Текст книги "Прикосновение любви"

Алекс Стрейн
Прикосновение любви

1

Теплый ветерок едва колыхал листву, качая кружевную тень под раскидистыми кронами деревьев, солнце щедрыми лучами заливало изумрудную траву, откуда-то доносились едва слышные звуки популярной песенки. Все располагало к отдыху, умиротворению и расслаблению. Но Мари не испытывала и толики этих чувств. Ее внимание было сосредоточено на маленькой Лори. Крошка Лори, сидящая у ее ног, увлеченно вертела в ручках брелок и одновременно успевала упрямо отталкивать руку Мари, которой та придерживала малышку за спинку. Мари со вздохом подумала, что характером девочка вся в маму. Когда ее рука была отброшена в очередной раз, Мари смирилась с поражением и предоставила Лори самой себе, что, видимо, вполне устроило девчушку. Мари скользнула рассеянным взглядом вокруг. Невдалеке от нее на скамейке сидел мальчик лет шести-семи. Мари совершенно точно помнила, что он уже был тут, когда они с Лори появились в парке.

– Нла-нла-нла… – залопотала вдруг Лори на своем языке, и Мари едва успела перехватить малышку, когда та со всех «коленок» рванулась куда-то в сторону. – Нла! – Возмущенный вопль едва не оглушил Мари.

Она обернулась и увидела подходящую Фэнси.

– Ну вот и мама пришла!

– Ах ты, моя маленькая! – заворковала Фэнси, принимая дочурку от Мари. И тут же сочувственно улыбнулась. – Досталось тебе сегодня?

– Ерунда, мы прекрасно провели время. – Она вручила Фэнси сумку с детскими вещами.

– Ты не идешь? – удивилась та.

– Нет, я, пожалуй, немного передохну.

Фэнси понимающе хохотнула.

– Хорошо, я побежала. Не забудь про ужин. И спасибо, что посидела с Лори.

– Всегда пожалуйста… – Мари села на скамейку, провожая взглядом уходившую Фэнси. Ее глаза снова отыскали мальчика.

Он все еще сидел на скамейке. Теперь Мари могла рассмотреть его внимательнее: мальчик был худ, его одежда испачкана, нечесаные темные вихры топорщились на затылке. Он казался одиноким и беззащитным. Его глаза подозрительно блестели, когда он провожал глазами дородную мамашу с отпрыском, жующим хот-дог, и сердце Мари дрогнуло. Почему-то только сейчас до нее дошло, что мужчина, сидевший рядом с ним на скамейке и читавший газету, не имеет никакого отношения к мальчику. И она так и не заметила с ним больше никого из взрослых. Похоже, что первая пришедшая ей мысль оказалась верной – ребенок здесь один. Мальчишка откинулся на спинку скамейки, а тип, сидевший рядом с ним, выглянул из-за газеты и подозрительно оглядел его, но мальчик не заметил этого взгляда. Казалось, он задремал. Ком подступил к ее горлу. Вдруг расслабленная рука мальчика соскользнула со спинки скамейки и упала на сумку сидевшего рядом мужчины. Того словно подбросило, он схватил ребенка за руку.

– Вот ты и попался, негодный воришка!

Мальчик вздрогнул, несколько секунд он не мог прийти в себя, а затем на его лице проступил испуг и он попытался вырваться. Но не тут-то было.

– Я проучу тебя, узнаешь, как шарить по чужим сумкам…

Мужчина говорил вполголоса, но Мари совершенно отчетливо слышала слова. Со стороны казалось, что мужчина просто разговаривает с маленьким подопечным, наклонившись к нему и взяв за руку. К удивлению Мари, мальчик не закричал и больше не сделал попытки вырваться. И только через пару мгновений она поняла, что ребенок просто парализован от страха.

– Пойдем, я отведу тебя в полицию, негодный мальчишка. – Он встал со скамейки и дернул мальчика за руку.

Тот покорно поднялся. Мари словно подбросило невидимой пружиной, она вскочила и быстро подошла, преградив мужчине путь. Она едва доставала ему до плеча, а по весу он превосходил ее как минимум раза в четыре. Он быстро огляделся, а потом обратил заплывшие глазки на Мари.

