Текст книги "Передружба. Недоотношения"

– Стремная у нас ситуация, верно?

– Это точно.

– Лисецкая, блин! Посмотри на меня. Я будто сам с собой разговариваю.

Поднимаю голову и поворачиваюсь к нему лицом. В свете фонаря вижу, как покраснели его щеки, а глаза горят стеснением.

– Будешь моей девушкой?

Забываю все на свете. Как дышать, говорить. Что-то внутри оживает, но я не понимаю это чувство. Как будто мне хочется быть хоть кому-то нужной. Хочется, чтобы все было как у других. И это шанс. Вдруг все действительно изменится? Станет волшебно, как в моих любимых романтических комедиях, где люди, которые ненавидят друг друга, влюбляются и… хеппи-энд с красивым финальным поцелуем.

Сердце с бешеной скоростью скачет за ребрами. Что? Сердце? Ты еще там?

Понимаю, что не могу сказать «нет». Не могу, и все. Мне хочется, чтобы жизнь стала проще. Чтобы никому не было больно. Чтобы все были счастливы и я тоже.

– Хо-хорошо…

Вадик находит мою руку и крепко ее сжимает, широко улыбаясь. Отвечаю ему взаимной улыбкой. Надеюсь, она выглядит искренне.

Очень надеюсь…

Глава 6

Медленно поднимаюсь по лестнице, скользя рукой по шершавому покрытию перил.

«Я так за вас рада, не передать!» – слышу до сих пор Оксанкин голос.

Кот всего раз криво улыбнулся мне, глядя в глаза, но не сказал ни слова. Оставшийся вечер он вел себя как обычно, будто ничего не случилось. А ведь обещал когда-то, что все мои парни будут проходить жесткий отбор. Видимо, по его мнению, Вадик достоин и без проверок.

Вытираю ладонь о джинсы, чувствуя прикосновение Шевчука. Он проводил меня до подъезда, после того как мы распрощались с Окси и Богданом. Мы молчали всю дорогу, безуспешно сражаясь с неловкостью. В конце он клюнул меня в щеку и ушел так быстро, что я не успела выдавить даже «пока». Я не понимаю. Не понимаю, что происходит, но чувствую, все это неправильно. Ошибка. Моя ошибка!

Тихонько вхожу в квартиру, предатель Редиска несется ко мне с писклявым лаем.

– Тише, дьявольский овощ, – шепчу я, опускаясь на корточки.

– Лисенок, это ты? – Мамин голос доносится из ванной комнаты.

– А вы давали ключи еще каким-то подросткам?

– Мало ли. Сделаешь смесь малышке, пожалуйста? Она что-то капризничает.

– Конечно, мам.

Мою руки в раковине на кухне и повторяю уже заученный до автоматизма процесс приготовления еды для Ангелочка, не забыв запихнуть ложку сухого молока в рот.

– Ты только взгляни на это! – за спиной грохочет папа.

Разворачиваюсь… На отце зеленая рубашка в крупный ананас и темно-зеленые брюки. Глаза горят безумием, на голове – рыжий взрыв. Давлюсь смесью и, закашлявшись, выплевываю белое облако папе в лицо. Мама появляется на кухне с розовым коконом в руках и распахивает глаза при виде сценки из плохого юмористического ситкома. Не хватает только глупой музыки и смеха за кадром.

– Леша! Это же новые вещи!

– Леля! Это вообще-то твоя дочь сделала!

– Мама! Ты серьезно хотела нарядить папу, как заморского барона с плантации ананасов?!

– Агу-у-у-у! – кричит Геля в негодовании.

– Даже младшая не оценила, – подмечает отец.

– Семейное собрание окончено, – торжественно заявляю я, и мы дружно смеемся.

– Лисенок, ты в порядке? – спрашивает мама, сидя на моей постели.

Геля причмокивает соской на бутылочке. Продолжаю кормить ее, делая вид, что не услышала вопроса.

– Богдана, – настойчивее повторяет мама.

– А? Да, все хорошо.

– А вот я так не думаю. Последние две недели ты сама не своя. Доченька, я не хочу навязываться, но чем больше ты от меня скрываешь, тем больше я волнуюсь. Ты же не хочешь, чтобы я создавала фейковые страницы в социальных сетях, чтобы держать руку на пульсе?

– О боги! Кто-то так делает?

– Все, – мягко усмехается мама. – Кроме меня. Пока что…

Смотрю на сестру. Она медленно хлопает глазами, засыпая. Как же ей хорошо. Ешь, спи, а если что-то не нравится – ори. Я бы тоже сейчас не отказалась от этой привилегии.

