Текст книги "Драматические произведения"

Третье действие

Зал как в предыдущих действиях. Берта сидит за столом, склонив голову на руки.

Берта

Ты, любовь, открыла двери,

Это – счастие мое?

Какова же боль потери

И разлуки острие?

(Принимает прежнюю позу).

Яромир (открывает боковую дверь направо и делает быстрое движение назад, заметив, что в зале кто-то есть)

Берта

Яромир! Уходишь прочь?

Ты уходишь?.. О, останься!

Как я, милый, трепетала,

Как боялась за тебя!

Как теперь ты?

Яромир (тревожно и мрачно)

О, прекрасно!

Берта

Если б я могла поверить!

Как ты бледен, Яромир!

Боже мой!.. Повязка…

Яромир

Что?

Берта

Здесь!

Яромир

О, только шутка!

Берта

Шутка?

Посмотри, рукав в крови.

Яромир

Кровь? О, нет, о, нет! Пустое!

Берта

О, развей мой темный страх!

Где ты был и как ты ранен?

Их глаза встречаются; он быстро отворачивается.

Берта

Отвернулся? Вздрогнул ты?

Яромир (отступая на несколько шагов)

Нет, не в силах я, не в силах!

Лишь черты ее завижу,

Взор мой хочет ускользнуть,

И стремится демон лживый

Вновь назад – в больную грудь.

Изменись, душа моя!

Если путь сужден мне грешный,

Если ад сужден кромешный,

Пусть же чортом стану я!

Берта

Яромир! Ты скажешь мне!

Дай ответ, открой мне душу!

Где ты был и как ты ранен?

Яромир (опустив глаза)

Я во сне поранил руку.

Берта

Не во сне! Нет, нет! Не спал ты!

Было пусто в темной спальне,

И окно открыто было!

Яромир (испуганно)

А!

Берта

Скажи мне только, милый!

Ты не знаешь, сколько черных

Мыслей мне запало в душу.

О, смягчи их, прогони!

Где ты был и как ты ранен?

Яромир (решительно)

Хочешь знать – пусть будет так.

(С остановками).

Чуть войдя в опочивальню,

Слышу выстрелы и крики…

Твой отец там, помню твердо…

Я хотел спасти… помочь…

(Увереннее).

Так стоял я, размышляя,

И внезапно вижу липу,

Что протягивает прямо

Ветви зябкие в окно.

Я за мощный ствол цепляюсь

И на помощь порываюсь,

Я спускаюсь в мрак ночной

С необдуманной мечтой.

Сто шагов едва прошел я…

Слышу выстрел… Друг, иль враг…

Я не знаю… ранен я…

Пробудился мой рассудок,

Сердце трепет обуял;

Дальше – путь еще опасней,

И назад спешу я к липе,

И она мне указала

Вновь возвратный путь сюда.

Берта

И ни разу ты при этом

Не подумал и не вспомнил

Обо мне, мой Яромир?

Подвергаясь нападенью,

Не ценил своей ты жизни,

Но она ведь – и моя.

Любишь ты не так, как я!

Если б ты был так же страстен,

Знал бы ты: любовь должна

Дорожить своею жизнью:

Эта жизнь – в руках любимой.

Яромир (терзая раненую руку)

Боль, вонзай в меня мечи!

Только сердце замолчи!

Берта

Не терзай больную руку!

Яромир

Перевязана она!

Берта

Этот шарф повязан грубо!

Боль мою пойми, жестокий,

Если сам страдать не можешь!

Есть бальзам и полотно…

Руку! вылечу тебя…

Протяни мне только руку,

Может быть, удастся мне

Хоть один из милых взглядов —

Дар прекрасный дней протекших,

Как награду, получить.

Яромир, узнать хочу я,

Не получит ли рука

Больше, чем сердечный трепет,

И да будет благодарность

Жарче, чем твоя любовь.

(Развязывает шарф).

Посмотри, мой шарф прекрасный, —

Он прилежно вышит мной,

На него не пышный жемчуг,

Но любви смиренной слезы

Благодатные упали, —

Посмотри, как он разорван,

Ах! как сердце у меня!

Она перевязывает его. Шарф падает на пол перед ней.

Берта

Всё безмолвен, всё ты мрачен!

Ах, мой милый, странен ты,

Жар сменяется в лице

Бледным, тусклым цветом смерти,

Стянут судорогой рот,

Взор опущен боязливо.

Ты мне страшен!

Яромир (дико)

Страшен – я?

Берта

Боже, что с тобой случилось?

Яромир

Чу… шаги… у входа… слышишь?

Прочь!

Берта

Останься!

Яромир

Нет, нет, нет!

Чу, идут! Скорее прочь!

(Быстро уходит в свой покой).

Берта

Он ли это? Тот ли самый?

Как дрожал он, как бледнел,

Глаз своих поднять не смел он?

Небо, пусть скрывает он!

Тяжело он болен телом,

Иль душой еще больнее?

Входит солдат с оторванным куском шарфа в руке.