– Что вам надо?

– Куда вы ведете мальчика?

– Это не ваше дело. – Он попытался отпихнуть ее с пути, волоча мальчика, ставшего похожим на безвольную куклу.

– Нет, мое. Оставьте ребенка в покое, он ничего не брал у вас. Я сидела напротив и все прекрасно видела.

Застывший взгляд мальчика метнулся на лицо Мари, и она увидела в этом взгляде откровенный ужас.

– Он стащил мой кошелек, и я отведу его в полицию. Там найдут управу на этого маленького негодяя.

– Может, попросим его вывернуть карманы? Ты ведь покажешь этому мистеру, что он ошибается? – обратилась она уже к мальчику.

– Что… – Мужчина попятился, а мальчик резко дернул руку, так что тип невольно выпустил его, и метнулся к Мари.

– Пожалуйста, покажи карманы, – обратилась она к мальчику.

Тот быстро сунул руки в карманы и вывернул их. На траву упали моток бечевки, какое-то сложное приспособление из переплетенных проволочек, свисток и еще какая-то мелочь.

– Нет никакого кошелька, видите? Но если вы все еще сомневаетесь, то мы действительно обратимся в полицию. Кажется, я видела офицера у входа в парк…

Голова незнакомца как-то странно дернулась, а рот ощерился, словно готовый выплюнуть проклятие. Его маленькие глазки некоторое время сверлили Мари, а потом он развернулся и быстрым шагом двинулся прочь, чуть приволакивая ногу. Она проводила его взглядом, а потом повернулась к мальчику.

– Ты чуть не влип, приятель. Разве ты не знаешь, что одному ходить очень опасно, любой может обидеть. Где твои родители?

– Их здесь нет, – еле слышно пробормотал он.

– Хорошо, у меня масса свободного времени, и я провожу тебя домой. Пошли! – Она протянула ему руку, боясь его отказа, но он вложил в нее свою маленькую ладошку и послушно пошел с ней. Некоторое время они шли молча, удаляясь от злополучного места. Мари почувствовала, что мальчик начинает дрожать. Она решила отвлечь его разговором. – Как тебя зовут?

– Ник…

– Николас. Очень красивое имя. А где ты живешь?

Мальчик вдруг резко остановился и вырвал руку.

– Меня зовут не Николас, а Ник! Я не хочу, чтобы меня так называли…

Некоторое время они просто глядели друг на друга, а потом Мари очень спокойно сказала:

– Хорошо, я буду называть тебя так, как ты хочешь. Теперь мы можем идти?

Ник отвел взгляд от ее протянутой руки и огляделся. Она поняла, что он сейчас просто даст деру. Конечно, она могла бы схватить мальчика за плечо, но она вовсе не хотела еще больше пугать его. И она мягко позвала его.

– Ник, если ты не хочешь, мы не будем торопиться, а еще немного погуляем в парке. Давай просто посидим и поговорим, хорошо?

– О чем? – Его подозрительность возрастала, маленькое личико сделалось замкнутым и отрешенным, и Мари стала приходить в отчаяние.

– Например, о том, что тебе сейчас нужна помощь.

– Нет, мне ничего не нужно.

– Ты говоришь мне правду?

Мальчик упрямо молчал, а Мари ясно почувствовала, что он колеблется.

– Мне кажется, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. И я наверняка знаю, что сейчас ты голоден, очень устал и в этом парке совсем один.

Ник быстро отвернулся. Он еще некоторое время молчал, а потом обратил к Мари мрачное лицо и уставился на нее огромными серыми глазами.

– Вы из полиции?

– Вовсе нет. Я всего лишь хочу проводить тебя до дому и убедиться, что с тобой все в порядке.

Мальчик оказался крепким орешком, он все так же настороженно смотрел на нее и молчал. Даже его губы сомкнулись и побелели, превратившись в тонкую линию.

– Я вам не верю и не хочу вашей помощи. Мне надо идти. И вообще, может, вы что-то замышляете… – Его подбородок вызывающе вздернулся, но Мари ясно видела, как частит голубая венка на его тонкой шее. Но все же, несмотря на свои слова, он продолжал стоять, изучая ее.

– Что, по-твоему, я могу замыслить?

