Текст книги "Эллайн"

Эллайн
Альберт Нумен

© Альберт Нумен, 2023

ISBN 978-5-0059-6445-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я сложу себя в конверт,

Лишнее оставив в прошлом,

Отослав туда, где снег

Горы кроет осторожно,

Где журчит в лучах звезды,

Греясь в них, стекло воды.

Я сложу себя в конверт,

Отослав туда, где ты.

Однажды утром, ранней весной, когда солнце только-только стало заливать лазурью краешек неба, в крохотном городке возле самого леса, в сыром и тёмном подвале дремал кот.

Это не очень приятное место он выбрал сам, потому что был нелюдим, как и этот подвал. А ещё по мере возможностей самодостаточен, чем безумно гордился. Даже в самые тяжёлые моменты своей жизни, когда живот молил своего хозяина о пощаде, упрашивал его подойти к людям, чтобы, возможно, они сжалились над бедолагой и угостили его хоть чем-нибудь съедобным, почти обессиленный кот задирал голову и уходил ото всех прочь.

Прожив на улице несколько человеческих – а по-кошачьему ого-го сколько – лет, кот научился выживать, никогда и ни перед кем не склоняя головы. Да и мало кто вообще обращал на него своё внимание, чему гордец был, конечно, очень рад. Внешне похожий на драную половую тряпку, пыльно-серую, в каких-то пятнах – где-то бледно-желтых, где-то почти чёрных, – он старался обходить стороной и людей, и сородичей, всех, лишь изредка гоняясь за какой-нибудь сонной мышью.

И дремал бы этот кот до самого обеда, потому что сон перебивает голод, если бы не услышал, что у подвального окошка кто-то возится. Это окошко, прикрытое только двумя фанерками, между которыми хвостатый вполне протискивался, служило для него тайным проходом в его личное княжество. И вот кто-то незваный у самых границ, что-то высматривает.

Сонный подвальный жилец медленно приоткрыл один глаз и настороженно устремил взор в сторону фанерок: в просвете между ними из стороны в сторону прыгала какая-то крохотная птичка. Прыг-прыг из-за фанерки, голову на бок, на другой, заглянет в подвал, потом прыг-прыг за другую фанерку… и обратно прыг-прыг.

У кота зашевелился хвост, открылся второй глаз, дёрнулись усы, в желудке завыла пустота, а самое уютное, тёплое и сухое место в этом подвале неожиданно перестало быть таковым. И всё же хвостатый до последнего надеялся, что эта любопытная крылатая тварь как можно скорее уберётся и не будет искушать умиротворённую душу и пустой живот!

Птица же словно дразнила его, нисколько не думая уходить.

Умиротворённая душа в таком так случае решила, что умиротворение может подождать до тех пор, пока к такому же умиротворению не придёт и живот. Оба глаза миг назад сонного кота вдруг вспыхнули изумрудным пламенем, по всему телу хвостатого растеклось тепло, приводя каждую его мышцу в боевую готовность. Едва заметно изумрудные огоньки начали движение. Зверь, хищник, смертельная машина, судья, единственный присяжный и палач в одной чумазой мордочке. Кот слегка приподнялся и почти ползком начал двигаться на позицию, с которой можно будет проучить наглую мелочь – ей уже был вынесен смертный приговор, – а потом и перекусить ей, само собой.

Не отводя глаз от окошка, палачь пролез под какой-то трубой, не побрезговав окунуть пузо в лужицу, и очень мягко запрыгнул на деревянную коробку, откуда удобнее всего было нанести молниеносный удар.

Исходная, пристройка… ещё мгновение – и стремительный прыжок! Звуки когтей по кирпичам и фанере вперемешку с грохотом. Едва слышные взмахи крыльев. Одна фанерка отлетела в сторону, вместе с другой хищник слетел с подоконника на обломки кирпичей и штукатурки возле дома. Предательская фанерка почему-то решила, что она – одеяло и накрыла кота. Кот выныривает из-под неё и злобно осматривается.

