Текст книги "Яды, микробы, животные, адский огонь. История биологического и химического оружия Древнего мира"

2
Стрелы рока

Жала вражеских стрел пропитаны ядом гадючьим,

Чтобы двоякую смерть каждая рана несла.

Овидий о скифах. Письма с Понта[102]102
  Книга I, 2, 15. Перевод А. В. Парина.


[Закрыть]

У них в обычаях было метать копья, пропитанные тлетворными соками, тем самым оскорбляя металл ядом.

Силий Италик о нубийцах. Пуника

«Нет ничего более опасного, чем яды и укусы ядовитых животных», – писал Гален, великий римский медик, врачевавший и гладиаторов, и императоров. Он отмечал, что большинства опасностей можно избежать, спасаясь бегством или защищаясь, но растительные и животные яды – самое коварное оружие, поражающее без предупреждения[103]103
  Гален (ред. C. G. Kuhn) XIV, 230–231 (II в. н. э.).


[Закрыть]. Древние в особенности боялись встреч с ядовитыми змеями – эта проблема возникла у Александра Македонского и его войска в Индии. Еще серьезнее она встала, когда греки узнали, что индийские лучники смачивают наконечники стрел змеиным ядом. Солдатам Александра могла вспомниться сцена из Илиады Гомера, в которой троянский лучник Парис избегает прямого столкновения с греками в битве. Гомер так описывал Париса:

 
Словно как путник, увидев дракона в ущелиях горных,
Прядает вспять и от ужаса членами всеми трепещет.
 

Эта сцена переносит древний ужас перед укусами на страх перед отравленными стрелами (рис. 6)[104]104
  См. Scarborough, 1977 о древнем страхе перед ядовитыми змеями и множестве греческих и римских трактатов о растительных и животных ядах и противоядиях, среди которых были как эффективные, так и весьма странные. Гомер. Илиада, 3.35–47.


[Закрыть].

Рис. 6. Римский солдат и его лошадь, ужаленные змеей. Бронза, начало XVI в., Италия. Метрополитен-музей, Нью-Йорк

Вступление в битву требовало большой храбрости. Если же воин знал, что враги пользуются отравленными стрелами, то ужасы войны нарастали экспоненциально. Из множества греческих, римских и индийских текстов можно узнать, как готовили чудовищные яды для стрел, кто вводил их в обиход в античном мире и что предпринималось против этого.

Ядовитые животные нападают «с большой уверенностью», как отмечал древнеримский историк Клавдий Элиан, а люди ненавидят их за то, что тем дано столь мощное оружие. На основе собственных наблюдений за природой Элиан в III в. н. э. высказал предположение, что Геракл и другие греческие герои изобрели яд для наконечников стрел, увидев, как осы гудят над трупами гадюк. В Античности широко было распространено мнение, что жалящие насекомые повышают эффективность своих укусов, высасывая яд из мертвых змей, а змеи, в свою очередь, делают яд более смертоносным, поедая ядовитые растения. Тот же принцип относился и к ядовитым растениям вроде аконита, который черпал силы из земли у входа в подземное царство и от нездоровых испарений, поступающих из Аида.

Точно так же человек мог увеличить мощность своего оружия, обмакнув его в природные токсины – растительные и змеиные. Элиан писал: «Геракл смочил свои стрелы в яде гидры, как осы погружают свое жало в змею и заостряют его»[105]105
  Элиан, О природе животных, 9.40, 1.54, 5.16, 9.15. Псевдо-Аристотель в «Рассказах о диковинах» (844 b 80 (140)) утверждает, что жало осы, питавшейся плотью ядовитой гадюки, еще более смертоносно, чем укус этой же гадюки.


[Закрыть].

Сегодня многие люди полагают, что биологическое и химическое оружие – изобретение, требующее новейших достижений в технологиях, токсикологии и эпидемиологии. Однако идея отравлять метательные снаряды существовала уже в донаучных культурах и возникла, когда люди заметили, как природа наделяет определенные растения способностью защищать себя ядом, а некоторых животных – при помощи яда охотиться и убивать врагов. Наблюдения и эксперименты привели к появлению как простых, так и удивительно изощренных способов использования природных ядов для метательного оружия.

В античности для стрел применяли широкий спектр веществ – от змеиного яда до борца аптечного. Змеиный яд, вероятно, был первым из них. В античности древний миф о Геракле и гидре служил поэтическим отображением очень давнего исторического изобретения – смачивания стрел в змеином яде. Некоторые авторы, такие как историки Диодор Сицилийский (30 г. до н. э.) и Павсаний (150 г. н. э.) и поэт Квинт Смирнский (350 г. н. э.), предполагали, что стрелы Геракла на самом деле были «смазаны смертоносным ядом водяной змеи» или гадюки – оба этих вида часто встречаются в Греции. Указывая, что греческое слово «гидра» обозначает водяную змею, Павсаний предположил, что миф о Лернейской гидре мог быть навеян встречей с особо крупным экземпляром водяного пресмыкающегося[106]106
  Квинт Смирнский. После Гомера. 9.392–397. Диодор Сицилийский 4.38. Павсаний 2.37.4.