Он посмотрел ей в глаза и очень серьезно сказал:

– Возможно, вы из банды похитителей детей.

Она удивленно заморгала.

– Что-о?

– А может, вы хотите взять органы для трансплантации. А ваша помощь – приманка. Вы меня опоите снотворным или даже ядом…

– У отравленного человека нельзя взять органы для трансплантации, ~ попыталась она урезонить мальчика.

– Тогда рабство. Плантации сахарного тростника или публичный дом для геев и педофилов…

– Боже мой… – в ужасе пробормотала она, чувствуя, как защипало в глазах.

– Почему вы плачете? – резко спросил он.

– Скажи мне, Ник, кто тебя обидел? Я знаю людей, которые смогут помочь тебе…

– Вы хотите утащить меня в полицию?..

Она беспомощно замотала головой.

– Нет, конечно, нет…

Его взгляд проникал ей в самую душу. И вдруг он сказал:

– Не плачьте, я… верю вам. Если вы пообещаете ничего не говорить полиции, то я вам все расскажу.

Она проглотила тугой комок и кивнула.

– Хорошо.

– Нет. Скажите «я обещаю» и руку поднимите, как в суде.

Она подняла руку, как он просил, и твердо сказала:

– Клянусь.

– Хорошо. Как вас зовут?

– Давай на «ты», хорошо? Меня зовут Мари.

– Мари… – повторил он. – Мне нужно немного денег. На автобус. Я ехал к своему дяде, но на одной остановке пошел попить и отстал от своего автобуса. Я тебе их обязательно верну, обещаю. – Говорил он как-то отрешенно, глядя куда-то в сторону.

– Очень жаль, – промолвила она печально. – Я дала тебе слово, что никому ничего не скажу, а ты со мной неискренен.

– Я и правда еду к дяде, – отчаянно сказал он.

– Ты сбежал из дому, верно?

– У меня нет дома… и родителей тоже нет… – глухо проговорил он, и Мари поняла, что он говорит правду. – Я сбежал из школы и еду к своему дяде, Мэтту Доновану. Я никогда больше не вернусь в эту школу. Мне только нужны деньги на билет…

– Сколько тебе лет, Ник?

– Почти восемь.

– Что случилось с твоими родителями?

– Их нет. Я даже никогда их не видел.

Как такое может быть? Рассказ Ника не выдерживал никакой критики и совсем не тянул на правдивую историю. Разве может семилетний мальчишка сбежать из-под надзора преподавателей закрытой школы и куда-то уехать? Но при всей кажущейся невероятности этого рассказа она вдруг поверила мальчику.

– Ник…

Он тут же отшатнулся, словно она предала его.

– Я не напрашивался – ты сама предложила мне помощь, – с какой-то недетской жесткостью напомнил он ей. – И ты обещала никому не говорить. Мне нужно лишь немного денег, чтобы доехать.

– Нет, ты неправильно меня понял. Я просто хотела сказать… Давай обговорим это в каком-нибудь другом месте, например в кафе. Я ужасно проголодалась. Как ты на это смотришь?

Он некоторое время размышлял, наклонив голову, а потом согласно кивнул.

Они сидели в кафе, и Мари смотрела, как он с жадностью поглощает поставленную перед ним пищу. Сама она не притронулась к своей порции.

– Сколько времени ты не ел? – тихо спросила она.

– Почти два дня… – откликнулся он и замер. Краска залила его лицо. – Больше не хочу, – хмуро заявил он, вытирая рот и отодвигая тарелку.

– Прости, я не хотела. ~ Она вновь подвинула тарелку. Он укоризненно взглянул на нее, но опять стал есть.

Мари сидела, погруженная в нелегкие размышления.

– Где ты живешь? – неожиданно спросил он у нее, и Мари подняла голову.

– Я живу не в этом городе, я здесь проездом.

– Решила попутешествовать?

– Что-то вроде этого. Здесь живет моя приемная мама. Я часто навещаю ее.

– Приемная? У тебя тоже нет родителей?

– Они умерли. Мы с братом росли в воспитательном доме.

– Теперь я понял, почему ты так быстро обо всем догадалась и согласилась мне помочь. Ты уже была в таком положении.

