Текст книги "Тотемские воры, разбойники и ведьмы"

Василий Копытков, Александр Кузнецов
Тотемские воры, разбойники и ведьмы

Монах-разбойник Ферапонт с реки Тафты

В начале лета 1671 года по деревням Тотемского уезда поползли страшные слухи о разбойниках, которые нападали на людей в разных волостях, грабили и убивали, а потом бесследно исчезали в дремучих лесах. По ночам крестьяне боялись выходить на улицу, а днями работать в одиночку на полях… Жалобы на грабежи достигли воеводского двора в Тотьме. Новый воевода Андрей Непейцын повелел собрать все сведения о воровской шайке, разыскать их лесное убежище и поймать «воров». Оказалось, разбойниками были братья Шумиловы с реки Тафты, а возглавлял эту шайку их старший брат – монах Ферапонт, строитель Новой Казанской пустыни…

Малые «черносошные» монастыри Русского Севера, по признанию д.и.н. А. В. Камкина, несмотря на свою недолговечность, были «уникальной страницей истории монашества»[1]1
  Камкин. А.В. Православная церковь на Севере России. – Вологда, 1992. – С. 63–64.


[Закрыть]. Несмотря на то, что документальные сведения по многим из них весьма скудны, тем не менее необходимо признать, что эти небольшие обители внесли значимый вклад в утверждение православной веры на территории Северного края.

Когда в 1554 году жители посада Соли Тотемской послали челобитную царю Ивану IV (Грозному) с просьбой разрешить Феодосию Суморину[2]2
  Феодосий Тотемский (Суморин) – преподобный Русской православной церкви, основатель Тотемского Спасо-Суморина монастыря.


[Закрыть] строительство монастыря, они писали: «На Тотьме в городе и во всем Тотемском уезде вотчинных и иных монастырей нет»[3]3
  Савваитов П. И. Описание Тотемского Спасо-Суморина монастыря и приписной к нему Дедовской Троицкой пустыни. – Вологда, 1896. – С. 49.


[Закрыть]. Правда, имеются сведения, что ещё в 1514 году у Новых Варниц на реке Ковде некий старец Серапион основал Борисоглебский монастырь, но, по всей видимости, эта обитель была разорена казанскими татарами в 1539 году, а на её месте впоследствии возвели приходскую Богословскую церковь[4]4
  К истории Тотемской градской церкви во имя св. Иоанна Предтечи. // ВЕВ. – 1902. – Прибавления к № 13. – С. 389–394; Григоров Д. А. Тотьма и окрестности. // Тотьма: Историко-литературный альманах. – Вып. 1. – Вологда, 1995. – С. 202, 273.


[Закрыть].

Появление Спасо-Суморина монастыря упрочило роль православной церкви в нашем крае и способствовало дальнейшей монастырской колонизации территории Тотемского уезда. Русские монахи стремились удалиться от людей подальше, скрыться в глуши, чтобы посвятить себя служению богу. Ничто не должно было мешать этому. Так и появлялись пустыни, скиты – маленькие монастырьки, где все строения: церкви, кельи и другие постройки – первоначально были деревянными. Обычно подобные обители окружались такой же простой деревянной, «рубленой» или «в заплотех», оградой. Первоначально в пустыни мог жить и молиться всего один монах, затем к нему подселялись другие насельники, образовывавшие «братию», а также «бельцы» – монастырские вкладчики. С течением времени некоторые пустыни превращались в настоящие крупные монастыри, как, например, широко известная в России Оптина пустынь.

Источники XVII века в пределах границ Тотемского уезда зафиксировали несколько небольших монастырей-пустыней. Располагались они, как правило, в отдалённых от уездного города волостях и улусцах. В местной топонимике сохранилось свидетельство о Шахто-Печенгской пустыни на «ходучей стороне» Сухоны при впадении в неё речки Войманги. Время её основания неизвестно. В «Дозорной книге города Тотьмы с посадом и уездом 1619 года», а также в «Писцовой и межевой книге Тотемского уезда 1622–1625 годов» содержатся сведения о следующих пустынях: Леонидова на реке Реже в Важской Верхотине (ныне в пределах Сямженского района Вологодской области), Никольская Бабьеозерская у Галицкого рубежа (ныне – в Бабушкинском районе), Негренская Федосеевская на реке Сухоне в волости Сученьга (ныне – в Нюксенском районе), Введенская Зосимо-Савватиевская в волости Заозерье (на севере современного Тотемского района)[5]5
  Писцовые книги Русского Севера. – [Сост. Воскобойникова Н. П. и др.]. – Вып. 1. – М., 2001. – С. 322, 324, 327.


[Закрыть].

После Смуты и разорения литовскими людьми и русскими «ворами» Тотемского посада вместе со Спасо-Сумориным монастырём, уцелевшими монахами последнего была предпринята попытка создания уединённой пустыни на Блохиной горе, «меж Печенгские и Вотчинские волости», однако в «Писцовых книгах Тотемского уезда 1676–1679 годов» «займище Блохина гора» показано уже пустым[6]6
  Григоров Д. А. Указ. соч. – С. 230–231.