– Сегодня мы гуляли с Богданом, Окси и Вадиком. И он предложил мне… – Запинаюсь, потому что фраза звучит до ужаса нелепо.

– Что? Выпивку? Наркотики?

– Нет, конечно. Встречаться.

– Богдан?

– Да нет же. Они с Оксанкой… Не важно. Вадик. Вадик предложил.

– Шевчук который?

– Да.

– Разве он не влюблен в Оксану?

– И я тоже так думала, но… Он ей сам сказал, что влюблен в меня, а потом… Бам! Попросил быть его девушкой.

– И что ты ответила?

– А я… – Становится так стыдно, что на глазах наворачиваются слезы. – Я согласилась. Он сделал такой шаг, и он почти не дурак. Иногда. И…

– Стоп-стоп, Лисенок. Он тебе нравится?

– Я… Не знаю. Я никогда не смотрела на него так. И я не хочу обижать его.

– Погоди, милая, – ласково говорит она. – Ты не хотела соглашаться, но сделала это, чтобы его не обидеть?

– Ну-у-у… Да.

– Ох, Лисенок, Лисенок. Я знала, что ты у нас добрая, но так нельзя. Послушай… – Мама вздыхает, и это значит, что сейчас я услышу то, что не очень хочу, но должна. – Ты своим согласием еще больше обижаешь его, потому что обманываешь. Любые отношения, даже в самом юном возрасте, и не обязательно романтические, строятся на доверии и честности. Без одного не будет другого. Твой обман рано или поздно раскроется, и станет только хуже. И ему, и тебе. Ты сейчас думаешь, что поступаешь правильно, жертвуя своими интересами ради кого-то другого, но это не так. В конце концов, нельзя забывать о себе. Мы учили тебя быть доброй и щедрой, но не себе во вред, понимаешь? Нужно искать компромисс.

– А если его нет?

– Он есть всегда. Что мешало тебе предложить Вадику для начала узнать друг друга получше, а потом уже дать ответ? Положительный или отрицательный, кто знает. Но честный и обдуманный – такие решения не принимаются за пять секунд.

Дура обыкновенная. Занесите в Красную книгу. Другой такой нет.

– И что мне теперь делать?

– Поговорить с Вадиком. Честно и открыто.

– Но я уже согласилась.

– Верно. И теперь ты должна сказать ему правду. Чем дольше будешь тянуть, тем больше станет ком, который рано или поздно свалится на твою милую рыженькую голову.

– А если он…

– Если он не поймет тебя, то ты зря за него так переживаешь, и он действительно дурак.

– Хорошо. Завтра я поговорю с ним.

– Вот и умница. Попросить папу показать тебе, как сломать нос одним ударом?

– Нет, – усмехаюсь я.

– Лисенок, ты что-то там не договорила об Оксане и Богдане. В последние дни вы гуляете все вместе, но он перестал заходить к нам, и Оксана тоже.

– Да… – отвожу взгляд. – Они теперь заняты друг другом.

– Они встречаются?

– Ага, – произношу как можно беспечней. – Круто, правда? Я так рада…

Пылинки сердца острыми краями впиваются в кожу, обновляя раны.

– Рада? – переспрашивает мама.

– Конечно, а как иначе? Ладно, мам. Забирай Ангелочка, мне нужно еще стих повторить и вещи подготовить на завтра.

– Хорошо. Лисенок, я…

– Ты всегда меня выслушаешь, я знаю. Не волнуйся. Буду учиться исправлять свои ошибки. Хорошо, что я так часто косячу, да? Без этого было бы скучно. Я бы вся покрылась паутиной, а щеки бы устали от улыбки. Пф-ф-ф… Кому это нужно? Такая серость.

– Какая же ты у меня…

– Какая?

– Удивительная.

– Ты так замаскировала слово «дурная»? – Прищуриваю один глаз, улыбаясь.

– Я люблю тебя, малышка.

– И я тебя, – отвечаю легкую и теплую правду, которая совсем немного, но лечит душу.

Если в тебе живет любовь, не важно к кому, и она взаимна, ты уже считаешься счастливым человеком. Не стоит забывать об этом.

Выходим с Оксанкой на школьное крыльцо. Подруга уже заметно волнуется, хотя конкурс начнется только через несколько часов.

