Текст книги "Сломанные души"

– Хорошо. В таком случае, я вас на сутки оформлю. А когда сходите в мэрию, там решим. Паспорт ваш, пожалуйста.

Оформившись, Мишка поднялся в номер. Он был небольшим, но уютным. Всё необходимое было в наличии. Ополоснувшись под душем, тихонько включил телевизор, и принялся читать брошюрку, которую ему сунули на въезде. Суть всей книжицы, сводилась к следующему: «Никого не трогай, и тебя не тронет никто. Будешь наглеть, – пеняй на себя». На последней странице, была вклеена карта района. В низу этой карты, было примечание, – «Находиться в районе, отмеченном красным цветом, строго запрещено!». Зловещим красным цветом, было отмечено место

положения монастыря.

Около десяти утра. Михаил подошёл к мэрии. Типовое здание бывшего райкома партии, возле центрального входа, даже сохранился стенд: «Ими гордится район». На входе, в вестибюле стоял охранник.

– Да чтож они все какие подтянутые то? Уже и гайцов повидал, и охранников, и ни одного пузана. Все как будто только что учёбку ВДВ закончили.

Охранник приблизился, вежливо спросил:

– Вы к кому? Что-то подсказать?

– Я приехал сегодня. Меня предупредили, что сюда нужно обязательно придти.

– На первом этаже, седьмой кабинет. Там вам всё объяснят.

В седьмом кабинете сидела молодящаяся дама, лет пятидесяти. Поздоровавшись, попросила паспорт, затем сжато пересказала содержание брошюры, так же особо подчеркнув запрет находиться в районе монастыря. В окончании, что-то нащёлкав на клавиатуре компьютера, вынула из аппарата, похожего на принтер, карточку.

Вернувшись в гостиницу, несмотря на жгучее желание, прямо сейчас ехать в монастырь, разнести его по камешку и выручить Варю, сдержался. Решил вечером сходить в бар, переговорить с местным контингентом, и просто пройтись по улицам, осмотреться.

Город был чистеньким, ухоженным. Зашёл на рынок, поразило отсутствие нерусских продавцов. Прошёлся по улицам, зашёл в кафе перекусить. После, прошёлся вокруг бара «Блокпост». Оформители поработали хорошо. Стены были обложены «мешками с песком» из пенопласта. Окна в форме бойниц, скалились закопченными проёмами, по стенам шли неплохо исполненные, выщербины от очереди из ДШК.

Вечером, около шести часов, пошёл в бар. На входе, два парня поводили металлоискателем, вдоль тела, в ответ на писк прибора, попросили показать, что в карманах. Убедившись, что оружия нет, пропустили. Внутри всё было скромно, не было никакой атрибутики в форме муляжей. Только на одной из стен, занимая приличную её часть, висели небольшие фотографии в траурных рамках.

Народу было немного, поэтому Мишка устроился за угловым столиком, так чтоб в поле зрения был весь зал. Почти сразу, подошла официантка.

– Что будете заказывать? Если будете водку, то имейте в виду, первые и третьи сто граммов, за счёт заведения.

– Хм. Вообще то я пива хотел. Но если у вас такие правильные порядки… Но одному водку пить, как-то несерьёзно. Не можете посоветовать мне, с кем бы из посетителей, можно бы было за боевое братство выпить?

В это время отворилась дверь, и в зал ввалились знакомые ГАИшники. Официантка заулыбалась, и ответила Мишке:

– А вот Самсон со Шмелём, после дежурства пришли. Ребята они общительные, поддержат компанию.

– Очень кстати.– Улыбнулся Мишка.– Тем более, что мы уже и знакомы шапошно. Тогда водки на троих, чёрного хлеба, и ещё что нибудь закусить.

Парни, войдя в зал, приветствовали знакомых, перекидывались с ними беззлобными шуточками. Заметили Мишку, капитан махнул ему, в знак приветствия рукой. Михаил поднялся и подошёл к парням.

– Ребята, поддержите компанию?

Первым отозвался, более молодой, Шмель:

– Да запросто!

– Почему бы и нет? – Поддержал Самсон.

Расселись за столиком, прищла официантка. На подносе стояла запотевшая бутылка, на алюминиевой миске, лежали крупно порезанные ломти чёрного хлеба. В ещё одной миске горкой наваленная, лежала тушёнка, а на тарелочке порезанная луковица и горка крупной, серой соли.

– Да-а-а душевно здесь у вас.– Восхитился Мишка.

