Текст книги "В одном строю с победой"

– Это случайность, – попытался оправдаться тот. Он с надеждой посмотрел на Шамиля, но тот безучастно наблюдал за происходящим.

– Сегодня случайность, завтра случайность, – распаляясь, повысил голос араб. – Так все чеченки, желающие принести свою жизнь на алтарь победы, умрут на русских помойках. А может быть, ты договор заключил с московским правительством по оказанию помощи в сносе старых домов? Почему тебя не было рядом с нею?

Не дожидаясь ответа, Масуд махнул рукой и развернулся к Шамилю:

– Тебе решать. Но мне кажется, что я зря выполняю многие ваши просьбы…

С этими словами он позвал Сухроба и, больше не говоря ни слова, направился к машине.

Шамиль, посмотрев вслед уходящему арабу, с шумом перевел дыхание:

– Зелимхан, исправь свою ошибку.

Прибалт, издав протяжный, нечеловеческий вой, бросился бежать, пытаясь свалить на землю одного из стоящих на пути чеченцев, но уже через мгновение сам уткнулся лицом в прошлогоднюю листву.

Умаров остановил движением руки одного из стоящих рядом чеченцев, который, отодвинув полу пиджака, уже вытащил пистолет:

– Нет, без крови. Сделайте так, будто он утонул.

– Раздевайся! – догадавшись, чего хочет правая рука Шамиля, скомандовал тот, пряча оружие обратно. – Быстрее, скотина!

Плациса подняли с земли и поставили на ноги. Его трясло, а глаза от ужаса вылезли из орбит. Дыхание сделалось прерывистым, кадык не переставая двигался вверх-вниз, словно он большими глотками пил воду. Прибалт не сопротивлялся. Скорее, он потерял чувство реальности и не осознавал, что происходит, а может быть, это была защитная реакция организма, почувствовавшего неизбежность конца.

Раздев до трусов, его подвели к озеру. Двое охранников Шамиля тоже разделись и, оставшись в одних плавках, вошли по колено в воду.

– Держите ему ноги, – спокойно, словно они всего лишь собирались научить товарища плавать, сказал один из них оставшимся на берегу.

Латыша повалили таким образом, что туловище оказалось в воде, а ноги на берегу. Надавив ему на голову, оба чеченца выжидающе уставились на напрягшиеся мышцы спины. Через минуту с шумом вырвались пузыри, а тело забилось в конвульсиях с такой силой, что четверо здоровенных мужчин едва удерживали его. Еще минута, и прибалт обмяк. Для верности еще некоторое время подержав его под водой, они оттолкнули тело от берега, даже не удосужившись его утопить. Одежду сложили на берегу, предварительно забрав из рубашки водительское удостоверение и паспорт.

– Он в Москве на правах нелегала, – пояснил Умаров Бекбулаеву причину того, что труп не стали прятать. – Даже Плацис не его фамилия. Да если и найдут, все равно спишут на несчастный случай, – добавил он, бросив взгляд на аккуратно сложенную одежду.

– Надо впредь не допускать, чтобы наши дела заканчивались подобным образом. – Шамиль сурово посмотрел на Зелимхана. – Подбери хороших людей.

– Если поручать подготовку взрывов чеченцу, то это наибольшая вероятность срывов. Мы на виду…

– Я понимаю, – согласился с ним Шамиль. – Но поверь мне, в русских городах немало отморозков, готовых за деньги хоть Хиросиму здесь устроить. Тем более смертную казнь в России отменили. Надо тебе вплотную заняться поисками людей, которым нечего терять… Кто уже по уши в крови. Но самое главное, они должны иметь мозги.

Глава 10

Пузырева, вопреки обыкновению, сегодня весь день провела в офисе. Как назло, Зелимхан, ничего не объясняя, исчез и до сих пор не появился. В очередной раз позвонив ему на сотовый и снова услышав дежурное «Абонент временно недоступен», она чертыхнулась и посмотрела на часы. Было уже почти девять вечера. Однако едва Лариса Евгеньевна успела встать из-за стола, как двери открылись и, как всегда, без предупреждения секретарши, вошел исполнительный директор.

– Ты где пропадал? – с нескрываемым раздражением спросила Пузырева, строго взглянув на своего зама.

– Извини, Лариса, – чеченец виновато развел руками. – Родственник приезжал. Пока встретил, поговорили… Сама понимаешь, на Кавказе гостеприимство – главное.

