Гость.
   Нѣтъ. Говорятъ, все дали до сватьбы.
   1 Гость.
   Сумашедшій, вѣрно. Повѣрьте, что сумашедшій.
   2 Гость.
   Одно удивительно: какъ она согласилась.
   3 Гость.
   Въ руки забралъ.
   1 Гость.
   Это урокъ хорошій Ивану Михайловичу.
   2 Гость.
   Все гордость.
   Иванъ Михайловичъ.
   [1 неразбор.] Петруша тамъ былъ? Эй, Сашка!
   Марья Васильевна.
   Jean, ради Бога!…
   Иванъ Михайловичъ.
   Убирайся!....
   Лакей (входитъ.)
   Чего изволите?
   Иванъ Михайловичъ.
   Гдѣ Петръ Ивановичъ?
   Лакей.
   Не могу знать....
   Иванъ Михайловичъ.
   Я тебя выучу знать! Чтобъ былъ мнѣ Петръ Ивановичъ сію минуту, слышишь, разбойникъ? (Вдругъ озлобляется.) – Я-те посмѣюсь надо мной! (Лакей бѣжитъ.)
   2 Лакей (входя съ письмами).
   Петръ Ивановичъ уѣхали съ Катериной Матвѣевной и со студентомъ, приказали подать прямо вамъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что? (Беретъ письма.) Куда уѣхали? Когда уѣхали?
   2 Лакей.
   Не мoгy знать-съ. Сказывали, что въ Петербургъ.
   1 Гость.
   Вотъ удивительно-то!
   2 Гость.
   Да, бѣда одна не ходитъ.
   Николаевъ.
   Вотъ тебѣ и новые идеи.... Доюродствовался.
   Иванъ Михайловичъ (распечатывая письмо).
   Господа, мнѣ слишкомъ тяжело. Пожалѣйте меня! Я знаю, что я виноватъ. Скрывать нечего… Я не могу читать.... Читайте, хоть вы. (Пробѣгаетъ письмо и передаетъ шаферу.) Читайте.... Постойте, эй! (Лакею.) Четверню серыхъ въ коляску! Да скажи Филькѣ-кучеру, что коли черезъ минуту не будетъ подана, я у него ни однаго зуба во рту не оставлю. Всѣ выбью. Вотъ при народѣ говорю, а тамъ суди меня Богъ и великій Государь! Нѣтъ, прошло ваше время! Ну, читайте.
   Шаферъ (читаетъ письмо).
   «Господинъ Прибышевъ!»
   Иванъ Михайловичъ.
   Это отъ кого?
   Шаферъ.
   Отъ Катерины Матвѣевны.
   Иванъ Михайловичъ.
   Хорошо, и съ этой дурищей разочтемся. Читайте.
   Шаферъ (читаетъ).
   «Хотя невызрѣвшія соціальныя тенденціи, проявлявшіеся рельефнѣе въ послѣднее время въ вашей личности, и давали намъ чувствовать, что вы начинали колебать покой тупаго самодовольства ультра-консервативной и скажу больше – ультра-ретроградной среды, въ которой вы вращались, и давали намъ надежды на рѣзкой поворотъ вашихъ тенденцій [123 - Слова: вашихъ тенденцій – взяты из ркп. А.] къ новому ученію. Но торжество мысли не есть еще торжество дѣла. Скажу просто: неизмѣримая высота, отдѣляющая насъ отъ вашей семьи, давала себя субъективно чувствовать съ адскою силой. Послѣднія событія въ вашей средѣ выкинули наружу весь устой невѣжества, порчи и закоснѣлости, таившійся въ ней. Мы были насильственно сгруппированы и потому не могли слиться. Мы всѣ стояли особнякомъ. Я рѣшилась возвратиться въ Петербургъ, подъ то знамя, которое ближе моимъ задушевнымъ убѣжденіямъ, подъ знамя новаго ученія о женщинѣ. Такъ какъ въ сознаніи вашемъ былъ замѣтенъ поворотъ на честную дорогу, – я предполагаю, [124 - В ркп. Б.: полагаю,] что вамъ интересно знать успѣхи нашей дѣятельности на пользу общаго дѣла, имѣющаго характеръ вполнѣ реалистической. Нѣкоторыя передовыя личности и честные характеры дѣлаютъ опытъ свободнаго сожительства мужчинъ и женщинъ на новыхъ своеобразныхъ основахъ. Учрежденіе это получило названіе комуны. Я дѣлаюсь членомъ ея»..
   Николаевъ.
   Ну, братъ, – учрежденіе это давно извѣстно и называется [125 - В ркп. Б.: носитъ названіе] просто.... (Говоритъ на ухо.)
   Иванъ Михайловичъ.
   Читайте… Много еще?
   Шаферъ.
   Нѣтъ, вотъ сейчасъ. – (Читаетъ.) «Живя въ комунѣ среди соотвѣтствующей мнѣ среды, [126 - В ркп. Б.: соотвѣтствующаго мнѣ общества,] я буду принимать участіе въ литературныхъ органахъ и посильно проводить идеи вѣка, какъ теоретически, такъ и въ конкретѣ. Я буду свободна и независима. Прощайте, Прибышевъ. Я ни въ чемъ не упрекаю [127 - В ркп. Б.: обвиняю] васъ. Я знаю, что грязь среды должна была отразиться и на васъ; о Марьѣ Васильевнѣ я не говорю; вы должны были быть тѣмъ, что вы есть. Но помните одно: есть свѣтлыя личности, не подчиняющіяся ударамъ вѣка, и на нихъ-то вы должны, ежели хотите не утерять достоинства человѣка, на эти личности вы должны взирать съ умиленіемъ и уваженіемъ. Я буду искренна – я не уважаю васъ, но не отвергаю абсолютно въ васъ человѣческихъ тенденцій. Я выше упрековъ!»
   Иванъ Михайловичъ.
   Все? – Погоди-жъ!
   Шаферъ.
   Нѣтъ.... P[ost] S[criptum]: «Прошу продать мою землю и полагаю, что не дешевле 50 руб. за десятину; надѣюсь на вашу честность, – и въ самомъ скоромъ времени прислать мнѣ 2 300 руб. серебромъ. Изъ доходовъ же прошу прислать мнѣ 150 руб. съ следующей почтой».
   Иванъ Михайловичъ.
   Отлично! Забрала уже 200, а со всего имѣнія получается 150. Ужъ проберу жъ я тебя, матушка! Ну, другое: отъ студента, вѣрно. Читайте.
   Николаевъ.
   Она бѣшеная! Её на цѣпь надо. А ты все ученіе ея хвалишь. [128 - Эти слова Николаева взяты изркп. А.]
   Шаферъ.
   «Иванъ Михайловичъ! Я у васъ забралъ впередъ 32 рубля. Я ихъ не могу отдать теперь. Но ежели вы не безчестный господинъ, то не будете имѣть подлость обвинять меня. Я вамъ пришлю деньги, какъ скоро собьюсь. У богатыхъ людей всегда привычка презирать бѣдныхъ. Въ вашемъ домѣ это производилось слишкомъ [129 - Слово: слишкомъ взято из ркп. А.] нагло. Я ѣду съ Катериной Матвѣевной. Вы объ ней думайте какъ хотите, а я ее считаю за высокую личность. Впрочемъ, мое почтенье».
   Иванъ Михайловичъ.
   Вотъ – коротко и ясно. Готовы ли лошади? Всю четверню задушу, а догоню и потѣшусь по крайней мѣрѣ.
   Марья Васильевна.
   Что ты, Иванъ Михайловичъ! Ты его пожалѣй! вѣдь бѣдный, одинъ.
   1-й Гость.
   Есть чего жалѣть!
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну-съ, еще послѣднее.... Добивайте....
   Шаферъ (читаетъ).
   «Отецъ! Я весьма много размышлялъ объ философіи нашего вѣка. И все выходитъ, что людямъ новаго вѣка скверно жить оттого, что ихъ угнетаютъ ретрограды. Всѣ ужъ согласны, что семейство препятствуетъ развитію индивидуальности. Я ужъ пріобрѣлъ очень большое развитіе, а у васъ ультра-консерваторство, и маменька дура; ты самъ это высказывалъ, – значитъ, всѣ это сознаютъ. За что жъ мнѣ утратить широкой размахъ и погрязнуть въ застоѣ? Въ гимназіи еще не доразвиты преподаватели, и я этаго не выношу! Въ карцеръ сажаютъ!… Обломовщина уже прошла, уже начались новыя начала для прогрессивныхъ людей. Я буду слѣдить зa наукой въ университетѣ въ Петербургѣ, [130 - В ркп. Б.: въ Петербургскомъ университетѣ,] если профессора хороши, а если дурны, то самъ буду работать. И ежели ты не Кирсановъ и не самодуръ, такъ пришли мнѣ средства къ жизни въ Петербургѣ. [131 - Слова: въ Петербургѣ. – взяты из ркп. А.] Потому что я ужъ рѣшился.—А я еще убѣдился, что и Венеровскій ретроградъ. Онъ не признаетъ свободы женщинъ.– Прощай, отецъ. Можетъ быть, увидимся въ новыхъ и нормальныхъ соотношеніяхъ, какъ человѣкъ къ человѣку. Я сказалъ все, что накипѣло въ моей душѣ. Петръ Прибышевъ».
   Марья Васильевна.
   Боже мой! Боже мой! Что это такое!
   Николаевъ.
   Жалко, жалко мнѣ тебя, братъ Иванъ, a дѣлать нечего, самъ виноватъ. Вотъ-те и новое! Какое новое! – все старое, самое старое; гордость, гордость и гордость! – Отъ сотворенія міра молодые хотятъ старыхъ учить.
   1-й Гость.
   Это такъ.
   2-й Гость.
   До чего однако доходятъ!
   1-й Гость.
   Глупо и смѣшно.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, глупа ты, Марья Васильевна, а я глупѣе тебя въ 1000 разъ. Эй! готово, что ль?
   Лакей.
   Подаютъ-съ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Вели Дуняшѣ сбираться [132 - Слово: сбираться – взято из ркп. А.] ѣхать со мной. Да постой, гдѣ она, дарственная запись? Ну-съ, господа, простите, я ѣду! (Прощается съ гостями.)
   Посредникъ.
   Такъ какъ-же, Иванъ Михайловичъ, насчетъ нашего дѣла?
   Иванъ Михайловичъ.
   А вотъ какъ-съ. Пока мнѣ не велятъ съ ножемъ къ горлу, ни однаго клочка не отдамъ даромъ, ни одной копейки, ни однаго дня, ни однаго штрафа не прощу! – Будетъ удивлятъ-то-съ! Нѣтъ-съ, ужъ я нынче выученъ. <Нѣтъ-съ, батюшка, будетъ-съ, поломался.> [133 - Со слов: <Нѣтъ-съ, кончая: поломался.> – взято из ркп. А.]
   Лакей.
   Готово-съ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну, шинель, собачій сынъ! Что ты думаешь? По старому? – Правда твоя, Марья Васильевна, все хуже стало. И уставныя грамоты хуже, и школы, и студенты.... все это ядъ, все это погибель. Прощайте. Только бы догнать ихъ, хоть на дорогѣ. Ужъ отведу душу! Петрушку розгами высѣку! Да.
   Марья Васильевна.
   Иванъ Михайловичъ, пожалѣй ты меня, не кричи очень на Алексѣя Павловича, право. Такой худой, жалкой! Чтожъ, онъ по молодости…
   Николаевъ.
   Сына то воротишь, а дочь не развѣнчаешь!
   Иванъ Михайловичъ.
   Не говори лучше. (Подходитъ къ столу и выпиваетъ стаканъ вина.) Да, да – высѣку, розгами высѣку. Прощайте. – Смѣй– тесь, кричите, злитесь, a высѣку, высѣку! – И самъ спасибо скажетъ, да!
   Занавѣсъ.

ДѢЙСТВІЕ V.

   дѣйствующія лица:
   Прибышевъ.
   Венеровскій.
   Любовь Ивановна.
   Катерина Матвѣевна.
   Петръ Ивановичъ.
   Твердынской, студентъ.
   Смотритель.
   Староста.
   Дуняша, горничная.
   Театръ представляетъ комнату для проѣзжающихъ на почтовой станціи.

ЯВЛЕНІЕ I.

   Входятъ смотритель и староста.
   Смотритель.
   Ну, гонъ! Съ Макарья такого не было. Чей рядъ?
   Староста.
   Акимкинъ; еще не оборачивался. Должно быть задержали въ Лапшевѣ. Спасибо, еще курьеръ не бѣжитъ.
   Смотритель.
   Вотъ въ 7-мъ часу опять почта, – что станешь дѣлать? Надоѣстъ проѣзжающій теперь.
   Староста.
   Вотъ такъ то бывало въ старину, при Тихонъ Мосеичѣ: какъ нѣтъ лошадей, онъ въ сѣнникъ и спрячется. Я тоже старостой ходилъ. Ѣхали съ Капказа такъ то, ѣхали [134 - Слово: ѣхали, – взято из ркп. А.] двое пьяныхъ, такъ чтò надѣлали! Вся станція разбѣжалась, всѣхъ перебили. Тихона Мосеича нашего за ноги выволокли. «Я чиновникъ, – не смѣйте!» Какъ принялись холить! Вѣрите-ли, по двору волокутъ. То-то смѣху было!
   Смотритель.
   Да наскочилъ бы на меня такой-то. Я бы ему задалъ.
   Староста.
   Нѣтъ, нынче много посмирнѣлъ проѣзжающій. А то къ чему, ваше благородіе, я хотѣлъ спросить; нынче все «вы» проѣзжающіе стали намъ, мужикамъ, говорить.
   Смотритель.
   Образованіе, значитъ, прогрессъ. Да ты что, дуракъ?
   Староста.
   Только мы съ ребятами примѣчали, какъ ежели кто «вы» навываетъ – ужъ на водку не жди. А что больше галдитъ, да на руку дерзокъ, ужъ этотъ дастъ. Такъ и жди, либо четвертакъ, либо двугривенный.
   Смотритель (смьется).
   Тоже замѣчаютъ!… Будетъ лясы то точить. Вишь свинство надѣлали. Подмести вели, да хоть бы со стола то стеръ. Вѣдь вотъ нѣтъ того проѣзжающаго, чтобы не скучалъ. Нечисто все имъ. A вѣдь кто жъ гадитъ? все они. Такъ и наровятъ все загадить и уѣхать. И все ему нечисто. (Староста убираетъ.) Пойти соснуть. Никакъ опять! Ну, посидятъ, ужъ не прогнѣвайся.
   Староста.
   Пущай двойные дадутъ, наши свезутъ. (Слышенъ колокольчикъ.)

ЯВЛЕНІЕ 2.

   Тѣ же, входятъ Венеровскій и Любовь Ивановна очень блѣдная тихая и грустная.
   Венеровскій.
   Господинъ смотритель, я требую лошадей. Староста, велите скорѣе закладывать. (Къ Любовь Ивановнѣ.) Ну вотъ-съ, мы и одни. Великолѣпно! Теперь только чувствую себя человѣкомъ, [какъ] вырвались изъ всей этой безобразной чепухи! Вы ради, моя миленькая?
   Любочка.
   Не говорите этихъ словъ при чужихъ людяхъ. [135 - От слов: Не говорите кончая: людей, взято из ркп. А.]
   Смотритель.
   Лошади въ разгонѣ.
   Венеровскій.
   Я вамъ говорю: вотъ подорожная, вотъ деньги, запрягайте лошадей.
   Смотритель.
   Когда выкормятся, запрягутъ.
   Венеровскій.
   Извольте запрягать или подайте мнѣ книгу, я буду жаловаться.
   Смотритель.
   Книга вотъ, жалуйтесь. Много васъ!
   Венеровскій.
   А, хорошо, очень хорошо! Нѣтъ, еще долго честность будетъ достояніемъ однихъ насъ… Эти дрянные людишки! (Садится за столъ, разбираетъ книгу и пишетъ.)
   Смотритель (подходя, сердито).
   Вы прежде извольте посмотрѣть книгу. Вотъ изволите видѣть, – почта 8 лошадей въ 5 часовъ 23 м[инут]ы, теперь всего 9, не воротились. Полковникъ съ женой – 6 лошадей въ 6 часовъ 17 минутъ. Извольте посмотрѣть: комплекта – 36 лошадей. Такъ вотъ-съ, милостивый государь, прежде смотрѣть надо-съ, и потомъ дрянными людьми называть тѣхъ, кто можетъ получше васъ, – такъ-то-съ.
   Венеровскій.
   Оставьте меня. Я не намѣренъ съ вами препираться.
   Смотритель (отходя).
   А вы будьте осторожны впередъ! и генералъ, шестерней въ каретѣ поѣзжай – и тому не позволяемъ.... а не всякой сволочи… (Уходитъ.)

ЯВЛЕНIЕ 3.

   Тѣ же безъ смотрителя.
   Венеровскій.
   Староста, принесите, пожалуйста самоваръ. (Къ Любовь Ивановнѣ.) Вы будете пить чай, миленькая? И чаю и сахару!
   Староста.
   Самоваръ 20 к[опѣекъ], а за чай, за сахаръ съ хозяйкой сочтетесь.
   Венеровскій.
   Подайте все. Вы будете?
   Любочка.
   Да… нѣтъ…
   Венеровскій.
   Вы бы сняли мантилью.
   Любочка.
   Ничего не надо.
   Венеровскій (садится къ ней).
   Вотъ видишь ли, мой другъ, какая разительная черта отдѣляетъ насъ отъ прежнихъ твоихъ родныхъ. Мы будемъ смотрѣть на жизнь просто. Этотъ господинъ, въ силу своихъ убѣжденій, своей среды, считаетъ нужнымъ притѣснять людей и грубить. Это въ порядкѣ вещей, такъ же, какъ твои родные [136 - В ркп. Б.: родители] считаютъ неизбѣжнымъ проседуру тѣхъ глупостей, отъ которыхъ мы уѣхали. Чтожъ, не передѣлывать же намъ ихъ? А намъ, какъ умнымъ людямъ, слѣдуетъ сказать: вы, господа, гадки и дрянны, но это при васъ; оставьте только насъ быть честными, человѣчными! Когда ты усвоишь себѣ это воззрѣніе, моя миленькая…
   Любочка.
   Не говорите: миленькая, – такъ не хорошо.
   Венеровскій.
   Ну, все равно. Вы замѣтьте только какъ во всѣхъ этихъ столкновеніяхъ люди дрянные бываютъ унижены. Я не ненавижу ихъ, я презираю ихъ, имъ слѣдуетъ быть униженными, и они это сами знаютъ, какъ поразмыслятъ. Повѣрьте, ваши родные теперь чувствуютъ, что они глупы. Это-то и нужно.
   Любочка.
   Что тебѣ сдѣлали мои родные? Положимъ, они неразвиты, да все таки они ничего. Бываютъ хуже.
   Венеровскій.
   Вы очень умны, миленькая. Это такъ. Бываютъ хуже, но разъ мы сознали, что убѣжденія наши различны, что почва, на которой стою я и они, не одна и та же, надо стать однимъ одесную, а другимъ ошую. Вѣдь все очень просто. Я не уважаю людей глупыхъ и безъ образованія, кромѣ того нечестныхъ, апатичныхъ и враговъ всего новаго. А ваши родные таковы, – стало быть, ни вы, ни я не можемъ ихъ уважать. Вѣдь вы согласны съ этимъ? Другой бы сталъ политизировать, скрывать свои убѣжденія, но я полагаю, что честность и истина всегда выгодны.
   Любочка.
   Отчего жъ? Отецъ не врагъ всего новаго, напротивъ…
   Венеровскій.
   Ну, развѣ вы не видите, что онъ только боялся меня и ипокритствовалъ. Ну-съ, и глупую женщину, которая кромѣ ѣды и спанья ничего не понимаетъ, нельзя уважать!
   Любочка.
   Я все-таки любила ихъ....
   Венеровскій.
   Любите вы честное, свободное и разумное! Любите тѣ личности, которыя соединяютъ въ себѣ эти качества, и вы будете гуманны; а любить женщину за то, что она произвела васъ на свѣтъ, не имѣетъ никакого смысла. Да, великолѣпнѣйшій другъ! Ежели вы и меня любите, то не за то, что я хорошъ или уменъ, а только за то, что во мнѣ соединяются тѣ качества, про которыя я говорилъ. Да-съ, это такъ. (Приносятъ самоваръ.) Будете разливать? [137 - В ркп. Б.: заливать?]
   Любочка.
   Нѣтъ, я не хочу, – все это грязно и гадко.... посмотрите, какія чашки, – я не хочу.
   Венеровскій.
   Да-съ, Любовь Ивановна, моя женка миленькая. Другимъ знаніе всего того, что я вамъ сообщилъ, дается трудомъ и борьбой и глубокимъ изученіемъ, и то рѣдкіе, сильные характеры усвоиваютъ себѣ это ученіе такъ полно и ясно, какъ я его понимаю, а вамъ, моя миленькая счастливица, все это дается легко. Только слушать, воспринимать, и вы сразу станете на ту высоту, на которой долженъ стоять человѣкъ новаго времени. Да бросимте словопренія! Мы теперь одни и свободны. (Садится ближе.) Чтожъ вы не пьете, моя касатынька?
   Любочка (морщится).
   Какія чашки! Гадость! Тутъ всѣ пили, – больные, можетъ быть. Я не хочу.
   Венеровскiй.
    [138 - От слов: Могу я тебя кончая: Оставьте… взято из ркп. А.]Могу я тебя поцѣловать, миленькая? Мнѣ хочется.
   Любочка.
   Нѣтъ… Оставьте…
   Венеровскій.
   Вы не оживленны нынче. Неужели вамъ не пріятно, моя милая, что мы ѣдемъ?
   Любочка.
   Мнѣ все равно, я только [139 - Слово: только взято из ркп. А.] устала… Отчего вы Дуняшу не взяли?
   Венеровскій.
   Вотъ опять! Я не считаю себя вправѣ тревожить васъ вопросами. Вы такъ же свободны, какъ и я, и впередъ и всегда будетъ [такъ]… Другой бы мущина считалъ бы, что имѣетъ права на васъ, а я признаю полную вашу свободу. – Да, милая, [140 - В ркп. Б: прелестненькая,] жизнь ваша устроится такъ, что вы скажете себѣ скоро: да, я вышла изъ тюрьмы на свѣтъ Божій.
   Любочка.
   Зачѣмъ вы не взяли Дуняшу?
   Венеровскій.
   То было бы барство, дрянность, она бы стѣснила насъ. (Придвигается ближе.) Теперь можно поцѣловать васъ?
   Любочка.
   Оставьте! Да вы вымойте чашки, грязь какая!
   Венеровскій (улыбаясь).
   Это ничего. (Заливаетъ чай и пьетъ.) Что же, можно поцеловать? Вы скажите, когда можно будетъ. Не хотите ли отдохнуть? Я уйду. Я никогда не стѣсню вашей свободы.
   Любочка.
   Нѣтъ.... да.... нѣтъ… Мнѣ ничего не надо. Мнѣ скучно.
   Венеровскій.
   Вы думаете, можетъ быть, что я не предвидѣлъ этой случайности. Напротивъ. Не на то мы, люди передовые, чтобъ намъ только фразы говорить. Есть и такіе. Нѣтъ-съ, мы люди дѣла. Мы не увлекаемся. Я зналъ, что вамъ будетъ скучно. Хотите, я вамъ скажу отчего. Вы не удивляйтесь, что я угадалъ, тутъ ничего нѣтъ удивительнаго. Вы выросли въ обстановкѣ дрянной. Въ васъ хорошая натура, но въ жизни вашей вы усвоили многое изъ той апатичной и затхлой атмосферы. Оно незамѣтно впиталось [141 - В ркп. Б: осталось] въ васъ. Вы не замѣчали этаго прежде, какъ не замѣтна грязь въ навозномъ хлѣвѣ, но при прикосновеніи съ чистотой и силой грязь вамъ самимъ стала замѣтна, и свѣтъ вамъ глаза рѣжетъ. Вы, глядя на меня, чувствуете свои пятна… (Ходитъ въ волненiи взадъ и впередъ.)
   Любочка (тихо).
   Ахъ, только о себѣ!....
   Венеровскій.
   Что?
   Любочка.
   Ничего… Говорите.
   Венеровскій.
   Вы этимъ не пугайтесь, моя миленькая: это преходящее ощущеніе. Выходящіе изъ мрака думаютъ въ первыя минуты, что свѣтъ непріятенъ, онъ рѣжетъ. Но это ощущеніе, присущее всякой рѣзкой перемѣнѣ. Вы не пугайтесь, а, напротивъ, съ корнемъ вырвите эту слабость. Отчего вамъ скучно? Вамъ и въ тарантасѣ кажется непокойно, и дѣвушки у васъ нѣтъ, и чашки вотъ вамъ кажутся нечисты.... Это все апатія помѣщичья. А подумайте о томъ, что передъ вами вся жизнь свободы, передъ вами человѣкъ, который для васъ, для вашихъ великолѣпныхъ глазокъ, [142 - Слова: для вашихъ великолѣпныхъ глазокъ, взяты из ркп. А.] сдѣлалъ всѣ уступки пошлости, какія могъ, которыя…
   Любочка.
   Вы все только себя хвалите....
   Венеровскій.
   Я хвалю то, что заслуживаетъ похвалы, порицаю то, что заслуживаетъ порицанія, а во мнѣ или въ васъ хорошее или дурное, это мнѣ все равно. Такъ называемая скромность есть одно изъ тѣхъ суевѣрій, которыя держатся невѣжествомъ и глупостью; вотъ ваша родительница говоритъ про себя: я глупа. Ну, ей это хорошо, хе, хе!
   Любочка.
   Оставьте меня, мнѣ скучно.
   Венеровскій.
   Ну, я помолчу, почитаю. У васъ пройдетъ. Можетъ быть, это желчный пузырекъ не выпустилъ свою жидкость. Это пройдетъ, на это есть физическія средства. Вотъ я никогда не буду сердиться на васъ. Что бы вы ни совершили, я только буду искать, – найду причину и постараюсь устранить ее. Я помолчу, а вы выпейте водицы. (Ложится на диванъ, беретъ книгу изъ сумки и читаетъ.)
   Любочка (встаетъ и подходитъ къ двери, спрашиваетъ въ дверь).
   Есть у васъ кто нибудь женщина? можно войти?
   (Голосъ изъ за двери: «Милости просимъ». Любочка уходитъ. Слышенъ колокольчикъ, голоса.)

ЯВЛЕНIЕ 4.

