Текст книги "Не отрекайся от меня"

Не отрекайся от меня

***

Ноябрь

В её доме поселилась Любовь. Поселилась в конце лета и живет уже третий месяц. Тома безумно рада этому факту. Ведь семнадцатилетняя Любонька внесла столько радости и света в жизнь тридцатилетней тёти. С появлением дочки своей старшей сестры, Тома помолодела. И стала чаще улыбаться.

Замужем Тома была почти два раза. Первый брак был недолгим. До тех пор, пока Тома не узнала, что муж её ещё тот ходок. Во второй раз обошлись без ЗАГСа, просто гражданским браком. Второй муж так же был не склонен к верности. Тома зареклась с мужчинами строить планы на долгую совместную жизнь. Обижаться на весь белый свет из-за того, что сама была неразборчива, она не стала. Но и пытаться наладить свою личную жизнь не спешила. А с появлением Любоньки, так и вовсе перестала заниматься самоедством, что ребёночка не успела родить. И хотя Люба была скорей сестрой, чем племянницей, Томе теперь было на кого выплеснуть весь свой нерастраченный материнский инстинкт.

– Любовь, вернись! Я всё прощу! – стоя на балконе, крикнула Тома своей племяннице, когда та вышла из подъезда.

Люба, привыкшая к таким шуткам тёти, остановилась, посмотрела на балкон второго этажа. И улыбнувшись, помахала Томе рукой. После чего поспешила по тротуару на остановку. Чтобы уже через час сидеть в аудитории и внимательно поглощать очередной объём знаний, который в неё, и таких же как она первокурсников, усердно вкладывали преподаватели института.

Тома улыбнулась прекрасному утру и стала, созерцая просыпающийся город, допивать свой кофе.

Её работа была под боком. На первом этаже этого же дома. Тома жила в однокомнатной квартире на втором этаже нового многоэтажного дома на окраине города. А на первом этаже она арендовала помещение и открыла в нём парикмахерскую. Название для которой ещё не придумала. Поэтому на дверях парикмахерской была просто надпись: «Парикмахерская» и режим работы: С 9 до 21. Но зачастую Тома задерживалась на работе. Ведь главное в сфере обслуживания, чтобы клиент был доволен и хотел вновь воспользоваться предлагаемыми услугами.

Себе в помощь Тома наняла молодую специалистку парикмахерского дела Надежду, которая занималась в основном клиентами-мужчинами. А Тома взяла на себя женщин. Но сегодня у Нади выходной и Тома будет обслуживать всех. Не впервой. К тому же Люба обещала после занятий зайти и развеять своим присутствием грусть-тоску, если такая возникнет.

К вечеру в парикмахерскую пришла Люба. Немного уставшая Тома подмигнула ей в знак приветствия и продолжила обслуживать пожилую клиентку.

– Вот и всё. Теперь я подсушу и готово.

Тома включила фен и стала сушить волосы клиентке, при этом слегка укладывая новую стрижку. Через несколько минут всё было готово и довольная клиентка, расплатившись, ушла.

– Любонька, как дела? Как гранит наук?

– Грызу!

– Зубы только не сломай. Их ремонт сейчас дороже чем учёба в институте.

– Учту! У тебя ещё много клиентов на сегодня?

– Через час женщина подойдёт. Она ещё вчера записалась. И если после неё никого не будет, я в полном твоём распоряжении.

– Тогда я пошла, почитаю лекции, перед ужином.

– Люб, ты меня не жди. Ужинай сама. Я если освобожусь не поздно, с тобой чайку попью.

– Том, ну какой чай? Ты на себя посмотри! Тощая как…

– Без грубостей!

– Как школьница перед единым гос. экзаменом, я хотела сказать! И кстати, такая же бледная! Ты вообще из своёй цирюльни выходишь на белый свет посмотреть?

– Выхожу. В прошлый вторник на рынок ездила за курткой. Помнишь?

– Том! Я не про это. Ты, когда отдыхала? Ну, там кино, театр?

– Театр? – Тома задумалась на пару секунд. – А! В девяносто девятом году…

– Стоп! Ты мне ещё про отмену крепостного права начни рассказывать! Том, давай на этих выходных куда-нибудь пойдём? Посмотрим на людей, себя покажем!

– Меня показывать можно только, как средство пытки.

