Текст книги "У оружия нет имени"

Глава 5

Планета Новый Плимут. Гостиница в трущобах

Ужинать сели втроём: Лорэй и Блайз. Чимбик молча забрал свою порцию и ушёл в другую комнату, не желая становиться объектом повышенного внимания.

Блайз огорчённо посмотрел вслед брату, но ничего говорить не стал – без толку. Он не мог понять, почему Чимбик так болезненно относится к реакции людей на свою внешность. Но спрашивать бессмысленно – сержант, как всегда, или уйдёт от темы, или прикажет заткнуться.

Блайз взялся за шлем и на пару секунд помедлил, наблюдая за реакцией девушек. Репликанту было интересно, как они отреагируют на его собственное лицо. Вспомнят случайную встречу на борту лайнера? Испугаются звериных глаз?

Жуткое «шестиглазое» забрало шлема разошлось, являя миру лицо молодого человека. Почти человека. Ничего примечательного: обычный парень лет двадцати, с тёмными волосами, подстриженными армейским «ёжиком». Отличались лишь глаза: зелёные, с вертикальными зрачками и необычно крупной радужкой, позволяющей увидеть белки глаз, лишь когда их владелец смотрит вверх или в сторону. Но в этом тоже не было ничего особенно выдающегося: похожая натурализация отличала жителей планеты Тиамат.

Репликант покосился на Лорэй и спросил:

– Что тут перед едой говорят? В книгах пишут, что везде по-разному… – Он неожиданно для себя стушевался под взглядами девушек и замолчал, уставившись в тарелку.

В этот момент Блайз искренне жалел, что не пошёл с сержантом, поддавшись любопытству и желанию пообщаться с гражданскими. Те разглядывали его уже открыто, как он сам совсем недавно рассматривал их наготу. Но теперь обнажённым чувствовал себя репликант, оставшийся без привычной защиты шлема.

– Красивые глаза, – наконец произнесла Свитари и, к тихому облегчению Блайза, переместила внимание на контейнеры с едой. – Похож на тиаматца. Видишь по-особенному?

Вторая девушка тоже сосредоточилась на ужине, избавив репликанта от непривычного внимания.

– Ночное зрение, мэм, – неохотно ответил Блайз. – Аналог глаз крупных кошачьих с Земли. Обоняние, слух тоже улучшены.

Он пододвинул поближе коробку со своей порцией. Ложку репликант держал в кулаке, как ребёнок, игнорируя прочие столовые приборы. Его манера есть вызвала у Лорэй куда больше интереса, чем глаза. Они несколько секунд удивлённо таращились на Блайза, но от комментариев благоразумно воздержались.

– Как тебя зовут? – спросила Эйнджела.

– Эр-Эс-Три-Пять-Пять-Ноль-Девять-Ноль, мэм, – ответил Блайз и вновь набил полный рот.

– Это номер твоего ай-ди? – удивилась Свитари.

– Серийный номер. – Сержант вошёл в комнату.

В отличие от Блайза, шлем Чимбика был наглухо закрыт.

– У нас нет имён, – продолжал сержант.

Даже вокодер не мог скрыть его злость. Блайз виновато засопел и опустил глаза, понимая, кто в этот раз послужил причиной плохого настроения сержанта.

Чимбик взял бутылку воды, изучил надпись на этикетке и пояснил:

– Мы не должны отождествлять себя с людьми, потому что ими не являемся.

Потрясение девушек было столь велико, что они впервые за вечер открыто посмотрели на Чимбика.

– Даже у рабов и домашних животных есть имена, – хрипло проговорила Эйнджела.

«Шестиокое» забрало сержантского шлема повернулось к ней.

– У оружия – только номер, – проговорил Чимбик.

Девушка отвернулась, не в силах глядеть на пугающую личину. Сержант хмыкнул и, подбрасывая на ладони бутылку, ушёл к себе.

– Блайз! – раздался секунду спустя его голос.

– Садж?

– Во время ужина лучше жевать, чем говорить.

– Есть, садж, – виновато отозвался Блайз.

Стараясь не смотреть на сотрапезниц, он вновь старательно заработал челюстями.

