Текст книги "Аристократ. Пять грязных искусств"

Глава 9. Пять Грязных Искусств

Свет в зале потух. Открылся занавес.

На потолке вспыхнули красные фонари, осветив лишь сцену и сидящую за роялем девушку, облаченную в алый балахон с капюшоном.

Она положила пальцы на клавиши, выдала мягкий аккорд и хрипловато запела:

– Посмотри… посмотри, как я красива, мой мальчик… посмотри, нравлюсь ли я тебе, мой мальчик?..

Меня бросило в дрожь.

Этот голос я уже слышал.

На сцене появилась вторая девушка, тоже в красном длинном балахоне.

– Это Лия. Первое искусство, – улыбнулся Соло. – Она ментальная чтица. Я спал с ней уже тысячу раз и не перестану этого делать… она та еще выдумщица, и с фантазией у нее все в порядке…

Свет ослепил вспышкой, и я зажмурился.

Когда же открыл глаза, то артистка, которую Соло назвал Лией, уже сбросила с себя балахон, оказавшись в тугом черном корсете и многослойной пышной юбке до самого пола.

По залу пронеслось одобрительное гудение.

Я кашлянул, покосился на Соло. Он оценивающе оглядывал Лию.

– О, фея… фея…

Рояль заиграл громче.

Ментальная чтица заговорила. Тихо, почти неслышно. Ее глаза вспыхнули белым светом, как у Феликса. Она начала колдовать над зрителями, заклинала толпу, а толпа позволяла ей это делать.

Мужчины за столиками подавались вперед, забыв о выпивке и болтовне, в глазах каждого зарождался дух горячего безумия.

Одним коротким движением девушка отстегнула и сбросила юбку. Под ней скрывалась вторая, уже до колен. Рокот разгоряченных голосов снова пронесся по залу.

– Хороша, – сказал Соло. – Ну ведь хороша же, Рэй. Как тебе? Ты бы тоже такую хотел, а?..

Я вздохнул и развалился в кресле. Выпитый алкоголь все сильнее туманил сознание, но я заставил себя смотреть это идиотское шоу. Все равно деваться некуда.

Прохаживаясь по подиуму, пританцовывая и замирая в манящих позах, Лия сдернула с себя вторую юбку, оставшись в соблазнительных черных чулках и в том, что сложно назвать одеждой даже с натяжкой. Что-то похожее на гирлянду из коротких красных перьев.

Неплохо…

При этом девушка не переставала колдовать, разогревая фантазию страждущих. По стенам кабаре замелькали полупрозрачные фигуры обнаженных женщин… ну… или у меня разыгралось воображение. Хрен разберет, как влияет на мозги ментальный чтец.

Соло смотрел на меня и ухмылялся. Он явно знал, какие картины по желанию Лии множатся сейчас в моей пьяной голове.

Рояль заиграл громче и сочнее. Его усиленный магией звук проникал во все уголки зала.

Под гул толпы в расход пошли перья. Девушка осталась в красном бюстгальтере и таких же трусиках. Повернувшись к залу спиной, артистка стянула верхнюю часть белья, отшвырнула его в сторону. И медленно развернулась, демонстрируя небольшую изящную грудь в россыпи блесток, чуть прикрывающих соски.

Зал взорвался гулом и свистом.

Погасли фонари сцены и тут же вспыхнули снова. Рояль не переставал выдавать мелодию.

Лии на сцене уже не было, а на ее месте стояла другая девушка. Она тоже размашисто скинула с себя алый плащ. Но ее сценический костюм был совсем другой: обычное платье до щиколоток, вполне благопристойное, даже целомудренное. Такие носят скромные ученицы гимназий.

Девушка подняла руки над головой, и по ткани сверху вниз пронеслась волна молний. Потом платье, волосы и кожа артистки покрылись крупными каплями росы… чтобы через мгновение вспыхнуть пламенем. Еще пара секунд – и одежда на девушке сгорела. Остались только блестки, такие же, как были на Лии.

– Это Дороти, Второе искусство, – пояснил Соло с таким видом, будто с ней он тоже спал тысячу раз.

Артистка владела искусством элементалей, как Генри Ордо, и ловко управляла стихиями с помощью собственного тела. А пока она колдовала, на ее лице все отчетливее проявлялись кошачьи черты. И готов поспорить, что я услышал даже мягкое звериное урчанье.