– А то! Хозяин заведения афганец, бывший командир десантно-штурмовой роты.– Ответил капитан. Затем обратился к девушке:

– Любаша, мы с работы, голодные как волки. Да и товарищ нормально поесть, я думаю не откажется. Давай как обычно, но на троих.

– Хорошо, Сань. Пельмешки уже запустили варить. Как готовы будут, – принесу.

Как старший по возрасту, Самсон, взял бразды правления в свои руки, откупорил бутылку, одновременно ведя разговор:

– Для начала. давай знакомиться. Я, – Сашка Самсонов, можно Самсон. Это, – Петька Шмелёв, партийная кличка, – Шмель. Под Кандагаром я взводом командовал, а Петька, замком у меня бегал. Ну и ты озвучь, чьих будешь?

– Михаил Портнов. Можно Бурятом кликать. Бывший прапор ОСО ГРУ. Шесть раз за Речкой хулиганил.

– Наш кадр.– Одобрительно сказал Самсон, а Шмель утвердительно кивнул.– Ну что, парни? За знакомство, за нас, и за всех, кто цену жизни знает!

Выпив, закусили кто чем. Шмель, захрустел луковицей, Бурят с Самсоном потянулись ложками к тушёнке.

– Тушняк ешь, нормальный. Хозяин её сам делает. Сейчас пельмени принесут, тоже оценишь. Петрович из Сибири родом, начинку сам готовит, а женщины лепят. Вкуснее пельменей, я не пробовал!

– Попробуем. Я ведь тоже сибиряк.

Подошла девушка официантка, неся на большом подносе три больших тарелки, на которых с горкой были навалены исходящие паром и ароматом пельмени. Налили ещё по рюмке, Шмель произнёс обычный, в таких случаях тост: «За тех, кто в стропах и сапогах». Выпив, налегли на еду. Пельмени были действительно очень достойными. Несколько минут, все молча, сосредоточенно насыщались. «Заморив червячка», парни откинулись на спинки кресел, довольно отдуваясь.

– Да-а-а, знатные пельмешки. Самое оно.– Довольно пропыхтел Мишка.

– А то! Подольше задержишься, ещё и беляши его попробуешь! Вообще, молодец Петрович! И женщины, что ему помогают, от души готовят. В основном, мамы и вдовы, афганцев погибших. И им приятно, как для своих готовят, и денежка какая-никакая капает. К слову. Давайте парни, за тех, кого с нами нет.

Молча подняли рюмки, каждый задумался на какие-то мгновения, так же молча выпили. Некоторое время каждый думал о своём. О друзьях, погибших в необъявленных войнах. О том, что сами остались в живых, назло всему.

Тишину нарушил Самсон.

– Ладно, парни. Я домой. Шмель, ты как?

– Любаша сменится скоро. Мы с ней на танцы собирались.

Оба вопросительно взглянули на Мишку.

– Я посижу здесь ещё. Хорошо здесь.

Сашка ушёл. Ребята остались вдвоём. Мимо их столика, несколько раз пробегала Люба, и по взглядам, которыми она обменивалась с Петром, понятно было, что между ними нечто большее, чем просто взаимная симпатия. Внезапно в зал вбежал парнишка, лет семнадцати, подбежал к столику.

– Петька!!! Там Самсона повязали!!! Увезли куда-то!!! – Шмель взвился со стула:

– Кто?! Куда?!

– Куда не знаю. Подъехали эти, как их? Попы вобщем. Ткнули Самсону шокером, забросили в машину, и увезли!

– Ну с-с-суки!!! Пор-р-рву нахрен!!! – Обернулся к Михаилу:– Поможешь?!

– Нема базара! Показывай! Кого, где, и на какие кусочки?

– Бля. Я даже и не подумал…

– Ну вот. Давай ка ты Любу предупредишь что сегодня занят. Потом заберём со стоянки мою машину и заедем ко мне в гостиницу.– Мишка подозвал паренька, принёсшего весть:– Теперь с тобой юноша. Что за «попы»? Какая машина была?

– Попы из монастыря с острова, трое. Подъехали к Самсону, пока двое с ним базарили, третий шокером в шею ткнул. Машина чёрный джип, марку не знаю.

– Молодец. С чего ты взял, что это именно попы?

– Униформа у них такая. Все длинноволосые и бородатые. А одного я знаю, он наш, местный, – Федька Столяров. Он уже года два, в монастыре в охране работает.

