Текст книги "В дебрях урмана"

Глава 9

На следующий день Микула и Данилыч, плотно поев перед дорогой, неспешно сложили свои нехитрые пожитки в мешки, приладили к ним лямки, взвали их на плечи и, попрощавшись со старателями, тронулись в путь.

Собаки вернулись в посёлок ещё ночью, но их появление никто не слышал. Гром, с виду утомлённый, лежал подле бани и с безразличием наблюдал за подругой, покидавшей посёлок со своим хозяином. А когда сторожа и собака скрылись с глаз, он и вовсе потерял к ней всякий интерес. Зевнул и вроде как виновато смотрел теперь на Лосева.

– Что блудный, умаялся? Жрать поди хочешь?

Гром продолжал лежать, положил голову на передние лапы и пристально смотрел на Макара.

Прежде всего Лосев решил с утра провести ревизию сплоток, служившие для пропуска воды из русла речки. Заборный приёмник был установлен, как и положено, выше по течению и с минимальным уклоном для движения воды по массивному желобу к месту промывки пород. Он прошёл по днищу сплоток и видел: за зиму и весну доски ссохлись, и по всей их протяжённости имели щели. «Надо бы уже сейчас воду через них пустить, пока раздадутся, плотность примут, займёмся установкой бутар и инструмент подготовим, забои опробуем. Порода отошла – без мерзлоты, погода позволяет, чего волынку тянуть», – размышлял Макар, довольный надлежащим состоянием гидросооружения, и предавался благим раздумьям.

В кладовой посёлка кроме двух бочек керосина хранилось несколько канистр масел, ведро солидола и ёмкость с дёгтем, не насаженные на черенки лопаты и кайлы, три лома и ящик металлических скоб, много железных трафаретов и резиновых ковриков для бутар, несколько шахтёрских тачек. Тачки старенькие, но добротные, исправные, так что породу откатывать было на чём.

С обеда все и приступили к делам. Всё, что говорил Лосев и кому чем заниматься, исполнялось немедля.

Хрусталёв с Гребневым занялись заготовкой дров. Благо Лосев, будучи предусмотрительным человеком, прихватил с собой бензопилу. Два друга находили сухостой, валили его, на лошади, запряжённой в телегу, подвозили к посёлку. А здесь на чурки его распиливали двуручной пилой, дабы экономить бензин. Колуном чурки кололи и складывали в поленницу.

Лосев же с Груздевым, прихватив с собой промывочный лоток и кирку с лопатой, направились на участок горных разработок.

Забои горных пород, оставленные приискателями прошлой осенью, от весенних паводков чуть оползли, но следы последних работ были видны, особо при плотике – неплотная скальная поверхность местами заглублена, вероятно, рабочие зачищали западения с наилучшим содержанием драгоценного металла, что называется «подбирали под метёлку».

Лосев окинул взглядом участок, приглядывался, думал: где бы начать опробование? Решил идти последовательно, не прыгать с места на место – то здесь, то там.

– Давай, Тихон, наскребай тут, – скомандовал Лосев и подставил лоток для его наполнения породой.

Тихон несколько раз ударил киркой о грунт, подцепил две лопаты и вывалил материал в лоток.

Макар, тут же взяв лоток в руки, подошёл к речке и принялся промывать содержимое. Тихон же с любопытством наблюдал за процессом и ждал результата.

Лоток в руках Лосева периодически наполнялся водой, от последовательных движений она разжижала породу, а когда Макар оттягивал лоток на себя, то муть и камушки смывались. Так он повторял много раз, пока на дне лотка не остался мизер породы. А потом и мизер был смыт и на днище шевелился лишь мельчайший песок, среди которого оба заметили блестящие скудные золотинки.

– Есть значки! – обрадованно объявил Макар.

Тихон во все глаза разглядывал мельчайшие крупицы, поблескивавшие на солнце.

– Что ж золото такое мелкое? Это сколько же нужно земли перерыть, чтобы на хлеб заработать, – разочарованно заметил Груздев.