   Венеровскій, Катерина Матвѣевна, Твердынской, Петръ Ивановичъ, потомъ Смотритель, Староста.
   (Голосъ Старосты [143 - В ркп. Б.: Твердынскаго.] за сценой.)
   Нѣту лошадей, сказываютъ.
   Катерина Матвѣевна [за сценой].
   Позвольте, позвольте, вы говорите, что нѣтъ лошадей. Такъ почему же это [144 - В ркп. Б: мѣсто это.] называется: почтовая станція? Вѣдь станція для лошадей, такъ или нѣтъ?
   (Всѣ входятъ, Петруша икаетъ.)
   Староста.
   Сказываютъ, всѣ въ разгонѣ, вотъ ужъ сидятъ двое, дожидаются.
   (Венеровскій, замѣтивъ пришедшихъ, уходитъ незамѣченный.)
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, вы не отвѣчаете на мой вопросъ? Въ силу чего вы отказываете людямъ, которые имѣютъ одинаковыя права съ каждымъ генераломъ?
   Петя.
   Игъ!.. [145 - В ркп. А. икание Петруши передается везде: И… и…] Поймите… игъ!.. что мы въ Петербургъ ѣдемъ… игъ!.. Вѣдь мы не дальніе… игъ!… Прибышевка наша… игъ!.. Вы дайте лошадей, а то.... игъ!.. очень скверно съ вашей стороны… игъ!..
   Староста.
   Вотъ я смотрителя пошлю. (Хочетъ уйти.)
   Твердынской (удерживаетъ его).
   Почтенный поселянинъ! какъ я могу заключить изъ вашихъ рѣчей, вы желаете произвесть коммерческую операцію, но мы не желаемъ поспѣшествовать оной.
   Староста.
   Будетъ баловаться то, баринъ, ну васъ къ Богу....
   (Входитъ Смотритель.)
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте попросить лошадей для насъ. Мы имѣемъ полное право и одинаковое съ каждой чиновной особой. Вотъ мой видъ, – какъ это называется… [146 - Со слов: Вот мой кончая: называется… взято из ркп. А.] Ужъ нынче прошло то время, когда уважаемъ только Генераловъ, а презирали ученое сословіе, студентовъ.
   Смотритель.
   3-ій часъ, нѣтъ ни одной лошади, – извольте книгу посмотрѣть, а для насъ всѣ равны. И я нынѣшній вѣкъ также понимаю, какъ и всякой.
   Петя (къ Катеринѣ Матвѣевнѣ).
   Нѣтъ, позвольте мнѣ… игъ!.. я убѣжу… я умѣю… (къ Смотрителю.) Вы посудите… игъ… когда жъ мы въ Петербургъ пріѣдемъ?… игъ!.. коли на каждой станціи… игъ!… Вѣдь намъ очень нужно… игъ!… очень, вы дайте… вы сочтите сколько станетъ!
   Твердынской (Старостѣ).
   Автомедону, иначе извощику, велите принести чемоданчикъ и бѣлый хлѣбъ. Вы сочтите, сколько… бутылочка тамъ есть… а лошадей позвольте. [147 - Слова: а лошадей позвольте. – взяты из ркп. А.]
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, я вамъ докажу. Въ нынѣшнемъ вѣкѣ кажется можно бы понимать, что женщина имѣетъ тѣ же права. [148 - Со слов: В нынѣшнемъ вѣкѣ кончая: права. взято из ркп. А.]
   Смотритель.
   Да вотъ не угодно ли вамъ книгу?
   Петя (Катеринѣ Матвѣевнѣ).
   Не мѣшай… игъ!.. Я ему докажу… игъ!.. Вѣдь мы въ ко… игъ!… муну…
   Смотритель.
   Да куда угодно, для меня это совершенно все равно…
   Твердынской (беретъ книгу).
   Въ сей книжицѣ изображено, яко-бы поручикъ Степановъ былъ огорченъ задержкою, такъ какъ онъ поспѣшалъ по дѣлу.
   Катерина Матвѣевна.
   Я буду жаловаться.
   Смотритель.
   Да извольте, сударыня. Нѣтъ лошадей, вотъ и все.
   Катерина Maтвѣевна.
   Какое еще, однако, непониманіе обязанностей и негуманность.
   Твердынской.
   Позвольте, я изображу въ сей книжицѣ всю горесть нашего душевнаго состоянія, и изложу человѣкоубійственность нравовъ смотрителей почтовыхъ станцій.
   Петя.
   Нѣтъ, дайте я… и у меня мысль пришла.... игъ!…
   Смотритель (отнимаетъ книгу).
   Что вы, господа, въ самомъ дѣлѣ, пересмѣиваете-то! Не хуже васъ. Писать, такъ пишите, только надо въ своемъ видѣ быть.
   Твердынской.
   Итакъ, Катерина Матвѣевна, презрѣнная преграда затормозила наше теченіе къ свѣтилу прогресса. Гражданинъ сей въ гнѣвѣ, оставимъ его.
   Петя.
   Игъ.. игъ.. игъ!.. (Твердынской надъ нимъ смѣется.)
   Твердынской.
   Я говорилъ, что вы много отвѣдали цѣлительной венгерской влаги.
   Петя.
   Что-съ?.. игъ!… нѣтъ ничего смѣшного… игъ!… Напротивъ… Я вамъ не позволю смѣяться… игъ!..
   Твердынской.
   Что за мальчишество обижаться всѣмъ.
   Петя.
   Вы сами мальчишка.. игъ!.. Я свободный… игъ!.. человѣкъ, игъ!.. Я самъ сказалъ.. Я.. игъ!.. ѣду въ комуну…
   Твердынской.
   Спите, Прибышевъ младшій, это будетъ лучше.
   Петя.
   Я выразилъ убѣжденіе, что вы мальчишка… игъ!.. а не я. Вы не признаете… игъ!.. свободы личности, игъ!.. вотъ вамъ… Я глупо сдѣлалъ только, что выпилъ это вино… игъ!.. и отъ него мнѣ дурно… игъ!.. а то бы я вамъ высказалъ… игъ!… игъ!… такія убѣжденія, что вы бы удивились очень… игъ!… Я спать хочу. (Садится и засыпаетъ.) (Сквозь сонъ.) Преграда… игъ!.. инди… ви… ду… игъ!.. игъ!..
   Твердынской.
   Ну что-жъ, подождемъ. Можно и чаепитіе совершить. А то скучно. Вонъ кто-то пилъ. Поселянинъ, староста, господинъ староста, нельзя ли получить инструментъ, въ просторѣчіи самоваромъ называемый?
   Катерина Матвѣевна (садится къ столу, закуриваетъ папироску и откидываетъ волоса).
   Я люблю въ васъ, Алексѣй Павловичъ, [149 - В ркп. Б.: Тверд[ынской,]] это игривое отношеніе къ жизни. Какъ ни значительны совершающіяся въ вашей судьбѣ событія, вы, въ тайникѣ души, скрываете всю глубину вашего сознанія и наружно все шутите. Многіе могутъ считать васъ легкомысленнымъ, а я это-то и люблю. Я уважаю васъ за это. Да, вотъ мы и ступили первый шагъ въ новой жизни.
   Твердынской.
   Да, ступили. [150 - Слова: Да ступили! – взяты из ркп. А.] Чтожъ все риторствовать! Знаешь, что дѣло хорошее, что свободенъ и разуменъ, чего же еще? Я не люблю готовиться. Наступитъ дѣло – я труженикъ и боецъ, а до того времени… можно и услаждаться легкимъ смѣхотворствомъ.
   Катерина Матвѣевна.
   Скажите мнѣ одно: я всю дорогу думала. Почему учредителемъ комуны мущина, а не женщина? -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Не просвѣчиваетъ ли и здѣсь идея зависимости женщины? [151 - От словъ: Не просвѣчиваетъ ли кончая: женщины? взято из рκп. А.]
   Твердынской.
   Нѣтъ, это случайность. (Приносятъ самоваръ.) Что-жъ, чаеизготовленіе кто будетъ производить?
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, я полагаю, что столько же основанія есть мнѣ разливать, сколько и вамъ. Вотъ что: мы можемъ кинуть жребій.
   Твердынской.
   Итакъ повѣримъ разрѣшеніе сего вопроса слѣпорожденной Фортунѣ. (Беретъ папироску и прячетъ зa спиной. Катерина Матвѣевна беретъ ложечку и дѣлаетъ тоже.)
   Катерина Матвѣевна.
   Нѣтъ, вы угадывайте.
   Твердынской ( хватаетъ ее за руку, оглядывается быстро и перебираетъ ее за руку).
   Однако, у васъ въ ручкѣ, такъ сказать, пухлость не вредная. Въ этой.
   Катерина Матвѣевна ( улыбаясь).
   Твердынской, не будьте глупы. Вы угадали. Я буду разливать.
   Твердынской.
   Какъ дорога однако сближаетъ. Такое ощущеніе странное въ близости женщины. (Садится ближе.) И какъ отлично, что вы не носите кринолинъ. И какъ у васъ тутъ складочка, со– всѣмъ античная. (Указываетъ на спину.)
   Катерина Матвѣевна.
   Твердынской, вы знаете стихи Гюго? Гюго отсталый человѣкъ, но онъ поэтическимъ чутьемъ проникалъ многое изъ будущаго. N’insultez pas… [152 - [Не оскорбляйте…]]
   Твердынской.
   Такая складочка, что первый сортъ. Позвольте мнѣ ее пригладить, [153 - В ркп. Б.: погладить,] не то, что погладить, а только пригладить. (Дотрагивается до нея.)
   Катерина Матвѣевна (улыбается [154 - Слово: улыбается, – взято из ркп. А.] и бьетъ его по рукѣ).
   Твердынской, когда я ближе узнаю васъ, я разскажу вамъ мою судьбу. Судьба женщины, это странная анормальность въ нашемъ неразвитомъ обществѣ. (Сторонится.) Твердынской, ежели бы я меньше уважала васъ, я бы могла усумниться въ искренности вашихъ убѣжденій. Что дѣлаетъ ваша рука?
   Твердынской.
   Вѣдь вотъ какіе странные бываютъ казусы. Жили мы съ вами, жили 3 мѣсяца, и все говорили только о предметахъ, вызывающихъ на размышленія, и теперь мгновенно мое воззрѣніе на васъ совсѣмъ измѣнилось. Отчего жъ вы не хотите, чтобъ я положилъ такъ руку? (Кладетъ руку на спинку кресла, на которомъ сидитъ Катерина Матвѣевна.) Я ни до чего не коснусь безъ разрѣшенія. Ни до чего.
   Катерина Матвѣевна (сіяющая).
   Вглядитесь въ глубину своего сознанія, и тогда я честно выслушаю ваше признаніе. Я не хочу увлеченій, мы должны стоять выше ихъ. Вы не трогайте меня.
   Твердынской.
   Я не касаюсь, вѣдь, ни до чего не касаюсь. А у васъ есть во взглядѣ что то пожирающее, выше женскаго. У однаго моего товарища была другъ-женщина, она была гувернантка. Вавочка, мы всѣ такъ ее звали. Вы схожи съ ней, очень схожи. Но славная какая складочка… (Схватываетъ ее и прижимаетъ къ себѣ.)
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте, подумайте хорошенько и внимательно, вникните въ себя! Тотъ путь, на которой.... Скажите, какою любовью вы любите меня? (Вырывается отъ него и встаетъ.)
   Твердынской (идетъ за ней).
   Вы фиміамъ сердца моего, вы кальянъ надежды небесъ, вы паръ отъ подошвъ кумировъ моихъ, вся нѣжность и свѣтъ фирмамента мірозданія. Я люблю васъ и желаю учинить съ вами экспликацію.
   Катерина Матвѣевна.
   Не говорите глупостей, вы оскорбляете меня не какъ женщину, а какъ честнаго человѣка. Я не различаю. Вы говорите, что чувствуете влеченіе ко мнѣ, я считаю васъ хорошимъ господиномъ; изслѣдуйте характеръ вашего влеченія и скажите мнѣ. Старайтесь объективно смотрѣть на вещи. Конкретъ можетъ слушать [155 - В ркп. А.: спутать.] васъ. Я все сказала.
   Твердынской (подходя ближе и хватая за руку).
   Божественная, но свободная женщина! Судьба покровительствуетъ намъ. Сей юный питомецъ Минервы (указывая на спящаго Петю) опочилъ въ объятіяхъ Морфея, мы одни, и я снѣдаемъ любовью. (Хватаетъ ее и хочетъ поцѣловатъ.) Будущее въ рукахъ судьбы, настоящее наше. (Обнимаетъ ее.) Да полно же, милѣйшая!
   Катерина Матвѣевна (испуганно отбивается).
   Вы оскорбляете меня, я ошиблась и въ васъ. Я закричу, пустите!
   Петръ (сквозь сонъ).
   Семья… игъ..! преграда… ин… ди… виду… игъ!.. альности.
   Твердынской (оставляетъ ее, сердито.)
   Вотъ ужъ недостойно истинно-свободной женщины – такъ грязно понимать все…
   Катерина Матвѣевна.
   Боже мой, до чего я дошла!.. Боже мой!.. Но я выше.. Нѣтъ… Я ниже всего на свѣтѣ. -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Я жалкое созданіе, вы мнѣ гадки, а сама я еще гаже! [156 - От слов: Я жалкое кончая: еще гаже! взято из ркп. А.](Катерина Матвѣевна, убитая, садится поодаль и глубоко задумывается.)

ЯВЛЕНІЕ 5.

   Тѣ же, Венеровскій и Любочка.
   Любовь Ивановна (выходитъ вся въ слезахъ).
   Какая же это свобода женщины, коли вы меня мучаете!.. Мнѣ скучно, правду мамаша гово… Катинька! Алексѣй Павловичъ! Батюшки мои, и Петруша! Что это случилось?
   Твердынской.
   Сурпризецъ не вредный! Я вотъ… ѣду тоже въ Петербургъ.
   Катерина Матвѣевна.
   Любовь! Ты была права! Но оставьте меня… мнѣ многое надо обдумать. (Садится къ столу, [157 - Слова: (Садится къ столу, – взяты из ркп. А.]облакачивается и думаетъ.)
   Петруша (вдругъ просыпается и встаетъ).
   Постойте, я все лучше разскажу. Ты сама должна знать, что семья… игъ!.. развитію индивиду… игъ!.. альности. Я и поѣхалъ одинъ, a Алексѣй Павловичъ открылъ, что тоже есть комуна… а комуна… удивительное убѣжд… учрежденіе, ну, все равно… Мнѣ очень спать хочется, вы меня разбудите… (Садится.)
   Любочка.
   Что съ нимъ?
   Венеровскій.
   Ничего особеннаго. Все это понятно. Мальчишка напился пьянъ и выходитъ мерзость неестественная.
   Петруша (привстаетъ).
   Сами вы мерзость неестественная. Это ужъ всѣ знаютъ, что вы ретроградъ, мнѣ Алексѣй Павловичъ и Катинька дорогой сказали, что вы изъ-за денегъ женились. Это очень подло по нашимъ возрѣн… (Засыпаетъ.)
   Твердынской.
   Точно, что мальчишка-съ. Повѣрьте, Анатолій Дмитріевичъ, что я этаго не говорилъ и не думаю, потому что ваши убѣжденія…
   Венеровскій.
   Да-съ, сдѣлать гадость, да и на попятный! Это на васъ похоже-съ. А вотъ съ вами-съ, сударыня, позвольте дотолковаться до дѣла. (Къ Катеринѣ Матвѣевнѣ.) Когда я объяснялся съ вами-съ, хе, хе! у себя на квартирѣ-съ, я васъ попросилъ молчать о моей особѣ-съ. Вы должны были мнѣ обѣщать это, однако вамъ, какъ видно, не угодно держать слова. Теперь-съ я заставлю васъ, хе, хе! да-съ. – Мы дѣйствительные умные люди и люди дѣла, тѣмъ-то и отличаемся отъ болтушекъ, какъ многіе ваши знакомые… тѣмъ отличаемся-съ, что не позволяемъ себя забирать въ руки, а сами забираемъ въ руки, какъ я васъ забралъ-съ, хе, хе! да-съ. (Тихо ей.) Вы хвастаетесь свободой отъ предразсудковъ, а кое-что вамъ не хотѣлось бы распубликовать. Такъ знайте-же…
   Катерина Матвѣевна.
   Позвольте, позвольте…
   Венеровскій.
   Извольте-съ…
   Катерина Матвѣевна.
   Нѣтъ, ничего. Вы правы, только оставьте меня додуматься. (Садится въ прежнюю позу.) Пожалуйста, оставьте меня!. Я послѣ скажу.
   Венеровскій (къ Любочкѣ).
   Теперь съ этой госпожей покончено. Перестаньте и вы, миленькая. Я снисходителенъ всегда къ людямъ съ слабыми силами и умственными способностями, и это очень естественно, потому что я насквозь вижу всѣ ихъ стремленъица. Но когда идутъ мнѣ на перекоръ, то я имѣю привычку сломать то, что мнѣ мѣшаетъ. Вамъ хочется показать, что вы имѣете волю. Это похвально и человѣчно, но надо, чтобы цѣль была разумна.
   Любочка (горячо).
   Вы всегда думаете, что вы только разумны. Катинька, ты меня не любишь, но скажи же, пожалуйста, по правдѣ, заступись зa меня. Мнѣ такъ скучно, [158 - В ркп. А.: такъ дурно,] такъ скучно! И зачѣмъ я отъ нихъ уѣхала? Хоть бы Дуняша была со мной! Катенька, что съ тобой? (Катерина Матвѣевна не отвѣчаетъ.)
   Катерина Матвѣевна.
   Любовь, не мѣшай мнѣ додуматься. Во мнѣ совершается великой переворотъ. Я чувствую это.
   Любочка.
   Алексѣй Павловичъ, скажите хоть вы, стали бы вы мучать женщину, которую вы любите? Онъ бранитъ моихъ родныхъ, онъ не любитъ меня.
   Твердынской.
   Я, Любовь Ивановна, такъ сказать, въ любви неофитъ и даже атеистъ оной.
   Любочка.
   Вы все шутите, a мнѣ, право, не до шутокъ. Боже мой, зачѣмъ я уѣхала!
   Венеровскій.
   Какая фразистость у васъ непріятная. Но довольно-съ! Я послѣдній разъ говорю: попробуйте дать себѣ отчетъ въ вашихъ желаніяхъ и выразить ихъ. Это очень просто. Я выражаюсь ясно и разумно, попытайтесь и вы сдѣлать то же.
   Любочка.
   Катинька всегда такъ говоритъ. Развѣ можно сказать все, что чувствуешь? Какъ мнѣ сказать все… Вы только о себѣ говорите. Вы меня не любите. Вы не подумали обо мнѣ ни одной минуточки… Зачѣмъ вы еще пристаете ко мнѣ? Мнѣ скучно! Вы только себя хвалите. Папаша бы меня понялъ.
   Венеровскій.
   Я вамъ сказалъ, что я выше этихъ фразъ, и вамъ не заставить меня вступить въ ту арену пошлыхъ препирательствъ, на которую вы меня призываете. Я велю закладывать. Староста! [159 - Слова: Я велю закладывать. Староста! – взяты из ркп. А.]

ЯВЛЕНІЕ 6.

   Входитъ староста.
   Венеровскій (старостѣ).
   Велите закладывать, торопитесь, я беру [160 - Слова: торопитесь, я беру – взяты из ркп. А.] вольныхъ, я заплачу двойные прогоны.
   Катерина Матвѣевна (встаетъ и встряхиваетъ волосами.)
   Позвольте, Венеровскій! [161 - Слово: Венеровскій – взято из ркп. А.] я додумалась. Теперь я все скажу вамъ… Наши отношенія… (За сценой слышенъ шумъ, крикъ.)
   Голосъ Ивана Михайловича.
   Четверню въ коляску!
   Голосъ Смотрителя.
   Нѣту-съ…
   Голосъ Ивана Михайловича.
   Зуба ни однаго не оставлю! Разбойникъ! Нѣтъ, братъ, я ужъ не тотъ. Въ острогъ посадятъ, а зубы всѣ выколочу! слышишь? Дай взглянуть. [162 - Слова: Дай взглянуть. – взяты изркп. А.](Входитъ.)

ЯВЛЕНІЕ 7.

    [163 - В подлиннике: Явленіе 5]Тѣ же и Иванъ Михайловичъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   А.. а.. а! Любезные! Вотъ они молодчики! Всѣхъ разомъ накрылъ!…
   Твердынской.
   Могу сказать, скандалецъ предвидится не зловредный!
   Венеровскій (садится на стулъ противъ Ивана Михайловича и дерзко смотритъ ему въ глаза).
   Вотъ господинъ, котораго надо будетъ еще пощелкать по носу.
   Катерина Матвѣевна (останавливается въ своей позѣ).
   Иванъ Михайловичъ! Я рада васъ видѣть.
   Любочка (приближается [164 - В ркп. Б.: подбѣгая] къ отцу).
   Папа милый…
   Петруша (поднимается съ мѣста и глядитъ безсмысленно на отца).
   Теперь ужъ… игъ!… всѣ очень сознали… игъ!..
   Иванъ Михайловичъ (къ Любѣ, отводя рукой).
   Постой. – Начнемъ съ чужихъ. (Къ студенту, беретъ его зa руку.) [165 - Со слов: Постой. Начнемъ кончая: за руку.) – взято изркп. А.] Государь мой, пожалуйте-ка вы сюды!
   Твердынской.
   Неужели вы думаете, что за ваши 20 рублей въ мѣсяцъ я обязанъ похоронить себя?… Кажется, вы сами можете сознавать....
   Иванъ Михайловичъ.
   Нѣтъ, дружокъ… Эта пѣсня ужъ кончилась. Взялись вы учить моего сына? —
   Твердынской.
   Вы не думаете ли напугать меня?… только (робѣя) кулачное право… не современно.
   Иванъ Михайловичъ.
   «Современно!» Это слыхали. А кто возьмется за дѣло и безъ причины не исполнитъ его, да еще притомъ мальчика собьетъ съ толку и увезетъ изъ родительскаго дома, какъ того человѣка звать, государь мой? Не знаете? Обманщикъ…
   Твердынской.
   Вы дерзки и я васъ выучу, [166 - Слова: я васъ выучу, – взяты из ркп. А.] я никому не позволю…
   Иванъ Михайловичъ.
   Что-о? (Наступаетъ.) Вонъ! съ глазъ долой. [167 - Слова: Вонъ! съ глазъ долой. – взяты из ркп. А.] Коли бы вы были постарше, а то вы мнѣ жалки, государь мой…
   Твердынской.
   Конечно, это все что можно ожидать отъ невѣждъ и зуботыковыхъ. (Отступаетъ.)
   Иванъ Михайловичъ (наступаетъ еще рѣшителънѣе.)
   Вонъ!
   Твердынской (торопливо захватывая узелокъ уходитъ и кричитъ въ дверяхъ).
   Презрѣнный ретроградъ!

ЯВЛЕНІЕ 8.

   Тѣ же безъ Твердынскаго.
   Иванъ Михайловичъ (не обращая болѣе вниманіе на Твердынскаго).
   Ну-съ, теперь, соколикъ! (Подходя къ Петрушѣ.) Сашка! (Входитъ лакей.) Розги взялъ?
   Лакей.
   Въ козлахъ-съ.
   Петруша.
   Индивидуальность… ин.... ди.....
   Иванъ Михайловичъ (лакею).
   Поди сюда. Возьми ты этаго молодца, вылей ему на голову ведро воды, слышишь? И посади въ коляску…
   Петруша.
   Деспотизмъ игъ!… родительской власти… индиви....
   Иванъ Михайловичъ (перевертываетъ Петрушу и даетъ подзатылъникъ).
   Ну, разговаривать! Маршъ! Сашка, сведи ты его къ колодцу, облей водой и держи его въ коляскѣ.
   Петруша.
   Это.... зачѣмъ же? Я самъ…
   Иванъ Михайловичъ.
   Ну!
   Лакей.
   Чтожъ, пожалуйте, Петръ Иванычъ… (Лакей и Петруша уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ 9.

   Тѣ же безъ Петруши.
   Иванъ Михайловичъ (къ Катеринѣ Матвѣевнѣ).
   Ну, стриженная иманципація, позвольте у васъ спросить: чтò у вашего дяди, распутный домъ, что-ли? А?
   Катерина Матвѣевна.
   Иванъ Михайлычъ! Я раздѣляю ваши убѣжденія…
   Иванъ Михайловичъ.
   Нѣтъ, матушка, слова-то эти оставь! Былъ дуракъ, да больше не буду. Что, я изъ своей прихоти твоей Лопуховкой управлялъ? Что, я обокралъ тебя, что ли? Что, мнѣ платили за твое содержаніе? Ты съ своей деревни 100 рублей въ годъ получала, а ты мнѣ… да что, говорить скверно! —
   Катерина Матвѣевна.
   Вы совершенно правы, Иванъ Михайловичъ, поступокъ мой неконсеквентенъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Что мы съ Марьей Васильевной видѣли отъ тебя, кромѣ презрѣнія? И увѣнчано все – чѣмъ? Побѣгомъ и этимъ письмомъ. (Вынимаетъ письмо.) Я вамъ не родня, не дядя. Извольте ѣхать, куда вамъ угодно, съ этимъ щелкоперомъ.
   Катерина Матвѣевна.
   Да, голубчикъ, да, вы высказываете истину. Да, голубчикъ, я сознаю свое заблужденіе. Я прошу забвенія. Я несчастная женщина, голубчикъ.
   Иванъ Михайловичъ.
   Довольно меня обманывали, матушка… (Глядитъ на Венеровскаго.) Довольно!.....
   Венеровскій.
   Что вы на меня смотрите? Я вамъ не скрою, Иванъ Михайловичъ, что вы мнѣ наскучили своимъ крикомъ. Поѣзжайте домой, – право, покойнѣе будетъ. Дѣтей больше здѣсь нѣтъ и пугать некого.
   Иванъ Михайловичъ.
   Поѣду, государь мой, когда выскажу все.
   Венеровскій.
   А что вамъ это сказать нужно, нельзя ли узнать? Я послушаю, хотя знаю все, что вы скажете, и знаю, что ничего ни новаго, ни остроумнаго....
   Иванъ Михайловичъ.
   Многое мнѣ вамъ сказать нужно, да не стану говорить при вашей женѣ, сударь, и при моей дочери. Вы считаете честнымъ возстановлять дочь противъ отца, а я стараго вѣка, да знаю, что коли жена отца не уважаетъ, такъ ей грошъ цѣна, а коли мужа не уважаетъ, – еще того хуже.
   Венеровскій (къ Катеринѣ Матвѣевнѣ).
   Этотъ господинъ, кажется, хочетъ учить меня честности; это довольно комично. —
   Катерина Матвѣевна.
   Онъ правъ, онъ совершенно правъ, не говорите со мной.... (Отварачивается.)
   Венеровскій (пожимаетъ плечами).
   Староста, велите давать лошадей. – А вы, Иванъ Михайловичъ, для меня забавны, только забавны.
   Иванъ Михайловичъ (кричитъ).
   Я вамъ сказалъ довольно, оставимте это. [168 - Зачеркнуто: Ну, Люба. (Къ дочери.) Мало ты любишь отца съ матерью.] Поѣзжайте съ Богомъ. Я тебѣ привезъ Дуняшу, Люба, возьми ее. Грустно намъ было, очень грустно.... ну, да Богъ съ тобой. У тебя будутъ дѣти, тогда ты поймешь. (Обнимаетъ ее, она плачетъ.)
   Венеровскій.
   Комедія разыгрывается недурно, но и наскучить можетъ. Поѣдемте, Любинька! Пойдемте, посидимъ въ той комнатѣ. А вы одни комедію поиграйте. —
   Любочка.
   Я не хочу, папа! <Я не поѣду съ нимъ....> Побудь со мной. (Къ Венеровскому.) Оставьте меня.
   <Иванъ Михайловичъ.
   Ты съ ума сошла! Анатолій Дмитріевичъ, любезный другъ, вы меня извините, ежели я погорячился. Мы останемся....>
   Венеровскій (беретъ Любу зa руку).
   Люба, пойдемте, родитель можетъ одинъ поломаться, и съ Катериной Матвѣевной.
   Любочка.
   Папаша, чтò я сдѣлала! Я боюсь его, я ненавижу его. (Люба прячетъ лицо на грудь отцу.)
   Иванъ Михайловичъ.
   Ты съ ума сошла! Что ты говоришь, Люба! Это нельзя!
   Катерина Матвѣевна (выступаетъ впередъ торжественно, откидывая волоса).
   Теперь я все скажу, что я думаю. Слушайте меня, Иванъ Михайловичъ, слушайте меня, Венеровскій. Любовь должна оставить этаго человѣка. Этотъ человѣкъ – дрянный и низкой индивидуумъ. —
   Венеровскій (старается перекричать ее).
   Вы глупая, неразвитая и развратная женщина! Молчите или я…
   Катерина Матвѣевна.
   Нѣтъ, Венеровскій, вы меня не испугаете! Я свободная натура. Вы меня не перекричите, я сама все намѣрена высказать. Венеровскій, вы подлецъ и это говоритъ вамъ не женщина, а свободный человѣкъ..... [169 - Зачеркнуто: Иванъ Михайловичъ, Люба, я гадкая, жалкая женщина, я отдалась вся этому человѣку и онъ обманулъ меня; я была горда, я узнала его, онъ никого не любитъ кромѣ себя, онъ ничему не вѣритъ кр…] Онъ погубитъ Любу, ежели она останется съ нимъ, также какъ онъ погубилъ меня и оттолкнулъ. Полчаса тому назадъ я считала себя выше всѣхъ въ мірѣ, а теперь я несчастное, жалкое и презрѣнное существо.
   Венеровскій.
   Вы глупы и больше ничего. И вашъ поступокъ нисколько не удивляетъ меня; это прямо вытекаетъ изъ вашей глупости. Любовь Ивановна, я предлагаю вамъ ѣхать со мной.
   Любочка.
   Я ни за что не поѣду. Я умру лучше! —
   Иванъ Михайловичъ.
   Бѣдная моя дѣвочка. Что я съ тобой надѣлалъ! Поѣдемъ. Прощайте, сударь. – Теперь я могу все сказать вамъ. – Вы хотѣли жениться на состояніи. Любочку вы не любили и не уважали. Вамъ нужно было одно: деньги; вы ихъ и взяли. И за то, что вамъ все дали и дали при томъ существо, котораго вы ногтя не стоите, вы сдѣлали ея несчастье и наплевали въ лицо людямъ, которые ничего кромѣ добра вамъ не желали. Ничтожество и гордость! – Я во всемъ виноватъ.
   Венеровскій (стараясь перекричать, хватаетъ за руку Любу).
   Мнѣ жалко было Любу, которая погибала въ вашемъ гнусномъ семействѣ, я спасъ ее отъ вашего разврата. – Люба, поѣдемъ! Я никому не дамъ смѣяться надъ собой. Я посмѣюсь надъ вами. Поѣдемте! (Дергаетъ за руку.)
   Любочка.
   Вы мнѣ больно дѣлаете, я не поѣду, я не хочу быть вашей женой, я ненавижу васъ…
   Катерина Матвѣевна.
   И это адептъ новаго ученья! Нашего!
   Иванъ Михайловичъ (наступаетъ).
   Оставить ее! Ну, я говорю. (Становится передъ Любочкой, Венеровскій хочетъ двинуться впередъ.) Еще шагъ – въ дребезги расшибу! —
   Венеровскій.
   Хе, хе! (Отступая и копотливо доставая револьверъ изъ кармана.) Вы думали, что я не предвидѣлъ этаго? Я предвидѣлъ все, имѣя дѣло съ такими людьми, какъ вы. Предвидѣлъ и оскорбленія и драки. Только мы – люди дѣла и не дадимъ надъ собой смѣяться, – хе, хе! Попробуйте оскорбить меня! (Уставляетъ пистолетъ.)
   Иванъ Михайловичъ (останавливается передъ нимъ и качаетъ головой).
   Дуракъ! Въ кого стрѣлять! Ну, стрѣляйте! Пойдемъ, Любa! (Уходятъ.) –

ЯВЛЕНИЕ 10.

