Текст книги "Римские войны. Под знаком Марса"

Присягу, вступая в ряды войска, приносил каждый солдат. Командиры собирали новобранцев по легионам, выбирали из их числа пригоднейшего и требовали от него клятвы в том, что он будет беспрекословно повиноваться командующему и по мере сил исполнять приказания начальников. Все прочие воины, выступая вперед один за другим, клялись, что они будут во всем поступать так, как обязался первый.

В период Империи (I – IV вв. н. э.) в армии, как и во всем Римском государстве, получает широкое распространение императорский культ. Правителям Рима стали оказывать божественные почести. Императорам, обладавшим огромной властью и недосягаемым величием, поклонялись как настоящим богам. Статуи и другие изображения императоров считались священными, как легионные орлы и прочие воинские знаки. Сначала обожествлялись только умершие правители. Позже некоторых императоров стали признавать богами уже при жизни. Божественным почитанием окружались также члены императорской семьи, в том числе женщины. Непосредственным объектом поклонения были гений и добродетели императора. Как особые праздники отмечались дни рождения обожествленных и здравствующих правителей, дни восшествия на престол и дни наиболее славных побед, одержанных под водительством императора. Со временем таких праздников стало очень много. Поэтому часть из них потихоньку отменили. Но все равно их оставалось немало.

Если же учесть, что в частях римской армии справляли все государственные празднества, связанные с традиционными богами Рима, то праздничных дней получалось очень много. В среднем один раз в две недели (если, конечно, не было боевых действий) солдаты императорской армии получали возможность отдохнуть от тягот и однообразия повседневной службы. В такие дни вместо обычного незатейливого солдатского пайка они могли отведать обильное угощение с мясом, фруктами и вином. Но значение празднеств, разумеется, этим не ограничивалось. Праздничные мероприятия должны были внушать солдатам мысль, что императоры наделены сверхъестественной силой, что Римскому государству помогают боги, что знамена воинских подразделений священны. Главная же задача армейской религии – и в первую очередь императорского культа – заключалась в том, чтобы обеспечить преданность солдат Риму и его правителям.

Вместе с тем, религия должна была показать, что значит быть хорошим солдатом, какими качествами должен он обладать. С давних пор в Риме как божества почитались такие качества и понятия, как Доблесть, Честь, Благочестие, Верность. Для них строились отдельные храмы и алтари. Во II в. н. э. в качестве божества военные стали почитать Дисциплину. Очень популярной была в войсках богиня победы – Виктория. Обычно ее изображали (в том числе и на знаменах) в виде прекрасной женщины с венком в руках. Большой популярностью среди солдат пользовался Геркулес, сын Юпитера, непобедимый воин, могучий защитник простых людей.

Религиозная жизнь армии не ограничивалась только традиционными божествами и императорским культом, исполнение которого предписывалось и контролировалось начальством. Простому солдату и офицеру важно было чувствовать поддержку таких божественных покровителей, которые всегда были рядом. Поэтому очень большое распространение в армии получил культ разного рода гениев. Этих духов-покровителей изображали в виде юношей, державших в руках чашу с вином и рог изобилия. Особенно широко солдаты почитали гениев центурии и легиона. Свои гении были также у тех местностей, где располагалась воинская часть, у военных лагерей, казарм, госпиталей, строевого плаца, коллегий, объединявших офицеров и солдат старших рангов. Даже военная присяга и знамена имели своих особых гениев, окруженных культовым почитанием.

Юпитер Долихен

Во времена Империи римские войска несли службу в разных уголках обширной державы, совершали далекие походы и поэтому имели возможность, общаясь с местными жителями, знакомиться с их верованиями. Со временем в ряды армии стали призывать не только римлян, но и представителей других народов – греков, фракийцев, сирийцев, галлов. Все это способствовало проникновению в армию иноземных культов. Так среди солдат распространилась вера в восточных богов, например, бога Ваала из сирийского города Долихена. Его почитали под именем Юпитера Долихенского. После войны с парфянами[7]7
  Парфяне – народ, создавший сильное государство на территории Месопотамии и Ирана.