Люба удивлённо посмотрела на Тому. Перед ней стояла весьма красивая стройная женщина. Среднего роста, с очень нежными женственными линиями. Живые серо-зелёные глаза, могли при желании околдовать, наверное, любого мужчину. Они были настолько бездонными, что в них можно было утонуть. Только Тома на мужчин старалась если и смотреть, то более холодным, не таким лучезарным и открытым взглядом, как был у неё сейчас.

Её волнистые светло-русые волосы были средней длины. До плеч. На работе Тома их предпочитала фиксировать заколкой, или стягивать резинкой в хвостик. Но сейчас они были распушены.

Маленький аккуратненький приподнятый носик, тонкие брови и припухшие губки, придавали милому лицу Томы шарм.

– Напрасно ты так! – возмутилась Люба. – Ты очень даже симпатичная. Только более откровенные наряды тебе нужно прикупить, и будешь просто девочка улёт!

Действительно в одежде Тома отдавала предпочтение классическим женским брюкам и строгим блузкам, неброских цветов.

– Девочкой я уже никогда не буду, – без грусти в голосе сказала она, посмотрев на себя в зеркало.

– Ладно, не хочешь девочкой, будешь сексуальной женщиной, разбивающей мужские сердца.

– Люб, а зачем мне их разбитые сердца?

– Твоя правда! Разбитое сердце лечить надо, а это хлопотно. Не будем разбивать сердца! Будем представителям противоположного пола крутить мозги!

– Зачем?

– Чтоб умней были! – сверкнули голубые глаза Любы.

– Мысль! Как я сама до этого не додумалась. Всё, брысь отсюда! – улыбаясь, Тома стала выпроваживать Любу, – Толку от тебя, как от телевизора! Только мозги замусориваешь! Живо домой! Я тут сама справлюсь, тем более наплыва сегодня не предвидится.

Люба нехотя побрела к выходу:

– Том, ну ты всё равно подумай насчёт выходных.

– Я тебе сразу скажу – не получится! Мой выходной – вторник. А это у тебя день знаний.

– А перенести на субботу, ты не можешь свой выходной?

– Не могу. В субботу обычно много клиентов. Особенно женщин.

– А знаешь почему? – Люба не стала дожидаться ответа и сазу же ответила на свой вопрос. – Потому что по субботам женщины ходят в рестораны, театры и тому подобные общественные заведения!

– Да! Но ходят они туда со своими мужчинами! А это значит, что мне не стоит даже напрягаться, поэтому повод!

Люба встрепенулась.

– О! Кстати! А куда делся наш Эдуард Альбертович? Что-то давненько он тебя никуда не приглашал? Что, и его отшила? Нормальный же вроде мужик. Машина неплохая. Одевается хорошо. С виду вроде не идиот. Да, и на обезьяну непохож. Что ты с ним сделала? Неужели обидела такого хорошего человека, и он в слезах побрёл прочь от тебя? И теперь ты раскаиваешься и поэтому мне не признаёшься?

– Так! Товарищ племянница, а тебе не кажется, что много вопросов задаёшь?

– Не поверишь, не кажется!

– Брысь отсюда! Иначе я тебя, – Тома схватила полотенце и угрожающе стала им размахивать перед отступающей, но всё ещё улыбающейся Любой.

– Всё! Всё, поняла! – и Люба выскочила за дверь. Но буквально через пару секунд дверь приоткрылась, и за ней вновь показалось весёлое юное личико. Голубые глаза блестели ещё сильнее. На тоненьких губах играла улыбка. И лишь собранные в косу длинные светло-русые волосы, мирно лежали на плече девушки. – И всё-таки разговор, я считаю, не закончен!

В сторону Любы полетело полотенце. Дверь с грохотом закрылась. Тома улыбнувшись, подошла к лежащему на полу полотенцу и подобрала его. Но не успела она отойти от двери, как та распахнулась и явила взору высокого брюнета с глазами тёмной бездны.

– Работаете?

– Да, конечно. Проходите.

Парень прошел в зал и присел в предложенное кресло.

– Надежды нет?

– Нет. К сожалению, у неё сегодня выходной. Если хотите Вас подстричь могу я.

– Хочу.

Тома накинула на широкие плечи клиента накидку и провела рукой по его почти чёрным волосам.

– Как будем стричь?

– Состригите всё лишнее.

Тома невольно улыбнулась:

– Рискованный Вы. Такую неточную задачу передо мной ставите.

