Текст книги "Мозги и змеи. Статьи и эссе"

О, сколько вопросов…

И пока что нет у меня на них ответов.

Но буду искать.

Дима-Солнце

16 апреля 2022 г.

На самой высокой точке Баку, на Второй Аллее шехидов[3]3
  Мне постоянно приходится объяснять тем, кто живет за пределами Азербайджана, что в нашем понимании шехид – отнюдь не мусульманский фанатик с горящим взором и поясом смертника под одеждой. У нас шехидами называют всех тех, кто погиб на войне, за веру, за честь, за родину, за семью. Таким образом, шехидами можно смело назвать, например, всех тех героев Великой Отечественной войны, кто пал от рук нацистов: красноармейцы Александр Матросов, Зоя Космодемьянская, генерал Дмитрий Карбышев, летчик Николай Гастелло, партизан Мехти Гусейнзаде, разведчик Рихард Зорге, генерал-танкист Ази Асланов… В общем, вы меня поняли. Но оттого, что за словом «шехид» последние пару десятилетий тянется зловещий террористический шлейф, мы предпочитаем называть героев «мучениками». В том числе и тех, кто погиб на Карабахской войне.


[Закрыть], похоронен Дмитрий Александрович Солнцев, русский, уроженец Баку.

Он – один из шехидов, мучеников, что погибли в ходе 44-дневной войны в сентябре-ноябре 2020-го. Нашей Отечественной войны, когда азербайджанская армия освободила и вернула под свой контроль Агдамский, Лачинский, Кельбаджарский районы, находившиеся под оккупацией целых три десятилетия.

На днях ему могло бы исполниться двадцать семь. Но не исполнилось. Биологическое время кончилось для него полтора года назад.

…Когда Дима был маленьким, он очень боялся пылесоса.

Я это знаю доподлинно, потому что дружил с ним.

С его мамой, Людмилой Солнцевой, мы какое-то время были коллегами по Центру генетических ресурсов. Я нередко захаживал в гости к Солнцевым. У них было двое детей: дочь Юля, подросток, и Дима, подвижный светловолосый малыш.

С Димой мы как-то сразу подружились. На полу у Солнцевых я провел гораздо больше времени, чем на диване или за столом. Мы с Димой играли в солдатики, составляли слова из кубиков, мастрячили что-то из конструктора, гоняли машинки. Еще Димка любил пистолет, который пулял шариками, и мы с ним то и дело собирали по всей квартире «боеприпасы», похожие на желтые витаминки… Еще он засыпа́л меня бесконечными вопросами, и на некоторые мне с трудом удавалось дать ответ.

И он очень боялся пылесоса. Когда тот работал, издавая мощный гул, Димка непременно прятался за диван, за тумбу стола или за меня, и, округлив глаза, осторожно показывал пальчиком в сторону адской машины, и шептал: «Он… Он там… Слышишь?» Я успокаивал его как мог, трепал по хохолку на макушке, пытался взывать к его мужеству и храбрости, но все тщетно: Димка выбирался из укрытия лишь после того, как страшное механическое чудовище прекращало реветь и устраивалось спать в углу, обмотав вокруг себя длинную, как у диплодока, шею. И мальчишка вновь начинал носиться по дому, победно вопя, падая и снова поднимаясь, используя диван в качестве батута, а стол в качестве гимнастического «коня»…

Мы называли его «Дима-Солнце», и ему это страшно нравилось. Еще он важничал, когда по телевизору передавали популярный в то время клип Ларисы Черниковой «Влюбленный самолет». Он всерьез полагал, что слова певицы «Я люблю тебя, Дима…» относятся непосредственно к нему.

Он подрастал, а моя жизнь сложилась так, что я стал видеться с семейством Солнцевых все реже и реже, а потом (так вышло) мы перестали видеться вообще. Но я знал о Диме многое: и что он был одним из лучших учеников школы № 240, что потом поступил в Нефтяную академию, что отслужил срочную… Я знал, что Дима везде и всюду слывет парнем открытым, отзывчивым, доброжелательным, на все сто оправдывая свое «солнечное» прозвище.

Еще я знал, что он окончил магистратуру с красным дипломом и все ожидали, что Дима останется преподавать в Alma Mater. Но с началом пандемии коронавируса он стал волонтером в TƏBİB, объединении по управлению медицинскими территориальными подразделениями Азербайджана, налаживал медаппаратуру, – с его характером поступить иначе он просто не мог. А когда началась 44-дневная война, Дима одним из первых записался в добровольцы – опять же, в силу своего характера он неспособен был остаться в стороне…

Он погиб 24 октября в бою под городом Губадлы.