– Ты хотя бы позвонил, – проворчала она, однако про себя была обескуражена тем, что Зелимхан извинялся. Это на него не походило. – А зачем телефон отключил?

– Батарея села, – махнул он рукой, – не заметил. У нас все нормально?

– Разве может быть нормально, если директор до сих пор на рабочем месте? – уколола она его. – Ты, наверное, в курсе, что Игнатьев у меня на старой квартире прятался?

– В курсе, – подтвердил Зелимхан. – Я, конечно, не настаиваю, но если можно…

– Ты хочешь знать, откуда у него адрес? – догадалась Лариса. – Ничего удивительного, – она пожала плечами. – Мы там были в тот день, когда он помог предотвратить угон «Ауди». Мне понадобились кое-какие вещи…

– Этот человек смог проникнуть в квартиру, покалечил моих людей, – Зелимхан удивленно хмыкнул. – Ушлый парень. Я постараюсь ему помочь.

Лариса слегка растерялась. Не потому, что ей пришлось оправдываться, просто при упоминании об Антоне Умаров вел себя сдержанно, даже миролюбиво, а инициатива о помощи и вовсе ее обескуражила. Однако то, что он, несмотря на свое отсутствие, владел обстановкой, разозлило ее:

– Насколько я понимаю, раз ты все знаешь, значит, Доку Рамзанов каким-то образом имел возможность с тобой связаться? – Она нахмурила брови и строго посмотрела на него, постепенно начиная себя осознавать пустым местом.

– Нет, он просто был со мной.

Ларисе больше не о чем было говорить. Она весь день настраивалась на жесткий разговор. Неожиданный поворот в отношении Зелимхана к Игнатьеву выбил ее из колеи. Возникла пауза.

– Что ему передать? – наконец сообразила Лариса.

– Завтра в десять, – он на секунду задумался, – пусть ждет меня возле выезда с автостоянки перед домом.

Дождавшись, когда за Зелимханом закроется дверь, Пузырева взяла трубку с телефонного аппарата и набрала номер оставленной Антону «Моторолы».

– Знаешь кафе «Версаль»?.. Жду тебя там через час…

– А что мне даст встреча с этим, – Филиппов сделал вид, что не может вспомнить исполнительного директора Пузыревой.

– Зелимхан, – напомнила она ему. – Он поможет тебе сделать документы и посоветует, где ты можешь переждать, пока в милиции не утрясутся дела.

– Этот человек – твоя крыша? – спросил Антон, сделав лицо наивным.

– Почему ты так решил? – удивилась Лариса. – Нет у меня никакой крыши.

– Паспорт мне не нужен. – Антон бросил настороженный взгляд на стоящий рядом столик и, убедившись, что бальзаковского возраста дама, в гордом одиночестве сидящая за ним, ничего не слышит, улыбнулся. – Я уже не Игнатьев, а Филиппов…

Говоря это, Антон чуть было не вставил «снова», но вовремя спохватился.

– Как тебе это удалось? – Сделав глоток кофе, она поставила чашку на стол и с интересом посмотрела на него.

– Просто, – пожал он плечами. – У меня было два паспорта.

Взгляд Ларисы сделался настороженным.

– Ты бандит?

Антона вопрос не смутил. Что еще может подумать человек, оказавшийся на ее месте?

– На прежней работе, в силу ее специфики, я перешел дорогу очень серьезным людям. У них большие возможности найти меня хоть на Луне. Поэтому был вынужден подстраховаться. – Он махнул рукой. – Все в прошлом.

Ответ Пузыреву успокоил. Она допила кофе и вопросительно посмотрела на него:

– Куда теперь?

– Не позволишь мне воспользоваться твоей квартирой в последний раз?

Лариса замялась. Это удивило Антона.

– Ладно. – Он встал из-за стола. – До завтра где-нибудь перекантуюсь. Не впервой.

– Не обижайся, – она виновато отвела взгляд в сторону. – Если бы в другой раз. Сейчас обстоятельства изменились…

Опасаясь слежки, Антон не решился ехать на дачу Родимова. Ночь он провел на квартире старушки, которая жила за счет сдачи комнаты на ночь людям, не желающим коротать время на вокзале в ожидании поезда. Деньги дала Лариса. Она рассчитывала, что он на них снимет номер в гостинице, не подумав о наличии ориентировок с хорошими фотографиями, сделанными с паспорта, оставленного в дежурной части.