[Закрыть].

В древних трактатах по токсикологии, созданных в Средиземноморье и в Индии, описан впечатляющий ассортимент ядовитых растений, минералов, морских существ, насекомых и змей, а также значительное количество противоядий и лекарств от них – частично полезных, а частично весьма сомнительных. Например, около 130 г. до н. э. в руководстве по токсикологии, составленном Никандром, жрецом храма Аполлона в Кларе в Малой Азии, перечисляется 20 видов гадюк и кобр, известных в греко-римском мире. Описания Никандра и других авторов часто настолько подробны, что опознать вид могут и современные герпетологи. Более того, медицинские симптомы укусов змей и ран от стрел, смоченных в змеином яде, описываются в древних источниках весьма точно. Сначала вокруг раны возникает некроз, начинает сочиться темно-синяя или черная кровь, затем образуются гнойные язвы, сильное кровотечение, онемение конечностей, рвота, чудовищная боль и «холодная боль в области сердца», а кончается все конвульсиями, шоком и смертью. Лишь немногим жертвам повезло оправиться от укусов змей или ядовитых стрел, но раны порой не заживали по многу лет, как в мифе о Филоктете (см. главу 1)[107]107
  О симптомах после укусов змей и о Никандре см. Scarborough, 1977. Р. 6–9.
  Dipsas, seps, aspis, kerastes, echis – названия различных видов гадюк в античных текстах. Vipera ammodytes, Cerastes species, Vipera berus, Echis carinata – вот некоторые виды ядовитых змей, известных грекам и римлянам.


[Закрыть].

Чтобы яд был действенным, нужна эффективная технология введения, и лук прекрасно подходил для гарантированного убийства издалека – как на охоте, так и в военных действиях. Первые отравленные стрелы, вероятно, были пущены в диких зверей, а уже затем оружие обратили против врагов на войне. Этот переход от охоты к войне можно заметить и в греческой мифологии. В гигантском колчане Геракла одни стрелы предназначены для охоты, а другие – для войны. И действительно, первыми жертвами стрел, смазанных ядом гидры, стали не люди, а олень с золотыми рогами, стимфалийские птицы и кентавры (полулюди-полукони).

После смерти Геракла стрелы унаследовал Филоктет, который хотел воспользоваться ими в войне против Трои. Но на поле боя они были использованы на десятый, последний год войны, товарищи бросили Филоктета на пустынном острове. Десять лет Филоктет стрелял отравленными стрелами по птицам, добывая себе еду, а не истреблял троянцев[108]108
  Отравленные стрелы доисторического и донаучного периода – см. Borgia 2019; Jones, 2007. Квинт Смирнский. После Гомера, 9.392–97. О стрельбе Геракла по оленям, кентаврам и стимфалийским птицам-людоедам: Gantz, 1993, 1:387–388; 390–392, 394.


[Закрыть]. Согласно римскому врачу и писателю Цельсу, в Галлии охотники (кельты в Западной Европе) прибегали к змеиному яду для добычи дичи, поскольку он не отравлял мясо (змеиный яд безопасным образом переваривается). Мирко Грмек, исследователь истории медицины, и филолог-классик Э. Дж. Рейнах предположили, что греки и римляне считали отравленные стрелы необходимыми на охоте и потому не одобряли их использование против людей. Действительно, яд для охотничьих стрел разительно отличался от того, что предназначался для войны[109]109
  Согласно Grmek, 1979. Р. 143, и Reinach, 1909. Р. 56, древнегреческие авторы полагали, что использование оружия, предназначенного для охоты на животных, в битвах с людьми – дело презренное, а не приемлемая военная хитрость. Эта точка зрения транслируется у Гомера в описании отказа царя Ила дать Одиссею яд для «убийства людей».


[Закрыть].

Идеальный яд для хорошей охоты должен действовать быстро и приносить смерть даже в случае несерьезной раны. Ядов, которые отрицательно воздействовали на мясо жертвы, следовало избегать. Яд для войны совершенно иной. Выбирались самые зловредные – с явным намерением причинить ужасную смерть или нанести неисцелимую, изнуряющую рану врагу. Например, на охоте можно было ограничиться чистым змеиным ядом, но для битвы его смешивали с самыми отвратительными и опасными веществами для максимального физического и психологического воздействия. Быстрое и эффективное убийство врага не являлось целью применения яда на войне.

Биохимическим оружием врага можно ошеломить, но серьезные преимущества есть и в том случае, если враг знает, что лучники стреляют снарядами, пропитанными ядовитыми веществами. Армии, применявшие на войне отравленные стрелы, конечно, рассчитывали на устрашающий эффект. Они широко распространяли слухи о том, что их яды несут мучительную смерть, активно рекламируя свои рецепты. Устрашение и по сей день – одна из целей создания биологического оружия[110]110
  См. Lesho, Dorsey, Bunner, 1998. Р. 512 о психологическом эффекте отравленного метательного оружия.


[Закрыть].