Венеровскій (одинъ).
Что, посмѣялись надо мной?.. хе-хе! Нѣтъ, мы не Твердынской, [170 - В подлиннике: Чертковскій] чтобъ гонять ихъ вонъ. Правду говорилъ Беклешовъ, что для дѣла съ этими людьми надо отречься отъ всѣхъ [171 - Зачеркнуто: всего честнаго] принциповъ. Я слишкомъ былъ честенъ съ ними. Но впрочемъ, женщина свободна, и я не признаю никакихъ правъ на нее. Да, вотъ еще дарственная запись на ея имѣнье. (Входитъ лакей зa шалью.) Подите сюда, отнесите эту бумагу вашему барину. – Имъ непонятно, что я возвратилъ эту бумагу, хе-хе! Да, еще слишкомъ дики и грубы отношенія въ этой закоснѣлой средѣ! Или мы слишкомъ далеко ушли, родились лѣтъ 100 слишкомъ рано для того, чтобы возможны были между нами какіе нибудь компромиссы.

ВАРИАНТЫ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ РЕДАКЦИЙ КОМЕДИИ «ЗАРАЖЕННОЕ СЕМЕЙСТВО»

* I.ВАРИАНТ ИЗ РУКОПИСИ № 5.

ДѢЙСТВІЕ I.

Зала помѣщичьяго дома. Утренній чай. Самоваръ на столѣ, ребенокъ на высокомъ стульцѣ и няня. Помѣщица Марья Васильевна 38 лѣтъ. —

ЯВЛЕНІЕ I.

   Л[юбочка] напилась чаю, уже гуляла, пошла играть на фортепьянахъ. – Анночка…
   Няня стоитъ за стуломъ. М[арья] В[асильевна] разливаетъ. —
   М. В. Право, наскучило даже, второй самоваръ подогрѣваютъ, нейдутъ никто. Хоть ты бы, няня, посмотрѣла, что они, скоро ли?
   Няня. Что смотрѣть то, матушка, развѣ сами не знаете. Дѣти съ стюдентомъ съ новымъ по полямъ башмаки бить пошли, <травки собираютъ, для ученья все>. Бывало, у стараго барина учитель такъ учитель – учитъ по книжкѣ, <посѣчетъ и все>, а теперь по новому баклуши бьютъ да всякіе пустяки дѣлаютъ. Это мы, говорятъ, няня, учимся. Такъ мнѣ Мишенька жалокъ даже, сударыня. – Какой мальчикъ былъ – краса, умникъ, – теперь совсѣмъ избалуется. Вѣрьте вы мнѣ, матушка Марья Васильевна, я какъ къ вашему дому привыкла и люблю, душой люблю и дѣтей, и васъ все таки люблю. Хоть и велѣлъ насъ, дворовыхъ, царь прогнать за наши заслуги, а преданность моя все осталась. Кому жъ вамъ и правду сказать, какъ не мнѣ! Мнѣ все равно, вотъ вы̀хожу [172 - Ударение автора.] еще этаго; коли сгоните, я на мосту пойду просить Христа ради. —
   М. В. Какъ ты мнѣ даже смѣшна, няня. (Улыбаясъ.) Да кто тебя гонитъ…
   Няня. Не могу, сударыня, не могу. Сердце мое не терпитъ. Это не учитель, <а іорникъ>. Учитель долженъ быть степенный человѣкъ, а это стюдентъ, самъ учится. Мальчишка, – извините сударыня, я по простому говорю. Ну, видано ли дѣло, до 12-го часу за самоваромъ сидите, нѣтъ никого. – Вонъ Любовь Ивановна, милая дѣв[очка], встала, напилась, пошла гулять. Только и она испортится, помяните мое слово. —
   М. В. А ты бы вотъ хорошенько ихъ пугнула. А Катинька что нейдетъ?
   Н. Катерина то Матвѣвна? Почиваютъ, небось. Да и какъ не почивать, до разсвѣта каждый день книжки читаютъ; а все ума настоящаго видно не вычитали, что тетку родную почитать надо, а не пренебрегать, какъ холопкой своей, чтобы до 12-го часу ихъ съ чаемъ дожидаться.
   М. В. <Ахъ, няня, няня, какая же ты ядъ стала.> Ну-ну-ну! (Смѣется.) Расходилась Анна Дмитріевна. Какъ ты не понимаешь, няня, что вѣкъ живи – вѣкъ учись. Катенька добрая дѣвушка, только съ странностями. —
   Н. <Я то ядъ?> Не могу. Вотъ не могу, да и все! Глаза бъ мои не глядѣли! Ну добро, насъ, дворовыхъ, за нашу службу велѣно на дорогу выгнать и хлѣба намъ не давать. Ну, хорошо. Да съ господами то что сдѣлалось? Все навыворотъ пошло. Не узнаю ничего, матушка, ей Богу, не узнаю. Бывало, дѣти почтительны къ старшимъ, учатся, играютъ; учитель – такъ нѣмецъ, старичокъ какой почтенный; барышня – такъ нарядами занимается, какъ молодой дѣвушкѣ прилично: и на фартопьянахъ поиграетъ, и почитаетъ, да все это мило было, хорошо, прилично; а нынче что стало – страхъ! Мальчики – только бы учиться, сами насъ, старухъ, учить хотятъ; учиться не учатся, а какъ это скажешь – одинъ отвѣтъ только: нынче, няня, по новому. Чтожъ, и это по новому, что Катерина Матвѣевна дѣвица какъ дѣвица бы была, всѣмъ бы невѣста, – опозорила себя, косу обстригла; такъ это по новому: платья подтыкаетъ выше колѣнъ, и съ стюдентомъ по лѣсу одна пропадаетъ. Все книжки читаютъ. Вѣдь я женщина необразованная, пущай, а все около господъ потершись понятіе имѣешь. И книжки книжкамъ розь. Тоже читали въ наше время книжки, такъ чувствительное что-нибудь – Аделаида и Алмансоръ; все это какъ мило, прилично было, а нынче посмотрѣла какую то книжку Катерина Матвѣевна читаетъ. Прочелъ мнѣ Мишенька: все объ желудкѣ, объ кишкахъ что то – страхъ. Тфу! Ну, дамское ли это дѣло! – Отъ того то и косы стригутъ.
   М В. <Ну полно.> Мы съ тобой не понимаемъ, мы старые люди, а ты лучше посмотри, не пришелъ гдѣ Михаилъ Ивановичъ.
   Н. Не могу, матушка, не могу! Все молчу, все грызетъ меня, что вотъ на глазахъ моихъ пропадаетъ, все то пропадаетъ, всѣ порядки хорошіе, и все одинъ вздоръ, одинъ вздоръ! (Идетъ къ окну.) <Вонъ баринъ все у конторы стоятъ> съ прикащикомъ, что то съ мужичьемъ разговариваютъ. Не скоро еще, матушка, дождетесь, еще самоваръ подогрѣть прикажете. —
   М. В. <А что, развѣ сердится?> Ахъ, Боже мой, какъ это скучно. <И разсердятъ его еще.>
   Н. <Да развѣ безъ этаго бываетъ нынче.> Тоже хорошо хозяйство стало, могу сказать. – Все то раскрыто, все разгорожено. Нѣтъ никакого порядка. Только съ утра до вечера съ мужиками кричать. Да я – холопка, не благороднаго лица, а кажется, Богъ знаетъ чего бъ не взяла эту должность справлять. Каждому рюрику тоже кланяйся. А онъ отъ тебя морду деретъ. Смотрѣть такъ жалость!
   (Любочка влетаетъ въ шляпкѣ.)
   Н. Что, скучно? Пококетничать не съ кѣмъ вотъ? Дайте, женихъ изъ П[итера] пріѣдетъ. А теперь вотъ съ стюдентомъ бы позабавились. Вамъ что ни попъ, то батька.
   Л. Я и то думала отбить его, да онъ скученъ и не чешется. А это правда.
   М. В. <(Подходитъ къ окну. Испуганно.) Опять разсердили они его, ужъ я вижу, по хозяйству.> Вѣдь я это все вижу, онъ только говоритъ, что лучше стало, а эти уставныя грамоты погубятъ насъ!
   Н. <Да, какъ не сердиться то, вѣдь тутъ и ангелъ небесный и тотъ…> (Беретъ ребенка, велитъ ему цѣловать ручку мамаши и сбирается уходить.) Вотъ она, золото-то новое.

ЯВЛЕНIE II.

   Катерина Матвѣевна (входитъ съ книжкой журнала).
   К. М. Здраствуйте, Марья Васильевна, здраствуйте, Анна Дмитріевна. (Жметъ обѣимъ крѣпко руки.) Позвольте чаю. (Раскрываетъ ее [книгу] на замѣченномъ пальцемъ мѣстѣ, садится къ столу и читаетъ, прихлебывая изъ стакана.)
   Няня. (Въ сторону.) Новое обращеніе: роднаго брата дочь
   2-й мѣсяцъ гоститъ, какъ въ своемъ домѣ. «Дайте чаю!» только и ласковаго слова отъ нея услыхали. – Ужъ умна очень. —
   М. В. Ну, няня, поди, посылай старшихъ, коли встрѣтишь.
   Н. Какже, съ собаками найдешь ихъ. —
   М. В. <Ну расфуфырилась, индюшка!> Какая ты глупая! (Няня уходитъ.)
   К. М. (поднимаетъ глаза отъ книги, смотритъ на няню и презрительно улыбается). Марія Васильевна, въ силу какого убѣжденія вы говорите женщинѣ, которая старше васъ: «ты» тогда какъ она не смѣетъ говорить вамъ «ты» – Я знаю, что вы не признаете начала равенства, но я считаю себя обязанной всякій разъ выразить вамъ свои убѣжденія, – безъ сомнѣнія, вы въ правѣ имѣть свои убѣжденія.
   М. В. Ну что, Катинька, намъ учить другъ друга. Я привыкла, и она привыкла, – зачѣмъ же намъ по новому учиться?
   <К. М. Затѣмъ, чтобъ не оскорблять> достоинство человека.
   (Продолжаетъ читать. – Молчаніе.)
   Л. А я хочу отбить у тебя стюдента.
   К. М. Нечего отбивать, я не кокетничаю, а мы сошлись въ убѣжденіяхъ, и твоя фривольность ничтожна.
   Л. А вотъ отобью!
   М. В. Что ты читаешь?
   К. М. <Исторію развитія католичества въ западномъ мірѣ.> Статью очень хорошую о первобытномъ развитіи организма изъ клѣточки. [173 - Поперек текста рукой Толстого написано: Л. Я люблю жениха. К. Это уродство. Л. Мнѣ что зa дѣло, у него лицо хорош, и сердце и (1 неразобр.). Ты меня будешь дразнить, я и отобью.]
   М. В. Отчего-жъ изъ клѣточки? (Улыбаясь.)
   К. М. Клѣточка есть начало всего. Клѣточка – это такая, какъ бы вамъ сказать.... На свѣтѣ все клѣточки.
   М. В. (задумывается). Да! – это ваше новое… Вотъ насъ учили по французски, по нѣмецки, музыки…
   К. М. И мнѣ тоже воспитаніе пустое дали, но я сама поняла, что мнѣ недостаетъ серьезнаго, и стала учиться. —
   М. В. А полезное это ученье? Сашка! Сашка!
   К. М. М[арья] В[асильевна], по моимъ убѣжденіямъ, мы столько же имѣемъ права называть этаго господина Сашкой, сколько онъ насъ Катькой и Машкой. И я считаю себя обязанной сообщить это вамъ, – хотя признаю за вами полную свободу убѣжденій.
   М. В. <Ахъ, оставь меня.> Хорошо, я буду называть его Александръ Прокофьичъ. Ужъ не переучишь. (Входитъ Сашка, оборванный, лѣтъ 14.) Гдѣ ты былъ? Я тебя взяла только затѣмъ, чтобъ ты всегда былъ тутъ для посылокъ.
   С. Катерина Матвѣвна посылали зa молокомъ, а потомъ посылали отъискать стюдента. —
   М. В. Хорошо. Сходи въ контору къ барину и скажи: барыня приказали сказать, что пора чай кушать.
   Сашка. Слушаюсь! (Хочетъ уходить.)
   К. М. Александръ, подите сюда, потрудитесь сходить послѣ въ мою комнату и спросите у дѣвушкѣ разрѣзной не деревянный, а костяной ножикъ. Вы очень меня обяжете. – (Закуриваетъ папироску и еще беретъ чаю. Сашка уходитъ.)

ЯВЛЕНIЕ III.

   Входитъ учитель съ двумя мальчиками, въ грязи и съ корзинами. —
   Уч. (кланяется коротко головой. Катеринѣ Матвѣевнѣ жметъ руку и садится за столъ). Вы прочли статью? (Тихо говоритъ съ ней.)
   (Алеша и Миша кланяются матери и садятся за столъ.)
   М. В. Чтожъ вы?.. Миша! поди сюда, поцѣлуй меня.
   М. (встаетъ). Зачѣмъ цѣловаться? Это ничего не доказываетъ, кромѣ низкой степени развитія.
   М. В. Чтоо? Ну полно, полно врать то, поди сюда. (Цѣлуетъ его.) Ты учись у Аркадія Михайловича и въ наукахъ слушайся, а ужъ это я знаю, какъ тебѣ съ матерью обращаться. Алеша, поди сюда.
   Ал. Мать, я уже поздоровался съ тобой. Я чаю хочу. —
   М. В. (вспыльчиво). Ну! я тебѣ говорю, поди сюда! (Онъ подходитъ.) Новыхъ манеръ не выдумывай. Поди сюда и цѣлуй руку. А вамъ стыдно, Аркадій Михайловичъ, учить ихъ глупостямъ. Въ наукахъ, я не вмѣшиваюсь – учите ихъ клѣточкамъ и чему хотите, а въ обращеніе дѣтей со мной прошу васъ не вмѣшиваться.
   Уч. Странно мнѣ получать упреки и замѣчанія, которыя я никому не позволяю себѣ дѣлать, считая себя равнымъ со всякимъ, и кромѣ того упреки безъ доказательствъ. Въ силу чего вы полагаете, что я училъ вашихъ дѣтей обращаться съ вами такъ или иначе? Я имѣю возможность доказать противное. Но я тоже не могу скрывать отъ людей и отъ вашихъ сыновей моихъ убѣжденій и моего взгляда на вещи. Я говорилъ и всегда буду говорить, что нахожу неприличными названія: папаши и мамаши, и обрядность <цѣлованье ручки передъ чаемъ и послѣ чая, и они находятъ это глупымъ>. Спросите ихъ мнѣніе. (Обращаясь къ дѣтямъ.) Какъ вы объ этомъ думаете?
   М. Очень глупо.
   А. И смѣшно даже.
   М. Что за мамаша!
   А. Ты мать, а не мамаша. —
   М. В. (Сердито и сдержанно.) Ну, будетъ, будетъ! Не выдумывать новыхъ порядковъ. Аркадій Михайловичъ находитъ, что глупо, а я нахожу умно, и дѣлать какъ я хочу. – Хотите чаю? —
   Уч. Странное послѣ этаго будетъ мое положеніе въ этомъ домѣ…
   К. М. Я совершенно раздѣляю ваше воззрѣніе, Аркадій Михайловичъ.
   М. В. Пожалуйста, не будемъ говорить больше. Катинька, ты хочешь еще? Да чтожъ это Михаилъ Ивановичъ не идетъ! Сашка! (Учитель и Катерина Матвѣевна пожимаютъ плечами.)
   К. М. Я уже говорила.
   С. (входитъ). Сейчасъ придутъ.
   К. М. Я васъ просила объ ножикѣ, Александръ, будьте такъ добры. —
   С. Забылъ.
   М. В. Подай Аркадію Михайловичу. (Сашка подаетъ.)
   Уч. (привстаетъ.) Покорно васъ благодарю.
   Уч. Я считаю необходимымъ разъяснить это возникнувшее недоразумѣніе, ежели я могу его назвать таковымъ, съ вашей стороны.
   М. В. А я не хочу! кушайте чай, и все. A дѣтей я родила, я ихъ учить буду, какъ со мной обращаться. —
   К. М. Позвольте, позвольте! Это старое заблужденіе, чтобы фактъ родовъ давалъ права; напротивъ....
   М. В. Ну ужъ ты, Катинька, оставь пожалуйста… я сказала. —
   И. М. (входитъ съ палкой, въ шляпѣ и измятомъ парусинномъ пальто, и жуетъ что то.) Здраствуйте, люди Божьи. Ахъ, Боже мой! Вѣрите ли, съ 5 часовъ утра и вотъ (смотритъ на часы) 12-й – ни минуты, ни минуты покоя. Крошки во рту не было. Вотъ у Сашки по дорогѣ лепешку отнялъ. На посѣвъ выгналъ, самъ постав[лялъ] [?]. Однаго вора поймалъ: 2 мѣры мужиченокъ ржи подъ кустъ спряталъ, – вотъ, говорятъ, честный, честный народъ. Всякое есть! Потомъ на жнитво, тутъ падрины чистить… Возить послалъ, – лошадь одну испортилъ совсѣмъ работникъ. И повѣришь ли, два пуда веревокъ, – когда? – недавно купили, – опять нѣтъ ни одной! Молотилку опять сломали; ужъ я самъ съ Прикащикомъ наладилъ. Въ одно мѣсто поѣдешь, поправишь, – въ другомъ нагадятъ. Двухъ лошадей заѣздилъ. Еще спасибо этотъ старикъ управляющій помогаетъ, а то бы совсѣмъ пропалъ.
   М. В. Чтожъ ты въ конторѣ дѣлалъ, вѣдь 3-й самоваръ.
   И. М. Пріѣхалъ, хотѣлъ домой идти, тутъ косцы пришли наниматься. Очень выгодно нанялъ и задатки далъ. Теперь отдохну хоть минутку, – ну, давай чаю. Эй, Сашка! Трубку вели Захару подать.
   С. Захара нѣту-съ, въ баню ушелъ. —
   И. М. Что за свинья! Ну ты, паршивый, набей – съумѣешь.
   М. В. (улыбаясь Катеринѣ Матвѣевнѣ). Чтоже ты ему не дѣлаешь замѣчаній?
   К. М. Я уже дѣлала.
   И. М. Да что дѣлать, – привычка! Я знаю, что это нехорошо, мои дѣти такъ не будутъ. И я не смѣюсь, я радъ, когда меня остановятъ. —
   М. В. Хорошо твое хозяйство, эти уставныя грамоты и все! – я знаю, что ничего кромѣ разоренья не будетъ. —
   К. М. Напротивъ – свободный трудъ выгоднѣе, нежели крѣпостной. Не такъ ли?
   И. М. Дда, но трудно очень.
   М. В. Вотъ мы говорили съ няней. Разоришься ты, навѣрное, – потому что, какже безъ мужиковъ? всѣ теперь вольные, – кто же работать будетъ? Не знаю, что царь сдѣлалъ…
   (Входитъ Сашка.)
   И. М. Что еще?
   С. Два мужика пришли, еще дворникъ.
   И. М. Подождать. —
   И. М. Сколько разъ я толковалъ: они платятъ оброкъ, а на эти деньги я нанимаю кого хочу. —
   М. В. Ну, а какъ они не станутъ платить. —
   К. М. Они платятъ потому что…
   М. В. Нѣтъ, я не пойму, а ты скажи мнѣ, какъ мы заплатимъ [1 неразобр.].

* II.ВАРИАНТЫ ИЗ РУКОПИСИ А.

№ 1.

ДѢЙСТВІЕ I.

Гостиная помѣщичьяго дома, самоваръ на столѣ.

ЯВЛЕНIE 1.

   Няня разливаетъ чай стоя, Марья Васильевна у стола пьетъ чай. <Въ сторонѣ сидитъ развалившись Катерина Матвѣевна, пьетъ изъ стакана, читаетъ и куритъ.>
   Няня. Давайте чашку-то налью. А то что, право, пить не пьете, такъ балуетесь. (Беретъ чашку.)
   М. В. (обиженно). Что ты, что ты! Постой, няня, постой, я еще сухарикъ помочу. И что кричишь, точно съ ребенкомъ – право, я сухарикъ еще помочу; а вотъ теперь налей, ха ха ха!
   Няня. <Хоть кому наскучитъ.> Стоишь, стоишь, стоишь, стоишь. Одиннадцатый часъ [174 - Зачеркнуто: самовары распиваютъ, а вотъ завтракать, а тутъ ужъ обѣдать] небось, [175 - Зачеркнуто: Только у господь и дѣла. Все то ѣдятъ, а все не толстѣютъ.] а еще половины господъ не перепоила. – Только кралечка моя, Любовь Ивановна, раньше всѣхъ напилась, за грибами ушла, <распѣваетъ>. Вы откушаете, тутъ стюдентъ съ дѣтьми.. [176 - Против этого места на полях написано: Н[яня]. Ст[юдентъ], всѣхъ коритъ, а самъ только за бабами бѣгать, a бѣлья нѣтъ. Вы скажите барину. М[арья] В[асильевна]. Жалкой]
   М. В. Сколько разъ я тебѣ говорила, что стюдентовъ нѣтъ, студенты есть. Дай мнѣ кренделекъ. – Стюдентъ.. какой стюдентъ?!
   Няня. Не люблю я его, зато онъ у меня и стюдентъ. Стюдентъ съ дѣтьми, тутъ баринъ придетъ, тутъ Катерина Матвѣвна съ книжкой придетъ – отпоишь, ну, слава Богу. Только снимешь: няня, кофею! женихъ пріѣхалъ.
   М. В. Какая дура! Какого ты жениха выдумала? Охъ, какая дура!
   Няня. Семенъ Петровичъ то, окружной-то. Коли не женихъ, такъ незачѣмъ каждый день ѣздить, да и незачѣмъ ему во всемъ потрафлять...... Такъ вы и думаете – я ужъ вижу, что думаете, – глупѣе, молъ, Марьи няни нѣтъ никого на свѣтѣ, нѣтъ глупѣй во всей дворнѣ. Кажется, тридцать лѣтъ вверху жимши пора понимать. Чтожъ онъ вашего кофею не видалъ – изъ города то за 17 верстъ что ни божій день киселя ѣсть. <Какой ни есть, а все молодой кавалеръ,> холостый баринъ, и чужой, стало – жеиихъ. А Любочка – вы не гнѣвайтесь, матушка, я при гостяхъ Любочкой не назову, а все, какъ вынянчила, такъ по привычкѣ какъ будто. – Любовь то Ивановна невѣста то кому а не ему чета, въ носъ кинется, – красавица, одна дочь у отца. Небось въ городѣ онъ съ чиновниками ужъ всѣ деньги сосчиталъ, сколько зa ней дадутъ. <(Понижая голосъ и указывая на Катерину Матвевну.)> А <вонъ> еще золото то у насъ – племянница учоная. Только что коса стриженая, а тоже невѣста. Встарину зa распутство позорили, косу стригли, да въ Воротынку на скотный дворъ ссылали, а нынче эта воротынская самая мода пошла.
   М. В. Охъ, какъ ты глупа, няня. Охъ, какъ глупа!
   Няня. Глупа, не глупа, а все видимъ. Двѣ невѣсты въ домѣ, такъ не съ проста ѣздитъ каждый день. Да и то мы примѣчаемъ, что какъ сталъ этотъ въ домъ ѣздить, во всемъ домѣ другіе порядки пошли. И баринъ другой сталъ, посмирнѣлъ совсѣмъ, и учителя стюдента взяли замѣсто нѣмца, и дѣтей [177 - Слово: дѣтей переделано из: дѣтямъ и зачеркнуто: волю дали] распустили, и племянницѣ дорогой, стриженому то золоту, развѣ такую бы волю дали? Все другое стало, все по новому пошло. —
   М. В. Чтожъ и я другая стала? Вотъ глупа!
   Няня. Нѣтъ, вы что? – я про барина.
   М. В. Чтожъ, a развѣ я ужъ ничего не значу? Вотъ какая ты!
   Няня. Вы чтò, вы такъ, по добротѣ своей.... А вотъ на барина, такъ часто дивлюсь.... (Молчитъ, качаетъ головой и разводитъ руками.) Что сдѣлалось? Совсѣмъ другой человѣкъ.– Какъ вспомнишь прежнее-то: былъ ли день, чтобъ Петрушка камердинъ безъ крику одѣлъ – либо зубы, либо носъ, а то вовсе голову. Былъ ли староста, чтобъ на недѣли раза два въ станъ не свозили…
   М. В. Ну, ужъ ты разскажешь...... Развѣ очень хорошо было? Совсѣмъ не очень хорошо.
   Няня. Да и не хвалю, и не корю. Господа были. Такой духъ себѣ забрали. На томъ выросли съ рабами. Ужъ безъ этаго нельзя. А тò [178 - Ударение автора] удивительно, какъ въ 50 лѣтъ можно свой [179 - Зачеркнуто: привычки] карахтеръ перемѣнить. Какъ эта самая царская бумага… ну, тамъ, какая тамъ <вольная>, что-ли, вышла въ прошломъ то году <постомъ> на 1-й недѣлѣ…
   М. В. Ну да, вольная, манифестъ; какъ ты смѣшна.
   Няня (озлобленно). Ну, та самая, чтобъ дворовыхъ за службу подъ мостъ со двора согнать, – какъ вамъ не знать! Ну, да Богъ съ ними. Что, бишь, я говорила? Такъ помните, баринъ то сперванача[ла] чтò говорилъ? И разоренье, и грабежъ-то, и мужиковъ-то видѣть не могъ. Про посредниковъ, или стюдентовъ какъ заговорятъ, такъ бывало уши зажми, какъ ругался. И дѣтей то въ корпусъ, и жениха то, – ну, не жениха, Семенъ Петровича, духу не терпѣлъ. Нынче что? Грамоты тамъ какія то, Посредники – первое удовольствіе, пуще всего какъ при Семенъ Петровичѣ, – послушала и намедни – даже мерзко. Ужъ вы извините меня, матушка, я правду всегда скажу. Нынче мужики, стюденты, Посредники – первые люди. Намедни при Семенъ Петровичѣ то Кирюшкѣ Дѣеву – «вы», говоритъ, «хотите работать, такъ приходите». Послушала я: что такое? точно принцу какому-нибудь. Плюнула даже. При мнѣ – идолу то этому, Семенъ Петровичу, говоритъ: «мы, старики, должны у васъ, молодыхъ, учиться». Нѣтъ, ужъ это, матушка ни въ какомъ быту… А съ тѣхъ поръ какъ свѣтъ стоитъ, молодые у старыхъ учатся, а не старые у молодыхъ. Потому мы и судимъ, что въ женихи прочатъ, такъ потрафляютъ. Только въ женихѣ корысти немного. Я у людей спрашивала. Хорошаго мало. Семена Петровича кто не знаетъ по округѣ, а хорошаго мало говорятъ. Хорошая слава подъ порожкомъ лежитъ, а худая задрамши хвостъ бѣжитъ. Что наукъ онъ, идолъ, знаетъ…
   М. В. Какъ, няня, идолъ, хе хе хе! Это чтожъ такое идолъ.
   Няня. Такъ идолъ – идолъ и есть. Такъ вѣдь, матушка, не съ науками жить, – не учителя, нужно – его нанять можно: ихъ, голыхъ то стюдентовъ, не мало, – а съ человѣкомъ. И жалко мнѣ Любочку. Мнѣ она все – Любочка. Вотъ Катеринѣ Матвѣвнѣ, такъ онъ бы таковской.
   № 2.