– Бо, ты же пойдешь со мной? Приедет девочка-стилист, и мне нужно, чтобы за ней кто-то следил.

– Ты хочешь, чтобы я следила за стилистом?

– Ну да. Ты должна будешь сказать правду, если она сделает из меня Леди Гагу!

– Хорошо.

– Богдан, пойдешь с нами? – спрашивает Окси зевающего без остановки Кота.

– Не-е-е… Я хотел поспать немного.

– Ладно. Тогда увидимся перед началом конкурса.

– Ага, – отвечает Кот.

Он разворачивается и, чмокнув на прощание Оксанку в губы, сбегает вниз по ступеням. Богдан сегодня какой-то странный. Ни поздоровался, ни попрощался. Такое чувство, что я в чем-то провинилась, но понятия не имею, в чем именно.

Сижу на диване в комнате Окси и вот уже час слушаю бесконечные разговоры о косметике. Теперь я знаю, какой праймер лучше использовать летом, а какой – зимой. Еще бы узнать, что такое праймер.

– А тебя мы тоже собираем? – поет маленькая птичка по имени Наташа и хлопает наращенными ресничками.

– Я всегда готова, – отвечаю, не отрываясь от чтения электронной книги.

– Тебе бы пошли золотые тени, а если немного затонировать волосы, то цвет…

Поднимаю голову, демонстрируя убийственный взгляд «очень интересно». Наташа поджимает губы и возвращается к сборке прически. Через двадцать минут она последний раз брызгает лаком на волосы Оксанки и объявляет о завершении образа.

– Ну как? – спрашивает Окси, медленно поворачиваясь.

Это совсем не Леди Гага, скорее фея или нимфа. Мягкие волны на блестящих светлых волосах, нежный макияж. Платье из легкой ткани цвета шампанского, золотистые листочки из тончайшего кружева украшают лиф.

– Если ты не станешь Мисс Осень, то я даже не знаю, кто еще этого заслуживает.

– Никто. Только я.

– Конечно.

– Папа должен уже скоро приехать, чтобы нас отвезти. Уверена, что не хочешь переодеться?

Смотрю на свой прикид, прижимая подбородок к груди. Белый свитшот с надписью «данетнаверное» и любимые черные джинсы. По-моему, выгляжу нарядно.

– Уверена, – отвечаю, заправляя волосы за уши.

– Может, хотя бы помаду?

– Нет.

– Точно! Ты же у нас теперь девушка несвободная. Вадик может всю ее размазать. Кстати, как у вас дела? Не думала, что вы так быстро…

На мое счастье, разговор прерывает телефонный звонок. Окси поднимает трубку:

– Да, папа. Сейчас. Ничего! Подождешь!

Актовый зал уже заполнен больше чем наполовину. Собрались почти все ученики старших классов, родители участниц и учителя. Галина Витальевна дает последние наставления бледной, как мел, ведущей. Подмигиваю Алине, и она расплывается в улыбке. Вот так-то лучше!

Меня Галинушка тоже не обделяет вниманием. Дает поручение, проигнорировав нахмуренные брови, означающие, что я пришла просто посмотреть. Приходится лезть за кулисы, сражаясь с пышными юбками, и завязывать девочкам-участницам ленты с номерами.

– У меня должен быть первый номер! – заявляет Окси.

– Прости, Ромашова, но первый у меня, – язвительно произносит Виолетта и вытягивает руку, демонстрируя цифру один на ленте.

– Это всего лишь номер, Цвиринько. Не расслабляйся, – шипит в ответ Оксана.

Кобры схлестнулись. Нужно валить. Заканчиваю вязать последнюю ленточку и подхожу к подруге, чтобы еще раз пожелать удачи.

– Ты Богдана не видела? Он пришел? – тихо спрашивает Окси.

– Еще нет. Может быть, он уже в зале, а я просто не заметила.

– Может… – вздыхает она.

– Оксан, посмотри на меня, – сжимаю ее предплечья. – Все хорошо, слышишь? Ты самая лучшая. Расслабься и делай то, что умеешь лучше всего. Будь центром Вселенной, – по-доброму усмехаюсь.

– Хорошо.

– Все. Я побежала… – Чмокаю воздух у нее перед носом. – Ни пуха ни пера.

– К черту…

Конкурс начинается традиционными фанфарами, Алина после приветственной фразы пересиливает мандраж и входит во вкус. Проходят первые этапы: «Визитка», для которой девушки подготовили видеопрезентации, и «Вопрос-Ответ», который веселит весь зал.