– Такое как видишь. Чего нос повесил? Всего-то четверть ведра промыли. Это ж проба, а по ней можно судить, стоит ли в этом месте породу брать. Сейчас проверим все забои, и будет ясно, где нам лучше работать. Золото оно ведь не клад какой, копанул – и вот он горшок с драгоценностями, – рассмеялся Лосев. – Через бутару тачками прогоним, увидишь потом, каково настоящее золото, и крупное бывает, и самородки попадают. Оно и называются здешние месторождения – россыпные, золото, значит, россыпью в недрах залегает, словно крупа или бобы по размеру разные.

Убедительность Лосева в своём толковании вселила и в Груздева веру в успех предприятия. Для него это дело было новое, ранее не изведанное, а потому и предался обнадёживающим рассуждениям и даже представил себя зажиточным и независимым человеком.

В одном из уступов пробы оказались лучше, и Лосев принял решение добычные работы начать здесь.

Бутару установили как можно ближе, но и чтобы водосток со сплоток приходился прямо в него.

Глава 10

На следующий день все сообща выставили наилучшим образом бутару на низкие козлы-крепыши, уложили в неё резиновые коврики, а на них металлические трафареты – промывочный шлюз был готов. Состыковав несколько штук досок, а их в посёлке целый штабель, соорудили из них ходок для тачек. По рыхлому грунту с мелким камнем катить тачку, наполненную породой, невозможно, намучаешься, а воз с места не сдвинется. А вот такая малая механизация в самый раз – нагрузил – и кати по доскам, бежит тачка, только силы имей и сноровку, толкай и сдерживай, чтоб не опрокинулась.

Лосев объяснил членам бригады, каким образом и что делать. Работа простая, но трудоёмкая.

Когда пустили воду в бутару, Макар перекрестился, сказав:

– Ну, мужики, помогай нам Бог!

Первым взял кирку и принялся кайлить породу. Остальные не отставали, кайлили с усердием. Вскоре взрыхлили часть забоя.

– Теперь за лопаты и тачки и айда выдавать на гора. Вы трое на погрузку и откатку до бутары, я же буду прогонять пульпу по шлюзу. По мере погрузки и доставки породы, меняйтесь местами, так меньше усталость одолеет, – подсказал Макар.

По мере разгрузки тачек Макар скребком с усердием ворошил породу, а та, превращаясь в мутную пульпу, смывалась с бутары, камни разной фракции он скребком протаскивал и сбрасывал в хвосте шлюза, крупные отбрасывал через борт бутары.

Вода непрерывным потоком делала своё дело.

– Э, так с этаким напором и золото может снести, – насторожился Гребнев. – Смотри, как породу размывает и несёт, да и ты, Макар, ещё подсобляешь.

– Не снесёт, золото металл тяжёлый, всё осядет в трафареты.

Сколько промыто тачек с породой Лосев считал, а как их стало четыре десятка, приметил – настало время вскрывать шлюз.

– Всё, пока стоп, пора делать первую съёмку.

Хрусталёв с напарниками оставили в покое кайлы, лопаты и тачки. Вытерли выступивший на спинах и лицах пот, подошли к Лосеву. Маленький перекур – и принялись впервые в жизни осуществлять подъём трафаретов. «Сколько же намыли?..» – витало у каждого в голове.

Макар скребком прошёлся по шлюзу, сбросил остатки породы, и вот уже на ковриках остался концентрат – золотосодержащий обогащённый песок. Воду отвели с бутары и взялись за коврики.

На всём протяжении шлюза размещалось около двух десятков ковриков, лежавших один за другим плотно один к одному. Поднимали два-три и высыпали в лоток. Лосев с ним тут же к речке и за промывку. Сидя на корточках, работал аккуратно, сосредоточенно, и его волнение передалось членам бригады. Все напряглись, ждали.

Наконец, когда же всё пустое, лишнее было смыто, все увидели матово-сверкающее с жёлтым оттенком золото. Оно было словно мелкая крупа, часть размером с пшено, рис и несколько с горошину, абсолютно разной формы – пластинчатые, сплющенные, с порами и раковинами на поверхности, иные были гладкими.

Лица осветились.