ЯВЛЕНІЕ 3.

   Входитъ Иванъ Михайлычъ, за нимъ староста и прикащикъ въ дверяхъ, И. М. говоритъ еще за сценой. —
   И. М. Мнѣ 26 недоработанныхъ дней вынь да положъ. А я съ тобой, съ болваномъ, говорить не хочу. 26 мужскихъ и 17 бабъ? Такъ или нѣтъ? Недоработано? Ну, и выгони ихъ скотовъ на покосъ. А я твоихъ чертей-дьяволовъ старшинъ и всѣхъ мировыхъ знать не хочу. – Понялъ, что ли? Ну, что уперся какъ боровъ? —
   Староста. Оно, значитъ, Михаилъ Иванычъ, [180 - В явлении 3-м имя Прибышева употребляется различно: Иванъ Михайловичъ и Михаилъ Ивановичъ (Мишель).] выходитъ такъ точно, да вѣдь съ народцемъ съ этимъ сами изволите знать… Масей палецъ обрубилъ, что съ нимъ не дѣлалъ! А на счетъ дней, значитъ, міръ…
   Ив. М. (сдержанно). Эхъ и видно, что не бьютъ васъ, скотовъ. Сказано: есть за вами дни или нѣтъ?
   Ст. Оно по Божескому разсудить, значитъ, какъ по человѣку судить надо…
   Ив. М. (наступаетъ). Есть или нѣтъ?
   Прик. Какъ это вы глупо говорите, господа.....
   Ив. М. Марья Васильевна, дай, матушка, чаю, всю голову разломило. Вотъ хоть колъ теши этимъ ракальямъ на головѣ. Есть дни за вами или нѣтъ? Есть, говори?
   Ст. Значитъ, есть. —
   Ив. М. Ну, такъ чтобы были завтра на покосѣ, а то къ станов… мировому пошлю.
   Ст. Это, Иванъ Михалычъ, зачѣмъ же такъ дѣлать? Мы, значитъ, не то чтобы какъ обиды какой… а по согластью.
   Ив. М. (наступаетъ съ кулаками). Убирайся ты къ чорту, а то я тебя тутъ въ дребезги расшибу и съ медалью и съ грамотой твоей совсѣмъ! Вонъ! (Староста уходитъ. Прикащику.) Ты распорядись, Василій.
   Пр. Вотъ я говорилъ. – (Прикащикъ уходитъ.)
   Ив. Мих. (садится къ столу, оглядывается). <Нѣтъ никакихъ силъ. Что Алексѣя Павловича нѣтъ еще?> Вѣдь не выдержишь, силъ никакихъ нѣтъ.
   <М. В. Нѣтъ, Мишенька, нѣту, онъ не приходилъ еще. Чтожъ, какже не разсердиться тутъ при комъ бы то ни было.
   М. И. Вотъ дура! развѣ я боюсь кого нибудь.
   К. М. Поступокъ остается тѣмъ же поступкомъ, при комъ бы онъ совершенъ ни былъ.> Я не могу уяснить для себя вопроса, въ силу какихъ началъ вы находите болѣе удобнымъ разъяснять недоразумѣнія, оскорбляя <людей равныхъ себѣ,> меньшую братію. —
   М. И. Да вотъ я бы, матушка, тебѣ далъ хоть въ твоей Лапуховкѣ управлять <этой меньшей братьей,> вотъ я бы посмотрѣлъ, какъ ты бы обошлась съ меньшей братьей. Ты бы и съ 30 душами своими не знала бы, куда дѣться, а какъ 200 десятинъ не паханы, Ильинъ день на дворѣ… Знаемъ мы, все знаемъ, – время новое пришло, и новымъ духомъ повѣяло, <и Михаила Бровцынъ первый отозвался на призывъ Царя.> – Да тяжело. —
   М. В. А какже ты, Мишель, говоришь все, что отъ вольной лучше стало? Какже лучше, когда они всѣ ушли?
   И. М. Да это дворовые – <рабы, самое ужасное старое [?] крѣпостнаго права.>
   М. В. Дворовые само собой, да и мужики теперь послѣ грамоты ужъ не работаютъ. Чтожъ тутъ хорошаго? Я не пойму. —
   И. М. 100 не 100, а разъ 50 я тебѣ ужъ толковалъ, что по уставной грамотѣ они положенные дни работаютъ, а не всѣ.
   М. В. Какже говорили, что совсѣмъ перестали работать? Намедни птичню поправить не пошли. Я этаго не пойму.
   И. М. Коли бы вовсе не работали, такъ намъ бы жрать давно нечего было. Меньше работаютъ.
   М. В. Такъ чтожъ хорошаго, что меньше работаютъ? Это не хорошо, значитъ, сдѣлано. Да ты не сердись, ужъ я не пойму.
   И. М. Что мнѣ сердиться! Нѣтъ, я говорю, что можно перенести, можно у кого сила и энергія есть. Не стану же я какъ Вырубовъ выть, какъ баба, или бросить все да въ городъ уѣхать. Я работаю, выдѣлываю новыя отношенія. – <Сашка! трубку.
   К. М. (пожимает плечами). Неужели вамъ легче произнести унизительное Сашка, чѣмъ Александръ? —
   И. М. Ну, Александръ, держи дальше огонь.> Что Семенъ Петровичъ не пріѣзжалъ, не присылалъ? А Люба где?
   М. В. За грибами ушла. —
   [И. М.] (помолчавъ немного). Вотъ, дай выкупъ сдѣлаю, чортъ ихъ возьми, развяжусь, заплачу долги, заводъ построю.
   М. В. Чтожъ это выкупъ лучше будетъ, Мишель? Это бы ужъ лучше.
   И. М. (смѣясь). Вотъ тогда, матушка, совсѣмъ работать не будутъ. <Ничего, Богъ не выдастъ, свинья не съѣстъ. Какъ нибудь перебьюсь. Спасибо прикащикъ хорошъ попался. Безъ него бы бѣда.>
   № 3.

ЯВЛЕНIЕ 5.

   К[атерина] М[атвѣевна.] Немного вы опоздали. Какая здѣсь была возмутительная сцена, истинно плантаторская!
   С[тудентъ]. Съ мужиками? А тоже вольный трудъ проповѣдуетъ. Тоже микроскопомъ интересуется. Какіе скоты! Я хочу бросить, уѣхать, на кандидата готовиться.
   К. М. Дѣйствительно, неразвитость возмутительная, но все таки онъ старается, надо отдать ему справедливость, быть человѣчнѣе.
   Ст. Кто? Михаилъ Иванычъ? старикъ то? Нѣтъ-съ, только смѣшонъ своимъ ломаньемъ. А прекрасная половина такъ не могу выразить, какъ она мнѣ гадка. Я знаю, вы выше родственныхъ предразсудковъ.
   К. М. За кого вы меня принимаете? Я уважаю истину одну и въ силу того свободна въ мнѣніяхъ. – Говорите прямо и честно…
   Ст. Я видѣть не могу этого безсмысленнаго, безполезнаго и пошлаго субъекта [181 - В ркп. А первоначально было: это безсмысленное, безполезное и пошлое [животное].] изъ породы рубчатыхъ ползуновъ. – Вотъ бы раздавилъ съ радостью и безъ зазрѣнья! – Во всемъ семействѣ одна Любовь Ивановна человѣческая личность…
   К. М. Только какъ недоразвита!
   Ст. Ну, конечно. А все видишь матерьялъ, изъ котораго можетъ выйти честная личность. Главное – какъ тамъ хотите – для чувствъ пріятна. —
   И. М. [къ женѣ]. Что съ тобой дѣлается, право? То ты баба, хоть куда, добрая, смирная, – вдругъ найдетъ, станешь придираться, вотъ какъ сейчасъ – и о бѣльѣ, и объ столикѣ.
   М. В. Я ничего, Мишель. <Такъ, меня разстроили.> Я не могу объ уставныхъ грамотахъ говорить, такъ мнѣ сейчасъ скучно сдѣлается. Ужъ ты такъ и знай. А еще няня меня разстроила. Она, глупая, говоритъ, что ты Семену Петровичу хочешь Любочку отдать. Я его не люблю. Да что онъ, – винный приставъ. Нѣтъ, это не надобно.
   М. И. Ну, ужъ эти пустяки оставь. Первое, Л[юбочка] имъ занята, а второе, Рагоской человѣкъ умный, современный, служить по акцизному правленію честно, три тысячи жалованья не шутка, и потомъ [182 - Зачеркнуто: все въвиду по силѣ приносить пользу.] въ нынѣшнемъ вѣкѣ это важно. Вполнѣ современный. – Вотъ публичныя лекціи читалъ о происхожденіи человѣка. Этотъ человѣкъ пойдетъ.
   М. В. Я вѣдь его ничего, только не лежитъ къ нему мое сердце.
   К. М. [студенту]. Тоже съ нянюшкой у насъ было нынче прѣніе о Рагоскомъ. Можете себѣ представить дикость взглядовъ этихъ людей? Они утверждаютъ, что въ основаніи его частыхъ посѣщеній лежатъ виды на состояніе Любочки. —
   Cm. Чтожъ, пожалуй. Я въ этихъ акцизныхъ либераловъ не очень вѣрую. – Я его подозрѣваю въ неискренномъ отношеніи къ тому лагерю. —
   К. М. Полноте. Вся дѣятельность этаго господина, публичныя лекціи, школы. Во всемъ видно искренное служеніе идеи. —
   Ст. Ну да. Только я бы желалъ, чтобы Любовь Ивановна не съ нимъ вступила въ тѣ жизненныя отношенія, которыя принято называть бракомъ. Она по задаткамъ много выше его. Ей нужно болѣе свѣжую, горячую личность, не такъ равнодушно относящуюся къ царствующей лжи жизни, болѣе свѣжую.
   К. М. А я такъ напротивъ нахожу, что она по заложеніямъ своего характера далеко не по плечу такой личности какъ онъ. Ему нужно женщину вполнѣ развитую, свободную. —
   № 4.

ЯВЛЕНІЕ 8.

   Входитъ Рагоской съ книгами.
   И. М. (опоминается, протираетъ глаза). Аа, Семенъ Петровичъ, <только про васъ говорили.> Ну что, какъ? Всегда радъ, а теперь больше чѣмъ когда нибудь.
   Раг. (пожимаетъ руку всѣмъ. <Любочкѣ отдаетъ книги). Вотъ вамъ Ж[оржъ] 3[андъ]. Прочтите, скажите, какъ вы поймете. – А мы про васъ, Иванъ Михайловичъ, сейчасъ говорили въ городѣ съ Предводителемъ. Онъ не вѣритъ, чтобъ вольный трудъ могъ идти выгодно, я сослался на васъ. Такъ ли? Я ему хотѣлъ статью дать.> Вотъ я Любовь Ивановнѣ Жоржъ Зандъ привезъ.
   М. В. Чаю или кофею хотите, со сливками. Вотъ бѣлый хлѣбъ, масло. —
   Рагоск. Merci. <Ужъ это старое помѣщичество – такой застой, Иванъ Михайловичъ. Вѣдь вотъ у васъ идетъ. Я, вы знаете, не принадлежу къ крайнимъ, я понимаю все, и какъ трудно помѣщикамъ; но вѣдь есть же наконецъ и убѣжденія. Вѣдь вотъ у васъ идетъ.> Ну что, какъ вольный трудъ? Я подъѣзжалъ, видѣлъ – кипитъ работа. Идетъ?
   И. М. Отлично идетъ. <И знаете – легче, самому лучше и легче. Чувствуешь себя человѣкомъ въ человѣческихъ отношеніяхъ. Чтожъ, вѣдь надо извинить людямъ безъ образованія. Я снисходительно смотрю.>
   Раг. Вотъ какъ. А все жалуются, – я удивляюсь.
   И. М. <Кто жалуется?> Вѣдь между нами, дворянами (я прямо скажу) въ семьѣ не безъ урода: есть такія личности, что стыдиться своего званія. Всѣ мы воспитаны въ старыхъ понятіяхъ, съ крѣпостнымъ правомъ, тѣлесными наказаніями, вжились такъ, что [люди] не примѣчаютъ весь ужасъ этихъ привычекъ. Но дѣло въ томъ, что когда разъ человѣкъ понялъ то, что Тишка и Мишка равные ему люди, и когда испыталъ разъ всю выгоду свободныхъ отношеній, <то убѣдишься, что выгоднѣе свобода.>
   Раг. И мужикъ совсѣмъ другой сталъ! <А вотъ все жалуются. Трудно это объяснить.> Вашъ Предводитель вчера на обѣдѣ у Губернатора страшно возставалъ противъ Посредниковъ и уставныхъ грамотъ.
   И. М. Отсталые люди!
   Раг. Хе, хе! Должно быть. Ну все-таки трудно, можетъ быть, для помѣщиковъ, <но идеи вѣка…>
   И. М. Ничего не трудно, а лучше и легче. Вотъ у меня сейчасъ – вотъ вы бы застали – управляющій ушелъ. Ну чтожъ? – ему не нравится, онъ оставилъ меня. Развѣ лучше бы было, ежели бы онъ противъ воли, неохотно бы служилъ, какъ прежде бывало? Онъ бы больше зла сдѣлалъ.
   Раг. Хе, хе! Ну, все непріятно, я думаю.
   И. М. Нисколько. Все это упорство одно непонятное, застарѣлыя понятія. Ну что, когда ваша слѣдующая лекція?
   Раг. Да на дняхъ. Кое какiя дѣла еще есть. Вѣдь знаете, все стараешься понемножку хоть что-нибудь сдѣлать для города, для общества. Вотъ школа наша.... Что, можно къ дамамъ?
   И. М. Пойдемте, пойдемте. Да объ одномъ жалѣю, что рано родился. Я такъ чувствую, понимаю, всѣ эти идеи прогресса. (Уходятъ. )
   М. В. (одна). Охъ, какъ скучно мнѣ, скучно. Эти уставныя грамоты, ничего не пойму, и такъ <скучно>. Одно Бога просить надо – подкрѣпилъ бы онъ насъ. —
   № 5.

ДѢЙСТВІЕ II.

Въ саду бесѣдка.

ЯВЛЕНIЕ I.

   Студентъ и Петруша сидятъ съ книгами и тетрадями въ бесѣдкѣ. Любочка подходитъ въ началѣ сцены и садится съ ними вмѣстѣ. —
   Ст. – Такъ что историческій фактъ имѣетъ интересъ только въ силу подтвержденія идеи нашей и освобожденія человѣчества изъ подъ ига…
   Петр. Да, это понятно.
   <Л>. Катинька все говоритъ, что я неразвита. Давайте, я буду развиваться у васъ. Можно? Какой у васъ урокъ?
   Ст. Общій взглядъ на историческія науки.
   Л. Катинька увела Семена Петровича гулять насильно. Я видѣла, что ему не хотѣлось. Мнѣ и скучно. Такъ можно?
   Ст. Можно.
   Л. Ну, такъ развивайте же меня хорошенько. Можетъ быть, я не пойму?
   Ст. Напротив, – мнѣ очень пріятно, и я думаю, вамъ полезно бы было. Я прочту вамъ свои записки объ этомъ предметѣ. (Читаетъ.) Исторія человѣчества представляетъ рядъ событiй, въ своей послѣдовательности конкретно выражающій идею борьбы деспотизма и свободы. Свобода мысли, слова, поступка и, наконецъ, печатнаго слова – иначе прессы. Тутъ у меня не совсѣмъ дописано, – я развиваю ту идею, что корень зла лежитъ въ началѣ родительской власти и въ злоупотребленіяхъ, потомъ рабство женщины и, наконецъ, признаніе старшинства возраста и вѣры предковъ.
   Петр. Да я помню въ <Современникѣ> журналѣ была статья Маколея, онъ говоритъ…
   Ст. Ну, что Маколей, это отсталые люди. Токвиль тоже, Монтеламбертъ. Бокль еще пожалуй, но тоже узкость взгляда....
   Л. Нѣтъ, скучно ваша исторія. – Пойдемте лучше на мельницу гулять. —
   Петр. И то, пойдемте, а я ружье возьму. Вы оставьте статью, я прочту. – Я сейчасъ приду. – (Уходитъ.)
   Ст. Дда-съ. – (Молчаніе.)
   Л. Что, вы были когда нибудь влюблены, А[лексѣй] П[авловичъ]?
   Ст. Вотъ видите ли. Мы совсѣмъ въ нашемъ лагерѣ не такъ понимаемъ любовь. Что вы разумѣете подъ этимъ наименованіемъ? Отъ этаго зависитъ?
   Л. Ну, да какъ всѣ влюбляются. Вѣдь всѣ влюбляются. Вотъ К[атинька] влюблена въ Раг[оскаго], Сонечка влюблена въ своего учителя. Она не велѣла мнѣ сказывать. Вы никому не говорите. Папаша былъ влюбленъ въ мамашу, я недавно узнала. Всѣ влюбляются....
   Ст. Вотъ видите ли: ежели вы разумѣете чувственное влечете, то конечно; но любовь новая можетъ быть только къ вполнѣ сознательному существу, гдѣ равноправность. —
   Л. Ну, въ меня бы вы могли влюбиться? Такъ вотъ взяли бы да и влюбились. —
   Ст. (глупо улыбаясь. ) <Разумеется.> Хе, хе, хе!
   Л. И считали бы вы меня равноправной съ вами?
   Ст. Безъ сомнѣнья.
   Л. А знаете, Соничка хочетъ бѣжать съ учителемъ. Вы никому не говорите. Они хотятъ обвѣнчаться тайно и бѣжать. —
   Ст. Дда-съ – но я давно хотѣлъ выразить вамъ свое мнѣніе о Раг[оскомъ]. Онъ далеко недоразвитой господинъ и потомъ онъ уже старъ, чтобы понимать требованія вѣка. Онъ опускается. И я не уважаю этаго человѣка. Ежели онъ любитъ, то совсѣмъ не такъ…
   Л. Влюбитесь въ меня хоть по своему.
   Ст. Миленькая! (Беретъ за руку и хочетъ обнять.) Какія мягенькія ручки. Хе-хе!
   Л. Отвяжитесь! – Какъ вы мнѣ гадки, ужасъ. (Вскакиваетъ и убѣгаетъ. )
   Ст. Это подло наконецъ! [183 - После слов: подло наконецъ! сценаурокав беседке обрывается, и автор заново начинает 2 действие комедии совершенно по иному.]
   № 6.

ДѣЙСТВIЕ II.

[Сцена I] [184 - [Сцена I] – взято из окончательного текста комедии.]

Въ городѣ.Садъ.

ЯВЛЕНIЕ I.

   Рагоской и пріятель его университетскій. чиновникъ.
   Р. <Они всѣ тамъ остались въ школѣ, а оттуда они поѣхали въ ряды, а потомъ я ихъ пригласилъ къ себѣ позавтракать.> Ты практической человѣкъ, – чтò это, сообразно съ губернскими понятіями?
   Пр. Все, братецъ, сообразно, когда ты самъ увѣренъ въ себѣ. Есть галантиръ, телячьи котлетки, фрукты, шато-дикемъ и сладенькое?
   Р. Сладкаго нѣтъ ничего, хересъ есть и шампанское.
   Пр. Ахъ, братецъ, какъ можно безъ шато-дикему! Шампанское ото такъ, про запасъ, не посылать же въ погребокъ, коли что случится. А хересъ это за просто слишкомъ. А шато-дикемъ не парадно, a вниманіе къ дамамъ.
   Р. Что онъ, дорогъ?
   Пр. Что за дорогъ! <Вѣдь богатую невѣсту> хочешь взять, жениться, а 2 цѣлковыхъ жалѣешь.
   Р. Однако 2 цѣлковыхъ! Да варенья, что ль?
   Пр. Иванъ, давай деньги! Поди ты къ Бабасову и возьми шато-дикему одну бутылку – слышишь, шато-дикему? Да переврешь. Я запишу. Да, смотри, отъ Депре. У него есть, а еще вотъ въ кондитерской по запискѣ. – Ну, маршъ! – Вотъ и хорошо будетъ. А ты разскажи мнѣ хорошенько, чтобъ я могъ тебѣ содѣйствовать. Кто и что это семейство? Я вѣдь такъ ихъ знаю, – видалъ только. Мы вѣдь считались разныхъ лагерей. Теперь, говорятъ, старикъ къ нашему полку прибылъ. – <Эти новобранцы не надежные.>
   Рог. Ну, вотъ тебѣ конспектъ лицъ и отношеній. Родитель новобранецъ-либералъ, ненадежный, <какъ ты самъ говоришь. Подличаетъ,> виляетъ передо мной. Родительница (классическая) гомерическая дурища, племянница хорошая натура и весьма развитая дѣвушка, и.... какъ тебѣ сказать – боюсь, страдаетъ ко мнѣ безнадежной страстью. – Потомъ тамъ живетъ студентъ. Пустой малый, радикалъ, разумѣется, <но к несчастью, какъ я замѣчаю, занятъ его дочерью. Близкія сношенія, все, знаешь, можетъ быть неопасное опасно>.
   Пр. <Студентъ опасенъ. Имъ надо заняться.> Да вѣдь ты не на племянницѣ женишься —?
   Р. Племянница хорошая, очень честная и хорошая личность, скучна иногда, но… и наружность не <того> ужъ....
   Пр. Жестокій даръ мысли ужъ наложилъ печать проклятья… да, да, я ее видалъ – сухой стриженый студентъ въ юпкѣ. А вотъ какъ хочешь говори, не дается женщинамъ вмѣстѣ миловидность и развитіе. А вотъ эти глупенькія институтки – крѣпинькія, розовенькія, аппетитнинькія....
   Р. Ха, ха, ха! Ну, вотъ этотъ самый типъ Л[юбовь] И[вановна], дочь. Ну, она мнѣ нравится, очень нравится, натура тоже съ задатками, толковать нечего, что племянница бѣдна. <Л[юбовь] И[вановна], дочь, по крайней мѣрѣ, будетъ имѣть средства. Ты меня знаешь и> по [185 - Слово не дописано; вероятно: по[нимаешь]]
   [Пр. [? ] Ну, а денегъ у кого больше?
   [Р. [? ] У дочери, кажется, да что эти дрязги. [? ]
   <Пр. Нечего мнѣ объясняться передъ тобой, что я не того закалу человѣкъ, чтобъ жениться на приданомъ,> но вѣдь глупо было бы взять на себя обязательства содержанія женщины, не получивъ новыхъ средствъ.
   Р. [186 - В подлиннике: В[енеровскій]. Фраза вписана автором между строк позднее, когда Раговской получил новую фамилию Венеровского.] Это такъ, и опять <состояніе ее останется ее состояніемъ>. Пр. <Ну, тамъ все это сливается.> – Только вотъ что, ты, мой мечтатель, не попадись. Ваша братья-идеалисты – на это молодцы, – дѣлаете планы, а практично не обсудите. Убѣжденъ ли ты, что отецъ дастъ ей опредѣленное что либо и не захочетъ ли онъ тебя держать въ рукахъ, заставляя ожидать? – Надо вѣрно узнать, сколько?
   Р. Ну, братъ, я не практичный человѣкъ, <какъ> ты, какъ отцы-старики. <Однако это обдумывалъ, и вотъ что. У него одна дочь, – сынъ, правда, – деньги есть свободный,> я знаю, <и я намѣренъ дать почувствовать, что> я желаю опредѣлительности. <Потомъ, какъ я говорилъ, онъ подличаетъ передо мной.> Я надѣюсь, что положеніе это уяснится, иначе это было бы слишкомъ непріятно. Ну ты, практикъ, что скажешь?
   Пр. (Задумывается). Это нехорошо. Тутъ есть два средства. 1-е: дѣйствовать на нее, дать ей почувствовать, какъ тяжело быть безъ средствъ. Это можно и до сватьбы и лучше всего послѣ сватьбы. —
   Р. Ха, ха, ха! Нѣтъ, это слишкомъ практично и потому не– пріятно и, главное, неблаговидно. – Такъ можетъ поступить офицеръ, помѣщикъ, а не я.
   Пр. Ну, второе, это то, что какъ только ты получишь согласье, сейчасъ же какъ можно холоднѣе сдѣлайся съ родными и съ нею до тѣхъ поръ, пока эти денежныя отношенія не будутъ опредѣлены. —
   Р. Это такъ. (Входитъ Иванъ съ бутылкой и сверткомъ. ) Ну, поставь. —
   Ив. Господа подъѣхали, васъ спрашиваютъ.
   Р. Такъ сдѣлай дружбу, займи и племянницу и студента, а то тотъ съ одной, та съ другой стороны не даютъ мнѣ ни однаго удобнаго случая.
   Пр. Погоди, я ихъ и занимать не стану, а такъ сцѣплю, что не растащишь. (Смѣются оба.)
   № 7.

ЯВЛЕНІЕ II.

   Иванъ Михайловичъ, Любочка, Катерина Матвѣевна, Студентъ и Петр[уша].
   Р[агоской]. По крайней мѣрѣ отдохнуть не угодно ли? Здѣсь на терасѣ или въ домѣ – вотъ моя холостая квартира. Мой товарищъ по университету – Беклешовъ, – Любовь Ивановна, мой пріятель Беклешовъ, Катерина Матвѣевна.
   И. М. Aa! очень радъ познакомиться. Что это, я вамъ скажу, что это за прелесть эти дѣтенятки въ школѣ. Ну, Семенъ Петровичъ очень вамъ благодаренъ Это такое пріятное производитъ впечатлѣніе. Всѣ эти ребятки такъ веселы, любознательны, и какіе успѣхи. Удивительно! Это, надо вамъ отдать справедливость, дивно устроено. – Вотъ именно доброе дѣло.
   Раг. Да вѣдь это не я. Мы кое кто собирались, толковали, вотъ и составилось.—
   И. Ж. (Къ Беклешову). Вотъ это – школы, образованіе, я называю истинный прогрессъ. Не такъ ли? Вы тоже вѣрно принимали участье?
   Бекл. Да, но поддержать это надо много средствъ.
   K. M. Скажите, Семенъ Петровичъ, отчего вы не ввели звуковую методу? – она доступнѣе, мнѣ казалось бы.
   Раг. Безъ сомнѣнья, но у насъ не было сначала учителя.
   К. М. А еще мнѣ хочется вамъ прямо высказаться. <Пойдемте куда нибудь, чтобъ намъ не мѣшали.> Я полагаю, что сознательное усвоеніе гласныхъ не можетъ быть достаточнымъ…
   Р. Извините, пожалуйста. Иванъ Михайловичъ, Любовь Ивановна, не угодно ли, не угодно ли и вамъ (къ студенту, показывая [на] дверь) <къ столу>.
   Л. И. Какъ у васъ славно!
   К. М. Сознательное усвоеніе ребенкомъ гласныхъ не можетъ быть достаточнымъ упражненіемъ при членораздѣльности. Я бы ввела звуковую методу. Я много думала объ этомъ предметѣ. Ежели мнѣ будетъ можно, я займусь въ этой школѣ.
   Р. Ахъ, сдѣлайте одолженіе! (Къ пріятелю.) Ну вотъ, видишь – она не отстанетъ. – Иванъ Михайловичъ, не хотите покурить?
   К. М. Позвольте, позвольте, – у меня такъ много мыслей пришло по случаю этаго посѣщенья. Является вопросъ, что вы хотите сдѣлать изъ этихъ дѣтей? признаете ли вы развитіе каждой индивидуальной личности за несомнѣнное благо, или развитіе единицъ безъ общественной иниціативы въ силу общественныхъ предразсудковъ?
   Р. Конечно, конечно. Мы полагаемъ возвести каждую личность на ту ступень развитія, при которой дальнѣйшій ходъ по пути прогресса становится удобнымъ. – Извините, П[етръ] И[вановичъ], не хотите ли папиросъ?
   К. М. Да по пути прогресса. Но отчего вы отклонялись отъ своего пути?
   Р. Ежели бы мы были совершенно свободны, а то намъ мѣшаютъ высшія власти. (Къ пріятелю.) Теперь не отстанетъ. —
   К. М. Это такъ. Но что хотите – говорите, я ужъ сказала вамъ, что я чутьемъ своимъ сознаю… <пойдемте сюда> (всѣ проходятъ), погодите, я вамъ скажу два слова. Это посѣщеніе породило во мнѣ такую вереницу мыслей, и я больше стала уважать васъ. (Отходятъ къ другому концу сцены.) – Вамъ не по плечу вся эта убивающая обстановка, затхлая атмосфера, такъ сказать… нѣтъ, позвольте, позвольте, дайте мнѣ договорить! Вы задались мыслью принести свою долю общественной пользы здѣсь; но васъ давитъ среда, вамъ нужна болѣе широкая арена – пойдемте, я вамъ выскажу все, что я хотѣла <сказать>.
   Р. Извините, мнѣ нельзя. (Уходитъ.)
   <К. М. Господа, мнѣ нужно сказать ему два слова. (К. М. уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ III.