[Закрыть] в конце I в.н. э. многие римские военные стали поклонниками персидского солнечного бога Митры, который олицетворял силу и мужество. Солдаты неримского происхождения, поступая на службу в армию, конечно, поклонялись, как того требовало командование, римским богам, но вместе с тем они сохраняли веру в своих старых племенных богов и иногда даже приобщали к ней своих сослуживцев из числа римлян.

Таким образом, религиозные верования римских солдат не оставались неизменными. Однако именно в армии древние римские культы и обряды сохранялись гораздо дольше и прочнее, чем среди гражданского населения. Завоевывая многочисленные племена и народы, римляне никогда не стремились навязать им свою веру. Но они всегда были убеждены, что никакой военный успех недостижим без поддержки отечественных божеств, без того особого римского воинского духа, который во многом воспитывался религиозными традициями Рима.

Глава III
Римская армия в эпоху Республики

Когда в начале V в. н. э. римское государство под ударами воинственных варварских племен уже клонилось к окончательному упадку, один римский писатель решил написать книгу о военном деле римлян, чтобы напомнить своим современникам, какой была римская армия в славном прошлом. Звали этого писателя Флавий Вегеций Ренат. Сам он не был военным человеком, но очень внимательно изучил большое количество древних сочинений и отобрал для своего «Краткого изложения военного дела» все самое ценное из опыта прежних поколений. Автор надеялся, что его книга поможет возродить былую мощь римской армии.

Этой надежде, однако, не суждено было сбыться. Но Вегеций сумел прекрасно разобраться, в чем заключалась действительная сила римского военного устройства. В самом начале своего труда, оглядываясь на великое прошлое Рима, он писал:

«Мы видим, что римский народ подчинил себе всю вселенную только благодаря военным упражнениям, благодаря искусству хорошо устраивать лагерь и своей военной выучке. В чем другом могла проявить свою силу горсть римлян против массы галлов? На что другое могли опереться низкорослые римляне в своей смелой борьбе против рослых германцев? Совершенно очевидно, что испанцы превосходили наших не только численностью, но и телесной силой. Мы никогда не были равны африканцам ни хитростью, ни богатствами. Никто не станет оспаривать, что в военном искусстве и теоретическом знании мы уступали грекам. Зато мы всегда выигрывали тем, что умели искусно выбирать новобранцев, учить их, так сказать, законам оружия, закалять ежедневными упражнениями, предварительно предвидеть во время упражнений все то, что может случиться в строю и во время сражения, и, наконец, сурово наказывать бездельников».

В своей книге Вегеций рассказывает в основном о римской армии первых веков нашей эры, и к его сведениям мы еще обратимся, когда подойдем к этому периоду военной истории Рима. Не следует, однако, упускать из виду, что многие военные порядки, традиции, приемы сражения и обучения возникли гораздо раньше, еще во времена Республики. И хотя римское военное искусство и сама армия постоянно развивались, их главные основы сохранялись на протяжении многих веков.

Еще задолго до Вегеция военная организация римлян вызывала восхищение у тех, кто мог наблюдать ее в деле или на себе испытать ее несокрушимую силу. Одним из таких людей был великий греческий историк Полибий, живший во II в. до н. э. Оказавшись на долгие годы в Риме, он внимательно наблюдал и изучал его государственное и военное устройство. Многое узнал он из общения со знаменитыми римскими военачальниками и государственными деятелями. Полибий и сам глубоко разбирался в военном деле и даже посвятил ему несколько своих сочинений. Итог своих размышлений о причинах стремительного возвышения Рима он подвел в главном своем труде – «Всеобщей истории». В ней Полибий подробно описал великие римские завоевания III – II вв. до н. э. Самое пристальное внимание при этом он уделил римской военной организации, которая как раз в его времена, после ряда столетий непрерывных войн, в полной мере сложилась и раскрыла свои наиболее сильные стороны. Именно у Полибия мы находим наиболее подробные и достоверные сведения о римской армии республиканского времени. На них мы и будем в основном опираться в этой главе.

В чем же греческий историк видит главные причины непобедимости римской армии, ее непревзойденные достоинства?