Маленький Дима жутко боялся пылесоса…

…взрослый Дима взял автомат и пошел сражаться за родину. Кстати, он всегда говорил, что не сможет жить больше нигде, кроме Азербайджана. Он хорошо говорил по-азербайджански, знал национальные обычаи. Бакылы оглан, в общем, бакинский парень.

Его любовь к родине была искренней, он доказал это на деле.

* * *

Не стало Димы; нет уже на свете ни отца его, ни мамы; но есть его старшая сестра Юля и два ее сына, Салман и Анар, которые души в дяде не чаяли, как и он в них. Он же был Дима-Солнце!

…Вторая Аллея. Надгробный камень в ряду множества других таких же камней. С мрамора глядит на меня светловолосый русский парень. Мученик-шехид.

Когда-то я катал его на спине, изображая лошадь, и подтягивал ему вечно сползающие колготки. Складывал самолетики из бумаги и убеждал, что не надо бояться пылесоса.

По логике вещей, скорее я должен был уйти, чтобы такие молодые, как Дима, могли жить. Но в наше вывихнутое время все получилось наоборот – ушел Дима, чтобы могли жить такие, как я. Что же я могу поделать?

Помнить и напоминать, чтобы моя сохраненная жизнь не была совсем уж бесполезной.

Помните о Диме Солнцеве, земляки. Помните обо всех наших шехидах, убитых и искалеченных на Карабахской войне! Не забывайте об их близких, которым больно и будет больно еще долгое время.

Аллах ряхмят елясин! Да упокоит Аллах твою душу! Хоть тебя, Дима, и отпевали по христианскому обычаю в Кафедральном соборе Святых Жен-мироносиц, но для Господа Бога ты – воин, сложивший голову за родину, а Господь наш не бюрократ и приветит в Раю любого такого воина, независимо от национальности и вероисповедания…

Дом, который построит… кто? или Почему мне ближе по духу киты, чем волки

17 февраля 2012 г.

Как вы знаете, эта зима выдалась необычайно суровой. Говорят, таких морозов не отмечалось в Азербайджане последние сорок лет. По ночам доходило до минус десяти! Нет, кому-то, может, и смешно, но для нас, южан… Да. И вот каждую ночь я, глядя в окно, видел сидящего на остановке напротив моего дома известного всему нашему району бомжа, азербайджанца лет пятидесяти. Все ночи напролет он сидел на скамейке, ссутулившись, уронив голову на грудь и обхватив себя руками, и вряд ли все то тряпье, что он навертел на себя, защищало его от мороза, от снега, от пронизывающего ветра… Каждое утро, когда на остановке начинали скапливаться люди, бомж вставал и куда-то уходил. А каждую ночь возвращался на свое место.

Я смотрел на него в окно, и мне было, мягко говоря, нехорошо. Я остро ощущал горькую безысходность этого человека, которому негде было переждать мучительно холодные ночи. А тут еще по российскому телевидению показывали про «моржей» и про последователей учения Порфирия Иванова, которые купаются в проруби и босиком бегают по снегу в лютые морозы… Бомж на скамейке терпел холод и лишения не ради закаливания и не из спортивного интереса. У него просто не было иного выхода. Более всего я переживал оттого, что практически ничем не мог помочь этому человеку. Я не мог привести его жить в свой дом, хотя бы на время, – понимаете, почему. Я не мог даже впустить его на ночевку в подъезд нашего дома – боюсь, соседи неверно истолковали бы мой поступок (гуманизм нынче не в моде). И, будь оно все проклято, остальные, видимо, думали точно так же. За все это время бомжу не нашлось уголка ни в каком-нибудь киоске, ни в чьей-нибудь вахтерке, ни в хибаре какой-нибудь, ни просто в подземном переходе, где все ж не так холодно. Судя по всему, его отовсюду безжалостно прогоняли. И бездомный вынужден был стоически терпеть еженощные морозы, обрушившиеся по воле Аллаха этой зимой на наш южный, теплый город…

Не следует считать меня черствым человеком. Напротив, я добр и сострадателен, иногда даже чрезмерно. Я всегда стараюсь помочь бездомным какой-никакой, пусть даже скудной, денежкой, одеждой или ношу им еду и курево. Но я, повторяю, не могу впустить их жить к себе даже в экстремальные холода, и мало кто на это способен. Да это и не требуется. Бездомные не должны жить у меня. Бездомные не должны жить и у вас. Бездомные должны идти в ночлежку. А ночлежки-то и нет. В нашем славном Баку нет ни одного – вы слышите, ни одного! – приюта для бездомных! И это при том, что в нашем городе, по некоторым данным, насчитывается до 50 тысяч бездомных, а то и больше!

