Текст книги "Зимний сад"

Глава 4

Уютно устроившись на диване перед камином, Мадлен скинула туфли, подобрала под себя ноги и накинула на плечи шерстяную шаль. После ее возвращения от миссис Родни уже успело стемнеть, а Томас – он еще днем отправился понаблюдать за особняком барона Ротбери – все не появлялся.

Когда Мадлен возвращалась домой, над головой ее сгустились тучи, начался мелкий дождь, но, к счастью, промокнуть она не успела. Теперь дождь вовсю барабанил по крыше, поэтому отсутствие напарника удивляло и даже немного настораживало.

Мадлен уже минут двадцать созерцала угасающие язычки пламени, размышляя о том, что узнала за последние несколько часов. Впрочем, больше всего она думала о Томасе. Первая прожитая с ним под одной крышей неделя была ничем не примечательна: Томас держался от нее на расстоянии и даже .не считал нужным это скрывать. Мадлен чувствовала, что ее присутствие не раздражает его, однако понятия не имела, нравится ли ему то, что она живет с ним в одном доме, и видит ли он в ней женщину. Всю неделю она убеждала себя в том, что ей должно быть безразлично, как напарник к ней относится, но мысли об этом по-прежнему не давали ей покоя. «Может, поговорить с ним на эту тему?» – думала Мадлен. Но она прекрасно понимала: подобное объяснение, вне всякого сомнения, усложнило бы их деловые отношения. А служба, ее работа на английское правительство всегда была для нее на первом месте, потому что только эта работа давала ей подлинное удовлетворение.

Наконец-то согревшись, Мадлен стащила с плеч шаль и бросила ее на подлокотник дивана. Внезапно почувствовав на себе взгляд Томаса, она резко обернулась. Ее напарник стоял в дверном проеме и молча смотрел на нее – вернее, разглядывал безо всякого стеснения.

– Приветствую вас, – сказал он. Мадлен кивнула:

– Рада вас видеть, Томас.

Он снял мокрый плащ и повесил его на плечики. Затем провел ладонью по волосам и спросил:

– Как прошел день?

Мадлен поспешно перевела взгляд на коврик – не дай Бог, Томас заметит, что она на него пялится.

– По-моему, вполне успешно, – ответила она, сунув ноги в мягкие кожаные туфельки. – Обычное дамское чаепитие. В основном сплетничали. Правда, мне удалось кое-что узнать. Нечто... весьма интересное... – Немного помолчав, Мадлен спросила: – А как у вас прошел день?

Томас подошел к дивану и пробормотал:

– Ужасно замерз. Больше всего на свете не люблю следить за кем-либо.

– То есть вам ничего не удалось узнать?

Томас взял кочергу и перемешал угли в камине. Взглянув на Мадлен, проговорил:

– Я и не ожидал, что после трех дней наблюдения что-нибудь узнаю. Хотя мне уже ясно: Ротбери нечасто принимает гостей. Да и сам редко покидает особняк. – Томас вздохнул и покачал головой. – Вот только я никак не могу взять в толк, чем он там целыми днями занимается... Мадлен пожала плечами:

– Наверное, тем же, чем и все аристократы. Часами принимает ванну и отчитывает слуг. А также со вкусом завтракает, обедает и ужинает. В общем, наслаждается роскошью и богатством, которое с каждым годом приумножает.

Томас в этот момент отвернулся, и Мадлен не видела его лица. Она почувствовала, что он улыбается.

– Значит, вы считаете, что аристократы именно так проводят время? – Томас наконец-то положил кочергу и взглянул на Мадлен с насмешливой улыбкой.

Она тоже улыбнулась:

– Либо так, либо занимаются какими-нибудь темными делишками. Например, планируют прибыльные контрабандные операции. Так что нам с вами, Томас, придется потрудиться. Возможно, мы проведем здесь несколько месяцев.

Он утвердительно кивнул:

– Да, я знаю.

– И вас это не тревожит? – Прежде чем Томас успел ответить, Мадлен пояснила: – То есть не хотите ли вы вернуться домой, в Истли?

«Не хотите ли вернуться к любовнице?» – едва не спросила Мадлен. Эта мысль только сейчас пришла ей в голову. «Да, конечно же, у него в Истли осталась любовница, которую он очень любит, – думала Мадлен. – Именно поэтому он не поддается моим чарам». Но она тотчас же вспомнила: во время их первого разговора Томас обмолвился, что у него уже давно никого не было.