Двор. Пусто. Ни людей, ни кошек – никого, и от этого чудесно. Лишь спящие припаркованные машины, голые деревья, кусты, сухая тёмная трава вперемешку с опавшими листьями, детские качели и горка с выцветшей краской. И приправлена вся это дворовая картина была каким-то мусором, то ли прилетевшим откуда-то, то ли всплывшим из-под снега, сошедшего совсем недавно. Сквозь мутный фильтр облаков всё это окрашивалось солнцем в унылые и серые тона. И было каким-то застывшим, словно умерло.

Единственное портило эту идиллию – ужасный штрих на прекрасной картине. Птичка, оказавшаяся шустрее чем предполагалось, невредимая сидела на перекладине высоких качелей и смотрела на своего преследователя.

Кот сразу же как только вылетел из-под фанерки, рассмотрел своим хищным взором эту пакость на перекладине. Делая вид, что он не замечает её, кот медленно сел, осмотрелся по сторонам и сложил в своей голове гениальный план. После он неспешно двинулся куда-то в сторону, делая вид, что уходит. Но эта крылатая тварь оказалась ещё и не такой глупой, как хотелось бы, – она постоянно, точно показательно, поворачивала свою крохотную башку вслед за хвостатым. А он всё ходил из стороны в сторону, пытаясь зайти крылатой за спину, и всё больше злился, потому что ничего из этого не выходило.

У кота лопнуло терпение. Он во всю свою прыть рванул за летающим лакомством: быстрыми прыжками он взлетел на соседнее с качелями дерево, оттуда – в сторону перекладины. Птичка вспорхнула, сделала в воздухе пару крюков и очень низко куда-то полетела. За ней тут же кинулась худая и грязная тряпка, иногда звавшаяся прохожими котом.

Мелкая зараза гоняла бедного кота по всему двору, затем полетела в другой, а за ним – в предыдущий, а потом – ещё куда-то. Она почему-то ну совсем не собиралась поддаваться изголодавшимуся коту, даже видя, как он измучен и страдает. А он без остановок всё бегал и прыгал за ней, совсем себя не жалея. Но в какой-то момент изнемогающий хищник понял, что его силы на исходе. И если он сейчас же не остановится, то тут же упадёт и испустит дух, а голодным и морально побитым ему погибать совсем не хотелось. Ведь если умирать, то только победителем, сытым и от этого счастливым. Сделав ещё один прыжок в сторону шустрой птицы, которая оказалась слишком уж шустрой, кот остановился, тяжело вздохнул и посмотрел своему завтраку вслед. А крылатый завтрак поднялся высоко над двором и исчез за крышей девятиэтажки, сразу за которой возвышался лес.

На кота накинулась жгучая обида. Он посмотрел на свои лапы и почувствовал в них ужасную, почти такую же, как в животе, боль. Нужно было срочно перекусить и поспать, а птицу эту к чертям птичьим. Решено. Битва проиграна – проигравшему еда из мусорки. Побеждённый и обиженный кот с позором направился прочь.

Неожиданно откуда-то сверху послышалось пение. Хвостатый остановился и посмотрел на крышу дома, где только что скрылась птица. Должно быть, именно там эта крылатая бестия празднует свою победу.

Побеждён лишь того, что сдался, когда у него ещё были силы сражаться.

В венах хищника закипела кровь, глаза вновь загорелись зелёным. Голод и боль притупились, а значит, битва ещё не была проиграна, он не побеждён. Нужно было восстановить честь, ведь гордость не позволяла отступить. Птица должна быть поймана, чего бы это ни стоило. Смерть или победа.

Хвостатый не понимал, чего добивается эта наглая птица, но её пение только раззадорило его. И он стал размышлять, как ему попасть на крышу этой махины, подпирающей собой небо.

Тут же открылась дверь одного из подъездов дома – план созрел. Кот, не дожидаясь, пока кто-то выйдет из подъезда, быстро туда забежал, услышав вслед какое-то ругательство, и помчался по вверх лестнице, пока не оказался прямо под крышей. Там он куда-то прыгнул, где-то едва протиснулся, как это могут делать только кошачьи, и оказался прямо на крыше, тёмной и пустынной, под самым небом. И где-то здесь была его цель.