– Как тебе, Рэй? – услышал я вопрос Соло, но даже не взглянул на здоровяка, да и от сцены отвернулся.

Мое сознание все глубже погружалось в пьяное марево: мышцы совсем размякли, разум не воспринимал детали, возникло желание отдаться дреме прямо тут, в кресле. Потолок с красными фонарями начал медленный, но верный круговорот…

Я потер лицо, с досадой отмечая, какое оно потное и горячее, и заставил себя сидеть ровно.

Дороти, поиграв со стихиями (я особо не следил, что она делала) и охладив зал приятным бризом, исчезла так же незаметно, как и Лия. На сцене появилась третья девушка. Бледнокожая брюнетка в черном костюме, туго облегающем ее точеную фигуру. И судя по взгляду, артистка готовилась продемонстрировать искусство призыва. Третье искусство.

Все смолкли.

– Агнесс… – раздался громкий шепот из толпы мужчин. – Возьми меня для своих опытов…

Девушка серьезно оглядела зал и вытянула руку раскрытой ладонью вперед. Кабаре погрузилось в тяжелую тишину. Агнесс указала пальцем на одного из молодых людей, сидящих за столиком в первом ряду, и загудела тихое «м-м-м-м».

Парень вздрогнул, замер на несколько секунд и уронил голову на грудь. Показалось даже, что он внезапно умер.

Никто не проронил ни слова и не дернулся даже, чтобы проверить – такое здесь видят явно не в первый раз.

Девушка тем временем опустила руку и прикрыла глаза, продолжая выдавать тягучее гуденье (а ведь точно так же делала Джо, когда вызывала к бою Шепот). Прошло где-то полминуты, и молодой человек внезапно пришел в себя.

Тяжело дыша, он оглядел сидящих рядом мужчин и забормотал:

– Парни… мертвый сон, сами понимаете. Тут несколько секунд прошло, а там я где-то полчаса находился. И что она там делала… бог мой, парни… – Он посмотрел на Агнесс снизу вверх и спросил серьезно: – Ты выйдешь за меня замуж, Агнесс?

Девушка улыбнулась и отрицательно покачала головой. Отступила на шаг, снова став мрачной.

На сцене появилась четвертая артистка. Она скинула балахон, оставшись в полупрозрачном белом платье до пола. К ее серебристому поясу крепились двое ножен с короткими, в полметра, саблями. Четвертое искусство.

Я тут же взбодрился. Никогда не видел, как работает настоящий, природный, мастер мутаций, да еще и с холодным оружием.

Ко мне наклонился Соло:

– Она не слишком сильна, зато виртуозно владеет мечом, как, впрочем, и все мастера мутаций. Это у них в крови. Ты, как я понял, тоже недурно клинками размахиваешь.

Девушка поклонилась залу.

Затем плавным, но уверенным движением вынула сабли из ножен. Сталь отразила красный свет фонарей. Артистка развела клинки в стороны, сделала пару дугообразных махов, расслабила кисти рук и приступила к вращению оружием. Причем такому быстрому, что глаз не успевал следить не только за клинками, но и за руками девушки.

И пока она ходила по сцене, а оружейная сталь бесшумно резала воздух, в зале раздавались одобрительные возгласы.

Девушка остановилась. Сабли метнулись к потолку и снова оказались в руках артистки. Клинковая мельница продолжилась. При этом девушка умудрялась еще и соблазнительно пританцовывать, вилять бедрами, одаривая томным взглядом зрителей.

Дойдя до середины сцены, она вновь вскинула оружие вверх – и сталь мутировала прямо в воздухе. Сначала раздробилась на куски и тут же превратилась в россыпь смертоносных метательных звезд. Издалека этот взрыв напоминал салют, вот только под ним вряд ли кому-то хотелось бы оказаться.

Сверкнув в воздухе, у самого потолка, сюрикены начали движение вниз. Но артистка не дала им упасть. Молниеносными жестами обеих рук она принялась отправлять звезды одну за другой прямо в зал.

Послышались глухие короткие удары.

Не знаю, как она умудрилась никого не порезать, но через пару секунд из каждого столика в зале торчал метательный нож. Даже из нашего с Соло: клинок воткнулся рядом со стаканом Бартоло, тихо звякнув о стеклянный бок.