Солдат

Капитан мой здесь, простите?

Берта

Нет, мой друг.

Солдат

Но где же он?

Был он с нами на посту,

А теперь – найти не можем.

Думал я, что он вернулся

Успокоить вас сюда.

Берта

А отец мой?

Солдат

Вместе с ним.

Успокойтесь же, графиня,

За разбойников нам страшно,

Мы открыли их следы.

Если б Курт наш целил метче,

Если б я счастливей был,

Атаман их был бы нашим.

Атаман! Вы удивитесь!

Был я близко от него,

Я опять узнал его.

Он сюда, к стене ближайшей,

Пробирался сквозь кусты,

Курт прицелился – и ладно!

Честью вам клянусь, попал он

Прямо в руку.

Берта

Боже… В руку?

Солдат

Да, и кровь текла с руки!

Тяжело он пошатнулся,

И надеялись мы было,

Что на землю упадет.

Чуть завидев, что он ранен,

Я – вперед и на него!

За кушак схватил я крепко,

Придавил ему я горло,

Хоть противился он сильно,

Одолеть его я думал:

Но, в притоке страшных сил,

Крепко он меня схватил,

И среди сопротивленья

Не избегнул я паденья,

Чортов сын исчез в кустах.

Скоро я за ним погнался,

Но напрасно, – и остался

Лишь лоскут в моих руках.

(Протягивает кусок шарфа).

Берта (узнает его)

А!..

Она роняет на пол свой платок, так что он покрывает шарф, лежащий на полу, и стоит, вся трепеща.

Солдат

Прекрасная графиня,

Верьте мне, не шутка это,

И не каждый день бывает.

Долго был в его когтях я,

И теперь, лишь стоит вспомнить,

Страх пронзает до костей,

Как, бывало, этот дьявол

В круг друзей своих вступал

С взором мрачным и горящим,

Самый смелый трепетал,

И молчанье воцарялось,

Самый дерзкий умолкал.

И тогда, как крикнет он:

«Эй, вперед, друзья, на бой!» —

Всё к оружью поспешало,

Разносился дикий вой,

И до неба долетал он,

И окрестность пробуждал он.

И вперед бросалась стая,

Черный конь его под ним,

Словно выходец из ада,

Мчится, яростью пылая,

Мечет молнии из глаз.

Где б их месть ни пронеслась,

Всюду гибнет юность, старость,

Губит всё разбоя ярость,

Всё долой! И кровь, и прах

На местах опустошенных,

В развалившихся домах!

Вы дрожите? Время близко,

За позор деяний низких

Их награда скоро ждет,

На помост палач идет.

Берта

Горе!

Солдат (бросая лоскут на стол)

Прочь, лоскут ненужный,

Поплясать еще хочу!

Целиком его схвачу!

Да хранит вас бог, графиня.

(Уходит).

Берта

Горе! Горе! Совершилось!

(Бросается в кресло и закрывает лицо руками).

Яромир (отворяя дверь)

Он ушел?.. Но что ты, Берта?

Берта устремляет блуждающий взор на платок, лежащий на полу.

Яромир (поднимает его)

Шарф мой!

Берта (протягивает ему оторванный лоскут, – дрожащим голосом)

Ты – разбойник!

Яромир (отшатнувшись)

А!

Хорошо же! Пусть свершилось!

Туча молнией грозила,

Тучу молния пронзила,

И дышу свободно я;

Пусть надежды ствол разбило,

Но уж это – было, было,

И теперь – свободен я!

Так, пора повязке рваться,

Цепь должна упасть давно!

Побоюсь ли я назваться

Тем, чем жить мне суждено?

Так, теперь душа открыта,

Ложь мне больше не защита,

Ложь трусливая ушла!

То, что прежде тайно знал я,

То, о чем всегда молчал я,

Мука смертная была.

Яркой молнии стрелою

Разразилася гроза;

Ничего теперь не скрою,

Я свободен пред тобою,

И смотрю тебе в глаза.

Да, несчастная, таков я,

Как меня ты назвала;

Тот, за кем солдаты рыщут,

Тот, кого проклятья ищут,

Кто в молитвах мирных жен

Вместе с чортом заклеймен;

Тот, кого отец проклятым

Назовет в кругу семьи,

Тихо шепчет: «Берегитесь,

Дети, быть таким, как он!»

Да, несчастная, таков я,

Как меня ты назвала;

Тот, кого убийцы знают,

Нежным братом называют,

Я – разбойник Яромир!

Берта

Горе мне!

Яромир

Дитя, дрожишь ты?

Лишь назвать мне стоит имя,

Страх берет тебя, дитя?

Не смущайся ты душою:

То, что девам страшно слушать,

Дева, делал я шутя!

Этот взгляд – твое блаженство —

Был для путника ужасен;

Этот голос – твой любимый —

Был разбойнику защитой,

Хладный трепет наводил;

Эти руки – так лукаво

С милой слитые рукой —

Пахнут кровью пролитой!

Не качай головкой нежной,

Да, несчастная, таков я!