[Закрыть]. В южной части волости Толшма в середине XVII века зафиксирована Новая Алексеевская, или Игошевская, пустынь, но и она к концу того же столетия прекратила существование[7]7
  Дудин В. А. Чаловы горы. – Кострома, 2015. – С. 71–72; Мартюкова Г. А. История толшемских храмов (по материалам исторических документов). // Толшма: Краеведческий альманах. – Вып. 1. – Архангельск, 2017. – С. 149–150.


[Закрыть]. Неудачей закончилась и попытка создания пустыни в Тиксненской волости. В архиве Устюжской епархии хранилась челобитная грамота, которую в 1694 году направил архиепископу Великоустюжскому и Тотемскому Александру иеромонах Спасо-Суморина монастыря Протасий. В этом документе испрашивалось архиерейское благословение о «позволении строить церковь над мощами преподобного отца Вассиана и собирать монахов на этом месте». Протасий просил возвести на месте погребения Вассиана храм во имя Живоначальной Троицы, выделить для содержания будущего монастыря «чудотворную землю», заранее оговаривая её точные границы, место под мельницу на реке и соседнее озеро. Церковь была построена, но Вассианов Спаса-Нерукотворного образа Тиксненский монастырь просуществовал недолго – он был упразднён ещё «до штатов 1764 года»[8]8
  Линьков А. И. Описание Тиксненской Преображенской церкви Тотемского уезда Вологодской губернии. – Вологда, 1900. – С. 6–9.


[Закрыть].

Голубинская и соседняя с ней Ретчинские пустыни стояли во второй половине XVII века на левом берегу Сухоны у впадения в неё речек Голубица и Ретча (ныне – в Междуреченском районе), всего в 7 верстах друг от друга. В 1687 году Ретченская пустынь была приписана к Голубинской, а последняя просуществовала до 1764 года[9]9
  Зенкова О. Б., Копытков В. В. Тотемская Голубинская Богородицкая пустынь. // Материалы III Всероссийской научной конференции с международным участием «Русский Север-2019: Проблемы изучения и сохранения историко-культурного наследия» памяти Александра Васильевича Камкина. – 27 февраля – 3 марта 2019 г. – Вологда, 2019. – С. 525–563.


[Закрыть]. Чуть выше по Сухоне, в устье реки Стрелицы, с 1586 года по начало XVIII века стоял Усть-Стрелицкий Николаевский мужской монастырь, а по сути – опять же небольшая пустынь[10]10
  Македонская Н. М. Православные приходы и монастыри Севера. // Электронные ресурсы. Режим доступа: http://parishes.mrezha.ru/library. php?id=299.


[Закрыть]. Наконец, в юго-западном углу Тотемского уезда существовала Капитонова Спасская пустынь, возникшая при царе Михаиле Фёдоровиче. Она стояла на берегу Княгинина озера, из которого вытекает река Ихалица, правый приток Сухоны. Эти земли входили в Ихалицкий улусец Тотемского уезда. Уже к 1650 году эта обитель пришла в сильный упадок, церкви в ней обветшали и из-за отсутствия «черного попа» стояли «без пения… лет десять»; из монахов же осталось всего «три брата». В конечном итоге святая обитель на Княгинином озере пришла в полное запустение[11]11
  РГАДА. Ф. 281. Оп. 18. Д. 12349. Л. 1–4; РГАДА. Ф. 281. Оп. 18. Д. 12368. Л. 1–2; Македонская Н. М. Указ. соч. // Электронные ресурсы. Режим доступа: http://parishes.mrezha.ru/library.php?id=264; Кузнецов А. В. Тайны Княгинина озера и реки Ихалица. // Сухона: Краеведческий и литературный сборник на паях. – Вып. 1. – Тотьма, 2014. – С. 37–40.


[Закрыть].

Близ Тотьмы, в Окологородной волости, также известно два небольших монастыря. Самый знаменитый из них располагался на Дедовом острове среди реки Сухоны. Троицкая Дедова пустынь была основана на рубеже XVII–XVIII веков, а чуть позже приписана к Спасо-Суморину монастырю[12]12
  Григоров Д. А. Указ. соч. – С. 248–259.


[Закрыть]. Напротив Тотемского острога, на правом берегу Сухоны, «на дикой стороне», некоторое время (в архивных источниках – начиная с «Переписной книги Тотемского уезда 1646 года») отмечалась Новая пустынь с церковью Сретенья Богородицы. Какого-то особого названия у этого монастыря не было, чаще его именовали просто Богородским[13]13
  Там же. – С. 192–196.


[Закрыть]. В разное время он был и мужским, и «девичьим».

