Текст книги "Чек"

Глава IV

Жителей столицы часто можно разделить на две большие группы или даже – класса. Одни приехали недавно и быстро перестали восхищаться чем бы то ни было, их раздражает буквально всё – суета на улицах, мусор в подъезде, толчея в транспорте, дороговизна, невнимание и даже хамство, невозможность быстро самореализоваться и потому необходимость приспосабливаться, унижаться и зависеть. Они стремятся противопоставить себя огромной серой массе точно таких же новичков, желающих получить всё и сразу, наивно уверовав в свою исключительность. Другие, когда-то прошедшие подобный путь, стараются отгородиться от понаехавших, взойдя на пьедестал дорогих квартир или загородных домов с охраной и прислугой, яхт на местном водохранилище или на морях подальше, возможностью постричь ногти за годовую зарплату первых или отвезти своего пуделя на стрижку в страну, где говорят на другом языке. И обе группы ненавидят друг друга, одни, высказывая это открыто, а другие, скрывая неприязнь за витиеватыми фразами о долге, патриотизме и великой миссии, намекая, что всё это относится к первым, а они, вторые, самозабвенно будут вещать о тяжёлых испытаниях, выпавших на их долю, которые они преодолели с высоко поднятой головой. Классик слишком обобщил это противостояние, заключив свою мысль в простенькую рамку о квартирном вопросе. Суть в том, что это относится не только к москвичам или жителям Лондона, где приезжий из Трира всё свел к экономическим отношениям, а его соотечественник из Рёккена к сверхчеловеку и смерти бога.

Никто из них не сделал счастливым ни себя, ни своих близких, ни свою нацию, а глобальные эксперименты, основанные на их идеях и реализованные харизматичными лидерами, заводили человечество в тупик. И всё оттого, что и первые, и вторые, и третьи стремятся поучать остальных, в том, что такое счастье и как до него дойти – через любовь или страдания, обладание или отрицание, веру или поиск. Всё проще – каждому свое.

Придёт время и вы будете счастливы от познания того, как ползёт муравей по зелёной травинке ярким весенним утром, как смеётся юность, нежась в жаркий июльский полдень, как улыбается ваш малыш и протягивает к вам руки, делая первые шаги, и как трогательна забота в студеный вечер, от того, кто вместе с вами прошёл долгую жизнь, но отдаст последнее ради вашей улыбки.

Примерно об этом рассуждала молодая пара, неспеша прогуливаясь по столичным улицам погожим январским днём.

– Слав, завернём на минутку в ту арку, там проходной двор на соседнюю улицу, а мне нужно носик припудрить. Доверяю тебе свои вещи. Только никуда не уходи…

Она едва успела передать мужчине своё пальто, сумочку и шляпку, как за ними под арку завернули двое крепких ребят в спортивных куртках. Коротким движением Чика сорвала крупную бусину из своего бирюзового украшения и точно метнула в правого незнакомца. Он коротко вскрикнул, откинувшись назад и закрывая здоровенной ладонью окровавленный глаз. Левый незнакомец что-то хотел успеть выхватить из кармана, но короткий подскок дамы и её удар в колено разбил сустав на несколько осколков. Здоровяк со стоном начал валиться набок, судорожно протянув обе руки к тому, что миг назад было коленом, но еще в падении его незащищенный висок получил сильнейший удар локтем, в котором к энергии рывка спины и тренированного бицепса прибавилась энергия резкого прыжка шестидесяти килограммов веса Чики. Острые осколки тонкой кости врезались в височную и лобную доли мозга, парализуя сердечную мышцу несчастного. В следующий миг лихо атакующий боец, словно мячик, отскочил от утоптанного снега под аркой и вонзил в горло правого незнакомца сложенные в виде копья пальцы открытой ладони. Сломанная гортань и порванные сосуды обрекли его на быструю смерть.