По телевизору я вижу, что в России и в Украине, охваченных этой зимой жестокими холодами, гибнут от обморожения люди, причем не только бомжи на улицах, но и обычные люди в своих квартирах. Прямо ленинградская блокада какая-то! Но и в Украине, и в России о бездомных хотя бы заботятся – ставят для них палатки, обогревают, кормят. Множество волонтеров считают своим долгом помочь несчастным. А у нас?

В цивилизованной и полуцивилизованной Европе уже умерло от обморожения 500 человек. Это вообще уму непостижимо! В XXI веке по соседству с Большим адронным коллайдером европейцы замерзают на улицах точно так же, как во времена Гюго и Диккенса! Но и там о них неустанно заботятся (а то как же!). И там палатки, и там волонтеры, и там горячий суп и горячий чай… и даже небольшое денежное пособие, выдаваемое ежемесячно. А у нас? Вы можете представить себе нашего, отечественного бомжа, получающего ежемесячное пособие?

Рассказывая о наших бомжах, я преднамеренно не называю мест и имен. И правильно, по-моему, делаю. Лет шесть назад я сотрудничал с газетой «икс»; известный журналист по имени «игрек» опубликовал в газете душещипательную статью о несчастном азербайджанском гражданине по фамилии «зет». Указанный гражданин, одинокий старик, пенсионер, в прошлом учитель математики, был обманут аферистами, лишился квартиры и остался на улице. Было зимнее время, стояли холода, и несчастный старик по ночам прятался в трансформаторной будке. Журналист написал статью с целью привлечь внимание ответственных лиц к судьбе этого старика. Надо сказать, журналисту это удалось, ответственные лица обратили-таки внимание на бездомного пенсионера и отреагировали довольно оперативно. Следующим же вечером двое полицейских (назовем их условно «Астерикс» и «Обеликс») извлекли старика из трансформаторной будки и в грубой форме велели ему убираться ко всем чертям, а на будку навесили могучий замок. Дальнейшая судьба старика мне, увы, неизвестна. Но теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я столь осторожен. Не хочу быть похожим на шварцевского Дон-Кихота, неосторожные благодеяния которого приносили людям больше вреда, нежели пользы.

Как я выяснил, в нашем городе все же открыли пять временных приютов для бомжей. Мой друг, фоторепортер Самир Алиев, побывал в одном из них, расположенном неподалеку от станции метро «Халглар Достлугу». Вполне приличное заведение, чистенькое, теплое, с горячей пищей, горячим чаем и постелями… Но, во-первых, мало кому было известно не только месторасположение этих убежищ, но и самый факт их наличия (действительно, всеведущие журналисты – и те не все об этом знали, и даже многие из жильцов дома, во дворе которого располагался упомянутый приют, не подозревали о его существовании!). Во-вторых, все эти палатки были открыты 10 февраля, когда пик холодов уже прошел, и закрылись через пять дней (по официальным данным, за неделю морозов в нашем городе четверо умерло от переохлаждения). А в-третьих, временные пристанища для бездомных не решат проблемы. Нужен постоянный приют, месторасположение которого должно быть известно всем.

Исполнительная власть на все вопросы отвечает однообразно: нет денег. Денег нет! Я, видимо, живу в беднейшей стране, полностью лишенной полезных ископаемых. Но когда я вижу, как в нашем городе по нескольку раз выстилают одни и те же улицы плитками (укладывают, потом взламывают, и снова укладывают, и снова взламывают, и снова укладывают…) или когда по нескольку раз облицовывают и перелицовывают одни и те же многострадальные дома, мне как-то не верится в отсутствие денег.

В советское время с бомжами все было более-менее ясно: по стране бродяжили и на помойках ночевали люди слабовольные, спившиеся, не желающие нигде постоянно работать, люди, которых выперли из дому родные или которые ушли от родных сами. В наше время портрет бомжа значительно изменился. В числе бездомных могут оказаться вполне приличные люди. Уж очень много развелось факторов, способных оставить того или иного человека без жилья – от квартирных афер до прямого рейдерского захвата. И уже не одни только алкаши и бродяги ночуют на скамейках, но и обмишуленные пенсионеры, и старики, выброшенные на улицу безжалостными детьми, и старушки, вышвырнутые на улицу алчными соседями, и люди средних лет, неумело распорядившиеся куплей-продажей собственного жилья, и, позор любого государства, – беспризорные дети! Все они заслуживают гуманного к себе отношения.