Несколько секунд он молча смотрел на нее, затем проговорил:

– У меня нет никакого желания возвращаться домой. Я очень серьезно отношусь к своим обязанностям и намереваюсь оставаться в Уинтер-Гарден до тех пор, пока не перепробую все средства.

«Пока не перепробую все средства, – мысленно повторила Мадлен. – Интересно, что он хочет этим сказать?» Она не придавала бы значения последним словам Томаса, если бы не знала: он никогда ничего не говорит просто так и всегда высказывается прямо.

– Ну что ж... – Мадлен сделала глубокий вдох. – Значит, будем с вами сотрудничать, пока не выполним задание. – Немного помедлив, она добавила: – Полагаю, в Истли никто не огорчится из-за вашего долгого отсутствия.

Томас пристально посмотрел на нее:

– Мадлен, у меня нет любовницы, если вы это имеете в виду.

Мадлен почувствовала, что ладони ее вспотели, а щеки залила краска. Томас смотрел на нее все так же пристально, однако лицо его было непроницаемым.

– И никому нет дела до того, какие нас с вами связывают отношения, – продолжал он. – Что же касается обитателей Уинтер-Гарден... Полагаю, эту тему затрагивали сегодня на чаепитии у миссис Родни. Мне хотелось бы узнать, что именно говорили дамы.

Мадлен захлопала глазами – вопрос застал ее врасплох. Разумеется, ей следовало подготовиться к этому вопросу, но ведь она думала совсем о другом... Томас стоял перед ней, скрестив на груди руки, и ждал ответа.

Собравшись с духом, Мадлен наконец сказала:

– Я ведь, кажется, уже сказала, что у меня день сложился довольно удачно. На чаепитии, кроме хозяйки, присутствовали Пенелопа Беннингтон-Джонс и ее дочь Дездемона Уинсетт, а также Кэтрин Моссли и леди Иза-дора Бирмингем.

Томас кивнул:

– Я знаком со всеми этими дамами. Так о чем же вы говорили?

– Они были со мной весьма любезны, хотя сначала отнеслись ко мне с подозрением – я все-таки француженка... Какое-то время дамы игнорировали меня, но потом я вступила в разговор и спросила про дом у озера. Поинтересовалась, кому он принадлежит.

Томас снова кивнул и взглянул на нее с явным одобрением. Мадлен между тем продолжала:

– Миссис Моссли и леди Изадора ничего существенного не знают. В этом я уверена. А вот миссис Родни, похоже, многое известно... И она убеждена, что когда-то на месте особняка барона Ротбери был монастырь. Якобы ходят слухи, что там укрывались люди, спасавшиеся от чумы. Правда, миссис Родни призналась, что доказательств нет, так что, возможно, эти сведения не отличаются достоверностью.

– Очень интересно, – пробормотал Томас.

– Да, пожалуй. Только какое отношение это имеет к нашему делу?

Томас несколько секунд молчал, затем в задумчивости проговорил:

– Может быть, и никакого. А может, самое непосредственное. Ведь особняк очень старый, не так ли?

И тут Мадлен осенило. С улыбкой взглянув на собеседника, она выпалила:

– А что, если барон Ротбери отыскал заброшенное кладбище и прячет украденный опиум в склепах?

Томас в изумлении уставился на напарницу.

– Мадлен, вы шутите?..

Она тихонько рассмеялась и покачала головой.

– Нет, не шучу. И еще вот что... Дездемона сказала, будто слышала разговоры... Якобы по ночам в доме Ротбери горит свет и бродят привидения.

Томас усмехнулся:

– Привидения? Мадлен кивнула:

– Да, так сказала Дездемона. Только мне кажется, что она не слышала об этом, а сама видела и свет, и привидения. Вернее, она решила, что видела привидения. Вы меня понимаете?

Томас внимательно посмотрел на собеседницу. Затем медленно прошелся по комнате и опустился на диван рядом с Мадлен. Она невольно выпрямилась и оправила юбки – от близости Томаса ей сделалось не по себе.

Немного помолчав, он спросил:

– Что еще?

Мадлен чуть отодвинулась от него и проговорила:

– Дездемона вышла замуж всего два месяца назад, хотя я уверена, что она беременна гораздо дольше. Никаких соображений насчет нее у меня нет, но мне кажется, что она не такая уж скромница. Впрочем, девица довольно наивна.

Томас уселся поудобнее и закинул руку на спинку дивана. Если бы рядом с Мадлен сидел другой мужчина, она бы даже не заметила этого жеста, но сейчас вдруг почувствовала, как по телу пробежала дрожь.

Покосившись на нее, Томас спросил:

– А ее мать? Вы с ней общались?