Все перечисленные выше православные пустыни просуществовали недолго и в большинстве своём ко второй половине XVIII столетия были упразднены, а их храмы превращены в приходские церкви. Специальных исследований, посвящённых небольшим монастырям Тотемского уезда, в краеведческой и научной историографии не выявлено, хотя отдельные статьи и книги, где приводятся исторические сведения по ряду пустыней, известны. В первую очередь это уже упомянутые выше в ссылках работы П. И. Савваитова и Д. А. Григорова. В очерке последнего приводится обзор и иных, небольших по объёму, публикаций вологодских и тотемских краеведов XIX века, в которых они упоминают некоторые местные монастыри-пустыни. В известной публикации В. В. Зверинского большинство из перечисленных выше тотемских пустыней также присутствуют[14]14
  Зверинский В. В. Материал для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи, с библиографическим указателем: I. Преобразования старых и учреждение новых монастырей с 1764–1795 гг. по 1 июля 1890 г. – СПб., 1890; II. Монастыри по штатам 1764, 1786 и 1795 гг. – СПб., 1892; III. Монастыри, закрытые до царствования императрицы Екатерины II. – СПб., 1897.


[Закрыть]. Из современных исследований нужно отметить обобщающие работы Н. М. Македонской по малым монастырям Тотемского уезда, выложенные в интернете[15]15
  Македонская Н. М. Указ. соч.


[Закрыть], а также обширные публикации В. В. Копыткова и О. Б. Зенковой о Негренской, Голубинской и Ретченской пустынях[16]16
  Копытков В. В., Зенкова О. Б. Негренская Успенская Федосеева пустынь в Сученгской волости Тотемского уезда: Неизвестные страницы истории XVI–XVIII вв. // Материалы II Всероссийской научной конференции с международным участием «Русский Север–2018: Проблемы изучения и сохранения историко-культурного наследия». – 1–4 марта 2018 г. – Вологда, 2018. – С. 373–404; Копытков В.В., Зенкова О. Б. Негренская пустынь в Сученгской волости. // Сухона: Краеведческий и литературный сборник на паях. – Вып. 6. – Вологда, 2018. – С. 153–167; Зенкова О. Б., Копытков В. В. Тотемская Голубинская Богородицкая пустынь… – С. 525–563.


[Закрыть].

Однако, как выяснилось, в Тафтенском улусце Царевской волости Тотемского уезда в XVII веке существовала ещё одна пустынь, сведения о которой в доступных к настоящему времени источниках практически отсутствовали.

Река Тафта протекает на западе современного Тотемского района. Истоки этой реки находятся близ деревень Евсютино, Ездунья и Пирогово бывшего Голузинского сельсовета Сямженского района. Выходы грунтовых вод на склонах песчано-глинистых холмов ледникового происхождения и небольшие болотца у их подножия дают начало нескольким ручьям, которые, сливаясь друг с другом, образуют две речки – Тафту и Тафтицу. В 6 км к востоку от Пирогова эти речки сливаются вместе. Первый приток Тафты впадает слева – речка Марокош, затем, чуть ниже и тоже слева, – река Кетла. Всего в Тафту впадает более 30 притоков. Крупных рек среди них нет, в основном это небольшие (до 10–15 км длиной) лесные речки и ручьи. Некоторые из них в своих названиях хранят память о дославянском, чудском или финно-угорском населении (Кичуга, Нореньга, Шунинга). Притоки в среднем и нижнем течении Тафты имеют русские по происхождению имена: Васильевка, Волосовка, Гремиха, Журиха, Исаевица, Лобазница, Овинцевка, Тараканиха. Именно в долинах этих речек и ручьев расположены угодья, пригодные для сельскохозяйственной обработки.

У посёлка Красный Бор Тафта сливается с Вожбалом и даёт начало крупной реке Цареве, по имени которой в старину и называлась Царевская волость (в годы советской власти – Калининский сельсовет, а ныне СП «Калининское»). В среднем течении Тафты до начала 1980-х годов стояли четыре деревни: Горка, Подгорная, Ро́дная и Остроконье. Ныне все они заброшены людьми. Ещё две деревни – Бурцево и Сидориха – располагались в верховьях Тафты, на её левом притоке, реке Кетле, и на водоразделе Кетлы и Нишмы, из-за чего в «Писцовой и межевой книге Тотьмы с посадом и уездом 1622–1626 годов» деревня Бурцево названа ещё «Нишма тож», а Сидориха (Сидоровская) – «Высокая тож»[17]17
  РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 480. Л. 516–516 об.


[Закрыть]. Все шесть упомянутых выше тафтенских деревень и принадлежащие им земельные угодья объединялись в старину под названием Тафтенского улусца Царевской волости. Позднее этот улусец был передан Тиксненской (Погореловской) волости, центр которой – деревня Погорелово – находится в 15 км южнее. При советской власти тафтенские деревни входили в Погореловский сельсовет (ныне МО «Погореловское»).

Тафтенский церковный погост располагался на окраине деревни Горка, на левом берегу речки Тафты. В № 3 «Вологодских епархиальных ведомостей» за 1864 год сообщалось, что местным крестьянам «разрешено вновь построить каменную церковь на Тафте». До этого тафтенские деревни относились сначала к Царевскому Воскресенскому, а затем – к Тиксненскому Спасо-Преображенскому приходам. Каменный Никольский храм был возведён через пять лет после получения разрешения на строительство. Он сохранился до сих пор, но в полуразрушенном виде. Из архитектурных особенностей здания можно отметить восьмерик основного объёма, позаимствованный, скорее всего, из традиций более раннего деревянного церковного зодчества. Невысокая колокольня тоже имела восьмигранное сечение. Храм одноэтажный, с единственным куполом. Престолов в нём два: во имя святого Николая Чудотворца и Живоначальной Троицы. В советское время после закрытия церкви в ней размещались колхозная электростанция и пилорама.