Соло с ухмылкой посмотрел на нож.

– Неплохо, но ей бы еще потренироваться, – потом здоровяк повернулся ко мне и широко улыбнулся. – А вот сейчас будет самое горячее, Рэй. Тебе понравится. Пятое искусство.

Девушка, что пела в начале представления, поднялась, оставив рояль, и прошла вперед. Остановилась у самого края сцены.

Зал загудел. Все присутствующие, кроме меня, отлично знали, кто скрывается под плащом и что именно собирается делать.

Соло вдруг вспомнил о роме, торопливо плеснул напиток в стаканы.

– Перед этим надо выпить, Рэй… давай-давай… – И, не дожидаясь ответа, отправил в рот свою порцию.

Я взял стакан.

Меня порядком уже мутило. И не только от грязного рома, но и от разгоряченной вопящей толпы, от вязкого, пропитанного потом и дымом воздуха кабаре, от красных фонарей потолка.

Я проглотил ром, как воду, почти не заметив его крепости.

– Эй… Барто… ло… – Тут выяснилось, что я еле ворочаю языком, хотя был уверен, что еще не настолько пьян, чтобы имя собутыльника стало вдруг непроизносимым с первого раза. – Барт… черт… плевать на этих девиц… расскажи лучше, что ты знаешь о школе… ну той… на Бер-р-р-р-оу-з-з?.. Эй, Барт… мы же почти родственники…

Я приподнялся и, перевалившись через стол, взял Соло за грудки. Тот от неожиданности вздрогнул и уставился на меня, оторвав взгляд от сцены.

– Какого хрена ты ко мне лезешь, Рэй? – возмутился он. – Отвали! Смотри лучше туда.

Он хотел повернуться к сцене, но я несильно двинул его кулаком по щеке.

– Барт. Расскажи мне про школу… может, я тоже туда хочу. И я отстану… даже женюсь на твоей племяннице… на всех племянницах… вот сразу… прям завтра…

Соло засопел мне в лицо.

– Ты же не отвалишь? Да, Рэй?.. Черт с тобой… В школу Сильвер недавно открыли набор для нового класса, Архитектор собирает…

Его последние слова заглушили аплодисменты.

Чертовы аплодисменты!

Девушка на сцене скинула плащ.

– А теперь заткнись, Рэй, иначе сломаю тебе нос, – бросил Соло и оттолкнул меня.

Я соскользнул со стола, но в свое кресло не попал. Растянулся на полу, ушиб себе копчик, кое-как взобрался обратно в кресло. И тоже уставился на сцену сквозь мутную пелену алкогольного дурмана.

Сцена стремительно уезжала вбок, билась на части, вокруг все вертелось, даже когда я не шевелил головой. Шум кабаре пульсировал внутри черепа.

Последний раз я набирался так, когда отмечал двадцатилетие у Шона Ривера, моего старого друга, в его каморке на Рынке Нищих. Проснулся я тогда в объятиях двух неизвестных девиц и с невыносимой головной болью. К тому же в одних панталонах. Оказывается, пока мы с Шоном, пьяные, спали, нас ограбили, хотя красть особо было и нечего. Забрали совсем по мелочи: одежда и небогатая закуска… Но все же как странно сейчас осознавать, что теперь мне семнадцать, и двадцатилетия у меня вроде как и не было.

– Эстер! Не стесняйся, крошка! – рявкнул на весь зал Соло.

Я нахмурился. Эстер? Где я слышал это имя? Совсем недавно ведь слышал.

Вгляделся в лицо девушки. И только тогда понял, откуда ее знаю.

Эстер – одна из двух наводчиц с Гвардейской площади. Рунная ведьма.

И пока я, пьяный дурень, разглядывал ее лицо, остальные разглядывали ее тело. Девушка была совершенно голой. Только руны на ее коже мерцали так ярко, что подробности ее обнаженной фигуры увидеть не удавалось.

Заметив, что я принялся изучать Эстер и, ясное дело, не из самых приличных побуждений, Соло заулыбался.

– Ну что, Рэй? Как тебе? Сейчас начнется самое интересное.

Я прищурился, безуспешно фокусируя взгляд на лице собутыльника.

– Куда еще интереснее, Барт?.. Снимать с девчонки больше нечего.