– И всё же, я настаиваю.

– Хорошо. Тогда я уберу на висках и затылке. А здесь, – Тома указала на чёлку, – рекомендую снять совсем немного.

– Согласен. Стригите.

И Тома принялась за работу. Но спустя пару минут тишины не выдержала и по привычке, которую выработала с клиентами-женщинами, заговорила:

– У Вас мягкие волосы. Говорят, какие на ощупь волосы такой и характер.

– Это если меня против шерсти не гладить, я мягкий.

– Люди вообще не любят, когда их пытаются переделать, – тут же нашлась с ответом Тома.

– А с годами это чувство только усиливается.

– Да. Но Вам, в силу юного возраста, ещё рано об этом беспокоиться. Все ожоги у Вас ещё впереди.

– Оптимистичное заявление.

Мужских тонких губ едва коснулась грустная улыбка. Почти усмешка. Коснулась и исчезла. Лицо вновь стало серьёзным. Сосредоточенным. Но, не смотря на это, выразительные карие глаза, хотя и выглядели усталыми, всё же прожигали душу Томы. Которая так близко стояла от этого внезапно возникнувшего источника внутреннего резонирующего колебания.

– А жизнь она вообще… очень весёлая штука, – осеклась речь Томы.

– Чего же Вы тогда так редко улыбаетесь?

– Извините. Забыла.

Тома, посмотрев в зеркало, увидела глаза клиента и улыбнулась, но лишь на миг. Поскольку сразу же вернулась к своей работе и продолжила стричь.

Однако от неё не скрылось, что парень неотрывно наблюдает за её отражением в зеркале. Не желая больше с ним встречаться взглядом, Тома, прилагая усилия, достригла и сняла с его плеч накидку.

– Так Вас устроит?

– Теперь стало гораздо лучше. Сколько с меня?

Тома назвала сумму и отошла в сторону. Парень поднялся с кресла, извлёк из портмоне денежные купюры и положил их на рабочий стол перед зеркалом:

– Спасибо.

– Приходите ещё, – машинально произнесла Тома.

– Обязательно.

Сказал и вышел.

А Тома стала наводить порядок вокруг кресла.

***

Декабрь

Сегодня был относительно не загруженный день. Тома вечером ушла пораньше. Надежда обещала, что в случае если не будет справляться, позвонит.

Так и произошло.

– Алло, Том, пришла Ольга Викторовна, хочет, чтобы её обслуживала ты. Подойдёшь?

– Буду через пару минут! – Тома поднялась с кресла и пошла на кухню, где Люба с двумя однокурсницами и ещё одним однокурсником готовились к экзамену. – Любонька, я на работу.

– Ладно! – Люба оторвалась от книги и с грустью добавила, – А мы, наверное, ещё пару часиков позанимаемся.

– Занимайтесь! Ты только чай с бутербродами не забывай. Твои гости, – Тома обвела взглядом однокурсников Любы, – хоть и учиться сюда пришли, но питаться тоже должны. На пустой желудок, в голову мало что можно вложить.

– Не переживай, Том! Сейчас решим задачку и будем чаем обмывать победу.

– Это мне нравится. Всё, я ушла!

Тома накинула кофту, выскочила из квартиры и стала быстро спускаться по ступеням. Но выйти ей не удалось. Путь преградила парочка, которая поднималась вверх. Тома остановилась и решила пропустить влюблённых. А она решила, что они именно влюблённые, поскольку худенькая, рыжеволосая девушка льнула к высокому парню и преданно на него смотрела своими большими зелёными глазами. Парень, улыбаясь что-то тихо рассказывал, но когда заметил Тому, притихшую у стены, тоже немного замешкался и их взгляды встретились.

Он её узнал первым.

– Добрый вечер.

– Добрый, – увидев его темные глаза, Тома узнала в нём того самого клиента.

Девушка ничего не сказала и Тома, смутившись окончательно, поспешила вниз. Парень на Тому ещё пару раз посмотрел, но продолжил путь вверх, сопровождая свою молоденькую, юную подругу.

Почему-то эта встреча Томе не понравилась. Она стригла Ольгу Викторовну, а сама думала о том, что высокий брюнет, наверное, уже давно довел девушку до квартиры. Что они уже вошли в квартиру, и там… Дальше её мысли путались. А злость росла. Злость на себя. Злость на то, что вообще думает об этом.

