Истребитель

Роман получился слабый, скучный и, главное, ненужный. Все, что хотел донести автор, – неколько нелишенных

проницательности суждений о природе сталинских 30-х – вполне могло бы уместиться в две старницы публицистической статьи или десяток страниц эссе, если уж так поджимает. Для чего понадобилось облекать это в маловысокожудожественную форму 400-страничного опуса, решительно не понятно.

Вместо эстетического наслаждения от краcот слога, глубоких философских прозрений на фоне головокружительного сюжета, обыватель, заплативший, как например я, 4 трудовых доллара получает бесструктурную кучу каких-то дурацких разговоров, встреч с роковыми женщинами, которые все, как на подбор, с ведьминой косинкой (вариант – рыжинкой) и говорят загадочно и страшно.

Не обошлось и без новаторства. Быков создал новый стиль, который я бы назвал речью интеллигентного, но сильно выпившего человека (ко второй половине романа, он, правда, выправляется). Заторможенное, спутанное сознание, обрывы фраз, перескакивание на другие темы – это содержание сознания уставшего Блума в одной из последних глав «Улисса». Но то, что у Джойса было сознательным приемом, у Быкова является барской добродушной расслабухой. На более глубоком уровне быковский стиль характеризуется смешением – в пределах одной странице и даже абзаца – трех различных дискурсов. Первый дискурс – дискурс всезнающего автора-Бога: он отвечает за всех и знает, кто куда пошел, о чем думает и какие у него волнения в душе пока он садился на уютную кушетку в гостиной пока прекрасная хозяйка отлучалась распорядиться по кухне. второй дискурс – это речь рассказчика – одного из действующих героев, но который знает больше других и от лица которого ведется основное повествование. И наконец, мысли-реплики-ремарки самого автора романа, т.е. Д. Быкова, который вкрапляет в повествование свои оценки и комментарии. Ну, полная мешанина.

Есть ли у романа герой? Чисто формально – по доле выделенного текста – да, роман о Волчаке (анаграмма «Чкалова»). Но Чкалов-Волчак гибнет где то на двух третях текста, а роман все продолжается и продолжается.

Есть еще у Быкова одна скверная привычка, замеченная еще с биографии Маяковского («13-й апостол», который вполне хорош в отличие от) – сокращать имена героев: Маяковский у него Маяк, Гриневицкий – Грин, Канделаки – Кандель, хорошо ума хватило Ляпидиевского не трогать. По задумке это должно показывать, что автор запанибрата со своим героями, этакий рубаха-парень, который с самим Маяковским на одной ноге, и вообще, «40 тысяч одних курьеров». Получается навязчиво и пошло.

Нет и еще раз нет. Не моё. Если это документальный роман, давайте придерживаться фактов и опираться на знание предмета. Если это фантастика, альтернативная история из «иной альтернативной вселенной» читатель должен такое почувствовать. А он читатель, не чувствует. Ему, читателю, кажется, что автор просто очень плохо знает то, о чем пишет, причем пишет скучно. Не ожидал от Быкова.

Интересно,но прапорщиков в 1942 году не было,они появились в 1974.Вроде мелочь,но впечатление портит. Для такого автора как Быков ляп недопустимый.

"Истребитель" роман о советских пилотах-асах тридцатых годов, завершает И-трилогию, первой книгой которой стал «Икс» о Шолохове и «Тихом Доне», второй «Июнь» об СССР накануне Великой Отечественной.

В «Истребителе» информативность хроники соединяется с беллетристической занимательностью авантюрного романа и глубокой метафоричностью философского. Это в одно время возвращение незаслуженно забытых героических страниц нашей истории, увлекательное чтение и материал к серьезным размышлениям для тех, кто к ним склонен. Замечательно интересна книга.

После прочтения книги осталось недоумение. Да, размышлять о нашей истории можно и нужно, да, лёгкий слог. Но зачем эти идиотские анаграммы, зачем он сделал этот винегрет из судеб своих героев? Ведь это не вымышленные персонажи, и они заслужили право на то, чтобы их имена не коверкали. Осталось лишь желание перечитать что- то на ту же тему, но другого автора.