– Ее матери я не понравилась, – ответила Мадлен. – Даже после того, как объяснила, что являюсь благовоспитанной дамой и уважаемой вдовой и приехала в Уинтер-Гарден не развлекаться, а работать. Пожалуй, только она относилась ко мне враждебно.

– Вы напугали ее, – заметил Томас.

– Вполне вероятно. Хотя не понимаю, чем именно.

– Пообщайтесь с Дездемоной.

– Да, непременно.

Томас кивнул и задал очередной вопрос:

– А что случилось с леди Клер? Разве ее не пригласили?

– Ее пригласили, но она заболела. – Пальцы Томаса уже находились в нескольких дюймах от ее обнаженного плеча, однако Мадлен попыталась не обращать на это внимания. Понизив голос, она добавила: – Очевидно, это уже не первый случай, когда леди Клер сказывается больной и игнорирует приглашение. Если она употребляет опиум, ее здоровье со временем лишь ухудшится.

Томас принялся поглаживать кончиками пальцев спинку дивана и прикоснулся к рукаву платья Мадлен. Она не знала, сделал ли он это случайно или намеренно, однако его прикосновение вызвало в ней внутренний протест. Но Томас, казалось, этого не замечал. Взглянув на Мадлен, он заявил:

– Нам непременно нужно с ней встретиться. И мне хотелось бы выслушать ваше мнение о ней. Если же мы сочтем ее невиновной, то вычеркнем из списка подозреваемых. Я позабочусь о том, чтобы в субботу встретиться с леди Клер за обедом.

– В ее доме? – усмехнулась Мадлен. – Вы уверены, что она вас пригласит?

Томас улыбнулся:

– Не меня, а нас, Мадлен. Да, мы получим приглашение. Леди Клер приятно находиться в моем обществе, и она считает меня... обаятельным мужчиной.

– Обаятельным? – переспросила Мадлен.

– А вы считаете меня обаятельным, миссис Дюмэ? – поинтересовался Томас.

Мадлен была почти уверена, что напарник насмехается над ней. Но он пристально смотрел на нее и ждал ответа. Проигнорировав его вопрос, она сказала:

– Вероятно, вы заигрываете с ней, не так ли?

Томас усмехнулся. Он по-прежнему поглаживал спинку дивана. И вдруг Мадлен почувствовала, как его пальцы прикоснулись к ее шее. Прикосновение было едва ощутимым, но будто опалило огнем. И при этом Мадлен не была уверена, что Томас дотронулся до нее намеренно.

– Леди Клер – женщина одинокая, и я ей льщу, – пояснил Томас. – А что касается заигрывания, то у меня для этого неподходящая внешность. И вообще подобные вещи не для меня.

Однако Мадлен чувствовала: сейчас, в данный момент, Томас с ней флиртует. Она была достаточно опытна и в таких случаях не ошибалась.

– Интересно, что эта дама подумает про меня? – Мадлен кокетливо улыбнулась.

Томас покосился на нее:

– Думаю, она почувствует ревность. И потому, что вы красивы, и потому, что живете в одном доме со мной.

Мадлен вспыхнула, однако не отвела взгляда. Ей не хотелось прекращать эту опасную игру.

– Вы считаете, что она станет ревновать вас ко мне, хотя между нами ничего нет?

Томас пристально посмотрел ей в глаза и прошептал:

– Она же не слепая. Она увидит.

У Мадлен учащенно забилось сердце. «Что именно она увидит?» – хотелось ей спросить, но она сдержалась, вернее, не решилась задать этот вопрос. Томас же по-прежнему смотрел ей в глаза, и Мадлен, не выдержав его взгляда, потупилась. Немного помолчав, проговорила:

– Вы знаете, а я почему-то уверена, что контрабандой опиума занимается барон Ротбери, а не леди Клер. Да-да, именно он.

Томас молчал, возможно, был удивлен тем, что она так неожиданно сменила тему.

– Не нужно делать поспешные выводы, – сказал он наконец. – Нам еще предстоит многое узнать. Выводы будем делать потом.

Мадлен кивнула. Конечно, ее напарник прав. Но он не знал одного: ей было прекрасно известно, что такое опиум.

– Видите ли, Томас, если леди Клер действительно употребляет опиум, даже в виде настойки, то едва ли она является организатором группы контрабандистов. – Тяжко вздохнув, Мадлен продолжала: – Мне доводилось видеть наркоманов, и я знаю, что делают с людьми наркотики. Если она употребляет опиум ежедневно, то она думает только об этом и не способна заниматься контрабандой.