   Ст[удентъ], Л[юбочка], И[ванъ] М[ихайловичъ] и Бек[лешовъ] говорятъ въ сторонѣ.
   И. М. (къ студенту). Ну что, Алексѣй Петровичъ, каково? Вотъ вы все хвалите Московскія воскресныя школы. Я думаю – не хуже? Какія открытыя лица – вы замѣтили?
   Cт. Ничего особеннаго, напротивъ – забитыя, и потому я не раздѣляю этаго мнѣнія.
   Бекл. Что же, полагаете, что это безполезно?
   Ст. Я полагаю, что надо прежде позаботиться о томъ, чтобы они были сыты и одѣты – экономическія условія опредѣлить. – А то чтожъ! —
   И. М. Вотъ молодежь-то всѣмъ недовольна! – все лучше чѣмъ ежели бы эти дѣти пропадали безъ призора.
   Ст. Все это пустяки, надо корень излѣчить, а это что!
   И. М. Да какже?
   Ст. А вотъ не пить этаго вина, а имъ дать хлѣба.
   И. М. Ну, ваши утопіи! Чтоже, Сергѣй Петровичъ дурно дѣлаетъ, и онъ отсталый?
   Ст. Разумѣется, отсталый, онъ не уважаетъ студентовъ.
   И. М. Ну, васъ не разберешь. Онъ дѣлаетъ пользу.
   Ст. И мы дѣлаемъ пользу, когда протестуемъ. —
   Л. Алексѣй Павловичъ всѣхъ бранитъ. Мнѣ бы скучно было, коли бы я всѣхъ бранила.
   Ст. Равнодушіе къ общественнымъ ранамъ не есть добродѣтель.
   Л. Нѣтъ, вы про Сергѣя Петровича дурно говорите, – говорите, что онъ хитрый. Вы всѣхъ браните. Папаша, пойдемъ, посмотримъ садъ. – (Уходятъ всѣ. )
   Петр. Алексѣй Павловичъ, какое вино вкусное (пьетъ) – попробуйте.
   Ст. Чтожъ, можно. Какъ живетъ хорошо, – а либералъ тоже! Только и толку отъ этихъ господъ. Пойдемъ посмотримъ, гдѣ они. (Уходятъ.)
   № 8.

ДѢЙСТВІЕ II.

Сцена II.

Явленiе IV.

   Р[агоской] и К[атерина] М[атвѣевна].
   К. М. Мы съ вами стоимъ выше пошлыхъ условій и потому я прямо скажу вамъ, что васъ давитъ обстановка и меня душитъ среда, въ которой я принуждена вращаться. Вы человѣкъ честный и я васъ уважаю (протягиваетъ ему руку), я знаю, вы уважаете меня, хотите испытать жизнь со мною; поѣдемъ въ Москву, станемъ въ свободный отношенія, я буду трудиться перомъ, вы работайте съ своей стороны, и мы докажемъ этой закоснѣлой толпѣ, что жизнь на новыхъ основаніяхъ легка и возможна. Ежели вы, или ваши или мои родные найдутъ нужнымъ, мы можемъ сдѣлать имъ уступку, продѣлать церемоніи брака, – но я не нахожу этаго нужнымъ. Я отдамся вамъ, когда ясно сознаю целесообразность этаго поступка. Я женщина, но равноправная всякому мущинѣ и свободная, я жду вашего отвѣта, прямаго и сознательнаго – да. —
   Р. Гм, я не то, чтобы удивленъ, я понимаю, что права женщины столь же <святы> неприкосновенны.
   К. М. И сколько разъ вы выражали эту мысль!
   P. Я чувствую себя истинно признательнымъ за выборъ, но я полагаю, что затрудненія со стороны родныхъ вашихъ… и потомъ <пере>ѣхать въ Москву… я бы лучше совѣтовалъ вамъ держать это дѣло въ тайнѣ до… нынѣшняго вечера.
   К. М. Понимаю, хорошо. Но одно я вамъ хочу сказать: есть любовь Астарты съ кораловымъ браслетомъ, плотская, есть Афродиты – изящно чувственная, и есть любовь равноправности: ее я предлагаю вамъ. – Вы довольны? – (Улыбается. )
   Р. Нынче послѣ отъѣзда гостей я все переговорю.
   К. М. У меня еще есть идея. Отчего бы намъ не основать комуну, въ которой бы жили бѣдные студенты и всѣ, кто хочетъ. Мущины и женщины.
   Бекл. Рагоской, иди.
   Р. Сейчасъ. – (Уходитъ.)
   К. М. Да, мущины и женщины безъ различія пола.

ЯВЛЕНІЕ V.

   Рагоской и Любовь Ивановна.
   Р. Любовь Ивановна, прочли вы эту повѣсть? я нахожу, что замыселъ ея очень хорошъ. Мысль эта справедлива, не правда ли? —
   Л. Я не люблю читать лѣтомъ. Скучно. Зачѣмъ вы учите въ школѣ? Какая вамъ выгода? И веселаго ничего нѣтъ.
   Р. Такъ. Ну, разумѣется, пока не было другихъ интересовъ. Но я вамъ хотѣлъ сказать. Позволите ли вы мнѣ? —
   Л. Говорите, чтожъ?
   Р. Вы бы могли преподавать въ школѣ теорію изящнаго на опытѣ – хе-хе!
   Л. Отчего.
   Р. Только вашимъ присутствіемъ. —
   Л. Что же надобно дѣлать? Я вѣдь ничего не знаю, Катинька говоритъ.
   Р. Напротивъ, ваша непосредственная натура болѣе способна воспринять истину отношеній, чѣмъ…
   Л. Вы говорите попроще. —

   Первая страница II редакции второго действия "Зараженного семейства". (Рукопись №11).

   Р. Ха-ха! Вѣдь я не всегда объясняюсь съ такими личностями.
   Л. Вы что хотите сказать?
   Р. Какихъ вы убѣжденій о бракѣ? Считаете ли вы возможными отношенія равенства женщины и мущины? И какъ вы съ вашей граціей могли бы отнестись…
   Л. Ей Богу, не понимаю.
   Р. Вы такъ конкретно смотрите на міръ, такая дѣвственность въ чертахъ вашихъ, что жизнь легла бы…
   Л. Да вы что хотите?
   Р. Какъ вы думаете, ежели бы вы вышли замужъ за человѣка новыхъ понятій? Я считаю нужнымъ выразить вамъ свое мнѣніе. Комнаты бы были отдѣльныя. – И свобода, какъ имущественная, такъ и личная были бы обезпечены.
   Л. Я ничего не думаю, коли бы любила бы, пошла. —
   Р. Могли бы вы любить меня?
   Л. Да. —
   Р. Я, хе-хе! желаю учинить съ вами бракосочетанье.
   Л. Серьезно? – да.
   P. Ну такъ, какъ женихъ, могу ль приложить уста къ рукѣ, да?
   Всѣ плачутъ: няня, Марья Васильевна, Студентъ и Катерина Матвѣевна ругаютъ бракъ. Рагоской сердится.
   № 9.

ДѢЙСТВІЕ III.

Сцена 1.

ЯВЛЕНІЕ 2. [187 - В окончательной редакции комедии 2-е явление этой сцены соответствует 5-му.]

   К. М. Дда. Много еще есть субъектовъ, въ сознаніи которыхъ новыя воззрѣнія еще, такъ сказать, только намѣчены, а не перешли въ плоть и кровь. Дда, я жестоко ошиблась въ этомъ господинѣ. —
   Ст. Въ <Рагоскомъ> Венеровскомъ то? А вы что думали? – фольговый либералъ-акцизный. Въ нихъ выдержки нѣтъ, въ этихъ синьорахъ. – Мнѣ очень гемороидально на душѣ…
   К. М. (съ азартомъ). Дда, вы были правы. Какъ унизить себя до брака, до пошлѣйшаго брака, со всѣми атрибутами ничтожества, – и съ кѣмъ? съ недоразвитой, съ вовсе неразвитой дѣвченкой, съ ничтожнѣйшимъ субъектомъ… Ежели бы я была немного ниже, я бы ненавидѣла ее. Могли ли бы вы такъ поступить, Алексѣй Павловичъ? Меня мучаетъ этотъ вопросъ, вопроcъ о достоинствѣ мущины въ виду брака.
   Ст. Катерина Матвѣевна, это не бѣда, что эти синьоры женятся, пускай, – a бѣда, что они <ломаются>, изъ себя изображаютъ фигуры, противныя дѣйствительности. Я бы не мог такъ поступить въ силу того, что я отъ жизни требую мало: книга, папироска и трудъ, – мнѣ больше не нужно, и я готовъ на борьбу съ… А вы, извините меня – вы тоже способны увлечься, я это замѣчаю. Вы еще мало проникнуты духомъ времени, вы горячо сочувствуете, но еще вы не вполнѣ…
   К. М. Нѣтъ, позвольте, позвольте, вы чѣмъ это можете доказать?
   Ст. A тѣмъ, – чтò вы тутъ дѣлаете, въ этой помойной ямѣ, гдѣ ни одной свѣтлой личности, ни одной живой души? Положимъ, я, бѣднякъ, изъ за куска хлѣба менторствую съ откормленнымъ поганымъ барченкомъ, котораго пришибить бы надо, а у васъ есть средства. Для чего жъ вы, съ вашимъ развитіемъ, остаетесь здѣсь? чтожъ, вы на сватьбѣ плясать будете? Нѣтъ-съ, я не такъ смотрю на жизнь. Вы счастливцы, у васъ средства: будь у меня, я бы какой сочинилъ выходъ изъ жизни!
   К. М. Какую жъ среду вы избрали бы? —
   Ст. Я? Я бы не пошелъ по аудиторіямъ слушать болтовню профессоровъ – все дурни. Я бы не пошелъ въ зданіе, называемое университетъ, я бы затѣялъ дѣло. Вотъ нашъ тоже изъ се– минаріи (вѣдь самые головы все изъ семинарій) пишетъ: въ Петербургѣ дѣлаютъ опытъ фаланстера: сходятся, нанимаютъ большой домъ, платятъ сообща, пища сообща, у каждаго своя комната, кто хочетъ – сходятся по двое, мущина и женщина. Женщины завѣдуютъ хозяйствомъ. Избирается казначей, экономъ. Ежели кто хочетъ сойтись мущ[ина] съ жен[щиной], то сходятся, никто ничего въ этомъ не видитъ, – удивительно просто, не то варварство, что здѣсь, и живутъ, каждый работаетъ свое дѣло.
   К. М. Позвольте, позвольте, какъ это называется?
   Ст. Комуной, это есть комуна, попросту община. Такъ вотъ-съ какая жизнь открывается и у насъ въ Россіи, а ты коснѣешь съ какимъ нибудь поганымъ баричемъ въ тинѣ. Коли бы средства, я бы учинилъ почтеннѣйшую штуку, могу сказать.
   К. М. (Ударяетъ себя по головѣ). Позвольте, позвольте, знаете что. Это удивительно. Комуна! Это великая мысль. Это удиви[тельно]. Новая заря встаетъ на горизонтѣ. Дда, это начало новыхъ началъ. Прогрессъ идетъ съ своимъ мечемъ и разсѣкаетъ мракъ. Послушайте, <Галицинской> Чертковской, чувствуете ли вы въ себѣ силу не измѣнить призванію новой жизни, да?
   Cт. Я бы не уважалъ себя, ежели бы я могъ измѣнять, какъ другіе.
   К. М. Ч[ертковской], я ѣду въ комуну. Вы должны ѣхать со мной.
   Cm. Это значитъ – учинимъ скандалъ. – Чтожъ, можно.
   К. М. Да, я съ вами ѣду въ Петербургъ и начинаю новую жизнь въ комунѣ. Комуна! Одинъ новый звукъ электризируетъ меня и возвращаетъ къ жизни. Я соберу свои средства – я напишу дядѣ, чтобъ онъ прислалъ мнѣ, Да я и работать могу. Я буду продолжать свой трудъ о политической экономіи. Послушайте, вы новый человѣкъ. Вы уважаете меня?
   Ст. Еще бы, – вы знаете, что мы не говоримъ пріятностей, мы уважаемъ дѣло.
   К. М. Я предлагаю вамъ испытаніе союза въ комунѣ, и я ваша. Вотъ вамъ моя рука. Я глубоко уважаю васъ, какъ горячую и широкую личность.
   Ст. Вотъ это честно.
   К. М. Поѣдемъ, и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше. А[лексѣй] П[авловичъ], я сильная женщина.
   Ст. (Беретъ руку). Чтò за жизнь здѣсь, чего можетъ ждать честная личность, кромѣ гнета и гнета. Да, вы первая женщина съ полной свободой мысли. Но какъ же поступать? <надо обдумать>. —
   К. М. (Идетъ к столу). Садитесь, пишите. Мы оставимъ это письмо и уѣдемъ нынче же, мнѣ гадко видѣть эту пошлую церемонію. Пишите. (Студентъ садится и пишетъ.) «И[ванъ] М[ихайловичъ], я не называю васъ дядей, потому что не вижу никакого смысла въ этомъ наименованіи; вы человѣкъ, и какъ къ таковому я обращаюсь къ вамъ. – Среда тлѣнія и порчи… »
   Ст. – Прибавить – общественной лжи. Это главное.
   К. М. «… общественной лжи, въ которой я вращалась до сихъ поръ, задушила меня, я не могу перенести, я ѣду въ Петерб[ургъ] съ Гал[ицинскимъ]».
   Ст. Я взялъ у него <впередъ жалованье> деньги, ихъ надо отдать.
   К. М. Вздоръ. Я напишу въ постскриптумѣ, что онъ можетъ взять изъ моихъ доходовъ, а я полагаю, что ни у кого, какъ у меня вы не можете взять легче. Продолжаю: «Гал[ицинской] также не перенесъ всего тлѣнія отношеній. Мы встали въ тѣ условія, которыя необходимы людямъ, цѣнящимъ свое достоинство, и потому оставляемъ васъ». (Входитъ Петруша и прислушивается. )
   Ст. Не заключить ли? листокъ весь.
   К. М. Нѣтъ, мнѣ нужно еще сказать. «Я уѣзжаю не тайно, я не буду скрываться, хотя и не буду высказываться, и я уѣзжаю не такъ, какъ бѣгутъ неразвитыя женщины. Я выше; этаго. Я свободна, нашла путь болѣе широкой жизни и избрала его. Я не осуждаю васъ, я выше этаго.
   Post Scriptum. Прошу продать мою землю и прислать мнѣ деньги. 18 рублей Голицинскаго прошу вычесть изъ этой суммы».
   Петр. Послушай, Катерина. Я тоже не могу жить здѣсь: семейство есть преграда развитія индивидуальности. Меня давитъ гнетъ родительской власти, я уѣду съ вами и стану заниматься естественными науками.
   Ст. Вы несознательно это говорите, вы еще молоды.
   K. M. Гол[ицинской], мы не имѣемъ право душить молодое чувство, требующее свободы и размахъ, такъ сказать. Ну, вотъ жалкая толпа, – уйдемте.
   Петр. Я только поужинаю на сватьбѣ.
   К. М. Хорошо, въ 9 часовъ будь на станціи.
   № 10.

ДѢЙСТВIЕ IV. [188 - В окончательной редакции комедии это явление (на станции) входит в состав V действия.]

ЯВЛЕНІЕ 4.

   Ст[удентъ] (пъетъ чай). Что толковать, Катерина Матвѣевна, не пріобщитесь ли? Не вредно. Синьоръ же Венеровскій самъ по себѣ, а мы сами по себѣ.
   К. М. Напрасно этотъ человѣкъ попадается мнѣ на глаза, я должна ему высказаться. Онъ [1 неразобр.]
   В[енеровскій]. А, такъ то-съ! А я васъ попрошу покорно молчать; а ежели вамъ не благоугодно будетъ-съ, то я заставлю васъ. Мы, дѣйствительно умные люди и люди дѣла, тѣмъ то и отличаемся отъ болтушекъ, что мы не даемъ никому взять себя въ руки, а сами беремъ въ руки-съ. (Подходитъ къ ней и грозитъ.) Какъ вы не хвастаете свободой отъ предразсудковъ, кое что вамъ не хотѣлось бы распубликовать…
   К. М. Вы подлецъ, Венеровскій! И это говоритъ вамъ не женщина, a человѣкъ, да.
   В. (Говоритъ громче). А вы глуповаты, да и недоразвиты.
   К. М. Что? Что онъ говоритъ? Алексѣй Павловичъ, если вы честный человѣкъ, вы должны убить этаго негодяя. Онъ оскорбляетъ меня – я женщина, нѣтъ, я человѣкъ… но – о, Боже мой, какъ я его ненавижу! Алексѣй Павловичъ, да что вы пьете чай въ такую минуту! Петруша спитъ. (Бросаетъ его чашку на полъ. )
   Ст. Чтожъ мнѣ препираться, въ чужомъ дѣлѣ-съ. Анатолій Дмитріевичъ синьоръ почтенный, и вы дѣвица уважительная, чтожъ мнѣ то-съ.
   К. М. Тутъ не шутки. Ежели есть въ васъ тѣ убѣжденья, въ силу которыхъ мы соединились съ вами на служенье общему дѣлу, вы обязаны защитить слабаго… да иначе, вы такая же дрянь, какъ и всѣ.
   Ст. Право, лучше уладить. – Пустое словоизверженіе. Мы одинъ другому не мѣшаемъ. —
   К. М. – Боже мой! Боже мой! <какая вереница мыслей идетъ.>
   Явленiе [5.]
   Входитъ Л[юбочка].
   Л.Что это? Катя, ты какъ? Петруша! Что съ нимъ?
   Ст. Ничего-съ, синьоръ Петрилло поспитъ и будетъ веселъ и здравъ.
   K. M. Этотъ человѣкъ (указываетъ на В[енеровскаго]) – подлецъ и негодяй. —
   Л. Поѣдемте, ради Богъ! что это!..

* III.ВАРИАНТ ИЗ РУКОПИСИ № 8.

№ 1.

ДѢЙСТВИЕ II.

СЦЕНА 2.

ЯВЛЕНІЕ 4.

   Л[юбочка]. Что вы такъ долго не ѣхали? Мнѣ такъ скучно было. Алексѣй Павловичъ мнѣ такъ надоѣлъ безъ васъ. Что вы дѣлали? Все книги пишете? Вы хоть пока женихъ не пишите. Потомъ я сама буду съ вами писать.
   В[енеровский]. Что дѣлалъ? Размышлялъ кое о чемъ. Касательно васъ и нашей будущей жизни. И вотъ (вынимаетъ портретъ и отдаетъ).
   Л. Ахъ, какая гадость! Совсѣмъ не хорошъ.
   В. Вамъ Алексѣй Павловичъ надоѣлъ, a мнѣ ваша родственница прискучила значительно, хе-хе! – и я думаю, въ томъ же родѣ.
   Л. Неправда ли, она очень скучная. Всѣ говорятъ, что она такъ умна, а по мнѣ она прескучная и завистливая. Она меня ненавидитъ теперь.....
   В. Что дѣлать-съ?! что дѣлать-съ?! Не всѣмъ одна доля на землѣ. Надо мириться съ судьбой, а она этаго не умѣетъ, хе-хе! Хотѣлось бы и статьи писать, и нравиться, а видно этаго нельзя. —
   Л. Она все говоритъ, что я недоразвита, что я не свободна; я все хотѣла спросить, вы развитой человѣкъ, ужъ такой, что развитѣе всѣхъ, – правда ли это? Нужно мнѣ развиваться?
   В. Я хотѣлъ давно поговорить съ вами объ этомъ, Любовь Ивановна. Я объ этомъ и думалъ нынче. Даже кое что набросалъ на бумагу. Вотъ изволите видѣть: очень многія, и Катерина Матвѣевна въ томъ числѣ, злоупотребляютъ понятіемъ свободы женщины. Эти маленькіе умишки схватятъ поверхность, а глубины не видятъ. Все это справедливо, что одно изъ главныхъ призваній нашего вѣка это освобожденіе женщины изъ варварскаго рабства, въ которомъ она подавляется. Это такъ.
   Л. Это Катинька мнѣ толковала, да въ чемъ же рабство? Что жъ, вотъ я захотѣла, выйду за васъ замужъ, не захотѣла – не выйду. Можетъ быть въ томъ рабство, что нельзя за двухъ мужей выйти? Это я часто думала.
   В. Да вотъ такъ то-съ въ устахъ толпы и компрометируется великая доктрина эманципаціи женщинъ. Она не въ томъ, совсѣмъ не въ томъ. Свобода женщины должна заключаться въ томъ, чтобы работать наравнѣ съ всякимъ мыслящимъ существомъ, быть независимой, не быть вѣчно на помочахъ отца, а потомъ мужа.
   Л. Да это еще хуже. Какая же это свобода, коли нужно работать! Намъ довольно любить мужей. Да вотъ какъ мамаша дѣтей все рожала, – когда же ей работать, развѣ [1 неразобр.] работать? (Смотритъ на портретъ.) Ахъ, какой гадкой! На какого то писаря вонъ тутъ похожъ. – Ну, такъ въ чемъ же свобода? —
   В. Да-съ, вамъ трудно выяснить мою мысль. Но я постараюсь выразить ее конкретнѣе.
   Л. Какъ вы сказали: конкретнѣе? Вотъ когда я буду за вами замужемъ, вы меня по больше такихъ словъ научите. Катинька много знаетъ. Когда къ вамъ соберутся ваши умные пріятели… Вѣдь будутъ собираться, а я буду имъ чай разливать – такъ я запомню побольше такихъ словъ и буду все говорить. Ну, говорите, что вы хотѣли. —
   В. Да, я хочу примѣромъ вамъ сказать, въ чемъ состоитъ истинная свобода женщины. Представьте себѣ нашу будущую жизнь. Будь я одинъ изъ тѣхъ отсталыхъ господъ, которые царствуютъ въ нашемъ обществѣ, или изъ верхоглядовъ либераловъ, я бы женившись на васъ полагалъ бы, что я пріобрѣтаю права на вашу личность и даже на ваше имущество. Я бы такъ устроилъ свою жизнь, что вы бы зависѣли отъ меня, я бы зависѣлъ отъ васъ. Мы бы не могли двинуться, не оскорбляя одинъ другаго. Напримѣръ, въ мелочахъ – обыкновенно мужъ съ женой живутъ вмѣстѣ, въ одной комнатѣ спятъ, вмѣстѣ ѣдятъ, имѣютъ одинъ экипажъ, одинъ домъ. Ежели я, напримѣръ, боленъ, вамъ противно видѣть больную фигуру, но вы обязаны быть тутъ, у меня или у васъ желчный пузырь не выливаетъ свое содержаніе въ желудокъ – мы должны быть вмѣстѣ и страдать, ссориться. Или я хочу деньги свои употребить на покупку книгъ, а вы, положимъ, на покупку хоть…
   Л. Ну, хоть брильянтовъ, я понимаю, или чернаго бархатнаго платья. Я непримѣнно сдѣлаю себѣ бархатное черное платье.
   В. Нѣтъ, это, я надѣюсь, вы не будете покупать, а, положимъ, вы хотите работать швейной машиной и пріобрѣсти такую. Ежели средства и сама жизнь общая, сейчасъ возникаютъ столкновенія. Вотъ видите. А умная свобода, въ супружествѣ напримѣръ, устраиваетъ жизнь иначе. —
   Л. Да коли любишь, такъ и больнаго люблю, и проматайте всѣ деньги, и сердитесь, я все любить буду. —
   В. Нѣтъ, Любовь Ивановна. Это такъ только кажется. Это старый и безсильный аргументъ. Любовь это слово только. Такъ я говорю, мы устроимъ нашу жизнь такъ, чтобы вы жили сами по себѣ, имѣли свою работу независимо отъ моей, имѣли бы свое помѣщеніе, все свое, и я также, и чтобъ я не могъ стѣснять вашу, а вы мою свободу. Ежели мы хотимъ, мы можемъ соединиться: а наскучило намъ, мы можемъ разойтись не стѣсняя одинъ другаго. Потомъ жизнь наша не должна быть омрачена никакими предразсудками. Ежели бы вы вдругъ нашли, или я бы нашелъ, что намъ тяжело жить вмѣстѣ, мы должны имѣть право разойтись безъ упрековъ, безъ желчи. Все это ново, но это просто. —
   Л. У васъ своя будетъ комната, а у меня своя комната и потомъ гостиная? —
   В. Да, нейтральная комната, въ которой мы будемъ сходиться.
   Л. Я очень люблю, когда новое. Никто такъ не дѣлалъ. Вѣдь никто такъ не дѣлалъ? Я васъ люблю именно за то, что вы непохожи на другихъ людей.
   В. Мы поѣдемъ зa границу. Вы понимаете, что я желаю поскорѣе удалить васъ отъ вліяній неполезныхъ. —
   Л. Нѣтъ, вотъ что мы сдѣлаемъ. Давайте такъ. Одинъ мѣсяцъ будемъ жить по вашему, a одинъ мѣсяцъ по моему. —
   В. Ну, какже по вашему то-съ?
   Л. Мы поѣдемъ въ Москву, наймемъ домъ, самый хорошій. Всѣ комнаты будутъ общія – все вмѣстѣ. Я сдѣлаю себѣ одно черное бархатное и одно бѣлое кашемировое платье. Утромъ мы поѣдемъ кататься, потомъ поѣдемъ обѣдать къ тетинькѣ. Потомъ я надѣну черное бархатное платье. Всѣ говорятъ, что мнѣ будетъ очень идти тяжелое все, и поѣдемъ въ театръ въ бэнуаръ. Потомъ я надѣну другое платье и поѣдемъ на балъ, а потомъ пріѣдемъ домой и я вамъ все буду разсказывать. – И я сдѣлаю такъ, что вамъ будетъ ужасно весело. Все, и наряжаться, и все, я только буду для васъ. Потому что, ежели я ужъ полюблю, такъ ужъ такъ полюблю, что все забуду кромѣ васъ. И мамаша такая была, и я на нее очень похожа. – Посмотрите, какъ будетъ хорошо. Мои мѣсяцы будутъ лучше. Вотъ вы увидите, какъ я васъ полюблю, а вы не вѣрите въ любовь. Вы повѣрите.
   В. А вы полюбите меня такимъ образомъ? —
   Л. Коли вы будете милый – полюблю. Я никого еще не любила, только однаго, да это не считается. Чтожъ, будете по моему жить?
   В. (улыбаясь беретъ за руку и въ нерѣшительности поцѣловать). Да желательно бы и такъ жить, да… первое – средства, второе – принципы…
   Л. Не говорите глупые слова. (Подноситъ ему свою руку къ губамъ и жметъ его за лицо.) – Это все пустяки.
   В. Миленькая.... (Хочетъ обнять.)
   Л. Не говорите миленькая, это такъ нехорошо, противно, такое слово глупое!
   В. Отчего жъ вамъ непріятно? – ну, прелестненькая.
   Л. Не умѣю растолковать. Нехорошо, неловко. Миленькая… гадко отчего то. Вы не умѣете ласкать.... (улыбаясь) ну, да я васъ выучу… Вы неловки какъ то… я не умѣю сказать.
   В. О, какъ обворожительна! Вотъ эстетическое наслажденіе!.. Что я вру… вотъ глупо.... ну да… Такъ вамъ не нравится портретъ, – а оригиналъ?
   Л. Лучше, только надо его учить. Я васъ выучу.
   В. Учите – мил… что я глупости говорю! (встаетъ) пройдемтесь по саду.
   Л. Пойдемте. (Уходятъ.)
   № 2.

ДѢЙСТВІЕ II.

Сцена 2.

ЯВЛЕНIЕ 7.

   Бекл. Скверное дѣло совсѣмъ. Родительница гомерическая дурища, ну да и родитель хорошъ. —
   В. По крайней мѣрѣ боится и подличаетъ. Я это одно цѣню въ немъ. А слышалъ, благословлять что то выдумалъ. Я не пойду, глупо. —
   Бекл. Чтожъ дѣлать, братъ, надо будетъ и это продѣлать. Вѣдь я тебѣ говорю, это все равно, что къ разбойникамъ бы ты попалъ, развѣ ты затруднялся бы въ средствахъ для того, чтобы достигнуть цѣли. – Что за уроды! Что зa отпечатокъ помѣщичества! а дочь мила, ничего. —
   Л. (выходитъ). Какъ весело. Пойдемте, Анатолій Дмитріевичъ, насъ благословлять будутъ (весело). Пойдемте же. —
   В. Да не лучше ли оставить, Любовь Ивановна, противна мнѣ эта комедія. Вы знаете мои убѣжденія. —
   Л. Ну, ну, ну, не разсуждать. Теперь мой мѣсяцъ. – (Въ дверь къ Студенту и Петрушѣ.) Петя, иди скорѣе, мамаша велѣла. Очень нужно.