– Ты прав. – Мари оставалось только изумиться сообразительности мальчика. К тому же после ее признания Ник внутренне расслабился, решив, видимо, что он может доверять товарищу по несчастью.

– А где живет твой дядя? – рискнула спросить она.

– В Далласе.

– В Далласе?

– Это такой город…

– Я прекрасно знаю, что это город. Все дело в том, что я тоже живу там… Точнее, в пригороде Далласа…

– Ты, наверное, шутишь?

– Нет. Это намного облегчает ситуацию. Завтра я отвезу тебя к твоему дяде. Сегодняшний день я обещала побыть с Фрэнсис – моей приемной мамой. Мне нужно помочь ей кое в чем. А я всегда держу свое слово.

– Хорошо, – согласился Ник, и в его глазах мелькнуло чувство, похожее на уважение.

– Пойдем, я познакомлю тебя с Фрэнсис…

От парка до дома Фрэнсис было рукой подать, и они отправились пешком. По дороге Мари вспомнила про обещанный Фэнси ужин и тоскливо подумала, что ее названая сестра со своим бешеным темпераментом обязательно устроит ей головомойку. Была еще сама Фрэнсис, чья реакция непредсказуема. Но как бы то ни было, Мари была решительно настроена сдержать данное Нику слово.

– Что скажет Фрэнсис, когда увидит меня?

– Не знаю, – как можно беспечнее пожала плечами Мари, – видишь ли, там много детей. Одним больше, одним меньше. Может, тебя никто и не заметит в общей суматохе. – Ник недоверчиво взглянул на нее, и Мари улыбнулась. – Я думала, тебя не пугают трудности.

Видя, как он сжал челюсти и решительно зашагал, она подумала, что выбрала правильную тактику. В доме она познакомила Ника с двумя младшими детьми, и Гарри, несмотря на сдержанное выражение лица Ника, тут же сделал вид, что знает его сто лет и их встреча само собой разумеющееся обстоятельство. Он увлек Ника в свою комнату, которую делил с более застенчивым Заком, и не успел Ник опомниться, как стал своим в доску парнем. Мари улыбнулась, бросив взгляд на ошеломленное лицо Ника, и подмигнула ему. Когда-то ее саму накрыло это чувство искреннего дружелюбия и радушия, царившее в доме Фрэнсис. Лучшая терапия для одиноких душ…

Размышляя, она отправилась разыскивать приемную мать и обнаружила ее на кухне. И выложила всю эту историю. Внешне Фрэнсис осталась совершенно спокойной, но ее губы сжались, а это был плохой знак.

– Ты совершаешь ошибку, Мари. Ты должна была связаться с полицией, там есть специальный отдел, который…

– Я все понимаю, мама, но не могу сделать так, как говоришь ты. Ведь я уже пообещала Нику, что не будет никакой полиции. Я обещала помочь ему…

Глаза Фрэнсис засветились мягким светом.

– В этом ты вся, Мари. А что ты будешь делать, если окажется, что никакого дяди и в помине нет?

– Я не знаю. Что-нибудь придумаю. Обещаю, что глаз с него не спущу. И если все-таки окажется, что мальчик сказал неправду, я тут же обращусь в социальную службу.

– Я так и знала, что ты ответишь именно так. Ты живешь сердцем, а не головой. Но весь мир не спасешь, Мари, подумай об этом. И еще подумай о том, как будет выглядеть твой поступок с точки зрения полиции: ты увозишь ребенка из города. Может, он живет здесь и просто хочет сбежать от непутевых родителей? Если тебя обвинят в похищении?

Мари на мгновение задумалась, а потом решительно тряхнула головой.

– Нет, Ник не соврал, я чувствую это. Я видела его глаза. В таком возрасте нельзя так умело притворяться. На нем хоть и грязная, но очень качественная одежда, и он был очень голоден… Я знаю, мама, о чем ты думаешь, но я все же попытаюсь.

Фрэнсис вздохнула. Она заранее должна была знать, что дело кончится именно этим.

– Хорошо, – сдалась она, – поступай как знаешь. А что касается Ника, то я дам тебе телефон Бриджит. Она очень толковый социальный работник и поможет тебе в случае затруднений.