Рассмотрим ботанические варианты ядов для стрел. В античности знали как минимум два десятка опасных растений, применимых как в медицинских целях, так и для создания ядовитого оружия. Как и в современной фармакологии, лечение от убийства отделяла дозировка. В очень небольших количествах многие растительные яды полезны, а в больших приводят к летальному исходу. А некоторые, такие как аконит, убивают и в малых дозах (см. илл. 3).

Некоторые вещества, фигурирующие у греческих и римских историков, такие как хеленион и нинон, которыми отравляли свои стрелы даки и далматы (древние жители Румынии, Венгрии и бывшей Югославии), современные ученые пока не смогли распознать. Но большинство ядов для стрел, упомянутых в древних источниках, хорошо известны. Одним из самых популярных растений была чемерица – средство от всех болезней, часто назначавшееся врачами, включая отца медицины Гиппократа. В античности знали два вида чемерицы: черную, или морозник (Helleborus orientalis), и белую, или чемерицу Лобеля (Veratrum). Интересно, что эти растения даже не родственны, но оба содержат такое количество разнообразных опасных веществ, что удивительно даже, как кто-то выдерживал подобное лечение. Хорошо известно было, что чемерица убивает лошадей и быков, а люди, собиравшие ее, порой тоже заболевают и умирают. Эти растения «было непросто собрать, и они вызывали сильную головную боль», как отмечал Плиний Старший, естествоиспытатель I в. н. э. В малых дозах от корня чемерицы начинались чихание или волдыри, а в больших – сильная рвота, диарея, мышечные судороги, галлюцинации, конвульсии, могла произойти остановка дыхания и сердечный приступ.

Именно слабительный эффект, проявлявшийся незамедлительно, делал чемерицу излюбленным предписанием врачей в ответ на любые жалобы больных. Несомненно, некоторые пациенты выжили только потому, что рвота и понос были суровыми и неукротимыми. Как отмечал Плиний, репутация чемерицы вызывала такой «великий ужас», что лечение требовало большого мужества как от врача, так и от больного. Плиний писал, что «рвоту различных цветов невозможно видеть, не говоря уже о стуле больного!»[111]111
  Гален и Павел Эгинский упоминали отравленные стрелы даков и далматов:
  Salazar, 2000. Р. 28. О чемерице см.: Majno, 1991. Р. 147, 188–193. Плиний 25.47–61.


[Закрыть].

Чемерица – прекрасный выбор в качестве яда для стрел. Некоторые античные писатели сообщали, что чемерица – из тех ядов, которыми длинноволосые галлы смачивают наконечники стрел для охоты на диких кабанов и другую добычу. Охотникам приходилось «спешно бежать» к убитой добыче и вырезать плоть вокруг раны, прежде чем яд впитается в кровь и мясо пропадет, хотя сами галлы утверждали, что небольшое количество сока чемерицы только делает мясо зайцев и оленей нежнее. Сегодня традиционные охотники в Танзании, использующие для своих стрел яд паниупе, тоже стремятся как можно быстрее вытащить стрелу и вырезать мясо вокруг раны[112]112
  О кельтах см.: Псевдо-Аристотель. Рассказы о диковинах, 837 a 10 (86). О танзанийском племени хадзабе: Martin, 2001.


[Закрыть].

То, что галлы знали как минимум два противоядия при отравлении чемерицей, дает основания предполагать, что их беспокоил вопрос случайного поражения отравленными стрелами. Сбор чемерицы и многих других подобных растений в античности был окружен особыми ритуалами, помогавшими избежать случайного заражения, а подготовка отравленных стрел занимала значительное время и считалась делом мастеров. Например, прежде чем выкопать чемерицу, человеку следовало помолиться лицом на восток, затем очертить вокруг растения круг мечом, все это время следя за тем, чтобы мимо не пролетел орел: увидеть эту птицу сулило травнику неизбежную смерть[113]113
  Исследование кельтских и других древних ядов для стрел и противоядий к ним см. в Reinach, 1909.


[Закрыть].

Еще один часто упоминаемый яд для стрел – аконит, с блестящими синими цветочками (он же борец, он же монаший капюшон), одно из самых ядовитых растений, известных человечеству. Крошечное его количество вызывает покалывание, дурноту и ощущение мурашек по коже; затем яд парализует нервную систему, начинается жар, слюнотечение и рвота. Наконец наступает онемение членов, а за ним смерть. Повышенное слюноотделение, возможно, как раз и стало причиной того, что в греческом мифе этот яд ассоциировался с бешеным псом, у которого изо рта идет пена. Возможно, именно аконит Одиссей искал в Эфире – у входа в подземное царство (глава 1). Согласно Плинию, город Аконы на Черном море имел «дурную славу» из-за того, что в его окрестностях обильно рос аконит. Отметим, что само название «аконит» восходит к греческому слову «акон», обозначающему дротик или копье: возможно, наконечники этих видов оружия пропитывались соком аконита[114]114
  Овидий, Метаморфозы, 7 о происхождении аконита. Элиан, О природе животных, 9.18, 4.49. Плиний 6.4 (город Аконы на Черном море «имел дурную славу из-за яда, именуемого аконитом»); 8.100; 22.18 (оружие природы); 27.4–10; о противоядиях см. 20.132; 23.43, 92, 135; 25.163; 28.161; 29.74, 105. Jones, 2007. Р. 5, об эффектах аконита.


