Текст книги "Аркан"

Глава VII

Аркан решился на побег, отмотав три года. Психологи утверждают, что для мужчины этот срок критичен и на работе, и в семье, и в каком-нибудь деле. Начинается переоценка себя и окружающих, поиск чего-то нового. Кто– то заводит романы на стороне, кто-то перебирается в другой офис, а большинство просто меняют машину.

К тому времени Аркан пообвыкся на зоне. Приспособился держать нейтралитет и быть полезным для блатных в роли шута, готового по команде рассмешить публику. Эта «крыша» давала некую свободу, которая была использована для анализа ситуации и выработки плана. Изначальная позиция одиночки сохранялась и в долгих размышлениях о побеге. В группе блатных, подавшихся в бега, он был бы вьючным животным и живыми консервами. Да и нескольких беглецов искать станут большими силами, им затеряться труднее. Ведь главное, после того, как перемахнешь «колючку», рассуждал зэк, скрытно и быстро бежать. Козырь одиночки в непредсказуемости маневра и независимости в принятии решений. Отстреливаться, конечно, надежнее впятером, но где взять столько стволов, а одному сподручнее в самую узкую щелочку забиться. Ведь сила всегда на стороне погони будет, но главное – время. Каждый час беглеца вне зоны увеличивает площадь поиска в разы. И незримый «покер» с главным «гончим» есть игра интеллекта, где ставка – жизнь. Решившиеся на побег редко сдаются.

Впрочем, без Светкиного голоса, навряд ли, что получилось. Длинными зимними ночами они обсуждали каждый шаг дерзкого замысла, и план постепенно вырисовывался. Основу составлял факт наметившейся стройки. Администрация лагеря получила распоряжение начать весной строительство второго блока. Эта новость морзянкой быстро облетела все хаты, вызвав самые разные толки у зэков. Кто-то возмущался предстоящей работой, кто-то планировал откосить по болезни, а кто-то втайне сознавался, что стройка будет хоть каким-то разнообразием в тягостном однообразии зоны. Возможно, кто-то, как и Аркан, обдумывал план побега, но первым решился бывший ныряльщик. Его психология была не сломлена, а месть подталкивала к тому, чтобы нырнуть в неизвестность и плыть в темноте столько, сколько потребуется.

Впрочем, Аркан не был слепым котенком. Едва зона затихала в ночи, голос девушки начинал звучать в его голове, описывая в деталях все переходы и двери на зоне, правила хранения ключей, расписания внутренних работ, смены караулов и прочие мелочи, без которых рисковать не было смысла. Используя терминологию шулеров, они кропили колоду, которой собирались сыграть со всей Федеральной системой исполнения наказаний. Конечно, сомнений было немало, и на главный вопрос зэка голос девушки ответил:

– Не бойся, на тебя никто не обратит внимания. Я отведу им глаза.

Звучало неправдоподобно, но он поверил. И вот настал тот теплый апрельский день, когда все должно было решиться. После обеда «КАМАЗ» привез кирпич, и группа зэков под охраной пятерки конвоиров аккуратно разгружала его. Каждый разбитый кирпич приравнивался к диверсии, каравшейся карцером. Работали медленно, но к ужину управились. Когда же зэки были построены на проверку, Арик, согласно разработанному плану, направился к машине. Он медленно забрался в кабину, и никто не окликнул его. Водила сел рядом и спокойно поехал. На всех КПП охранники проверяли «КАМАЗ», осматривая потаенные уголки с помощью зеркал на длинных ручках, но зэка не видели в упор. Затем, на пару с молчаливым водилой, они, молча, проехали километров сто, пока тот не остановился по нужде. Уже стемнело, и Аркан спокойно вылез из теплой кабины и шмыгнул в кусты у обочины, а затем и в лес.

Прихваченный бушлат из «КАМАЗа» помог бороться с холодной апрельской ночью. Впрочем, беглец не ощущал ни холода, ни голода. Пропетляв сначала на всякий случай, чтобы сбить со следа собак, которых «гончие» берут с собой на поиски, он наткнулся на речушку, по которой прошел с километр. Страх гнал его подальше от трассы, вдоль которой начнутся поиски. Только безумец мог рассчитывать пройти сотни километров без ночлега, еды и оружия. Выходить к какому-нибудь поселку или жилью было очень опасно, уже завтра его начнут искать. Светкин голос обещал приложить все свои неведомые силы, чтобы никто не заметил отсутствия беглеца до рассвета.