Остаток ужина прошёл в молчании. Доев последний кусок, Блайз с облегчением надел шлем и больше за остаток вечера не произнёс ни единого слова.

Для сна сёстрам выделили кровать в спальне. Сами репликанты развили бурную деятельность, отдраив номер от многолетних наслоений грязи. Позаботились они и о мерах безопасности, установив на подоконники плазменные мины. Так что утром, к пробуждению Лорэй, на пол можно было вставать без опаски подцепить букет местных болезней, а вот к окну подходить, наоборот, не рекомендовалось.

Разумеется, никто Лорэй без присмотра не оставлял: за спящими они наблюдали с помощью миниатюрного дрона, дежурившего над кроватью дворняг. По завершении уборки Чимбик отправил брата спать на диван в гостиной, а сам остался дежурить. Сна у него всё равно не было, что называется, ни в одном глазу: голова сержанта гудела от попыток найти оптимальный выход из сложившейся ситуации.

Силовой вариант захвата судна исключался. Никого из репликантов его модели управлению космическими кораблями не обучали, и в космической навигации они не разбирались. Да и как провести угнанный корабль через контроль на Вратах, сержант не представлял. На Лорэй надежды не было: им и армейский коммуникатор оказался не по зубам. Как ни крути, оставалось лишь найти аппаратуру связи, дать сигнал своим и дожидаться либо эвакуации, либо дальнейших инструкций. То есть следовало залечь на дно в этом городе и не выделяться среди местных.

– Будем учиться гражданской жизни… – задумчиво пробормотал сержант.

Для этой цели он собирался отправить Блайза в компании одной из сестёр за покупками. Куда проще было заказать одежду удалённо, но Чимбик хотел одним действием решить две задачи – дать Блайзу попрактиковаться и получить дополнительные знания о гражданской жизни. А заодно понять, как Лорэй будут действовать порознь. Он помнил отчаянный крик Эйнджелы, умолявшей покалечить себя вместо сестры. Эта готовность к самопожертвованию нравилась сержанту – он точно так же готов был отдать жизнь за братьев. В то же время эта привязанность давала сержанту рычаг управления, который он собирался проверить в деле. Если им придётся передвигаться среди гражданских, нужно пресечь возможные попытки побега или неповиновения. Чимбик не слишком разбирался в гражданской жизни, но догадывался, что публичные угрозы оружием или меры физического воздействия не найдут понимания у окружающих. Значит, требовалось психологическое давление.

К немалому облегчению репликантов, утро началось идиллически-спокойно. Девушки отошли от вчерашних потрясений и выглядели вполне довольными жизнью. Даже улыбались и пожелали доброго утра. Как время суток может быть «добрым» или «злым», репликанты не поняли, но всё же сочли пожелание позитивным фактором.

Мирная обстановка и покладистое поведение сестёр способствовали некоторому расслаблению. Блайз так вообще самозабвенно чесал языком, позабыв про вчерашний нагоняй. Немного сонный сержант, вполуха слушая его трёп, заказал завтрак и уставился в окно, заворожённый невиданным ранее зрелищем – восходом солнца в атмосфере.

Всю жизнь репликанты проводили под куполом и в подземных сооружениях военной базы на Эгиде. Атмосферу и Блайз, и Чимбик видели лишь дважды: на Гефесте, где пробыли неполный световой день, и тут, на Новом Плимуте. На Тиамат они ни разу не покинули борта корабля. И теперь вид поднимающегося над домами местного светила заворожил сержанта. Чимбик даже раскрыл забрало шлема, чтобы ничто не мешало наслаждаться необыкновенным зрелищем.

За его спиной продолжали трепаться ни о чём. Ухо сержанта уловило незнакомое словосочетание, и он спросил, не отрываясь от созерцания восхода:

– Что такое «приватный танец», мэм?

Концепция танца как такового была знакома репликантам. В их тренировки входили гимнастические комплексы упражнений, выполняемые под музыку. За время путешествия на лайнере он успел познакомиться с гражданской трактовкой танцев, но не понял смысла в бессистемном ритмическом движении толпы под музыку. Посовещавшись, они с Блайзом пришли к выводу, что это какая-то разновидность социальной активности. Но словосочетание «приватный танец» не вписывалось ни в одну из известных репликанту концепций.