Чика окинула взглядом поверженных противников, оставаясь в боевой стойке. Заметив, что оба здоровяка перестали дышать, она быстро обыскала лежащего у ее ног нападавшего и вытащила его смартфон. Ухмыльнувшись, метнулась к своему оруженосцу и достала из сумочки аппарат напарницы, уложенной ею утром в багажник «Форда» рядом с девушкой в красном купальнике. Тщательно протерла аппарат «подруги» платком и положила в карман спортивной куртки парня, который уже никогда не будет звонить. Потом, спокойно вернулась к оцепеневшему от всего произошедшего мужчине, державшем ее вещи.

– Помоги даме одеться и, пожалуйста, собери бусинки. Их должно быть двенадцать. Это важно.

Она быстро накинула пальто и шляпку. Осмотрелась. Прошло всего секунд десять без шума и скандала. Ещё через десять мужчина протянул ей пригоршню крупных бусин.

– Одиннадцать, – она строго глянула на мужчину.

Тот зачерпнул немного снега, очищая последнюю, окровавленную, и протянул даме.

– Спасибо, – коротко бросила она, пряча дюжину бирюзовых бусин в карман, – только из всего, чего касались твои руки, слепи снежок и закинь подальше. Затри наши следы на снегу… Ну, вот и всё.

Стильно одетая молодая пара не успела отойти и пятидесяти метров от злополучной арки, как позади послышались громкие голоса и начались какие-то причитания. Несколько человек звонили в полицию и каждый рассказывал свою версию пьяной драки.

– Ты был прав, когда сказал о выключенном сотовом. Запомню.

Чек достал из кармана свой сотовый и, быстро скинув заднюю крышку, показал Чике кусочек бумаги между аккумулятором и контактами аппарата. Затем ловко собрал и спрятал обратно. Она снисходительно улыбнулась и подошла к стоящему рядом киоску со скромной надписью «Свежая пресса».

– Моя беда в том, что я быстро учусь, – она быстро вставила кусочек купленной газеты в свой коммуникатор, как подсказал спутник и, не глядя на него, спросила, – Слушай, а почему ты не пошел учиться куда-нибудь в Бауманку или МИРЭА.

– У меня в аттестате одни тройки, базу по математике еле написал.

– Но ты же Кулибин!

– Скорее кулебяка.

– А ты готовить умеешь?

– Это баба Вера была мастерица, – он мечтательно закатил глазки. – В русской печи… Когда дух стоит в горнице такой, что хоть ножом его кромсай на ломти и уплетай за милую душу. И крынку молока с ледника…

Парень осёкся, понимая, что теперь каждый раз будет спускаться в погреб с опаской.

– Тебе придется привыкнуть к тому, что мир вокруг часто враждебен, и, чтобы выжить, нужно быть умнее и быстрее. Кстати, позвони своему Герману и соври что-нибудь о том сервере на Кипре… Мол, срочно нужно поехать и поправить. Только ты и только там. Загранпаспорт у тебя где?

– У родителей… – он отчего-то смутился и начал оправдываться. – Я на съемной квартире живу. Иногда меняю, так что с собой только самое необходимое.

– Виза на Кипр есть?

– Шеф сделал Шенгенскую на год, так что тут проблем нет.

– И это правильно, как говаривал Горбачёв.

Настя неожиданно серьёзно посмотрела на Вячеслава и, улыбнувшись, мягко добавила:

– Едем к твоим знакомиться…

Мужчина в элегантном пальто остановился, посмотрев на своё отражение в витрине модного бутика, и рассмеялся:

– Они меня не узнают в таком виде.

– Намекну, что это я так положительно влияю на непутёвого Кулибина. Любой маме должно понравиться… Надеюсь ты уже совершеннолетний.

Чика подхватила Славку под руку, слегка прижимаясь и чуть склонив к нему голову в шляпке, так идущей молодой женщине. Оба с интересом смотрели на своё отражение.

– А что? Вполне! – она очаровательно улыбнулась. – Тебе нужно отвыкать от рабоче-крестьянских привычек. В приличный дом не пустят.

– Да я и не стремлюсь…

– Зря. Там только повторяют чужие фразы, да и то короткие. А вот поживиться есть чем. Пошли.

И Чика заспешила куда-то, увлекая за собой Чека.

– Попрошайкой никогда не был.

– Зачем просить. Сами дадут, они же ничего не умеют… Разве что воровать.

– Мне чужого не надо.

