Текст книги "Падение «черного берета»"

Александр Ольбик
ПАДЕНИЕ «ЧЕРНОГО БЕРЕТА»

Жизнь – серьезное дело!

Л. Толстой.

Смерть – не добро и не зло.

Сенека.

Перестрелка на Рижском вокзале

Карташов сидел в зале ожидания – до прибытия экспресса «Латвия» оставалось чуть больше сорока минут. Он напряженно поглядывал на круглые станционные часы, нервно мял в руках довольно потрепанную ветровку.

Ему хотелось курить, и он вышел на крыльцо. Светловолосый худощавый паренек торговался с цыганкой, продававшей железнодорожный билет.

– Имей совесть, чавела! Да я за сто долларов пешком пойду в Магадан…

Женщина обратила свой взор на Карташова, но тот, зажав в зубах сигарету, и, бросив «отвали», сошел по ступеням вниз.

К тротуару подкатил темно-синий джип, из которого выбралось целое семейство: молодая пара с двумя детьми и пожилая дама в широком цветастом платье. К ним подошел носильщик и стал сноровисто укладывать чемоданы и сумки на поблескивающую пластмассовыми боками тележку.

Спекулянтка между тем обрабатывала молодую девицу, а та, видимо, не зная как поступить, краснела, то и дело перекладывая из руки в руку объемистый целлофановый пакет.

Карташов отвернул манжет рубашки и посмотрел на часы – до прихода рижского поезда оставалось тридцать минут. Однако не успел он это как следует осмыслить, как станционный громкоговоритель сотряс воздух сообщением: экспресс «Латвия» опаздывает на час пятнадцать…

Карташов направился вдоль вокзала, к киоску, расположенному в самом его конце. Он уже почти сравнялся со ступенями, ведущими в пункт обмена валюты, когда рядом, у бровки тротуара, остановилась четырехдверная «ауди». Из нее вышел в темных очках, коренастый, склонный к полноте, мужчина, и Карташов мог поклясться, что человека с такой походкой и с таким огромным, с залысинами, лбом он уже где-то видел.

Мужчина что-то сказал сопровождавшему его молодому парню и, взяв у того большой коричневый кейс, стал подниматься на крыльцо пункта обмена валюты.

Передняя дверца «ауди» распахнулась, и Карташов увидел сидящего за рулем упитанного, тоже молодого, водителя. Тут же внимание привлекла припарковавшаяся за джипом «девятка» с тонированными стеклами. Однако время шло, а из машины никто не появлялся.

Карташов дошел до киоска и, купив бутылку пива, зашагал назад, чтобы за телефонной будкой сесть на лавку и спокойно перекурить. Он уже был в двух шагах от кабины, когда на пороге обменного пункта появился тот же человек с коричневым кейсом и Карташов отчетливо увидел его лицо. Сначала он не поверил своим глазам – перед ним, вне всякого сомнения, предстал не кто иной, как Венька Брод. Солагерник, на три года раньше его вышедший на свободу. Карташов собрался было его окликнуть, как вдруг «девятка» с темными стеклами ожила. Обе задние дверцы распахнулась и из них стали выскакивать люди с пистолетами в руках. Они тут же открыли стрельбу и Карташов, глядя на спускавшегося по ступеням Брода, запоздало осознал, что выстрелы посвящены его особе. Когда Брод уже начал падать, рука его телохранителя, откинув полу пиджака, извлекала из кобуры пистолет. А нападавшие уже были на тротуаре и один из них двумя выстрелами уложил на руль водителя «ауди», а второй нападавший, стреляя на ходу, побежал в сторону падающего со ступенек Брода.

Карташов прижался к будке и, как зачарованный, смотрел на человека, приближающегося к Броду. Он видел, что охранник того растерялся: вместо того, чтобы вывести из игры бежавшего в сторону Брода налетчика, выстрелил в его напарника, находящегося ближе к «девятке». Пуля скользнула по металлической опоре и, не задев нападавших, улетела в сторону камеры хранения. Однако второй выстрел телохранителя был точным – нападавший, словно споткнувшись о невидимое препятствие, дернулся, его колени подогнулись и он плашмя упал под колеса «девятки». А тот, что бежал на Брода, продолжал беспорядочно стрелять и Карташов увидел, как огромная, горящая в солнечных лучах витрина раскололась и начала распадаться на острые клинья. Между выстрелами слышался обвальный звон стекла.