– Это непросто объяснить, – буквально промурлыкала Свитари своим чарующим голосом. – Лучше я покажу…

Через секунду сержант почувствовал, как что-то мягко коснулось его шеи, прикрытой воротом нательного костюма. И мир взорвался. Не стало больше ни яркого солнца над домами, ни ласкового утра. Вновь был зал для занятий, боль в вывернутых суставах и рык инструктора:

– Допустил, чтобы тебе зашли за спину – ты труп!

В реальность сержанта вернул сдавленный крик Эйнджелы. Чимбик взглянул на скорчившуюся от боли Свитари, убрал нож от её шеи и зло рыкнул:

– Никогда больше так не делай.

Утро утратило очарование. Репликант закрыл забрало и спрятал нож в ножны.

– Скачай толковый словарь из инфосети, псих! – неожиданно зло прошипела Свитари, отползая от него.

Гулявший в крови репликанта адреналин требовал жестоко подавить этот акт неповиновения. Чимбик медленно сделал шаг, нависая над сжавшейся в ожидании удара Свитари.

– Что? – переспросил он.

В этот раз искажённый динамиками безжизненный голос прозвучал особенно страшно. И тем больше было удивление репликанта, когда кто-то осмелился вклиниться между ним и жертвой.

– Простите её, – тихо попросила Эйнджела. – Ри просто испугалась.

Сержант понял, что даже забрало, за которым он привык прятаться всю свою жизнь, не является препятствием для мольбы, что читалась в глазах Эйнджелы. Чимбик глубоко вдохнул и с некоторым удивлением обнаружил, что не хочет поднять руку и смести с дороги непрошеную защитницу.

В следующую секунду он осознал, что сделал. Это для него прикосновение Свитари было угрозой. Но не для неё, жительницы иного мира. Мира, существующего параллельно с миром репликантов и никак с ним не соприкасающегося. Ровно до этих пор.

– Я… – Чимбик совершил третье открытие за полминуты, когда понял, что не может подобрать слов для выражения мыслей.

Но объясняться и не понадобилось. Эйнджела едва слышно выдохнула: «Спасибо…» – и помогла сестре подняться.

Чимбик хотел извиниться, объяснить, что он отреагировал рефлекторно, но… Командир не должен показывать слабость, нерешительность, сомнения. Это в него вбили намертво. Для подчинённых командир – это образец для подражания, непререкаемый авторитет. Для начальства – не знающий страха и сомнения, готовый ко всему боец. Ну а всё остальное… Всё остальное держи в себе.

Сержант развернулся и вышел из комнаты.

Усевшись в кресло, он подпёр подбородок кулаком и глубоко задумался. Репликанта обуревали невесёлые мысли: даже сейчас он ухитрился ошибиться на пустом месте. Что будет, когда они окажутся в толпе? О какой маскировке может идти речь, когда простое прикосновение вызывает у него негативную реакцию?

Сержант вспомнил поведение людей на лайнере и почувствовал, как по спине пробежал холодок ужаса. Он провалит задание. Стоит кому-то похлопать его по плечу – и маскировке конец. Ни он, ни брат не обучены работе под прикрытием. А раз так – требуется самостоятельно заполнить пробелы в подготовке.

Приняв решение, Чимбик позвал:

– Мисс Эйнджела, мэм! Зайдите.

Девушка появилась с такой поспешностью, будто опасалась, что промедление будет жестоко наказано. Это настолько разнилось с нормальным поведением Лорэй, что сержант лишь утвердился в принятом решении. Он обязан научиться мимикрировать под гражданского.

– Присаживайтесь. – Репликант указал на свободное кресло. – Мисс Эйнджела, вы с сестрой должны научить нас правилам поведения в гражданском обществе.

Девушка покорно села и с явным сомнением посмотрела на Чимбика.

– Это… непростая задача.

– Необходимая, – поправил её сержант. – Что вам потребуется для её выполнения?

Собеседница задумалась.

– Вы должны позволить нам вести себя как нормальным людям, – наконец сказала она.