– Умница. Адрес этого Федьки знаешь? – Паренёк кивнул головой. Мишка придвинул к нему салфетку, сунул авторучку.– Пиши.

Приехав в гостиницу, и зайдя в номер, Мишка обратился к Шмелю:

– Теперь колись. С чего Самсона взяли, и почему ты сразу к своим, к ментам не побежал.

– Ну-у-у…

– Если хочешь помочь своему командиру, то чётко и членораздельно. Будешь мычать и телиться, станет поздно.

– Три дня назад, нам с ним стуканули, что местным толкачам наркоты, крупную партию дури привезут. Мы с Самсоном их прихватили. Сбытчиками оказались двое монастырских, при них три кило героина было. Герыч мы забрали, а попов отпустили.

– Почему отпустили? Почему героин и попов в ментуру не сдали?

– У районного начальства с монастырём, давняя договорённость, что они в районе не гадят, а мы их не прихватываем. Если бы мы их сдали, то их отпустили бы сразу, и герыч бы вернули.

– А вы с чего в робингуды решили записаться?

– Да мы и не записывались. Пока в районе попы наркотой не баловались, и мы их не трогали. А с недавних пор инфа пошла, что местных пушеров кто-то наркотой снабжает. У Самсона давние счёты с наркоторговцами. У него братишка на игле сидел, еле сдёрнул его Сашка. Вот мы и прихватили поставку.

– Понятно. Большие боссы, вряд ли бы стали из за мелочёвки, договорённости нарушать. Значит шестёрки по лёгкому бабла решили срубить. Значит и Самсона где ни то здесь притырят и колоть будут. Герыч вы спрятали или уничтожили?

– Спрятали.

– Ну и ладненько. Значит время есть. Часа четыре, они капитана колоть будут. Потом к тайнику поедут. Там мы их и прихватим.

– Не расколется командир.

– Сказки ты в школе пионЭрам рассказывать будешь. Раскалываются все. А время зависит от навыков того, кто допрашивает. Спецы здесь вряд ли есть, поэтому я и посчитал четыре часа. Ну а для надёжности, мы с тобой сейчас к Феде наведаемся.

Приехав по адресу, увидели небольшой, аккуратный домик. Мишка спросил:

– Шмель, ты сам этого Федю знаешь? С кем он живёт?

– Знаю. Один он живёт. Мать прошлый год померла.

– Ладно. Ты в машине посиди, а я по окошкам пошукаю.

Окна в доме ярко светились, в одном мелькали цветные сполохи от включенного телевизора. Двор был очищен от снега. Со двора, куда-то за дом уходила тропинка.

Мишка прокрался к одному окну, попытался посмотреть, прислушался. Двойные, обледеневшие окна, не давали возможности понять кто находится в доме. Он вернулся к входной двери, осмотрел её. Дверь была капитальной, металлической. Но вела не сразу в дом, а в сени. Мишка прошёл по тропинке, вёдшей на зады, увидел там ещё одну дверь. Усмехнулся.

– Россия матушка. Спереди стальная дверь с сейфовыми запорами, а с тыла ещё одна, из дощечек сколоченная. Ну а как же? Надо и до сортира бегать, и в сараюшку. Не возиться же каждый раз с замками сложными? А потом ещё и вокруг дома оббегать.

Вынул из кармана мультитул, выщелкнул лезвие, и поводил им между косяком и полотном двери. Нащупал накидную щеколду, аккуратно снял её. Осторожно отворил дверь, вошёл в сени. Нашарил дверь в избу. Опять лезвием ножа, по миллиметру стал открывать. Когда ноявилась щель сантиметров в десять, заглянул и послушал. Перед включенным телевизором стояло кресло. Возле кресла на столике, стояло несколько пивных банок и пакетики с чипсами и сухариками. Мишка осторожно просочился в приоткрытую дверь, подошёл к креслу. В нём дремал молодой, крепенький мужик. Мишка коротко и резко, ударил его кулаком в висок. Вынул из кармана, загодя приготовленные электротехнические хомуты, стянул ими мужику руки и ноги. Дополнительно притянул руки к подлокотникам кресла. Затем не спеша вышел на улицу, подошёл к своей машине.

– Ну что, Бурят?! Дома он?

– Дома, дома. Сейчас разговаривать пойдём. Там в бардачке, ещё пару-тройку хомутов вынь.

Вернулись в дом. Увидев упакованного хозяина дома, Шмель остолбенел.

– Миш. Ты это как?

