Текст книги "Агент «М»"

Александр Доков
«Агент “М”»

© Александр Доков, 2018

Моим братьям Сергею, Юрию, Олегу и сестре Светлане посвящается

Агент М

(фантастическая повесть)

Все события, географические названия, имена и фамилии персонажей, наименования улиц, адреса, номера телефонов и прочие детали в данной книге являются полностью вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми, событиями или фактами являются случайными. Автор не несет ответственности за такие совпадения.

Глава 1

Ник (так звали Николая все его друзья и знакомые еще со школьной скамьи) видел страшный сон. Ему снилось, что его отправляют на пенсию. Главный редактор пожал ему руку и вручил настенные часы. Ник взял часы, посмотрел на них и со всего маху запустил их прямо в голову главреда.

Часы ударились об голову, и Ник, резко вдохнув, проснулся. «Как хорошо, что это был сон, – подумал он. – Приснится же такое. Пенсия. Мне еще только сорок пять. Какая пенсия!».

Ник посмотрел на часы, но в глазах как будто двоилось, вернее, восьмерилось или даже десятерилось. Одним словом, он никак не мог понять, который был час. Казалось, все вокруг сплошняком было увешано множеством телеэкранов, так что не было почти никакой возможности сконцентрировать внимание на каком-то одном. «Надо спросить у жены».

Ник повернул голову направо, чтобы взглянуть на любимую жену Свету, но не увидел ничего, кроме сплошного белого цвета, разбитого на экранные прямоугольники. «Странно, – подумал Ник. – Может, я всё ещё сплю?». Он хотел сесть, но у него ничего не получилось. Он почему-то просто дергался, лежа на спине. «Да что такое?» – возмутился Ник про себя. У него вдруг зачесался нос. Он поднёс руку к лицу и обомлел: вместо руки у него была тонкая ворсистая лапа с каким-то крючочком на конце. «Значит, всё-таки это сон. Сон во сне», – решил Ник. Так бывает. Тебе снится, что ты спишь и видишь сон. Потом ты просыпаешься, начинаешь что-то делать, и вдруг понимаешь, что продолжаешь спать – просто тебе приснилось, что ты проснулся. Ник несколько мгновений смотрел на свою руку-лапу. Сон так сон. Он повернул голову налево, но и там было всё тоже белое пространство. Что же это такое? Ник лежал на спине и думал. «Ладно, – решил он, – сейчас встану и во всём разберусь».

Он попытался, как обычно, соскочить с кровати, но у него опять ничего не вышло. Ещё одна попытка – тот же результат, если не считать какого-то шевеления под спиной в районе лопаток. Ник отчаянно задергался, пытаясь хоть как-то перевернуться. Он снова ощутил шевеление в спине и вдруг резко перевернулся на живот. То, что он увидел, поразило его ещё больше. Такое ему никогда раньше даже и не снилось. Вместо рук и ног у него были какие-то ножки, покрытые волосками. Ник двинулся вперед, и это получилось у него на удивление легко. И тут ему, ни с того ни с сего, захотелось почесать голову. Ник остановился и, не понимая, как это у него получается, ловко опёрся на задние четыре ножки, а двумя передними начал быстро и умело себя чесать. Вообще-то чесание это больше походило на умывание, потому что он как бы охватывал лапками всю голову. Ощущение было приятным, таким же, как когда голову ему мыла жена Света.

Процедура мытья-чесания заняла довольно много времени, так как Ник не мог остановиться – до того было приятно. Наконец процедура была закончена, и Ник решил оглядеться. Вокруг, насколько хватало взгляда, всё было белым. Ник никак не мог понять, что же это было – ни снег, ни песок, ни мука, ни что-то ещё, хотя ощущение было знакомым. Под ногами [вернее, под лапами) было нечто вроде плотной сетки с очень мелкими ячейками. По этой поверхности было очень легко, удобно и приятно ходить. Теперь Ник более или менее освоился со своими шестью лапами. Он шел вперёд, хотя на самом деле, идти можно было в любую сторону: везде было одно и то же белое полотно.

Ника по-прежнему изрядно раздражало поделенное на множество экранов изображение всего, что он видел, однако теперь его взгляд охватывал не только то, что было впереди, но и то, что было по бокам, и даже то, что было сверху и чуть сзади. Ощущение было такое, словно он был в планетарии, где разом можно охватить почти всё небо.