– В таком случае мы увидимся с ней и узнаем все, что сможем, – сказал Томас.

Мадлен молча кивнула. Она поняла: напарник не отмахивается от ее версии, не сбрасывает ее со счета – просто он хочет все тщательно проверить, старается учесть любые возможные варианты.

Томас смотрел на сидевшую рядом с ним женщину и думал о том, что если сейчас обнимет ее, прижмется губами к ее губам, то она не оттолкнет его и ответит на поцелуй, он нисколько в этом не сомневался. С каждым днем, с каждой минутой его все сильнее влекло к Мадлен, и это влечение причиняло почти физическую боль. И все же торопиться не стоило, Мадлен еще не готова. Впрочем, он чувствовал, что и сам еще не готов.

Наблюдая за домом барона, он сегодня весь день просидел в кустах, последний час – под моросящим дождем. И весь день думал о Мадлен, задавал себе бесчисленные вопросы: добилась ли она хоть какого-то успеха? какого мнения о ней светские дамы? как она отвечает на их завуалированные оскорбления? Разумеется, он знал, что Мадлен – прирожденная актриса, и ему очень хотелось посмотреть, как она держится, как отвечает на вопросы дам, как реагирует на их язвительные замечания.

А сейчас Мадлен так близко от него... И при свете камина она кажется еще прелестнее. К тому же ей не удается скрыть свои чувства – совершенно очевидно, что ее влечет к нему. Сейчас она, наверное, ломает голову над тем, прикоснулся ли он к ее шее специально и дотронется ли еще раз. При этой мысли Томас улыбнулся и тотчас же заметил, что Мадлен бросила взгляд на его губы.

Тут она вдруг приподнялась, расправила свою шелковую юбку и села уже чуть подальше от него. Это немного озадачило Томаса. Ведь всего лишь несколько дней назад они сидели на скамейке у озера, касаясь друг друга плечами, и тогда Мадлен нисколько не беспокоилась.

– Вы еще что-то хотите мне сказать? – спросил он с улыбкой.

Не глядя на него, она вытащила из волос гребень, бросила его на чайный столик, и длинная тяжелая коса цвета потемневших осенних листьев скользнула ей на плечо и на грудь. Когда-нибудь он обнимет ее и зароется лицом в эти чудесные волосы, вдохнет их аромат...

– Да, Томас. Только я не знаю... – Поднявшись с дивана, она подошла к камину и уставилась на музыкальную шкатулку, стоявшую на полке. – Томас, я буду с вами откровенна. И надеюсь, что вы на меня не рассердитесь.

– А почему я должен рассердиться? Собравшись с мыслями, Мадлен проговорила:

– Во время чаепития разговор зашел о вас, однако не я его начала.

Он кивнул и снова улыбнулся.

– Что ж, меня это нисколько не удивляет.

– Простите меня, Томас, – продолжала Мадлен, – но эти дамы задавали вопросы и высказывали предположения о том, что их абсолютно не касается. Я должна была положить конец сплетням и... пустила о вас кое-какой слух.

Томас не знал, как реагировать на подобное заявление. Мадлен его заинтриговала.

– Какой же именно слух? – спросил он, немного помолчав.

Она облизала губы и пробормотала:

– Видите ли, Дездемона спросила, не боюсь ли я вас. Я, разумеется, ответила, что нет. Потом миссис Моссли заметила, что вы крупный мужчина, и это, видимо, заставило миссис Родни спросить меня, считаю ли я вас... мужественным и привлекательным, – кажется, так она выразилась.

Томас пристально посмотрел на собеседницу:

– И что же вы ответили?

– Я ответила утвердительно, – тихо проговорила Мадлен и смело взглянула ему в глаза. – Да, я сказала, что нахожу вас весьма привлекательным.

Томас усмехнулся, но тотчас же прикусил нижнюю губу, и лицо его вновь стало непроницаемым.

– Что ж, понятно... – протянул он. Мадлен откашлялась и сказала:

– Но это еще не все. Он рассмеялся:

– Да, разумеется. Ведь тот факт, что вы находите меня мужественным и привлекательным, никак не мог бы меня рассердить.

Мадлен переминалась с ноги на ногу. Собравшись с духом, вновь заговорила:

– Поначалу они относились ко мне с настороженностью, поскольку заподозрили, что мы с вами любовники. Похоже, они уже начали распространять такие слухи. И я поняла, что должна во что бы то ни стало спасти нашу с вами репутацию, чтобы мы смогли без помех закончить расследование. В общем, я решила осторожно намекнуть, что мы с вами не испытываем физического влечения друг к другу.