– Каком. Ну что, про командира своего, сам спросишь?

– Сам.

Фёдор уже очнулся, брызгаясь слюной, крыл матом, и тщетно пытался порвать нейлоновые путы. Шмель подошёл ближе:

– Слышь, урод. Пасть закрой. Куда Самсона увезли? Колись!

– Пшёл нахер, ментёныш! Хана твоему начальнику, на лоскуты его порежут!

Шмель резко ударил пленника в челюсть.

– Говори, сука!

Федя сплюнул изо рта кровь, часть кровавого сгустка повисла на аккуратно постриженной бороде. Криво усмехнулся.

– А за это козлёнок, я тебя надвое разорву. На одну ногу встану, а за другую дёрну. Ты сука, на сержанта спецназа ГРУ, руку поднял.

Шмель ударил ещё несколько раз, повторяя вопрос. Фёдор только мотал головой, смеясь в голос. Всё это время. Мишка сидел в стороне, с отстранённым видом. Затем встал и подошёл к Шмелю.

– Хм-да. Если и Самсона также раскалывают, то я ошибся. Он действительно может и не сдать тайник. Ладно, поди отдохни, запарился уже.

Затем взял со стола настольную лампу, выдрал из неё шнур. Зачистил мультитулом концы. Заговорил с Фёдором, одновременно приматывая оголённые концы шнура к его пальцам на обоих руках:

– Я пока ничего спрашивать у тебя не буду. Захочешь говорить, дашь знать.

Мишка притянул руки и ноги Фёдора дополнительными стяжками. Затем вставил вилку в удлинитель. Тело выгнулось дугой, все мышцы сводило судорогами. Изо рта рвался рык. Глаза выкатились из орбит. Бурят выдернул вилку. Фёдор ослаб. Взгляд постепенно стал осмысленным. Не дождавшись знака, Мишка опять вставил вилку. После третьего контакта, Фёдор замычал и замотал головой.

– Что Федя? Говорить захотел? Ты только не торопись. Я сейчас тебе вопросы продиктую, а ты мне коротко и точно на них ответишь. Покажется мне, что ты врёшь, я тебе один провод на мошонку перецеплю.

Больше Фёдор не упрямился. Рассказал что Самсона, он с подельниками сюда привёз вначале. Но почти сразу приехало их начальство из монастыря. Учитывая что Федя в гешефте не участвовал, а был всего лишь водителем, его не тронули. А Самсона и пушеров забрали на остров. Оказалось, что Шмель с Самсоном прихватили не только партию наркоты, предназначенную для местных дилеров, но и крупную партию, которую в другую область должны были отвезти.

– Ладно. Петро, ты иди в машину, а я здесь приберусь, и тоже приду.

Шмель вышел. Мишка открыл шкаф, нашёл утюг. Затем разложил гладильный стол, бросил на него стопку постельного белья, и сверху поставил утюг, включив его в сеть. Проходя на кухню, остановился возле Фёдора.

– В какой бригаде служил, Федя?

– В Чучковской.

– Знакомо. Ты уж прости, коллега. На жуткую смерть тебя обрекаю. Но сам виноват. Мог бы жить честно, и долго.

Затем прошёл на кухню и открыл газовые краны на плите…

Отъехав на пару кварталов, Мишка остановил машину. Повернулся к Шмелю:

– Всё усложняется, Петя. Если бы эта наркота была только шестёрок, то Самсон бы сейчас уже с нами сидел. Но вы зацепили крупные фигуры. Даже к тайнику приедут уже не 2—3 человека, как предполагалось, а 4—5. И наверняка вооружённые. Нам двоим они не по зубам.

В это время, за домами громыхнул гулкий взрыв, и над крышами частного сектора взметнулось пламя.

– Бурят! Это! Это!… – Запричитал Шмель выпучив глаза.

– Война это, Петя. А ты думал что я за спиной живого врага оставлю? Чтоб он либо сам мне мстил, либо монастырскую мафию на меня натравил? Он конечно не думал что так всё для него закончится, когда с наркотой связывался. И вы с Самсоном не думали что в войну ввязываетесь, когда наркоту у них отбирали. Но дело сделано, война началась, покойники стали плодиться. А нам Сашку ещё отбивать. И опять трупы будут, если сами не одвухсотимся. У тебя есть ещё возможность спрыгнуть. Что ты в это дело замешан, только я и Самсон знаем. Сашка тебя не сдаст, я тоже.