[Закрыть].

Гималайский аконит (он же биш или бих) настолько смертельно ядовит, что близ его зарослей овцам приходилось надевать намордник. Этим «горным аконитом» в Индии смачивали наконечники стрел. И поныне браконьеры с его помощью убивают слонов. В начале 1800-х годов непальские гуркхи считали это растение «большой защитой против атак врага», поскольку могли уничтожать целые армии, отравляя колодцы давленым аконитом[115]115
  Аконит в Индии: Penzer, 1952. Р. 11.


[Закрыть].

Аконит – широко распространенное растение, и стрелы с отравленными им наконечниками изготавливали многие народы. Инуиты и алеуты перемалывали и ферментировали корни аконита для обработки стрел, как и айны на севере Японии; с той же целью аконит использовали в Китае с древних времен до ХХ века. В 1483 году во время войны испанцев с маврами арабские лучники оборачивали стрелы хлопком или льном и опускали в чистый сок аконита. Пять веков спустя, во время Второй мировой войны, нацистские ученые извлекли из аконита химически чистый яд аконитин и изготавливали с его помощью отравленные пули[116]116
  Jones, 2007. Р. 23–25; айны, 21–22; инуиты, 47; Китай, 23. О маврах и аконите см. Partington, 1999. Р. 231 n. 103. Аконит в Китае: Wexler, 2019. Р. 431–439. Смазанные аконитом пули: Harris, Paxman, 2002. Р. 63. О септических пулях см. Wheelis, 1999. Р. 34. Племена коренных американцев – тонкава, сиу, черноногие, кри, апачи и нутка – покрывали пули для винтовок различными ядами: Jones, 2007. Р. 48.


[Закрыть].

Согласно Элиану, тем, кто собирал белену (по-латыни Hyoscyamus) – липкую, серовато-зеленую траву с дурным запахом (Hyoscyamus niger), содержащую мощные растительные яды гиосциамин и скополамин, – нельзя было трогать это растение голыми руками (ядовиты все части этого растения). Один из методов сбора состоял в том, чтобы кинжалом подкопать почву вокруг него, а затем прикрепить стебель к лапке специально обученной птицы. Когда птица взлетала, белена вырывалась с корнем. Плиний объяснял опасность применения белены, которая иногда в малых дозах служила обезболивающим: «По моему мнению, это растение опасно в любых формах», поскольку действует на мозг. Отравление беленой может вызывать резкие судороги, помрачение сознания и смерть. Белену, как и другие ядовитые растения, использовали для своих стрел галлы. Возможно, для охоты на дичь они брали чемерицу (делающую мясо более нежным) и быстродействующий змеиный яд, а белену приберегали для врагов[117]117
  Белена: Элиан, О природе животных, 9.32. Плиний 23.94; 25.35–37. См. также Majno, 1991. Р. 387.


[Закрыть].

Заготовка ядовитого оружия значительно беспокоила уже древних людей из-за возможных случайных отравлений и «огня по своим». Риски при работе с биологическими ядами были и остаются очень высокими, о чем свидетельствуют и сложные методы их изготовления, описанные античными авторами. Дальнейшие сведения о том, как в античности избегали случайного отравления, можно получить, изучив особые процедуры создания ядовитого оружия.

В Южной Америке многие племена, живущие в дождевых лесах, прибегают к яду лягушек для стрел и духовых трубок. В организме некоторых лягушек, жуков, даже птиц содержится батрахотоксин, противоядия к которому пока не найдено. Лягушки выделяют через кожу чрезвычайно токсичное вещество; в одной лягушке содержится около 200 микрограммов яда, всего два микрограмма убивают человека мгновенно. Батрахотоксином, полученным от одной лягушки, можно отравить до 50 стрел. Чтобы не соприкасаться с этим ужасным ядом, большинство лучников прокалывают живую лягушку веточкой и осторожно проводят стрелами по ее слизистой. Но индейцы чоко из Колумбии изобрели более безопасный метод, который позволяет получить еще больше концентрированного яда. Они жарят лягушку на вертеле над костром, собирая капающий яд в бутылку, после чего уже совершенно спокойно вымачивают в нем дротики.

Этот метод может пролить свет на темное место в «Естественной истории» Плиния, где он говорит о псиллах – загадочном кочевом племени из Северной Африки. Псиллы заклинали змей, и считалось, что они способны повелевать ядами всех змей и скорпионов, не причинявших им вреда. Описав ядовитых лягушек и жаб, известных в античном мире, Плиний сообщает, что лично видел, как псиллы жарили ядовитых жаб на раскаленных сковородах. В Северной Африке водится девять видов жаб, выделяющих буфотоксин. Современные ученые долго пытались понять, зачем псиллы обходились подобным образом с токсичными земноводными. Принимая во внимание методы чоко, можно предложить логичное объяснение: псиллы жарили жаб ради их яда, который, как сообщают, убивал быстрее, чем укус аспида[118]118
  О стрелах, смазанных ядом лягушки: благодарю Лори Хэмлетт из зоопарка Нэшвилла, штат Теннесси; см. также Jones, 2007. Р. 30. О псиллах: Плиний, 25.123; Элиан, О природе животных, 1.57; 16.28.