Томас молча кивнул – он ждал продолжения.

Мадлен потупилась и, покраснев, пробормотала:

– Чтобы заставить их в это поверить, мне пришлось сказать, что вы после ранения не способны спать с женщиной.

Томас в изумлении уставился на свою напарницу; казалось, он лишился дара речи. Сначала ему захотелось растерзать Мадлен за подобную ложь, но потом он решил, что это даже забавно.

Как бы то ни было, ничего лучшего Мадлен придумать не смогла бы. Что же касается мужского самолюбия, то ничего страшного, его это нисколько не волнует. Посплетничают – и перестанут. К тому же Мадлен едва ли думала о его мужском самолюбии – она думала лишь о том, как без помех выполнить задание. И справилась не так уж плохо.

Мадлен наконец-то подняла голову и взглянула на него вопросительно. Она явно нервничала, хотя и пыталась это скрыть. Томас невольно усмехнулся и развел руками:

– Что ж, пусть будет так, если вы ничего другого не придумали.

Мадлен откашлялась и пробормотала:

– Простите меня, Томас. Я понимаю, что это очень личное... и вовсе не мое дело.

– Нет, Мадлен, это наше общее дело.

Она взглянула на него с удивлением. Томас поднялся с дивана и направился к камину. Приблизившись к Мадлен, он внимательно посмотрел на нее и сказал:

– Нам с вами предстоит вместе проводить расследование. И если пойдут слухи о том, что мы с вами любовники, то будет гораздо труднее добиться успеха. По-моему, я об этом уже говорил.

– Да, говорили, – кивнула Мадлен.

– Так что следует проявлять осторожность, – продолжал Томас. – Что же касается моих ранений, то уверяю вас, Мадлен, не все поверят, что они настолько серьезны. То есть не все поверят, что я не желаю вас как женщину.

Ее огромные голубые глаза стали совсем темными. Губы были чуть влажные – Мадлен нервничала и постоянно облизывала их.

– Что ж, я рада, что вы не очень на меня сердитесь, – прошептала она в замешательстве. – А я так этого боялась...

– Неужели?

– Да, боялась. Вы производите впечатление своим внушительным видом, Томас.

Он улыбнулся, расценив эти слова как комплимент. Немного помолчав, сказал:

– Так что не беспокойтесь, Мадлен, вы правильно поступили. Ваше объяснение, возможно, удовлетворит не всех, но некоторые из дам наверняка поверят...

Он заметил, что она с облегчением вздохнула.

– Значит, я не нанесла урон вашей репутации? Я имею в виду молоденьких обитательниц Уинтер-Гарден, – добавила Мадлен с улыбкой.

Томас тоже улыбнулся. Положив руку на каминную полку за спиной Мадлен, он пристально посмотрел ей в глаза и тихо проговорил:

– Молоденькие обитательницы Уинтер-Гарден меня не интересуют. Меня волнует, Мадлен, совсем другое. Я очень опасаюсь, что вы и в самом деле поверите в то, что из-за своего ранения я перестал быть мужчиной.

Мадлен затаила дыхание. Ее поразила произошедшая в нем перемена. Томас смотрел на нее все так же пристально, но теперь казалось, что в глазах его бушует пламя. И ей вдруг захотелось, чтобы он протянул руку и прикоснулся к ее груди, обтянутой кружевом и шелком.

– Томас... – прошептала она.

Дыхание его участилось, сердце билось все быстрее. Как же ему сейчас хотелось прикоснуться к ней. Он медленно склонился над ней и вдохнул аромат ее тела. Мадлен, почувствовав на своей щеке его горячее дыхание, невольно затрепетала.

Внезапно его губы растянулись в улыбке, и он хрипловатым шепотом проговорил:

– Поверьте, я вполне здоровый мужчина. Во всяком случае, когда я рядом с вами.

Из груди Мадлен вырвался тихий вздох.

– Вы мне небезразличны, – продолжал Томас. – Но любовниками мы быть не можем. Это бы только все усложнило. – Он прикрыл глаза и, тяжко вздохнув, прошептал ей на ухо: – Я просто хочу, чтобы вы знали: не вы одна пытаетесь совладать со своим желанием. Я тоже его испытываю при одной мысли о вас.

Томас наконец отстранился, но Мадлен пристально посмотрела на него, и губы ее чуть приоткрылись – словно молили о поцелуе. Томас вдруг почувствовал, что больше так не выдержит. Отступив еще на шаг, он пробормотал:

– Простите, Мадлен, но мне необходимо немного побыть на улице.

Резко развернувшись, он направился к двери.