Очи слезы проливают,

Руки слабо поникают,

Голос падает, дрожит, —

Это я, дитя, прости.

И разбойник знает, Берта,

Строгий час, когда отверста

Грудь для слез – самой судьбой,

Счастье – плакать мне дает!

Берта, верь мне, верь мне, Берта, —

Тот, чьи очи пред тобою

Отуманены слезою,

То – разбойник Яромир!

Берта

Боже! Прочь!

Яромир

О, да, права ты!

Должен помнить я, кто я!

Прочь, трусливых слез струя!

Иль разбойнику доступны

Человеческие чувства?

Воспаленный взор злодея

Влага слез не освежит.

Прочь! Отринут я всем светом,

И да будет мне ответом

Только ненависть и стыд!

Как с самим собой я бился,

Как боролся, как стремился,

У меня не спросит суд.

Пред решоткою судейской

Не за помысел злодейский,

Но за дело проклянут!

Пусть прольется чаша гнева,

Я иду на эшафот,

Но тебя, пресветлый боже,

Голос мой тебя зовет!

Слышишь зов мой, Всемогущий,

Видишь ты, что грудь хранит?

Милосердно судишь, боже,

Ты души не уничтожишь,

Что раскаяньем горит!

Средь разбойников возрос я,

Среди них я возвышался,

Был свидетель дел кровавых

И не знал иных примеров

Человеческого долга,

Духа светлого ученья

И обычаев святых:

Проклянешь ли, Милосердный,

Ты меня, подобно людям?

Ведь разбойника я сын!

Я не проклят тем, что связан

С делом тех, кого любил;

Сам отец своей рукою

Преступленье мне открыл.

Сам ты знаешь, как, стряхнувши

Золотые грезы детства,

Ужас он в себе обрел;

Рок свой черный проклинал он,

Тщетно выхода искал он,

Он искал! – и не нашел.

Знаешь сам ты, как все ночи,

Этой девы встретив очи,

От своих злодейских дел

Отрешиться я хотел!

Знаешь ты… но слов не надо!

Сердце сломлено, но нет

Состраданья мне отрады.

Все ты знаешь, Вечный Свет!

От нее – пощады нет,

И меня она страшится…

И теперь всему конец!

Пусть же кровь моя прольется,

Разве ты уж не убил?

Что ж ты можешь, мой палач?

(Быстро идет к двери).

Берта (вскакивая)

Яромир!.. Постой!

Яромир

Что слышу?

Это – милой Берты взгляд!

Вновь свое я слышу имя,

Жизнь с крылами золотыми

Возвращается назад.

(Спешит к ней).

Берта! Только слово, Берта!

Берта

Нет, оставь!

Она стремительно идет на авансцену. Яромир настигает ее и схватывает ее руку, которую она после некоторого сопротивления оставляет в его руке. Она стоит, отвернувшись.

Яромир

О, не оставлю!

Как могу, пловец несчастный,

Чудом спасшийся от бури,

До конца лишенный сил,

По пустыне вод носиться

И на берег не стремиться,

Где маяк мне засветил?

О, прими меня! Прими!

Все, что было в прежней жизни,

Что в душе моей осталось,

Все за твой единый взгляд

Брошу в бездну я назад;

Словно творческой рукою

Обновлен теперь мой дух!

Я у ног твоих простерся

И раскаяньем горю!

(Обнимает ее колена).

О, прими меня! Прими!

О, как мать, веди молиться,

Как дитя, – твой Яромир!

Только б мне не оступиться

На пути в безвестный мир!

Научи туда стремиться,

Где блаженство и покой,

Научи меня молиться,

Быть святым, как ты, с тобой!

Берта! Берта! Всё не хочешь

Взор направить благосклонный

На молящего меня?

О, не будь же, Берта, строже,

Чем судья суровый Тот,

Кто в последний час пред казнью

Солнца светлыми лучами

Позлащает эшафот…

О, я слышу… трепет сердца…

Ты вернулась… Ты моя…

Заключает ее в объятья, она слабо сопротивляется.

Берта! Друг мой! Дева! Ангел!

(Вскакивая).

Расступись земля теперь,

В небеса открыта дверь!

Берта

Яромир, ах, Яромир!

Яромир

Сожалений, слез не знаю!

Вызов бросил я судьбе,

Целый мир я презираю,

Если есть любовь в тебе!

Светлой мыслью я ликую,

Нет позора впереди,

Чувств бывалых цвет увядший

Вновь цветет в моей груди!

Вновь с людьми я связан, Берта,

Силой новых светлых уз,

И нисходят духи с неба

Прославлять святой союз:

Цвет невинности лилейный

И любви златистый плод,

Дух Надежды легковейный

В неземном венце идет:

Высоко вздымайтесь, волны,

Гребни, яростию полны, —

В пристань тихую мою

Я, смеясь, стремлю ладью.

А теперь внимай мне, Берта!

Прежде, чем тебя узнал я,

Я о бегстве помышлял,

Далеко, на дальнем Рейне,

Малый замок у меня,

По единому веленью

Там богатства ждут меня.