– Есть первый металл! – воскликнул Макар и торжествующе глянул на напарников. Что в этот момент думали Хрусталёв, Гребнев и Груздев, Лосев не знал, но догадывался по их засиявшим глазам и довольным лицам.

Последующие концентраты дали аналогичные результаты. Радость переполняла души. Намытое золото высушили на противне над огнём. Взвесили. Весы показали тридцать восемь граммов.

Отобедав с большим аппетитом, работы продолжили. Со второй съёмки намыли чуть меньше – тридцать четыре грамма. В совокупности день даром не прошёл – семьдесят два грамма были ссыпаны в один мешочек.

За ужином только и было разговоров о первом дне съёмки. Оживлённо обсуждали начало старания, высказывали мнения, как бы не подвела погода, строили планы. Но больше интерес проявляли к возможному количеству намывки за сезон. Лосев больше слушал мужиков, нежели вступал в оживлённую беседу, когда же речь зашла о промывочном сезоне, а вернее, какой ждать от него результат, он высказался:

– Мужики, в таком разе прибегнем к математике. – Макар взял в руки карандаш и бумагу, чтобы что-то записывать. – До обеда мы промыли сорок тачек, это примерно четыре кубометра, если учесть объём тачки сто литров, – вписал он и продолжал свои расчёты: – После обеда столько же. Всего восемь кубов. Все граммы делим на кубы, получаем девять граммов на один метр кубический, таково среднее содержание золота в породе. Возьмём его за основу. Если каждый день, как сегодня, работать, в месяц должны получить два килограмма сто шестьдесят граммов. Сезон начали можно сказать с середины мая, закончим предположительно в конце сентября, то есть четыре с половиной месяца. Два сто шестьдесят множим на четыре с половиной, получаем девять килограммов семьсот двадцать граммов. – Макар подчеркнул цифру, дав понять, что их ожидает при таком раскладе.

– Здорово. Это ж на брата подели-ка, сколько выходит? – оживился с вопросом Груздев.

– Делим. Почти по два с половиной килограмма.

– Нормалёк. А можа и самородочек выскочит какой, знать, и больше нароем.

– Кто знает, может, и поднимем, но не говори гоп, пока не перепрыгнул. Слышал, находили на этом месторождении экземпляры крупные до килограмма, и более, так что будем трудиться и надеется. К тому ж содержание цифра не постоянная, может, значительно возрасти, может, и беднее стать.

– Последнее не хотелось бы, – отреагировал Гребнев.

– Всё, хватит балакать о пустом, что будет и как будет. Сколь в недра подземные пенаты золота спрятали, только им ведомо, – рассмеялся Макар. – Довольно, мужики, рассусоливать, на боковую, завтра вставать рано.

Глава 11

Два месяца работы, каждодневной натруженной. Усталость снимала два раза в неделю баня и отменное питание – для живота не жалели, труд тяжёлый требовал сил. И надо сказать, съёмки радовали. Золото шло хорошо, подняли и несколько небольших самородков по нескольку десятков граммов. Металл ссыпали в трёхлитровый алюминиевый бидончик. Каждый раз с волнением наблюдали, как он наполнялся, закрывали плотно крышкой, обвязывали куском брезента и прятали на краю посёлка под крупной елью. Хранилище вырыли не особо глубокое, и оно прикрывалось сверху дерном. Незнающий человек пройдёт мимо и даже не обратит внимания – искусно замаскированная поверхность земли не выдавала, храня в себе достаток старателей.

Макар ежедневно вёл журнал – записывал вес намытого золота и нарастающим итогом проставлял суммарную цифру с начала ведения работ. За это время два раза переставляли бутару и меняли место забоя. Нащупали более богатую жилу, и съёмки улучшились. Три дня не работали – шли проливные дожди, когда выпадали мелкие осадки, темпы не снижали, не обращая внимания на морось.

Как-то Гребнев за ужином спросил Лосева:

– Макар, а если скрыть от прииска часть золота и самим этой утайке найти применение в сбыте, как ты на это смотришь?

– Побаиваюсь.

– Ведь никто, кроме нас, не знает, сколько мы намыли или намоем. Прииск же не насыпал его в наши забои.