Размеренным широким шагом Аркан отмерял километр за километром, стараясь не переходить на бег. Он экономил каждую толику своей энергии, направляя все только на движение прочь от зоны. Строго на север. Абсурдность этого плана заключалось в том, что спасительная трасса, оставалась в противоположном направлении. В покере это называется «женским сносом» на мизере, то есть, когда на руках явная пара взяток, но эти карты не сбрасываются в слабой надежде, что противники будут играть по правилам обычной логики, исключая саму возможность оставить крупные карты на руках. Они начинают ловить играющего мизер совсем в другой масти и проигрывают. Но в покере все сидят за одним столом. Глаза в глаза. Там можно почувствовать, «проинтуичить». Беглец же играл втемную. Он даже никогда не видел своего противника и не мог хоть что-то прогнозировать, исходя из своих наблюдений за объектом. Были только подсказки Светкиного голоса. А еще жажда мести.

Доверившись своему опыту в погружении на глубину, Аркан начал напевать баллады о рыцарях из далекого детства. Вместе с ними он сражался за святую веру с полчищами врагов. И чем дальше беглец удалялся на север, тем меньше оставалось шансов просто выжить. Апрельская ночь была морозной, и отсутствие каких-либо облаков позволяло четко ориентироваться по звездам. Главное было не свалиться и не заснуть.

Часам к десяти утра он так устал, что, напившись дождевой воды из лужи, тут же уснул, провалившись в темноту сна, как в бездну. Пролежав, свернувшись в клубок, не менее часа, Аркан проснулся от какой-то тупой боли в боку. Резко встал, чтобы стряхнуть остатки короткого сна и нащупал что-то твердое в кармане бушлата. Очень бережно, словно тонкую работу из стекла, беглец извлек из бокового кармана банку с потертой и надорванной этикеткой.

«Свиная тушенка»!

К такому подарку судьбы он не был готов и так растрогался, что чуть не заплакал. Кто-то заботился о нем, пропащем, и вел по тайге. Эта мысль придала уверенности, и на душе стало очень спокойно. Припас ли сам водила банку консервов, чтобы закусить после долгого рейса или чья-то заботливая рука сунула их в карман мужику, теперь было неважно. Главное, что этой еды могло хватить на пару дней. Нужно было только умело распорядиться ею. Решив открыть консервы, только когда найдет подходящее место, Аркан отправился дальше.

На закате он вышел к небольшой речушке. Петляя среди невысоких лесистых холмов, она медленно текла в низине, где уже начинала просыпаться природа. Зеленели первые ростки и листочки, чирикали птицы. Отыскав большой валун у воды, беглец решил немного поесть. Вспомнив, как открывают консервы, стирая закатанные ребра банки о камень, он принялся аккуратными круговыми движениями елозить по широкой спине валуна. То и дело, переворачивая банку, чтобы не упустить момент, когда круглые края ребер будут сточены, и крышку можно будет приподнять, он работал все аккуратнее и аккуратнее.

Запахло пряностями. Тонкие следы юшки, просочившиеся из банки на камень, заставили мужчину остановиться. Отыскав соломинку, он высосал весь сок из банки. Ничего вкуснее в его жизни еще не было. Запив холодной водой из речушки свой первый перекус на воле, Аркан решил больше не притрагиваться к еде. Вытряхнув из кармана бушлата какие-то крошки, он аккуратно опустил в него почти открытую банку и для верности придавил ее там рукой. «НЗ». Он будет есть по кусочку, когда сможет обильно запить водой. А пока нужно было раздеться и перейти речушку вброд голышом. Впереди была холодная апрельская ночь, а костер разводить было никак нельзя. Коробок спичек, это единственное, что позволил себе иметь в кармане зэк, готовясь к побегу. Даже несколько сухарей могли бы вызвать подозрение у вертухаев.