Там никто меня не знает,

Все привыкли почитать,

В этот мирный, тихий замок

Мы должны с тобой бежать.

Там найду я путь свой новый,

Новой жизнью буду жить.

И немного лет промчится —

Прежний путь нам будет сниться,

Как сказанья старины,

Как предутренние сны.

Берта

Мне – бежать?

Яромир

Могу ли медлить?

Берта

А отец?

Яромир

Дитя! А я?

Хорошо: мы будем вместе,

Здесь найдут меня и свяжут,

Заковать, убить прикажут

На глазах твоих, дитя.

Дочь примерная, останься,

За седым отцом ходи,

Забавляй, веди его

Вон туда, к местам проклятым,

Где на ложе, бурей смятом,

Черной кровью залито м,

Спит твой милый вечным сном!

Покажи на лобном месте

Эти тлеющие кости!..

Берта

Стой!

Яромир

Ты хочешь?

Берта (почти без сознанья)

Да, хочу!

Яромир

Жизнь моя! Спасибо, Берта!

А теперь – скорей отсюда!

Здесь меня они настигнут,

Тайный след уже открыт.

Этот замок весь обрыщут,

Каждый здесь покой обрыщут,

Подозренье их не спит.

В стороне теперь шпионы

В укрепленьях старых бродят,

Но давно разбойник знает

Эти древние хода;

Там пока укроюсь, Берта,

Но придет заветный час

И навеки свяжет нас.

В час полночный всё живое

Непробудным сном уснет,

Вместе с полночью глухою

Тихо друг твой подойдет.

В старых сводах, где в гробницах

Предки спят в согласном сне,

Есть одно окно бойницы,

Ты придешь туда ко мне.

Быстрый знак подашь мне милой,

Легковейною рукой,

Полечу я от могилы

Встречу жизни молодой.

На старинные гробницы

Подозренье не падет,

Там любовь должна укрыться,

Чтоб лететь потом вперед.

Так придешь ты?

Берта (тихо)

Да, приду я.

Яромир

Так ты хочешь?

Берта

Да, хочу.

Яромир

Ну, прощай, идти я должен,

А не то врасплох застигнут:

В руки им живой не дамся.

Но, дитя, достань мне меч!

Берта

Меч? Не в силах! Никогда!

Чтоб, опасностью теснимый,

Сам ты собственную жизнь…

Яромир

О, дитя, спокойна будь,

С той поры, как ты решила,

Слово клятвой закрепила,

Вновь ценю я эту грудь.

Разве острый меч мне нужен,

Чтоб свободу получить?

Этой склянки мне довольно.

Берта

Склянку прочь!

Яромир

Дитя, к чему!

Берта

Как могу я быть спокойной?

Знать, что яд в руках твоих,

И душою не терзаться?

Яромир

Если так, дитя, – возьми!

(Бросает склянку на стол).

Меч теперь, достань мне меч!

Берта

Меч! Зачем?

Яромир

Что вижу я?

Не висит ли на стене

Там кинжал?

Берта

Оставь! Оставь!

Не бери его из ножен,

Тяжкий грех на нем коснеет,

В час несчастный и зловещий

Этим ржавым острием

Рода нашего Праматерь

Лютой смерти предана.

Здесь висит он на стене —

Тайный знак ночного рока,

Что над родом тяготеет.

Видел он однажды кровь,

Кровь вернуться может вновь.

Праматерь появляется за ними, как бы ограждая их простертыми руками.

Берта

Что ты смотришь неподвижно?

Сильный, ты дрожишь? И мне

Страх могильный объял душу!

Трупом веет на меня!

(Прижимаясь к нему).

Гибну! Гибну! Цепенею!

Яромир

Прочь! Кинжал кровавый знаю!

Берта

Не касайся до него!

Яромир

Мой привет тебе, союзник!

Это ты, я знаю, ты!

Ты со мной – и вот всплывают

Детства дальнего картины,

Глухо скрытые за далью

Жизни, страстью и печалью,

Словно горы голубые

Милой родины моей…

Ведь на утре дней веселых

Я знавал, знавал тебя;

С этих пор за ночью жизни

Ты мерцал, пугая взор,

Как кровавый метеор.

В ту таинственную ночь,

Первый плод греха вкушая,

Черный долг свой исполняя,

Страх не мог я превозмочь,

И увидел в тайном страхе,

Что не мой, не мой кинжал,

Твой, о, твой клинок торчал

Из горячей, первой раны!

С той минуты роковой

Жив твой образ предо мной!

Так привет тебе, союзник!

Вижу свет манящий твой,

И судьба зовет на бой!

Мой ты! Будь навек со мной!

(Идет к нему).

Берта (у его ног)

Ах, помедли!

Яромир (все еще неподвижно глядя на кинжал)

Прочь… Назад!

Он берет кинжал. Праматерь исчезает.

Что такое? Что случилось?