– А сейчас вы как себя ведёте? – не сдержал удивления сержант.

– Как рабы, – тихо ответила Эйнджела.

Чимбик задумался. Про рабовладение он знал: проходил краткий учебный курс о планете Эдем с рабовладельческим феодальным обществом. Но что, собственно, из себя представляют рабы, каковы особенности их поведения, сержант не знал. Учебный курс делал упор на оборону и военный потенциал планеты.

– А как себя ведут рабы? – на всякий случай уточнил сержант.

Ответом ему был недоверчивый взгляд. Но задавать встречные вопросы Эйнджела не решилась.

– Рабы лишены права выбора, – пояснила она. – Они делают то, что приказывает хозяин. Им запрещено иметь собственное мнение или распоряжаться своей жизнью. И тело, и жизнь раба принадлежат хозяину.

Чимбик недоверчиво уставился на девушку.

– Но ведь они же люди? – спросил он.

– Некоторые приравнивают их к вещам.

– Человек не может быть вещью, – убеждённо заявил сержант. – Вещи – это биороботы.

– Вот тебе первый урок гражданской жизни, – невесело пошутила Эйнджела. – На каждой планете свои законы.

Чимбик, пребывая в некотором шоке, попытался переварить полученную информацию. Получалось, что «рабовладельческое общество» подразумевает владение людьми как имуществом. Как репликантами. Немыслимо.

– У них не развита робототехника? – спросил Чимбик, пытаясь подвести под это открытие логическое обоснование.

– Во многих мирах первой волны колонизации произошёл регресс технологий, – покорно принялась объяснять девушка. – Кто-то выправился после появления Консорциума, кто-то развивал отдельные направления науки. Есть планеты, где до сих пор не все граждане обеспечены даже электроэнергией. Робототехника развита на единичных планетах Союза.

Репликант понял, что вновь невольно сравнивает этих самых рабов с собой. Сходство разительное. И почему-то очень неприятное.

– А почему вы считаете, что находитесь в положении рабов? – задал он следующий вопрос.

Эйнджела отвела взгляд.

– Нам запрещено свободно говорить и выражать своё мнение. Мы ограничены в передвижении и связи. Вы можете в любой момент избить, покалечить или убить нас.

– Ваше поведение соответствует поведению враждебных элементов. А нас обучали именно так поступать с врагом, – отозвался сержант. – Вы вынудили довести допрос до третьей стадии.

– Обычные люди так себя не ведут. Закон запрещает людям пытать, увечить и убивать друг друга. Похищать и держать взаперти – тоже. Если тебе кто-то не нравится – это твои проблемы. Если он нарушил закон – заяви об этом в полицию. Применение силы – исключительное право государства.

– Что вы подразумеваете, спрашивая разрешение вести себя как гражданские? – вернулся к изначальной теме разговора Чимбик.

– Говорить и делать то, что хотим и как хотим. В разумных пределах, – уточнила Эйнджела. – Если вы хотите научиться вести себя неприметно, вы не должны реагировать на шутки, хамство или оскорбления силой. Вы должны научиться понимать шутки и освоить нормы поведения.

– А почему нам должны хамить и оскорблять? Это что, норма поведения? – изумился сержант.

– Такое поведение в порядке вещей, – кивнула девушка. – Это считается неприличным, но встречается повсеместно. Для людей вообще типично улыбаться в лицо и ненавидеть друг друга.

– Как вы сейчас ненавидите меня? – уточнил Чимбик.

– Разве я улыбаюсь? – задала встречный вопрос Эйнджела, неожиданно прямо посмотрев на репликанта.

Тот хмыкнул и ненадолго задумался.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Ведите себя, как принято у гражданских. А мы с Эр-Эс-Три-Пять-Пять-Ноль-Девять-Ноль будем у вас учиться.

– Если вы обещаете не срываться на побои, едва вам что-то не понравится, – поставила условие Эйнджела.

– Обещаю, – согласился сержант. И рискнул пошутить: – Сразу убью. Быстро и безболезненно.

Судя по тому, как напряглась девушка, юмор она не оценила.