– А ты? Про тебя вообще никто не знает.

– Так получилось что ваше дело, с моим переплелось. И нам пока по пути.

– Миш, если мы Самсона не отобьём, что с ним сделать могут?

– А это однозначно. Если мы не пошевелимся, Сашке не жить. А вы, когда забирали наркоту, думали что в худшем варианте, мордобоем обойдётся? Ориентировочно, три кило герыча стоит около трёсот тысяч баксов. За такие деньги, весь ваш ментовский участок, под нож пустят не задумываясь.

– Командир в Афгане мне жизнь спас. Я с тобой.

– Хорошо. Тогда соображай, где мы до утра, оружие найти можем. Хотя бы охотничье.

– Поехали к Петровичу, в «Блокпост».

Петрович оказался крепким мужиком, лет пятидесяти. Встретил он гостей в своём кабинетике. Пока Петька излагал просьбу, хозяин пристально рассматривал пришлого. Внезапно прервал монолог Шмеля:

– Федькин дом, – твоя работа? – Спросил он, обращаясь к Буряту. Тот усмехнулся, ответил вопросом на вопрос:

– Откуда информация?

– Если ты в еврея решил поиграть, и вопросами отвечать, нет проблем. Я сейчас бутылочку выставлю, закусочку. Петьке по балде настучу, и в погреб отправлю, чтоб у взрослых дяденек под ногами не путался. И можем до следующего вечера, в словоблудии изощряться. А если хочешь, чтоб твою просьбу выполнили, отвечай по-человечески, не тряси пейсами.

Бурят с Петровичем слегка пободались взглядами. Затем Мишка ответил:

– Принято. Работа моя. Хвост зачистил.

– Грамотно.

– Учили хорошо.

– Хм. Что конкретно нужно?

– Если есть выбор, то калаш с боекомплектом, и короткоствол с тихарём.

– А что один комплект?

– Если возможность есть, так и так без ствола, зятя будущего не оставишь.– Улыбнулся Бурят.

– Тоже верно.– Ответно заулыбался хозяин.– Калаши семёрки, пистолет ТТ с самопальным глушителем. Устроит?

– Самое оно. Семёра, – мой размерчик. Ещё бы из холодняка чего, и можешь цену говорить. Рассчитаюсь сразу.

– Ишь, буратина богатенький. Вернёшь после всё, целеньким и почищенным. И оболтуса этого лопоухого, в полной комплектации верни. А ножичек я тебе подарю. Глянулся ты мне.– Петрович выдвинул ящик стола, вынул клинок в ножнах, и бросил его Мишке. Тот поймал, быстрым движением расстегнул фиксатор, вынул клинок. Крутанул его в руке.

– «Ка Бар», знатный клинок.– Вставил нож в ножны, продолжил:– Вернуть в целости, не могу обещать. Бог даст, и Шмель крылышки не обломает, и стволы к тебе вернутся. Ну а нет…

До заброшенного зернотока, где находился тайник Шмеля с Самсоном, парней довёз Петрович. Помог выгрузиться, пожал руку Буряту, приобнял Шмеля:

– Дашь себя подстрелить поросёнок, к Любашке больше не подпущу.

После отъезда Петровича, Мишка осмотрелся. Зерноток стоял от трассы, метрах в пятистах. К нему вёл просёлок, сейчас заваленный снегом, и оттого непроезжий. Снегопада не было давно, всё вокруг заброшенных строений было испещрено следами, различной давности.

– Значит так, Шмель. Ты идёшь на ток, первым делом перепрячь наркоту. Потом займи позицию, чтоб подход с этой стороны держать. Когда вражины приедут, и пойдут на ток, дождёшься когда они половину расстояния пройдут, начнёшь по ним шмалять. Не старайся особо попасть, главное заставь их залечь. Засядь так, чтоб я в сектор не попал, не хотелось бы от тебя пулю получить. А я здесь залягу. Если водители останутся, я их утихомирю, и с тыла остальных прижму.

– Миш, с ними же Самсон будет?

– Сашка боевой офицер, сообразит упасть, и носом в землю закопаться. И тебе, я потому и говорю, чтоб особо чудеса снайпинга не показывал. Вообще, поверх голов можешь стрелять.

Шмель ушёл на позицию, Мишка начал готовить свою. С левой стороны трассы был вполне приличный кювет. Мишка раскопал его, перекрыл досками привезёнными с собой. сверху постелил полиэтиленовую плёнку. Закидал снегом. Обошёл вокруг, осматривая. Поднялся на дорогу, посмотрел оттуда.