Оксана умница. Держится прекрасно, но и остальные девчонки не отстают. Особенно Виолетта. В прошлом году она уже взяла этот титул. Зачем только пришла снова? Дала бы шанс молодым. Но очарования и раскованности у нее не отнять, об этом говорят «пятерки», которые единогласно ставят судьи.

Кота все еще нет. Окси то и дело бегает взглядом по залу, выискивая его. Отправляю Богдану сообщение, но он не отвечает ни через пять минут, ни через десять. Зато приходит SMS от другого парня. От Вадика. И в ней всего одна фраза, именно та, которую я сама собиралась ему сказать: «Нам нужно поговорить».

Нехорошее предчувствие тревожит душу. Стараюсь не подавать виду, хлопая в ладоши вместе со зрителями. Замечаю движение у главного входа, где толпится народ, которому не досталось сидячих мест. Через секунду появляется Кот. Потемневшие серые глаза, напряженная челюсть.

Пытаюсь поймать взгляд друга, но он прикован к сцене. К его девушке, увлеченно рассказывающей стих, который она только что придумала из слов, что выпали на карточке. Оксана заметно расслабляется, увидев Богдана. Теперь я могу быть за нее спокойна, а вот кое-кто другой не дает покоя мне.

Вадик: «Встретимся сейчас на лестничках?»

Лестнички? Как романтично. Место, куда мальчики бегают подымить на переменах. Думаю, присутствие Кота компенсирует мое отсутствие. Сверлю взглядом Богдана до тех пор, пока он не поворачивается ко мне. Маню его пальцем и поднимаюсь с места.

– Садись, – шепчу я.

Новое сообщение от Вадика заставляет отвлечься на телефон. Поднимаю голову и вижу, с какой ненавистью Кот смотрит на мой мобильник.

– Я скоро вернусь.

Богдан никак не реагирует.

Божечки! Ну что такое? Все сошли с ума?

Решаю разобраться сначала с Вадиком, а потом уже со всем остальным. Проталкиваюсь к выходу, ощущая, как в спину смотрят недовольные серые глаза. Меньше чем за три минуты добегаю до назначенного места. Вадик сидит на корточках, опустив подбородок. Паника разгоняет кровь по венам, ладошки потеют.

Я должна сказать ему правду. Должна!

Делаю еще один шаг вперед, Шевчук поднимает голову, и вместо «привет» у меня выходит совсем другое:

– Что с тобой случилось?!

Вадик касается большим пальцем разбитой губы.

– Ерунда… – отвечает он, поднимаясь. – Лисецкая, я…

– Погоди, я первая, – глубоко вдыхаю, чтобы высказать все как на духу. – Прости меня, но мы не можем встречаться. Я должна была сразу сказать, но не хотела обижать тебя. Когда Окси мне сказала, что я тебе нравлюсь…

– Стоп! Что?! Оксана сказала, что ты мне нравишься?

– Да… – выдыхаю, точно сдувающийся воздушный шарик.

Вадик отводит взгляд, пораженно поднимая брови:

– Забавно, мне она сказала другое.

– В смысле?

– Что я тебе нравлюсь. И это мне стало тебя жаль. Ты ведь сохнешь по Коту, а они вместе с Оксанкой. Я хотел помочь. Ну, поддержать. Не знаю. Глупо, конечно, но…

Стук сердца заглушает голос Шевчука. Взгляд мечется из стороны в сторону. Я уже запуталась. Кто кому нравится и кто и что сказал?

– Так я тебе не нравлюсь? – спрашиваю с дурным облегчением.

– Сорян, Лисецкая. Ты нормальная девчонка, но…

– Ты мне тоже не нравишься, Шевчук. Не в том смысле.

Хлопаем глазами, глядя друг на друга. Мы чуть было не вляпались только из-за того, что… Оксана! Зачем она это сделала?!

– Тогда я что-то не въезжаю… – бубнит Вадик.

Зато я, кажется, начинаю понимать. Окси хотела свести нас, чтобы мы оба не страдали от неразделенной любви? Как благородно! Кто ей дал право так играть с людьми? Со мной!

– Прости, Вадик. Я не должна была соглашаться.

– А я не должен был предлагать, ведь знаю, что ты…

Если он скажет «сохнешь по Коту» еще раз, я добавлю красок на его лицо.

– Это не так! Мы с Котом друзья.

– Я помню твою реакцию дома у Оксаны.

– А я помню твою!

– Один – один, Лисецкая.