Сведения ещё об одном, более раннем, объекте религиозного культа в Тафтенском улусце долгое время были недоступны широкому кругу вологодских учёных и краеведов. Известный русский историк С. М. Соловьёв в своём фундаментальном труде «История России с древнейших времен» писал: «Из Тотемского уезда дали знать, что там появились разбойники; в разбоях участвовал и грабежную рухлядь укрывал строитель Тафтенской пустыни, старец Ферапонт»[18]18
  Соловьёв С. М. История России с древнейших времен. – Кн. III. – Т. XI–XV. – 2-е изд. – СПб, 1893–1895. – Стлб. 746.


[Закрыть]. При этом автор ссылался на приказные дела Московского архива министерства иностранных дел 1671 года. Затем этот факт из труда С. М. Соловьёва (без каких-либо новых дополнений) был отмечен профессором Санкт-Петербургской духовной академии Д. И. Ростиславовым[19]19
  Ростиславов Д. И. Опыт исследования о доходах и имуществе наших монастырей. – СПб., 1876. – С. 38.


[Закрыть] в публикации 1876 года, а в советские времена – в книге В. И. Писарева[20]20
  Писарев В. И. Церковь и крепостное право в России. – М., 1930. – С. 16.


[Закрыть].

Однако где находилась Тафтенская пустынь, когда и кем она была основана и когда исчезла – все эти вопросы вплоть до настоящего времени оставались без ответа. Как оказалось, история Тафтенской пустыни была коротка, но весьма интересна…

В ходе изысканий в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) нам удалось выявить в фонде «Приказных дел старых лет» «Дело по отписке тотемского воеводы Андрея Яковлевича Непейцына об открытии в Тотемском уезде многих разбойнических шаек в разных волостях и о всяких грабежах, оными причиняемых», датированное концом мая – 30 июня 1671 года[21]21
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 4. 1671 г. Д. 250. Л. 1-11.


[Закрыть]. Это и есть тот самый источник, на который ссылался историк С. М. Соловьёв.

Обращаясь к царю Алексею Михайловичу, воевода Андрей Непейцын в своей «Отписке» сообщал: «В нынешнем, государь, во 179 году в мае месяце в разных числех в Тотемском уезде в волостех объявились воры и разбойники и многих крестьян розбивают, жгут и мучат и до смерти побивают». Далее он приводил конкретные примеры разбойных нападений на местных крестьян: в Заозерской волости – на Ивашку Дмитриева, Федьку Елисеева и Мелешку Демидова, которых «воровские люди разбоем били и мучили, и сожгли до смерти, и живот их пограбили». В соседней Вожбальской волости Ивашку Машарина с невесткой разбойники также «били и мучили, и живот его пограбили». А 19 мая 1671 года в другой тотемской волости, на реке Цареве, пришлые тати напали на крестьянина Ваську Тарасова. Его опять же «били и мучили» и, более того, «сына ево Андрюшку убили до смерти, и живот их пограбили».

Не пощадили разбойники даже православную обитель – Леонидову пустынь в Режской волости. Там они напали на строителя старца Корнилия, мучили его и огнём жгли, а затем «монастырскую всякую денежную и платежную казну и монастырских крестьян всякую рухлядь, что поставлено было в том монастыре на збереженье, все пограбили»[22]22
  Там же. – Л. 1.


[Закрыть].

Все разбойные нападения были совершены в течение короткого промежутка времени и в пределах округи, не превышающей 50 вёрст в поперечнике. К сожалению, в деле не указаны конкретные деревни, где жили пострадавшие от разбойников крестьяне, но по расположению волостей можно сделать вывод, что тати для передвижения использовали лесные дороги между соседними Режской, Заозерской, Вожбальской и Царевской волостями. Быстро появлялись, «розбивали» и так же быстро скрывались в неизвестном направлении. В деле даже специально отмечается, что от Царевы до Тотьмы всего 20 вёрст. Иными словами, разбойники нагло орудовали прямо «под носом» у действующей власти.

При нападении на Ваську Тарасова и его сына Андрюшку последний, обороняясь, ранил двух грабителей, после чего воры «побежали от тое их деревни». За ними была организована погоня «тотемцов посадцких людей и приставов с волостными крестьяны» во главе с приставом Гришкой Зуевым[23]23
  В архивном фонде «Приказных дел старых лет» сохранилось несколько документов, датированных 1663 г., связанных с крестьянином Царевской волости Григорием Яковлевым Зуевым и его притязаниями на «пустошь Пугачево», располагавшуюся на реке Тафте. – См.: РГАДА. Ф. 141. Оп. 3. 1663 г. Д. 42. Л. 1-13; РГАДА. Ф. 141. Оп. 3. 1663 г. Д. 107. Л. 1–5.