– Годится.

Наломал веник из придорожных кустов, замёл следы вокруг и за собой, забрался в лёжку.

– Появятся они не раньше 9—10 часов утра. Времени много, можно и подремать.

Почти сразу провалился в полудрёму. Такое пограничное состояние, знакомо каждому, кто часто находился в караулах, засадах и дозорах. Мозг вроде бы и уснул, но сигнальная система продолжает бдить, и подаёт сигнал при малейшем шорохе.

«Монастырская братва» подъехала около девяти часов. На двух машинах. Остановились у поворота на зерноток, захлопали дверцы. Недолго потоптались, затем основной гомон стал удаляться. Оставшиеся у машин, о чём-то оживлённо переговаривались, затем из одной из машин, раздался музон. Всенепременная «Бутырка».

– Да уж. Хоть и церковные, а один хрен бандюганы. Скоро вы поймёте что Бутырка для вас, – самый шоколадный вариант.– Зло усмехнулся Бурят.

Загнал патроны в патронники и калаша и ТТэшника, под кучей снега, в сопровождении громкой музыки, эти звуки не могли услышать. Осторожно вылез из щели. Слегка высунув голову над дорогой, огляделся. Бандиты расположились с комфортом. На капоте одного из внедорожников стоял парящий термос и были разложены какие-то свёрточки. Оба держали в руках стаканы. Один помповик висел на зеркале заднего вида, другой небрежно валялся на капоте. Основная группа медленно продвигалась к току. Мишка сполз ниже.

– Уже к середине пути подходят. Дам Шмелю 20 секунд, если не начнёт давить, то придётся этих «любителей шансона» валить, и самому основную группу к земле прижать.– Стал отсчитывать секунды.

На пятнадцатой секунде, сухо затрещали короткие очереди калаша. Мишка взметнулся на бровку и заорал:

– Стволы не трогать! Мордами в землю!

Один потянулся за дробовиком. Негромко тявкнул ТТ, бандит упал на асфальт с пробитой кистью, и тоненько завизжал. Второй послушно улёгся, сложив руки на затылке. Мишка подскочил к нему, быстро продел его руки в заранее приготовленную петлю хомута, с силой затянул. Перепрыгнул к подранку, предупредил:

– Ещё дёрнешься, получишь пулю в брюхо.

Здоровую руку пристегнул к ноге.

– Кровь сам останавливай!

Вынул из нагрудных карманов обоих бандитов рации. Оттуда уже нёсся мат и крик. Шагнул за джип, приготовил автомат. Щёлкнул тангентой одной из раций:

– Отморозки! Слышите меня? – Из динамика второй рации, крики и мат усилились.

– Заканчивайте базар в эфире! Увижу что кто-то рацию лапает, – отстрелю вместе с рукой!

Прильнул к автомату. Чёрные холмики на белом снегу, лежащих людей, были видны очень отчётливо. Расстояние чуть больше двухсот метров. Вот один холмик зашевелился. и попытался ползти. Мишка дал очередь, патронов на пять, целясь чуть в сторону. Шевеления прекратились. Эфир затих.

– Молодцы. Послушные детки. Теперь внимательно. Все лежат тихо. Самсона отправляйте сюда.– Вновь приложился к калашу.

Из рации раздался голос:

– Ты кто такой?! Я из тебя ремней нарежу!

Бурят заметил шевеление одной из кочек в такт словам. Всадил в неё короткую двухпатронную очередь. Человек подпрыгнул, и тут же сломался, как тряпичная кукла.

– Кто ещё поугрожать хочет?!

Спустя несколько секунд, поднялась одна из фигур, держа руки поднятыми. Похромал в сторону дороги, машинально уходя с линии соединяющей машины и лежащих людей.

– Самсон! – Заулыбался Мишка.– Опыт не пропьёшь!

Капитан подковылял к машинам. Он был без шапки, один глаз закрыт кровоподтёком, нос свёрнут на сторону. Вместо одного уха, зияла кровавая рана.

– Самсон, как ты?

– Бывало и хуже. Но реже.– Прохрипел офицер.

– Сашка, потерпи. Упакуем уродов, и я тобой займусь. Если хочешь, промедолом кольнись, один тюбик есть у меня.