– Так шутить плохо, да? – немного огорчённо спросил сержант, которому шутка показалась вполне удачной.

– Учиться придётся многому… – обречённо вздохнула Эйнджела.

Планета Новый Плимут. Управление Службы Контрразведки

Бизнесмен Ларст Твид был найден спустя три часа после похищения. Вернее, найден его труп, вычисленный по сигналу коммуникатора. Там же эксперты обнаружили следы шин автомобиля и участки со следами борьбы. Лорэй и след простыл.

– Ну и что ты думаешь? – поинтересовался Карл у Грэма, когда они возвращались в Управление.

– Искать Лорэй, – заявил тот. – Подаём их в розыск.

Грэм замолчал и уставился в окно. Голова трещала от вопросов, ответы на которые могли дать лишь Лорэй. И их таинственные похитители.

– Падальщиков привлекать будем? – уточнил Монт.

– Да, – кивнул Нэйв. – Пусть на всех каналах протрубят, что злодейски убит честный предприниматель и похищены несчастные девицы. Публика любит девиц в беде.

Глава 6

Планета Новый Плимут. Трущобы

Как и ожидал сержант, Блайз с энтузиазмом воспринял новость об обучении тонкостям гражданской жизни. Чимбик застал брата сидящим на диване рядом со Свитари и весело что-то ей рассказывающим. Шлем Блайз открыл, и сержант видел его жизнерадостную улыбку. Сама Свитари на появление сержанта отреагировала испуганным взглядом. И даже услышанная новость не изменила недоверие, с которым она смотрела на Чимбика.

Заказанные вещи уже доставили, и девушки наконец смогли переодеться. Строгие тёмно-синие платья в пол скрывали следы вчерашнего захвата и последовавшего за ним допроса. В таком виде можно было выбираться в город без риска привлечь внимание полиции и излишне бдительных граждан.

А вот с «обыкновенным» общением почему-то не складывалось. Девушки отмалчивались, ограничиваясь только ответами на вопросы репликантов. Точнее, Блайза: сержант просто слушал, а когда привезли горячую еду, и вовсе забрал свою порцию и убрался в спальню.

Удобно устроившись в кресле, Чимбик уставился в окно и приступил к трапезе – неторопливо, наслаждаясь как непривычной едой, так и самой возможностью есть медленно, никуда не торопясь.

Увы, долго наслаждаться одиночеством ему не позволили. Дверь открылась, и голос одной из Лорэй осторожно спросил:

– Можно войти?

– Стой! – Сержант торопливо закрыл забрало и разрешил: – Входи.

Та кивнула, но осталась стоять на пороге, не горя желанием находиться в одной комнате с Чимбиком.

– Мы хотим знать, что дальше. Так и будем жить в этом клоповнике, пока не состаримся и не умрём в один день?

– Не получится, – отозвался Чимбик. – Нас спишут и утилизируют задолго до вашей старости. А почему вообще мы должны умереть в один день? Это такая шутка или идиома?

Повисла долгая пауза.

– Идиома, – наконец ответила девушка. – Типичный финал детских сказок.

– Сказок? Что это? – полюбопытствовал сержант.

Ещё одна пауза.

– Неважно. Что вы собираетесь делать?

– Вообще – хотел поесть. – Чимбик с огорчением оглядел остывающую пищу. – Но вижу, что не получится. Пойдёмте к остальным, мэм.

В гостиной их встретила практически идиллия: Блайз со Свитари мирно беседовали, попивая кофе. Но стоило Чимбику перешагнуть порог, Свитари моментально замолчала и настороженно уставилась на него.

– Мисс Свитари, – начал сержант. – Вы с Эр-Эс…

– Со мной то есть, – перебил его Блайз.

И тут же заткнулся, сообразив, что позволил себе лишнее.

– Именно, – от тона сержанта, казалось, даже окна покрылись инеем. – Итак, вы идёте по магазинам, докупить всё необходимое. Я займусь планированием дальнейших действий. Мисс Эйнджела мне поможет. Да, мисс Эйнджела?

Та кивнула без особого энтузиазма.

– Отлично. Тогда собирайтесь и сделайте одолжение: дайте спокойно завершить приём пищи. Хорошо?