Поздно вечером Антон вышел на лестничную площадку и проверил телефонный щит. Если Зелимхан пошел на встречу и согласился помочь, это не говорит о том, что он отказался от желания собрать максимум информации о нем. Напротив, угроза этого еще более усилилась.

Не обнаружив никаких электронных примочек и убедившись, что линия не прослушивается, он позвонил Родимову.

Генерал выслушал его, не перебивая.

На некоторое время в трубке воцарилась тишина. Наконец Федор Павлович прокашлялся:

– Я пробью по своим каналам этого Зелимхана получше, но наверняка, если он имеет какую-то связь с боевиками и участвовал в боевых действиях, фамилия Умаров чужая. Имей в виду, твоя главная задача – это Масуд и сеть, которую он попытается здесь создать либо укрепить. Любой ценой войди в доверие к Пузыревой. – Он выдержал паузу, давая уяснить сказанное, и еще раз повторил: – Любыми способами! На карту поставлено очень многое. Ты сейчас, может быть, последняя наша надежда. Твой провал будет означать, что туда уже будет невозможно сунуться…

В назначенное время Антон был рядом с домом, где жил Умаров. В лицо он его не знал, но надеялся, что в пятиэтажной сталинке не так уж много людей с характерной кавказской внешностью. Кроме того, Лариса назвала ему номер его машины и подробно ее описала. Филиппов сразу же увидел на охраняемой стоянке неброский джип. Вскоре к нему подошел высокий темноволосый мужчина со смуглым лицом. Уверенный, что это и есть Умаров, Антон подошел ближе.

Окинув его изучающим взглядом, тот лишь уточнил фамилию и кивком головы указал на сиденье рядом с собой.

Вырулив с паркинга, Зелимхан повернулся к Антону:

– Лариса Евгеньевна попросила помочь тебе. – Чеченец бросил быстрый взгляд на пассажира, пытаясь угадать его реакцию. – Что ты умеешь делать и чем занимался раньше? Только не ври, говори правду. Даже если прошлое твое связано с криминалом, это останется между нами.

– Мне тридцать пять лет, – не спеша заговорил Антон. – Родом из Владивостока. Пришлось оттуда уехать по причине неладов с законом. Воевал в Приднестровье… Месяц в Косово…

Чеченец оживился и уже с нескрываемым интересом посмотрел на него:

– Наемником?

– Да, – не смущаясь, врал Филиппов. – В восемьдесят седьмом меня исключили из инженерно-саперного училища.

– За что?

– Хищение боеприпасов и взрывчатых веществ с целью последующей продажи.

– Почему не посадили? – удивился Зелимхан.

– За это не только нас наказывали. Под одну гребенку увольняли и понижали в должностях и тех, с чьего попустительства произошло ЧП. В моем случае от командира взвода до начальника училища всех бы поснимали. Поэтому дело замяли, а меня до приказа отправили дослуживать в войска.

– Интересно. – Чеченец с интересом и одновременно с недоверием посмотрел на пассажира. – Жена, дети?

– По паспорту есть, – усмехнулся Антон. – Но это липа. Я сейчас в федеральном розыске.

– Почему об этом в милиции не знают?

– Под другими документами там оказался. Я воевал в Чечне.

– На чьей стороне?

– В отряде Тариха Камназаева, – Антон покосился на чеченца.

Брови Зелимхана от удивления выползли на середину лба.

– Я проверю, – наконец выдавил он из себя.

Антон не переживал. Такой полевой командир действительно был. Его отряд был полностью уничтожен спецназом ГРУ, а среди убитых действительно были несколько русских и татарин. Антон прекрасно помнил данные их документов.

– Проверяйте, – невозмутимо пожал он плечами. – Липатовым я там был. Игорь звали… Сейчас живу по поддельным документам на имя Филиппова Антона Владимировича. Якобы прописан в Самаре. До того, как оказался в милиции, был Игнатьевым.

– Значит, паспорт тебе не нужен, – уточнил Зелимхан, выезжая на Кольцевую. – Это хорошо. Оружие есть?

– Нет, но, если необходимо, знаю, где взять, – пожал плечами Антон, одновременно удивляясь про себя беспечности чеченца, спокойно говорившего о таких вещах в машине.

– Вчера специалисты проверили салон на прослушку, – словно прочитав его мысли, сказал Зелимхан. – А рядом с осветителем установили датчик. – Он взглядом указал на небольшую цилиндрическую коробку с матовым стеклом, расположенную на обшивке потолка.

