Текст книги "Стукач"

Александр Чернобровкин
Стукач

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

После третьего курса мореходки я попал на практику в Ялту. Работал матросом на прогулочных катерах. Экипаж катера состоял из семи человек: два капитана-механика, два моториста и три матроса, но вахту несли по трое: капитан-механик, моторист и матрос. Капитаны-механики и мотористы работали только днем, через день, а матросы – сутки через двое. На ночь катера, десятка два, швартовался к пассажирским причалам Ялты, и на каждом оставался один матрос, который обязан был – перечисляю по степени тяжести – не допускать посторонних, не напиваться и не спать. По ночам, примерно с полуночи до двух, комиссия из трех-четырех человек, в которую входили представители портнадзора, погранвойск и милиции, проверяли выполнение этих непосильных обязанностей. Так как почти все матросы были практикантами – молодыми и безответственными парнями, почти каждую ночь комиссия находила нарушителя какой-нибудь заповеди, а то и всех трех сразу – пьяного матроса, спящего в обнимку с не менее пьяной посторонней. Нарушителю объявляли выговор, потом второй, а затем переводили на другой катер. Обычно одного нарушителя меняли на другого, потому что больше некому было работать. На то время, о котором хочу рассказать, я трудился уже на шестом катере с забавным названием «Мухалатка». Говорят, есть такой поселок в Крыму. Не сомневаюсь в этом, потому что, как я убедился за шесть месяцев практики, в Крыму, не как в Греции, не всё есть, но всё может быть.

У комиссии были добровольные помощники. Один из них, отставной военный моряк, седой дед, сохранивший выправку, был самым вредным, за что получил от матросов кличку Лунь. Гастроном, работавший до одиннадцати вечера, был прямо напротив причалов. Лунь занимал позицию на маршруте и запоминал, кто и сколько бутылок купил, а так же к кому на катер заходили девушки. Ночью по причалам гуляло много народа, но Лунь умудрялся отследить почти все нарушения. От него, правда, не сильно прятались. Главное, чтобы к приходу проверки на борту не было посторонних и матрос с открытыми глазами стоял на ногах и не часто падал.

В тот вечер мы ошвартовались к причалу около десяти вечера. Лагом к нам встал другой катер «Форос», на котором матросом был мой однокурсник Сергей. Когда ушли наши капитаны-механики и мотористы, мы с Серегой даванули бутылку сухого (на что-нибудь покрепче не хватило денег) «Ркацители», которое мы называли «Раком до цели». Сидим себе, курим, болтаем за жизнь. Смотрим, по причалу прогуливается дама лет тридцати пяти, брюнетка с волосами до плеч, одетая в белую футболку навыпуск и длинную полосатую сине-красную юбку. Тогда мне, девятнадцатилетнему, нравились именно такого возраста женщины, опытные и не боящиеся своих желаний. Она остановилась на краю причала под фонарем.

– Классная телка! – сказал я.

– Неплохо бы к ней ошвартоваться, – высказал свое мнение Серега.

– Носом к ее корме? – поддел я.

– Как получится! – отрезал он и подковырнул в ответ: – Слабо́ снять ее?

– А на раз! – браво заявил я и лег на курс сближения вплотную.

Дул ветер, необычайно теплый и сильный. Очередной порыв задрал подол юбки, открыв ноги женщины выше коленей, еще бы чуть-чуть и я увидел, какие на ней трусы. Женщина придержала юбку левой рукой.

– Давай подержу, – предложил я свои услуги, остановившись слева от нее.

Я видел ее лицо в профиль. Симпатичное и почти без косметики, только брови и ресницы подведены и подкрашены губы. Над уголками губ еле заметные усики. Она была без лифчика и крупные соски заметно выпирали под футболкой.

Она медленно повернула голову – и мы обожглись взглядами.

После долгой паузы она произнесла:

– А умеешь?

– Не пожалеешь! – пообещал я на остатках нахальства.

Спроси она еще что-нибудь, я, наверное, не нашел бы, что ответить, потому что сердце колотилось от счастливого предчувствия. Она больше ничего не сказала, пошла именно к моему катеру.

Когда мы зашли на борт, Сергей предупредил:

– Смотри, Лунь пасет.

– Что за Лунь? – поинтересовалась женщина.

– А вон тот стукач, – показал я на седого пенсионера, который делал вид, что не следит за нами. – Давай посидим немного здесь, пока он уйдет.

Мы сели на скамью в пассажирском салоне, незастекленном, в дальнем от причала и темном ряду. Если бы сейчас появилась проверка, я вывел бы женщину на причал – и состава преступления нет. Знал это и Лунь. Поэтому он якобы пошел к другому причалу. Я решил подождать, а чтобы не терять время даром, познакомился с дамой. Назвалась она Верой.

– Красивые у тебя волосы, – похвалил я и погладил их.

Они были мягкие, податливые. Какие волосы – такой и характер. И я смелее наклонился к ней и поцеловал в губы. Они чувственно откликнулись, напрягшись чуть и сразу размякнув. Я протиснул между ними язык и дотронулся кончиком до кончика ее языка. Стрельнул сладкий разряд, Вера легонько дернулась, отстраняясь, и сразу снова прильнула ко мне. А я запустил руку под футболку и подхватил снизу тяжелую грудь. Она была мягка и упруга одновременно, сосок тверд, а кружок покрыт пупырышками. Я сдавил грудь, едва поместившуюся в моей руке, и поднял вверх. Внутри груди проскользнул вниз под моей ладонью твердый комок. Вера коротко застонала и попыталась высвободить свои губы. Я не отпускал их, продолжая гонять под ладонью комок, массируя грудь. Вера схватила меня за плечи и заскребла ногтями по сорочке, когда было особенно приятно.

Я перестал ее целовать, прижался щекой к щеке, и ее горячее и частое дыхание овевало мое ухо, а мое, не менее горячее, – ее ухо. Отпустив грудь, переместил руку по теплому животу ниже, к юбке. Внутри ее живота что-то подергивалось, судорожно и часто. Моя ладонь легко просунулась под пояс юбки и почти сразу оказалась на мягких и густых волосках

...

конец ознакомительного фрагмента