Сержант развернулся и убрался в другую комнату.

– Что-то он не в духе… – пробормотал Блайз.

– А бывает иначе? – удивлённо посмотрела на него Ри.

– Ага. Иногда он даже улыбается. – Блайз встал и принялся рыться в своём рюкзаке, выбирая, что надеть. – Мисс Эйнджела, я очень надеюсь по возвращении застать вас в добром здравии.

– Я всё слышу, – раздался голос сержанта в наушнике. – Блайз, отнесись к заданию серьёзно. И не стесняйся напоминать мисс Свитари, что в случае чего за неё понесёт наказание мисс Эйнджела. Отметь реакцию на угрозу, потом доложишь.

Свобода преобразила Свитари. Стоило им с Блайзом выйти из трущоб и влиться в толпу праздношатающихся граждан, как Лорэй ожила. Глаза заблестели, губы чаще и чаще расплывались в улыбке, и даже движения изменились, утратили скованность. Блайз поймал себя на том, что в таком виде девушка нравится ему куда больше. Намного. И с некоторой грустью подумал, что по возвращении присутствие сержанта вновь превратит её в запуганного зверька.

– Скажи, как мне тебя называть? – спросила Свитари, когда поблизости не было посторонних. – Я, конечно, хотела бы посмотреть на лица людей, когда назову тебя длинным номером, но очень хочу вернуться к сестре.

– Блайз, – охотно отозвался репликант. – Так меня называют братья.

– Значит, всё же есть имена, – хмыкнула она.

– Да, – кивнул Блайз. – Но не для людей. Это нарушение. Сержанту не говорите.

– Это будет нашей маленькой тайной, – подмигнула девушка и, не дожидаясь ответа, зашагала к торговому центру.

Репликанту ничего не оставалось, как последовать за ней.

Сам «шопинг», как обозвала это занятие Свитари, прошёл относительно гладко. Ри попутно объясняла репликанту тонкости поведения, считающегося нормой в гражданском обществе. От полученного объёма информации голова бедолаги гудела, как тревожный набат, но Блайз старательно пытался усвоить множество бессмысленных, на его взгляд, условностей.

Поглощённый сражением с собственным мозгом, репликант не обратил внимания, что тащится вслед за Свитари к двери с незнакомой пиктограммой, состоящей из круга, венчающего треугольник. За дверью обнаружилась общественная уборная, ничем особенным не отличавшаяся от виденных репликантом ранее. Те же ряды закрытых кабинок, те же зеркала над рукомойниками. Разве что запах чистящего средства приятнее, чем он привык. О том, что у гражданских с посещением уборных устроено несколько иначе, чем в казармах родного батальона, загруженный полученной информацией Блайз как-то не подумал.

Свитари бросила на репликанта, устроившегося у стены в позе терпеливого ожидания, насмешливый взгляд и скрылась в одной из кабинок. Зато почти сразу открылась соседняя дверца, из-за которой вышла строго одетая тучная женщина, на ходу разглаживающая подол юбки. Подняв голову и завидев репликанта, она густо покраснела и гневно воскликнула:

– Да что вы себе позволяете?! А ну, марш отсюда, извращенец! Полиция! Полиция!

Последняя часть вопля звучала не слишком убедительно – полицейских в туалете не наблюдалось. Расчёт был скорее на страх, который, по убеждению женщины, это слово вызывало у нарушителей порядка.

Со стороны кабинки, в которой скрылась Лорэй, послышался сдавленный смешок, а из остальных раздались взволнованные женские голоса.

– Мэм… – растерялся Блайз. – Прошу прощения… Мэм… Это же общественный туалет?

– Он у меня ещё спрашивает! – возмутилась такому нахальству дворняга. – А на что это похоже? На музей? Убирайся немедленно!

Ещё из двух кабинок почти одновременно появились две молодые женщины. Одна из них неодобрительно поцокала языком и направилась к рукомойнику, а вот вторая присоединилась к скандальной тётке.

– Как вам не стыдно? – укорила она репликанта. – Немедленно выйдите за дверь!