На первое место он ставит единство народа и войска. Сравнивая Рим с его наиболее сильным противником Карфагеном, Полибий указывает:

«..предпочтение должно быть отдано римскому государственному устройству перед карфагенским, ибо государство карфагенян каждый раз возлагает надежды свои на сохранение свободы, на мужество наемников, а римское на доблести собственных граждан и на помощь союзников. Поэтому, если иногда римляне и терпят крушение вначале, зато в последующих битвах восстанавливают свои силы вполне, а карфагеняне наоборот… Отстаивая родину и детей, римляне никогда не могут охладеть к борьбе и ведут войну с неослабным рвением до конца, пока не одолеют врага».

Действительно, основным принципом римской военной организации была всеобщая воинская повинность граждан. Все граждане делились на два разряда: «младшие», в возрасте от 17 до 46 лет, призывались в войско и участвовали в походах, а «старшие» граждане до 60 лет обязаны были нести службу по охране городских стен. До 46-летнего возраста каждый римлянин должен был совершить не менее 10 походов в коннице и не менее 20 в пехоте. Тот, кто уклонялся от призыва в ополчение, считался предателем свободы и продавался в рабство.

Главное соединение римского войска называлось легион (от слова legere – «собирать», «набирать»). В обычных условиях набирались четыре легиона. Согласно Полибию, набор осуществлялся следующим образом. Избранные консулы назначали 24 военных трибуна – старших командиров. Они распределялись по шесть в каждый легион. Затем в народном собрании консулы объявляли день, в который должны явиться в Рим все граждане, достигшие положенного возраста. Собравшихся в назначенный день на Капитолии или на Марсовом поле граждан разделяли согласно их имущественному состоянию. Самые богатые направлялись в конницу. Каждому легиону придавалось 300 всадников. Наиболее бедных граждан отправляли служить во флот. Остальные шли в пехоту. В каждый легион набиралось 4200 пехотных воинов – легионеров. Набор завершался принесением присяги всеми призванными в войско. После этого солдат распускали по домам, назначив день и место сбора для каждого легиона.

Одновременно с легионами по приказу консулов в италийских городах, находившихся в союзе с Римом, местные власти набирали требовавшееся от них количество войск и приводили новобранцев к присяге. В назначенный срок эти союзные отряды присоединялись к римскому войску.

Когда все войско собиралось в указанном месте, новобранцев делили на группы в соответствии с возрастом. Самых юных зачисляли в легковооруженные. Их было обычно 1200 человек. Назывались они велитами и вооружались мечом, дротиком и легким круглым щитом. На голове они носили гладкие шапки, а иногда надевали волчью шкуру или что-то в этом роде. По этому головному убору командиры могли отличать храбрых в сражении от нерадивых.

Воины постарше в количестве 1200 человек формировали первую линию легионной пехоты. Их называли гастаты (от слова hasta – «копье»). Люди, находившиеся в расцвете сил, определялись во вторую линию и назывались принципами. Их также было 1200 человек. Самых старших и опытных бойцов-ветеранов назначали в триарии, которые составляли третью линию боевого порядка. Если численность воинов в первых разрядах могла в случае необходимости увеличиваться, то триариев всегда насчитывалось 600 человек.

Все три линии легиона представляли собой тяжеловооруженную пехоту. Их вооружение было тяжелым в самом прямом смысле слова. В его состав входил прежде всего большой изогнутый щит шириной около 75 см и высотой около 120 см. Он имел прямоугольную или овальную форму и изготавливался из склеенных вместе досок, которые обтягивали снаружи грубой тканью или телячьей кожей. По краям сверху и снизу щит обивали железными полосами, которые защищали его от ударов меча и позволяли воину ставить его наземь. В центре щита крепилась железная выпуклость, охраняющая его от ударов копий и метательных снарядов. Такой щит весил около 10 кг. При атаке легионер держал его на выпрямленной руке, опирая на левое плечо. Сходясь с противником, он обрушивал на него вместе со щитом вес всего тела и пытался опрокинуть его. Затем он ставил щит на землю и, пригнувшись, сражался из-за него. О прочности и надежности подобого щита красноречиво свидетельствуют факты, сообщаемые древними историками: щит одного из воинов Цезаря выдержал в бою попадание 120 стрел, а в другом сражении в щит самого Цезаря попало 200 вражеских копий.