– Во-первых, геологи знают ориентировочное содержание золота в песках, прибросят, посчитают, могут возникнуть сомнения. А как вылезет при сбыте что наружу, сроков не избежать. Нет, Борис, на такое пойти не могу и вам не советую. Я предупреждал: крысятничать – это последнее дело, больно последствия предсказуемые. Вы-то холостой народ, а у меня семья.

«Вот Лосев, до чего же честная личность, на таких правдивых воду и возят. Чего испугался, умыкнули – и всё тут, а там каждый по себе и сбывали бы, не сумел – засветился, сам и отвечай, а корешей-то зачем выдавать. В таком деле главное языком не лопотать и присматриваться, а без оглядки понятно, есть факт пострадать. При удачном же раскладе, карман от денег оттянулся бы, и прощай бедность, лови шик и блеск. Нет, отработаем сезон, а на следующий год сами, втроём мыть будем. Часть сдавать, остальное в свою кубышку, Хрусталёв с Груздевым в этом свои корефаны, так что всё отладим. А Лосев соберёт бригаду новую. В Ягодном народу хватает, подберёт, охочие есть люди», – рассуждал Гребнев.

– Ладно, замяли, так спросил. А почём прииск у нас золотняк примет?

– По два рубля за грамм.

– Не обманут?

– Договором прописано и печатью заверено.

– Бумага есть бумага.

– Не надо думать дурно, это же не царское время, когда золотопромышленники старателей обманывали или вовсе без расчёта спускали. Тогда бесправие было, а прииск – это ж государственное предприятие, и всё должно быть по закону.

– По закону, – язвительно повторил Хрусталёв. – Побывал бы ты, Макар, в зоне, поглядел бы тогда, как там законы выполняются, беспредел и управы нет ни на начальство, ни на охранников, а бывшие убийцы разводят такие порядки, только и смотри в оба, чтоб не подрезали, иль калекой не сделали. Согнут любого, коли не повиновался, в чём иль ответил не так. И дела нет никому, зона живёт своей жизнью, и за колючкой знать не знают, кто кого там закручивает.

– Не к месту сравнил зону с правоотношениями старателей и прииском, там порядки тюремные, а совесть лежит на тех, кто беззаконие творит, придёт время, и там строй наведут. У нас же всё по-честному сладится, сколько заработаем, столько и получим, – возразил Лосев.

В конце августа все сидели в избе, после трудов и, напарившись в бане, хлебали суп, пили чай. Макар как обычно взялся за свой журнал и вписал очередную съёмку металла и тут оживлённо встрепенулся:

– Ребятки, могу поздравить: на сегодняшний день нами намыто двенадцать килограммов, а если точнее – двенадцать килограммов и сто пятьдесят три грамма. Если дальше так пойдёт, почти до пуда дотянем.

– А чего и дотянем, месяц впереди. И смотри, какую закопушку надыбали, если б ещё пару таких – и больше сорвать можно, – размечтался Гребнев.

– Только бы заморозки раньше времени не нагрянули. Шуга пойдёт и раньше заставит закругляться. – Лосев закрыл журнал и предложил Гребневу сходить вместе спрятать бидончик с золотом в тайник.

– Прикинь, с каждым днём всё тяжелее. – Борис нёс бидончик в прекрасном настроении. – Будет ноне девок, чем соблазнять, ух, жизнь закручу!

– Чего ж до сего времени не женился? – поинтересовался Макар.

– Сначала балду гонял, дурью маялся, потом попал в детскую колонию за кражу, освободился, устроился на работу, снова чёрт опутал – сблатовал один друг на дело – квартиру грабануть, да осечка вышла – попались, снова тюряга, вот и вся моя биография. Хотя девица одна есть, ждёт меня окаянная, призналась: какой ты ни есть, а что-то притягивает меня к тебе, говорит, куда хочешь, с тобой поеду.

– Так сыграл бы свадьбу, глядишь, и жизнь по-иному сложилась. Характером-то покладистая дама, не капризная?