– Кот знает, что ты влюблен в нее?

– Мы не обсуждаем такие темы, – смущенно отвечает Шевчук.

– Все это знают! Почему ты его не остановил? Почему не поговорил?

– Встречный вопрос. Оксана же в курсе твоих чувств…

– Нет никаких чувств, – настаиваю я.

– Окей. – Он примирительно поднимает руки. – Как скажешь.

– Кто тебя ударил? Богдан? – бросаю догадку, вспомнив сегодняшнее настроение Кота.

– Не важно, – скомканно отвечает Шевчук, лишь подтверждая мои слова.

– Из-за Оксаны?

– Нет. Из-за тебя.

– А я-то здесь при чем?

– Видимо, я не подхожу на роль твоего парня…

Меня буквально трясет от злости. Кем они себя возомнили? И Кот, и Окси. Вершителями судеб? Одна решает, кому с кем встречаться, а второй – подходят ли люди друг другу? У меня нет слов. Я люблю этих двоих, всегда старалась помогать им и поддерживать, а они обращаются со мной, как со зверьком, у которого не может быть собственного мнения. Но больше всего я злюсь на себя. Что позволила, что стала такой. Удобная подушка для соплей, которую можно крутить как угодно, забывать, бросать, дарить.

– Неправда! – вскрикиваю я. – Я имею в виду, что ты классный, Вадик. Многие девчонки хотели бы встречаться с тобой. И вообще, почему это Кот с Оксаной все решают? Разве это честно? Им не хватает своих отношений? Мы же в них не лезем!

– Спокойно, Лисецкая. Ты чего?

– Да ничего! Мне это надоело! Знаешь, я только сейчас поняла, что единственный, кто нормально относится ко мне и не врет, это, блин, ты. Смешно, правда?

– Оборжаться… – грустно произносит Шевчук.

– Вадик, – на порядок спокойней произношу я. – Мне жаль. И все-таки ты должен был поговорить с Котом насчет Оксаны.

– А смысл? Она бы все равно не была со мной.

Медленно киваю. Кто, как не я, может понять его чувства. Понурый Шевчук – ужасное зрелище. Видеть всегда неунывающего парня таким подавленным хуже всего. Еще эта разбитая губа. Достаю из рюкзака пачку влажных салфеток. Так себе первая помощь, но хоть что-то.

– Они антибактериальные. Сильно болит? – Протягиваю руку, чтобы приложить салфетку к ране.

– Нет. Все нормально. Знаешь, я думаю, Коту нравишься ты.

– Ага, – горько усмехаюсь я. – Поэтому он встречается с моей лучшей подругой.

– Мы же с тобой чуть не начали. Может, там тоже все запутанно?

– Вадик, если бы я ему нравилась, то знала бы об этом. Мы с ним разговаривали, и он согласился, что мы друзья, и только.

– Фигово.

Опускаю взгляд, чтобы скрыть боль:

– Мне этого достаточно.

– Дура ты, Лисецкая, – говорит Вадик, внезапно прижимая меня к груди. – Все время думаешь о других. Может быть, если ты ему признаешься, все изменится?

Обнимаю Вадика в ответ, ощущая острую потребность в поддержке:

– Да. Все изменится. У меня больше не будет лучшего друга.

– Мне жаль…

– Вадик, обещай, что ничего ему не скажешь.

– Обещаю. Это ваши дела.

– Спасибо, – шепчу я.

– У нас с тобой прям клуб неудачников.

– Точно. Неудачники по жизни, неудачники всегда.

Шевчук вымученно смеется, покачиваясь из стороны в сторону, но вдруг замирает, крепче сжимая меня в объятиях. Оборачиваюсь, выпутываясь из кольца рук Вадика, и встречаюсь со злыми серыми глазами.

– Конкурс закончился. Оксана зовет тебя, – сквозь зубы произносит Кот и смотрит на Вадика.

– Хорошо. – Шагаю вперед, обходя Богдана. – А ты не идешь?

– Чуть позже.

– Нет! Сейчас ты ей тоже нужен!

– Тебя будет достаточно. Она ревет в классе хореографии.

Внутренний голос кричит, что нужно бежать к подруге, но я не могу оставить Вадика вот так.

– Иди-иди, Лисецкая, – усмехается он. – Я больше не буду плакать из-за того, что ты меня бросила, честно.

Киваю Вадику в знак благодарности. И как такой дурачок может быть настолько проницательным? Надеюсь, мальчики сами разберутся, а мне нужно успокоить Окси и объяснить ей, что я не персонаж игры «Симс».