Аркан разрешал себе забываться в коротком сне только днем. Каждые три-четыре часа. Ночью не останавливался вовсе. Главное было – не петлять и не отворачивать от курса. Строго на север. Он свято верил в слова, сказанные Светкиным голосом, что случай ему поможет. Это в голливудских фильмах побег из тюрьмы связан обычно с аварией машины или самолета, перестрелками, погонями по трассам и на улицах города. В России многое было иначе, все тонуло и растворялось на ее бескрайних просторах. Примени Эйнштейн свою теорию относительности к нашей стране, он доказал бы математически, что время на такой территории замедляется, как вблизи огромных скоплений вещества в космосе. И безысходность русских не оттого, что они отличаются от европейцев, они просто живут в ином времени и пространстве. Потому и судьба такая.

На пятый или шестой день побега Аркан уже не мог точно сказать, какой, поскольку сбился со счета и его качало от усталости, он услышал выстрел. Это была винтовка, никак не автомат. Решив, что стреляли не в него, беглеца, а, скорее, в какую-то дичь, он осторожно направился на разведку. И подоспел вовремя. Издыхающий медведь придавил кого-то своей огромной тушей. Смертельно раненый, он почти не двигался, ревел, но не сдавался. Аркан осторожно приблизился, пытаясь быстро сообразить, как помочь тому, кто был прижат к земле медведем. Сил у беглеца, не то чтобы на борьбу с медведем, а вообще, чтобы уверенно стоять, не было. Оглядевшись, зэк заметил карабин. Очевидно, смертельно раненный зверь, встал на дыбы и двинулся на охотника. Сшиб его с ног и выбил оружие. Не проверяя, есть ли еще патроны в магазине, Аркан передернул затвор и, уткнув ствол прямо в ухо медведя, нажал на курок. В тишине грянул выстрел, у зверюги дернулась косматая башка, а у стрелка остро кольнуло в запястье. Оказывается, палить из карабина на вытянутой руке дело опасное. Но в горячке зэк на это не обратил особого внимания. Передернул затвор и нажал на курок еще раз. Холодно клацнул боек, но выстрела не последовало. Тогда, с разбега ударив тушу медведя плечом, Аркан свалил его с придавленной жертвы.

Им оказался маленький китаец. Оглушенный и перепуганный, горе-охотник стал отползать на четвереньках от огромной и уже бездыханной туши. Убедившись, что за ним никто не гонится, китаец сел на землю, тяжело дыша. Его куртка цвета хаки была вся в крови. Но это была медвежья кровь.

Остальное прошло, как в тумане. Китаец освежевал медведя. Рассовал в пакеты печень и еще какие-то внутренние органы и спрятал в рюкзак. Туда же отправились отрезанные лапы мертвого властелина русских лесов. Скорее всего, это был один из многочисленных браконьеров, которые незаконно переходят границу и годами грабят наши угодья. И никому до этого нет дела.

Потом у костра китаец обогрел и досыта накормил беглого зэка жаренной медвежатиной. Почти сразу же они заснули, прижавшись друг к другу, вдоль пышущих жаром кедровых головешек. Объявленная когда-то отцом народов великая дружба великих держав, не умерла и поныне.

Утром китаец растолкал Аркана и на очень плохом русском объяснил, что надо быстро идти на базу. Иначе испортится медвежья желчь и печень, а это у них на вес золота. К обеду они действительно пришли в лагерь из нескольких палаток. Отдав последние силы на длительный переход, да еще с поклажей свежей медвежатины, Аркан просто валился с ног. Он лишь запомнил эмоциональный рассказ китайца, в лицах изображавший картину своего спасения беглым зэком. На благодарные похлопывания по плечу он устало улыбался и, наконец, тихо уснул.

Спал несколько дней подряд, просыпаясь от настойчивых толчков, чтобы поесть, и снова проваливался в тяжелый сон. Однажды утром проснулся и почувствовал себя вполне сносно. Вышел из палатки к костру выпить чаю и просидел так до обеда. Китайцы суетились вокруг него, подавая что-то в разноцветных пиалах, улыбаясь и разговаривая по-своему, а он лишь жадно пил. Пил какие-то ароматные настои и не мог остановиться.