– Да будет тебе известно, сопливый девственник, что мастера рун умеют не только лечить, но и прикасаться на расстоянии и чертить телесный знак наслаждения… – Соло усмехнулся. – Эстер делает это лучше всех девочек. Выбирает одного счастливчика и… ну… увидишь, в общем.

Наплевав на его слова и на голую рунную ведьму, я устроился удобнее, положил затылок на спинку кресла и прикрыл глаза. Но стало только хуже. Пространство бешено завертелось, к горлу подступила тошнота. Мы осушили с Соло почти полторы бутылки грязного рома, и, по всем признакам, наступало время расплаты.

На меня уже накатила развязная пьяная дрема, но тут я почувствовал… прикосновение. Кто-то дотронулся до моей груди.

Я распахнул глаза и выпрямился. Никого рядом не было.

Соло, как и все остальные, продолжал пялиться на сцену, а ведьма рисовала в воздухе замысловатый рисунок.

Прикосновение повторилось, невидимые горячие пальцы принялись вычерчивать на моей коже руну.

Ну не-ет…

Я еле удержался, чтобы не вскочить. Привлекать к себе внимание не хотелось, и, если честно, я не особо был готов к резким движениям, так что остался сидеть и анализировать невнятные ощущения.

Хотя нет… ощущения нарастали, невыносимо приятные… вот же зараза…

Пришлось заставить себя замереть и сжать челюсти, чтобы не издать ни звука. Хоть я и был в стельку пьян, но на такое мой молодой организм отозвался, как и положено.

А ведьма продолжала рисовать свою чертову руну. И теперь уже не осталось сомнений, что тем самым «счастливчиком», про которого бормотал Соло, Эстер выбрала именно меня. Паршивая девичья подстава исполнялась втихую, но так, что не отделаешься…

Я впился пальцами в подлокотники кресла.

И черт бы меня побрал, все-таки не сдержал долгого выдоха.

Этого тихого звука хватило, чтобы весь зал, застывший в молчании и тишине, переключил внимание на меня. Я выдавил кривую улыбку: мол, вообще тут не при делах. И пока предпринимал неуклюжие попытки скрыть свое стремительно меняющееся состояние, ведьма продолжала дело.

Я судорожно вдохнул и выдохнул, сильнее сжал подлокотники кресла.

– Эстер! – зарычал кто-то из зала. – Эстер, только не он! Только не этот говнюк! Не-е-ет!

Девушка на сцене не останавливалась, все быстрее рисовала знаки в воздухе.

Ах черт… никогда бы не подумал, что такое возможно…

– Эстер! Убью! – орал кто-то.

Я узнал этот гневный голос. Он принадлежал Феликсу.

Но мне уже было плевать и на Феликса, и на Соло, и на весь зал… Мое пьяное сознание желало ощущать только одну точку соприкосновения – с искусством Эстер.

Я зажмурился, не в силах избежать неизбежного. Во-о-о-т дья-а-а-а-во-ол… Мысли на секунду исчезли, утонув в телесном послевкусии…

– Ах ты подонок! – завопил Феликс уже где-то совсем близко. – Я сначала убью тебя, а потом ее!

– Нет, Феликс, – а это уже был голос Соло. – Я обещал, что сегодня ты его не тронешь. Я всегда выполняю свои обещания.

– Что?! Бартоло! Но ты же видишь, что она творит!

– Уйди, Феликс. Остынь. Завтра с ним разберешься.

– Но, Бартоло…

– Уйди, я сказал! Парни, выведите его отсюда.

– Нет уж, Бартоло! Такого я не прощаю! – рыкнул Феликс.

Послышались звуки борьбы, хлесткие удары кулаков, голоса… много голосов, целый вал голосов и выкриков.

Я приоткрыл глаза, но подняться был не в состоянии.

В зале творилась неразбериха, потасовка между Феликсом и Соло привела к всеобщей драке. Краем глаза я заметил, что Эстер все еще стоит на сцене. Уже не колдует, но улыбается, довольная, что разозлила хозяина. А заодно и меня подставила.

Спасибо тебе, крошка.

Расправы долго ждать не пришлось. Я почувствовал на себе тяжелый испепеляющий взгляд. Поднял голову и увидел перед собой Феликса.