По логике, Нику было бы неудобно ходить с такими крючками на лапах, но на самом деле, он шел вперёд очень даже быстро и ловко. Белое полотно под лапами неожиданно резко пошло вниз. Ник, было, остановился, но крючки не давали скользить вниз, и он продолжил движение.

Теперь он как бы шёл по вертикальной поверхности головой вниз, но почему-то не испытывал при этом никакого головокружения, прилива крови к голове или напряжения в лапах. Страха тоже не было. «Вот интересный сон, – подумал Ник. – Иду себе спокойно вниз головой и чувствую себя преотлично».

И тут Ник почти наткнулся на нечто непонятное. Перед ним находился круглый, размером с него самого, предмет, высотой в половину его лап. Предмет был тоже белого цвета и напоминал огромную таблетку. Теперь Ник научился воспринимать окружающее через своё необычное многоэкранное зрение. На самом деле, он видел много экранов, которые в совокупности давали изображение «таблетки», но он в голове быстро «сливал» все экраны в одно изображение в центре своего поля зрения. Это помогало увидеть то, на что он смотрел.

Итак, перед ним лежала большая «таблетка». Ник потрогал её лапами, понюхал, но «таблетка» была твёрдой и не имела запаха. Ник взобрался на нее и увидел, что в середине «таблетки» находилось четыре ровных круглых отверстия диаметром в несколько его лап. В эти отверстия уходили толстые плетеные веревки, тоже белого цвета. Если бы не гигантский размер «таблетки», Ник бы решил, что это пуговица. И действительно, «таблетка» больше напоминала огромную пуговицу, пришитую к белому полотну толстыми веревками. Прямо перед собой Ник видел пропасть метров в 15–20, но ему не было страшно. И тут Ник решился на такое, чего бы никогда не сделал в обычной жизни. «Раз уж это сон, – решил он, – попробую прыгнуть в эту пропасть». Он как-то очень ловко отпустил все шесть своих крючков и прыгнул вниз…

Глава 2

Ник не упал. Какая-то неведомая сила подняла его в воздух и понесла вперед и вверх. Он снова почувствовал движение в спине и услышал гул, напоминающий очень громкое жужжание. И тут его осенило: у него были крылья. Да-да, крылья! Это они заработали, когда он прыгнул в пропасть. Это они теперь гудели за его спиной и несли его по воздуху.

«А-а-а-а!» – закричал Ник от восторга. Он впервые в жизни летал сам, ни в самолете, ни на воздушном шаре, ни на дельтаплане (он когда-то занимался дельтапланеризмом), а сам по себе. Он попробовал повернуть налево, и это легко получилось. Направо – то же самое. Вверх, вниз, во всех направлениях движения получались легкие и не требовали почти никаких усилий или напряжения. Крылья за спиной работали словно сами по себе, хотя слушались любого желания и тут же его исполняли. Ник резвился в воздухе как маленький ребенок. Теперь он менял скорость полета, делал «петли» и «восьмерки», пикировал вниз и взмывал вверх.

Ощущения были просто фантастическими и не поддавались определению. Ник решил, что это был, пожалуй, самый реальный сон в его жизни. Впервые Нику не хотелось просыпаться. Он упивался чувством полета и способностью управлять этим полетом. Он уже почти научился зависать в воздухе. Сейчас он завис прямо перед зеркальной дверцей шкафа, и его взгляд упал на отражение в зеркале. Он увидел перед собой парящую в воздухе муху. «Вот это да! Значит, я во сне стал мухой. Здорово! Поэтому у меня крылья, поэтому я могу летать, поэтому у меня в глазах множество экранов». Ник знал о специфике мушиного зрения. Ему как-то раз пришлось брать интервью у ученого-биолога. «Зрение мухи, – говорил биолог, – можно представить в виде множества экранов, на которых изображено то, что находится в ее поле зрения. Так уж устроены глаза мухи».

Всё это пронеслось в голове Ника в доли секунды. Он решил в полной мере воспользоваться своим великолепным, невероятно реальным сном. Он начал садиться на разные предметы в спальне. Ему ужасно нравилось безо всяких видимых усилий перелетать со шкафа на спинку кровати, а оттуда на люстру, с люстры на спинку стула, на телефон, на вазу с цветами. Теперь он понял, что белым полотном была его собственная подушка, и что большая «таблетка» действительно оказалась пуговицей на наволочке. Ник не просто садился на предметы, он теперь по ним ходил, причем под любым углом. Он даже сел на потолок и пошел по нему совершенно спокойно, как если бы делал это на полу. Ощущение было неповторимым.