Глава VIII

Воспоминания не отпускали беглого зэка. Все мелочи недавнего прошлого так глубоко въелись в его память, что приходилось силой гнать их от себя прочь. Арик даже придумал образ некоего дворника, подметавшего сухую опавшую листву в сильный ветер. Так получалось посмеяться над своими воспоминаниями, которые, словно непокорная листва, никак не хотели собираться в аккуратные кучки. Хотелось верить, что стоит воспоминаниям, как и листве, покорно затихнуть в конусообразных кучках, тут же дворник в длинном фартуке и с помелом в руке чиркнет спичкой. Сухие листья вспухнут порохом, и в синее небо взметнется лишь серый пепел, оставшийся от ярко красных, желтых или бордовых красавцев. Нужно только переждать ветер, тогда от воспоминаний не останется и следа. Но пока что сжигать воспоминания не получалось.

Аркан вспомнил, как удивился, услышав пару месяцев назад шум вертолета, подлетавшего к лагерю китайских браконьеров, один из которых и привел туда беглеца. При этом чужаки не выразили ни малейшего страха или хотя бы тревоги. Наоборот, кто-то начал переговариваться по рации. Речь была непонятна, но смысл не ускользнул – вертолет корректировали по местности.

Китаец, спасенный Арканом несколько дней назад, подскочил к нему и стал знаками показывать, чтобы зэк собирался в дорогу. Особых опасений, что беглеца хотят выдать властям, не было. Навряд ли браконьеры дружили с законом и поддерживали добрые отношения с местной администрацией. Скорее всего, они таились, и в этом их интересы совпадали. Конечно, им было бы проще вообще закопать случайного свидетеля в землю, но чувство взаимовыручки и братства в бескрайней тайге было превыше всего остального. Особенно, если религиозные взгляды охотников позволяли верить в переселение душ и единую справедливость всего окружающего мира.

Сборы были недолгими. Китайцы подарили беглому зэку простенькую одежду, в которой последние лет десять ходила вся дальневосточная область огромной страны. Задворки некогда могучей империи так и остались обделенными вниманием центра. От помазанника божьего или отца всех народов до президента. Богатейший в мире край бросили на произвол судьбы, а бандитов и проходимцев всех мастей тут хватало. Среди крупных группировок, не поделивших сферы влияния, порой происходили разборки, и тогда присылали новый хозяйский глаз, который быстро «замыливался» во всех острых взглядах, а вот на мелочь, вроде этих охотников, внимания никто не обращал.

Пока браконьеры грузили в приземлившийся вертолет какие-то мешки, спасенный Арканом китаец стоял рядом и молчал. Когда пришло время прощаться, он ласково посмотрел Аркану в глаза, но не в силах что-то сказать, просто протянул ему рюкзак с какими– то пожитками. Потом осторожно дотронулся до его груди и произнес по-английски. Tiger. Китаец был намного ниже своего спасителя, но от него исходила какая-то удивительная сила.

У Аркана тогда еще мелькнула странная мысль. Почему чужак, прокравшийся на его землю пограбить, чувствует себя здесь так уверенно, а он, русский, прячась, мечется, как затравленный заяц. Да, еще и помощь принимает от пришлых. Дела…

Вертолет высадил их у какого-то поселка. Трое китайцев с большими тюками сели в поджидавшую на обочине машину, и укатили. Аркан стал осматриваться. Где он и куда бежать дальше не было ни малейшего понятия. В подаренном рюкзаке он обнаружил немного еды, потертую карту с китайскими и русскими названиями, большой вязаный свитер и маленькую игрушку. Это был китайский вариант неваляшки. От любого щелбана он начинал раскачиваться и хохотать. Но свалить его было невозможно.

Подарок Аркану очень понравился. Душевная щедрость не знает границ или языковых преград. И то, что так трудно бывает выразить словами, вдруг передается одним жестом или поступком. Какими же иногда бывают мудрыми люди. Даже незнакомые. Случайная встреча в глухой тайге странным образом продолжилась в неваляшке, которым ему, похоже, предлагали стать. Без документов, денег, связей, с преследовавшим его прошлым, а, возможно, и засадой в любом встретившемся доме.

– Не меня ли высматриваешь?