Вдруг взгляд хвостатого приковала удивительная картина: на самом краю крыши, со стороны леса, возвышалось небольшое деревце, с ветвей которого доносилось то самое пение. И всмотревшись в ветви, кот увидел ту самую птицу, что радостно заливалась, смотря куда-то вдаль.

Это был шанс, который нельзя упускать, – шанс восстановить честь и набить триумфом живот! Кот медленно подкрался под самое дерево, всё больше и больше наполняясь злобой от этого радостного пения.

Два длинных невообразимых прыжка: первый – на ствол дерева, а второй – на злосчастную птицу… Но качнувшееся от первого прыжка деревце прервало пение, птица взлетела и скрылась за следующим домом.

Едва не слетевший с крыши и оставшийся ни с чем кот посмотрел своей цели вслед и подумал, что таким дураком он себя ещё ни разу не чувствовал. Да и птица тут, в общем-то, ни при чём. Никто не может выставить другого дураком так, как дурак может выставить сам себя.

– Уважаемый Кот, а что вы хотели? – услышал уже развалившийся под голыми ветвями и устремивший свой взгляд на лес кот чей-то едва слышный шёпот и осмотрелся. – Неужели вы думали, что сможете поймать этого милого скворца?

– Тебя волновать не должно, что я хотел и думал, – продолжая осматриваться, проворчал удивлённый и кем-то уважаемый кот, но всё равно никого не видел и не чувствовал. – И вообще, покажись-ка, а то я тебя что-то не вижу. Неприлично!

– Простите, я и не подумала, что стоит представиться, – заволновался шёпот. – Ведь я так редко с кем-то разговариваю, а тут… Простите, пожалуйста…

– Я тебя прощаю! А теперь покажись мне. И прекращай шептать, мямля. Можешь меня не бояться, если только ты тоже не эта летающая… эта… скворца.

– Вы не очень-то и любезны, господин Кот…

– Господин? Уважаемый? – сказал хвостатый, задумавшись. – Ах, да… Можно и так! Так… Почему это я не любезен? Я всегда и со всеми любезен!

– Вы, господин Кот, не только разговариваете неприлично, панибратски, но и ведёте себя весьма грубо, – оживился шёпот. – Запрыгнули на меня, поцарапав и чуть не переломав мне хрупкие ветви, спугнули это прекрасное создание, которое так волшебно пело, а теперь ещё и грубите. При этом вам жутко повезло, что вы не свалились с крыши!

– Ах вон оно что… Подожди. То есть как? То есть… ты дерево? И ты разговариваешь?

Кот приподнялся и ещё раз тщательно осмотрелся: рядом по-прежнему никого не было, а берёза, склонившаяся над ним, выглядела обычно. По-весеннему голо, но обычно.

– Я иногда разговариваю, то есть почти никогда, но разговариваю, бывает, да. Но сейчас, честно признаюсь, я сама не знаю как и не понимаю, почему именно вы меня слышите… Так что я сейчас тоже немного в замешательстве, как и вы.

– Погоди-ка, погоди-ка! Во-первых, я никогда в замешательстве не бываю, я бывалый! Я тысячу деревьев лично знаю. Во-вторых, то есть из-за тебя я чуть не слетел с крыши, потому что-то там скворца и парочка царапин? Да я сам тебя с крыши сейчас скину!

– Не думаю, что в таком состоянии вы способны сделать со мной хоть что-то. Разве только опять поцарапать…

– В каком «таком» состоянии? – прищурил глаза кот. – Я великолепно себя чувствую.

– Вы худы и голодны, от чего очень слабы…

– Я на диете, – процедил уважаемый.

– А зачем полезли на крышу? Неужели скворец ваш любимый деликатес, из-за которого стоило преодолеть столько трудностей, взобравшись так высоко, так далеко от земли? Или вы ценитель му

...

конец ознакомительного фрагмента