Вооружение римского легионера: щит, шлем, меч

Защитное вооружение легионера включало также поножи, закрывавшие левую ногу, которая в бою выставлялась вперед, и нагрудник из небольшой металлической пластины, который, вероятно, надевался на панцирь из кожи или льна. Более богатые воины вместо нагрудника носили кольчугу из железных пластин. Она, конечно, лучше защищала тело, но была очень тяжелой – примерно 15 кг. Голову защищал бронзовый или железный шлем, украшенный тремя перьями почти в 45 см высотой. Благодаря этим перьям, воин казался вдвое выше и имел внушительный вид.

Защищенный такими достаточно надежными доспехами, римские легионеры обладали и весьма грозным оружием для атаки. Гастаты и принципы имели по два метательных копья – пилума. Пилум считают римским изобретением. В длину это копье имело около 1,5 м и весило до 4 кг. Его можно было метнуть на 10-20 шагов. Древко пилума делалось из прочного тяжелого дерева. В отличие от обыкновенного копья, пилум имел чрезвычайно длинную железную часть с тонким, нередко зазубренным острием. Длина этого наконечника доходила до 1 м. Попадая в щит, пилум часто пронзал его насквозь и ранил прикрывающегося им вражеского воина. Но даже если пилум просто застревал в щите, противнику все равно причинялся серьезный ущерб. Пилум, вонзившийся в щит, невозможно было перерубить ударом меча, так как длинный наконечник не позволял противнику достать своим мечом до древка. Зазубренное острие не давало возможности выдернуть пилум из щита. Поэтому щит приходилось бросать. Кроме того, длинное тонкое острие пилума от удара сгибалось, и его нельзя было метнуть обратно. Подобных копий не было в войсках других народов.

Римские пилумы

Находившиеся в третьей линии боевого построения триарии вместо метательных пилумов были вооружены обычным длинным копьем для рукопашного боя. Исход сражения все же, как правило, решался рукопашной схваткой, в которой легионеры пускали в ход мечи. В III в. до н. э. римляне приняли на вооружение так называемые испанские мечи с крепким сужающимся клинком длиной около 60 сантиметров. Таким мечом одинаково успешно можно было и колоть противника, пробивая его доспехи, и наносить тяжелые рубящие удары, способные снести человеку голову. Короткий меч был наиболее удобным для тесно сомкнутого пешего строя.

Римский всадник

Последовательное употребление в дело и метательного копья-пилума, и меча было для своего времени очень важным шагом вперед в военном искусстве – таким же, как введение в XVIII в. ружей со штыками. Подобно тому как залп ружей служил подготовкой к атаке в штыки, так и дружный залп пилумов в начале сражения расчищал место для рукопашного боя на мечах.

Всадники, входившие в легионы, вооружены были по греческому образцу – круглым щитом и прочным копьем. Доспехом им служила кольчуга, такая же как у пехотинцев, но только снабженная разрезом на бедрах, который позволял сидеть на лошади. Конница в сражениях обычно размещалась на флангах и часто употреблялась для преследования уже опрокинутого противника. Однако сами римляне не были искусными наездниками и со временем стали отдавать предпочтение конным отрядам, набираемым среди подвластных или союзных племен.

Италийские союзники Рима образовывали отряды численностью в 4-5 тысяч пехотинцев и 900 всадников. Каждый такой отряд приписывался к легиону и имел похожую организацию и вооружение. В сражении союзные отряды чаще всего ставили на флангах – справа и слева от стоящих в центре легионов. Таким образом, одна половина армии состояла из римских легионов, а вторая из союзнических отрядов. Без помощи союзников римлянам едва ли удавалось бы на протяжении длительных войн выдерживать огромное напряжение всех сил.

Начиная с IV в. до н. э., когда войны стали особенно длительными, легионерам начали выплачивать жалованье из казны. Они снабжались также продовольствием, одеждой, оружием и снаряжением. Но за все это из солдатского жалованья вычиталась определенная плата. Союзникам жалованья не платили, и они все необходимое получали бесплатно. В победоносных походах все солдаты могли рассчитывать на долю в добыче.

Ко времени Полибия римляне существенно усовершенствовали организацию и боевое построение своего войска. В этом отношении они сделали большой шаг вперед по сравнению с греками, у которых очень многому научились в области военного искусства. Превзошли они даже македонян, совершивших под предводительством царя Александра самое грандиозное завоевание в истории древнего мира. (Александр Македонский, как вы, наверное, помните, покорил в 334-323 гг. до н. э. огромную Персидскую державу и дошел до Индии).