– Купи родителям хороший дом. Поезжай с ними в Италию…

– Они как были пионерами, так ими и остались. Не возьмут.

– Братья, сёстры, племянники есть?

– Племянница только.

– Обеспечь ей хорошее образование, купи квартиру в Москве… Или она недостойна?

– Нет. Машуля умница, – он даже улыбнулся, вспоминая о чём-то.

– Так хотя бы своим близким помогал. Пришел твой черед вкалывать, а ты в бабкиной избе прячешься. Твои родители уже отдали свои лучшие годы стране, а взамен получили полнейшее равнодушие к их дальнейшим судьбам. Тебе надо определиться – или ты пойдешь с толпой к высокой стене размахивать красным флагом и требовать реанимации СССР, чтобы в ответ получить дубинкой или выполнишь свой долг перед семьёй.

Славка почувствовал, что спутница ускорила шаг.

– Хитрецы всегда обманывают честных людей, подбивая их на подвиги, чтобы потом присвоить плоды. Те, кто был ничем до революции, ни с чем и останется… О, пришли!

Пункт проката автомобилей работал и в выходной. Молодая, элегантно одетая пара сразу привлекла внимание менеджеров. Они наперебой предлагали дорогие модели по привлекательным ценам специально для таких уважаемых клиентов, но Настя выбрала южнокорейский кроссовер «Sorento», оформив документы на себя.

– Люблю удобные и послушные машины, – она глянула на пассажира через свои большие солнцезащитные очки. – Будешь штурманом, а то я дороги не знаю, и, смотри, чтобы одежку не сдуло с заднего сиденья. Чика рулит!

Машина лихо выкатила на шоссе. Водитель явно получал удовольствие от рискованного движения, ускоряясь везде, где только возможно. В послеобеденное время выходного дня в столице ещё было свободно, и поездка по широким московским проспектам поднимала настроение.

– Возьми, пожалуйста, в сумочке коммуникатор того парня…, – она не стала уточнять какого, – надеюсь, ты мне расскажешь кто это, пока мы не выехали из Москвы. Потом не забудь избавиться от этой улики.

Славка принялся за дело, время от времени поглядывая на свою новую знакомую. Хотя она уже и не казалась ему такой новой. Он удивлялся, как быстро Чика переключается с одной темы на другую, умеет так искренне радоваться мелочам, забывая только что пережитое. И при этом всё у неё было «чики-пики». Ему стало интересно – смог бы он стать таким же лёгким и независимым, как эта молодая женщина. Скорее всего, она была его сверстницей и только бравировала своим положением… Хотя, нет. Он признался себе, что стать таким бойцом, как Чика, мальчик Славка даже и не мечтал.

– Я стала жить одним днём, – неожиданно произнесла Настя, словно услышав его вопрос, – когда разом потеряла свою семью и веру в людей. Оказалось, что и отца, и маму, и брата убили потому, что один нелюдь захотел занять место папы в институте. Совершенно незаслуженно и лишь по корыстным соображениям. Отец был принципиальным человеком и выступил против совершенно открыто. Он был рыцарем и ринулся в бой с открытым забралом, наивно полагая, что логика лежит в основе жизни. Оказалось, что – деньги, и ради них можно пойти на любое преступление… Какое-то время я боролась с убеждениями, привитыми мне с детства, хотя понимала, что этих тварей никогда не перевоспитать. Они родились такими и только прикидывались нормальными, долгое время унижаясь, пресмыкаясь и поддакивая. Теперь они правят бал…. В какой-то момент, моя жизнь превратилась в сюжет голливудского фильма о пришельцах, прибывших колонизировать землю. Я уничтожаю их, пытаясь сохранить оставшиеся островки нормальной человеческой жизни. Так долго продолжаться не может. Я знаю это и живу каждый день, каждый час, как последний.

Она умолкла на какое-то время, и по ее лицу Славка понял, что она где-то далеко. Возможно – со своей семьёй, возможно – с утраченными иллюзиями, возможно – с несбывшимися мечтами.