– Обойдусь. Дай рацию.– Взяв «Уоки-Токи», прохрипел в неё:– По одному к машинам чапаем. Первым Скат идёт. Подходишь к дороге, оружие к машине бросаешь. И не забудь про свой ножичек, он мне очень понравился.– Выключив рацию, повернулся к Мишке:– Бурят, ты извини, поддержать если чего, не смогу. Эти скоты мне левую руку сломали. Но браслеты смогу защёлкнуть. Есть?

Мишка выложил на капот десяток стяжек. Тем временем приблизился один из бандитов. На асфальт полетели «Моссберг», ПМ в кобуре и нож. Самсон прибрал всё, дождавшись когда бандит поднимется, затянул у него на руках гибкие наручники. У четвёртого подошедшего бандюка, Мишка спросил:

– Пятый сдох?

– Отошёл.– Ответил бандит, мрачно глянув на Бурята.

По полю уже бежал Шмель.

– Командир!! – Увидев рану на виске, насупился– Кто?!

– Ладно, ладно Пчёлка, угомонись.

Пока Шмель возился с командиром, Мишка рассадил возле машин шестерых бандитов.

– Итак, товарищи бандюганы. Долгие разговоры с вами вести, я абсолютно не намерен. Отвожу одного, если не нравятся ответы, отправляю в кювет. Всем ясно?

Бандит, которого Самсон назвал Скатом, криво ухмылялся. Мишка понял, что этот фигурант может доставить неприятности. Подошёл, схватил его за ворот, поволок в сторону. Из машины выскочил уже перебинтованный Самсон:

– Миш, подожди секунду! – Подошёл к Скату, держа в руке его нож.– Хороший нож у тебя, острый.– Стряхнул ножны с клинка, и отмахнул бандиту правое ухо.– Теперь в расчёте!

Скат не произнёс ни звука, только болезненно скривился.

– Сань, дай-ка ножичек. Интересный какой.

Нож был матово чёрным, одна сторона лезвия была заточена обычно, а другая имела серрейторную заточку. Рукоять была более уплощённой, и обтянута резиной.

Мишка присел перед бандитом.

– Судя по кличке и ножу, ты у нас земноводный? Каким ветром, в эти леса занесло?

– Попутным! – Ощерился Скат.

– Ну и ладно. Я от тебя ответов и не жду. Даже не буду спрашивать, не ты ли Жменя этим ножичком изрисовал. По науке тебя раскручивать, у меня времени нет, а по-детски с тобой работать, – бесполезно. Так что извиняй браток, и передавай привет вашему богу. Кто у вас? Посейдон или Тритон? – И Мишка вонзил чёрный клинок в надключичную впадину бандита.

Поднялся, столкнул ногой в кювет, ещё бьющееся в агонии тело. Подошёл к остальным бандитам.

– Один говорить не захотел. Ещё Зои Космодемьянские есть?

Героев больше не нашлось. Мишка узнал всё, что ему было нужно. Кроме насущно необходимой информации, «братья» рассказали и историю создания этого монастыря. В начале девяностых, когда Русская православная церковь, получила право на беспошлинный ввоз спиртного и табака, вокруг её иерархов сразу же завертелась вся уголовная шушера. В Ленинградской области, почти все контакты с РПЦ, держали в руках два человека, – «скромный» сельский священник с мирской фамилией Жмень, и «апельсин» Боря Тихорецкий. Боря зону не топтал никогда, титул «вора в законе», он просто купил. Но и этого ему мало стало, и тогда он ещё и церковный сан приобрёл. И стал бандит Боря, – протоиереем Варсонофием. Со временем Варсонофию табачно-водочного бизнеса мало стало, решил он и другими промыслами заняться. А для этого нужна была база. Вот он и добился разрешения на постройку монастыря. Монастырь женский, но для обслуживания и охраны, 20—30 «монахов» в нём жили. Одной из «сфер бизнеса» Варсонофия, была спекуляция и переправка на запад, старинных икон. Но икон, написанных известными иконописцами, осталось не так и много, большая часть их погибла в революцию и войну. Решил «апельсин» их подделкой заняться, для чего и привёз в монастырь художницу от Бога, Варю Репнину.

После расспросов, Мишка залез в джип, где сидели Шмель с избитым командиром.

– Парни, а теперь я вас спросить хочу.

– Бурят, давай без предисловий. По твоим вопросам к «святым отцам», мы уже поняли, что девушку вытащить из гадюшника хочешь. Я мало чем могу помочь с одной рукой, но Шмель в бой рвётся. И ещё пару ребят я могу позвать. Больше вряд ли, сам понимаешь, семьи у всех.