Я отлично понимаю, что сейчас гуманизм не в чести, многие вообще не знают, что это такое, а некоторые полагают даже, что гуманизм – это то, чем мальчики занимаются в детстве… В мышлении нынешней эпохи четко зафиксировано: если ты лузер – тебе не место в этой жизни, можешь благополучно сдохнуть, желательно после продолжительных и разнообразных мучений. Таким образом, дескать, общество самооздоровляется, освобождаясь от ненужного балласта. Подобный принцип далеко не нов, он носит название «социальный дарвинизм» – мол, и среди людей пусть выживает сильнейший, слабаки нам без надобности… Но дарвинизм хорош в дикой природе. Волки пожирают самых дряхлых, а потому бесполезных волков своей стаи, акулы азартно разрывают на части акулу, имевшую неосторожность пораниться, а журавли безжалостно затаптывают некоторых из своих птенцов, чтобы не кормить лишние рты. Жесть! Поэтому мне всегда были духовно ближе киты, которые никогда не бросают друг друга в беде. Они всячески подталкивают больных и раненых сородичей к поверхности, давая им возможность глотнуть воздуха. Вот потому-то китам иногда и приписывают разум, чего никто и никогда не говорил о волках…

Недавно российский канал «НТВ» сообщил, что к концу нынешнего десятилетия в Азербайджане планируют построить километровой высоты небоскреб, который станет самым высоким зданием в мире, выше даже, чем 830-метровая башня «Бурдж-Халифа» в Объединенных Арабских Эмиратах. Наш небоскреб-рекордсмен получит название Azerbaijan Tower, «Башня Азербайджана», а возводить ее собираются в рамках проекта Khazar Island, многофункционального комплекса на Каспии.

При этом известии я сначала обрадовался, а потом опечалился. Нет, приятно, разумеется, когда твоя страна числится в рекордсменах, но… Я пытаюсь представить себе, какие фантастические деньжищи уйдут на строительство километрового небоскреба, и понимаю, что возведение хотя бы одного-единственного приюта для бездомных обошлось бы намного, намного дешевле. Но что толку с моего понимания? Поэтому супернебоскреб построен, скорее всего, будет, а вот приют для бездомных – скорее всего, нет. И пока одни наши граждане будут хвастать перед заграницей новыми высотками и постройками, «не имеющими аналогов в мире», другие граждане будут мучительно коченеть холодными ночами на парковых скамейках… За два последних десятилетия для бездомных так ничего и не сделано. И лишь условия их полуживотного существования ужесточаются с каждым годом. Раньше они ночевали в палисадниках и забирались греться в подъезды. Сейчас палисадники вырублены, а двери подъездов запираются на кодовые замки. Остается лишь улица. На улице бездомные жестоко болеют, бездомные умирают страшной смертью, бездомного могут избить или забить до смерти ради забавы, и никто не вступится за оборванца… Ну и сколько же это будет продолжаться? Великий английский писатель-сатирик Джонатан Свифт построил дом, в который при жизни своей и даже после смерти повелел пускать бездомных бродяг и бесприютных сумасшедших. У нас Свифтов нет и не предвидится, но кто же, в конце концов, построит такой дом?

Боюсь, что никто. Сейчас, в преддверии «Евровидения», вообще не до этого.[4]4
  Местом проведения песенного конкурса «Евровидение-2012» стал Баку.


[Закрыть] А вопрос с описанным мною бомжом и с остальными, ему подобными, решат, по-видимому, просто и без затей: переместят их куда-нибудь подальше, с глаз долой, и все дела. Дешево и сердито.

Мы стремимся в Европы? Дай нам Бог. Но цивилизованность страны определяется не только количеством небоскребов, торчащих из земли. Пусть, пусть строят Azerbaijan Tower, и пусть в этом тауэре живут те, кому повезло в земной жизни. Но надо же подумать и о тех, кому в этой жизни не столь повезло или не повезло вовсе. Ни один небоскреб, каким бы высоким он ни был, никогда не станет выше любого, отдельно взятого человека. Говорю это вам как человек, которому духовно ближе киты, а не волки.