Брод скатился с крыльца, кейс, выпавший из его рук, одиноко замер в метре-полутора от него. Серебристая монограмма на крышке кейса блеснула на солнце и тут же покрылась поднятой с тротуара пылью. Пальцы Веньки ожесточенно скребли асфальт, но так и не смогли дотянуться до заветного чемоданчика. Первым к нему подскочил грабитель. Он ухватился за ручку кейса и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отбросил его в сторону «девятки», где его тут же подхватил третий соучастник ограбления. Это был сухощавый, смуглый тип, с заметной бородавкой с правой стороны носа. Вместе с кейсом он скрылся в машине, которая тут же сорвалась с места и смешалась в автомобильном потоке. А между тем, нападавший повернулся лицом к Броду, и, выставив вперед руку с пистолетом, прицелился тому в голову. И скорее всего произошло бы еще одно убийство, если бы не Карташов. Сделав от телефонной будки два стремительных шага, он с оттягом бутылкой ударил по голове бандита. Бутылка разбилась и пиво, оставляя на тротуаре пенные разводы, пахнуло в нос дрожжевыми запахами. Человек упал, уткнувшись носом в грязный асфальт. Выпавший из его рук пистолет отлетел к крыльцу…

Карташов подбежал к Броду и помог ему встать на ноги.

– Веня, подъем! – крикнул Карташов. – Вставай, старик, та, что с косой, кажется, пролетела мимо…

Брод поднял лицо, посеревшее от страха и пыли, и в глазах у него что-то закрутилось непонятное – то ли озарение, то ли тупое недоумение.

– Черт возьми, Серго, откуда ты тут взялся? – Брод стал подниматься с земли.

– Держишь за шею, – и Карташов потащил бывшего солагерника в сторону его «ауди». Он видел как раненый охранник пытался подняться, держа в руке пистолет, но каждый раз он снова заваливался на спину. Однако исхитрился поднять руку и выстрелить, едва не угодив Карташову в голову.

– Скажи этому ублюдку, что ты наш, – сипел Брод, – я не могу ступать на ногу…

– Садись в машину! – Карташов сбросил с плеча руку Брода, а самого толкнул на заднее сиденье.

Позади, у крыльца, истерически кричала цыганка, призывая на помощь милицию.

Окинув взглядом привокзальное пространство, Карташов поразился безлюдью. Только что стоявшие кучками таксисты, словно сквозь землю провалились.

Он оттолкнул неподвижно лежащего на баранке водителя, и хотел уже садиться за руль, когда услышал:

– Эй, шеф, погоди, я сейчас… – это был раненый телохранитель Брода. Какая-то сила заставила его подняться с земли и пьяным шагом направиться в сторону «ауди». При этом он двумя руками сжимал пистолет, пытаясь нацелить его в лоб Карташову.

– Вася, мать-перемать, этот кент с нами, – хрипел Брод, стараясь утиснуться поглубже в салон. – Скорее залезай и брось пушку…

Тот, кого назвали Васей, со стоном рухнул на заднее сиденье, пистолет с глухим стуком упал между сиденьями.

– Гоним, сейчас тут будут менты, – скрипя от боли зубами, проговорил Брод.

И хотя Карташов никогда не ездил на таких машинах, он без проблем справился с управлением. Видимо, инстинкт самосохранения подсказывал, насколько быстро надо уносить ноги.

Он включил зажигание и, почувствовав на пальцах чужую кровь, не стал ее стряхивать. Перед ним разворачивалось только что подкатившее такси и он понял: еще немного и проезд будет наглухо заблокирован. Карташов нажал на газ и тютелька-в-тютельку проскочил между старой «волгой» и оборудованным под такси вишневым «опелем». Преодолев трамвайные пути, он резко крутанул в сторону скверика и, удачно обогнув его, влился в общий автопоток. Он видел, как справа, с вокзального крыльца, сбежали два милиционера, а со стороны киоска, где он покупал пиво, тоже спешили мужчины в военной форме.

Водитель, которого Карташов спихнул на пассажирское сиденье, вдруг зашевелился, поднял окровавленное лицо и мутным взглядом уставился на Карташова. Сзади слышались стенания охранника.

– Ты откуда здесь, Серый, взялся? – тихо, почти шепотом, спросил Брод.