«Это, наверное, лучше, чем невесомость, – подумал Ник. – Света не поверит, когда я ей расскажу про этот сон. Но до чего же реально. Прямо как наяву!». Нику вдруг ужасно захотелось есть. Он даже расстроился от этого, решив, что сейчас проснется от голода. Ему хотелось хоть как-то продлить свой чудесный сон, и он решил полететь на кухню. Ник легко приземлился на край тарелки, где лежали его любимые бутерброды с сыром. Он с удовольствием вонзился хоботком в «слезинку» на краю сырного пластика. Ароматная жидкость заполнила рот. «Всё. Сейчас проснусь». Ник даже на мгновение прикрыл глаза, чтобы, открыв их, увидеть лицо спящей жены, часы на стене и всё остальное, обычное и привычное, что окружало его каждый день.

Надо сказать, что жизнь Николая Степановича Иволгина сейчас действительно была не такой уж разнообразной и интересной. Справедливости ради, надо упомянуть, что так было не всегда. Когда-то жизнь его была полна впечатлений и событий. Ник еще в школе увлекся спортом и английским языком. Он запоем читал всё подряд: фантастику, исторические книги, детективы, энциклопедии и справочники.

Школу Ник окончил почти с отличием (у него были лишь три четверки) и решил поступать не куда-нибудь, а в МГУ на факультет журналистики. Ему очень нравилось фотографировать и писать репортажи. Поступил он на удивление легко, однако, проучившись два года, вдруг решил жениться. Родители были против («Надо сначала получить образование, устроиться на работу, получить квартиру, а потом уж жениться»), но Ник, обычно спокойный и покладистый, вдруг заупрямился. «Я люблю Свету, а она – меня. Женитьба мне не помешает, – говорил он родителям. – Доучусь на заочном или вечернем. Да меня уже сейчас в любую газету примут». Сказано – сделано.

Свадьба была скромной и немноголюдной: родители Ника – со стороны жениха, а со стороны невесты – только Светина подруга по институту (Света училась в пединституте на инязе). Родителей Света никогда не видела. Мать оставила ее в роддоме. После свадьбы Ник перевелся на заочное отделение. Света продолжала учиться на дневном. Через год совместной жизни родился мальчик, а еще через 2 года – девочка.

Сейчас, когда Нику было сорок пять, а Светлане сорок четыре, их сыну Антону было уже двадцать пять, а дочери Анне – двадцать три. Антон успешно окончил институт и, женившись, уехал на Дальний Восток, где ему пообещали хорошую работу по специальности (он был океанографом) и квартиру. Анна окончила школу и поступила в бизнес-колледж. Правда, на первом же курсе выскочила замуж. Муж был на шесть лет старше и уже успел начать свое дело. В результате, Анна бросила учебу, родила замечательного мальчика и теперь вместе с мужем и ребенком жила в Лондоне.

Вот и оказалось, что теперешняя жизнь Ника была достаточно однообразной (если не сказать скучной). Он заведовал отделом иностранных новостей в журнале «Новости» и теперь ему уже не приходилось бегать с фотоаппаратом в поисках сенсаций, как это было в начале его журналистской карьеры, когда его только-только приняли на должность пишущего фотокора в молодежный журнал «Полный вперед».

С Антоном и его женой они виделись два-три раза в год, когда сын приезжал в отпуск и останавливался у них на пару дней проездом в отпуск или командировку в Турцию, Финляндию или, бог его знает, куда еще. С Анной, Юрием и своим внуком Ильей Ник и Светлана виделись еще реже. Можно сказать, пока не виделись вообще с тех пор, как дочь уехала жить в Лондон. Жена Ника, Светлана, была гидом-переводчиком. Свою работу она любила и могла бы работать круглые сутки, если бы туристы совершали экскурсии по ночам, и муж не был бы против. Но Ник не хотел, чтобы жена целыми днями пропадала на работе, к тому же Ник решил написать роман, и Светлана должна была стать его помощницей (она быстро печатала, умела редактировать тексты на компьютере и была самым суровым критиком).