– О, ма! – Мари обняла Фрэнсис, и та прижала ее, поглаживая по голове.

Но потом в кухню влетел заплаканный Зак с разбитой коленкой, и Фрэнсис вынуждена была заняться им. Мари с любовью посмотрела на мать, внимающую стенаниям озорника и обрабатывающую его ссадины, и грустно улыбнулась. Для нее до сих пор оставалось загадкой, где Фрэнсис черпает силы и безграничную любовь к приемным детям. После внезапной смерти мужа она вся ушла в свою работу и уже потом как-то призналась Мари, что, если бы не было детей, она бы просто не выжила. Каждодневный труд и ее нужность приемным детям помогли ей справиться с горем.

Мари уже собралась искать Ника, как Фрэнсис оторвалась от своего занятия.

– Я слышала, Фэнси приглашала тебя на ужин. Почему бы тебе не оставить Ника и не поторопиться? Я пригляжу за мальчиком.

Мари отрицательно покачала головой.

– Я не могу. Я обещала, что буду с ним.

– Это похвально, дорогая, но твоя названая сестрица с ее темпераментом здесь все просто разнесет. Возможно, стоит, учитывая обстоятельства, пригласить ее сюда?

2

– Вот мы и приехали. – Мари открыла дверь и пропустила Ника вперед.

В комнате слегка пахло затхлостью, чувствовалось, что здесь давно никто не жил.

– Кто здесь живет?

– Это моя квартира. Раньше мы жили с подругой, ее зовут Летти, но потом она вышла замуж и теперь я здесь одна. Располагайся, сейчас я приготовлю что-нибудь поесть.

Ник прошел в единственную комнату. Стол, кровать, диван, книжная полка – довольно скудная обстановка, но Мари любила свой дом.

– У тебя здорово. Не так просторно, как у Фрэнсис, но мне нравится, – после недолгого осмотра вынес свой вердикт Ник.

– Спасибо. Скоро будем есть. Я приготовлю цыпленка, сварю овощи. Может, испечь печенье? Ты любишь шоколадное печенье?

– Очень, – признался он.

Мари рассмеялась.

– Иди пока умойся.

Он послушно направился в ванную. Теперь Ник окончательно убедился, что его не хотят ни продавать, ни похищать, ни обманывать, а предлагаемая помощь совершенно бескорыстна. За то время, которое они провели вместе, между ними возникла какая-то странная привязанность. И она с каждым проведенным часом становилась все прочнее. Мари и не пыталась анализировать свои чувства. Как и сказала Фрэнсис, она жила сердцем, и в этом сердце сразу же нашлось место для мальчика. Мари уже казалось, что она знает его давным-давно, и в то же время он постоянно удивлял ее. Темы ведущихся им разговоров совершенно не соответствовали его нежному возрасту. Ник иногда казался ей совсем взрослым человеком, с взрослым разумом и логикой. От этих размышлений ей становилось как-то не по себе, но потом Ник обронил, что он очень много читал в школе, и назвал несколько книг, после чего все стало на свои места. Он был лишен нормального детства, у него не было друзей – он нашел их в книгах. Мари могла лишь надеяться, что не все потеряно. И искры проснувшейся улыбки в его глазах давали ей эту надежду. Ник был необычным ребенком. Мари подумала, что жизнь ее в очередной раз перевернулась, но она так давно жила в этом состоянии, что уже привыкла к неожиданным поворотам судьбы.

Ник пришел к ней на кухню, наблюдая, как она проворно снует по кухоньке, готовя еду.

– Завтра мы поедем искать твоего дядю, хорошо?

Он кивнул, и от Мари не укрылось, что у него испортилось настроение. Она присела перед ним на корточки и внимательно вгляделась в его лицо.

– Если есть еще что-то, что ты от меня скрыл, то, думаю, еще не поздно мне об этом сказать. И тогда мы будем избавлены от многих неприятностей. – Мари терпеливо ждала.

– Думаю, дядя не будет рад меня видеть, – выдавил Ник после паузы.

– Почему?

– Он ненавидит меня.

– Глупости, – убежденно сказала она, – как можно ненавидеть такого славного парня? Обещаю, что взбучка тебе гарантирована, но не может же он сердиться вечно?