– Звук можно считывать и без жучков, – осторожно заметил Антон. – Есть лазерные устройства, по вибрации стекла…

– Только не при работающем двигателе машины и не в движении, – заметил Зелимхан.

Антона удивили познания чеченца в области спецсредств оперативного сбора информации.

Съехав с Кольцевой, они еще около часа ехали от Москвы, пока не оказались на территории какого-то завода стройматериалов, обнесенного высоким забором.

– Пока поживешь здесь. За территорию без моего ведома ни шагу.

Антон удивленно посмотрел на чеченца:

– Это как?

– Молча, – усмехнулся тот. – Пока не утихнет шум с твоими поисками.

Они вышли из машины. Филиппов огляделся. Промышленные постройки, небольшое административное здание. Везде мониторы, даже на внутренней территории.

– Будешь работать охранником, – пояснил Зелимхан. – Задаром я никому не помогаю.

– Это предприятие тоже Пузыревой? – спросил Антон.

– Нет. И вообще, какая тебе разница?

Антон заметил, что после того, как за ними закрылись ворота, чеченец повел себя более резко. В его голосе появились нотки раздражения и неприязни, которую он до этого скрывал.

В течение получаса ему показали завод и место, откуда он должен был осуществлять наблюдение. Объяснили в двух словах обязанности.

Кроме нескольких крепких парней с резиновыми дубинками на поясе и дежурного на въездных воротах, круглосуточно один оператор контролировал цеха, двор и даже помещение, где отдыхали рабочие.

За прилегающей территорией осуществлял контроль второй охранник. Антона насторожил столь тщательный подход к охране предприятия. «Может, конкурентов боятся, – предположил он, – а может, здесь причина в другом?» Еще его удивил контингент рабочих. По сути, ему хватило часа, чтобы понять, что это – обыкновенные рабы, смирившиеся со своей участью. В помещении для их отдыха, рассчитанном на двадцать человек, стояли двухъярусные кровати, один длинный стол и черно-белый телевизор, установленный на кронштейне под низкими сводами потолка. В этой комнате тоже была видеокамера, которая, впрочем, была скрыта от глаз живущих там людей.

Восемь охранников занимали просторную комнату с окнами во двор на первом этаже проходной. Кровати здесь стояли в один ярус. Был цветной телевизор, стереосистема и холодильник. В углу, за небольшой перегородкой, – спортивные тренажеры и душ.

Начальник охраны Гера, здоровенный сорокалетний бугай с маленькими глазами и синий от наколок, красноречиво описывающих его биографию, показал Антону кровать:

– Распорядок для всех один, – он стукнул кулаком в раскрытую ладонь, изучающе разглядывая новичка. – Подъем в семь. Завтрак. Пару часов можно посмотреть телевизор, потом тренировка, затем обед, после обеда подготовка к дежурству. Двенадцать часов через двенадцать.

– А как мне купить бритву и все такое? – Антон вопросительно уставился в маленькие глазки своего нового начальника.

– Все дадут. За забор ни шагу, – хмуро отрезал он. Посчитав, что для первого раза одного вопроса в его положении достаточно, Антон сделал вид, что ему все ясно.

* * *

– Послушай, брат, – Масуд развалился в кресле гостиной, обвел взглядом стены, увешанные оружием, картинами. – У меня мало времени. Я провел в Москве уже достаточно дней, но до сих пор не знаю, что буду говорить нашим братьям, которые ждут с моим возвращением хороших вестей.

– Я все понимаю. – Шамиль сокрушенно вздохнул. – Масштабные теракты против мирного населения и объектов опасного производства – очень рисковое занятие. Не каждый русский пойдет на их организацию и подготовку. Каждый чеченец, дагестанец, осетин, аварец – для москвичей потенциальный террорист. Где ни появишься, сразу замечаешь, что на тебя обратили внимание не только менты. – Он зло потер подбородок. – Все, кому не лень – от бабок на скамейках перед подъездами, кончая школьниками, – называют «лицом кавказской национальности».

– Это говорит о том, что вы заставили их бояться себя, а это много, – подбодрил его Масуд. – И имей в виду. – Араб поднял указательный палец вверх и слегка наклонился в сторону чеченца. – Нам нужна крупномасштабная акция, которая бы отбила у русских военных охоту отправляться воевать на Кавказ.

– Есть еще одна опасность. – Шамиль нервным движением ослабил узел на галстуке. – Большая половина родовых кланов моих земляков не желает не только поддерживать мою деятельность морально, но и категорически против всяческих акций…

В глазах Масуда появилось недоумение.