Вообще, надо сказать, с женой Нику повезло. Светлана, помимо внешней привлекательности, была очень обаятельной, а главное, умной. Она умела направлять неуемную энергию Ника в нужное русло. Благодаря ее мудрому руководству Ник стал сначала успешным журналистом, а затем и начальником отдела новостей.

Ник открыл глаза, но ничего не изменилось: он по-прежнему сидел на краю тарелки рядом со своим любимым сыром. «Ну, и хорошо, – решил он. – Раз уж я и от голода не проснулся, то, пожалуй, полетаю еще».

И тут громоподобно зазвонил телефон. От неожиданности Ник вздрогнул, приземлился на тумбочку и закрыл глаза. «Вот сейчас, – подумал он, но глаз не открывал. – Сейчас Света снимет трубку и тогда…». Прозвенело четыре звонка, и включился автоответчик. После сигнала Ник действительно услышал голос жены. «Коля, – (Светлана с первого дня знакомства называла его не иначе, как Коля) – сними трубку. Это я. Если ты в ванной, то позвони мне на работу. Целую». И вновь наступила тишина. Ник решил, что теперь пора открыть глаза.

Глава 3

Он открыл глаза, однако картина не изменилась. Он по-прежнему сидел на кухне. Почему он не проснулся? Если это был сон, то почему звонок не разбудил его?

Теперь он уже совсем освоился и приспособился к особенностям мушиного зрения. Взглянув на часы, он увидел, что они показывали 10:45.

Прошло еще несколько томительных минут. Ник не мог переварить того, что с ним происходило. Мозг отказывался верить, что он не спит, что он действительно превратился в муху.

И тут вновь зазвонил телефон. После сигнала автоответчика послышался слегка раздраженный голос Светланы: «Коля! Ты что – ушел куда-то? Ладно. Я сегодня приду поздно. Людмила попросила ее заменить. У нее сын приболел. Как вернешься, позвони мне на мобильный… Ты же никуда не собирался… „Буду писать“, – передразнила она. – Тоже мне писатель… Ну ладно, пока. Звони. Целую».

«Это конец, – подумал Ник. – Как же так?… Как это можно?… Ни с того, ни с сего… Я же теперь… Ну как же это?…»

В голове ничего не прояснялось. Непонятные обрывки мыслей хаотично вспыхивали и бесследно исчезали. Ник автоматически присел на четыре лапки и стал чесать себе голову двумя передними, потом начал потирать две задние лапки друг об друга. «Что это я делаю? – спросил он себя, но ответить не смог. – Наверное, на нервной почве. Так и с ума сойти недолго… Интересно, мухи сходят с ума?… Что я несу?… Боже мой… Что же делать?… Что делать?… Так. Хватит. Прекратить панику. Ну, не сон. Ну, превратился в муху. Что теперь, застрелиться что ли?… Да и как я застрелюсь…». «МУХА-САМОУБИИЦА!» – увидел он мысленно заголовок в какой-нибудь желтой газете. Ему вдруг стало смешно. Он расхохотался. Конечно, смех его был мушиным, но, все равно, это был смех.

Но что же теперь делать? Надо что-то предпринять. Во-первых, Светлана. Вот она-то действительно сойдет с ума, если не обнаружит его дома. А как он ей сообщит о случившемся? Как? В голове не возникало никаких решений. «Ну, допустим, Светлана вернется с работы, я подлечу к ней и сяду на лоб… Она же меня прихлопнет. Нет, это не годится. А если я начну кружиться вокруг нее?… Нет. Это тоже глупо. Ну, муха кружится, и что из этого? Как же дать знать Светлане о своем чудовищно невероятном превращении?».

Ник удивился своим собственным мыслям. Подумать только. Он, сорокапятилетний мужчина, думает о том, как сообщить Светлане о том, что ее муж Николай превратился в муху. Вот это сюжет! Вот это бестселлер! «Точно напишу роман, – подумал Ник, – Похлеще Кафки будет… если собственная жена не прихлопнет как му… Почему как? просто прихлопнет и всё…».

Часы показали 11:30, потом 12:20, а Ник по-прежнему не мог ничего придумать.

От волнения он начал летать по квартире, но теперь удовольствия от полета он уже не испытывал. И только сейчас он задумался о причинах случившегося. В самом деле, с какой стати он вдруг превратился в муху? И почему именно в муху, а не в тигра, например, или пингвина?