Тот не стал дожидаться моей реакции. Молча схватил меня за грудки, стаскивая с кресла, и ударил кулаком в лицо раз пять подряд. Пространство вокруг замигало, а потом медленно-медленно померкло…

* * *

По лабиринтам сознания летали звуки и голоса. Но один я слышал отчетливее всех.

Кто-то пел совсем рядом:

– Посмотри, как я красива, мой мальчик… посмотри, нравлюсь ли я тебе, мой мальчик?..

Я открыл глаза.

Надо мной склонилась рунная ведьма Эстер. Увидев, что я очнулся, она выпрямилась. Посмотрела на меня серьезно, и такой отчаянной пустоты во взгляде я не видел, наверное, ни у кого.

В руке девушка держала бумажный кулек.

– Это лед, – сказала она. – Я прикладывала его к твоей щеке. Как ты себя чувствуешь?.. Моя телесная руна должна была избавить тебя от похмелья. Ты слишком много выпил… потерял сознание. Мы втроем тебя тащили. Я, Линда и Агнесс.

Я напряг память, но вспомнил только, как Феликс бьет меня по лицу, остальное – пустота. Бегло оглядел тесную комнатушку, голые стены и мятую несвежую постель, на которой лежал.

– Это комната Линды, моей подруги, – ответила на мой немой вопрос Эстер. – Той девушки, которая была со мной сегодня на Гвардейской площади. Я попросила ее спрятать нас на время. Мы с тобой тут уже два часа… Если Феликс и его дружки нас найдут, то вряд ли оставят в живых.

Она утверждала это совершенно серьезно, и не было никаких причин сомневаться в том, что я снова влез в дерьмо. И ведь даже не по своей воле.

Я прочистил горло и спросил:

– Ну и какого хрена ты меня подставила?..

Вот придушил бы сейчас эту мелкую стерву.

Девушка опустила голову и несколько секунд молчала.

– Я не могла больше терпеть его, Рэй, – наконец ответила она. Присела на край кровати и положила кулек со льдом на тумбочку, стоявшую рядом. – Я бы уничтожила его руной смерти. Уже давно бы уничтожила, если бы могла. Но пока он мой хозяин, руна не подействует.

– Так попросила бы другую ведьму, которая Феликсу не принадлежит, пусть бы она отправила ему эту руну. В чем проблема-то?

Эстер вскинула брови и посмотрела на меня, как на идиота.

– Это же руна смерти.

– Ладно, и что дальше? – поморщился я. С ведьмами бы мне еще не разбираться.

Эстер прикусила губу и встала, оглядела меня с болью и сожалением. И неожиданно задрала подол старенькой юбки до самых бедер.

Ее худенькие ноги пестрели синяками и кровоподтеками.

– Когда руны светятся, этого не видно, – сказала она, опуская юбку. – Феликс купил меня два года назад. До этого у него были Линда и Мэри. Недавно Мэри покончила с собой, не выдержав его издевательств. Она утопилась в канале Любви на набережной. И я в полной мере ощутила, отчего она это сделала.

Я сел на кровати, потер потный лоб и нахмурился.

– Что значит «купил»? Ты же не в рабстве, в конце концов.

Девушка не сводила с меня глаз.

– Искусство рун считается самым слабым из пяти. Тебе ли не знать? Ты везунчик, владеешь мутациями. А про таких, как я, говорят, что мы созданы, чтобы ублажать и подчиняться, а на большее не способны. К тому же, по законам Ронстада, Феликс меня купил, заплатил за меня прямо на вокзале, и я приняла его деньги. Разрешила ему стать хозяином. Я же не знала, что он такой урод… Рунные адепты не имеют права жить в Ронстаде без хозяина. В отличие от остальных адептов. На это есть веская причина. Очень веская. Но о ней не принято говорить.

Я мрачно вздохнул.

В Ронстаде на каждое нелепое правило есть своя веская причина.

Безумная старуха жрет людей – есть причина; горожане живут по закону зверей, добивают слабых и не способны выйти за стены города – есть причина; одни адепты покупают других адептов – есть причина. И сколько этих гребаных причин еще будет?..

– Когда Феликс набросился на тебя в кабаре, я обратилась к Бартоло, – продолжила Эстер. – Сказала ему, что у меня теперь другой хозяин. И этот хозяин – ты. Теперь Феликс не имеет права устраивать скандалы, потому что с сегодняшнего дня я принадлежу тебе. И Бартоло согласился. Он увел Феликса, но Феликс все равно будет меня искать. Такого унижения он не простит.