«В конце концов, он слишком юн для меня!

А для той девочки в самый раз».

Но явные факты требовали опровержения!

А его не было.

И Тома почему-то продолжала думать об этой встрече.

– Всё, Ольга Викторовна. Готово.

– Спасибо, моя дорогая! Цены у вас не поменялись?

– Нет. С Вас столько же, сколько и в прошлый раз.

Довольная постоянная клиентка, оплатила труды и ушла. А Тома осталась на работе. Возвращаться домой она не хотела. Спустя полтора часа, когда обслужен был последний клиент на сегодня, Тома закрыла дверь парикмахерской на ключ и побрела домой. Больше всего она не хотела сейчас вновь столкнуться с тем парнем.

Быстро Тома дошла до квартиры, открыла дверь и оказалась дома. Свет горел в комнате. Смех и музыка, подтверждали, что молодёжь переместилась туда. Не хотелось Томе смущать гостей Любы своим возвращением, поэтому она тихонько прошла на кухню. Потянулась к включателю, чтобы включить свет. Щелчок. И она остолбенев увидела того самого парня, которого видеть не хотела. Но увидела и ахнула.

– Я напугал? Прошу прощения, – его спокойный, уверенный голос Тому встревожил ещё больше, чем столь неожиданная встреча.

– А что здесь происходит?

– Я кофе пью.

– В темноте? Один?

– Да. Так лучше виден город из окна.

– Я извиняюсь за вопрос, Вы кто?

Он поставил кружку с кофе на стол.

– Меня зовут Дима. И давай сразу на «ты»?

«Понятное дело, на «ты»! Не хочешь мне намекать на мой возраст? Из деликатности мне «Вы» говорить не желаешь?… Парадокс! Ну ладно. Шут с тобой! Я тоже «Выкать» тебе не буду, юноша»! – зло подумала Тома.

– Откуда ты взялся, и почему тут пьёшь кофе?

Почему-то Тома стала отступать в сторону коридора.

– Я друг Любы. Она меня впустила. Не бойся меня.

– Я-то как раз не боюсь. Я у себя дома.

– Тогда тем более, не уходи, – Дима прошел мимо Томы и взял чистую кружку, стоявшую у раковины, – Хочешь кофе?

Невольно у Томы вырвалось:

– Хочу.

Дима налил из турки свежесваренный кофе в кружку и протянул Томе. Она медленно приняла её.

– А ты быстро освоился, – заметила она.

– Не так быстро, как могло показаться. На приготовление кофе у меня ушел почти час.

– Всё равно, быстро, с учётом того, что ты первый раз в этой квартире.

– Первый раз. А ты сестра Любы?

– Почти.

– Вы вдвоём снимаете квартиру?

– Правильней сказать, мы с ней вдвоём здесь живём.

– Тебя зовут Тамара?

– Тамара.

– Не удивляйся, я твоё имя запомнил ещё в парикмахерской, когда приходил в позапрошлый раз стричься.

– Ясно.

– В прошлый раз меня стригла ты. Помнишь?

– Кажется, припоминаю тебя, – слукавила Тома.

Дима взял свою кружку с кофе и сделал медленный глоток, смотря пристально на Тому. Она вновь не выдержала его взгляда и, отступив к окну, стала смотреть на улицу.

– Вид красивый, – тихо произнёс Дима. – Но вот так гораздо лучше.

Одним щелчком выключателя он погрузил кухню в темноту. Подошел к окну и, стоя у Томы за спиной, тоже стал смотреть в окно.

– Я люблю смотреть на город. Особенно когда идёт дождь или снег. И чтобы обязательно была ночь. Или глубокий вечер. Тебе нравится?

– Нравится, – сдержанно призналась Тома, но отошла от парня.

– Я живу в соседнем доме, – Дима как-то просто взял Тому за руку и притянул обратно к себе, – Вон в том подъезде, – указал он на третий подъезд девятиэтажный дома. – Как раз напротив твоих окон. Но только на пятом этаже. Вон там. Видишь?

– Вижу, – смущённо произнесла Тома.

– Окно с жалюзи, это кухня, а левее моя комната.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – теряясь в догадках, спросила Тома.

– Когда будет лить дождь, посмотри в моё окно… и увидишь меня, – почти шепотом произнёс Дима над ухом Томы. Она отдернула странные мысли, но сбросить наваждение не удалось.