Греки первыми придумали особый тесно сплоченный строй тяжеловооруженных пехотинцев-гоплитов. Строй воинов, стоявших в несколько рядов, прикрывался сплошной стеной больших щитов и ощетинивался выставленными вперед копьями. Он был почти неуязвим для ударов противника с фронта. Восемь шеренг этого строя, который растягивался в ширину до одного километра, создавали сокрушительный натиск при непосредственном столкновении с врагом. Напор атаки многократно увеличивался потому, что на стоявших в передних рядах бойцов всей массой своих тел давили стоявшие сзади. Такой строй у греков назывался фалангой.

Еще более грозной была македонская фаланга. Она имела в два-три раза более глубокое построение, чем греческая. Общее количество рядов в ней доходило до двадцати четырех. Стоявшие в передних шеренгах воины вооружались очень длинными копьями – сариссами. Такие копья достигали шестиметровой длины, и их приходилось держать наперевес обеими руками. Все копья первых шести рядов выступали вперед из строя. Каждый воин первого ряда имел перед собой пять сарисс. Задние шеренги держали копья вверх, обеспечивая тем самым защиту от стрел и дротиков. Многие противники содрогались при одном виде ужасающего зрелища из двигающейся массы торчащих копий. Ничто не могло устоять против македонской фаланги. Но только в том случае, если она действовала на подходящей равнине. Любой холм, лесная поросль, ров или даже небольшие канавы могли привести фалангу в беспорядок, особенно при наступлении широким фронтом, лишить ее главнейших преимуществ.

Римляне пошли другим путем. Они отказались от сплошной, нерасчлененной на отдельные части фаланги. Легион, как сказано выше, делился на три возрастных разряда – гастатов, принципов и триариев. Каждый такой разряд подразделялся на десять отрядов, которые назывались манипулами. Манипулы гастатов и принципов имели по 120 человек, а триариев – по 60. Один манипул состоял, в свою очередь, из двух подразделений, называвшихся центуриями. Каждая центурия имела своего командира – центуриона и одного знаменосца. Каждому из тридцати манипулов легиона придавалось по сорок легковооруженных воинов. С IV в. до н. э. манипул стал основой боевого построения римлян. Поэтому этот строй называют манипулярным.

Попробуем представить, как он действовал в сражении.

Перед боем легион выстраивается в три линии по десять манипулов в каждой. Первыми становятся молодые бойцы гастаты, затем, на некотором расстоянии, принципы, воины среднего возраста, а позади них – самые старшие, триарии. Центурии каждого манипула плотно стоят одна за другой, построенные по шесть человек в глубину и десять в ширину. Все манипулы располагаются в шахматном порядке. Между манипулами каждой линии имеются промежутки. Напротив промежутков первой линии построены манипулы второй. Промежутки второй линии прикрываются сзади манипулами третьей.

Организация римской армии в III в. до н. э.

По сигналу к битве через эти промежутки выбегают легковооруженные бойцы. Они – застрельщики боя. Их цель – осыпая противника дротиками, нарушить его строй или отбросить вражеские легковооруженные отряды. Главные силы противников тем временем сближаются. Трубит сигнал, и легковооруженные через те же пропуски в строю легиона отступают в тыл за ряд триариев или отправляются на фланги, к коннице.

Задние центурии гастатов выдвигаются вперед, чтобы закрыть промежутки в первой линии. Теперь передовые ряды сомкнуты наподобие фаланги, и по сигналу к атаке молодые отважные гастаты под ободряющие крики остального войска бросаются на вражеский строй. Приведя врага в замешательство градом своих пилумов, они вынимают мечи и сходятся врукопашную. Если противник стойко выдерживает этот натиск и, в свою очередь, начинает теснить римлян, то задние центурии гастатов по сигналу отходят от врага и открывают промежутки, чтобы пропустить через них принципов. Теперь эти лучшие воины армии, сомкнув ряды, идут в наступление. Неприятель, уже потрепанный гастатами, встречает свежих бойцов и обычно не выдерживает их мощного напора. Ряды врага расстраиваются, и он обращается в бегство. Конница и легковооруженные преследуют отступающего противника.