Кажется, алкоголь еще не выветрился из моей головы, потому что я совсем ничего не понимал. Когда я успел обзавестись личной рунной ведьмой? Пока был в отключке, что ли? Или девчонка выдает желаемое за действительное и ничего за прошедшие два часа не изменилось?

– Ты чего городишь, Эстер?

Она прикусила губу и тихо ответила:

– Ты выкупил меня у Феликса. Заплатил больше, чем он, и отдал эти деньги мне.

– Я? Когда?..

Вместо ответа девушка сунула руку в вырез блузки и достала старательно сложенную купюру в сто суренов.

Мою купюру.

– Ты купил меня, – повторила Эстер. – Ты отдал за меня эти деньги сегодня на пустыре, помнишь? Бросил их на землю, а я подобрала. Приняла твою плату.

Я открыл рот… Какого хрена?..

Мне не нужна никакая рунная ведьма! Мне вообще никто в Ронстаде не нужен, кроме Архитектора. Да и он всего лишь временная задача.

Прекрасно. Девчонка использовала меня, чтобы сбежать от Феликса, и теперь этот разъяренный придурок жизни мне не даст.

– Давай-ка так. – Я поднялся, оглядывая Эстер тяжелым взглядом. – Вылезай из дерьма сама, у меня дела. Мне не нужна рунная ведьма.

Девушка опешила, распахнула и без того огромные глаза.

– Как это, Рэй? Всем нужна, а тебе не нужна?

– Может, ты решила, что у меня денег много? Ты же сознательно меня подставляла.

Девушка побледнела.

– Мне не нужны твои деньги! – воскликнула она с обидой. – Мне нужен новый хозяин, который не будет надо мной издеваться. А ты сильный… и справедливый, я сама видела…

Нашла справедливого.

Я еще раз обозначил свою позицию, более жестко, потому что мягко уже не получалось:

– Я сказал, расхлебывай сама, дура!

И опять Эстер устремила на меня полный отчаяния взгляд. Ненавижу, когда на меня так смотрят.

– Рэй, – выдохнула она, – пожалуйста…

И упала передо мной на колени.

Черт! Провалиться бы сквозь землю. Ну вот на хрена мне все это? Сначала она меня подставила, теперь на жалость давит. Чисто женский подход к проблемам.

Я бросил короткое:

– Пока, – и направился к выходу.

Девушка вскочила.

– Тогда я сделаю вот так! – В ее руке мелькнул маленький пузырек из-под лекарств. Она откупорила крышку и поднесла его ко рту. – Если ты откажешься, я покончу с собой.

– Это что? Яд? – прищурился я.

– Для меня – да! Это твоя боль. И я приму ее! Тебя она не убила, а меня наверняка убьет.

Что? Боль?..

Час от часу не легче.

Я совсем забыл о том стакане с зеркальной жидкостью с ладони Софи, что излечила меня от ран.

– Эй… отдай-ка сюда. – Я шагнул к девушке, но она тут же отступила и мотнула головой.

– Нет, Рэй. Я не хочу так жить. Не хочу.

Я холодно посмотрел на Эстер. Шантажом меня уж точно не возьмешь.

– Ладно, пей. Только оставь немного, мне может понадобиться эта зеркальная хрень.

Эстер вытаращилась на меня, не поверив ушам. От неожиданности даже замерла, будто забыла, что секунду назад собиралась покончить с собой. И пока она пребывала в ступоре, я быстро подошел к ней и забрал из ее рук пузырек. Закрыл крышку и сунул его в карман.

– А теперь я тебе поясню, раз ты не понимаешь. Ты натравила на меня своего хозяина и создала проблемы, которых у меня и без того по горло. Это первое. Мне не нужна обуза в виде рунной ведьмы, которая склонна к подставам. Это второе. Сейчас я ухожу, пока Феликс не нагрянул. Это третье.

– А я? – выдохнула Эстер. – По закону, теперь ты мой хозяин и за меня отвечаешь… если ты купил рунную ведьму, значит, ты о ней должен заботиться. А Бартоло уже согласился, что ты меня купил, он видел деньги. У меня таких денег отродясь не было, а тут появились. Эту купюру вся Гвардейская площадь видела. И Линда подтвердит… и все кабаре… ты не можешь отказаться…

Не сдержавшись, я смачно сматерился, после чего Эстер притихла и вжала голову в плечи, будто ожидала удара.