Ладно, о причинах можно подумать и попозже. Сейчас надо было сделать одно – найти способ сообщить Светлане, а дальше уже будет легче. Во всяком случае, вместе с женой они что-нибудь придумают.

«Ах, если бы у меня была ма-а-а-аленькая авторучка, – думал Ник, – я бы просто написал Светлане письмо. Письмо!». Да, это, пожалуй, был единственный способ. Но как написать письмо, если ты обыкновенная муха? Как? Ему пришло на ум, что если у него не было маленькой ручки, то надо было придумать или найти что-то, чем он сможет писать. Компьютер? Но как он будет нажимать на клавиши? Ни карандаша, ни ручки, ни любого другого пишущего инструмента он не сможет даже поднять, не то что писать им. Что еще может писать? Губная помада. Он подлетел к трельяжу, на котором стояли пузырьки с духами, лаки, кремы и помада. Вся помада была закрыта. Ник полетел в свой кабинет к письменному столу. На нем слева лежала стопка чистых листов бумаги. Один лист лежал в центре. На нем сверху было написано: Николай Иволгин. Дальше шел пропуск (для названия), а ниже было написано РОМАН.

«Да-а! Вот тебе и роман», – думал Ник, кружа над своим столом. Он уже вполне научился сливать экраны в одно изображение, и тогда всё было видно вполне нормально (если, конечно, не считать необычно больших размеров). И тут его осенило. Он увидел массивный чернильный прибор, который Светлана подарила ему в связи с его желанием написать роман. Ник даже купил черные чернила и налил их в чернильницу прибора, хотя первый раз попробовал писать ручкой (жена подарила ему обычную перьевую ручку, которую надо было макать в чернильницу) только вчера, написав свое имя на листе. Ник сел на край чернильницы. Она была закрыта крышечкой, но край был слегка сдвинут. Ник просто ошалел от радости, когда увидел, что крышечка чернильницы сдвинута. Если бы ни его неаккуратность (это именно он вчера небрежно прикрыл чернильницу, после пробы ручки), он бы наверняка погиб. Теперь же у него появился шанс. Пусть слабый, но шанс.

Чернильница была наполнена до краев (он сам наполнял ее накануне). Ник оперся на четыре передних лапки, две задние окунул в чернила, быстро перелетел на лист бумаги и пошел по нему, волоча две задние лапки. Взлетев над столом, Ник взглянул на лист. На нем были видны две тонкие черные параллельные линии. «Отлично! – подумал Ник. – За работу! Хорошо, что Света придет поздно».

Глава 4

Светлана открыла входную дверь и вошла в квартиру. Было половина десятого вечера. «Коля!» – крикнула она от двери, но никто ей не ответил. Мужа дома не было. Светлана прошла на кухню. На столе лежали нетронутые бутерброды с сыром, которые она приготовила мужу, уходя на работу. Судя по всему, он к ним даже не притронулся. Она прошла в спальню. Кровать не застелена. Это было более чем странно. Светлана прошла в кабинет мужа, подошла к столу, на котором лежали листы бумаги. Взгляд ее упал на лист, лежавший в центре стола. На нем было написано Николай Иволгин, а дальше шла совершенно невообразимая фраза, написанная корявым почерком без всяких правил пунктуации:

свта я превртился в муху скажи коля ия сяду на этот лист бумаги.

«Что за бред? – произнесла Светлана вслух. – Он что – напился?» Светлана еще раз прочитала нелепое послание. Села на стул, задумалась. Странным было то, что Коля ей ни разу не позвонил за весь день. Он обязательно сообщал ей, когда уходил, в крайнем случае, оставлял записку (если не мог дозвониться). Так было заведено с первых дней их совместной жизни. А сегодня Коля впервые ей не позвонил. И вот эта записка. Может, муж решил ее разыграть? В принципе, такое было возможно. С одной стороны, ей очень хотелось сказать «Коля», а с другой – не хотелось выглядеть полной дурой, ведь Коли в квартире не было. «Вот, глупость какая! – подумала Светлана. Она в третий раз прочла записку. – Но, ведь, полный бред. Придумал тоже мне… муха. Шутник».