От неожиданности, Аркан вздрогнул и резко обернулся на голос за спиной. Женщина средних лет с приятными чертами лица и солидной фигурой, которую не могли скрыть никакие одежды, чуть исподлобья смотрела на него в упор.

– Тебя, красавица, – тут же выпалил беглый зэк, стараясь перевести разговор на игривый лад, и не доводить до конкретных вопросов.

– Бичуешь, матросик? – взгляд женщины стал чуть насмешливее.

– Дык, погуляли давеча, а очнулся…

– Ну, гипса, слава Богу, нет… – продолжила незнакомка. – Пойдем, работенка есть. Накормлю и переночевать оставлю. Только смотри, руки не распускай. У меня разговор короткий, серпом все хозяйство так и отхвачу, если похабствовать полезешь. У меня только фамилия Кроткая, но за себя постоять умею.

– А меня Серегой кличут, – быстро соврал гость. – Пилю, строгаю, ЭВМ починяю.

– Ну, это мы проверим, – взгляд стал еще чуточку насмешливее. – Потом… А прежде ты, милок, крышу мне подлатай. Течет, проклятая.

Не оборачиваясь на пришлого и не приглашая следовать за собою, Кроткая спокойно пошла вперед. Беглому зэку ничего не оставалось, как следовать позади. Шаг у хозяйки был широкий, уверенный. Высокие армейские ботинки на шнуровке едва мелькали из-под длинного платья. Плотная округлая женская фигура, особенно ниже талии, тут же приковала к себе взгляд мужчины, давно лишенного женского общества.

– Ты мне одежку-то не прожги взглядом, – едва обернувшись, громко сказала хозяйка. – Шляетесь по своим экспедициям месяцами, а потом на любую бросаетесь с голодухи. А жена с детишками, небось, дома кукует.

– Дык, нету жены-то.

– Все вы холостые по командировкам, а вернетесь домой, скулить начинаете.

Они замолчали. Тропинка петляла, уводя от дороги вглубь поселка. Добротные срубы из кедрового кругляка с метр в диаметре выглядели грубовато, но очень солидно. Кое-где окна украшали нарядные резные наличники, тщательно измазанные голубой краской. Зелень на огородах за редкими заборами еще не поднялась, отчего общая картина была унылой.

– Обезлюдили наши места, – словно услышав мысли гостя, громко сказала Кроткая, ни к кому не обращаясь. – Раньше хоть какие-то совхозы были, а теперь копейку негде заработать.

– С вертолета и рудники, и поля видать было, – попробовал поддержать разговор беглый зэк.

– А, то! И рожь, и пшеница – только руки приложи. А сои такие урожаи были, что девать некуда. Только вот кому это теперь все нужно. Привыкли на готовеньком жить. Все из– за бугра везете.

– Думаете, моих рук дело?

– Таких, как ты, – хозяйка не оборачивалась и говорила громко. – Пальчики у тебя длинные, холеные. Только с карандашиком и забавлялись.

– Как же вы такому крышу доверите? – попробовал возразить Аркан.

– Негоже бабе по крыше лазать. На то мужик есть. Да и дело нехитрое. Я прослежу.

Поздним вечером того же дня Аркан сидел за широким столом, покрытым вышитой скатертью. Пока он возился с крышей и менял доски на лестнице в погреб, хозяйка истопила баню и собрала поужинать. Разомлев от роскошного пара с духом чабреца и хвои, отхлестав себя дубовым веником и прогревшись у раскаленной каменки, Аркан был словно пьян. Только сейчас он почувствовал себя по-настоящему свободным.

– Давно не парился, матросик? – сурово спросила Кроткая, подавая гостю большую миску щей.

– Заметно?

– Кожа больно белая у тебя. Не похож на вахтовика с буровой или водилу лесовоза. Из профессорской библиотеки к нам?

Аркан не успел ответить. Гул мотора мощной машины и свет фар с улицы прервали их разговор.

– Сиди тихо, матросик, – Кроткая напряглась. – Я встречу.

Дверь в горницу резко распахнулась, и, чуть пригнувшись, вошел молодой мужчина. На первый взгляд его сверстник, только чуть пошире в плечах.

– Да, у нас гости! – не здороваясь, рявкнул незнакомец. – Ужинаем?