Ах ты ж заноза в заднице, расчетливая стерва…

– Перепродам, – процедил я сквозь зубы. – Перекину тебя другому, прямо сегодня, и как можно быстрее.

Девушка опустила голову.

– Я настолько тебе не нравлюсь?

– Тебя что-то не устраивает, или мне показалось?.. Я сказал, перепродам. Бену Бауму, например. И сделаю это при свидетелях, чтобы ко мне больше вопросов не было. Думаю, он возьмет. Ему помощница в трактир нужна.

Эстер подняла на меня глаза, полные слез.

– Бен Баум – хороший человек.

– Тогда договоримся сразу. Если еще раз выкинешь что-то подобное, шагнешь не туда или руну создашь без разрешения, я тебе шею сверну, даже не задумаюсь. Доберемся до Бена, и там ты от меня отвалишь. При любом раскладе. Вообще забудешь, что я существую, поняла?

Девушка шмыгнула носом и жарко закивала. Даже сквозь одежду проступил свет ее мерцающих рун.

– Рэй… не знаю, как тебя благодарить…

– Ты уже в кабаре отблагодарила, – бросил я.

Интуиция подсказывала, что ничем хорошим для меня это не закончится.

* * *

Дождавшись заката, мы отправились в «Адмирал Баум». Шли окольными путями, по безлюдным дворам и закоулкам. И столь странных сумерек я не видел до этого никогда.

Скрываясь за высоченными стенами города, солнце ненадолго озарило дома и улицы розоватыми лучами. А потом свет исчез, будто кто-то задул свечу, и через мгновение все окутала тьма.

Могу поспорить, я четко увидел, как клубы темноты, живые и жадные, заполняют Ронстад, отхватывая территории. И в этом черном тумане кто-то шевелился, рычал и поскуливал…

– Это что за тени? – спросил я у Эстер, не сбавляя шага.

– Харпаги, – прошептала она. – Точнее, это всего лишь их проекции, их бестелесные сущности. Сами харпаги очень большие и сильные. Сейчас они наблюдают, но раз в месяц обретают плоть. В Час Тишины. И когда он наступает, остается только затаиться, чтобы не дать им до себя добраться. Против харпагов сильна только Кай… Великая Гарпия Кай. Мы все поклялись ее кормить.

– А Архитектор? – спросил я с надеждой. Вдруг Эстер про него что-то знает.

Но девушка пожала плечами.

– О нем я слышала только мельком. Говорят, он тоже когда-то сражался с харпагами вместе с Кай, а потом исчез. И никто не знает, куда. Возможно, умер.

– Возможно, что и умер… – задумчиво отозвался я.

– Ты знаешь, а на меня харпаги ни разу не нападали. Мне кажется, это из-за рунного света Мэри, той девушки Феликса, что покончила с собой. Она отдала его мне… весь свой свет… – Эстер приостановилась и раздвинула ворот блузки, демонстрируя маленький кулон в виде прозрачного, идеально ровного круга. Он и вправду мерцал голубоватым светом. – Мэри сказала, что в нем заключен свет нескольких рунных ведьм, – пояснила девушка. – Они передавали кулон друг другу перед смертью.

Я покосился на кулон. Ну да, светится. Но вряд ли эта безделушка способна защищать от монстров.

– Я бы его тебе отдала, если хочешь, – предложила Эстер.

– Нет, спасибо, – отказался я. – Не ношу украшения.

Эстер улыбнулась, с лукавым любопытством на меня посмотрев, и вдруг сменила тему разговора:

– Тебе ведь понравилась моя руна наслаждения, правда?

Вот сейчас обсуждать это у меня язык не повернулся. Я молча кивнул девушке и поспешил в сторону трактира. Быстрее бы уже от нее избавиться.

– Хочешь знать, как я это сделала? – не отставала от меня Эстер. – С помощью руны создала фантомную проекцию себя и проекцию того человека, до которого хотела дотронуться, то есть тебя. И потом… мое фантомное тело и твое фантомное тело… они… м-м… встретились. И все ощущения, которые получила твоя проекция, передались тебе настоящему.