Залетаю в школу, коридор наполнен смехом и победными визгами. Вижу, как веселится компания одиннадцатиклассников во главе с Виолеттой, на голове которой сияет золотистая диадема. Ребята фотографируются рядом с счастливой «Мисс Осень». Теперь все понятно…

Бегу к классу хореографии и распахиваю дверь. Тишина разбавлена короткими всхлипами. Нахожу Окси за фортепиано, сидящей на полу и размазывающей слезы по щекам. Она поднимает голову и выпаливает резко:

– Где ты была, Бо?!

– Я… Мне нужно было…

– Ты должна была быть со мной! Эта овца Виолетта…

– Окси, – присаживаюсь перед ней. – Это всего лишь школьный конкурс. Не нужно так убиваться.

– Это не просто конкурс! Хотя тебе не понять, – ощетинивается она. – Это было важно для меня, а ты…

– А я что? Что?! – Терпение испаряется, выпуская наружу обиду и боль. – Я посмела заняться своими делами вместо твоих? Вообще-то мне пришлось решать проблему, которую ты создала!

– Создала?! Я только и делаю, что решаю твои проблемы, а ты не могла посидеть в зале лишние полчаса!

Не верю, что она это говорит. Лицо горит, будто от десятка пощечин.

– Зачем ты солгала нам с Вадиком?

– Да при чем тут это? Сейчас важнее, что Цвиринько щеголяет в моей короне!

– Тебе дурацкая бижутерия и ненастоящий титул важнее, чем я? Класс! Спасибо!

– Боже… – Оксана закатывает глаза. – Я же хотела как лучше. Мне надоело смотреть на ваши печальные морды каждый день. Видеть, как вы завидуете нам с Богданом. Это было лучшим решением.

– И ты приняла его за нас? Так нельзя! Ты не понимаешь?

– Почему нельзя? Вы ведь сошлись… Две брошенки и никомуненуженки. Радовались бы, что я вам помогла.

Короткий ядовитый смешок срывается с губ. Внутри что-то рвется, как толстая гитарная струна, издавая оглушительный громкий звук.

– Спасибо за помощь, – поднимаюсь на ноги. – Пойду поздравлю Виолетту. Попрошу, чтобы она дала тебе сфотографироваться в своей короне. В знак благодарности за твою заботу о такой неудачнице, как я.

– Бо… – выдыхает Оксана.

Направляюсь к двери, ощущая себя огненным драконом. В коридоре не замечаю никого, разжигая костер в душе и швыряя в него моменты нашей с Ромашовой дружбы. Как я раньше не замечала? Как?! Почему не видела, что она воспринимает меня как приложение к ее жизни?

Больно.

Я думала, после ситуации с Котом уже не может быть хуже, но… Может. В какого цвета очках я ходила все это время? Они даже не розовые. Черные. Я была слепа и верила только ощущениям и чужим словам.

Кто-то хватает меня за руку. С трудом фокусирую взгляд на человеке, поймавшем меня.

– Лис…

– Как ты мог?! Я не хотела говорить, но знаешь… Раз уж вам с Оксаной можно, то почему мне нельзя? Вы друг друга стоите. Идеальная пара! Ты же знал, что Вадик влюблен в нее. Знал! И как тебе? Разбивать чужие мечты? Мечты своих друзей! Думаешь, самый умный? Думаешь, можешь бить его из-за того, что тебе что-то не нравится, а сам встречаться с девушкой, которую он… – Качаю головой, сдерживая слезы. – Никогда не думала, что мне будет стыдно называть тебя лучшим другом. Не думала, что ты такой.

– Бо…

– Хватит! – Вырываю руку. – Иди лучше успокой свою девушку. Ей нужна поддержка от кого-нибудь не из клуба неудачников.

– Что ты такое говоришь? Что случилось?

– А случилось то, Богдан, что я избавляю вас обоих от своего общества, чтобы вы могли наслаждаться друг другом и не переживать за такую неудачницу, как я.

Смотрю ему в глаза. Буря эмоций затягивает все дальше на глубину. Трудно поверить, но сейчас я больше всего на свете желаю никогда не знать этого парня. Это уже невозможно, но разрубить все канаты здесь и сейчас – очень даже. Смыкаю влажные ресницы и бросаюсь прочь. Подальше от двух лучших друзей, которые, похоже, никогда ими не были…

Не помню, когда в последний раз была так зла. От ярости мутнеет в глазах. Или это слезы? Не знаю. Понимаю одно – нужно как можно скорее свалить из школы, потому что меня так и подмывает вернуться и сказать еще очень много всего этим двум… Рычание вырывается из горла, толкаю со всей силы парадную дверь и вылетаю на крыльцо.