– Дима, тебе не кажется, что ты увлёкся? – возмутилась Тома, отстраняясь от парня.

Дима выпустил её, и глубоко вздохнул.

– Я никогда не увлекаюсь.

– Весьма прискорбно! Жаль твою девушку. Судя по всему, у неё на тебя большие планы.

– Ты о ком?

– Ну, как же! Та девушка, что встретилась сегодня мне в твоём сопровождении. Я говорю о ней.

– А! Ты про Верочку? – оживился Дима.

– Возможно, про Верочку. Имени её я не знаю.

– Вера, хорошая. Я её даже люблю… где-то в глубине души. Но она не моя девушка.

– Да мне всё равно, какие у вас отношения! И вообще, шел бы ты домой. И Веру с собой забирай. Пришёл, хозяйничает у меня на кухне! Про любовь свою рассказывает! Зачем тебя вообще впустила Люба?

Тома не видела его смеющихся глаз.

– Что за шум? – раздался голос Любы из коридора. Через мгновение, на кухне вспыхнул свет, освещая Диму и Тому, стоявших напротив друг друга у окна, – Привет! Вернулась? Очень хорошо. Мы уже закругляемся. Девчонки одеваются. Игорь тоже.

– А Верочка? – спросил Дима у Любы, при этом неотрывно наблюдая за серо-зелёными разгневанными глазами Томы.

– Она же у нас копуша! – бодрым голосом пояснила Люба. – Можешь не спешить. Она ещё минут пять будет одеваться.

– Хорошо, я тогда успею кофе допить и кружку вымыть.

– Кружку можешь не мыть! – резко возразила Тома. – Гости у меня посуду после себя не моют.

– Как скажешь.

Дима улыбнулся, допил кофе. Передал пустую кружку Томе в руки и вышел из кухни. Люба последовала за ним. А Тома, молча, подошла к раковине и опустила в неё две кружки. Его. И свою с недопитым кофе. Включила горячую воду и подставила под струю немного дрожащие руки.

А там, в коридоре, шумная толпа собралась и, подшучивая друг над другом, вырвалась из квартиры. Дверь с грохотом закрылась. Тома вздрогнула. И наступила тишина.

Через четверть часа вернулась Люба.

– Ух! Хоть бы, завтра мы сдали этот экзамен. И наконец, закрыли сессию.

– Я тоже на это надеюсь. Люб, а почему Дима с вами не учил? Он что не с вами учится?

– Нет! Он брат Веры. А Вера учится с нами. Димка просто её сопровождал. Ему было скучно, и он увязался за сестрой.

– За сестрой… Ах, вот оно что, – на душе стало почти хорошо. – А Вера местная?

– Нет. Она приехала из… какой-то деревеньки, что неподалёку. Я название забыла.

– И Дима, тоже приехал из деревни?

– Наверное. Но он давно здесь живёт.

– Они снимают квартиру?

– Да. Где-то неподалёку от нас. Я к Вере в гости ещё не ходила. Поэтому не знаю, где конкретно.

– А брат её тоже учится?

– Нет. Он работает. Но где я не знаю.

Тома запрещала себе задавать терзавший её вопрос, но ослушалась и всё же произнесла, разрушая надежду неведенья:

– А сколько ему лет?

– Двадцать три. Будет.

«Ах, как жаль…»

Но вслух Тома ничего не сказала и пошла в душ.

***

Январь

– Работаете?

– Да-да! Проходите! Я буквально пару минут и займусь Вами… – невольно Тома отвлеклась от клиентки, которую заканчивала подстригать и посмотрела в сторону вошедшего.

– Привет, Тома.

– Дима?

– Не спеши. Я подожду.

Как не старалась Тома продлить работу с клиенткой, чтобы успокоиться, всё равно через несколько минут, та ушла. И теперь перед Томой сидел Дима.

Сидел и смотрел изучающим взглядом на её отражение в зеркале.

– Как стричь?

– Как в прошлый раз.

– Хорошо.

Тома провела по его мягким волосам рукой, проверяя их длину. И приступила к работе. На этот раз первым заговорил он:

– Как праздники провела?

– Нормально… Люба 30-го уехала домой. Приехала 4-го. Рождество праздновали вместе.

– А новогоднюю ночь, где ты была?

– В гостях.

– Я так и подумал. Свет у тебя не горел.