– Прошу прощения, мэм, – смутился тот. – Мэм, я думал, что тут разграничение по кабинкам, мэм… Простите, мэм… – и торопливо вымелся за дверь, чувствуя, что сейчас сгорит от стыда за свой промах. Сержант обязательно взгреет его за невнимательность.

Хуже всего было то, что покинуть место своего позора Блайз не мог – ему требовалось дождаться Свитари. Та, будто нарочно, не спешила выходить. Репликант то и дело наталкивался на неодобрительные взгляды покидавших туалет дам и слышал осуждающие шепотки у себя за спиной. Когда Свитари всё же соизволила выйти, вид у неё был просто сияющий. Она успела не только сполна насладиться этим маленьким шоу, но и нанести макияж приобретённой косметикой.

– Детка, – злорадно промурлыкала девица репликанту, когда они покинули место его позора, – это было просто великолепно. Давно так не смеялась. Видел бы ты своё лицо…

– Зачем вы это сделали, мэм? – со всем доступным спокойствием спросил Блайз.

– Ну так вы сами сказали обучать вас поведению обычных людей, – состроила невинную физиономию Свитари. – Так вот, люди иногда подшучивают друг над другом. Или тебе не понравилась шутка?

Она с широкой улыбкой уставилась на репликанта.

– Да, и сержанту тоже понравилась. – Блайз с лучезарной улыбкой продемонстрировал коммуникатор. – Теперь осталось узнать, какие впечатления останутся у твоей сестры.

Озорная улыбка моментально исчезла с лица Свитари. Она перевела испуганный взгляд с Блайза на коммуникатор и обратно.

– Видела бы ты своё лицо, – расхохотался репликант, но Лорэй даже не улыбнулась.

Блайз начал подозревать, что шутку смог оценить только он. Прекратив смех, он осторожно поинтересовался:

– Э… Не смешно?

– Обхохочешься, если тебя радуют угрозы побоев, – мрачно ответила девушка. – От вас, психов, чего угодно можно ожидать… Особенно от твоего братца-садиста.

Блайз уставился в глаза Свитари и прошипел:

– Не смей его так называть.

– А как мне его называть? – неожиданно зло процедила девушка сквозь зубы. – Добрым господином? Милосердным хозяином?

Если бы взглядом можно было убить, испепелённого Блайза уже развеял бы порыв ветра.

– Не смей оскорблять саджа, – едва ли не прорычал репликант, с трудом сдерживая желание придушить обнаглевшую девицу. – Он мне жизнь спасал, и не раз. Уяснила? Если такая смелая, давай в лицо ему выскажи.

– Была бы смелая – заложила бы вас властям ещё на Гефесте, – зло ответила Свитари и отвернулась, явно не желая продолжать разговор.

Блайз тоже не рвался к общению. Если раньше, среди братьев, он считал себя балагуром и душой компании, то теперь начал подозревать, что для людей он не лучший собеседник. Наверное, не зря инструкции запрещали репликантам общение с гражданским населением…

Неприятное открытие. Недолгое непринуждённое общение со Свитари позволило Блайзу на некоторое время забыть о том, что он не человек, а продукт военной промышленности. Внешнее сходство с людьми создавало иллюзию и внутреннего сродства. И когда Блайз уже почти уверовал в это, реальность жёстко развеяла заблуждение, напомнив репликанту его место. И это оказалось неожиданно больно.

Блайз, не глядя на девушку, выдавил:

– Извините, мэм. Мы не обучены шутить. И разговаривать с людьми. Мы изготовлены для боевых действий, а не общения, мэм.

Он украдкой покосился на Свитари, оценивая результат неуклюжей попытки примирения. Девушка смотрела на него удивлённо и немного печально.

«Похоже, не получилось», – с грустью подумал репликант.

– Пообещай, что будешь выражать недовольство словами, а не угрозами мне или моей сестре, – к его удивлению, миролюбиво предложила Свитари, – и ты прощён.

– Если не будете оскорблять саджа, – выставил встречное условие Блайз.

– Принимается, – легко согласилась Ри.

Слишком легко. Репликант, подозревая подвох, посмотрел на девушку. Та, в свою очередь, разглядывала его.