Дописка от марта 2024 года

Осенью 2017-го в поселке Забрат, в 14 километрах севернее Баку, открылся постоянный «Приют и реабилитационный центр» для взрослых без определенного места жительства и детей-беспризорников, не достигших 18 лет. Социальный приют рассчитан на одновременное проживание пятидесяти человек, срок пребывания в нем ограничен шестью месяцами.

Дым

12 декабря 2017 г.

Не люблю запретов. И запрет на курение в общественных местах вызвал у меня негодование. Курение – привычка, хоть дурная, но привычка; ограничивать курение – это все равно что не давать голодному есть, а жаждущему пить, настолько бывает сильна никотиновая зависимость…

…А ведь было время, когда я смеялся – смеялся над попытками законодательных властей запретить рекламу табака и табачных изделий. В самом деле, что это могло дать в деле борьбы с курением? Если некий «продвинутый» молодой человек твердо решил не курить (по религиозным соображениям, из-за занятий спортом, из экономии, наконец), вы что, думаете, многочисленная реклама сигарет заставит его переменить свое решение? А старый, с тридцатилетним стажем, «куряка», у которого никотин сочится из всех имеющихся пор, полагаете, он бросит папиросу, если везде снимут рекламу табака? Да чушь все это! Реклама сигарет, равно как и ее отсутствие, никоим образом не повлияет на решение человека курить или не курить. Реклама направлена на то, чтобы уговорить уже курящего человека покупать ту или иную марку сигарет, и все дела!

(Вспоминаю студенческие годы, начало 80-х. В университетской столовой можно было «из-под прилавка» приобрести сигареты марки Marlboro, производимые в советской тогда еще Молдавии по официальной лицензии от Philip Morris, и государственная цена на пачку была установлена рупь с полтиной, то есть 1 рубль 50 копеек. Так-то оно так, но поди достань Marlboro в свободной продаже! Вот и подходили к буфетчику, и он, понизив голос, сообщал: «Есть малдабанский Малбурну!». Мы ржали[5]5
  Курьезная игра слов: «мал» по-азербайджански – крупный рогатый скот, «дабан» – пятка, «бурун» – нос.


[Закрыть], но расплачивались, а драл он за пачку в двойном размере, а то и втридорога).

Еще я смеялся над предложениями убрать из кинофильмов сцены, где есть курение. Ну, это мы уже проходили. Во времена незабвенного антиалкогольного указа, введенного еще более незабвенным Михаилом Сергеевичем, из уже известных, «культовых», можно сказать, фильмов вырезалось все, что имело непосредственное отношение к питию. Дошло до того, что из «Бриллиантовой руки» с корнем выдернули сцену на теплоходе, когда капитан предлагает Семен Семенычу Горбункову выпить коньяку, приговаривая: «Врачи рекомендуют, для дома, для семьи… Укрепляет нервы, расширяет сосуды…» Остальным фильмам тоже досталось. А теперь, положа руку на миокард, скажите, все это хоть в какой-нибудь мере повлияло на уровень пьянства в Советском Союзе? И если сейчас из сериала «Место встречи изменить нельзя» изымут все те сцены, в которых блистательный Жеглов продувает «беломорину», а потом вставляет ее в рот, это что, каким-то образом отвратит молодежь от курения? Не уверен, не уверен. Зато в том, что это заметно обеднит жегловский образ, я убежден. Только глупцы считают, будто актер на сцене и в кадре закуривает лишь тогда, когда ему нечего сказать. По своему довольно богатому жизненному опыту я знаю, как много говорит о том или ином человеке его манера курить! Это же целая бессловесная анкета – какие именно сигареты или папиросы человек предпочитает; как человек достает сигарету из пачки и как вставляет ее в рот; как и чем прикуривает, зажигалкой или спичкой, и как именно гасит спичку; как держит сигарету в пальцах, и каким движением (и куда) стряхивает пепел, и как тушит окурок… И говорить ничего не надо, а уже есть образ! Характер! Судьба! И сразу видно, бывший ли это зэк, или профессор, или профессор, побывавший зэком… и так далее. Только не подумайте, что я призываю к курению. Я лишь против того, чтобы калечили произведения искусства, калечили бессмысленно и беспощадно. Не вставлять в уже снимающиеся фильмы дым сигарет – пожалуйста, сколько угодно! В конце концов, пример современных экранных персонажей может оказать свое влияние на молодежную аудиторию. Но герои Николая Крючкова и Петра Алейникова, кумиров 30-х, без папиросы? Но Жеглов-Высоцкий без «беломорины»? Но Ливанов-Холмс без своей знаменитой трубки? Увольте!