– Не сказать, чтоб красавица, но привлекательная, мозги на месте, правда, доверчивая, но отчаянная. Пока сидел, замуж выскочила, учёбу в институте забросила, разошлась, одна говорит радость у неё – детей от замужества не заимела, кто с ребёнком замуж возьмёт. Была ране история с ней заковыристая, так удалось ей выпутаться. Рассказывала, слезами заливалась, натерпевшись, а потом от брака неудачного ко мне душой прикипела.

– Какова же история с ней приключилась?

– Долго рассказывать, Макар. Как-нибудь в другой раз изложу, глазами только хлопать будешь.

Бидончик спрятали и зашагали в сторону избушки.

Хрусталёв вошёл в лесную хату, а Гребнев остался на улице, присел на лавку и закурил.

Сидел, задумался, и всплыли в памяти давно минувшие годы, в которые и произошла необычная история со знакомой ему девушкой по имени Лариса. После произошедших событий и когда она уже благополучно вернулась в Иркутск, она со всеми подробностями рассказала ему всё, что произошло…

Лариска окончила школу и хотела поступить в высшее учебное заведение, но на экзаменах провалилась. Вернуться домой в Нижнеудинск не захотела, понравился Иркутск. Город большой, многолюдный, много предприятий и организаций, трудоустроиться нет проблем, поработать год, а там попытаться вновь поступить в институт народного хозяйства.

Так получилось, познакомилась с девушкой-одногодкой Тамарой. Она из Тулуна и также завалила экзамены и осталась в городе. Родители, конечно, обеих девушек были недовольны их решением остаться в незнакомом городе, но те уговорили, заверив: снимут комнату, устроятся на работу и будут вместе жить и помогать друг дружке. Родители и отступили, мол, чего возражать, коли молодёжи самостоятельности захотелось, и посылали им деньги на нужды, пока с работой уладится.

Девчата скучать себе не позволяли – прогуливались по скверам, по берегу Ангары, ходили в кинотеатры, иной раз посещали танцы. Обе приглянулись двум приятелям. Молодые ребята работали на производстве. Пять дней занимали смены, а суббота с воскресеньем свободны, как, впрочем, и все вечера в будние дни. Встречаться ничто не мешало, и встречались, правда, не часто. Вместе гуляли в парках, ходили в кино, а иногда раздельно парами. Парня, что встречался с Тамарой, звали Егор Вершинин, а что дружил с Ларисой – Борис Гребнев.

Однажды, прогуливаясь днём по берегу реки, девушки остановились и с интересом смотрели на воду и прибрежные всплески. К ним подошёл молодой человек элегантный на вид.

– Вы так увлечённо смотрите вдаль, можно подумать разглядываете своё будущее, – улыбнувшись, сказал он.

– Да, представьте себе, разглядываем.

– И как оно выглядит?

– А вы, собственно, кто?

– Я? Простите не представился. Позвольте внести ясность: представитель крупной московской сети обслуживания. Зовут меня Константин. А вас как?

Девушки назвали свои имена и с удивлением глянули на нового знакомого – москвич!

– Вы так на меня смотрите, будто рассматриваете диковинный исторический экспонат.

Тамара и Лариса рассмеялись.

– Нет, просто удивлены. А чем вы здесь занимаетесь? – поинтересовалась Лариса.

– Веду оргнабор кадров на наше производство в Москве. Присматриваюсь к молодым людям, в основном девушкам, подходящим к установленным требованиям.

– И что же за требования? – У подруг, услышавших о наборе молодёжи в столицу, в глазах загорелся повышенный интерес.

Константин сделал паузу, как бы показать безразличие к заданному вопросу, а затем пояснил:

– Потребность в кадрах пока есть, но по сроку ограничена, всем, кто будет принятым, гарантировано проживание, а что касается требований к девушкам, это, прежде всего, иметь привлекательную внешность, быть стройными, общительными.

– А чего, Константин, на ваш взгляд мы соответствуем? – девушки улыбались и выжидающе ждали ответ.

– Вполне, вид респектабельный, я бы сказал подходящий. Но вряд ли у вас получится.

– Почему? – огорчились Тамара с Ларисой.

– Наверняка учитесь или где-то работаете, родители, вряд ли отпустят, ухажёры перед поездом на рельсы лягут, – с последней фразой Константин рассмеялся.