– Моя неудавшаяся попытка отомстить той сущности, из-за которой погибла моя семья, оказалась неудачной. Он спрятался. Ищу третий год. Потому и связалась, с так называемыми, «подругами», которые зарабатывают как раз на том, что охраняют ему подобных. Я внушила себе, что я разведчик в тылу врага и могу всё стерпеть ради своей цели. Месяц назад познакомилась в одном богатом доме с няней по имени Даша. Представляешь, мы оказались одной крови – она подрабатывает по таким же домам в поисках украденной дочки. Наш мир перевернулся, но не все это осознают. Похоже, пришельцы уже обратили многих в себе подобных, покусав или как-то инфицировав их.

Неожиданно Чика стала рискованно маневрировать, то выскакивая на встречную полосу, то резко сворачивая там, где поворот был запрещён, то проскакивая на красный.

– Что-то интересное у братка нашёл? – без предисловий крикнула она в азарте гонки.

– Клички и номера запомнил. Больше ничего.

– Разбери и – под колёса. Минут через пять спрячемся и переждём.

Заметив впереди «Sorento» такого же цвета, она встала перед ним и, опасно подрезав маршрутку, круто повернула перед ней направо из второго ряда. Вылетела на скорости в переулок и по диагонали, не сбавляя скорости, заскочила во двор на противоположной стороне.

– Лихо! – не удержался Славка. – А если бы оттуда кто-то выезжал?

– Так не выезжал же, – она снисходительно посмотрела на парня сквозь свои большие темные очки. – Ладно, сейчас медленно прокатимся в обратную сторону и купим что-нибудь к ужину. Только, чур, ты выбираешь. Я твоих родителей не знаю, наберу какой-нибудь гадости, а они ещё обидятся.

– А что торопились-то?

– Не понравился мне один «бумер», вот и отшила… А ты так запросто запомнил все номера и погоняла из того коммуникатора?

– Ну, да.

– Я ж говорила, что ты зря не пошёл в Бауманку…

Когда они подъезжали к длинному панельному дому без балконов, который некогда был институтским общежитием для малосемейных, уже стемнело. Славка подсказывал, где и как проехать между старенькими машинами, чтобы удобнее припарковаться. Строители на это явно не рассчитывали, но гостям маленького научного городка повезло.

– Я думала, будет хуже с местом, – улыбнулась молодая женщина, надевая элегантное пальто с помощью кавалера.

– Кому повезло найти работу в Москве, в воскресенье вечером уезжают. Местные зарплаты со столичными не сравнить.

– Мы гордимся достижениями учёных, но не их зарплатой, – зло пошутила приезжая. – Не забудь пакеты.

На втором этаже было безлюдно и тоскливо. Унылые одинаковые двери выходили в длинный коридор. Ни детских голосов, ни колясок, только громкие звуки телевизоров, повторявших набившие оскомину пошлые телешоу. Славка повесил все пакеты на одну руку, чтобы открыть замок своим ключом. Едва дверь приоткрылась, Чика бесцеремонно отодвинула его в сторону и зашла первой. Вдвоём, в узком, заставленном какими-то коробками коридоре, было не развернуться, и парень замешкался, пытаясь пристроить пакеты и помочь даме снять пальто, но оно почему-то упало на пол.

– Пацаны, – неожиданно прозвучал развязанный голос Чики с блатным акцентом, – пивка вам привезла и пожевать. Скучаете, небось…

Затем послышалась возня, шум, звякнуло разбитое стекло. Как верный оруженосец, мужчина кинулся поднимать и отряхивать красивое женское пальто, но с непривычки зацепил за что-то своей новой шляпой, и она покатилась в угол. Махнув на неё рукой, Славка втиснулся в комнату через дверной проём, заставленный стопками книг до потолка. Он хотел было объясниться, но речь, приготовленная по дороге для родителей, застряла в горле. Ни отца, ни матери в комнате не оказалось. Зато на стареньком диванчике сидели двое незнакомых кавказцев. Вернее, они как-то неестественно завалились на бок и закрыли глазки.

– За шляпу ответишь, – услышал он насмешливый голос Чики. – Ты лучше пальтишко положи, и веревочку мне разыщи, а то мальчишки какие-то неспокойные попались.