Ты мерцал на той стене,

Но как будто свет слепящий

Исходил из острия…

Робким, матовым лучом

Свет мерцал в одетых мраком

Долах темного былого,

И из ранних юных лет

Тихо образы поплыли

И предчувствия смутили…

Этот зал привет послал,

Эти стены улыбнулись,

И в груди своей как будто

Самого себя обрел я!

И потом – погас, исчез,

Словно молния с небес.

Берта

О, оставь кинжал кровавый!

Яромир

Я – кинжал мой? Никогда!

Мой кинжал! Он мой! Он мой!

Право, сталь его крепка!

С каждой пробой, с каждым взмахом

Расстаюсь я с тайным страхом,

С ним судьба моя легка!

Он вполне меня достоин;

Дорогое острие!

Буду верен и спокоен —

Ты разишь одним ударом,

Золотое лезвие!

Ну, прощай!.. Прощай, дитя!

Будь светла. В грядущем – свет!

В полночь: помни свой обет!

(Уходит с поднятым кинжалом в боковой покой).

Четвертое действие

Зал как в предыдущих действиях. На столе свечи. – Берта сидит, опустив лицо на ладони, руки на столе.

Входит Гюнтер.

Гюнтер

Здесь вы, юная графиня?

Как не страшно вам одной

Проводить в пустых покоях

Эту сумрачную ночь?

Ведь поистине страшнее

Не видал я никогда.

Там визжит и воет буря,

Здесь прокрался в замок ужас

И смущает разум наш,

В мраке лестниц слышен ропот,

В переходах темных шопот,

А в могильном склепе предков

Скрипы тлеющих гробов;

Голова моя кружится,

Дыбом волосы встают.

Кой о чем еще услышим,

Ведь опять Праматерь бродит.

Исстари об этом знают

И в смертельном страхе ждут:

Это злое предвещает —

Преступленье, иль беду.

Берта

Преступленье, иль беду?

Ах! Беду и преступленье!

Не сбиралось ли несчастье

Эту жизнь испепелить?

Так к чему же преступленье?

Грудь и так поражена.

О, к чему же, Справедливый,

Проклинать еще и совесть

И удваивать проклятье,

Жечь нас молнией двойной?

Разве мало нам одной?

Гюнтер

Ах, отец ваш престарелый

Бродит в бурю на дворе,

Предоставлен ярой вьюге

И кинжалу злых убийц.

Берта

Ты сказал: кинжал? Какой?

Я дала? Он взял?

Гюнтер

Графиня,

Не теряйте вы отваги.

Эти трепетные знаки —

Лишь неясные намеки,

Близкой бури предвещанья:

Но не всякий гром – разит,

И огонь небесный – в длани

Сам Отец всегда хранит.

Берта

Да, ты прав. В господней длани.

Прав ты. – Я хочу молиться!

Нас он может защитить,

Погубить и заступиться,

Покарать и пощадить.

(Становится на колени у кресла).

Гюнтер (подходя к окну)

Озаряется окрестность,

Светят факелы в полях,

То преследуют злодеев,

Укрывающихся здесь.

Берта (на коленях)

Мать святая, Всеблагая,

Дай мне, сердце облегчая,

От печали отдохнуть;

Вырви скорбь рукой волшебной

И пролей бальзам целебный

В эту раненую грудь.

Гюнтер

Наши стали тесным кругом,

Загражден везде проход,

Убежать никто не может —

Пусть их прячутся теперь!

Берта (с возрастающим страхом)

О, укрой своим покровом

Бесконечно дорогого,

Он вернулся вновь к Тебе!

Сохрани его, Святая,

Невредимым в лютой стае,

Под мечами и в огне.

Гюнтер

Был бы с нами ваш отец —

Нет, он бродит в темном поле!

Он теперь остался б с нами,

Если б… Страх меня берет!

Берта

О, восстань от звездных тронов.

Сохрани его, молю,

Обездолен он судьбой!

Все, что милому грозило,

Пусть прольет святая сила

Над моею головой!

Гюнтер

След как будто бы нашли!

Все бегут сюда, к стенам,

Пусть дерется, сколько хочет, —

Никогда он не уйдет!

Берта (в невыразимом страхе, почти кричит)

Отврати! Я умоляю!

В небо руки простираю!

Иль – кончай! кончай! кончай!

(Пауза).

Оба вслушиваются с напряженным вниманием. Берта медленно выпрямляется.

Гюнтер

Чу! Кричат.

Берта

Кричат!

Гюнтер

Снова тихо.

Берта

Снова тихо…

Гюнтер

Боже правый! Это голос…

Берта

Кто кричал?

Гюнтер

Не может быть!

Смерть отрадней!

Берта

Кто кричал?

Гюнтер

Нет, пустое. Все столпились

Вкруг чего-то, что недвижно

Распростерто на земле.

Берта

На земле? лежит?

Гюнтер

Не в силах

Так далеко видеть я,

Острый выступ стен мешает

Видеть все, что происходит.

Но, сдается мне, под липой,

Осенившей то окно…

Берта

Как? под липой?