Или может? Мари почувствовала, что у нее странно холодеет в животе, как будто это ей придется претерпеть завтра нахлобучку от разгневанного родственника. Она старательно отогнала эти мысли. Они поели, и Ник включил телевизор. Пощелкав каналами, он выключил его и потянулся к полке с книгами. Некоторое время он рассматривал книги, а потом обнаружил альбом Мари.

– Что это?

– Это мои наброски.

– А зачем они?

– Я занимаюсь оформлением книг. Тебе нравится?

– Не знаю. По-моему, это что-то непонятное.

– Это пока еще набросок. Потом все будет по-другому.

– И за это тебе заплатят деньги? – Ник недоверчиво хмыкнул.

Мари с улыбкой кивнула.

– И сколько?

– А вот это коммерческая тайна.

– Можно я тоже? – проговорил вдруг мальчик, протянув руку к листам, и не решаясь взять их в руки.

– Конечно. – Мари подала ему чистый лист и карандаши. Она наблюдала за действиями мальчика, давая советы.

От усердия Ник даже слегка высунул язык.

– Почему ты решила помочь мне? Ты могла бы просто проигнорировать ситуацию, как сделало бы большинство, – неожиданно произнес он, не отрываясь от своего занятия.

Мари оторвала взгляд от нарисованного солдата американской армии и взглянула на профиль мальчика.

– Так было нужно, – серьезно пояснила она. Мари довольно поздно уложила Ника. Они долго разговаривали, обсуждая почти все на свете, но не касаясь лишь одной темы: завтрашней встречи Ника с дядей.

Сама Мари долго не могла уснуть. Она лежала с закрытыми глазами, слушая посапывание Ника, и беспокойные мысли одолевали ее. Она по неизвестной причине страшилась встречи с дядей Ника. Но отступать было поздно. Только под утро она забылась тяжелым сном. Ей снился седой лохматый старик, который бежал за ней и Ником, пытаясь их поймать. Звонок будильника прервал этот кошмар, и Мари некоторое время лежала, отходя от сновидения. Потом тихонько поднялась. Было очень рано, и она едва ли спала два часа. Но сегодня ей предстояло много дел. Ник даже не слышал треска старенького будильника. Мари осторожно укрыла мальчика. Спящий, он выглядел совсем маленьким и беззащитным.

– Не волнуйся, Ник, все будет хорошо…

Она не знала, кого больше уговаривает – его или себя. Они стояли перед шикарным особняком, утопающим в зелени ухоженного сада, и Мари в который раз обеспокоенно спросила себя, что будет, если Ник сказал неправду и здесь нет никакого Мэтта Донована.

Сегодня, когда она подняла Ника и подала ему выстиранную одежду, она заметила в его глазах затравленное выражение. Она вызвала такси и сказала водителю адрес, который ей сообщил Ник. Увидев дом, она оцепенела.

– А ты ничего не перепутал? – спросила она у Ника.

Он упрямо потряс головой. Сквозь литую чугунную решетку она видела ухоженный газон, аккуратно подстриженные кусты и идеальные цветники. За оградой она не заметила никакого движения, и все же ее не покидало странное чувство, что за ней наблюдают. Ей опять стало страшно, и она поглядела на Ника. Он рассматривал дом с угрюмым лицом, как арестант, возвращающийся в давно знакомые застенки. Мари отогнала эту дурацкую мысль и нажала на звонок у калитки. Никто не вышел, но калитка неожиданно автоматически открылась. Мари чуть не подпрыгнула от неожиданности.

– Ну ладно. Нам надо войти. – Она почувствовала, что ее руки такие же влажные, как и ладошки Ника.

Они медленно двинулись к дому. Потом поднялись по ступенькам, и Мари уже хотела постучать, как дверь распахнулась и кто-то рывком затащил ее в дом. Одной рукой он оторвал от нее Ника, а второй пришпилил к стене и обыскал. Мари была в таком шоке, что не сразу поняла, что в бок ей что-то упирается. Она скосила глаза и увидела пистолет. Теперь ее почти парализовало от страха. Ник тоненько всхлипывал где-то рядом. Потом ее так же грубо развернули, и она оказалась лицом к лицу с бесстрастным светловолосым мужчиной.