Тома не хотела рассказывать, что пришла с работы домой за час до Нового года. Приняла душ и отправилась смотреть телевизор. Но до боя курантов не досидела. Уснула, так и не откупорив шампанское. И даже фейерверки, что взрывались под окнами в полночь, её не подняли. Она их слышала, но смотреть на них не захотела. Укуталась плотней пледом и продолжила спать.

– А ты как встретил Новый год? – пытаясь отвлечь Диму от пристального наблюдения за её отражением, спросила Тома.

– Ко мне гости приходили.

– Гости – это хорошо.

Тома встала с другой стороны и продолжила стричь, но неожиданно свет в парикмахерской погас.

– Этого ещё не хватало! – возмутилась она.

– Может, скоро включат? – спокойно произнёс Дима.

– Подожди, я найду сотовый и подсвечу им,– Тома достала телефон и немного осветила его экраном помещение. – Интересно, это только у меня или во всём доме? Посиди, я посмотрю, как там у других.

Она оставила Диму и вышла из парикмахерской на улицу. Света не было только у неё.

– Дима, не повезло тебе. Света нет только у меня. Я пойду, посмотрю, что там со счётчиком и вернусь. Может, просто тумблер защиты сработал.

– Подожди! – резко остановил её Дима. Он поднялся с кресла и подошел к Томе. – Я тебе помогу. Где у тебя счётчик?

– Около входной двери.

– Возьми меня за руку. И веди.

– Дим, может, ты всё-таки здесь подождёшь?

– Веди! – требовательно произнёс он, взяв Тому за руку.

И она повела его к выходу. Дима крепко держал её руку. Тома чувствовала тепло идущее от чужой руки. И хотя тепло это ей нравилось, она ему сопротивлялась. Опасаясь нуждаться в нём.

Подойдя к счётчику, Тома осветила его экраном телефона, и обнаружила, что действительно сработала защита. Она попыталась потянуться к счётчику, чтоб включить тумблер, но Дима, перехватив её руку, не позволил этого сделать:

– Куда ты лезешь? А вдруг было короткое замыкание? Пожар хочешь устроить?

– Нет, конечно, не хочу.

– Тогда не лезь! Завтра я с напарником приду к восьми и, проверив проводку на замыкание, восстановлю тебе электричество.

– А как же тебя достричь?

– Не знаю, – он стоял сзади Томы и продолжал её держать за руки. – Может, к себе домой пригласишь и там дострижёшь?

Это предложение ей не понравилось. Она его даже испугалась. Но потом успокоилась, подумав, что Дима всего лишь клиент, и она вынуждена так поступить. В конце концов, своим согласием она не нарушает данное себе слово, не приводить мужиков в свой дом.

«Дима клиент. Просто клиент. И всё!»

– Хорошо… Пошли.

Когда они вошли в квартиру, и Тома обнаружила, что Любы нет, она даже растерялась:

– Странно… Любы нет. Но она скоро вернётся! Она вообще-то домашняя девочка.

Дима на её слова промолчал. Он-то знал, что Люба с Верой и с остальными девчонками, сегодня умчались в кино. Дима даже знал, в какой кинотеатр и на какой фильм они пошли. Более того, он знал, какие у них места по билетам. Ведь именно он покупал те самые билеты на всю шайку-лейку подружек. И именно он, с невинными глазами, подсунул билеты своей сестре. Вера с радостью пригласила подруг в кино, и теперь Дима был уверен, что Люба появится в квартире никак ни раньше девяти часов вечера. А это означало, что у него ещё есть, как минимум, час, на то, чтобы побыть с Томой наедине.

А устроить небольшое замыкание для специалиста, знающего, что помимо плюса и минуса в розетке, при желании, можно найти и ноль, вообще проблемы не составило.

– Разве без Любы ты меня не сможешь достричь? – спросил Дима, обнажая Тому пристальным взглядом.

– Я не об этом! Проходи в ванную комнату. Я сейчас подойду.

Дима прошёл в указанном направлении и стал изучать обстановку. Только женские средства гигиены. Никаких мужских гелей для душа.

Вскоре появилась Тома, с новой накидкой на плечи и табуреткой, принесённой с кухни.

– Присаживайся.