– Не шуми, Филин, – Кроткая поставила но стол откуда-то извлеченную бутылку водки и жестом пригласила мужчину сесть напротив Аркана. – Выпьем и познакомимся.

– Добрая ты сегодня, – театрально развел руками незваный гость. – Я не слишком рано?

Появившаяся было ухмылка на лице Филина замерла под тяжелым взглядом хозяйки, а затем и вовсе исчезла. Он молча сел на указанный табурет и взял наполненный хозяйкой граненый стакан. Повертел в руке.

– И кто же мы будем, такие белые и пушистые? – острый взгляд Филина уперся в Аркана и надавил. – Племянничек?

Взгляды мужчин пересеклись. Никто не хотел уступать. Оба молча набычились, уставившись друг на друга. Словно наткнувшись на своего заклятого врага, каждый жаждал испепелить противника. Далее произошло нечто странное. Глухой звук удара чем-то тяжелым, и расширенные зрачки на застывшем лице Филина. Он начал медленно валиться влево, таща за собою вышитую скатерть, судорожно зажатую скрюченными пальцами. Посуда медленно поползли за ним к краю стола.

– Чего остолбенел! – гаркнула Кроткая, – подхватывай за ноги.

Она уже держала подмышки обмякшего Филина, не давая упасть. Аркан засуетился, неуклюже вылезая из-за стола и поправляя скатерть.

– Придави его к полу, а я пока руки схвачу чем-нибудь. Сильный, гад, мне одной не одолеть.

Беглый зэк не успел опомниться, как руки и ноги бесчувственного Филина были стянуты кусками бельевой веревки, а концы их закреплены тугими углами. Во рту не подававшего признаки жизни гостя появился солидный кляп.

– Машину водишь? – хозяйка быстро глянула на кивнувшего Аркана. – Он мотор никогда не глушит, брелок от охранки в кармане куртки. Развернись во дворе и сдай задом к крыльцу. Фары погаси и открой багажник.

Через минуту джип «Тойота» уперся задними колесами в крыльцо и затих.

– Подсоби, – Кроткая уже волокла по коридору неподвижное тело Филина к выходу. – Ну, давай же, нюня! Под коленки хватай и в багажник. В углу брезент возьми.

Аркан машинально выполнял распоряжения хозяйки, не в силах противиться ей. Когда тело уложили между каких-то баулов и накрыли куском брезента, Кроткая, резко замахнувшись, ударила монтировкой в то место, где возвышалась голова Филина. Хруст ломающейся кости саданул по нервам так сильно, словно это проломили голову самому зэку.

– Не спрашивай меня ни о чем, матросик, – выдохнула Кроткая. – Так надо. Документы на машину и паспорт в бардачке. Ты, похоже, тот беглый, кого уж неделю ищут. Так что можешь стать на время Виктором Петровичем Филином. Пока не выберешься куда-нибудь подальше. Вы очень похожи, потому тебя и подписала на это дело. Уж не обессудь.

Хозяйка дотронулась до плеча Аркана, словно извиняясь.

– В запаске конверт с баксами. Штук сто будет. Справа под водительским сиденьем должен быть ствол. Филин с ним не расставался. Через поселок ехай медленно, потом направо по грунтовке. Километров сто проедешь, брось тело подальше от дороги. Зверье следов не оставит. Потом еще километров триста и упрешься в Урушу. Там по грунтовке направо. Ночью на дороге никого нет, а этого сразу никто искать не станет.

Хозяйка остановилась, переводя дыхание. Затем продолжила инструкцию.

– К вечеру доберешься до Амуткачи. Не хватит бензина, останови лесовоз. В беде никто не оставит. Только много денег водилам не давай. У Филина бабки всегда были. Найдешь в машине. А там сам решай, что делать. Брось машину и добирайся на попутках до Глухарево или через Сергеевский до Ерофей-Палыча. На трассе ты, как вольный ветер. Хошь на Восток, хошь на Запад, хошь в Китай через Мохэ.

Ее голос стал мягче и тише.

– Словом, поезжай на все четыре стороны и все забудь. Я тебя никогда не видела, и ты в мой дом не заходил. Мне от Филина ничего не нужно, лишь бы он исчез из моей жизни…. Прощай, матросик.