[Закрыть]. По дороге, пролегавшей по левобережью рек Царевы и Тафты, посланный отряд дошёл до верховья последней и поймал там некоторых разбойников. Воевода Непейцын сообщал в Москву: «И мая, государь, в 25 день тотемские приставы и с посадцкие и уездные люди привели ко мне, холопу твоему, на Тотму ис погони Тотемского уезду Царевские волости новые Тафтенские пустыни строителя старца Ферапонта, да дву тафтенских мужиков, да Вологоцкого уезду Рубежские волости Евфимьева монастыря деревни Ешутина крестьянина, да тое ж, государь, Рубежские волости твоего великого государя столника и спалника Бориса Васильева сына Бутурлина крестьянина деревни Нишмы Онтропка Шумилова, да жонку Федорку, а ево Онтропкову и приводного старца Ферапонта невестку родную… Да тем же воровским следом дошли до Вологоцкого уезду до Рубежские волости до деревни Нишмы во двор к столникову и спалникову к Борисову крестьянину, Васильева сына Бутурлина, к Тараску Шумилову, а того приводного старца Ферапонта брату родному»[24]24
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 4. 1671 г. Д. 250. Л. 1.


[Закрыть].

Рубежская волость (или Рубежский «станок») Вологодского уезда в XVII веке граничила с Тафтенским улусцем с запада. Своё название она как раз и получила благодаря тому обстоятельству, что по водоразделу Тафты и Нишмы издавна проходила административная граница (рубеж) двух больших уездов – Вологодского и Тотемского (образовавшегося во второй половине XVI века из части земель Устюжского уезда). В более раннее время здесь же были размежёваны вотчины князей Пенковых и Голениных, представителей старших ветвей Ярославского и Ростовского княжеских домов[25]25
  Переписные книги Вологодских монастырей XVI–XVIII вв. – [Отв. ред. М. С. Черкасова]. – Вологда, 2011. – С. 20.


[Закрыть]. На карте Генерального межевания 1780-х годов показано, что деревня Бурцева (Нишма) стояла у самой границы Кадниковского (выделившегося из Вологодского) и Тотемского уездов, а неподалеку от неё, по линии рубежа, протекала речка с характерным названием Размежница. Часть деревни Нишма, согласно «Переписной книге Вологодского уезда 1677–1678 годов», принадлежала боярину Борису Васильевичу Бутурлину[26]26
  Бутурлин Борис Васильевич – боярин, спальник (1671), комнатный стольник (1671, 1674, 1678), окольничий (1682), судья Московского Судного приказа (1682). Имел вотчины в Вологодском, Московском и Пусторжевском уездах. На Вологодчине, в «Рубежском станку», за ним состояло располагавшееся в Нишме родовое поместье и 18 деревень, в которых по состоянию на 1677–1678 гг. насчитывалось 93 крестьянских двора, с проживавшими в них 304 «людьми», а также «двор прикащиков», 6 запустевших хозяйств и 2 дворовых места. – См.: РГАДА. Ф. 1209. Оп.1. Кн. 14734. Л. 293 об.-302 об.; РГАДА. Ф. 1209. Оп.1. Кн. 14740. Л. 467–467 об.


[Закрыть] и числилась в Вологодском уезде[27]27
  Водарский Я. Е. Вологодский уезд в XVII в. // Аграрная история Европейского севера СССР. – Вологда, 1970. – С. 348.


[Закрыть], а другая её часть была населена черносошными крестьянами Царевской волости Тотемского уезда.

Водораздел Тафты и Нишмы – это ещё и естественная граница двух больших водных бассейнов: Сухоны и Кубены. Есть топонимические свидетельства о существовании здесь сухопутного волока, около которого стояла деревня Ездунья (в «Писцовой книге Вологодского уезда 1627–1630 годов» – «пустошь Ездилья»[28]28
  Материалы для истории делопроизводства поместного приказа по Вологодскому уезду в XVII веке, собранные В. Н. Сторожевым. – Вып. 2. // Записки Российской Академии наук по историко-филологическому отделению. – Т. IX. – Петроград, 1918. – С. 40.


[Закрыть]). Её название уникально. Оно связано с древнерусской лексикой: езд – «путь, езда; переправа, прогон», ездовый – «относящийся к езде, дорожный»[29]29
  Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. – Т. III. – СПб., 1912. – Стлб. 1622.


[Закрыть]. Другой волок (перетаск для лодок и грузов) длиной около 4 вёрст соединял приток Тафты Кетлу и реку Нишму там, где стояли деревни Сидориха и Бурцево. Второе название Сидорихи – Высокая – как раз и отмечало положение деревни в самой верхней точке водно-волокового пути – на водоразделе двух рек. Таким образом, в старину эти места были достаточно значимы в качестве важного водно-волокового маршрута. В то же время окружающие Тафтенский улусец и Рубежскую волость огромные по площади лесные массивы были привлекательны для разного рода «воровских людей», как убежище от возможных преследований со стороны власти.