Он повиновался. На его плечи легла накидка и Тома, достав из кармана фартука ножницы, продолжила стричь. Пространство ванной комнаты позволяло Томе относительно комфортно перемещаться, чтобы спустя минут десять завершить процесс. Один нюанс лишь не устроил клиента. Зеркало было высоко. И Дима, развлекая себя, при первой же возможности старался заглянуть Томе в глаза. Её это нервировало, но она всё же, закончила его подстригать в самые короткие сроки.

– Всё. Готово. Можешь вставать, – Тома аккуратно сняла с его плеч накидку. – Зеркало на стене.

Дима встал и посмотрел на себя.

– Мне нравится. Спасибо. А тебе нравится?

Тома кашлянула в кулак, но ответила:

– Нравится. Оплата завтра. А-то ещё неизвестно, кто кому будет должен после того, как ты вернёшь мне свет.

– За свет не переживай. Я его восстановлю. Это не проблема. А деньги с тебя я брать не собирался.

– Но ведь ты придёшь не один, и твоему напарнику я в любом случае буду должна.

– Нет, ему ты ничего не будешь должна. Только мне.

– Ты же сказал, что деньги брать с меня не собираешься.

– Деньги нет. А оплатить придётся.

Тому накрывала волна возмущения. Она пристально посмотрела Диме в глаза.

– И в чём оплату принимаешь?

– В улыбках, – серьёзно произнёс он.

Тома подавила кашель и перевела взгляд на пол.

– Ладно. Разберёмся позже. Выходи.

– Тома, не могла бы ты выйти сама? У меня что-то шея чешется. Я хочу снять майку и стряхнуть её от волосков, которые раздражают мне спину.

– Конечно, – и Тома выскочила из ванной комнаты, поскольку Дима как-то не очень ждал, когда она выйдет и начал раздеваться, ещё до того как закончил говорить.

Однако спустя минуту он так и не вышел. А ещё через минуту Тома поняла, Дима принимает душ. Возмущаться было бесполезно.

«Ну, не вторгаться же к нему?»

Тома прошла на кухню и, успокаивая себя, стала смотреть в окно. Готовить чай или кофе для себя она не стала, поскольку не хотела, чтоб ей в компанию навязался Дима.

Спустя бесконечность он вышел из ванной комнаты. Брюки были на нём… но только они. Майки не было. И теперь голый торс молодого красивого тела обнажал тоску Томы по мужской ласке.

– Тома, полотенце дашь? – его голос звучал, как всегда, спокойно. Невинно. И это раздражало, ещё больше.

От неожиданности столь интимного зрелища Тома растерялась, а когда собралась с мыслями, отвела взгляд от его груди и пошла в комнату за полотенцем. Дима пошёл следом. Молча, он стоял у Томы за спиной, пока она выбирала полотенце. Достав подходящее из шкафа, она обернулась и протянула его Диме.

Медленно он взял махровую ткань. И стал вытираться прямо перед Томой. Выдержать такое было невозможно и она, затаив дыхание, отошла в сторону.

– Спасибо, – возвращая полотенце, спокойно поблагодарил Дима.

И после того как Тома приняла влажное полотенце, парень развернулся и ушёл в ванную комнату за своей майкой. А Тома так и продолжила стоять посреди комнаты.

– Тома! Ты меня угостишь кофейком? – крикнул Дима из коридора.

– Нет!

Он вернулся и, облокотившись о дверной косяк, уточнил:

– А чайком!

– Так! Быстро собирайся и проваливай отсюда! Мало того, что тебя подстригла в домашних условиях, так ты ещё без спроса душ у меня принял, и после этого хочешь, чтоб ещё и кофейком тебя угостила! Не много ли чести?

– Ой! Тома, а ты грубиянка, – улыбнулся он.

– Иди, одевайся!

– Иду.

Дима развернулся и ушел. Когда вернулся, был уже одет. И не только в майку. В прихожей он отыскал свою дублёнку и, одев её, показался на глаза взволнованной Томе.

– Дверь за мной закроешь?

В ответ она кивнула и пошла к входной двери. Он молчал, пока обувал свои утеплённые ботинки, а когда выпрямился, то сделал шаг в сторону Томы и тихо произнёс:

– Жаль, конечно, что в этом доме я могу рассчитывать лишь на тот кофе, который сам себе готовлю.

Тома хотела возразить, но Дима улыбнулся и нежно провёл ладонью по её щеке.

– До завтра. Ровно в восемь, мы будем у тебя в парикмахерской.