– Мы девушки свободные, не учимся, пока без работы, а с ухажёрами повременим, если любят, подождут, да и вообще мы не будем в таком разе никого предупреждать, если мы вам приглянулись, – с жаром выдохнула Лариса и воскликнула: – Представляю – работа в Москве!

– Да, было бы здорово, но надо подумать, – отреагировала Тамара.

– А чего тут думать? Поехали! Только родителей пока в известность ставить не будем, пусть для них будет сюрпризом. Представляешь, как удивятся. А Егор с Борисом вообще ахнут.

– Правильное решение, вроде как в самоволку сбежали, – с улыбкой одобрил новый знакомый.

– А что же за работа?

– Разная. Сфера обслуживания обширная, и всё зависит от индивидуальных способностей каждого, а это уже рассматривается на месте, при собеседовании в отделе кадров и начальством.

Константин обрисовал девушкам в общих чертах разновидность занятий, посоветовал, если решили, то не тянуть время, а поторопиться. Пообещал купить им билеты на поезд, проводит на вокзале и позвонит своему коллеге, чтобы их встретили на московском вокзале, а тот всё устроит как надо. Расставаясь, Константин дал номер телефона, по которому они ему сегодня должны позвонить о своём окончательном решении, и тогда он будет заниматься ими.

После того как подруги расстались с Константином, они долго не раздумывали и через два часа позвонили ему о своём согласии, их просто распирало нетерпение.

Константин на самом деле купил билеты и на следующий день девушки отбыли на поезде из Иркутска до Москвы, никого не предупредив.

По прибытии в Москву, их на вокзале встретил высокий молодой мужчина. Одет он был в серый костюм, белая сорочка с галстуком, выглядел элегантно, улыбался и своим видом внушал доверие.

– С прибытием, красавицы. Вы и есть Лара и Тома? – девушки кивнули с любопытством, разглядывая мужчину. – А я тот самый Геннадий, можно просто Гена, мне поручили вас встретить. Сейчас я вас отвезу в гостиницу, там уже съехалось немало желающих на трудоустройство, и с вами побеседуют, а там уже определят, в какую конкретно сферу деятельности вас примут. Вы девчата симпатичные, так что, думаю, вам повезло – шикарное место обеспечено. Кому-либо говорили об отъезде в Москву для трудоустройства?

– Нет.

– И правильно умолчали. Кто хвастает преждевременно, у тех мечты не сбываются. Сделал дело, а потом трезвонь.

Геннадий вывел девушек с платформы и сопроводил до привокзальной площади. Открыл дверцу легковой машины, пригласил сесть на сиденья, дверцы закрыл, а сам сел за руль. Машина тронулась. Подруги были в восторге – их не обманули, встретили, мужчина приветливый, очаровательный, едут на шикарном автомобиле по столице и разглядывают окрестности Москвы.

– Кстати, паспорта у вас далеко? – спросил Геннадий.

– В сумочках.

– Прекрасно. Вы достаньте их и отдайте мне, чтобы, как приедем, не терять время на ваше оформление.

Девушки отдали документы и продолжали через окна автомобиля любоваться достопримечательностями города.

Когда же подъехали к гостинице, Геннадий вышел из машины и к нему подошли двое таких же элегантно-одетых мужчин, но по возрасту старше Геннадия.

Они о чём-то накоротке переговорили, и один из них, приветливо улыбаясь, предложил девушкам пересесть в другой автомобиль.

Тамара и Лариса безоговорочно пересели, и машина покатила дальше. Девушки, спохватившись, что паспорта остались у Геннадия, воскликнули:

– Наши паспорта у Гены, он забыл нам отдать!

– Чего так встрепенулись, милашки, они и должны быть у него. Как вас оформит в гостиницу, привезёт и вернёт, а пока доедем до руководства.

Девушки успокоились, хотя где-то в глубине души у обоих чуток ёкнуло – что-то не так. «Ведь Геннадий говорил: сначала оформит в гостинице, а потом повезёт на собеседование. А тут без паспортов везут в какую-то контору. Как же можно беседовать и устраивать нас на работу без документов?..»