– Осторожнее! Лисецкая, ты меня чуть не пришибла!

– Прости, Марусь…

– Бо! – слышу за спиной голос Кота.

Хватаю Марусю под руку, утягивая вниз по ступенькам.

– Богдана!

Оборачиваюсь, собирая все внутренние ресурсы, чтобы одним взглядом показать, насколько сейчас он мне неприятен. Кот замирает на месте. Мы слишком далеко друг от друга, чтобы я могла прочитать эмоции в его глазах. И плевать! Я больше не собираюсь быть чертовым справочником с советами. Надоело, серьезно. Быть хорошей для всех, быть понимающей и доброй. Сколько можно?!

Богдан делает шаг вперед. Отворачиваюсь, сжимая предплечье Маруси, и ухожу со школьного двора.

– Богдана, что?..

– Съедим по мороженому? Я угощаю. У тебя не было планов?

– Да-а-а вроде нет… Лисецкая, ты в последнее время прям королева драмы. Что случилось-то опять?

– Прозрение!

– Поругалась с Богданом?

– Что-то вроде того. Не хочу об этом. Кстати!

Проходим поворот на «лесенки», вспоминаю еще об одном человеке, который заслуживает мороженого. Достаю телефон и набираю Вадика.

– Ты где?

– Все там же…

– Выползай.

– Лисецкая, в чем дело? Голос у тебя странный…

– Все супер! Мы с Марусей идем есть мороженое. Хочешь с нами?

– Эм-м-м… Можно.

– Тогда ждем тебя у дороги.

Маруся и Вадик сидят с хрустящими рожками в руках и смотрят на меня с нескрываемым удивлением.

– Ну что? – спрашиваю, всплескивая руками. – Это жест благодарности и…

– Лисецкая, успокойся. Что случилось?

– Да, Богдана, ты немного… – мнется Маруся.

– Пришибленная, – заканчивает Вадик.

– Ничего не случилось. Просто я послала куда подальше двух своих друзей. А в остальном…

– Что ты сделала? – басит Вадик.

– Именно то, что сказала. – Отвожу взгляд, ощущая ноющую боль в груди вперемешку с тлеющей злостью. – Я не хочу общаться с людьми, которые… Знаете, это не важно. Я не жалею.

– Да ты не переживай, – говорит Маруся, глядя на мороженое, – завтра помиритесь.

– Нет, – качаю головой.

Встречаюсь с Вадиком взглядом и вижу в его глазах вопрос, который парень не решается произнести: «Это из-за того, что мы обсуждали?»

Твердо киваю, не позволяя себе сомневаться в правильности решения. Вадик восхищенно усмехается, и я еще больше радуюсь, что высказала все не только Оксане, но и Коту.

В дружбе главное – поддержка и доверие. Взаимные! Друг – не скаковая лошадь, он не должен возить тебя, ориентируясь только на твои желания и потребности. Я загналась. Позволила надеть на себя седло и натянуть поводья, но больше такого не будет. Ни за что!

Возвращаюсь домой, мобильник жжет карман. В компании Маруси и Вадика меня наполняли силы и гордость за свой смелый поступок, но теперь… Чувство обиды тихой поступью следует за мной по пятам, намереваясь броситься на шею и придушить.

Я права. Должна быть права. Но теперь кажется, что перегнула палку. Что нужно было спокойно поговорить и с Окси, и с Котом.

Нет!

Они заслужили…

А может, все-таки…

А-а-а-а! Что же делать?

Достаю телефон. Оповещений нет. Ловлю себя на мысли, что жду сообщение хоть от одного из друзей. Они ведь не могут так все оставить? Или могут? Мы не ссорились с Оксаной ни разу. Но почему? Потому что я всегда шла на уступки. Не пыталась отстоять свое мнение или перечить. А с Богданом у нас в принципе не было причин для ссор. Детские шутки и подколки не в счет, это часть нашего общения. А может, я закрывала глаза на эти причины, не желая разочаровываться в парне, который мне нравится? Так что же случилось теперь? Мы выросли? Изменились? Так бывает?

Путаница переходит на новый уровень.