Гюнтер

Да, как будто.

Берта

Там под липой? на земле?

Гюнтер

Да. Так, кажется, сказал я. —

Берта

Боже правый! Яромир!

Гюнтер

Спит спокойно он, графиня.

Берта

Спит? Он спит – и не проснется?

Гюнтер

Чу! Идут. – Спросить должны мы,

Что внизу случилось с ними.

Входит Капитан.

Капитан

Эй, постель и перевязку!

Гюнтер

Ах, скажите, господин…

Берта стоит без движения.

Капитан

Здесь вы, юная графиня?

Не был я к тому готов;

Оказать хотел я помощь,

А не злую весть нести…

Ваш отец…

Берта (быстро)

А он?

Капитан

Кто он?

Берта

А… разбойники?

Капитан

Не в силах

Были мы настичь… Отец ваш…

Берта

Нет? За весть благодарю вас!

Капитан

За какую весть?

Берта

За то…

Жду, хотела вам сказать я,

Жду я вести с нетерпеньем…

Капитан

Вот она в словах немногих:

Тяжко ранен ваш отец.

Берта

Ранен? Как, отец мой ранен?

О, ходить за ним я буду,

Раны буду я лечить!

На груди моей девичьей

Исцелится мой отец!

Капитан

Как я рад, что весть дурную

Вы встречаете так твердо.

Я готовился к иному.

Гюнтер

Так его я слышу голос!

Я сейчас иду туда…

Капитан

Нет… Пусть будет всё готово,

Уж несут его сюда.

Поразил его разбойник…

Берта

А, разбойник!

Капитан

Да, разбойник,

Кто ж еще? Ах, вы не знали…

Мы окрестность обыскали,

Был средь нас и ваш отец,

Все старанья были тщетны,

Он остался помогать нам,

Глубоко тая обиду,

Что нанес невольно я.

Чу, – кусты зашевелились,

Слышу оклик часовых.

Нет ответа. С громким кличем,

Близкой радуясь добыче,

Люди бросились туда.

И в одном из переходов,

Средь развалин древних сводов,

Где далеко мгла лежит,

Вал у замка сторожит,

Видим, чья-то тень бежит.

Ваш отец стоял всех ближе,

С высоко поднятой шпагой

Он бросается с отвагой

За разбойником в проход.

Раздается крик глухой,

Мы бросаемся туда,

Ваш отец упал на землю

Без дыханья, без движенья,

Сам себя не помнил он, —

И во грудь кинжал вонзен.

Берта

Что? Кинжал?

Капитан

Да, так, графиня.

Берта

Что? Кинжал?

Капитан

О, да, кинжал.

Берта

Прочь! К нему! К нему! К нему!

Капитан (удерживая ее)

Нет, останьтесь здесь, останьтесь.

Вот, несут.

Солдаты и слуги вносят графа и ставят носилки посреди сцены.

Берта

Отец мой! Боже!

О, пустите!

Капитан

Успокойтесь!

Так убьете вы его.

Тише.

Берта

Тише? – О, пустите!

(Вырывается и припадает к носилкам).

О, отец! Отец! Отец мой!

Граф (с перерывами)

Это ты, родная Берта?

Радость, бедное дитя!

О, несчастное дитя!

О, несчастное дитя!

Берта

Я, отец мой, вам не в радость,

Не к лицу мне похвала,

Тяжела моя вина.

Граф

Если в миг тот роковой

В дымном факелов мерцаньи

Взор меня не обманул,

Если тот, о ком я думал,

Он тогда был предо мной, —

Плачь, родная, над собой! —

Где же Яромир?

Берта (тихо, дрожа)

Не знаю.

Граф

Дочь моя! Где Яромир?

Берта (пряча лицо в подушки)

О, отец, отец!

Граф

Пусть так!

И прости, прости тогда,

Ты, последняя надежда!

Пусть же солнце закатилось,

Луч последний, догорай,

Сумрак ночи, наступай!

Время спать, – да, время спать.

Радость, бедное дитя,

Плачь, терпи, страдай, умри!

Нет тебе благословенья,

На земле – одно мученье,

Ты ведь – дочь моя родная,

Ты – из рода Боротин.

Гюнтер

О, молчите, господин!

Ваша раненая грудь

От речей страдает боле…

Граф

О, позволь, слуга мой верный,

Раз еще, у края гроба,

Этой злой пустынной жизни,

Да, пустынной, но прекрасной, —

Раз еще взглянуть в глаза;

Эту радость, эти муки,

В миг последний, в миг разлуки

Затаить навек глубоко

В человеческой груди.

Дай в последний раз изведать

Сладость горького напитка,

А потом – бери, Судьба!

Берта

Нет, не смерть, отец мой, нет!

Нет, не надо умирать!

Кто без вас отцом мне будет?

О, не надо умирать!

Граф

Хочешь детскими руками

Колесом Судьбы ты править?

Не сдержать руке земной

Колесницы громовой.

Входит Солдат.