Ехали, и минут через тридцать машина затормозила во дворе малоэтажного жёлтого здания. Девушек попросили выйти из машины и проводили в подъезд дома, затем провели на второй этаж, позвонили в дверь. Им открыла дама средних лет, с накрашенной внешностью, за её спиной появился крупный на вид мужчина, через костюм даже можно было предположить у него накаченные мускулы, вероятно, занимается тяжёлой атлетикой, а может и от природы таким вымахал. Вошли, дверь сразу заперли на ключ, и это ещё более насторожило подружек.

– Принимайте товар, – сказал один из сопровождавших.

Женщина оценивающе глянула на девушек, и через плечо бросила амбалу:

– Рассчитайся.

Тот достал из внутреннего кармана пиджака пачку денег, отсчитал несколько купюр и передал в руки тому, кто объявил «принимайте товар». Тамара и Лариса успели заметить, что деньги были не советские, вроде такие, какие они видели на картинках и снимках в одном иностранном журнале – доллары. Такие журналы являлись редкостью, было не принято или запрещалось их хождение по стране, и так запросто ими не воспользуешься. Как-то при проявленном любопытстве им представился случай полистать страницы издания у одного незнакомца. Человек шёл по парку и присел на лавочку, где сидели девушки. Достал из портфеля журнал и стал его читать. Подруги заинтересовались необычным типографическим ярким оформлением журнала и попросили посмотреть, им не отказали…

– Проходите в большую комнату и располагайтесь, – предложила женщина, сама же удалилась в другую, и слышно было, как она по телефону кому-то звонила, говорила с кем-то о каких-то апартаментах и сроках их ремонта.

Когда подружки вошли в зал, то увидели четырёх симпатичных девушек, сидевших на диване. Бросилось в глаза – они не в восторге, что находятся здесь, – на лицах растроганность и даже откровенный страх. Сердечки Тамары и Ларисы учащённо забились. «Явно что-то здесь не так… Куда мы попали? Что всё значит? Почему нас привезли на какую-то квартиру, а не в контору или гостиницу? Где начальство или сотрудники отдела кадров? Документов пока не вернули…»

– А вы, девушки, тоже ожидаете трудоустройства или вас уже оформили? – спросила Лариса.

– Ага, считайте и вас уже оформили, – ответила одна из девушек.

– В смысле? – насторожилась Тамара.

– В прямом. Попали вы с вами в такую задницу, что мама не горюй. Мы такие же дуры, как и вы, клюнули, поверили и поехали в Москву, а тут…

– Что тут?

– В публичном доме хотят нас использовать, в проститутки записали.

– Как? – в один голос ахнули Тамара и Лариса.

– А вот так, – ответила другая девушка и расплакалась.

– О чём говорите? В нашем же государстве нет публичных домов. Какие проститутки?

– Вы простые как бублики. Публичных домов нет, а вот нелегальные притоны имеются. В один из таких мы с вами и залетели.

У подруг чуть не подкосились ноги. Присели на стулья и растерянными глазами смотрели на коллег по несчастью. «Боже мой, какие ж мы тоже глупые простофили – по сомнительному газетному объявлению и поверив заочным объяснениям некого Константина, примчались, и на тебе… Никто, никто не знает, где мы находимся. Что же теперь с нами будет?..»

Девушки разговорились, все из разных городов. Они прибыли вчера и уже в этой комнате провели ночь. Хозяева квартиры им наказали вести себя мирно, не ныть, не визжать, ждать несколько дней, пока закончат ремонт какого-то здания, и их переместят туда для обслуживания гостей – зажиточных мужчин. От проявленного девушками к ним внимания и безотказного исполнения желаний клиентов будет зависеть их заработная плата. Задумали сбежать, но об этом сразу пришлось забыть – запорные устройства и сами входные двери напоминали большой сейф. Окна выходили во двор, но и они были закрыты плотно и чуть затемнены, форточки открывались только днём в присутствии хозяев квартиры. Кричать и звать кого-либо через окно или форточку было сопряжено с опасностью – предупредили: если привлекут к себе внимание кого-либо и появится милиция, их прибьют и закопают за городом. Да и запугали, что с милицией у них есть связи, и ничего хорошего от криков они не добьются. Так это на самом деле или нет, можно было только догадываться, но сказанное ещё сильнее встревожило и привело в отчаяние подруг.