Упомянутый в «разбойном деле» старца Ферапонта Спасо-Евфимьев мужской монастырь находился в 25 верстах западнее деревни Бурцева (Нишмы). Он стоял на правом берегу реки Сямжены, напротив городища Чудин Вал. Ряд деревень Рубежской волости (стана) принадлежали этой обители: Ездунья, Пирогово, Евсютино и другие[30]30
  Переписные книги Вологодских монастырей… – С. 256.


[Закрыть]. Можно предположить, что именно в ней и принял постриг старец Ферапонт, ставший затем, судя по всему, основателем «новой» пустыни на реке Тафте.

Новая Тафтенская пустынь первую часть своего наименования получила из-за того, что была основана недавно, за несколько лет до описанных в «разбойном деле» событий[31]31
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 4. 1671 г. Д. 250. Л. 5.


[Закрыть]. По крайней мере, в «Переписной книге города Тотьмы с посадом и уездом 1646 года» она ещё не значится[32]32
  Писцовые книги Русского Севера… – С. 324–326.


[Закрыть]. На наш взгляд, её возникновение следует отнести примерно к началу или середине 1660-х годов.

Строитель Ферапонт, очевидно, был местным жителем, так как в деле упоминаются его родные братья – Онтропка и Тараско Шумиловы. На разбой братья ходили вместе, привлекая для этого дела ещё некого Еську – крестьянина той же Рубежской волости, а также, возможно, и других местных мужиков. Тараско Шумилов и раненный на разбое Еська скрылись от тотемских и царевских преследователей где-то в той же волости «у соседей своих». Их так и не удалось разыскать по горячим следам, поскольку «приказной человек» боярина Бориса Бутурлина Василий Гладкий их «утаил и приставам не отдал». В Тотьму увели только старца Ферапонта, его брата Онтропку, их невестку Федорку да одного рубежского и двух тафтенских мужиков, имена которых в деле не называются[33]33
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 4. 1671 г. Д. 250. Л. 1–2.


[Закрыть].

В Тотьму с ними доставили и улики, обнаруженные приставами в деревне Нишма, «в голбце» и «в подполье» избы, принадлежавшей Тараске Шумилову, – это были вещи, похищенные из дома царевского крестьянина Васьки Тарасова: «полукафтанье кумачное, шапка мужская суконная красная, женский сарафан крашенинный, да белья рубах и иные разные рухледишки». Обследовали погонщики также и Тафтенскую пустынь, где тоже нашлась «разбойничья рухлядь»: рубашонка и платок с кровью, сушёные травы и коренья «в семи узлах». Среди найденных там улик упоминается даже «ряженая волосяная борода», которую тати применяли для того, чтобы скрыть свои лица. Часть этих вещей была изъята из дома крестьянина Тараски Шумилова, а другая часть – из кельи строителя Ферапонта. Недалеко от пустыни – «по конец поля в лесу» – приставы нашли ещё два стана «воровских людей»[34]34
  Там же. – Л. 2.


[Закрыть]. Видимо, это были небольшие избушки, похожие на те, что делают для себя охотники и рыболовы в вологодской тайге и до сих пор.

Таким образом, в материалах «разбойного дела» старца Ферапонта недавно основанная православная пустынь предстала уже не как святая обитель, а как настоящее разбойничье гнездо, откуда совершались нападения на соседние волости и где хранилось награбленное добро.

В Архиве Санкт-Петербургского института истории РАН, в коллекции известного вологодского краеведа XIX в. П. И. Савваитова, находится на хранении несколько документов, непосредственно связанных с «разбойным делом» тафтенского старца Ферапонта: две «отписки» и «подорожная память» воеводы Андрея Яковлевича Непейцына, а также «отписка» вологодского архиепископа Симона[35]35
  Архив СПбИИ РАН. Кол. 117. Оп. 1. № 972. Л. 1–5 об.


[Закрыть]. Все документы датированы 1671 годом. Отметим, что на эти акты из коллекции П. И. Савваитова впервые указала д.и.н. М. С. Черкасова в книге «Архивы вологодских монастырей и церквей XV–XVII веков», но отнесла их принадлежность к Рябининой Казанской пустыни на реке Маслене (Масляной) в Вологодском уезде[36]36
  Черкасова М. С. Архивы вологодских монастырей и церквей XV–XVII вв.: Исследование и опыт реконструкции. – Вологда, 2012. – С. 330.


[Закрыть].

В одной из этих воеводских «отписок» даётся полное название основанного старцем Ферапонтом монастыря: «Тотемского уезду Тафтенского улусца пустынь Пресвятыя Богородицы Казанские»[37]37
  Архив СПбИИ РАН. Кол. 117. Оп. 1. № 972. Л. 1.


[Закрыть]. Точное расположение пустыни из контекста документов установить пока что не удалось. Единственная привязка дана к деревне Нишма, от которой она находилась «всего в трех верстах»[38]38
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 4. 1671 г. Д. 250. Л. 2.


[Закрыть]. Если наложить эти скудные сведения на карту, то можно предположить, что Казанская пустынь располагалась на мысу при впадении реки Кетлы в Тафту.