[Закрыть].

Испанские конкистадоры опасались ядовитых дротиков коренных племен Южной Америки. Хотя они и носили толстые кожаные доспехи, которые зачастую не пробивались стрелами, многие первопроходцы все же погибли от стрел и дротиков, наконечники которых были смазаны ядовитой лягушачьей слизью и растительным ядом кураре – алкалоидом, вызывающим смертельный паралич. Легкий укол крошечным дротиком, смазанным кураре, способен убить человека или крупное животное. А в амазонских лесах аборигены носили в колчане до 600 таких дротиков. Есть также жутковатые сведения о том, что кураре применяли не только лучники, но и воины в рукопашной схватке: утверждалось, что они смазывали ядом ногти.

Изготовление кураре – очень рискованное занятие, однако жители Южной Америки изобрели множество разных ядов для стрел на его основе. Естествоиспытатель и исследователь Александр фон Гумбольдт первым из европейцев в 1807 году засвидетельствовал, как местные шаманы готовят кураре. Этот процесс занимал несколько дней и изобиловал опасностями.

В Северной Америке шаманы различных племен тоже готовили яды. Учитывая тайные возможности псиллов и сложные античные ритуалы при собирании ядовитых растений, встречающиеся по всему Средиземноморью, кажется вполне вероятным, что в античности за изготовление ядов для стрел и противоядий к ним отвечали специальные люди – шаманы или травники. Например, в Галлии этим могли заниматься местные колдуны – друиды: в их распоряжении были белена, чемерица и змеиный яд. У скифов мастерами приготовления змеиного яда как для отравления, так и для лечения служили шаманы, называемые агарами[119]119
  О кураре: Jones, 2007. Р. 26–30. Об отравленных стрелах у ирокезов, апачей, навахо и многих других народов: Reinach, 1909. Р. 52–53 и п. 1; о многочисленных рецептах и случаях применения отравленных стрел у коренных американцев и других аборигенных народов – Jones, 2007. Шаманы-агары дважды спасали жизнь раненного в бою Митридата, останавливая кровотечение змеиным ядом: Mayor, 2010. Р. 101, 240–241, 289, 309–311.


[Закрыть].

Наверняка смертельную дозу цикуты для афинского философа Сократа, в 399 г. до н. э. приговоренного к смертной казни через отравление, приготовил какой-то эксперт. Сок цикуты, или болиголова крапчатого (Conium maculatum), убивал, «сворачивая и охлаждая кровь», как пишет Элиан, однако эти эффекты оспариваются современными философами и токсикологами. Действительно ли эта смерть для Сократа была безболезненной, как писал его друг и ученик Платон? Или же смерть от цикуты, наоборот, чрезвычайно мучительна, как говорят другие? Некоторые считают, что «легкой» смертью Сократ обязан тому, что экстракт болиголова смешали с опиумом и вином, приглушив самые тяжелые эффекты. В любом случае нужно отметить, что чистый сок болиголова, нанесенный на кончик стрелы или копья, сулил верную смерть, и некоторые древние авторы утверждали, что наводившие на всех ужас скифские лучники из Причерноморья пользовались, среди прочего, и болиголовом[120]120
  Болиголов: Элиан, О природе животных. Rolle, 1989. Р. 65.


[Закрыть].

Тис – чрезвычайно ядовитое дерево, taxus по-латыни, издревле символизировало опасность и смерть и тысячелетиями применялось для создания отравленных стрел. Это высокое темное и плотное дерево, которое часто высаживали на кладбищах, имеет вид «мрачный и пугающий», как отмечал Плиний. Тис настолько ядовит, что «если ползающие существа подползают к нему и его касаются, то сразу погибают». Плиний утверждал, что ему известны случаи, когда люди погибали после того, как поспали или поели под тисом. Ягоды тиса содержат сильный алкалоид, вызывающий мгновенную смерть от остановки сердца. Плиний сообщал также, что в Испании, которую захватили римляне во II в. до н. э., из древесины тиса вырезали сувенирные фляги для продажи римским туристам, многие из которых, попив из таких фляг, погибали[121]121
  Элиан, О природе животных, 9.27. Плиний 16.51. Majno, 1991. Р. 488 п. 38. См. также Harrison, 1994. Лукреций («О природе вещей», 6.780–86), возможно, имеет в виду тис: «Так, у деревьев иных настолько их тень вредоносна, Что вызывают они у того, кто под ними улегся На траву, чтоб отдохнуть, нестерпимую боль головную». Таксотер – лекарство, используемое для химиотерапии, – изначально получали из европейского тиса Taxus.


[Закрыть]. Было ли это хитроумным биологическим саботажем испанцев против ненавистных угнетателей?