– А откуда им известно о твоих делах?

– Я не совсем так выразился, – спохватился Бекбулаев. – Кто конкретно занимается этим, они, конечно, не знают, но, в общем, осуждают действия этих людей.

– И ты осуждай! – Масуд пожал плечами. – И делай это вдвойне активней. Наличие лояльных к режиму чеченцев тоже играет тебе на руку. Если бы все проводили политику террора в России, вас бы уже всех под одну гребенку отправили на Лубянку.

Давая понять, что согласен с рассуждением араба, Шамиль закивал головой. Но это была только видимость. Он давно понимал, стоит таким людям узнать о его действиях – и Лубянка покажется курортом по сравнению с тем местом, куда зачастую его земляки отправляют неугодных им людей.

* * *

За неделю пребывания в должности охранника Антон хорошо изучил внутренний распорядок завода. Дежурства за пультом охранной системы видеонаблюдения чередовались с патрулированием промышленной зоны или вахтой на проходной.

Ему удалось побывать во всех помещениях, за исключением одного склада. В него нельзя было заходить охранникам, и в нем не было видеокамеры наблюдения. Небольшой ангар считался хранилищем фурнитуры и почти всегда был закрыт. Лишь один раз, во время дежурства Антона, туда въехала грузовая «Газель». Приехавший на ней парень сразу закрыл за собой ворота, а когда через некоторое время он выехал оттуда, на машине были уже установлены другие номера. Это насторожило Филиппова.

Сегодняшнее дежурство заключалось в патрулировании внутренней территории. Войдя в сборочный цех, Антон огляделся. Все были заняты своим делом. Никто не пытался филонить или устроить себе перекур не по графику. По-другому не могло и быть. В углу склада стояла видеокамера. Оператор, сидевший в административном здании, контролировал не только работников цехов, но и Филиппова, впрочем, как и тот его, когда они менялись местами. С работающими на объекте людьми нельзя было вступать в контакт.

Так называемые рабочие, снующие мимо, давно потерявшие человеческий облик бомжи, с опаской косились на резиновую дубинку у него на поясе. На лицах некоторых из них красовались синяки и ссадины. Однако все были одеты в более или менее чистую спецодежду синего цвета и кепки. На нагрудном кармане каждого красовался логотип – дом на фоне горы и надпись – «ОАО „Кавказ“, название фирмы. Униформа странным образом оттеняла кирпичного цвета пропитые лица и подчеркивала неуклюжие, подчас суетливые движения забулдыг. В каждой бригаде имелся старший. Как правило, это был относительно крепкий и сравнительно молодой мужчина, не до конца пропивший мозги. Жил он вместе со всеми и отвечал за все, начиная с порядка и кончая планом. Так называемые начальники цехов приезжали утром на своих автомобилях. Их было трое, армянин и два русских. Со своими работниками они почти не контактировали, а если и вызывали кого в свои небольшие кабинеты, похожие на киоски, стоящие прямо в цехах, то оттуда беднягу уже либо выводили, либо выносили его „коллеги“.

Утром и в обед каждый получал кроме еды по стакану какой-то бормотухи. Вечером два. Несмотря на сравнительно небольшую дозу, к исходу дня многие едва держались на ногах, что зачастую становилось причиной вызова «на ковер».

Окинув взглядом цех, Антон развернулся было к выходу, как сквозь шум работающих циркулярок и стук молотков послышался душераздирающий вопль. Он обернулся. Из глубины цеха, к выходу, двое мужиков с вытаращенными глазами, что-то крича, волокли третьего, с окровавленной по локоть рукой и неестественно болтающейся кистью. На бледном, обескровленном лице застыла гримаса боли.

– Что случилось? – пропустив их мимо себя, спросил Антон старшего смены, безучастно шедшего следом.

Утерев пот рукавом куртки, невысокого роста сухощавый дедок с хитрыми глазами сплюнул под ноги:

– Руку под цепь лебедки сунул. – Он зло посмотрел на бедолагу, которого усадили на перевернутый вверх дном ящик и бинтовали. – Лучше бы голову.

– И что теперь? – поинтересовался Филиппов.

Мужчина как-то странно посмотрел на Антона и, оставив его вопрос без ответа, отправился в административный корпус, возле которого стояла машина Зелимхана. Спустя несколько минут туда же вызвали и Филиппова.