Насчет ограничения курения в общественных местах. Меня убивает не сам факт ограничения (я полжизни провел в обществе, где постоянно что-нибудь да ограничивали – привык уже). Меня убивает мотивация. Дескать, курение губительно сказывается на здоровье окружающих. Эй, господа законодатели, если вы уж так печетесь о нашем здоровье, не лучше ли начать с запрета на эксплуатацию автомобилей? Ведь одна машина через свою выхлопную трубу выбрасывает в воздух такое количество опасной дряни, что все курильщики страны, вместе взятые, за ней не угонятся! И потом, не отдает ли такой запрет новой формой дискриминации – по никотиновому признаку?

…За прошедшие века сложилась крепкая, разветвленная табачная индустрия. От трубочного табака – и до соусированных сигарет, от супердешевых папиросок «Норд» (называемых в народе «гвоздиками») – и до роскошных и дорогих гаванских сигар, которые темнокожие девушки скручивают на своем – вы только подумайте! – голом бедре… Что, что может противопоставить всему этому ярый противник курения? Разве что поговорку «кури-кури, скотина, помрешь от никотина»… Или «курящую женщину целуешь, словно пепельницу»… Или культовое: «Сломай сигарету, пока сигарета не сломала тебя!» На что заядлые курильщики моментально ответят своими поговорками, типа «куренье – свет, а некуренье – тьма», а то и вообще – «кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет!», или не менее культовым «Но если есть в кармане пачка сигарет – значит, все не так уж плохо на сегодняшний день!». И как им возразишь? И мне, и вам известны многочисленные некурящие люди, умершие от онкологии легких. И вам, и мне знакомы многочисленные курильщики, которых, как говорится, никакая зараза не берет. Но известны и совершенно противоположные случаи. Глянешь налево – вот умерший от рака легких известный писатель Алексей Толстой, куривший безопасную вроде бы трубку. Глянешь направо – вот известный политик Уинстон Черчилль, всю жизнь не выпускавший из зубов сигары и умерший от старости. Поневоле почешешь в затылке озадаченно. Где правда?

И какая может быть антиреклама курению? Самым действенным примером я лично считаю видеозапись знаменитейшего голливудского киноактера Юла Бриннера, легендарного ковбоя из «Великолепной семерки». Он всю свою жизнь курил и докурился до опухоли в легких. За пару недель до кончины он записал видеоролик с обращением – призывал не курить… Ролик выпустили в эфир уже после смерти актера. Эффектно, очень эффектно. Призадумаешься.

Но рано или поздно у читателя данного эссе возникнет вопрос: а сам-то автор, он как? Курит, не курит? А то развел здесь антимонии, а о себе скромно умалчивает…

Скажу как на духу (от моих читателей у меня нет секретов). Ни в детстве, ни в юности, ни в ранней молодости я абсолютно не курил, как бы меня к этому ни подталкивали. Сначала я занимался йогой (по переписанному от руки знаменитому учебнику Рамачараки), а для этого нужны были чистейшие легкие. Потом я активно занимался спортом и берёг, как говорят спортсмены, «дыхалку». Закурил я в возрасте 25 лет – от сильного стресса, когда меня чуть было не вытурили с четвертого курса Университета из-за неуспевания по дисциплине «научный коммунизм». С тех пор я стал ярым курильщиком и основательно засорил свои ранее оберегаемые легкие. А несколько лет назад – бросил. Взял да и бросил. И не только из-за страха перед чем-нибудь «ракообразным». Мне просто надоело. Надоело регулярно выхаркивать из себя смолу; надоело мучиться одышкой, поднимаясь по лестницам, надоело давиться «хрипунцом» – утренним кашлем курильщика… И, наконец, надоело без конца выгребать из кармана деньги, которые я мог бы потратить не на сигареты, а на что-нибудь другое. Я человек творческий и долгие годы давал себе передышку между делами с сигаретой в зубах. Да, сигарета приносила какую-то релаксацию, иногда помогала думать, иногда – наоборот не думать ни о чем. Но уж больно сомнительные это были, на мой взгляд, преимущества. И рано или поздно начинаешь раскаиваться – особенно когда заходишься кашлем или со свистом дышишь, преодолевая ступени. Я сделал свой выбор. А вы «думайте сами, решайте сами – иметь или…», то есть курить или не курить.

Но запрет – это круто. Крутенько. И это мне не нравится. Это не решение проблемы. Это – уход в дым, подобный тому, который выдыхают курильщики…