По состоянию на 1671 год, в Тафтенской пустыни была (как минимум) одна деревянная церковь, освящённая в честь иконы Казанской Божьей Матери. Имелся ли там второй храм – неизвестно. Документы сообщают также о келье, в которой обитал настоятель Ферапонт. Вероятно наличие и «братской» кельи, а также небольшой колокольни и какой-то ограды («заплота») со Святыми воротами. Так выглядели в то время на Русском Севере многие другие небольшие пустыни. У Тафтенской обители могли быть и земельные владения, возможно, принадлежавшие изначально самому Ферапонту, а также «вклады» его братьев Онтропки и Тараски либо кого-то из других крестьян. Земля – непременный атрибут небольших северных обителей, которая являлась их экономической основой.

Необходимо обратить внимание на «каноническую» часть названия пустыни – Казанская. Отметим, что около середины XVII столетия в пограничье Вологодской и Тотемской земель появилось сразу несколько одноимённых Казанских монастырей. Процесс такого храмоименования оживился в Московском государстве после 1649 года, когда, согласно царской «окружной» грамоте, по всей православной России установилось ежегодное празднование в честь Казанской иконы Божьей Матери[39]39
  Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. – Т 4. – СПб, 1836. – С. 61.


[Закрыть]. Южнее Тафтенской пустыни, в пределах того же Тотемского уезда, на реке Сухоне стояла Казанская (с 1720-х годов – Богородице-Рождественская) Голубинская пустынь. Неподалёку находилась и Казанская Княгинина пустынь, основанная известным аскетом (впоследствии «расколоучителем») старцем Капитоном. Обычным легендарным объяснением возникновения таких монастырей служило «явление» чудотворной Казанской иконы Божьей Матери.

На допросе, проводившемся в Тотьме в присутствии воеводы Андрея Непейцына, «приводной» старец Ферапонт, несмотря на применённые к нему пытки «с пристрастием», попытался оправдаться и говорил, что найденная в пустыни «рухлядь» ему не принадлежит. Окровавленный платок и «рубашенка» из его кельи, по словам старца, остались там от «пришлого человека» – крестьянина Сергушки из Мольской волости, который жил у него в пустыни, а потом ушёл от погонщиков в Вологодский уезд. Ряженая волосяная борода – тоже не Ферапонта. Травы и коренья старец, по его словам, собирал и сушил сам, и «держал» их у себя в келье «для разных скорбей», то есть для лечения различных болезней. И на разбои вместе со своими братьями и с иными «воровскими людьми» никогда не ходил. Таким образом, Ферапонт во всём «запирался». Однако брат его Онтропка Шумилов, не выдержав истязания на дыбе, показывал, что в грабежах участвовал и строитель пустыни. Свои показания против Ферапонта он затем подтвердил и «не у пытки» на очной ставке со старцем. При этом свою вину Онтропка Шумилов не признавал, ссылаясь на то, что узнал о разбойных делах от родного брата Тараски[40]40
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 4. 1671 г. Д. 250. Л. 3, 8.


[Закрыть].

И это не удивительно, ведь признание вины в таком тяжком преступлении, как разбой, означало лишь одно – гарантированную «Соборным Уложением 1649 года» смертную казнь. «Запирательство» Ферапонта объясняется этой же причиной и отчасти ещё и тем, что применённая к нему на первом допросе пытка была несильной, потому как истязать старца в полной мере воевода не посмел, поскольку тот находился во власти епархиального архиерея. На эти обстоятельства указывал и сам тотемский воевода Андрей Непейцын: «А накрепко он старец и с пристрастием у пытки не роспрашиван и не пытан»[41]41
  Архив СПбИИ РАН. Кол. 117. Оп. 1. № 972. Л. 1.


[Закрыть]. Для продолжения дальнейшего «розыска» по делу он запросил дополнительных полномочий у царя Алексея Михайловича: «И в том, государь, воровстве и в разбое… того старца пытать и в Вологоцкой уезд… к верному розысканию для поимки приставов посылать, без твоего великого государя указу я, холоп твой, не смею»[42]42
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 4. 1671 г. Д. 250. Л. 3, 9.


[Закрыть].

Ответ государя воеводе Непейцыну последовал 30 июня 1671 года. Уже 17 числа следующего месяца его доставил в Тотьму тот же пристав Мишка Попов, который ранее отвёз в Москву «отписку» о разбойных делах в уезде. Царский указ из Приказа Устюжской чети «за приписью» дьяка Аврама Кощеева[43]43
  Кощеев Аврам Фёдорович – дьяк: Земского приказа (1665), приказа Устюжской чети (1671), Новгородского приказа и приказа Казанского дворца (1671–1677).


[Закрыть] гласил: «И как к тебе наша, великого государя, грамота придет, и ты б про разбой и про всякое воровство тех воров… сыскивал, и… для подлинного разыскания на Вологду к воеводе и дьяку… писал, чтоб они тех оговорных людей к тебе на Тотму… для очных ставок присылали без молчанья, и тем разбойникам и воровским людям указ чинил… по Соборному Уложенью. А о старце Ферапонте писал бы ты на Вологду к архиепископу, за такое воровство по Правилам святых Апостол и святых Отец чернцом, что велено чинить»[44]44
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 4. 1671 г. Д. 250. Л. 9-11.