Так чаще всего и бывало. Но случалось, что и принципам не удавалось остановить и опрокинуть врага. Тогда принципам подавался сигнал к отступлению, и они вслед за гастатами шаг за шагом отходили в промежутки между триариями. Триарии до этого стояли на правом колене, выставив вперед левую ногу и уперев плечо в щит, а копья втыкали в землю. Теперь, приняв принципов и гастатов в промежутки между своими манипулами, гастаты поднимались, быстро смыкали строй и встречали врага единой сплошной стеною, не имея уже за спиной никакой поддержки. «Это, – пишет один римский историк, – оказывалось для врагов самым страшным, ведь, думая, что преследуют уже побежденных, они вдруг видели, как внезапно вырастает новый строй, еще более многочисленный».

Третья линия редко принимала участие в битве. Поэтому когда говорили «дело дошло до триариев», это означало, что римлянам действительно пришлось туго.

Итак, мы видим, что манипулярный строй означал расчленение фаланги. Причем она расчленялась одновременно и вдоль, и поперек. Нетрудно понять, какие преимущества это давало. Разделив армию на три линии, римляне, по сути дела, впервые ввели постоянное применение резерва: отряд самых опытных бойцов приберегался для решительного натиска в самый критический момент боя. Манипулярный строй позволял легко смыкать разрывы, возникающие при столкновении с противником. Их можно было прикрывать, выдвигая отряды из второй или третьей линии. Кроме того, построение с промежутками облегчало передвижение на неблагоприятной местности. Римский строй мог очень гибко менять свою форму: делиться, поворачивать в одну или другую сторону, быть непроницаемым и одновременно рассыпаться своими мелкими группами в разных направлениях.

Манипулярный боевой порядок

В отличие от македонской фаланги, римский боевой порядок давал возможность воинам сражаться как отдельными отрядами, так и один на один. На это особо обратил внимание наблюдательный Полибий. «…Каждый римлянин, – писал он, – раз он идет в битву вполне вооруженный, приготовлен в одинаковой мере для всякого места, времени, для всякой неожиданности… Он с одинаковой охотой готов идти в сражение, ведется ли оно всей массой войска разом, или одною его частью, манипулом или даже отдельными воинами».

Выгоды манипулярного строя, казалось бы, вполне очевидны. Однако, чтобы на деле с успехом использовать все эти преимущества, нужны были определенные условия: тщательная выучка войск и каждого бойца, строжайшая военная дисциплина и в высшей степени твердое командование. И только римлянам удалось добиться сочетания всех этих условий. На каждом из них стоит остановиться подробно.

В прежней фаланге боевая выучка отдельного бойца не имела решающего значения. Фаланга действовала как единое целое. Давлением общей массы в строю удерживались и плохо обученные и недостаточно храбрые воины. Манипулярный же строй требовал гораздо большего, чем то, чего достигли в боевой подготовке солдат греки и македоняне. Римский легионер должен был одинаково искусно владеть и копьем и мечом, держать строй, четко и быстро совершать перестроения. Конечно, абсолютное большинство солдат в римской армии имело за плечами не один поход. Но и они нуждались в постоянных тренировках и переподготовке.

Новобранцам же необходимо было пройти и самое первоначальное обучение. Оно включало в себя прежде всего строевую подготовку. По словам Вегеция, «больше всего следует заботиться и во время похода и в боевом строю о том, чтобы все воины сохраняли правильные ряды при движении. А этого возможно достигнуть только в том случае, если благодаря постоянному упражнению они будут учиться двигаться быстро и ровно». В «тренировочную программу» входили бег, прыжки и плавание, а главное – упражнения с оружием. Всем этим римские юноши еще до призыва в войско занимались на Марсовом поле, рядом с которым протекал Тибр. Для обучения фехтованию использовали деревянные чучела. При этом новобранцам давали деревянные дубины, весившие вдвое больше настоящих мечей, и утяжеленные щиты, сплетенные из прутьев. Это делалось для того, чтобы новобранец, получив настоящее, более легкое оружие, как бы избавившись от более тяжелого груза, сражался спокойнее и бодрее. Особое внимание в этих упражнениях обращали на то, чтобы, действуя мечом, сам новобранец не открывал ни одной части своего тела и наносил главным образом колющие удары, более опасные для врага. При упражнениях в метании использовали учебные копья, также более тяжелого веса, чем настоящие. Приучали новобранцев носить тяжести, идя военным шагом, а также сооружать укрепленный лагерь.