ЯВЛЕНIЕ 9.

   (Тѣ же, входитъ Студентъ и Петруша, жуя, за ними К. М.)
   Петя. Ну, зачѣмъ? —
   Л. Иди, пожалуйста, узнаешь. Ну, ну, Анатолій Дмитріевичъ, не размышлять, идите. (Всѣ уходятъ въ гостиную. Остаются Ст. и Кат. Мат.).

** IV.ВАРИАНТ ИЗ РУКОПИСИ Б.

[ДѢЙСТВІЕ I. ]

ЯВЛЕНIЕ III.

   Входитъ Иванъ Михайловичъ, за нимъ староста, [мужикъ] и прикащикъ въ дверяхъ.
   Ив. Мих. (говоритъ еще за сценой). Мнѣ 26-ть недоработанныхъ дней отработай! А больше мнѣ съ тобой дуракомъ говорить нечего. (Входятъ.) И убирайся ты къ чортовой матери! Слышишь? – (И. М. оглядывается и увидавъ К[атерину] М[атвѣевну] переменяетъ тонъ.) Ну да, ну да. Хоть кого выведете… Я вамъ говорю: 26 мужицкихъ и 17 бабьихъ дней за вами. Такъ или нѣтъ? не доработано? Ну и вышлите ихъ на покосъ. Я требую только законнаго и больше ничего.
   Староста. Оно, значитъ, Иванъ Михайловичу выходитъ такъ точно, да вѣдь съ народомъ съ этимъ, сами изволите знать Мосея ужъ сколько, кажется, и на конюшнѣ и въ станъ то важивали, какъ на барщинѣ были. Сами изволите знать. Говоритъ: палецъ обрубилъ. Что съ нимъ дѣлать станешь! А на счетъ дней, значитъ, вы при Посреднику сказывали, что прощаете міръ, значитъ…
   И. М. Когда я вамъ прощалъ дни?
   Ст. Оно, значитъ, не то чтобы, а какъ при Посреднику…
   И. М. Я говорилъ, коли я буду доволенъ, а вы что?
   Мужикъ. Вотъ ужъ грѣхъ тебѣ, ей Богу грѣхъ.
   Ив. М. Ахъ, Боже мой, Боже мой. Вотъ, послушайте-ка, хоть вы! (Къ М. В. и К. М.) Ну, зачѣмъ вы говорите пустыя слова. Есть за вами дни или нѣтъ!
   Мужикъ. Вишь какъ ты теперь перевернулъ. Вотъ ты какой!
   Ст. Оно по Божескому разсудить, значитъ, какъ по человѣку судить надо.
   Ив. М. Есть или нѣтъ, я только спрашиваю?
   Прикащикъ (къ старосте). Какъ это вы глупо говорите, господа!
   Ив. М. Марья Васильевна, дай, матушка, чаю, – всю голову разломило. Вотъ, что хочешь, то и говори. Другой часъ разсуждаю: (передразнивая) и табѣ сабѣ, табѣ сабѣ! (Сердится.) Есть дни за вами или нѣтъ? Есть?
   Староста. Значитъ, коли по Божескому, то-есть, – вѣдь мы міромъ послужили, значитъ, за дни за евти, – такъ не обидно ли будетъ, Иванъ Михайловичъ?
   Ив. М. Ну (съ усиліемъ спокойно). Вышлите завтра на покосъ крестьянъ не заработавшихъ дни, а то.... я.... жаловаться посреднику буду. Хоть кого изъ терпѣнья выведете. Вѣдь я желаю быть съ вами въ хорошихъ отношеніяхъ....
   Стар. Это, Иванъ Михайловичъ, зачѣмъ же такъ дѣлать, мы, значитъ, не то, чтобы какъ, обиды какой или вздоры затѣвать, а надо какъ по согластію; только не обидно ли будетъ?
   Мужикъ. Bo-на, слова то какъ перевернулъ. Грѣхъ, ей Богу грѣхъ!
   Ив. Мих. (вставая, и съ кулаками къ старосте). Убирайтесь вы къ чорту! (Прикащику.) Распорядись, Василій. – Ну, маршъ!
   Прикащикъ (къ старосте). Вотъ я говорилъ вамъ, что доведетъ до гнѣва. (Прикащикъ, староста [и мужикъ] уходятъ.)
   Ив. Мих. (Садится къ столу, оглядывается). Вѣдь не выдержишь, силъ никакихъ нѣтъ.
   K. M. (качаетъ головой и посмѣивается про себя). Да это такъ.
   Ив. М. Что ты?
   К. М. Ничего, я вспоминаю, что какъ справедливо высказана въ одной статьѣ мысль о новыхъ политико-экономическихъ основахъ въ Россіи: что преграда установленію честныхъ и выгодныхъ отношеній между капиталистомъ и пролетаріемъ лежитъ въ неуваженіи къ меньшей братіи.
   Ив. М. Да вотъ я бы, матушка, далъ тебѣ хоть въ твоей Лопуховкѣ управлять, вотъ я бы посмотрѣлъ, какъ ты бы обошлась съ меньшей братіей. Ты бы съ 30 душами не знала бы, куда дѣться, а какъ 200 десятинъ не паханы, а Ильинъ день на дворѣ, да вотъ по три часа толкуешь изъ зa каждыхъ пустяковъ. Знаемъ мы, все знаемъ, – и новыя экономическія основы, и все, и меньшая братья, и новымъ духомъ повѣяло. Да трудно. Вѣдь я битыхъ 2 часа говорилъ. (Ну, что ты стоишь – поди распорядись.)
   К. М. Совсѣмъ не трудно, а очень просто. (Отходитъ съ книгой на другой уголъ и читаетъ.)

Комментарий В. Ф. Саводника

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ КОМЕДИИ «ЗАРАЖЕННОЕ СЕМЕЙСТВО».