Белладонна известна римлянам под названием strychnos. Доказательством того, что strychnos как ядовитое растение известно давно, служит его второе название – dorycnion. Это латинское слово означает «копейный яд», и, как сообщал Плиний, «перед битвой наконечники копья вымачивались в dorycnion, который рос повсюду». Он писал также, что отравленные белладонной стрелы сохраняли токсичность как минимум 30 лет. Этот яд вызывает головокружение, возбуждение, бред, кому и смерть. По легенде, древние гэльские берсерки перед боем принимали белладонну, которую называли «травой храбрости»[122]122
  Плиний 21.177–79. Античный strychnos не имеет отношения к современному стрихнину, который получают из южноазиатского дерева чилибуха – Strychnos nux-vomica. См. Carey, 2003. Яды для стрел могут быть очень устойчивы. Недавно был проведен токсикологический анализ обезвоженной ядовитой пасты, нанесенной в 1900-е годы на стрелы в индийском Ассаме и Бирме и хранившейся в лондонском музее Виктории и Альберта. Оказалось, что устойчивость некоторых из этих токсинов составляла более 1300 лет. http://www.vam.ac.uk/content/articles/p/poisoned-arrows/.


[Закрыть].

Еще один яд, подходящий для стрел, – сок рододендрона, произрастающего по всему Средиземноморью, а также в Причерноморье и в Азии. Красивые розовые и белые цветки содержат нейротоксины, а из нектара растения получается ядовитый мед, который жители Малой Азии использовали как биологическое оружие против римлян (см. главу 5).

Из ядовитых животных, таких как амазонские лягушки, тоже можно получать яд для стрел. В Средиземном море водятся ядовитые медузы, морские ежи и скаты-хвостоколы, и их ядом можно пользоваться в военных целях. Боль от контакта с медузой очень острая и подобна электрошоку: поражается центральная нервная система, наступает остановка сердца и смерть. Морских ежей упоминают как еще один возможный источник яда для стрел, поскольку боль от укола их иглами сродни боли от контакта с медузой, а особенно опасен укол, если рана находится близко к сухожилиям, нервам или костям. Древние боялись и скатов-хвостоколов, поскольку, по словам Элиана, «ничто не способно устоять перед шипом ската (тригоном). Он ранит и убивает мгновенно, и рыбаки трепещут перед его орудием». Действительно, люди экспериментировали с орудием самозащиты ската. Элиан утверждал, что тригон настолько опасен, что «если ударить им по стволу крупного здорового дерева, то оно вянет, как будто лишилось всех соков, листья жухнут и облетают»[123]123
  Элиан, О природе животных, 1.56; 2.36 и 50; 8.26. Плиний 9.147 о «жгучем жале» медуз и морских ежей.


[Закрыть].

В соответствии с логикой поэтической справедливости греческого мифа, отравитель сам погибает от яда – Одиссея ранят копьем с наконечником из шипа ската-хвостокола. Как уже говорилось в первой главе, удар ему нанес Телегон – неведомый отцу сын Одиссея. Копье Телегона бог-кузнец Гефест изготовил из огромного ската, которого убил Форкис – морской бог, друг матери Телегона Кирки. Гефест прикрепил шип ската к древку, инкрустированному золотом и алмазами[124]124
  Древние источники рассказа о копье с наконечником из шипа ската см.: Псевдо-Аполлодор, Эпитома, 7.36–37 и Frazer, п. 2, сс. 303–4; Ganz, 1993, 2:710–13.
  В схолиях к Одиссее 11.134 (Dindorf 1:6) читаем: «Гефест по просьбе Цирцеи изготовил для Телегона наконечник копья из шипа морского ската, которого убил Форкий». Ср. Оппиан, О рыбной ловле, 2.497–500; Гомер, Одиссея, 11.134; Филострат, Жизнь Аполлония Тианского, 6.32; Филострат, Героика 3.42.


[Закрыть]. Некоторые виды ядовитых скатов действительно обитают в средиземноморских водах; чаще всего там встречается хвостокол Dasyatis marmorata (Trygon pastinaca). Его жесткий, опасно зазубренный шип, достигающий в длину 35 сантиметров, полон чрезвычайно болезненного яда и способен нанести глубокую рану с неровными краями, вызвав сильное кровотечение. Удар в грудь или брюшную полость приводит к быстрой смерти. Без современного лечения, впрочем, ранение в любую часть тела могло, скорее всего, вызывать смертельную инфекцию (рис. 7). Античные комментаторы считали легенду о странной смерти Одиссея примером слишком натянутого мифотворчества. Однако оказывается, что эта идея не так уж далека от правды.

Современные открытия, сделанные в Центральной и Южной Америке, придают достоверности греческому мифу о смерти от удара шипом ската, прикрепленным к копью. В 1920-е годы археологов поразило огромное количество шипов скатов, найденных среди обсидиановых наконечников копий в древних погребениях в Мексике и Латинской Америке. Деревянные древки давно сгнили, но, очевидно, острые шипы скатов служили готовыми наконечниками. Подтверждение тому пришло из Бразилии, где еще в 1960-е годы индейцы суйя делали из шипов скатов наконечники стрел[125]125
  Спасибо Долорес Уркиди, Остин, штат Техас, ознакомившей меня со своими исследованиями об использовании шипов скатов в качестве наконечников стрел в Центральной и Южной Америке. Применялись они как оружие и в Океании: Schultz, 1962. Р. 130, 132.