– В твое дежурство этот баран покалечился. – Зелимхан испытующе посмотрел в глаза Антону и, выдвинув ящик письменного стола, извлек оттуда пистолет. – Тебе его и лечить.

– Зачем оружие? – удивился Антон. – Или мне его у больницы караулить?

– Какая больница! – нехорошо усмехнулся чеченец. – Все, отработал работник. Уберешь его, а труп спрячешь. Поедете вдвоем с Фомой. Он знает, куда и где его кончить. Остальным баранам будет сказано, что пострадавшего отвезут в Склиф. И не задавай мне больше лишних вопросов. Все, иди.

Антон опешил. Выйдя на улицу, он увидел, как несчастного, уже с забинтованной рукой, грузят в машину. Старенькая «копейка» постоянно стояла под небольшим навесом возле КПП. В здоровой руке у бедняги была поллитровка бормотухи. Он жалобно подвывал.

Как быть? Убивать ни в чем не повинного человека? С другой стороны, Антон прекрасно понимал, выхода нет. Он едет не один. Если удастся нейтрализовать Фому, крепкого сорокалетнего мужичка, работающего охранником во вторую смену, и спасти пострадавшего, на операции по розыску Черного Принца можно ставить крест. Получалось, на одной чаше весов – законченный алкаш, который и без того вряд ли протянет даже полгода, на другой – сотни, а может быть, тысячи жизней мирных людей.

Расчет Зелимхана был точен – одним выстрелом он убивал двух зайцев. Во-первых, если Антон мент, он был обязан, невзирая ни на что, предотвратить убийство. Во-вторых, он повязывал Антона кровью.

Филиппову ничего не оставалось делать, как дальше погружаться в пучину беспредела. Ко всему он прекрасно понимал, случись какой-то прокол, и он сам окажется на скамье подсудимых. Поэтому с большей тщательностью придется заметать после себя следы. Прокуратуре без разницы, ради чего ты совершал преступление. Для нее главное – существование самого факта. Кажущиеся на первый взгляд смягчающими обстоятельства и цели лишь усугубят положение тем, что на преступления он шел осознанно.

Антон подошел к «жигуленку».

– Садись. – Увидев его, Фома открыл заднюю дверь.

Выехав за ворота, машина почти сразу свернула в лес.

– Куда?! – неожиданно заволновался раненый. – Куда вы меня везете?

От него разило перегаром и давно не мытым телом. Он испуганно заерзал.

Антон опустил со своей стороны окно и подставил лицо под поток свежего воздуха.

– Здесь срежем. За лесом больница, – успокоил несчастного Фома.

Удовлетворенный ответом пьянчуга приложился к горлышку и за полминуты осушил бутылку, невзирая на ухабы. Отбросив ее в окно, он громко икнул и посмотрел на Антона:

– В больнице отберут, а так легче, – сокрушенно вздохнув, он бережно положил пострадавшую руку на здоровую, словно ребенка. – Кто же подъемник включил, когда я за ключом полез?

Антон перевел на него взгляд:

– В смысле?

– Да ведь старший смены ключ туда уронил! – Пострадавший шмыгнул носом. – Достать велел… Меня теперь без пальцев обратно вряд ли возьмут.

– А самое главное, онанизмом не позанимаешься! – хохотнул Фома.

– Вам смешно, – жалобно протянул бедняга.

Тем временем Фома резко свернул с проселка. Бомж, охнув, навалился на Антона. По стеклу застучали ветки, и через минуту машина встала.

– Выходи, – не глядя назад, скомандовал Фома и вылез наружу. – Приехали.

Мужичок затравленно посмотрел сначала на Антона, потом на вышедшего из машины Фому:

– А где больница?

Больше Антон был не в силах терпеть. Он знал, что от него требуется. Решительно открыв двери, он выволок несчастного из машины и оглушил кулаком по затылку. Вскрикнув, тот упал. Опасаясь, что он скоро придет в себя, Филиппов выстрелил ему в голову…

– А ты, я вижу, рассусоливать не любишь, – раздался за спиной голос Фомы.

Антон обернулся. Убирая за пояс «АПС», тот криво улыбался.

– А у тебя ствол для меня? – спросил Антон.

– Угадал, – кивнул он. – Был уже случай, когда такого, как ты, вальнуть пришлось. Только он перед этим чуть меня не порешил. Ладно, хватит трепаться, нам его еще присыпать надо.

С этими словами напарник достал из багажника две лопаты.