– Нет Саш. Для вас война закончилась. Да и я коней придержу, пока Варя там. Я про наркоту спросить хочу. Что вы с ней делать хотели? И хотите?

– Я Миш, уже проклял самого себя, за то что с ней связался. Поначалу я её просто сжечь хотел. Для чего припрятал, сам не пойму. Ну а теперь, после того как мы троих монастырских уконтрапупили, отдавать видимо придётся. Иначе закопают они нас.

– Вот и я думаю, что придётся отдать. И бандюганов, которые живы, – вернём. Но в обмен на девушку.

Мишка подъезжал к озеру, посреди которого, на острове, находился монастырь.

– Места то какие замечательные. А летом, рыбалка небось знатная. Вот разбрыкаюсь, увезу Варюшу, а летом приедем с ней сюда, отдохнуть. Как у нас с ней сложится, – бог весть. Но отдохнуть съездить, чай не откажется?

К острову вела узкая дамба. Монастырь был мрачен. Мрачность не могла разогнать ни яркокрасная окраска кирпича, из которого были сложены его стены, ни покрытые золотом купола монастырской церкви. Подъезжая, Мишка успел приметить и высокие стены, на которых торчали антеннки емкостных датчиков, и надвратные башенки, в бойницах которых сейчас ничего не торчало, но сомнений не было, при нужде в них идеально встанут ПК, а то и посерьёзнее что-нибудь, типа «КОРДов».

Остановившись метрах в пяти от ворот, Мишка вышел, подошёл к калитке рядом с воротами, и нажал на кнопку домофона. Через несколько секунд, из коробки раздался сонный, хриплый голос:

– Чё надо?!

– Пахана вашего надо. Открывай!

– Пошёл ты! Нет у нас никаких паханов! А батюшка Варсонофий, молится сейчас.

Над калиткой торчала видеокамера с поворотным механизмом, и её глазок сейчас смотрел прямо на Мишку.

– Чучело. Ты камеру поверни правее, и глянь на чьей тачке я приехал.

Камера медленно повернулась. В коробке домофона раздался вскрик:

– Ой! Бля! На этой тачке Скат же с пацанами уехал!!!

Через несколько секунд дверь распахнулась, в живот Мишке упёрся АКСУ.

– Придурок, «сучку» убери. Ты же с неё мушку не спилил.

«Привратник» ошарашено выпучил зенки:

– Какую сучку??? Зачем мушку спиливать???

– «Сучкой» автомат твой зовут. И если ты его сейчас от моего брюха не уберёшь, я его тебе в задницу вобью, а с неспиленной мушкой, это очень больно будет.

Бандит поспешно отвёл ствол. Вышел ещё один охранник, тщательно обыскал Михаила, затем повёл на монастырское подворье.

Метрах в пятидесяти от ворот стояло одноэтажное здание, служившее видимо и общежитием для охраны и выполняло административные функции. Пока шли по двору и по зданию, Мишкины глаза и мозг автоматически фиксировали расположение помещений, количество людей и так далее. Подошли к какому-то служебному кабинету, охранник постучал, и дождавшись ответа, открыл дверь. Кабинет был обычным, как в офисе какого-нибудь начальника районного масштаба. За столом сидел «священник» в рясе. Он поднял голову от какой-то бумаги, заинтересованно посмотрел на Бурята и произнёс густым басом:

– Что привело тебя в нашу обитель, сын мой?

Мишка молча повернулся к сопровождающему, и пристально уставился ему в глаза. Тот заёрзал. «Священник», догадавшись что хотел Бурят, прогудел:

– Иди брат Иаков, ежели понадобишься, я извещу тебя.

Дождавшись, пока «брат» закрыл за собой дверь, Мишка прошёл к столу, уселся на стул и заговорил:

– Тамбовский волк тебе сынок, папаша. Заканчивай клоунаду, Боря. Я по делу.

– Хм. Ну давай по-пацански перетрём, ежели так.

– Ну, бля и быдло. Дебилу под полтинник, а всё пацаном себя кличет.– Съязвил Бурят.– Лучше я говорить буду, а то ты только по церковному, либо на тюремной фене размовляешься. Внимай. Твоя наркота и твои быки, сейчас у нас. Мы можем тебе их вернуть, если ты выполнишь несколько условий.

– А зачем мне что-то выполнять? Я сейчас пацанов кликну, они из тебя жилы повыдергают, и ты всё расскажешь.