Солдат (Капитану)

Пойман только что разбойник;

У пруда лежал он, прячась

В камышах прибрежных, мы же

Привели его сюда.

Граф

А! Разбойник!

Берта

Правый боже!

Граф

Юный? Стройный и высокий?

Солдат

Нет, почти уже старик.

Говорить он с вами хочет;

Что-то важное расскажет

И для вас и для себя.

Капитан

Как осмелился убийца

Человека час последний…

Граф

Нет, мой милый, пусть войдет.

Если грешен предо мною,

Я хочу его простить.

Если ж я ему нанес

Оскорбленье иль обиду,

Должен я очистить совесть

От проклятья бедняка.

Капитан

Пусть войдет.

Солдат уходит.

Гюнтер

Мой господин!

Неудобно это ложе;

В вашу спальню родовую

Дайте вас перенести.

Граф

Нет! Я здесь хочу остаться,

В этом зале, мне священном!

Игр веселых он свидетель,

Знал он юноши мечты,

Видел он деянья мужа,

Пусть и старца видит смерть.

Здесь, где души древних предков

Веют тихими крылами,

Где с высоких стен глядит

Длинный ряд достойных ликов

И о славе говорит,

На наследника взирая,

Здесь, где предков дух царит,

Я – последний – умираю.

Входит Болеслав, ведомый стражей.

Болеслав (бросаясь на колени)

Господин мой, милосердья!

Об одном я вас молю:

Слово милости изречь!

Я могу в ответ на милость

Вам поведать весть такую,

Что недуг тяжелый лечит,

Радость светлую несет.

Граф

Нет, увы, целящей вести,

Как сказал ты, для меня,

Но клянусь на этом месте

(Друг – свидетель будет мой), —

Если честен голос твой,

В нас найдешь ты состраданье

И за тяжкие деянья.

Болеслав

Так внимайте и простите!

Двадцать лет прошло с тех пор,

И, тогда уже – преступник,

Я однажды в летний вечер

Мимо замка проходил;

Я стерег свою добычу

И приметил под стенами,

Возле ближнего пруда,

Что прекрасный нежный мальчик —

Года три ему лишь было —

За кремнем кремень бросает

В воды светлые пруда.

Гюнтер

Боже правый!

Граф

Что я слышу!

Болеслав

Был красив его наряд,

Шею белую ребенка

Яркий камень украшал.

Я, обрадован добыче,

Оглянулся – мы одни,

Нет у пруда никого.

Заманить его хочу я,

Отвести хочу от замка,

Плод, цветок ему дарю,

И веселый, славный мальчик

Все послушней и послушней

Под вечернею зарей

В темный лес идет за мной.

Граф

Это сын мой, сын мой был!

Гюнтер

Мы-то думали – погиб он,

Утонул в глухом затоне —

Шляпа плавала в пруду!

Граф

Ты, безумец, рад чему-то?

Иль в разбойничьей груди

Место есть для состраданья?

Пощадил его он разве?

Болеслав

Да, его я пощадил!

Умертвить хотели братья,

Чтобы детские уста

Тайный след наш не открыли;

Я противился упорно,

И, когда друзья клялись,

Что не должен он вернуться

Из глуши и мглы лесной

В отчий дом родимый свой, —

Я сжился с малюткой сирым,

Сын ваш, граф, моим стал сыном,

Вас забыл и весь свой род

И меня отцом зовет.

Граф

Боже! Сын мой! Жив он! Жив!

Но живет среди злодеев!

Разве он?..

Болеслав (опуская глаза)

Таков, как я!

Граф

Он разбойник? Нет! Неправда!

Ты молчишь! Окаменел!

Сын – разбойник! А! Разбойник!

Лучше б нежный рот его

Залит был водой коварной,

Легче было б мне тогда,

Легче имени не знать мне,

Чем злодею быть отцом.

Ах, за что я проклинаю?

Боже! Праведен твой луч!

Сам ли он избрал тот жребий?

Приведи его ко мне,

И разбойник дорог мне.

Болеслав

Здесь теперь он, в этом замке.

Граф

Здесь?

Болеслав

Но вам он не знаком.

Незнакомец тот, который

Здесь пристанища искал…

Берта

Яромир?

Болеслав

Он самый, да!

Граф

Дьявол ты! Злорадный дьявол!

Ложь свою возьми назад!

Болеслав

Это он, мой господин!

Граф

Отрекись!

Болеслав

Я не могу!

Граф (поднимаясь на ложе, со страшным напряжением всех сил)

Отрекись!

Капитан (успокоительно графу)

Граф!

(Указывая на Болеслава).

Взять его!

Болеслав

Благородный рыцарь!

Капитан

Прочь!

Болеслава уводят.

Граф

Он ушел, не скажет: нет!

Так скорей крушитесь, стены,

Мрачной гибели – привет!

Рушьтесь, крепкие колонны,

Что держали шар земной, —

Отца зарезал сын родной!

(Падает навзничь).

Берта (падая в обморок)

Смерть, врата свои открой!

Пауза. Все стоят, онемев от ужаса.