[Закрыть].

Рис. 7. Скат-хвостокол Trygon pastinaca, гравюра, 1880–1884 гг.

Но самые ужасные ядовитые существа в Древнем мире – без сомнения, коварные змеи, чьи сочащиеся ядом клыки несли внезапную мучительную смерть. Множество видов ядовитых змей и поныне населяют Средиземноморье и Азию. Ужас, который наводили змеи, становился еще сильнее при мысли о смазанных их кровью наконечниках стрел (рис. 8). Согласно греческим и римским авторам, галлы, даки, далматы, кавказские соаны, иранские сарматы, фракийские геты, славяне, африканцы, армяне, парфяне, обитавшие между Индом и Евфратом, скифы и индийцы «пропитывали свои стрелы змеиным ядом».

Ядовитые метательные орудия разного рода были хорошо известны и в Древнем Китае. В медицинском трактате «Пен Цао», приписываемом легендарному отцу китайской медицины Шэнь-нуну (скорее всего, это компиляция более ранних устных сведений, созданная около 200 г. н. э.), упоминаются стрелы, отравленные аконитом. В «Искусстве войны» Сунь-цзы они тоже фигурируют. В китайских текстах II в. н. э. рассказывается, как хирург Хуа То лечил генералу рану, нанесенную отравленной стрелой, при этом обезболивающим служили вино и партия в шахматы. В то же время царь парфян погиб, когда отравленная стрела тохарцев – кочевников из китайских степей – попала ему в руку. Китайские тексты рассказывают также о легендарном яде под названием гур; в рецепт якобы входили живые скорпионы, многоножки и змеи, которых следовало посадить в сосуд или мешок и заставить сражаться друг с другом насмерть при помощи ядов[126]126
  Античные авторы об отравленных стрелах: Reinach, 1909. Р. 54–56 и пп. о том, как Хуа То 1800 лет назад удалил отравленную стрелу, пронзившую руку генерала Куан Ю: Majno, 1991. Р. 249–251, рис. 6.19. Bradford, 2001. Р. 160. Касательно гу: Hanson, 2012. Р. 80–83.


[Закрыть].

Рис. 8. Битва греческих гоплитов со скифскими лучниками. Упавший грек с щитом, на котором изображена змея – возможно, чтобы устрашить врагов или магическим образом отклонить смазанные змеиным ядом стрелы. Краснофигурный килик, 480 г. до н. э. Подарок Артура Ли, 1931 г., фотография Марии Дэниелс, музей Пенсильванского университета

В I в. до н. э. в Эфиопии, согласно античному географу Страбону, племя акатаров охотилось на слонов при помощи стрел, «отравленных ядом змеиной желчи». («Эфиопия» здесь – восточная Африка к северу от экватора.) Некоторые африканские культуры и поныне используют змеиный яд для усиления поражающего эффекта. Возможно, акатары – это предки современного народа акамба (камба), живущего в Кении: эти охотники на слонов славятся применением особого змеиного яда. Согласно историку Силию Италику, писавшему около 80 г. н. э., римские солдаты, воевавшие в Северной Африке, встретились с «вдвойне смертоносными снарядами – стрелами, пропитанными змеиным ядом». Ливийское племя насамонов владело «искусством избавления змей от их ужасного яда», а нубийцы, жившие в Верхнем Египте и Судане, вымачивали метательные копья «в тлетворных соках, тем самым оскорбляя металл ядом»[127]127
  Страбон 16.4.10. Силий Италик, Пуника, 1.320–415, 3.265–74. О древнегреческих и древнеримских авторах, упоминающих отравленные стрелы: Salazar, 2000. Р. 28–30. Отравленные стрелы предположительно использовались во время серьезных волнений в Кении в августе 1997 года, согласно новостным сюжетам CNN. В Lesho, Dorsey, Bunner, 1998. Р. 512 отмечается, что использование «биологического метательного оружия продолжалось и в XX веке во время Октябрьской революции, многочисленных конфликтов в Европе и англо-бурских войн».


[Закрыть].

Из всех народов, славившихся применением отравленных стрел, однако, самыми изобретательными – и потому самыми страшными – слыли скифы, жившие в евразийских степях. В V в. до н. э. Геродот поразил греков описаниями того, как эти всадники пили прямо из позолоченных черепов своих врагов. Скифские женщины тоже выезжали на войну и потому звались «мужеубийцами».

Воинственные кочевники, чьи обширные территории растянулись от Черного моря на восток до монгольских степей, скифы властвовали во всем регионе вплоть до 300 г. н. э. Они успешно отразили наступление персидской армии под предводительством Дария I в V в. н. э., прибегая к тактике засад и партизанских набегов. Их непревзойденное мастерство в стрельбе из лука побудило афинян нанимать афинских лучников на войну вместе с фалангами гоплитов в V в. н. э. В 331 г. конные лучники скифов разбили часть войска Александра Македонского.