– Я не силён в примирениях, – наконец признался Блайз. – Я должен сказать или сделать что-то ещё?

Лорэй весело хмыкнула и неожиданно подмигнула репликанту:

– Виноватая сторона обычно угощает девушку чем-то сладким. И запомни: виноватая сторона всегда – мужчина.

Это нелогичное утверждение она проговорила серьёзно, но Блайз опознал шутку и осторожно улыбнулся. Условие выглядело безобидным и весьма привлекательным.

– А чем угостить? – уточнил он.

– Ты когда-нибудь пробовал мороженое?..

Чимбик коротал время за терминалом. Требовалось узнать реакцию местных правоохранителей на проведённую репликантами операцию по захвату целей, и поэтому сержант взялся просматривать новости. То, что Чимбик увидел, ему очень не понравилось. Просмотрев для верности ещё несколько новостных сайтов, он заглянул в официальную сводку пресс-службы городской полиции и сказал:

– Мисс Эйнджела, мэм. У нас неприятности.

И указал на голоэкран со страницей новостного портала. Городской сенсацией номер один стало убийство неизвестными бизнесмена Ларста Твида и похищение его компаньонок. Портреты Лорэй занимали главные полосы всех новостных ресурсов и сопровождались душещипательными историями о двух беженках из Консорциума. Кто бы ни выдумал эту легенду, постарался он на славу. Даже Эйнджела растрогалась, читая подробности своей несуществующей биографии. От ресурса к ресурсу детали истории менялись, но едва ли не каждая статья заканчивалась словами поддержки сёстрам, просьбами не падать духом и заверениями в скором освобождении. А какие-то шустрые ребята даже сляпали фонд помощи Лорэй и собирали пожертвования на лечение и реабилитацию, которые, несомненно, понадобятся заложницам после освобождения.

– Не очень понимаю, почему неприятности у нас? – поинтересовалась Эйнджела, когда закончила чтение. – Мы с сестрой жертвы, сам видишь. Так что неприятности только у вас.

Сержант молча вывел на экран сводку преступлений. Убийства, изнасилования, ограбления – вся мерзость человеческих душ, сжатая в сухие строчки отчёта.

– Из всего этого списка происшествий за последние сутки, мэм, – начал объяснять сержант, – таким вниманием отмечены только вы. В прессе – разговоры только о вашем похищении. Налицо скоординированная информационная кампания. Причём прессе кто-то выдаёт факты о вашей биографии. Значит, источник точно не городская полиция: они просто не успели бы за это время собрать столько информации. Насколько она соответствует реальности, уже вам виднее, но то, что абсолютно все СМИ цитируют одно и то же – факт. У них один источник. Это контрразведка Союза. Значит, информация в ваших имплантатах действительно важна. А это, в свою очередь, означает, что вы с сестрой теперь действительно в смертельной опасности. Куда более реальной, чем та, которую вы видите во мне.

Расслабленная до того Эйнджела напряглась и внимательно посмотрела на репликанта.

– Почему?

– Ваши с сестрой импланты заблокированы, мэм. Информацию, заложенную в них, не смогли извлечь даже оперативники Консорциума, – объяснил сержант. – Иначе они не стали бы тащить вас с собой на Эльдорадо, мэм. Это означает, что расшифровать код сможет лишь установленное в штаб-квартире СБ оборудование. У Союза такого оборудования нет, и любая их попытка извлечь информацию однозначно приведёт либо к вашей смерти, либо к такому повреждению мозга, что гуманнее будет вас убить. Мне очень жаль, мисс Эйнджела, но я говорю правду, – совершенно искренне сказал сержант.

Эйнджела нахмурилась:

– Откуда они вообще узнают об имплантатах?

– Обнаружить их наличие позволяют даже технологии Союза, – пояснил репликант. – Вам обязательно прикажут открыть полный доступ к хранящейся там информации. Вы ведь не сможете сделать это?

Чимбик затаил дыхание в ожидании ответа. Может, он ошибался и Лорэй могут самостоятельно разблокировать данные? Тогда у него появится шанс доставить информацию на Эльдорадо даже в случае потери гражданских.