Тренировки и учения проводились не только до выступления в поход. Даже на войне, в перерывах между военными действиями, римские военачальники упражняли свои войска. Вот, например, какие упражнения устроил для своих воинов знаменитый полководец Сципион во время Второй Пунической войны. В первый день солдаты пробегали шесть километров в полном вооружении. На другой день они чистили и чинили свое оружие и выставляли его перед палатками для осмотра командирами. На третий день они отдыхали, а на четвертый должны были сражаться друг с другом деревянными мечами, обернутыми в кожу, и метать копья, снабженные для безопасности кожаными шариками на концах. С пятого дня и дальше все названные упражнения повторялись в той же последовательности.

Как бы хорошо ни были обучены отдельные воины, спаять их воедино могла только огромная сила настоящей военной дисциплины. Только тогда никакое душевное волнение или угроза смерти не способны были разъединить их в бою. Ни в одной армии древнего мира дисциплина не была столь строгой, а повиновение начальникам столь беспрекословным, как в римских войсках. Полибий признавал, что греки никогда не могли научиться истинному повиновению. Лишь римляне действительно вполне постигли принципы дисциплины и сумели применить их на деле. Сами римляне по праву считали дисциплину основой всех своих военных успехов и называли ее главной гордостью, оплотом и вернейшим стражем своей державы.

Римская дисциплина основывалась прежде всего на огромной власти военачальника и беспощадной суровости наказаний. В строю и на войне полководец неограниченно распоряжался жизнью и смертью солдат. Телесным наказаниям и смертной казни могли быть подвергнуты по решению полководца даже высшие командиры самого знатного происхождения. От консулов, осуществлявших верховное командование, такая же непререкаемая власть распространялась и на нижестоящих командиров.

Самым распространенным наказанием за серьезные проступки был так называемый фустуарий – избиение палками или камнями. Его описание оставил Полибий: «Трибун берет палку и ею как бы только касается осужденного; вслед за этим все легионеры бьют его палками и камнями. Наказуемых забивают большею частью до смерти тут же, в самом лагере, а если кто-нибудь и выходит еще живым, то не на радость себе. Да и какая ему радость, если возврат на родину ему не дозволен, и никто из родственников не осмелится принять такого человека к себе в дом. Поэтому раз постигло кого подобное наказание, он погиб бесповоротно».

Избиением палками наказывали прежде всего тех, кто засыпал на посту или покидал его. Такое же наказание налагалось за воровство в лагере, за попытку улизнуть от обязанностей путем намеренного нанесения себе ран, за ложные свидетельства. К фустуарию приговаривали и в том случае, если кто-то ради получения награды ложно приписывал себе доблестный подвиг; если кто-то по трусости покидал место в строю или бросал какое-либо оружие в пылу битвы. «Вот почему, – замечает по этому поводу Полибий, – иные солдаты, стоя на посту, обрекают себя на верную смерть и в виду гораздо более многочисленного неприятеля не решаются покидать свои посты из страха наказания, которое ждет их по возвращении с поля битвы. Другие, потеряв в сражении щит или меч, или какое-нибудь иное оружие, кидаются как безумные в ряды неприятелей или в надежде обрести потерянное, или в сознании, что только смерть может избавить их от неизбежного позора и обид от своих же товарищей». Смертью каралось также неповиновение командиру и дезертирство. Смертный приговор всегда приводился в исполнение на глазах у всего войска в назидание остальным.

Если неповиновение командующему или трусость в сражении проявлял целый отряд, то проводилась так называемая децимация. В провинившемся отряде (а иногда это мог быть и целый легион) по жребию отбирали каждого десятого. Тех, на кого выпал жребий, перед строем всего войска забивали на смерть камнями или палками. Остальные солдаты наказанного отряда вместо пшеницы получали ячмень и должны были ставить палатки вне лагеря.