Скифы достигали победы частично благодаря умению стрелять из лука и тактике быстрых набегов, а частично за счет особых оружейных технологий. Им удалось построить идеальную систему доставки смертоносных биологических веществ в тело врага: они усовершенствовали композитный рекурсивный лук, который по мощи значительно превосходил другие конструкции, позволяя быстро и точно стрелять с большого расстояния. Каждый скифский воин брал с собой в бой более двухсот стрел, они были блестящими лучниками и отлично разбирались в биологическом оружии. Когда Геродот около 450 г. до н. э. отправился через Черное море к скифам, то узнал, что кочевники почитали героя Геракла – мифического изобретателя биологического оружия, считая его праотцем своего народа. Конечно, некоторые фрагменты того, что кочевники рассказали Геродоту, он понял неправильно, а что-то просто опустил, тем более что ему приходилось общаться с ними через переводчиков. Однако нельзя не обратить внимание на отдельные интригующие детали. То, что уцелело из утерянной скифской мифологии, позволяет предположить, что у них существовало нечто похожее на греческий сюжет о Геракле и гидре, и это объясняет происхождение скифских отравленных стрел. Согласно скифам, Геракл в Скифии встретил ужасную женщину-гадюку и прижил с ней трех сыновей. Лук, стрелы и особый пояс он оставил младшему сыну – Скифу, родоначальнику скифов.

Пояс Геракла имел необычную конструкцию. С пряжки или застежки свисала небольшая золотая чаша. И «до сего дня скифы носят чаши на поясе»[128]128
  Перевод Г. А. Стратановского.


[Закрыть], как отмечал Геродот, при этом он не строил догадок относительно функций этого сосуда. Зачем же скифы снабжали пояса лучников таким сосудом?

Я считаю, что данное загадочное место из Геродота можно объяснить применением кочевниками отравленных стрел. Вполне правдоподобно, что в маленьких золотых сосудах мог храниться печально известный скификон – скифский яд, вещество, в котором скифы вымачивали наконечники стрел. Чистое золото не пострадало бы при прямом контакте с ядом. Учитывая, что индейцы чоко собирали в бутылку лягушачий яд, можно предположить, что скифские лучники эффективно и благоразумно обмакивали стрелы в чашу со скификоном, подвешенную к поясу. Интересно, что на ранних вазописях с сюжетом на тему Геракла и гидры богиня Афина держит сосуд с узким горлышком, чтобы туда капал яд (см. рис. 3)[129]129
  Геродот 4.9–10; крючки и сосуды – см. комментарий в Murray, Moreno, 2007. Р. 579. Миниатюрный золотой сосуд с золотой цепочкой был извлечен из могилы двух скифских воинов – мужчины и женщины, погребенных с большим количеством золотых украшений, колчанами, стрелами и другим оружием в VII в. до н. э.: см. Armbruster, 2009, рис. 5. В кургане из Тилья-Тепе (Бактрия, I в. до н. э.) был обнаружен такой же золотой сосудик с крышкой и цепочкой. Размер сосудов – около 2,5 сантиметра, горлышки узкие. Их можно сравнить с флаконом, в который Афина собирает яд гидры на коринфской вазе, расписанной ок. 590 г. до н. э. (Античный музей, Базель, Швейцария), представленным на рис. 3 в главе 1.


[Закрыть].

Скифы также изобрели особый тип футляра для лука и стрел, называемый горитом. Художественные изображения этих футляров на вазах и золотых предметах, а также подлинные колчаны, найденные в скифских курганах V в. до н. э., демонстрируют их хитроумную конструкцию. Горит свисал с пояса и имел два отделения: в одном был лук, а другой служил колчаном для стрел и плотно закрывался крышкой. Этот метод и уникальная конструкция колчана гарантировали, что в любой ситуации на охоте или на войне под рукой всегда окажутся лук и стрелы любого размера и типа, а крышка не даст порезаться об острые как бритва отравленные наконечники (рис. 9).

В 1970-е годы кенийское племя акамба, уже упомянутое здесь, носило стрелы, смазанные ядом, в таком же футляре из закаленной кожи с крышкой, предохраняющей лучника от контакта с наконечниками.

Акамба соблюдали и другие предосторожности при обращении с отравленными снарядами. У стрел для мелкой дичи металлические наконечники, на которые наносили яд, очень маленькие, острые и съемные; у стрел для крупной дичи яд наносился на весь достаточно длинный наконечник. Эти наконечники обычно заворачивали в мягкую кожу антилопы, чтобы яд не засох и во избежание случайных ранений. Вероятно, такие же методы применялись и в античности[130]130
  Об истории лука, стрел и достижений в технологии стрельбы из лука см. Crosby, 2002. Р. 37–39, и главу 5 там же. В книге 4 Геродота описываются скифы, особенно см. 4.9. Rolle, 1989. Р. 65. Информацию об отравленных стрелах у акамба я получила от Тимоти Блисса, некогда жившего в Кении; описания лука, колчана и отравленных стрел акамба взяты из образцов 1970-х годов, выставленных в 2002 году на продажу ныне прекратившей существование Krackow Company из Нью-Уилмингтона, штат Пенсильвания, специализировавшейся на традиционном оборудовании для стрельбы из лука разных стран мира.


[Закрыть].