   Возникновение комедии «Зараженное семейство» относится к зиме 1863/64 гг. В это время Толстой, за год до того женившийся на любимой девушке, жил в Ясной поляне спокойной и счастливой семейной жизнью, в условиях, наиболее благоприятных для художественного творчества, готовясь приступить к созданию «Войны и мира», для которой он усердно собирал и подготовлял материалы. Но прежде чем приступить к своему монументальному труду, посвященному изображению эпохи, уже отошедшей в область истории, Толстой создал произведение, написанное на тему, имевшую злободневное значение и теснейшим образом связанную с современностью, на тему об «отцах» и «детях». Тема эта впервые была поставлена в романе Тургенева, вышедшем в свет в начале 1862 г., привлекшем к себе всеобщее внимание и вызвавшем оживленные толки в публике и яростную полемику в журналах. В начале следующего 1863 г. в «Современнике» был напечатан роман Чернышевского «Что делать?», в котором идеи и идеалы радикально настроенной разночинной интеллигенции получили свою окончательную формулировку. В том же 1863 г. вышел в свет и роман Писемского «Взбаломученное море», в котором новые, прогрессивные идеи и идеалы были подвергнуты злому осмеянию, а их носители и проповедники представлены в явно карикатурном виде. Этот роман явился первым звеном в серии литературных произведений полемического характера, направленных против идейных течений 1860-ых годов и их представителей из среды русской молодежи того времени («Некуда» Лескова, «Марево» Клюшникова, «Панургово стадо» Крестовского и др.). К этой же серии реакционных романов примыкает и комедия Толстого «Зараженное семейство».
   Сам Толстой признавал полемический характер своей комедии; в письме к сестре М. Н. Толстой от 2 февраля 1864 г. он говорит, что «вся она [комедия] написана в насмешку эманципации женщин и так называемых нигилистов». Вопрос об «отцах» и «детях», о борьбе поколений, бывший тогда злободневным в русском обществе и в русской журналистике, не мог не затронуть Толстого, и в своей комедии он выразил свое отношение к этому вопросу. Что он именно так ставил свою задачу, видно из того, что в черновых набросках комедия его носила наименования, прямо указывавшие на ее сюжет: «Старое и новое», «Современные люди», «Новые люди», и только при окончательной обработке она получила свое настоящее заглавие, в котором также совершенно явственно сквозит полемическая тенденция автора. Сохранился отзыв Толстого о романе Тургенева, в котором впервые был поставлен вопрос об «отцах» и «детях» (в письме к П. А. Плетневу от 1 мая 1862 г.); в этом отзыве Толстой признает, что многое в этом романе «назидательно и справедливо», что всё в нем «умно, тонко, художественно», но вместе с тем находит, что, как целое, «он холоден», и что в нем «нет ни одной страницы, которая была бы написана одним почерком, с замиранием сердца, и потому нет ни одной страницы, которая бы брала за душу». Знаменитый роман Чернышевского был также хорошо известен Толстому, судя по тому, что в его комедии встречаются явные намеки на отдельные черты, заимствованные из этого произведения (напр. в рассказе Твердынского о петербургском общежитии-коммуне). Весьма вероятно, что и журнальная полемика, вызванная «Отцами и детьми» (статьи Антоновича, Писарева и др.), не осталась неизвестной Толстому. – Впрочем Толстой был знаком с новым общественным движением не только по его литературным отражениям, но и по непосредственным, живым наблюдениям. Он мог познакомиться с этим общественным движением у самых источников его зарождения – в редакции «Современника, где, в лице Добролюбова и Чернышевского, он имел возможность наблюдать двух его выдающихся представителей. Отзывов Толстого о Добролюбове, повидимому, не сохранилось, но о Чернышевском он упоминал неоднократно. Суммируя все дошедшие до нас сведения о взаимных отношениях этих двух крупнейших литературных современников, мы должны признать, что отношения эти были далеко не дружественные; повидимому, оба они, при личном знакомстве, произвели друг на друга скорее отрицательное впечатление. Так, в письме к Некрасову от 2 июля 1856 г. Толстой очень резко отзывается о Чернышевском, причем в словах его звучат ноты какого-то личного раздражения и антипатии: он называет Чернышевского «клоповоняющим господином» и самый голос его раздражает Толстого: «его так и слышишь: тоненький, неприятный голосок, говорящий тупые неприятности и разгорающийся еще более от того, что говорить он умеет и голос скверный». Впрочем, в Дневниках Толстого, относящихся к этому же времени, встречаются и отзывы противоположного характера: «Чернышевский мил» (18 декабря 1856 г.); «Чернышевский умен и горяч» (11 января 1857 г.). Однако, впоследствии, много лет спустя, в 1908 г., Толстой, в разговоре с Н. Н. Гусевым, резюмируя, очевидно, свое общее впечатление от личности Чернышевского, выразился следующим образом: «Чернышевский мне всегда был неприятен, и писания его неприятны». (Н. Гусев, «Два года с Л. Н. Толстым». М. 1912, стр. 223.)
   Повидимому, подобное же отрицательное впечатление вынес от своего соприкосновения с Толстым и Чернышевский. Признавая в печатных отзывах художественный талант Льва Николаевича, он в своих письмах к друзьям отзывается о нем очень резко, называет его «диким человеком», «мальчишкой по взглядам на жизнь, способным писать пошлости и глупости» («Переписка H. Г. Чернышевского с Н. А. Некрасовым, Н. А. Добролюбовым и А. С. Зеленым», под ред. Н. К. Пиксанова. М. 1925, стр. 125). Когда в 1862 г. Толстой послал ему свой педагогический журнал «Ясная поляна» при письме, в котором он заявлял, что теперь «журнал и все дело [педагогическое] составляет для него всё», и просил Чернышевского об отзыве, последний отвечал рецензией, исполненной злой язвительности. Он не обинуясь заявил, что различные сомнения, о которых говорит Толстой в своих статьях, объясняются просто его невежеством, и советовал ему поступить в университет для пополнения образования. В другом же месте он дает понять, что считает Толстого просто глупым: «Если вы не можете понять такой простой мысли, как вопрос о круге предметов народного образования – то значит, что природа лишила вас способности приобрести какие-либо знания» («Современник», 1862, кн. III, стр. 265). Конечно, такой тон не мог способствовать установлению благожелательных отношений к Чернышевскому со стороны Толстого. Поэтому не удивительно, что в комедии его, направленной против новых радикальных идей и тенденций, одним из наиболее видных и влиятельных представителей которых был Чернышевский, мы встречаем явные намеки на последнего. Так, студент-нигилист, который, по первоначальному плану комедии являлся в ней главным действующим лицом, вносящим своею проповедью новых идей разложение в мирную помещичью семью Прибышевых, первоначально носил фамилию Чертковского, в которой нельзя не усмотреть обычного для Толстого приема трансформации имени, в тех случаях, когда прототипом того или другого выведенного им лица являлась какая-либо реальная личность (Исленьев-Иртеньев и т. п.); как и Чернышевский, этот студент-нигилист происходит из духовного звания, бывший семинарист; он с пренебрежением отзывается об университетских профессорах, представителях официальной учености, увлекается естественными науками, проповедует материализм, протестует против семейного гнета, с восторгом рассказывает о петербургском общежитии-коммуне, в котором живут молодые люди обоего пола, ведя общее хозяйство и занимаясь разумным трудом; в этом рассказе об общежитии-коммуне, несомненно, есть черты, заимствованные из соответствующих мест романа Чернышевского. Некоторые черты личности самого Чернышевского мы находим и у другого действующего лица комедии, Венеровского, которому автор усвоил характерный для Чернышевского тон легкой насмешки, «хихиканья» (хе-хе-хе!); в разговоре Венеровского с Любочкой, в котором он излагает свои планы совместной супружеской жизни (свобода личных отношений, жизнь в разных комнатах и т. д.) также есть несомненные реминисценции из романа Чернышевского. Следует однако заметить, что все эти черты сходства с Чернышевским выступают преимущественно в первоначальных набросках комедии; при переделке ее автор постарался их затушевать, очевидно, сознательно устраняя всё то, в чем это сходство могло особенно бросаться в глаза.
   Если в некоторых отношениях Чернышевский мог послужить для Толстого прототипом для выведенных им представителей нового поколения, то другие черты он мог заимствовать из наблюдений над рядовыми представителями современной радикально настроенной молодежи, с которой он соприкасался, например, в лице некоторых из учителей яснополянской школы. Из них Алексей Павлович Соколов, человек радикального образа мыслей, повидимому, занимался политической пропагандой среди крестьян; о нем сохранилось специальное дело III Отделения; кажется, что именно его деятельность была причиной жандармского обыска в Ясной поляне летом 1862 года. Другой учитель, Анатолий Константинович Томашевский, также возбудил подозрения полиции, был арестован, но затем освобожден благодаря Толстому, хлопотавшему за него через свою тетку, гр. Ал. Андр. Толстую. Едва ли можно считать простой случайностью совпадение имен, которые Толстой дал в своей комедии выведенным им представителям молодого поколения: так, один из них, студент-нигилист Твердынский, по имени-отчеству – Алексей Павлович, другой, акцизный чиновник Венеровский, носит имя Анатолия.
   Не останавливаясь подробно на сложном вопросе о причинах отрицательного отношения Толстого к идейному движению 1860-ых гг., отразившегося в его комедии в явно шаржированном изображении его представителей, мы укажем только на позднейшее свидетельство самого Толстого, устанавливающее факт его расхождения с идейными увлечениями, которыми жила значительная часть русского общества того времени, и вместе с тем дающее психологическое объяснение этого расхождения, заключающееся в указании на одну чрезвычайно характерную черту личности Толстого – именно, на свойственный ему и особенно резко проявлявшийся в молодые годы инстинктивный протест против всего, что носило характер массового увлечения, против всего, что являлось в данный момент модным, общепризнанным и общепринятым. На запрос П. И. Бирюкова об его отношении к общественному движению 1860-ых гг., Лев Николаевич дал следующий характерный ответ: «Что касается до моего отношения тогда к возбужденному состоянию всего общества, то должен сказать (и это моя хорошая или дурная черта, но всегда мне бывшая свойственной), что я всегда противился невольно влияниям извне, эпидемическим, и что если тогда я был возбужден и радостен, то своими особенными, личными, внутренними мотивами, теми, которые привели меня к школе и общению с народом. Вообще я теперь узнаю в себе то же чувство отпора против всеобщего увлечения, которое было и тогда, но проявлялось в робких формах» (П. И. Бирюков, «Лев Николаевич Толстой». Биография. М. 1906, т. I, стр. 397).
   Судя по многочисленности набросков и вариантов отдельных сцен, Толстой, повидимому, с большим увлечением работал над своей комедией, хотя мы, к сожалению, ничего не знаем о самом ходе этой работы, так как в этот период времени Лев Николаевич не вел дневника, в котором он прежде обычно отмечал свои литературные планы и работы. Повидимому, к началу 1864 г. комедия была закончена, по крайней мере, вчерне, и Толстой немедленно принялся хлопотать о ее постановке на сцене московского Малого театра. Хлопоты эти шли через семью Берсов, имевших связи в театральном мире; сохранилось письмо Александра Андреевича Берса, брата С. А. Толстой, от 11 января 1864 г., в котором он сообщает о своих переговорах с режиссером Малого театра Богдановым относительно постановки комедии Толстого. Богданов очень хотел поставить ее в свой бенефис, который должен был состояться еще до масляницы, и потому настойчиво просил о присылке ему рукописи, для того чтобы можно было предпринять необходимые официальные шаги. В начале февраля 1864 г. Толстые приехали в Москву, причем Лев Николаевич привез с собой свою комедию, которою он был, повидимому, вполне доволен, судя по тому, что он непременно желал, чтобы она была поставлена еще в текущем сезоне. Однако вопрос о постановке пьесы на сцену оказался вовсе не таким простым, каким он представлялся автору; нужно было провести комедию через цензуру, получить разрешение театральной дирекции, разучить и прорепетировать ее, – всё это требовало времени, а между тем театральный сезон уже подходил к концу. Эта задержка очень огорчила Толстого: С. А. Толстая в своих неизданных записках рассказывает, между прочим, что, когда Толстой, пригласивший на чтение своей комедии Островского, выразил сожаление, что комедия не будет поставлена в текущем году, когда интерес ее является особенно современным, то Островский, улыбаясь, сказал на это: «А ты боишься, что за год поумнеют?» – Впрочем, самому Островскому комедия Толстого не понравилась, и хотя он, очевидно щадя авторское самолюбие, заметил только, что в пьесе «мало действия и что ее надо обработать», но в одновременном письме к Некрасову от 7 марта 1864 г. он резко выразил свое мнение в следующих словах: «Когда я еще только расхварывался, утащил меня к себе Л. Н. Толстой и прочел мне свою новую комедию: это такое безобразие, что у меня положительно завяли уши от его чтения».
   В Москве Толстые пробыли не более двух недель. Передав рукопись своей комедии гр. Вл. Алдр. Соллогубу, взявшему на себя хлопоты в цензурном комитете и театральной дирекции, Лев Николаевич возвратился с женой в Ясную поляну. Увлеченный новой работой над «Войной и миром», он совершенно охладел к своей комедии и уже более к ней не возвращался. Повидимому, он и сам скоро почувствовал присущие ей художественные недостатки; по крайней мере он уже 24 февраля писал из Ясной поляны своей сестре, гр. М. Н. Толстой: «между прочим написал комедию, которую хотел поставить перед масляницей, но не успел, да и комедия, кажется, плоха».
   Рукопись окончательной редакции комедии «Зараженное семейство» не сохранилась: переданная гр. Соллогубу, она не была им возвращена автору, так что приходится считать ее утраченной. Впрочем, в 1873 году она еще находилась в руках Соллогуба, судя по письму последнего к Толстому от 16 сентября, в котором он писал Льву Николаевичу, приглашая его принять участие в газете «Русский мир»: «У меня давно лежит ваша комедия: вы, следовательно, мне верили и доверяли». Утрата этой рукописи с окончательным текстом комедии отчасти возмещается теми черновыми материалами, довольно многочисленными, которые остались в архиве Ясной поляны и которые впоследствии с большим трудом были собраны С. А. Толстой; однако, значительная часть этих материалов, по ее же словам, пропала, так как Толстой, охладев к своему детищу, не заботился об их сохранении, да и С. А. Толстая в эту пору жизни еще не придавала особенно большого значения рукописям своего супруга.
   В настоящее время от комедии «Зараженное семейство» сохранились две рукописи, содержащие в себе почти полный текст этого произведения, и одиннадцать различных по величине черновых отрывков, набросков, конспектов и т. п. Если принять во внимание, что значительная часть черновых материалов, относящихся к комедии, до нас не дошла, то, судя по обилию оставшегося, мы должны прийти к заключению, что Толстой весьма усердно и с увлечением работал над своим произведением. К сожалению, мы не имеем никаких данных, для того чтобы точно установить, когда именно началась эта работа и как она протекала. Единственное, что мы можем сделать, это – выяснить, на основании различных внешних и внутренних признаков, хронологическую последовательность сохранившихся рукописей и установить их взаимную связь, причем опорными пунктами для этого нам могут служить две рукописи с полным текстом комедии: рукопись А, содержащая первую редакцию комедии, и рукопись Б, заключающая в себе более позднюю, переработанную автором редакцию ее; с нее, вероятно, и была снята копия той окончательной редакции, рукопись которой, с неизбежными у Толстого поправками, он привез в Москву в феврале 1864 г. и которая в настоящее время не сохранилась.
   Среди одиннадцати черновых набросков некоторые хронологически предшествуют рукописи А, другие же составляют промежуточные звенья между ней и более поздней рукописью Б. Первый намек на замысел комедии, повидимому, содержится в рукописи № 1, текст которой состоит всего из трех строк и заключает в себе лишь голый перечень действующих лиц, причем Венеровский носит здесь фамилию Егорского. В более полном, развернутом виде этот перечень повторяется в рукописи № 2, причем имена действующих лиц сопровождаются краткой характеристикой их; в виду того, что этот отрывок представляет собой несомненный интерес для истории развития творческого замысла Толстого, в качестве первой попытки не только фиксировать состав персонажей комедии, но и наметить основные черты их нравственного облика, приводим полностью текст этого отрывка:
   За чаемъ н[яня] съ б[арыней] «о студентѣ и племянницѣ и хозяйствѣ) [1 неразобр.] б. н. о хозяйствѣ (мужики.) К[атерина] М[атвѣевна] б. студ. (о свободѣ)
   1) И[ванъ] М[ихайловичъ] – слабый, неглупый, нерѣшительный и непостоянный, заикающійс[я], скоро гов[оритъ]
   2) М[арья] В[асильевна] – глупая здравая – самка, кошечка
   3) К[атерина М[атвѣевна] – нигилистка – привязчивая
   4) Л[юбовь] И[вановна] – кокетка дѣвочка
   5) Стю[дентъ] – мальчикъ, напускающій важность, завистливый
   6) Чиновникъ – хитрый, подлый
   7) Няня – В. И. во все суется
   8) Прик[ащикъ] – Всего всѣмъ
   9) Мужики – глупые
   10) Дѣти – мальчики дурно воспитан[ные]
   Однако в этот момент в уме автора еще не сложилось ясного и окончательного представления ни о составе действующих лиц его будущей комедии ни об их характерах; поэтому в следующем по времени отрывке (рукопись № 3) мы находим в этом отношении существенные отличия, как сравнительно с первоначальным наброском, так и сравнительно с дальнейшим развитием, какое замысел Толстого получил в полной редакции его произведения. В этом отрывке, часть которого печатается ниже, автором намечены следующие действующие лица, причем каждое из них сопровождается характеристикой, значительно отличающейся от характеристики, данной в предыдущем отрывке:
   1) Иванъ Михайловичъ Усманцевъ отставной маіоръ, былъ предводителемъ 3 трехлѣтія. Полнокровный, живой, добродушный до слезливости и вспыльчивый. Говоритъ скоро, съ сильными жестами, любитъ стучать перстнемъ по столу. Прежде были одни усы, теперь отпустилъ бороду. —
   2) Марья Васильевна его жена, толстая тяжелая, но дѣятельная и хлѣбосольная хозяйка. – Любитъ нарядиться, поѣсть <и поспать> и угостить. Еще кокетничаетъ. – Федоръ, ихъ сынъ
   3) Сосѣдъ ихъ, Посредникъ – богомольный. Петръ Семенычъ 5.
   4) Катерина Семеновна, дочь его 22 лѣтъ, неряха, лѣнивая и озлобленная, придирчивая, назойливая и наглая.
   5) Софья Семеновна, наивная институтка.
   6) Никита Альфонсычь Позеревскій, студентъ 1-го курса, важенъ и робокъ, жаденъ и худъ. —
   7) Братъ Усманцова, желчный, умный, больной. Холостякъ.—
   Состав действующих лиц этого отрывка сильно отличается от состава действующих лиц комедии полных редакций А и Б. За исключением супругов Усманцевых, получивших однако другую фамилию, и студента, являющегося, очевидно, в этом первоначальном замысле единственным носителем нигилистической заразы, – все остальные персонажи, приведенные в отрывке, отпали при дальнейшей обработке комедии; да и личность студента-нигилиста подверглась значительному изменению; в отрывке – это поляк (Толстой, очевидно, в этот момент усвоил себе точку зрения Каткова и других публицистов реакционного лагеря, сводивших русский «нигилизм» к польской интриге); в более поздних редакциях он превратился в представителя разночинной интеллигенции, в семинариста, в выходца из «духовного звания», к которому принадлежали в 60-ых гг. многие видные представители радикального лагеря, как Чернышевский, Добролюбов, Щапов и др. Среди действующих лиц в отрывке нет еще Любочки, которую, повидимому, должна была заменять дочь соседа, «наивная институтка», нет ее жениха, либерального акцизного чиновника, нет cтарой няни, – но зато есть сосед-посредник и есть брат помещика, которому, вероятно, в пьесе Толстого предстояло играть роль «резонера» наших старых комедий XVIII века. Оба эти персонажа в последней, полной редакции находят себе некоторое соответствие в лице предводителя дворянства Николаева.
   Приводим из рукописи № 3 начало I действия, зачеркнутое, но затем восстановленное автором; оно рисует затруднительное хозяйственное положение Ивана Михайловича:
//-- I Актъ --//
   <1 Сцена. Гостиная деревенского помѣщичьяго дома. Ив[анъ] М[ихайловичъ] ходитъ <въ волненіи> по комнатѣ, <у двери прикащикъ,> Мар[ья] В[асильевна] передъ столомъ съ дѣвками разбираетъ на подносахъ грибы. —
   Ив. Мих. Ну все какъ нибудь перевернемся. Выкупъ сдѣлаю, чортъ его возьми. Заплачу по крайней мѣрѣ въ Совѣтъ и Сушкину отдамъ проценты. И славно право.
   М. Вас. Радоваться то нечему, какъ половину земли отдашь. Ты крышу то сдѣлай, а то позоръ, въ дѣтской и въ дѣвичьей всѣ стѣны сопрѣли. Сколько ни клею, когда крыша свѣтится. —
   Ив. М. Погоди М. В. Ты погоди, все будетъ.
   М. В. Да тебѣ все ничего. «Какъ нибудь устрой». А какъ я устрою. Назвалъ гостей гостить на все лѣто, а какъ ихъ <помѣстить> успокоить и знать не хочешь. —
   Затем следует разговор Ивана Михайловича c женою о студенте-репетиторе. В рукописи от него сохранились только отрывки, так как нижний край первого листа оборван вместе с текстом. Заканчивается этот разговор несколько иначе, чем в полной редакции пьесы.
   М. В. Я про то говорю, что я свое дѣло помню, а ты не забывай. Гостей назвали, а положить некуда. Сколько лѣтъ обѣщаешь пристроить. Да ужъ пристроить по нынѣшнимъ обстоятельствамъ хоть бы и оставить, а крыша течетъ который годъ, всѣ стѣны сопрѣли, это на что похоже. —
   Ив. М. И радъ бы, да поди-ка разхозяйничайся, – нынче вонъ хлѣбъ 2-ю недѣлю стоитъ, не свезешь. Весь сопрѣетъ.
   М. В. Ну пошелъ свое городить. Пошли за Посредникомъ.
   Ив. М. И то послалъ, матушка; да вотъ не ѣдетъ. Охъ, хоть завязать глаза да бѣжать куда нибудь. —
   М. В. Тото хорошо бы бѣжать да меня съ дѣтьми оставить. Вонъ онъ идетъ твой дуракъ-то Прикащикъ новый. —
   (Входитъ Прикащикъ изъ фельдфебелей.)
   Ив. М. Ну что еще?
   Пр[икащикъ.] Я не могу жить. Извольте меня уволить, Ив. М.
   Ив. М. Что ты? Какъ? Двѣ недѣли пожилъ да и бѣжать?
   Пр. Не могу, ва[ше] выс[око] бл[агородіе]. Съ этимъ народцемъ силъ нѣтъ.
   Ив. М. Да что? —
   Пр. Какже-съ. Приказалъ старостѣ выгонять всѣхъ на пахоту, сѣмяна насыпалъ свечера. Не поѣхали. Говорятъ, Посред[никъ] не велѣлъ съ сохой и съ бороной. Сколько не уговаривалъ честью. Говорю: вы разбойники, бестіи, сукины дѣти, хоть съ сохой поѣзжайте. Нѣтъ, говорятъ, мы судиться будемъ. Говорю 37-я статья. Старосты нѣтъ. – Съ работниками опять – трое въ ночь ушли, переманили ихъ. А вотъ еще со мной пришли вольные косцы. По 150 к[опеекъ] отказываются, 2 р. просятъ. —
   Ив. М. Ну чтоже, надо за старостой послать.
   Пр. Посылалъ-съ. Къ старшинѣ уѣхалъ. —
   М. В. Да чтожъ, когда слесарь придетъ замокъ въ дѣтской починить? вѣдь 3-ю недѣлю жду, надо и честь знать. Да печника въ кухнѣ трубу осмотрѣть.
   Пр. Нѣту-съ, два раза посылалъ, всѣ на работѣ.
   Конец рукописи заключает в себе конспективный набросок дальнейшего содержания I действия и начала ІІ-го; часть материала в развернутом виде перешла в позднейшую полную редакцию (например, объяснение Ивана Михайловича с мужиками), часть впоследствии отпала (сцена урока); во II действии уже есть намек на намерение Катерины Семеновны бежать со студентом из дому, во имя свободы и равноправия женщины.
   Дальнейшее развитие творческого замысла Толстого мы видим в рукописи № 4, содержащей в себе два кратких конспекта всей комедии, зa которыми следует черновой набросок III действия (на станции). Оба конспекта резко отличаются друг от друга, представляя собой два варианта комедии, между которыми, очевидно, некоторое время колебался автор. По первому варианту комедия должна была содержать четыре действия. В ней еще нет совершенно роли Венеровского, и все действие, за исключением последнего акта, происходит в усадьбе Прибышевых. В начале действия Любочка ждет своего жениха-офицера из Польши (действие комедии, очевидно, происходит во время Польского восстания 1863 года). Приезжает студент-репетитор и начинает агитировать среди молодежи. Под влиянием этой агитации в семье происходит разлад, дети перестают повиноваться родителям, предстоящая свадьба расстраивается. Возвратившийся жених-офицер вызывает на дуэль студента, но тот уклоняется и решает уехать из деревни, причем подговаривает бежать вместе c ним и распропагандированную им молодежь. Когда их бегство обнаруживается, в дело вмешивается «братец» старого Прибышева, который, повидимому, должен был играть в комедии роль «здравомысла»; он отправляется в погоню за беглецами и настигает их на почтовой станции, где и происходит последнее действие комедии, заканчивающейся посрамлением студента-нигилиста и возвращением беглецов в родной дом. Такова была, в общих чертах, первоначальная концепция комедии. Однако Толстой не остановился на ней и вслед за первым конспектом набросал другой, который уже значительно ближе подходит к окончательной редакции комедии. В него уже введена роль Венеровского (под буквою Г), который уже в первом действии делает свое предложение; во II действии происходят приготовления к свадьбе, неожиданный отъезд молодых из-под венца, бегство «падчерицы» со студентом-репетитором, и, наконец, чтение оставленного ими письма. III действие разыгрывается на почтовой станции, где отец настигает беглецов; здесь происходит последнее объяснение с Г., во время которого, повидимому, выясняется, что им руководили корыстные мотивы («вопрос о деньгах»); в результате – дочь возвращается в родительский дом, между тем как «падчерица» остается при прежнем намерении – ехать в Москву, чтобы там «работать пером». «Ну, там чем хочешь» – говорит ей на это старый помещик. Вследствие чрезвычайной лаконичности конспекта некоторые намеки в нем остаются не вполне понятными; однако ход действия в основных чертах достаточно ясен.
   Кроме этих двух конспектов рукопись № 4 содержит в себе черновой набросок III действия, происходящего на почтовой станции. Разговора смотрителя со старостой, составляющего I явление окончательной редакции, еще нет; вместо них упоминается заспанный кантонист («солдат из жидов»), впускающий приехавших пассажиров, Г. и А. (Венеровский и Любочка). Большая часть наброска занята их разговором, во время которого А. жалуется, что ей скучно, и всё время повторяет: «Ах, зачем мы не взяли Дуняшу», плачет и просится домой, а Г. уговаривает ее; в общем вся эта сцена по своему содержанию соответствует 4 явлению V действия в последней редакции. За нею следует бегло набросанная сцена приезда беглецов из помещичьего дома на почтовую станцию, а заканчивается отрывок появлением самого помещика, с криком и бранью требующего у смотрителя лошадей (7 явление последней редакции).
   В дальнейшем процессе работы автор от беглых набросков конспективного и программного характера, какими по существу являются все предыдущие отрывки, переходит к более законченному оформлению своего материала. Первым опытом такой художественной обработки является рукопись № 5, содержащая в себе значительную часть I действия комедии, соответствующую пяти первым явлениям позднейшей редакции. Хронологически она предшествует ранней полной редакции А и носит еще следы первоначального замысла (Любочка в ней представлена невестой, ждущей приезда своего жениха из Петербурга, о Венеровском еще нет и намека, характер Марьи Васильевны задуман совершенно иначе). Так как текст рукописи значительно отличается не только от окончательной редакции, но и от более ранней редакции А, то приводим его полностью в отделе вариантов (см. вариант № 1, стр. 295 – 301).
   Вводя в свою комедию, в качестве действующих лиц, представителей нового поколения, Толстой был озабочен тем, чтобы придать их языку отпечаток современности и типичности. Эта забота о языке заставила его собирать материалы лексического характера, которыми он думал воспользоваться для своей работы. Среди рукописей «Зараженного семейства» сохранился отдельный листок (рукопись № 6), содержащий в себе список отдельных выражений, которые показались Толстому характерными для языка современной русской интеллигенции и которые он намеревался вставить в уста своих действующих лиц; большая часть этих выражений, повидимому, заимствованы Толстым из журнальных статей; некоторые из них, действительно, представляют собой своего рода литературные клише, перешедшие и в разговорную речь. Впрочем из всех этих выражений и оборотов только немногие были фактически использованы Толстым в его комедии. Приводим этот список полностью.
   Торжество мысли поведетъ къ торжеству дѣла.
   Накипѣло въ душѣ.
   Субъективно и объектив[но]
   Разговоръ о статьѣ. Обработалъ кризисъ
   Консерватизмъ, непрогресивное
   Литерат[урный] органъ
   Раздавался энергическій голосъ
   Покой тупаго самодовольства.
   Расшевелить апатію, призывъ на пользу общаго дѣла.
   Литерат. исполинъ и пигмей
   Гласность пошлость
   Ультра-консервативно, ультра-ретрог., комизмъ
   Абсолютно
   Сгрупированы
   Въ конкретѣ
   Метаморфоза не походитъ
   Ньрмальное, анормальное, антилогично. Словоизвереженіе почтенное.
   Поставить одесную или ошую.
   Резонерство
   Современная разновидность. Можно указать на конкретномъ примѣрѣ.
   Осядется.
   Адская сила. Фразистость.
   Общественное настроеніе обнаружило законъ развитія организмовъ
   Пасивное, активное
   Стоитъ особнякомъ
   Знамя этаго направленія
   Широкія и смѣлыя тенденціи
   Своеобразное.
   Гноссо[ло]гическіе пріемы
   Критицизмъ
   Характеръ реалистическій
   Обломовщина, Базаровщина
   Негуманно
   Устой жизни.
   Присущій молодому народу
   Новое ученіе
   Гайма Гнейста Бирхеля
   Общественная среда
   Элемента [?]
   Хоть невызрѣвшей соціальной тенденцi[и]
   Выйдетъ мерзость неестественная
   Чтожъ отчего не сочетаться законнымъ бракомъ
   На почвѣ россійской гражданствен[ности] возъимѣ[ло] чудодѣйственное поползновені[е]
   Диспозиція успокоительная.
   Человѣкоубійственный
   Следующим этапом в работе Толстого над своей комедией является первая полная редакция ее, содержащаяся в рукописи А. К этому времени как сюжетная основа, так и композиционное построение всей комедии, уже достаточно ясно оформились в творческом сознании автора. Однако текст этой редакции представляет весьма значительные отличия от текста позднейшей редакции, содержащейся в рукописи Б, хотя общий план и ход развития действия в общем совпадают. Рукопись А не имеет никакого заглавия; в ней нет также и перечня действующих лиц; однако большинство их уже носит те же имена, как и в окончательной редакции, за исключением Венеровского, который еще носит другую фамилию: Рагоской (Рогоской, Рогожской) и другое имя-отчество: Семен Петрович; впрочем, в последнем действии он выступает уже под фамилией Венеровского. Текст рукописи обрывается на словах Ивана Михайловича: «Поѣду, государь мой, когда выскажу все» (действие V, явление 8); окончание комедии, непосредственно примыкающее к рукописи А и начинающееся с реплики Венеровского: «А что вам это сказать нужно?», содержится в рукописи № 7, о которой см. ниже.
   Первое действие комедии начинается, как и в окончательной редакции, с разговора помещицы Марьи Васильевны с няней о семейных делах; затем, в той же последовательности, выступают все другие действующие лица комедии, ряд которых заканчивается появлением «жениха», Рагоского. Если общий план развития I действия, в его целом, оставлен автором при переработке пьесы без существенных изменений, то отдельные сцены подверглись значительной переделке, отразившейся в некоторых случаях на самой характеристике выведенных лиц: об этих изменениях см. ниже в описании рукописи Б.
   Второе действие первоначально было задумано автором совершенно иначе: оно должно было начаться со сцены урока: Петруша со своим учителем-студентом сидят в садовой беседке и занимаются; к ним подходит Любочка и выражает желание принять участие в их занятиях, так как и она хочет «развиваться», но вместо этого вступает со студентом в разговор о любви (см. в отделе вариантов, № 5, стр. 308). Но затем это начало, по каким-то соображениям, было оставлено автором, и действие было перенесено в городскую квартиру Рагоского, ожидающего появления гостей, Ивана Михайловича с племянницей; сцена эта соответствует 2 явлению II действия в окончательной редакции, хотя и отличается от нее в некоторых подробностях. Что же касается до монолога Венеровского-Рагоского, которым открывается II действие в окончательной редакции, то в первоначальной редакции он отсутствует совершенно. Зато в этой редакции есть сцена, в которой Рагоской объясняется в любви Любочке, непосредственно следующая за разговором его с Катериной Матвеевной (4 явление окончательной редакции). Этой сценой заканчивается II действие в первоначальной редакции, так что в ней нет ни объяснения Венеровского с Иваном Михайловичем о приданом, ни последнего разговора Венеровского с Беклешовым (явления 5 и 6). Точно так же совершенно отсутствует в ранней редакции вся 2 сцена II действия (в усадьбе Прибышевых), написанная автором позднее и сохранившаяся в рукописи № 9.
   Третье действие открывается, как и в окончательной редакции, разговором Ивана Михайловича с родственником Николаевым; непосредственно затем следует сцена между Катериной Матвеевной и студентом, занимающая в окончательной редакции 5 и 6 явления этого действия; текст этой сцены в первоначальной редакции значительно отличается от позднейшего; в нее, между прочим, вставлен эпизод с прощальным письмом, которое Катерина Матвеевна диктует студенту, готовясь оставить дом своего дяди (см. вариант на стр. 317); эпизод этот впоследствии был исключен автором при окончательной обработке комедии. Интересно отметить, что в этой сцене впервые названа фамилия студента – Голицынский, впоследствии измененная автором (сначала – Чертковский, и наконец, – Твердынский). Промежуточные явления (2, 3 и 4), в окончательной редакции предшествующие объяснению студента с Катериной Матвеевной, в первоначальной редакции следуют за ним и заканчивают собой 1 сцену III действия.
   Текст 2 сцены III действия почти дословно соответствует тексту окончательной редакции. Что касается до IV действия, то, как это указано выше, начало его в первоначальной редакции утрачено, так как в рукописи А отсутствует один полулист, который должен был содержать 1 явление и начало 2 явления этого действия; поэтому в первоначальной редакции IV действие начинается прямо с чтения письма; текст этой сцены ничем существенно не отличается от окончательного. Точно так же почти целиком совпадает и текст всего V действия, за исключением зачеркнутой автором и исключенной им из окончательной редакции сцены столкновения Катерины Матвеевны с Венеровским (явление 4).
   Таким образом разночтения первоначальной редакции содержатся преимущественно в первых трех действиях; наиболее важные из них, интересные для характеристики действующих лиц или для выявления авторских намерений, мы печатаем в отделе вариантов (№№ 1—10, стр. 301—319).
   В рукописи первой полной редакции А автором случайно или сознательно оставлены некоторые пробелы, которые были затем восполнены им (см. рукописи №№ 7 и 8); эти дополнения содержат в себе окончание пятого действия, всю вторую сцену второго действия и отдельные явления третьего и четвертого действий. Из этих отрывков часть 2 сцены II действия, содержащая в себе объяснение Венеровского с Любочкой, очень характерное для обрисовки личности первого из них, печатается нами в отделе вариантов (см. варианты №№ III и IV, стр. 319—324).
   Рукопись I действия первой полной редакции А была переписана С. А. Толстой и снова поступила в обработку автора. Эта копия (рукопись № 9) подверглась с его стороны весьма существенной переделке; текст рукописи был испещрен помарками и поправками Льва Николаевича, причем в некоторых случаях были перечеркнуты целые страницы, замененные новым текстом, вписанным автором на полях; большая часть этих поправок и дополнений вошла в окончательный текст комедии. В этой рукописи комедия Толстого впервые получает наименование, указывающее на ее содержание: «Новые (Современные) люди»; перед текстом помещен перечень действующих лиц, которого не было вовсе в рукописи А. Перечень этот вписан на полях рукой самого автора, причем Венеровский назван в нем уже этой фамилией, хотя в тексте именуется еще Рогоским. Имена прочих лиц совпадают с именами, установленными в окончательной редакции, за исключением студента-репетитора, который носит фамилию Чертковский, с пояснением: «студент университета, живущий на кондиции у Прибышевых, из духовного звания».
   Подвергнув переработке I действие комедии, Толстой обратился ко второму. Повидимому, он был не совсем доволен обрисовкой характера Венеровского (Рагоского) в первой редакции комедии и поэтому решил заново переработать начало второго действия, в котором личность Венеровского выступает на первый план. Эта переработка содержится в рукописи № 11, из которой видно, что по первоначальному замыслу второе действие должно было происходить в усадьбе Прибышевых, через две недели после первого, но затем было перенесено в губернский город, в квартиру Венеровского. Действие начинается с монолога Венеровского, которого еще нет в ранней редакции (см. описание рукописи А). Монолог этот дается в двух вариантах: в первом варианте текст этого монолога по своему содержанию резко отличается от текста окончательной редакции; повидимому, он не давался автору, о чем свидетельствуют многочисленные помарки и поправки, сильно затрудняющие чтение отрывка; в конце концов он был целиком зачеркнут автором. В этом первоначальном наброске монолога еще нет размышлений Венеровского перед зеркалом, и вообще личность Венеровского обрисовывается в нем иначе, чем в окончательной редакции, причем в нем сильнее подчеркиваются элементы грубой чувственности и корыстолюбивого расчета. Приводим несколько наиболее характерных отрывков 1-го явления 2-го действия:
   <Очень мила. Очень мила…> И вотъ я чего не думалъ… И она жмется этакъ. Ей пріятно. <Ну да еще бы!> Какое это чувство странное. Когда этакъ дотронешься до нея. Совсѣмъ нe ожидалъ. Очень курьезное ощущеніе и <разумѣется физическое. И это они называютъ любовь… – и поэты, и романы пишутъ. Очень просто. Только убійственны эти церемоніи. Къ чему все это? Дѣло въ томъ, что мущина и женщина хотят соединиться. Она выбрала меня… Я нахожу ее приличной и того… ничего. Ну и хорошо, пускай даетъ ей отецъ, что ей принадлежитъ, и кончено. Нѣтъ, тутъ цѣлая процедура: предложенье, объявленье, обрученье, вѣнчаніе, хитрятъ, хлопочутъ. Ну, хорошо это другому, пошляку, a мнѣ надо стать выше… Только знай, что стоишь выше всѣхъ, и всѣ головы пригнутъ. Ужъ это такъ.> Души наши чувствуютъ сродство, связаны таинственными узами. Да. Ха, ха, ха! души, которыхъ нѣтъ. <Тѣло, все тѣло>. Все законы природы и пріятные законы, когда умѣешь себя въ нихъ поставить. – Да, еще бы кому же и поставить себя въ эти условія, какъ не мнѣ. – И право, этотъ родитель не такъ глупъ, онъ по крайней мѣрѣ понимаетъ, кто я… Однако надо будетъ хорошенько уяснить съ нимъ нынче дѣло состоянья. Чортъ знаетъ что такое, – какъ начнешь говорить объ этомъ, – хочешь сказать одно, а говоришь совсѣмъ другое. Хочешь сказать: дайте дочери опредѣленное состояніе, а говоришь: ничего не нужно. Чортъ знаетъ что такое. (Входитъ Беклешовъ.) А, практической мужъ, тебя то и нужно.
   Эта редакция монолога, очевидно, не удовлетворила Толстого, и он зачеркнул ее целиком и набросал другую, почти совпадающую с той, которая была принята им при дальнейшей обработке комедии; однако монолог, заключающий в себе мечты Венеровского о брачной жизни, был им откинут и таким образом не вошел в окончательный текст. Между тем в нем содержатся некоторые черты, характеризующие личность Beнеровского, как она первоначально была задумана автором, и потому представляющие известный интерес:
   Довольно я поработалъ для блага общественнаго, можно и отдохнуть, – не одному, а съ этимъ свѣженькимъ цвѣткомъ, который я, да я – сорву. – Отчего-жъ мнѣ не поѣхать за границу, поселиться въ Италіи съ молодой женой, въ лучшемъ отелѣ остановиться. Прогулки, она въ шелку, въ бархатѣ, свѣженькая, хорошенькая, на рысакахъ, въ коляскѣ, рядомъ замѣчательный и красивый мущина. Или вечеръ, она въ открытомъ платьѣ… <Какія у нея> открытыя плечи. <Венера Милоская.> Пускай смотрятъ изъ партера. Въ бенуарѣ во Флоренціи она и я, мущина въ черномъ англійскомъ фракѣ, просто, достойно, и съ этимъ лбомъ и глубокимъ чарующимъ выраженіемъ. Вечеръ дома, ужинъ, поцѣлуй и потомъ… Да все это человѣчно, и все это увлекательно, прелестно, и я думалъ, что это не про меня, какъ не цѣнилъ себя. Что значитъ сильная натура! Всегда цѣнишь себя ниже стоимости, не такъ, какъ всякая дрянь, воображающая себя Богъ знаетъ чѣмъ. А выходитъ, что нѣтъ человѣка достойнѣе меня, чтобы наслаждаться всѣми, даже и этими благами. – И отчего жъ? <У меня нѣтъ денегъ, у нее они будутъ. И для кого жъ это счастье, какъ не для насъ.> – <Да, деньги. Одно глупо. Я два раза сказалъ старику, что мнѣ не нужны. Онъ такъ глупъ, что можетъ ничего не дать. Точно какъ будто ежели человѣкъ выше [1 неразобр.], денегъ, то и женщина должна быть лишена средствъ. Вотъ глупо то вышло бы. – Нынче скажу ему прямо и ясно. – Ну да я съ собой шутить не позволю. – Вотъ еще церемониться съ этими скотами! Накрадено посредствомъ крѣпостнаго права. Такъ еще бы не скоты. Вотъ ненавижу эту породу.>
   За монологом Венеровского следует его разговор с Беклешовым; текст рукописи в общем довольно близко подходит к тексту позднейшей редакции (2 явление II действия), только расположение частей в нем совсем иное: в рукописи разговор начинается с характеристики членов семьи Прибышевых и затем переходит к вопросу о приданом, в позднейшей, окончательной редакции – наоборот; в рукописи нет также рассказа Беклешова о заседании судебного присутствия, с которого начинается его разговор с Венеровским в окончательной редакции. Встречающиеся в рукописи варианты не имеют существенного значения, и потому мы на них не останавливаемся.
   Перечисленными рукописями исчерпываются имеющиеся в нашем распоряжении черновые материалы, относящиеся к комедии «Зараженное семейство» и служившие как бы подготовкой для установления той редакции комедии, которую мы имеем в рукописи Б, и которая, за утратой более поздней рукописи, должна быть нами признана основной, если не окончательной. Что касается текста рукописи Б, то в основу его легла более ранняя редакция А, со всеми изменениями и дополнениями, которые были сделаны автором позднее и которые вошли в рукописи №№ 7 – 11. Эти изменения касаются преимущественно первых трех действий и отчасти действия V-го; текст IV действия остался почти в том же виде, как в ранней редакции А.
   Исправленный и дополненный текст, переписанный с авторских подлинников и вошедший в рукопись Б, подвергся затем новой переработке, причем, помимо более или менее значительных поправок стилистического характера, оказались зачеркнутыми целые страницы рукописи; текст их заменен обширными вставками, вписанными на полях. Особенно ясно процесс работы Толстого над текстом его комедии в этой рукописи выявляется из анализа текста первых двух действий рукописи Б. Сопоставляя текст этой рукописи с другими имеющимися в нашем распоряжении черновыми материалами, мы можем проследить те последовательные стадии, через которые прошла комедия при ее обработке и установить отдельные редакции ее. В основу этого текста, как было уже указано, лег текст рукописи А, представляющий собою таким образом первую, черновую редакцию комедии (о ней см. выше, стр. 400). С этой рукописи была снята С. А. Толстой копия, которая затем подверглась новой авторской обработке, сокращениям, изменениям и дополнениям; в результате получилась вторая исправленная редакция этой части пьесы; в этой второй редакции комедия впервые получила заглавие: «Новые люди», а также впервые был установлен список действующих лиц. Копия С. А. Толстой сохранилась полностью, частью в составе рукописи Б (I действие, лист 11; II действие, лл. 1, 2, 5—12), частью в черновой рукописи № 10. Эта исправленная автором копия была снова переписана со всеми внесенными в нее изменениями и в таком виде вошла в состав рукописи Б (I действие, лл. 1—10; II действие, лл. 3—4) и здесь снова подверглась со стороны автора весьма существенной переработке, представляющей собой третью редакцию. – Однако, и в этой третьей редакции текст комедии не может быть признан окончательным, потому что в нем сохранились ясные следы последовательных наслоений, внесенные в него при переработках, вследствие чего получились несогласованности и противоречия, не сглаженные и не устраненные автором. Так, например, начало 3 явления I действия дано в двух параллельных вариантах, резко отличающихся друг от друга, причем первоначальный текст не был зачеркнут автором и не был устранен им из состава комедии; мы печатаем этот текст в отделе вариантов (см. № IV). Между тем, внося в текст комедии новую редакцию данного места, Толстой не согласовал дальнейшего текста с этой переработкой и оставил в нем намеки, явно относящиеся к первоначальному тексту и непонятные при измененной редакции (см. прим. к стр. 217).
   Аналогичный случай представляет собой конец 2 явления 1 сцены II действия. Здесь на обращение Венеровского к своему приятелю Беклешову с просьбой о содействии для устранения влияния «эманципированной девицы» Дудкиной на его невесту мы имеем ответную реплику Беклешова в трех вариантах. Во-первых, в копии С. А. Толстой мы находим вставку на полях, сделанную рукою автора, в которой Беклешов объясняет свой план, каким образом он думает «затравить» эмансипированную девицу, «сцепив» ее со студентом-репетитором, живущим в усадьбе Прибышевых «на кондиции»; вставка эта однако была затем зачеркнута автором и таким образом исключена им из текста. Но намек на нее сохранился в другом варианте реплики Беклешова, который мы находим в 5 явл. II действия (автограф Толстого): «Понято. Я мало того, что устраню…» Оба эти варианта относятся ко второй редакции комедии. Наконец, на листе 4 рукописи Б (каллиграфическая копия с поправками автора), содержащем в себе третью редакцию текста, реплика Беклешова изложена совсем иначе; копия заканчивается словами Венеровского: «И вообще я бы желал устранить ее», за которыми следует вписанная рукою автора реплика Беклешова: «<Ну, это можно>. Надо посмотрѣть». На этом обрывается работа Толстого над третьей редакцией текста его комедии, – и для того чтобы связать его с последующим текстом, приходится или произвести спайку текстов при помощи их контаминации, или же пожертвовать одним из вариантов, для того чтобы избежать шероховатости, неизбежной при всяком механическом соединении текстов. В настоящем случае мы предпочли прибегнуть ко второму способу, опустивши цитированную выше реплику Беклешова в виду того, что она, очевидно, не была закончена автором и оборвана им на полуфразе.
   Встречаются в рукописи Б и другие шероховатости; в частности это касается, например, имени-отчества главного действующего лица – Венеровского, который в разных частях комедии именуется по-разному: в первых двух действиях он зовется Николаем Дмитриевичем (и Захаровичем), в третьем – он носит имя Семена и только в пятом окончательно устанавливается имя Анатолия, с которым он входит и в список действующих лиц.
   Поправки, внесенные Толстым в рукопись Б, двоякого рода: одни из них имели целью художественное оформление материала, придание ему полноты и законченности и устранение всего лишнего, ненужного для характеристики выведенных лиц; так, например, значительному сокращению подвергся монолог Венеровского в начале II действия, а также его разговор с Любочкой во 2 сцене того же действия. Другие же поправки были связаны с изменениями в самой характеристике того или другого лица, с желанием автора придать ему новый оттенок; так, например, второй вариант начала 3 явления I действия совсем по иному рисует личность Ивана Михайловича сравнительно с первой редакцией, в которой он изображен в виде грубого бурбона-крепостника, готового браниться и драться за свои права и интересы; во втором варианте эти черты грубости устранены автором, и характеристика Ивана Михайловича в значительной мере смягчена и облагорожена; вероятно, это понадобилось автору для того, чтобы показать, что влияние новых идей не ограничивалось только молодежью, но распространялось также и на представителей старшего поколения. В 4 явлении I действия, в разговоре Катерины Матвеевны со студентом, резкие отзывы последнего о всех окружающих, встречающиеся в рукописи А, также подверглись при обработке значительному смягчению. Точно так же значительно изменена Толстым и характеристика Венеровского путем устранения и смягчения всех тех мест, в которых говорится о корыстных мотивах его женитьбы (особенно в 1 и 2 явлениях II действия).
   Оценивая текст, содержащийся в рукописи Б, в его целом, мы должны признать, что рукопись эта представляет собою черновик, носящий следы упорной авторской работы, которая, однако, не была доведена до конца. Поэтому в ней сохранились различные шероховатости, противоречия и несогласованности, которые, вероятно, были бы устранены автором в той окончательной редакции его комедии, рукопись которой он передал гр. В. А. Соллогубу. Таким образом, можно сказать, что рукопись Б, в ее настоящем виде, заключает в себе последний черновой вариант не дошедшей до нас окончательной редакции комедии «Зараженное семейство».

ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ, ОТНОСЯЩИХСЯ К КОМЕДИИ «ЗАРАЖЕННОЕ СЕМЕЙСТВО».