– Лисенок, привет. – Голос матери выводит из транса размышлений. – Ты так тихо вошла. Все хорошо? Как конкурс? Кто выиграл? Оксана?

– Мам, слишком много вопросов, – устало растягиваю губы в слабой улыбке.

– Тогда отвечай только на первый.

– Все замечательно.

– Ты поговорила с Вадиком?

– Да. Проблемы больше нет. Мы не поняли друг друга, но теперь разобрались и остались… – Даже не знаю кем, если честно. – Одноклассниками, – выбираю самый точный вариант.

– Бо… – вздыхает мама.

– Мам… – копирую ее интонацию.

– Ладно, – сдается она. – Будешь ужинать?

– Может быть, позже.

– Хорошо. Если что…

– Я знаю, где тебя найти. Мы живем в одной квартире.

Мама мягко усмехается и подходит, чтобы поцеловать меня в макушку, а после оставляет одну. Как же хорошо, когда хоть кто-то тебя понимает.

Ни одного сообщения.

Ни одного звонка.

Воскресенье проходит в тумане задумчивости и беспокойства мыслей. Прокручиваю в голове возможные варианты развития событий. Репетирую диалоги и переписки, но ответом на мои пламенные субботние речи все так же служит двустороннее молчание.

Неужели это и правда конец дружбы? Вот так сразу? Так просто? Только потому, что я обоих ткнула в их недостатки и ошибки? То есть Богдана, которая имеет свое мнение и голос, никому не нужна?

Время делится пополам. Какую-то часть я грущу и скучаю, просматривая фотки и вспоминая веселые моменты. Даже пару раз хватаю мобильник, чтобы написать первой, но… Не могу. Гордость замораживает пальцы. Почему это должна делать я? Всегда я! Если им дорога наша дружба, пусть хоть разок наступят себе на горло, потому что у меня там костей почти не осталось. И вот тогда наступает вторая часть. Время, когда я мысленно возвращаюсь в субботний вечер и осознаю, что не могла поступить по-другому, иначе бы сломалась совсем под величием Богдана и Оксаны.

Король и Королева. Пусть так и остается. Только шутом при них я больше не буду.

Понедельник, словно чувствуя мое состояние, приветствует утренним прохладным дождем. Хочется вернуться в постель и проспать пару месяцев. Никогда еще я так не боялась идти в школу, но прятаться не стану. Ботинки тонут в лужах, сжимаю зонт в руках. Прохожу мимо фонтана, непроизвольно замедляя шаг. Может быть, Окси ждет меня на нашем месте? Она извинится и… Все лавочки пусты. Мимо несутся грибочки в резиновых сапожках – младшеклашки. Крупные капли барабанят по дощечкам и плитке, с губ срывается разочарованный выдох.

Ее здесь нет, зато есть ответ на вопрос, который я задавала в пустоту весь вчерашний день. Не так уж я ей дорога, если она не смогла сделать хоть один шаг навстречу.

Вхожу в класс практически под звонок, учителя еще нет. И это к лучшему, потому что я замираю возле доски, глядя на свое привычное место. Боковым зрением вижу Богдана, но не могу взглянуть ему в глаза. Решение принимается мгновенно – мы не можем больше дружить. Не знаю, что именно этому мешает: мои безответные чувства или то, каким я увидела его позавчера. Одно понимаю точно – он больше не тот Кот. Трудно объяснить. Возможно, я придумала для себя его образ и видела то, что хотела, но сейчас…

Прохожу между двух рядов в конец класса и сажусь за последнюю парту, которая, по обыкновению, пустует. Чувствую на себе ошарашенные взгляды одноклассников и слышу шепотки, но никак не реагирую. Разговоров и сплетен не избежать. Что ж… Я готова. Валяйте! Смело поднимаю голову. Вадик улыбается мне, Маруся подмигивает.

– Доброе утро, класс! – говорит Ульяна Алексеевна, появляясь в кабинете. – Проверим присутствующих и приступим к новой теме.

Ульянушка открывает журнал и перечисляет фамилии, отмечая отозвавшихся. Очередь доходит до меня, громко произношу «здесь», и классная руководительница резко поднимает голову, выискивая меня взглядом. Она собирается что-то сказать, предвкушаю, что придется объяснять свой переезд, но… Учительница спокойно продолжает перекличку.

Вспоминаю мамины слова, которые она сказала мне пару лет назад, когда мы отдыхали на море. Я все утро строила замок из песка, а вечером, вернувшись на то же место, увидела, что его уже кто-то сломал, и ужасно расстроилась.