[Закрыть].

Необходимо пояснить, что находившаяся в пограничье двух уездов Тафтенская пустынь подчинялась непосредственно вологодской кафедре, хотя фактически и стояла на тотемской земле.

Это объясняется тем, что «благословенную грамоту» на открытие новой обители дал вологодский архиерей, у которого, судя по всему, её в своё время и испросили.

Исполняя царский указ, воевода Непейцын 20 августа 1671 года «бил челом» архиепископу Вологодскому и Белозерскому Симону[45]45
  Симон, архиепископ Вологодский и Белозерский – занимал Вологодскую кафедру в 1664–1685 гг.


[Закрыть] с просьбой «отписать» ему на Тотьму, что «за таковое воровство старцу Ферапонту… учинить»[46]46
  Архив СПбИИ РАН. Кол. 117. Оп. 1. № 972. Л. 1–2.


[Закрыть].

Послание тотемского воеводы на архиерейское подворье в Вологду доставил 25 августа пристав «съезжей избы» Якушка Кашников. Однако, не получив должного ответа от владыки, он отбыл обратно в Тотьму. За это «воровство» ни в чём неповинному приставу дома было «учинено наказанье». Архиепископ Симон, как явствует из дальнейших материалов дела, и не собирался посылать ответ через несчастного Якушку, потому что письмо Андрея Непейцына, по словам владыки, была запечатано воеводскою печатью, а «подорожная» грамотка опечатана «другою печатью», и это обстоятельство ему «явилося сумнительно»[47]47
  Там же. – Л. 1 об.-3, 5.


[Закрыть].

23 сентября 1671 года к архиепископу Симону в Вологду с очередным посланием из Тотьмы прибыл «нарочно» другой тотемский пристав, Стенька Андреев. Воевода Непейцын настаивал на немедленном ответе владыки, «что б в том великого государя делу задержания не было». И ответ архиерея последовал: «И тебе, господине, указ тому чернцу Ферапонту учинить по указу великого государя и по градским законам чево доведется, потому что причетников в воровских винах ятых воров царю и боляром судить повелено. А буде до нево дело не дойдет и ево освободить не задержав, да не будет чин монашества во уничижении»[48]48
  Там же. – Л. 3–4.


[Закрыть].

На этом документальные свидетельства по «разбойному делу» старца Ферапонта заканчиваются. Чем всё завершилось – доподлинно неизвестно, остаётся лишь предполагать. Во всяком случае, в «Переписной книге вотчинных и поместных земель Вологодского уезда 1677–1678 годов» каких-либо, пусть даже косвенных, сведений о крестьянах Тараске и Онтропке Шумиловых из деревни Нишмы не содержится[49]49
  РГАДА. Ф. 1209. Оп.1. Кн. 14740. Л. 467–467 об.


[Закрыть]. Возможно, ответ на поставленный вопрос кроется в недрах архивных фондов где-то среди бумаг вологодского воеводы, к которому велено было писать Андрею Непейцыну царским указом от 30 июня 1671 года. Так или иначе, но разбойникам и татям, согласно «Соборному Уложению 1649 года», грозило жестокое наказание. С ними тогда не особо церемонились и зачастую, если дело отягощалось убийством, казнили смертной казнью[50]50
  Тихомиров М. Н., Епифанов П. П. Соборное Уложение 1649 года. – М., 1961. – С. 267.


[Закрыть].

Вынес ли повторную «пытку с пристрастием» старец Ферапонт? Сознался ли в своём преступлении? И что с ним стало? История умалчивает. Но факт остаётся фактом – Казанская пустынь на Тафте прекратила своё существование. И это является пусть косвенным, но свидетельством не в пользу оправдания её строителя. Скорее всего, имущество Тафтенской обители и земли, если таковые за ней имелись, по предписанию архиепископа Симона отошли к одному из вологодских монастырей или же напрямую к архиерейскому дому. Чтобы найти этому подтверждение, требуется кропотливый анализ «Переписных книг монастырских и церковных земель Вологодского уезда 1677–1678 годов»[51]51
  РГАДА. Ф. 1209. Оп.1. Кн. 14733.


[Закрыть]. Возможно, что в них же содержится и краткое описание Тафтенской пустыни, которое нам в других источниках обнаружить пока что не удалось. Но начало исследованию положено, а значит, непременно будет и его продолжение, связанное с новыми открытиями.

В наши дни Бурцево и Сидориха – нежилые деревни в Сямженском районе. Большинство жителей из них переселились в посёлок лесопункта Дружба, возникший в 1970-х годах на 97 км Семигородней узкоколейной железной дороги, при впадении реки Нореньги в Тафту. Посёлок стоит у самой границы с Тотемским районом. Место в устье Кетлы (недалеко от Дружбы), где Ферапонт создал Казанскую пустынь, ныне заросло мелколесьем. Ничто уже не напоминает о тех бурных событиях, что происходили здесь в XVII веке…