Когда хозяин трясущимися руками подал ей бельевую веревку, которую никак не мог распутать, Чика быстро порубила её острым лезвием на куски и принялась крепко и быстро связывать кавказцев, отпуская язвительные шуточки.

– Ты бы, – не оборачиваясь и как можно спокойнее обратилась она к Славке, – машинку багажником к подъезду подогнал, и мы дружно погрузимся. Ключи в сумочке… Только аккуратнее по лесенке, там темно.

Через несколько минут двое кавказцев лежали в просторном багажнике «Sorento», упакованные по всем правилам гангстерских фильмов. Никто не полюбопытствовал, что за возня была в одной из скромных однокомнатных квартир и полутемном коридоре. В выходные народ предпочитает расслабляться и снимать стресс традиционным методом. И это мало кого удивляет.

– Родители в ванной. Тебе две минуты их успокоить и попросить, чтобы подождали нас не более часа. Городишко у вас небольшой. Управимся. Только внуши им, чтобы не шумели и полицию не вызвали, а то засветимся и надолго застрянем. Пусть пока приберутся там и возьмут с собой только необходимое. Кстати, о твоем загранпаспорте – пусть не забудут. Поживут в гостинице недельку, пока всё рассосется. Жду в машине.

Через пару минут на пассажирское кресло заскочил растрепанный Славка, и послушный «Sorento» выкатил на расчищенную от снега дорогу. Строго соблюдая все правила, кроссовер медленно ехал по небольшому наукограду, растянувшемуся вдоль заснеженного берега. Чика молча изучала всё подряд, лихорадочно ища решение непростой задачки. Центральная улица была хорошо освещена и радовала привычными рекламами «Пятёрочки», «Мегафона», «Перекрестка» и громкой фразой «потому, что для людей». Но только одна из них заинтересовала.

– Что такое «Николов перевоз»?

– Когда-то это был мост на торговом пути в Москву, а последнее время так называется лыжная гонка по руслу реки, – тут же отозвался Славка, обрадованный, что и он может внести свою лепту.

– По руслу реки? – заинтересовалась Чика.

– Скорее – речушки. На 25 и 50 километров. Старт у пионерского лагеря на берегу.

Каждый год проводят.

– Далеко отсюда?

– У нас всё рядом.

– А какую-нибудь неприметную дорожку знаешь?

– А то!

Свернув с освещенной улицы, кроссовер через пару поворотов оказался на проселочной дороге, петлявшей среди заснеженных полей. Позади желтоватое пятно ночного освещения города упиралось в низкую облачность. Надвигался снегопад. По накатанной снежной колее «Sorento» с выключенными габаритами, ведомый местным пилотом, подкатил к пологому берегу извилистой речки, терявшейся в темноте.

– Как думаешь, тут купель есть поблизости?

– На следующем повороте иногда вырубают, – вспомнил Славка. – На том берегу деревенька в десять дворов и церквушка.

– Никола угодник нам в помощь, – угрюмо произнесла Чика.

Место было, словно по заказу. Безлюдное и тёмное. Нужно было только пройти метров пять-семь по льду до черневшей в форме креста купели. Открыв багажник, Чика короткими ударами в затылок оглушила обоих братков.

– Поможешь донести, а дальше я сама. Ты подождёшь в машине.

Это заняло не более пары минут, в течении которых Чика сама себя уговаривала – или мы, или они. Наши предки были воинами и умели защищать свою землю. И она сама взвалила на свои плечи такую же миссию. Прижав коленом лежащего лицом в снег незнакомца, она положила ему на затылок и челюсть свои ладони. Рывком, с коротким выдохом, свернула тому шею. Тонкая корка льда чуть хрустнула, принимая в ледяную воду тело. Дважды.

Обратную дорогу они молчали. Редкие прохожие на улицах засыпающего городка спешили укрыться от начинавшейся метели.

Глава V

– Славка, сынок, – Людмила Степановна была просто ошеломлена событиями воскресного вечера, – что это за люди? Что ты там натворил? Что вообще происходит?