   От комедии «Зараженное семейство» сохранилось две рукописи, содержащие в себе почти полный текст комедии, в двух ее редакциях: ранней (рукопись А) и более поздней (рукопись Б), и, кроме того, одиннадцать черновых отрывков меньшего объема. Все эти рукописи хранятся в архиве Толстого в Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина.
   Рукопись А(Папка XX, 16, А) заключает в себе почти полный текст комедии «Зараженное семейство» в ранней редакции, значительно отличающейся от окончательной как по объему, так и по содержанию. Рукопись эта, автограф Толстого, состоит из отдельных, не сшитых между собой полулистов писчей бумаги, сложенных в четвертку; всего в рукописи 16 полулистов или 64 страницы in 4°. Первые шесть полулистов, содержащие в себе текст 1 действия комедии, перенумерованы самим автором (цыфры вверху страниц, в левом углу), но затем эта авторская нумерация прерывается и остается только полистная музейная нумерация (внизу страниц). Большая часть рукописи написана на бумаге фабрики Никифорова и Новикова, которою в эту эпоху обычно пользовался Толстой; только один лист написан на более плотной бумаге Сергиевской фабрики (клеймо: двойное готическое С под короной, в овальной рамке двойной обводки).
   Вся рукопись целиком написана рукою Толстого разными почерками: местами – мелким и сжатым, местами – более размашистым; чернила рыжеватые или выцветшие от времени. Текст содержит многочисленные поправки и вставки, вписанные автором между строк. Некоторые страницы целиком зачеркнуты. Небольшие поля имеются только на первых шести полулистах, содержащих в себе I действие комедии. На полях, а где их нет, то сбоку текста, вставлены отдельные замечания, имеющие программный характер или относящиеся к характеристике того или другого лица; например: «Охотно толкуетъ, но не знаетъ» (о студенте), «разсказываетъ о студ. житьѣ, и планъ комуны»; «студентъ робѣетъ, изъ кармана кукишъ»; «Рагожской приглашаетъ въ острогь учить грамотѣ» и т. п. В конце одиннадцатого полулиста, после первой сцены III действия, набросан перечень действующих лиц комедии, причем против некоторых значатся имена артистов московского Малого театра, которым Лев Николаевич предназначал ту или другую роль: так, роль Ивана Михайловича должен был играть Самарин, роль Рагоского – Шумский, студента – Рассказов; фамилия артиста, который намечался автором в качестве исполнителя роли гимназиста, написана так неразборчиво, что не поддается прочтению; против других действующих лиц имена предполагаемых исполнителей не обозначены (см. в отделе вариантов стр. 301—316).
   Рукопись Б (Папка XX, 16, Б) содержит в себе все пять действий комедии, за исключением самого конца последнего действия. Текст писан на отдельных, не сшитых между собой листах писчей бумаги, разными лицами и в разное время. Первые два действия обнаруживают упорную работу над ними автора: текст их покрыт многочисленными помарками, поправками и дополнениями, вписанными между строк и на полях; кроме того два листа (во II и в V действиях) целиком писаны рукой Толстого. Всего в рукописи 81 лист in-folio (162 страницы, из них 8 страниц в разных частях рукописи чистые). Листы исписаны с обеих сторон. В I, II и V действиях оставлены большие поля в полстраницы; III и IV действия – без полей.
   I действие комедии заключает в себе одиннадцать полных листов писчей бумаги, исписанных разными почерками; первые четыре листа (бумага фабрики Никифорова-Новикова) писаны размашистым писарским почерком, с росчерками и сокращениями под титлами и т. п.); особенность правописания – отсутствие твердого знака (ъ). Листы с 5 по 10 (бумага Угличской фабрики) писаны тонким и аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Всё это начало I действия списано о копии, снятой С. А. Толстой с рукописи А и исправленной автором (см. ниже, № 10). К этой же копии принадлежит и последний, 11 лист рукописи Б (бумага фабрики Никифорова-Новикова), писанный рукой С. А. Толстой и заключающий в себе два последних явления I действия: 7 и 8. Листы нумерованы цыфрами, выставленными (рукой переписчика) вверху первой страницы каждого листа; однако, после десятого листа нумерация перебивается и одиннадцатый по счету лист обозначен цыфрой 6; это объясняется тем, что лист этот взят из означенной выше копии С. А. Толстой, заключающей в себе 5 полных листов писчей бумаги. Рядом с указанной нумерацией существует еще другая, проходящая через всю комедию и внесенная, очевидно, позднее, когда подбирался и приводился в порядок текст всей пьесы; цыфры этой нумерации проставлены карандашом в верхнем правом углу каждой страницы.
   II действие занимает 12 полных листов писчей бумаги. Первые два листа писаны рукой С. А. Толстой (бумага Сергиевской фабрики); листы 3 и 4 писаны тем же каллиграфическим почерком, как и лл. 5—10 I действия (бумага фабрики Никифорова – Новикова); следующий лист – автограф Толстого (бумага той же фабрики); он заключает в себе окончание 2 явления, со слов Беклешова: «Понято. Я мало того, что устраню…» и весь дальнейший текст до конца 1 сцены; наконец, листы 6—12 снова писаны рукой С. А. Толстой (бумага Угличской фабрики). Нумерация листов перебивается: после первых двух нумерованных листов следует три листа, не помеченные цыфрами; затем нумерация снова возобновляется, но цыфры ее не соответствуют действительному счету листов: лист 6 по порядку отмечен цыфрою 3 и т. д.; однако, при ближайшем ознакомлении с текстом, оказывается, что листы, писанные рукой Софьи Андреевны, носят сплошную нумерацию и заключают в себе непрерывный текст всей 1 сцены II действия, а листы 3 и 4 представляют собой вставку, заключающую в себе значительную часть текста листа 2, писанного рукою Софьи Андреевны, начиная со слов Беклешова: «Любимая манера этихъ господъ…» и кончая словами Венеровского: «И вообще я бы желалъ устранить ее…», со всеми поправками, внесенными в него автором; что же касается до листа – автографа, то текст его целиком вошел в дальнейшую копию С. А. Толстой, и таким образом, в сущности, является лишним.
   III действие занимает 5 полных листов, а IV действие – три с половиной листа писчей бумаги (фабрики Говарда). Судя по качеству бумаги и чернил и по характеру почерка, рукопись этих двух действий представляет собой копию более позднего времени и относится к 1870-ым или даже к началу 1880-ых гг. Рукопись писана неизвестной женской рукой, крупным и размашистым почерком; последняя страница не исписана. Оба действия имеют одну сплошную нумерацию по страницам (1 – 33). Авторских поправок никаких нет. Относительно текста см. выше в описании рукописи А.
   V действие занимает 9 полных листов писчей бумаги (фабрики Никифорова – Новикова), причем первые 9 листов представляют собой копию, писанную разными лицами: начало 1 явления – написано рукой С. А. Толстой, затем идет неизвестная мужская рука, с крупным, твердым и красивым, почти каллиграфическим почерком, который сменяется более мелким, женским, но также изящным и отчетливым (повидимому, это рука Т. А. Берс); затем снова идет почерк С. А. Толстой, за которым опять следует рука тех же двух переписчиков; создается впечатление, что рукопись V действия одновременно писалась тремя лицами, распределившими между собой работу; это предположение подтверждается также и тем обстоятельством, что некоторые страницы остались неисписанными или недописанными, хотя связь текста нигде не прерывается. Рукопись имеет широкие поля в пол-страницы, очевидно, предназначенные для авторских поправок, которых, однако, не встречается вовсе. Никакой нумерации не имеется, за исключением музейной, полистной. Текст восходит к рукописи А с очень незначительными отклонениями. Последний, 9 лист рукописи представляет собой автограф Толстого и заключает в себе конец 5 явления, 6, 7 и начало 8 явления, со слов Катерины Матвеевны: «Любовь, не мѣшай мнѣ додуматься», и кончая словами Ивана Михайловича: «Поѣду, государь мой, когда выскажу все»; исписаны три страницы, четвертая – чистая. Окончание V действия находится в рукописи № 7 (см. ниже).
   Кроме рукописей А и Б, содержащих в себе почти полный текст комедии «Зараженное семейство», в двух ее редакциях, сохранилось еще одиннадцать различных по величине черновых отрывков, вариантов, конспектов и т. п. Некоторые из них представляют собой первоначальные наброски, предшествовавшие первой редакции, содержащейся в рукописи А (№№ 1—6); другие же являются посредствующими звеньями между этой ранней редакцией и текстом, заключающимся в рукописи Б (№№ 7—11). Хронологически эти черновые отрывки располагаются в следующем порядке:
   Рукопись № 1 (Папка XX, 16, 1), автограф Толстого, написанный на четвертушке писчей бумаги посредственного качества, без фабричного клейма и водяных знаков. Текст состоит всего из трех строчек и заключает в себе только перечень действующих лиц.
   Начало: «Явленіе… <Помѣщикъ> Михаилъ Ивановичъ…»
   Рукопись № 2 (Папка XX, 16, 2), автограф Толстого занимает полный лист писчей бумаги, in-folio; текст составляет всего 12—13 строк вверху первой страницы; остальные три страницы чистые. Бумага фабрики Никифорова – Новикова. Почерк мелкий и неровный.
   Начало: «За чаемъ н[яня] съ б[арыней]…»
   Печатается полностью в объяснительной статье: «История писания комедии Зараженное семейство» (см. выше, стр. 395).
   Рукопись № 3 (Папка XX, 16, 3), автограф Толстого, занимает полный лист писчей бумаги, in-folio, с клеймом Угличской фабрики; исписаны три страницы, на четвертой странице вверху находится заметка рукой Толстого: «<Литературный вечеръ> Ст. К. М. (дѣти)»; возможно, что эта запись также имеет отношение к комедии и является каким-то неясным для нас программным намеком. Нижний край бумаги на обеих половинах листа оборван, отчего значительно пострадал самый текст отрывка. Почерк довольно крупный и размашистый.
   Начало: «I Актъ. 1 Сцена. <Жалобы> Усманц[евъ] съ женой. Посредникъ…»
   Отрывки из этой рукописи приводятся в объяснительной статье (см. выше, стр. 395 – 396).
   Рукопись № 4 (Папка XX, 16, 4), автограф Толстого, занимает полный лист писчей бумаги Угличской фабрики, in-folio; исписаны полностью две первые страницы, на третьей странице помещено всего семь строк; нижняя четвертушка второго полулиста оторвана. Текст писался в несколько приемов, что видно из изменения почерка в разных частях рукописи.
   Начало: «Действіе I. Ив. М. и М. В. бесѣдуютъ о домашнихъ дѣлахъ».
   Рукопись № 5 (Папка XX, 16, 5), автограф Толстого, занимает полный лист писчей бумаги, in-folio (4 страницы, последняя страница написана до половины). Бумага Угличской фабрики, посредственного качества, без полей. Почерк довольно крупный и размашистый. В тексте многочисленные помарки и исправления.
   Начало: «Дѣйствіе I. Зала помѣщичьяго дома. Утренній чай». Печатается полностью в отделе вариантов (см. вариант № 1, стр. 295—301).
   Рукопись № 6 (Папка XX, 16, 6), автограф Толстого, занимает четвертушку писчей бумаги, довольно плотной, без фабричного клейма и водяных знаков. Текстом занята одна сторона бумаги; на обороте помещен написанный неизвестной рукой (конторским почерком) счет расходов в Туле, в магазинах и на почте («20 января израсходовано въ Тулѣ…»). Текст написан в два столбца, мелким почерком, и заключает в себе список отдельных характерных выражений.
   Начало: «Торжество мысли…»
   Текст рукописи полностью напечатан выше в истории писания комедии (см. стр. 399—400).
   Рукопись № 7(Папка XX, 16, 7), автограф Толстого, полулист писчей бумаги Угличской фабрики, сложенный в четвертку, без полей; исписано две с половиной страницы, последняя страница чистая. Почерк довольно крупный и размашистый. В тексте встречаются авторские помарки и поправки.
   Начало: «В[енеровскій]. А что вамъ это сказать нужно».
   Отрывок представляет собой окончание V действия комедии, отсутствующее в полных редакциях, как ранней, так и поздней (рукописи А и Б); поэтому текст отрывка полностью введен в основной текст комедии (см. стр. 291 – 294).
   Рукопись № 8 (Папка XX, 16, 8), автограф Толстого, занимает четыре отдельных полулиста писчей бумаги, сложенных в четвертку (всего 16 страниц); бумага Угличской фабрики, желтоватая, тонкая, посредственного качества, без полей; листы не нумерованы; почерк местами довольно крупный, хотя и сжатый, местами очень мелкий и неразборчивый. Текст рукописи состоит из трех отдельных частей:
   1 часть обнимает два первых полулиста, содержащих в себе всю вторую сцену II действия.
   Начало: «Сцена II (1-го действия). Садъ въ деревнѣ Прибышевыхъ. М. В. – Няня – »
   2 часть – третий полулист, заключающий в себе 5 и 6 явления 1 сцены III действия (разговор Катерины Матвеевны со студентом и Петрушей). Нижний правый угол второй четвертушки оборван, однако, текст от этого не пострадал.
   Начало: «ст. <тронуто> К. М. Явленіе… К. М. и Ст. которые стояли…»
   Конец: «Петр. Я обдумываю содержаніе… семья преграда…»
   3 часть – четвертый полулист, содержащий в себе начало IV действия (до сцены чтения письма).
   Начало: «II Сцена III Дѣйствія. Комната въ домѣ Прибышевыхъ 1-й сцены. Гости сидятъ…»
   Конец: «Нѣтъ, прошло ваше время. Ну, читайте».
   Подобно предыдущей рукописи, рукопись № 8 представляет собой дополнение к рукописи первой полной редакции А и заполняет оставленные в ней пробелы. Можно было бы предположить, что отрывки, вошедшие в состав этой рукописи, представляют собой составную часть рукописи А и только случайно отбились от нее; однако против этого предположения говорит то обстоятельство, что все эти отрывки, относящиеся к различным частям комедии, так же как и окончание пятого действия (рукописи № 7), написаны на одинаковой бумаге и притом другой, чем та, на которой написана рукопись полной редакции А (бумага Угличской фабрики, несколько большего формата, другого цвета и качества); поэтому следует думать, что эти отрывки написаны автором дополнительно, уже после того, как была закончена работа над рукописью А, хотя и в ближайшее время.
   Отрывки из рукописи № 8: действие II, сцена 2, явления 4 и 7 напечатаны в отделе вариантов (см. стр. 319 – 322).
   Рукопись № 9 (Папка XX, 16, 9), копия, писанная рукой С. А. Толстой, с многочисленными поправками и дополнениями Толстого. Рукопись занимает пять полных листов писчей бумаги, in-folio, с полями в полстраницы (всего 20 страниц); листы перенумерованы самим автором цыфрами, проставленными вверху первой страницы каждого листа; бумага фабрики Никифорова – Новикова. Рукопись содержит в себе 1 – 6 явления I действия комедии.
   Начало: «Новые <Современные> люди. Комедія въ 4-хъ дѣйствіяхъ. Лица перваго дѣйствія».
   Рукопись № 10 (Папка XX, 16, 10), копия, писанная рукой С. А. Толстой, занимает один полный лист писчей бумаги, in-folio, с полями в полстраницы; бумага довольно плотная, с клеймом Сергиевской фабрики.
   Рукопись заключает в себе начало I действия комедии и представляет точную копию предыдущей, причем в текст ее внесены все сделанные автором поправки и дополнения. Рукопись кончается словами: «а то и на конюшню, бывало, сведут».
   Рукопись № 11 (Папка XX, 16, 11), автограф Толстого, занимает полный лист писчей бумаги, in-folio, кругом исписанный; бумага Угличской фабрики, желтоватая, посредственного качества; в рукописи оставлены большие поля, в полстраницы. Почерк мелкий и сжатый, меняющийся в разных частях рукописи, которая, очевидно, писалась в несколько приемов. В тексте много поправок, помарок и вставок, вписанных между строк и на полях. На первой странице, посреди текста, силуэтный рисунок, изображающий человеческие фигуры в различных позах; на последней странице два наброска человеческой головы в профиль. Начало: «Дѣйствіе II. Въ саду у Прибышевыхъ. Сначала робѣетъ потомъ фатъ».
   В истории писания комедии «Зараженное семейство» нами приведено два отрывка из этой рукописи (см. стр. 396—397).

ПЕЧАТАНИЕ ТЕКСТА КОМЕДИИ «ЗАРАЖЕННОЕ СЕМЕЙСТВО».

По рукописи комедия «Зараженное семейство» была впервые напечатана в изд. «Федерация»: «Лев Толстой. Неизданные художественные произведения», со вступительными статьями А. Е. Грузинского и В. Ф. Саводника. М. 1928, стр. 15—136; в основу, как и в настоящем издании, была положена рукопись Б; параллельный текст начала 3 явления I действия напечатан впервые там же (в настоящем издании ему соответствует вариант № IV).
В настоящем издании комедия «Зараженное семейство» печатается по рукописям, хранящимся в архиве Толстого в Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина, с привлечением всего относящегося к ней чернового материала (см. выше описание рукописей, стр. 407). В основу печатаемого текста положена рукопись Б, в виду того, что она хронологически является наиболее поздней из всех сохранившихся рукописей, причем значительная часть ее (первые два действия) носит на себе следы авторского просмотра. Основной текст дается в последней, третьей редакции (см. выше, стр. 405), но вместе с тем использовано также многое из того, что было вычеркнуто автором, в случае, если эти вычеркнутые места представляли интерес для истории его творческой работы или для характеристики выведенных им лиц; все эти откинутые места или введены непосредственно в текст (в ломаных скобках), или отнесены в подстрочные примечания. Что касается до текста остальных трех действий, то в рукописи Б он дается в копиях, писанных разными лицами и в разное время, не просмотренных Толстым и не авторизованных им. Копии эти, особенно копия III и IV действия, снятые неизвестным лицом с рукописей Толстого, много лет спустя после написания комедии, не отличаются безукоризненной точностью. При сравнении с теми черновыми рукописями, которые послужили оригиналом для переписчиков, обнаруживается, что последние при переписывании допустили различные произвольные отступления, искажения, пропуски отдельных слов и даже целых предложений, в тех случаях, когда оригинал представлял трудности для прочтения. В виду такого дефективного состояния этой части рукописи Б, редактор счел необходимым, при установлении печатного текста комедии, внести в него соответствующие исправления на основании Толстовских оригиналов, оговорив эти исправления в подстрочных примечаниях. Кроме того, в видах единообразия, редактор позволил себе сделать следующие отступления от текста рукописи Б: в III и IV действиях введены отсутствующие в рукописи Б списки действующих лиц, имеющиеся в авторизованной части рукописи; имена действующих лиц, относительно которых у автора замечаются колебания, фиксированы на протяжении всей комедии; так, имя-отчество Венеровского, установленное в списке действующих лиц в начале I действия (Анатолием Дмитриевичем), выдержано на протяжении всей комедии, хотя в рукописи Б он местами носит другие имена (см. выше, стр. 406). Все имена действующих лиц, обозначенные в рукописи большей частью сокращенно (Ив. Мих., Мар. Вас., студ., Л. и т. д.) даются в развернутом виде, без всякой оговорки. Наконец, вводятся порядковые обозначения явлений там, где они отсутствуют в рукописи, с соответствующей оговоркой в примечаниях.

ПРЕДИСЛОВИЕ К СЕДЬМОМУ ТОМУ.

   В настоящий том входят произведения 1856—1869 гг.
   Кроме рассказа «Поликушка», печатаемого по тексту «Русского вестника», в этот том включены варианты к этому рассказу, извлеченные из черновых рукописей Толстого, а также шесть произведений, опубликованных после его смерти: «Тихон и Маланья», «Идиллия», «Сон», «Оазис», «Зараженное семейство» и «Комедия в 3-х действиях».
   Впервые печатаются следующие наброски и рассказы художественного содержания в большинстве Толстым не озаглавленные. «Отрывки рассказов из деревенской жизни», «Рождественская елка», «Анекдот о застенчивом молодом человеке», «Степан Семенович», «Убийца жены» и четыре драматических отрывка: «Дворянское семейство», «Практический человек», «Дядюшкино благословение» и «Свободная любовь».
   Группу отрывков философского содержания, впервые публикуемых, составляют: «О характере мышления в молодости и старости», «О насилии», «О религии» и «Философский отрывок».
   В число впервые печатаемых отрывков публицистического содержания входят: «Заметка о Тульской полиции» и «О браке и призвании женщины».
   В текстологических работах настоящего тома деятельное участие принимала А. И. Толстая-Попова.
    Н. М. Мендельсон.
    A. C. Петровский.
   В. Ф. Саводник.

РЕДАКЦИОННЫЕ ПОЯСНЕНИЯ.

   Тексты произведений, печатавшихся при жизни Л. Н. Толстого, печатаются по новой орфографии, но с сохранением больших букв, когда в воспроизводимом тексте Толстого стоит большая буква, и с воспроизведением начертаний до-Гротовской орфографии в тех случаях, когда эти начертания отражают произношение Л. Н. Толстого и лиц его круга (брычка, цаловать).
   При воспроизведении текстов, не печатавшихся при жизни Л. Н. Толстого (произведения неотделанные, незаконченные, только начатые, а также черновые тексты опубликованных произведений, соблюдаются следующие правила:
   Текст воспроизводится с соблюдением всех особенностей правописания, которое не унифицируется, т. е. в случаях различного написания Толстым одного и того же слова все эти различия воспроизводятся («этаго» и «этого»).
   Слова, пропущенные явно по рассеянности, дополняются в прямых скобках, без всякой оговорки.
   В местоимении «что» над «о» ставится знак ударения в тех случаях, когда без этого было бы затруднено понимание. Это «ударение» не оговаривается в сноске.
   Ударения (в «что» и других словах, поставленные самим Толстым, воспроизводятся, и это оговаривается в сноске.
   На месте слов, неудобных в печати, ставится в двойных прямых скобках цыфра, обозначающая число пропущенных редактором слов: [[1]].
   Неполно написанные конечные буквы (как, например, крючок вниз, вместо конечного «ъ» или конечных букв «ся» в глагольных формах) воспроизводятся полностью без каких-либо обозначений и оговорок.
   Условные сокращения (т. н. «абревиатуры») типа «к-ый», вместо «который», и слова, написанные неполностью, воспроизводятся полностью, причем дополняемые буквы ставятся в прямых скобках: «к[отор]ый», «т[акъ] к[акъ]» и т. п., лишь в тех случаях, когда редактор сомневается в чтении.
   Слитное написание слов, объясняемое лишь тем, что слова в процессе беглого письма, для экономии времени, писались без отрыва пера от бумаги, не воспроизводится.
   Описки (пропуски букв, перестановки букв, замены одной буквы другой) не воспроизводятся и не оговариваются в сносках, кроме тех случаев, когда редактор сомневается, является ли данное написание опиской.
   Слова, написанные явно по рассеянности дважды, печатаются один раз, но это оговаривается в сноске.
   После слов, в чтении которых редактор сомневается, ставится знак вопроса в прямых скобках: [?].
   На месте не поддающихся прочтению слов ставится [1 неразобр.] или [2 неразобр.], и т. д., где цыфры обозначают число неразобранных слов.
   Из зачеркнутого в рукописи печатается (в сноске) лишь то, что редактор признает важным в том или другом отношении.
   Незачеркнутое явно по рассеянности (или зачеркнутое сухим пером) рассматривается как зачеркнутое и не оговаривается.
   Более или менее значительно по размерам места (абзац или несколько абзацев, глава или главы), перечеркнутые одной чертой или двумя чертами крест-на-крест и т. п., воспроизводятся не в сносках, а в самом тексте и ставятся в ломаных < > скобках; однако в некоторых случаях допускается воспроизведение и отдельных зачеркнутых слов в ломаных скобках в тексте, а не в сноске.
   Написанное Толстым в скобках воспроизводится в круглых скобках. Подчеркнутое печатается курсивом. Дважды подчеркнутое – курсивом с оговоркой в сноске.
   В отношении пунктуации: 1) воспроизводятся все точки, знаки восклицательные и вопросительные, тире, двоеточия и многоточия (кроме случаев явно ошибочного употребления); 2) из запятых воспроизводятся лишь поставленные согласно с общепринятой пунктуацией; 3) ставятся все знаки в тех местах, где они отсутствуют с точки зрения общепринятой пунктуации, причем отсутствующие тире, двоеточия, кавычки и точки ставятся в самых редких случаях.
   При воспроизведении «многоточий» Толстого ставится столько же точек, сколько стоит у Толстого.
   Воспроизводятся все абзацы. Делаются отсутствующие в диалогах абзацы без оговорки в сноске, а в других, самых редких случаях – с оговоркой в сноске: Абзац редактора.
   Примечания и переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие Толстому и печатаемые в сносках (внизу страницы), печатаются (петитом) без скобок.
   Переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие редактору, печатаются в прямых [ ] скобках.
   Пометы *, **, ***, **** в оглавлении томов, на шмуцтитулах и в тексте, как при названиях произведений, так и при номерах вариантов, означают: * – что произведение печатается впервые, ** – что напечатано после смерти Л. Толстого, *** – что не вошло ни в одно из собраний сочинений Толстого и **** – что печаталось со значительными сокращениями и искажениями текста.

Иллюстрации

Фототипия с фотографического портрета Толстого 1862 г. (размер подлинника) между XII и 1 стр. стр.
Автотипия с первой страницы II редакции второго действия «Зараженного семейства» (Рукопись № 11) между 314 и 315 стр.

Лев Николаевич Толстой. Зараженное семейство (1863—1864 гг.)

Предисловие к электронному изданию

НЕОПУБЛИКОВАННОЕ, НЕОТДЕЛАННОЕ И НЕОКОНЧЕННОЕ

** ЗАРАЖЕННОЕ СЕМЕЙСТВО. [1 - Первоначально было: Новые Люди.] Комедія въ 5-ти [2 - Цыфра 5 переправлена из 4.] дѣйствіяхъ.

ДѢЙСТВІЕ I.

ЯВЛЕНІЕ 1.

ЯВЛЕНІЕ 2.

ЯВЛЕНІЕ 3. [32 - Вариант начала 3 явления см. ниже – вариант IV из ркп. Б.]

ЯВЛЕНІЕ 4.

ЯВЛЕНIE 5.

ЯВЛЕНІЕ 6.

ЯВЛЕНІЕ 7.

ДѢЙСТВІЕ II.

Сцена 1.

ЯВЛЕНIE 1.

ЯВЛЕНІЕ 2.

ЯВЛЕНIЕ 3.

ЯВЛЕНIE 4.

ЯВЛЕНIE 5.

ЯВЛЕНІЕ 6.

Сцена 2.

ЯВЛЕНIЕ 1.

ЯВЛЕНІЕ 2.

ЯВЛЕНИЕ 3.

ЯВЛЕНІЕ 4.

ЯВЛЕНІЕ 5.

ЯВЛЕНІЕ 6.

ЯВЛЕНІЕ 7.

ЯВЛЕНИЕ 8.

ЯВЛЕНИЕ 9.

ЯВЛЕНІЕ 10.

ДѢЙСТВІЕ III.

Сцена 1.

ЯВЛЕНІЕ 1.

ЯВЛЕНІЕ 2.

[ЯВЛЕНІЕ 3.] [102 - В подлиннике номера явлений не проставлены.]

ЯВЛЕНІЕ [4].

ЯВЛЕНIЕ [5].

ЯВЛЕНIЕ [6].

Сцена 2.

ЯВЛЕНІЕ 1.

ЯВЛЕНІЕ 2.

ЯВЛЕНIE 3.

ДѢЙСТВІЕ IV.

[ЯВЛЕНIЕ 1.]

ЯВЛЕНІЕ 2.

ДѢЙСТВІЕ V.

ЯВЛЕНІЕ I.

ЯВЛЕНІЕ 2.

ЯВЛЕНIЕ 3.

ЯВЛЕНIЕ 4.

ЯВЛЕНІЕ 5.

ЯВЛЕНІЕ 6.

ЯВЛЕНІЕ 7.

ЯВЛЕНІЕ 8.

ЯВЛЕНІЕ 9.

ЯВЛЕНИЕ 10.

ВАРИАНТЫ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ РЕДАКЦИЙ КОМЕДИИ «ЗАРАЖЕННОЕ СЕМЕЙСТВО»

* I.ВАРИАНТ ИЗ РУКОПИСИ № 5.

ДѢЙСТВІЕ I.

ЯВЛЕНІЕ I.

ЯВЛЕНIE II.

ЯВЛЕНIЕ III.

* II.ВАРИАНТЫ ИЗ РУКОПИСИ А.

№ 1.

ДѢЙСТВІЕ I.

ЯВЛЕНIE 1.

ЯВЛЕНІЕ 3.

ЯВЛЕНIЕ 5.

ЯВЛЕНІЕ 8.

ДѢЙСТВІЕ II.

ЯВЛЕНIЕ I.

ДѣЙСТВIЕ II.

[Сцена I] [184 - [Сцена I] – взято из окончательного текста комедии.]

ЯВЛЕНIЕ I.

ЯВЛЕНІЕ II.

ЯВЛЕНІЕ III.

ДѢЙСТВІЕ II.

Сцена II.

Явленiе IV.

Лев Николаевич Толстой. Зараженное семейство
(1863—1864 гг.)

** ЗАРАЖЕННОЕ СЕМЕЙСТВО. [1 - Первоначально было: Новые Люди.]
Комедія въ 5-ти [2 - Цыфра 5 переправлена из 4.] дѣйствіяхъ.