– Кто вы? – потребовал властный голос.

– Мари Соваж, – еле выдавила она. – А вы… вы Мэтт Донован? – Ну и прием! Если это его дядя, то Мари больше никогда не будет сомневаться в рассказах Ника. Что за представление он здесь устроил?!

Мужчина, не отреагировав на ее вопрос, спрятал пистолет в кобуру под мышкой и приказал ей сесть. Что она и поспешила сделать, почти без сил рухнув на пуфик, стоящий у стены. Зубы ее начали выбивать мелкую дрожь, и напрасно она пыталась справиться с этим нервным ознобом. Светловолосый сел напротив, продолжая пристально рассматривать ее. Он не предпринимал больше никаких действий, но Мари благоразумно решила повременить с вопросами. Она повернула голову и постаралась ободряюще улыбнуться мальчику. Но в этот момент почувствовала еще чье-то присутствие, хотя секундой раньше никого в комнате не было.

Мари медленно обернулась, гадая, какие сюрпризы ее еще ожидают. То, что она увидела, заставило ее обомлеть. На нее наступал демон – так она могла бы охарактеризовать новое действующее лицо, появившееся на импровизированной сцене. Если светловолосый своим видом просто внушал опасения, то этот – откровенный ужас. Его волосы были черны как ночь, а в серых глазах тлело неистовство. Губы были так плотно сжаты, что превратились в тонкую белую линию, а упрямый подбородок давал понять о силе характера этого человека. И владелец всех этих примечательных черт надвигался на нее. Что ему нужно? – возник запоздалый, но весьма актуальный на данный момент вопрос, когда расстояние между ними сократилось до минимума, а напряжение в воздухе достигло критической отметки. Она неожиданно стала задыхаться, почувствовав себя на грани обморока.

– Дядя? – раздался слабый голос Ника, заставивший ее опомниться.

И Мари наконец поняла, что этот демон и есть дядя Ника. Демон метнул в сторону мальчика огненный взгляд и сразу же переключился на Мари.

– Отведи мальчишку к Терезе, а я займусь нашей… гостьей, – приказал он, и от этого низкого голоса по спине Мари пробежала волна озноба.

Ей хотелось рухнуть замертво у ног гиганта, чтобы не знать, какие пытки ей уготованы. Судя по виду дядюшки Мэтта, никак не меньше четвертования.

– Встань и пройдем в мой кабинет, – прогрохотал он.

Мари была не уверена, что сумеет подняться, и, очевидно, Донован был того же мнения. Поэтому он поднял ее и, проигнорировав ее попытку отшатнуться, поволок за собой. Он втолкнул ее в какую-то комнату, и, едва Мари успела бросить краткий взгляд на окружающую обстановку и с облегчением убедиться, что это вовсе не камера пыток, а кабинет, ее нервная система была подвергнута очередному испытанию. Он посадил ее в кресло и тут же навис над ней.

– Ты напугана?

Что за вопрос, это же очевидно! По одному ее виду можно понять, что она не просто напугана, она в ужасе! Но тем не менее она кивнула.

– Очень хорошо, потому что в таком состоянии ты вряд ли солжешь мне. Но даже если и захочешь это сделать, я душу из тебя вытрясу, но добьюсь правды. Тебе ясно?

Мари снова кивнула. Пару секунд он сверлил ее взглядом, но она уже достигла такого состояния нервного напряжения, в котором не могла адекватно реагировать на происходящее. Она чувствовала подступающий истерический хохот от нелепости ситуации, в которую попала.

– Твое имя?

Она молча смотрела на него, не в силах выдавить ни звука. Просто временная парализация речевых центров на фоне нервного напряжения!

– Твое имя? – еще раз спросил он. Его голос понизился, но это еще больше взвинтило ее нервы.

– Ты владеешь английским?

Она кивнула.

– У тебя имеется язык?

Опять кивок.

– Тогда какого черта ты молчишь?

Мари поняла, что терпение не входит в список достоинств, которыми обладает Мэтт Донован, и, собрав все силы, разлепила пересохшие губы.

– Меня зовут Мари Соваж, – просипела она.