Светлана встала, вышла из кабинета, прошла на кухню, включила чайник, затем прошла в спальню, подошла к телефону, включила проверку сообщений. Прозвучали только ее два послания. Щелкнул вскипевший чайник. Светлана пошла на кухню, налила себе чая, села за стол, положила пакетик чая, положила сахару и стала медленно размешивать его ложечкой, глядя на уже подсохшие бутерброды с сыром. И тут произошло нечто весьма примечательное. На бутерброд села муха. Света махнула рукой. Муха отлетела и вновь приземлилась на бутерброд. «Нет, – сказала вслух Светлана. – Я не могу этого произнести». Муха взлетела и начала кружиться у ее лица. «Ну что тебе от меня надо? – снова вслух спросила Светлана. – Неужели ты думаешь, что я поверю, будто ты – мой муж. Ладно. Пусть я буду полной дурой и идиоткой».

Светлана встала из-за стола, прошла в кабинет мужа и встала около письменного стола. Как ни странно, муха полетела вслед за ней и теперь кружила над листом бумаги с посланием.

«Хорошо. Можете все надо мной посмеяться», – сказала она, как будто обращаясь к невидимой публике. Она прокашлялась. Её почему-то охватило легкое волнение. «Почему ты не садишься на листок, муха? – спросила она вслух. – Ждешь, когда я скажу. Ладно. Сейчас я это скажу. Имей в виду». Светлана набрала полную грудь воздуха и, чувствуя полнейшую нелепость своего поведения, громко сказала: «Коля!». Муха тотчас села на лист бумаги, прямо под словом Николай.

Света ошалело смотрела на муху. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Светлана снова заговорила. «Ты – Коля?». Муха взлетела и вновь села под словом Николай. «А-ах!» – произнесла Светлана, не веря собственным глазам и усаживаясь на стул, так как в ногах вдруг ощутила слабость. Она не знала, что же делать дальше. Неужели эта муха и в самом деле была ее мужем Колей. Но ведь это же нонсенс. Так не бывает. Она вновь погрузилась в молчание.

Трудно вообразить, что происходило в голове Светланы в эти долгие и мучительные минуты. Наконец по лицу Светланы пробежало легкое удовлетворение. Было понятно, что она приняла какое-то решение.

«Послушай, муха. – У нее не поворачивался язык назвать муху именем собственного мужа. – Пусть я буду выглядеть полной идиоткой, но я хочу тебя кое о чем попросить». Муха вновь взлетела и начала кружить у ее лица.

«Если ты – действительно мой муж К-к-коля, – Светлана даже начала заикаться от волнения. – Сядь на слово РОМАН, нет, сядь на букву О в слове РОМАН».

Муха некоторое время покружила над листом. Светлана внутренне напряглась. Она приготовилась к самому невероятному и решила, что если даже муха и сядет на букву О, это будет случайностью. Муха, между тем, еще сделала несколько сужающихся кругов и приземлилась точнехонько в центр буквы О.

«Но этого не может быть! Не может быть. Не может быть, – забормотала Светлана, как будто уговаривая саму себя. И уже в отчаянии почти крикнула, – Сядь на чернильницу!». Муха слетела с буквы О и послушно уселась на край чернильницы. Светлана тихо ойкнула, прижав руки к груди и продолжая неотрывно смотреть на муху глазами полными неверия.

Муха, между тем, стала производить странные действия. Она подползла к раю чернильницы, развернулась на сто восемьдесят градусов, опустила в чернила две задние лапки и, быстро перелетев на лист, поползла по нему, волоча задние лапки по бумаге и оставляя за собой две тонкие чернильные полоски.

«Боже мой! – воскликнула Светлана. – Ты так писал записку?». Муха взлетела и закружила у лица, потом села на край стола. «Значит, это правда. И ты меня слышишь и понимаешь». Муха вновь взлетела и закружила у лица. В голове Светланы происходил невероятный сумбур, настоящая чехарда мыслей. В какой-то момент ей одновременно казалось, что она спит наяву, и в то же время она понимала, что всё происходящее – реальность. Но эта реальность казалась чистейшим бредом.

Она провела еще несколько минут в мучительном мозговом хаосе. Однако врожденный ум, рассудительность и хладнокровие вернули её в привычный мыслительный процесс. «Как же мы будем общаться? – спросила Светлана то ли себя, то ли муху. – Надо подумать. Пойдем на кухню». Она встала. Муха полетела перед ней.

Светлана прошла на кухню, села на стул, взяла бутерброд, откусила кусочек, отхлебнула чаю и задумалась.