Николай Иванович старался держаться без истерик и, как мог, успокаивал жену, искоса поглядывая на незнакомку в дорогом пальто и шляпе. Он видел в ней представительницу другого круга, обычно недружественного супругам, и потому не доверял. А сын, метавшийся меж двух огней, пытался всех замирить и успокоить, но с одной стороны сам не понимал всего происходящего с ним, с другой, не мог открыто обсудить и доли того, что случилось.

Так бывает не только в надуманных мелодрамах, когда автор постоянно подбрасывает всё новые и новые испытания героям, чтобы держать в напряжении зрителя, а тот, понимая эту игру, и обманываться рад, как точно сказал однажды классик. К такому же приёму прибегают и политики, подбрасывая в топку гораздо большего масштаба кровавые конфликты, разоблачения, основанные на полуправде и лживых домыслах, а щедро оплачиваемые ими журналисты и политологи, во всех красках и по всем каналам доносят эти сенсации до замирающего от страха, гордости или возмущения обывателя, поглощающего это варево с неутолимым аппетитом. И все заняты важным делом, причём, каждый своим. Даже та горстка людей, возомнивших себя солью земли и принявшаяся за нелегкий труд писать глобальный сценарий мирового развития, шифруя в тексте надменные комментарии, понятные только специалистам. Авторы античности непременно вводили в список действующих лиц ещё и обитателей Олимпа или Вальхаллы, а эзотерики – энергетику тонких миров и сакральных понятий души и высшего сознания. Таких матрёшек придумано немало. Хотя пощекотать нервы можно и за карточным столом или на татами, где от тебя самого кое-что зависит, но для этого нужно быть игроком или воином.

Примерно так думала Чика, наблюдая за тем, как ловко Чек объясняет своим родителям особенности современной действительности, аккуратно обходя острые углы и крутые повороты, щадя их убеждения и принципы, с которыми они когда-то выросли в совершенно другой стране.

Вскоре внимание пионеров семидесятых переключилось на незнакомку, которую они восприняли как избранницу своего непутёвого сына, поленившегося стать на тернистый путь поиска истины среди кварков, базонов и баснословных средств, необходимых на игры с ними. Настенька теперь виделась им строгой и рассудительной барышней, из которой получился бы толковый пионервожатый, способный вовремя поднимать на пробежку и выключать компьютер их сына, засидевшегося «в девках».

Очень кстати пришлись продуктовые наборы в нескольких объёмных пакетах, которые украсили стол в двухкомнатном номере маленькой гостиницы, приютившей на время Людмилу Степановну и Николая Ивановича. К нескрываемой радости родителей, сын, получивший премию за отличную работу, решил устроить им праздник, чтобы сгладить неприятный вечер, испорченный визитом подвыпивших гостей, которые ошиблись адресом. На поездку за границу пока не хватило, а вот пожить в соседних номерах с молодыми – вполне. Эта идея родителям понравилась. Кто знает, как всё сложится, а на нейтральной территории, в любом случае, пройдет безболезненно.

Они засиделись до глубокой ночи, расспрашивая и рассказывая. Жаль, под рукой не оказалось семейных альбомов, которые можно бесконечно разглядывать, вспоминая только хорошее и забавное, убеждая себя и присутствующих, что жизнь удалась. Помог в этом и традиционный русский напиток, признанный во всём мире, как тайное оружие коварных русов, с помощью которого они веками не только вмешивались в выборы независимых государств, но и выведывали самые важные военные секреты.

Когда Настенька, обмотавшись полотенцем, вышла из ванной своего номера, Славка сидел у телевизора, делая вид, что увлечён передачей о миграции перелетных птиц. Он напрягся, чувствуя затылком, спиной, всем своим телом аромат её сильного молодого тела, способного разить не только врагов, но и своих.

– Ладно, иди ко мне, потомок древнего рода Великих князей Московских, единственный сын удельного князя Андрея Ивановича Старицкого и святой княгини Ефросиньи Старицкой, в девичестве Хованской.