– Очень хорошо, – поощрил он ее. – Откуда у тебя, Мари Соваж, мой… племянник?

– Я… была в гостях у своей мамы в Форт-Уэрте. Там в городском парке я встретила Ника. Он рассказал мне, что сбежал из школы и едет к своему дяде. Он просил о помощи, и я привезла его сюда. К вам. – Мари сама удивилась, как неправдоподобно звучит рассказанная история.

– А теперь я хочу услышать правду.

– Правду?

– Вы выкрали ребенка из закрытой школы с… какой целью? Вы не просили выкуп, а привели его ко мне.

– Что-о? – Мари изо всех сил вжалась в спинку кресла, пытаясь укрыться от его жалящего взгляда. – Кто это – вы?

– Ты и твои сообщники, – с непоколебимой убежденностью пояснил он.

– Что вы говорите? И чего я и мои виртуальные сообщники добивались этим поступком?

– Вот это я и хочу от тебя услышать. И ты не выйдешь отсюда, пока не расскажешь правду. И я добьюсь этого. Я могу быть очень настойчивым.

– То, что я вам сказала, и есть единственная правда. Другой у меня нет. Каким бы настойчивым вы ни были.

Мари показалось, что в глазах его мелькнула искра удивления, а потом в них разгорелся гнев. Через пятнадцать минут Мари на своей шкуре почувствовала, что значит его настойчивость. Порой ей казалось, что он с трудом сдерживается, чтобы не схватить ее за шкирку и не начать трясти, как тряпичную куклу. Наконец он отступил. Мари почувствовала, что платье на спине все мокрое от пота, а на ноги она сейчас не поднимется и под дулом пистолета. Мэтт провел руками по волосам. Неожиданно его глаза обратились к двери, и Мари, заслышав легкие шаги, обессиленно повернула голову. И увидела Ника. По сравнению с Мэттом он казался крошечным, его лицо было бледно, но глаза… В них был вызов медведю гризли, и он был готов умереть под ударом тяжелой лапы, но не отступить. Глаза Ника переместились на Мари, и он вскрикнул. А потом оказался в ее объятиях.

– О, Мари! – повторял он.

– Я велел тебе отправиться к Терезе! Где Лео? – прогремел голос, и Мэтт сделал шаг по направлению к Нику. Мари быстро отстранила мальчика.

– Все будет хорошо, – успела проговорить она, хотя сама не была уже в этом уверена. – Мы просто разговаривали с твоим дядей, а ты не должен присутствовать при взрослых разговорах.

В дверях появился Лео, на его лице было виноватое выражение.

– Простите, сэр, он удрал от меня. Больше этого не повторится. – Он положил руку мальчику на плечо.

Худенькие плечики мальчика ходили ходуном, и ей показалось, что он сейчас разрыдается и ее сердце лопнет от горя, ибо она сама привела его в дом этого людоеда. Поэтому она взглянула как можно тверже в его глаза и чуть качнула головой. Ник со всхлипом втянул в себя воздух и вышел вместе с Лео. Но ее еще ждал приговор ее мучителя, и она утомленно прикрыла глаза.

– Ты останешься в этом доме, пока твои слова не подтвердятся. В соседней комнате. Под замком.

– Я могу пойти в камеру, сэр?

Его глаза опять вспыхнули, но Мари уже переступила тот порог, за которым страха уже не было. Она с трудом поднялась с кресла, держась за подлокотники, и поковыляла за своим тюремщиком. Она надеялась, что его гнев и опасения за племянника обоснованны, иначе она никогда не простит его за эти минуты. Мэтт открыл перед ней дверь и, когда Мари зашла, запер ее на ключ. Услышав, как проворачивается ключ, Мари в первый раз за последние полчаса вздохнула свободнее и почти упала на стоящую тахту. Все ее тело мелко дрожало, и Мари и изнеможении прилегла. Ей повезет, если она выйдет отсюда живой и здоровой. А что будет, если Мэтт решит оставить ее пленницей? Мари почувствовала, что совершенно разбита, и попыталась расслабиться. Колоссальное напряжение последних часов и практически бессонная ночь дали о себе знать, и она стала проваливаться в забытье.