В комнату заглянула женщина, та самая, что распорядилась выдать за них деньги.

– Чего ягодки мои носы повесили? Поживёте здесь с неделю, а потом за работу, хлеб даром не даётся. На ночь с вами будет оставаться человек присматривать за вами, слюни не распускать и не вякать, располагайтесь на диване и на тахте, тесновато, но ничего не поделаешь. У нас ожидается пополнение, так что привезём раскладушки, – она куда-то торопилась с амбалом и бросила: – Ну, пока-пока, девочки, завтра увидимся, я вас проинструктирую, как себя вести с клиентами.

Гнетущее настроение окутало Тамару и Ларису, отвратное состояние просто давило, осознавая свою безысходность. «Что же мы наделали? Как слепые курицы, не подумав, не посоветовавшись ни с кем – и на тебе. Нас будут насиловать, а мы должны терпеть и улыбаться… Родители узнают, с ума сойдут…»

В то же время мозги работали напряжённо – искали выход из сложившегося положения. «Как дать о себе знать? Написать письмо, но его же не позволят отправить. Кричать о помощи через форточку – услышит соглядатай, а того хуже – могут убить за проявленную инициативу. Что делать?..»

И тут Тамару осенила заманчивая идея. Она наклонилась в Ларисе и шепнула:

– Знаешь, у меня в сумочке лежит блокнот, в нём записан номер квартирного телефона Егора. Его отец работает каким-то начальником. В квартире этих отморозков есть телефон и можно дозвониться и рассказать.

– Даже дозвонишься, что можем ему сообщить, мы же не знаем, где мы, ни адреса, ни фамилий наших укрывателей.

– Я запомнила номер машины, на которой нас встретил Геннадий, знаем номер иркутского телефона, по которому мы звонили Константину.

– Не густо.

– Хоть что-то.

– Но сторожевой-то к телефону не позволит подойти, и не мечтай об этом. Разве что мозги поднапрячь и иной подход придумать, отвлечь, например, или воспользоваться когда уснёт.

– Последнее вряд ли годится – это же сторожевая собака, услышит – беды не оберёмся.

– Тогда только один выход – отвлечь.

Четыре девушки заметили перешёптывание вновь прибывших и спросили:

– Чего там секретничаете?

Подруги рассказали о своих намерениях. Пауза – и глаза загорелись, одна из пленниц, уже можно так обозначить героинь, подхватила:

– Попытать счастья можно. Это пока для нас единственный шанс, а не получится, дальше нам известно, что с нами сделают.

Придумали. Выдумка простая в исполнении, но опасная и требовавшая от них сил, но другого на ум ничего не приходило. «Рисковать так рисковать, а там будь что будет».

Дождались, когда караульщик зашёл в туалетную комнату, они, выждав несколько секунд, вскочили с мест и подпёрли тумбой двери, впятером налегли на тумбу и дверь, упираясь ногами о противоположную от туалета стену. Тамара же кинулась в комнату, где стоял телефон. Блокнот уже был заранее открыт на том месте, где на листочке вписан нужный номер иркутского телефона. Набрала номер междугородней станции и попросила оператора срочно соединить Иркутск, пояснив, что она оказалась в опасности. Телефонистка, услышав взволнованный голос, проявила сопереживание и оперативность, и вскоре иркутский оператор набрала названный номер, и Тамара услышала гудки, их было несколько, а ей показалось, прошёл целый час. Наконец трубку подняли, ответил отец Егора, она назвалась и сказала, что звонит из Москвы. До этого Егор рассказывал родителям о дружбе с девушкой Тамарой и что они в последние дни не встречаются из-за её исчезновения – ни разу не позвонила, найти её не мог. Он побывал на квартире, где проживали Тамара с Ларисой, хозяйка ему ответила: точно сама не знает, где девушки, они, мол, предупредили лишь об отъезде на неопределённое время, а за комнату заплатили вперёд, аж за три месяца.