Славка не ожидал, что рассказ матери запомнится Насте в таких подробностях и хотел что-то добавить в том же стиле, но, столкнувшись с лукавым взглядом и полотенцем, покорно свившимся в кольцо у ног обнаженной красавицы, растерялся. Ему показалось, что это уже было в какой-то из его прошлых жизней, когда он, будучи из племени то ли сарматов, то ли скифов, однажды на закате увидел амазонку на берегу Дона. Она вот так же рассмеялась тогда, поправив влажный локон, и высокая упругая грудь отозвалась волнующим, удивительно женственным движением. Отчего хотелось покориться этой красоте и силе, восхищаться ею и быть достойным её. Причём выразить это словами было невозможно, и оба перешли на древний язык жестов, взглядов, прикосновений и еще чего-то, что можно повторять до изнеможения…

– Просыпайся, соня, – вместе с голосом Насти до сознания Славки донёсся и запах кофе. – У тебя две минуты, чтобы сесть за стол в приличном виде. Завтрак в постель ты ещё не заслужил.

– А труба уже звала? – лениво потянулся он.

– Время…

Это прозвучало угрожающе, и новобранец успел выполнить все процедуры даже с перевыполнением норматива. На финише он запрыгнул на свободный стул и застыл в позе послушного ученика, сложив ладошки одна на другую и выпрямив спину.

– Ладно, можешь положить ложку сахара в кофе, – улыбнулась молодая женщина в белоснежном халате с пояском и пушистых тапочках. – Но это только сегодня.

– Слушай, ты такая домашняя, что я стесняюсь спросить – ниндзя уже ушел?

– Ненадолго. Пошёл точить катану. Обещал быть через пять минут, так что поторапливайся.

– А мы снова на вылазку в тыл врага?

– В разведку боем, – её глаза блеснули, не обещая спокойной прогулки после завтрака.

– A-а, рука бойца колоть устала.

– Нет, перемирие на завтрак.

В ответ он захрустел сложенными вдвое тостами с румяной корочкой и солидными ломтиками чего-то очень аппетитного на вид, и заранее закивал головой в знак согласия с любым планом.

– Дети Макдональдса долго не живут и быстро умирают от слабоумия, – она с сожалением посмотрела на счастливую мордочку «хомяка» с прикрытыми от удовольствия глазками. – Придется заняться твоим перевоспитанием.

– Буду жаловаться в лигу защиты любителей вредной пищи.

– Угадай с первого раза, какое наказание тебя за это ждёт.

Он быстро заглотил куски и, демонстративно собрав крошки со стола, начал с чувством и расстановкой отправлять по одной в рот, тщательно пережёвывая, и прошептал:

– Согласен.

– Проверю! – и Настя быстро сменила тему. – Думаю пока подключить к делу твоего Зейдовича. Как-никак он – лицо заинтересованное. Тебе нужно быстренько спровоцировать какой-нибудь сбой на кипрском сервере, чтобы объяснить шефу необходимость своего присутствия там. В 15:15 вылетаем и в 19:10 мы уже там. За ночь тебе нужно будет проверить все возможные попытки взлома или атак на ваш сервер.

– Ты звонила в аэропорт? – насторожившись, спросил Чек.

– Нет. Тут хорошее обслуживание номеров. Мне дали на прокат ноутбук с настроенным Wi-Fi.

Он внимательно посмотрел на Чику, размышляя о чём-то.

– Хочешь проверить мою версию о причинах такого наезда на меня? Ну, в принципе, согласен. Если попытки взлома были, то я их скорее всего найду. Тогда передам информацию Герману, и пусть он задействует свою тяжёлую артиллерию…. А если нет?

– Не будем торопиться. Пойдем от простого к сложному. Жаль, что у твоих родителей нет загранпаспортов, а то бы взяли с собой.

– Они дальше Волхова никуда не ездили.

– Это там твоя племянница?

Он только кивнул, в который раз подмечая четкую логику этой удивительной женщины.

– Я поехала за своим загранпаспортом, а ты побудешь с родителями. Закажи им завтрак в номер и не стесняйся, для меня это не проблема. Только без гамбургеров и куриных окорочков… И не вздумай подделывать чек, я не поленюсь спросить на кухне.

– И что, теперь вот и капельки колы не дождёшься? – умоляюще посмотрел Чек на свою домомучительницу.