Слова Эстер мгновенно обрели картину в моем воображении, и мне, если честно, стало не по себе. Эстер была совсем юной, и все эти грязные пьяные развлечения не должны были ее касаться.

В молчании мы преодолели еще один переулок. До трактира оставалась пара десятков метров…

И тут громыхнул выстрел, внутри трактира.

Эстер вздрогнула и в ужасе схватила меня за руку.

– Это Феликс… это его револьвер. Я знаю… я бы узнала его среди сотен других.

Последовал еще один выстрел.

– Это он, Рэй…

Я кое-как высвободил руку из цепких пальцев Эстер.

– Стой здесь. Сам с ним поговорю.

Идиотская затея, если учесть, что вряд ли Феликс пришел разговаривать.

Девушка вцепилась мне в локоть.

– Рэй, не ходи туда… пожалуйста… давай я сама… я сама же виновата…

Ее слова заглушил грохот еще одного выстрела. Больше медлить я не стал. Подтолкнул Эстер в тень переулка и приказал:

– Стой тут и не лезь! – а сам понесся в трактир.

Оттуда доносились пьяные выкрики.

– Отдай мне его, Бен! Я знаю, ты его прячешь! Его видели тут утром! Отдай этого урода мне, я вырву его глотку!.. А иначе продырявлю башку твоей пигалице!

И снова выстрел, затем звон и скрежет стекла.

Я считал пули. Это была четвертая. Значит, в барабане осталась минимум еще одна.

– Какого дьявола, Феликс?! – заорал Бен. – Убирайся! Здесь никого нет!

– Да пошел ты, старый хрен! Кто ты, вообще, такой? Адмирал сраный! Ты море-то хоть видел?.. А ну, иди-ка сюда, мелкая!

Послышался отчаянный детский визг.

Я ворвался в трактир.

Феликс стоял ко мне спиной, пошатывался. Он явно хорошо набрался перед тем, как притащиться в «Адмирал Баум». Но это было не самое плохое.

Он прижимал к себе внучку Бена, маленькую Дженни, приставив к ее виску ствол револьвера.

Девчонка всхлипывала, но не пыталась вырваться, и я даже удивился ее стойкости. Дженни была далеко не глупа и понимала: если дергаться, можно схлопотать пулю или разозлить пьяного мерзавца настолько, что он начнет беспорядочную пальбу по всему трактиру.

Народу в заведении осталось немного, большинство успели разойтись перед закрытием.

За дальним столом сидели пятеро мужчин, изрядно уже поднабравшихся. Казалось, им вообще плевать, что какой-то идиот вдруг придумал палить в потолок и взял в заложники ребенка.

Сначала я хотел окликнуть Феликса, но передумал.

Неизвестно, какой будет пьяная реакция этого садиста, а на кону стояла жизнь Дженни. Нет, тут надо было действовать точно.

Я встал за его спиной.

Потная грязная шея Феликса маячила перед моими глазами, будто сама просила ее переломить. Старик Бен посмотрел на меня, но сразу же отвел взгляд. Я приготовился обхватить голову Феликса так, чтобы покончить с ним быстро, не давая шанса дернуться и выстрелить, но тут услышал выкрик Эстер:

– Нет, Рэй! Я сама. Теперь у меня получится.

Я и Феликс, мы одновременно обернулись на девушку, стоявшую на пороге трактира. Она уже успела нарисовать в воздухе руну, пылающую красным, и отправить ее в сторону Феликса. А тот, поняв, что я все это время стоял у него за спиной, побагровел, открыл рот, хотел что-то сказать, но Эстер не дала ему этого сделать. Ее красная руна плавно вошла в его тело и пронзила насквозь.

А Феликсу хоть бы хны.

Он лишь нахмурился и сильнее стиснул маленькую Дженни.

В это время Эстер уже чертила следующую руну, и следующую… и следующую… все разных цветов. Мерцающие узоры возникали в воздухе один за другим, вспыхивали ярче и отправлялись в сторону врага. Тонкие пальцы девушки светились синим, мелькали все быстрее и быстрее, за ее движениями уже невозможно было уследить.

Да Феликс и не следил. Казалось, ему вообще плевать.

Его рука, сжимающая револьвер, поднялась выше, к затылку девочки. Дженни съежилась и зажмурилась, ожидая выстрела. Но Феликс внезапно отвел ствол оружия и направил его на Эстер.