Граф

Часто, часто плакал я,

Что лишился сына я.

Был бы рыцарь, феодал,

Кто бы род наш продолжал;

Вот судьбы коварной месть!

Сын, наследник, правда, есть,

Жизнь дана ему судьбой,

Чтоб покончить счет со мной!

Все напрасны были пени,

Жалость душу не спасет.

Предки! Здесь я – не последний!

Сын мой жив! – На эшафот!

Что у ног моих кровавым

Светом светит на полу?

Гюнтер (поднимая и держа в руке кинжал)

Это тот кинжал, которым

Рана вам нанесена!

Граф

Это? Это – тот кинжал?

Ты – кровавое железо,

Ты – то самое, которым

В лютой ярости слепой

Кровь супруги пролил предок,

На тебя смотрю – и стало

Взору смертному светло!

Вы теперь дивитесь мне?

Сын мой в этом неповинен!

Силы тайные и злые

Шаткой правили рукой.

(Хватается за Гюнтера).

Повтори, старик, сказанье

О Праматери несчастной,

О позоре родовом,

О семье, в грехе зачатой,

Погибающей в грехе!

Ясно ль вам, как знак кровавый

Из седого мира предков

Ярким пламенем бежит?

От отца, смотрите, к сыну,

И от прадеда – к потомку,

Возрастая и крутясь,

Он стремит, клубясь потоком,

Опрокинул все плотины,

Чрез поля, леса и долы,

И легко смывает след

Человеческого счастья,

Мчится дикая река,

Размывая берега!

А! вздыбясь, кипит вода,

Пошатнулись стены зданий,

Свод старинный потрясен,

Мнится мне, я вознесен!

Ты, остерегающая,

Матерь злая злых детей,

Ты ль грозить пришла ко мне?

Торжествуй и радуйся!

Скоро, скоро сгинет род твой,

Осужден и проклят сын,

Мертв последний Боротин.

(Умирая, опрокидывается навзничь).

Гюнтер

Боже! Порвалась повязка!

Горе, мертв!

(Склоняется над ним, положив руку ему на грудь, – после некоторого молчания).

Его уж нет!

Бледны хладные ланиты,

Не вздыхает больше грудь.

Да, в мученьях жизнь провел он,

И в мучениях ушел.

– Мир тебе, душа святая!

Ах, и добродетели,

Словно ангельские силы,

Вознесут с земли унылой

Дух твой в лоно светлое!

Спи до утренней зари,

Господин! Что жизнь скупая

Отняла у счастья злобно,

Пусть хоть смерть тебе вернет!

Он молитвенно преклоняет колена. Капитан и все присутствующие обнажают головы. Торжественная тишина.

Капитан

Долг заплачен благочестью!

А теперь, друзья, вперед,

Месть за черные деянья

На главу убийц падет!

Гюнтер

Что хотите вы?

Капитан

За мной!

(Уходит со своими людьми).

Гюнтер

Милосердный боже! Стойте!

Это сын его! Внимайте!

Сын единый господина!

О, графиня Берта! Сжальтесь!

(Уходит вслед за Капитаном).

Берта (поднимаясь)

Кто-то звал: графиня Берта,

Это я зовусь так: Берта…

Нет, одна, совсем одна!

(Встав с полу).

Тише! Здесь лежит отец мой,

Так спокоен, недвижим,

Тише. Тише. Тише. Тише.

Ах, как тяжко голове,

Взор мой смутен, взор так смутен…

Знаю я, что здесь случилось,

Сколько дел совершено,

Размышляя, вспоминаю,

Ах, но светлый, светлый знак,

Что в мозгу моем горит,

Спутал образы былые.

Стой! сказали ведь они,

Будто мой отец разбойник?

Не отец! Нет, не отец!

Яромир – злодея имя!

Сердце девушки одной

Из груди ее украл он,

Вместо любящего сердца,

Положил он скорпиона

В холодеющую грудь,

И теперь грызет он гневно,

Мучит девушку до смерти…

Сын убил отца родного…

(Радостно).

А, мой брат пришел сюда,

Мертвый брат мой возвратился!

Брат… постой! Иду туда!

В ваши черные гробницы!

(Судорожно прижимая руку к груди).

Лютый, сердце мне точи,

Мучь, но только – замолчи!

(Беря со стола свечу).

Ах, хочу я лишь уснуть,

Лишь уснуть, уснуть, уснуть,

Грезы сонные так сладки,

Тяжки сны лишь наяву!

(Бросая на стол блуждающие взоры).

Что блеснуло на столе?

Знаю блеск той склянки милой!

Мне дарил ее жених,

Как подарок для невесты!

И, даря, шепнул он мне,

Будто в этой колыбели

Залегла и дремлет дрема!

О, дремотной дремы сладость!

Ах, уста мои пылают,

Дай мне пить, прильнув у края,

Только – тихо – тихо – тихо.

Она идет на цыпочках, шатаясь все больше с каждым шагом, к столу. Не дойдя до него, она падает на пол.