Она с улыбкой развязала поясок и медленно встала из-за стола так, что халат остался на стуле. Демонстративно прошла мимо притихшего парня, оставшись в одних пушистых тапочках.

– Ничего, что я без шляпы? – Попытался пошутить тот, но сглотнул, наблюдая, как обладательница стройного тела вызывающей походкой подошла к зеркальной двери стенного шкафа и, окинув себя взглядом, поправила причёску.

– Сдаюсь, – Славка отодвинул от себя многоэтажный бутерброд, но потом чуть-чуть пододвинул поближе.

Настя улыбнулась и, снисходительно глянув на несчастного, погрозила пальчиком.

Утро понедельника в столице было суетливым. Прошли две пары рождественских и новогодних праздников, напоследок – отрезвляющее Крещение. Пора было приниматься за работу. Кто-то возвращался с подмосковной дачи, кто-то с европейских горнолыжных курортов, а некоторые – с далёких пляжей Таиланда или Мальдив. Хотя большинство ехало на метро со съёмных квартир.

Чика медленно дважды прокатилась на арендованном «Sorento» вдоль своего дома, и дважды ей не понравилась черная «Mazda», стоящая наискосок от входа во внутренний двор, образованный тремя девятиэтажками. Она выросла в этом районе и знала все закоулочки, особенно дом с квартирой, доставшейся ей от родителей.

Заехав в недорогой магазин поблизости, она купила джинсы, кроссовки, вязаную шапочку и простенькую китайскую куртку. Оставив пальто и шляпу охранять кроссовер на стоянке за пару кварталов от своего дома, Чика прошмыгнула через детскую площадку в подъезд соседней девятиэтажки и привычно прошла мимо лифта в комнатушку с метлами, лопатами и ведрами. Там, в укромном уголке, был припрятан ключ от солидной стальной двери в технический коридор со всеми коммуникациями. В трёх одинаковых домах для удобства эксплуатации подвалы закрывались на врезанные замки, и те, у кого были ключи-вездеходы, имели полный доступ. Дворник следил за чистотой и порядком во дворе, так что бомжей тут не было.

В одежде «на вырост», скрывавшей стройную фигуру, да ещё с чуть косолапой походкой, Чика напоминала техничку и особенно не беспокоилась о том, что попадет в поле зрения видеокамер, установленных в те времена, когда о высоком качестве записи не думали.

Ещё в салоне кроссовера она придала своему лицу оттенок загара знойных степей, подрисовала следы бывшего синяка и вульгарно накрасила губы. Последним штрихом портрета замарашки стала натянутая до бровей дешёвая вязаная шапочка, которой она предварительно обтерла не самые стерильные места подвала. Позабыв о горделивой осанке и вызывающем взгляде, Чика ссутулилась, опустив голову и глядя только под ноги, вышла из подвала уже в подъезде своего дома и вызвала лифт.

Замарашка какое-то время постояла на лестничной клетке последнего этажа, прислушиваясь к звукам внизу, потом стала неторопливо спускаться по ступенькам, небрежно протирая найденной, на батарее тряпкой перила и панели. Она мурлыкала себе под нос что-то напоминающее «Мурку» и шаркала кроссовками.

– Наплюют семечек, а мне убирай, – недовольно заворчала «техничка» на парня в спортивной куртке, который в скучающей позе стоял, опираясь о перила на лестничной площадке седьмого этажа.

Он не собирался пропускать замарашку, а та и не думала отступать, начав тщательно протирать все завитки, винтики и болтики. Когда парень решил отмахнуться от неприятной замарашки, как от назойливой мухи, его рука провалилась в пустоту, и он всем своим телом напоролся на острый локоток, который, словно пика, вонзился в расслабленное солнечное сплетение. Неожиданно. С резким вращением поджарого тренированного тела, движение которого началось с толчка ногами и было подхвачено сильными мышцами спины. У несчастного не только перехватило дыхание, но и потемнело в глазах от боли. Потеряв ориентацию и беспомощно протянув перед собой руки, он пытался вдохнуть широко раскрытым ртом хоть немного воздуха и обрести какую-нибудь опору. Чика немного помогла ему в том, взяв за руку и буквально протащив за собой два лестничных пролёта.