Она опять хотела хоть что-нибудь сказать в ответ на его уверенный голос, но Дима уже повернулся к двери, открыл её и вышел. Тома видела его ещё пару секунд, а потом только слышала, как он спускается по ступеням.

Дверь она закрыла лишь, когда услышала, как хлопнула дверь за Димой в подъезде. Закрыв дверь в квартиру, выругалась на себя и пошла, убирать состриженные волосы, которые всё ещё лежали в ванной комнате на полу.

Дима, как и обещал, на следующий день, ровно в восемь утра, в компании напарника, одетого в такой же синий строительный комбинезон, как и у него, пришёл в парикмахерскую. Парни быстро восстановили электричество и, не говоря лишних слов, ушли. Тома, была растеряна, но добиться от них стоимости услуг, так и не смогла.

***

Февраль

А и не было ничего.

Тома работала. Его не видела. Стала понемногу успокаиваться и забывать всё, что было. И чего не было, но о чём мечтала в тайне.

Лишь только Люба, периодически своими рассказами выбивала из колеи.

– …и тогда мы пошли к Вере. У Димки хороший музыкальный центр и мы его погоняли.

– Кого? Диму? – услышав его имя, Тома пожалела, что рассказ Любы слушала невнимательно.

– Нет! Музыкальный центр.

– А…

– А потом пришёл Димка с работы и выгнал нас из своей комнаты. И выругал за то, что его вещи трогаем без проса. Мы обсмеяли его, что ведёт себя, как строгий родитель и ушли.

– А где же Дима работает?

– На стройке.

– Но живут они с сестрой в съемной квартире?

– Да.

– В двухкомнатной?

– Ну, да.

– Оплачивать её помогают их родители?

– Нет. Димка сам её оплачивает. И ещё сестре деньгами помогает.

– А родители им не помогают?

– По-моему, нет.

Тома запрещала себе что-либо ещё про него спрашивать.

«Мало ли, что может обнаружиться?

Да и Люба, имея пытливый ум, в ответ стала бы задавать неудобные вопросы».

И Тома решила, не спрашивать больше ни о чём.

В конце концов, какое ей дело до этого парнишки?

У него не может быть интереса к ней.

Значит, и ей нечего думать о нём!

Но всякий раз, когда Люба рассказывала о друзьях, Тома внимательно слушала. Вдруг проскочит его имя. А Люба, сама об этом не подозревая, устраивала регулярно «пытки» для Томы.

Но когда шел снег или лил дождь, Тома зачем-то стала подходить к окну и смотреть в темноту чужих окон… Его окно она видела, но никого в нём разглядеть не могла. Слишком далеко.

«Ну, ни бинокль же покупать!?»

И злясь, Тома заставляла взять себя в руки, и отойти от окна. Иногда это удавалось. Чаще от окна её могла отогнать лишь необходимость лечь спать. Но сна, после подобного созерцания неизвестно чего, дождаться было трудно. И ворочаясь в холодной постели, она ещё долго думала, о том, что соскучилась… по всему. По жизни. Яркой, эмоциональной. И пусть даже непутёвой и беспутной. Но жизни!

Когда она была моложе лет на десять, она могла и делала глупости. Хорошие, добрые глупости. Влюблялась до одури. Обворожительно улыбалась, кому хотела понравиться. И даже могла просто прикасаться к тому, кто, сверля восторженным влюблённым взглядом, выпрашивал ласку. Выпрашивал, получал и возносил Тому в мир нереальной значимости всего происходящего с ней. Она верила и доверяла. Широко открытыми глазами любуясь и восхищаясь жизнью. А когда в весёлой, подвыпившей компании, её просили спеть, а пела она хорошо, с душой, с надрывом, она под аккомпанемент гитариста Яшки, начинала свой концерт всегда с одной и той же песни. Припев которой, благодаря Томе, знали все в общежитии. Все ей и подпевали:

«Хочу любить, хочу страдать,

Хочу любить, хочу гулять.

Мне всё равно, что ты, что я.

Пропасть с тобой, моя судьба».

Именно эта песня подарила Томе второе имя – Цыганочка. Хотя на цыганку она совершенно не была похожа. Светло-русые волосы, живые серо-зелённые глаза. И всегда бледненькая. Но из-за этого контраста с представителями цыганской нации, институтское прозвище ещё плотнее прирастало к ней.

Она тогда умела любить. Преданно, самозабвенно.