– Куда гнать дальше? – Карташов на вопрос ответил вопросом.

– А где мы находимся?

– Черт его знает, я здесь никогда не был.

– Тогда заедь в любой двор и смени номера… Они под твоим сиденьем.

Включив поворот, Карташов сместился в крайний ряд. На первом же перекрестке он взял вправо и завернул на менее оживленную улицу. Проехав страховую фирму, он еще раз свернул на зеленую улочку, и сразу же за мусорными контейнерами махнул в узкий проезд, ведущий к пятиэтажному, в лесах, дому. Обогнув угол, почти уткнулся в штабель досок, обтянутых целлофановой пленкой. Он огляделся – ничто не напоминало о присутствии людей. Открыл дверцу и вышел из машины. Пахло сырым бетоном и ацетиленом.

– Серго, дай сигаретку, – попросил в открытую дверцу Брод, – и взгляни, нет ли в «бардачке» бутылки водки. У Василия, видно, сильная боль…

– Если может, пусть потерпит, водка увеличивает кровотечение, – Карташов вытащил из-под сиденья два номерных знака и отщелкнул багажник. Ему нужна была отвертка. Кроме колеса-запаски в багажнике лежали коробки с ружейными патронам и чехол, из которого выглядывал обитый железом приклад.

По наезженной резьбе винтов он понял, что в этой машине номера меняются так же часто, как в зоне меняются зеки.

Он слышал как в салоне Брод что-то говорил охраннику. Когда Карташов стал садиться в машину, Брод сказал:

– Надо его перевязать, парень истекает кровью… Ты куда дел снятые номера?

– Засунул под кирпичи, они уже засветились.

– Его надо перевязать, – повторил Брод.

– А что делать с этим? – Карташов имел в виду водителя. – У него проблемы с сознанием…

– Суки, кто-то нас по дешевке подловил. Ты, Серго, взгляни – жив он или мы возим труп.

– Без сознания, но жив… Кровищи море…

– Давай сюда страховочный ремень, перетянем Василию ногу. Ему, кажется, садануло под самую мошонку.

– Здесь ремень не поможет, – сказал Карташов, однако открыл дверцу и, взяв охранника за плечи, стал осторожно его переворачивать. – Нужен обезболивающий укол, тут жгутом не обойдешься.

– Тогда не тяни время, садись за баранку и жми в сторону Химок. В Ангелово…

– Ко мне сегодня из Риги приезжает сестра, – в голосе Карташова звучала усталость и отчаяние. – Мы с ней не виделись почти два года…

– Я понимаю тебя, Серго, но ты ведь видишь – мы без тебя как малые дети… Ты же знаешь, я дружбу умею ценить…

– Да не в этом дело! – Карташов хлопнул себя по ляжке. – Дальше-то что? Я с твоими делами свободно могу снова загреметь за решетку, а мне этого не хочется.

– Ладно, Серго, делай, как знаешь, только оставь мне сигареты.

Последовала пауза, первым ее нарушил Карташов.

– Видно, чертяка, я на свою беду тебя встретил, – Карташов без рук высморкался и рукавом подтерся… Уселся за руль. – Говори, куда ехать…

– Спасибо, старик. Поезжай, я тебе буду суфлировать, но сначала помоги поудобнее устроить Васю, он меня буквально придавил.

– А тебя самого, куда шибануло? Я думал этот фраер с пушкой тебя изрешетит, выпустил целую обойму…

– Ему, наверное, помешало солнце. Я был на крыльце, а позади меня огромная витрина, как прожектор… Падая с крыльца, я подвернул ступню и ушиб плечо. Но это не страшно, вот мои ребята получили по высшему разряду…

Карташов подал машину назад и, обогнув бетономешалку, выехал на улицу.

– Сейчас направо, в первый проулок, – подсказал Брод . Его голос совсем увял и он, глубоко затягиваясь сигаретой, испытывал физические муки. Он ощупал щиколотку – нога распухла и начала деревенеть.

Карташов думал о своем. Он представил растерянный вид сестры, ее метание по вокзалу. Она знала, что он в Москве не в гостях, а на нелегальном положении.

– Впереди гаишники, – сказал Карташов, хотя Брод и сам заметил перетянутых белой портупеей двух милиционеров. Они стояли возле серебристого BMW и один из них проверял документы.

– Если будут останавливать, не бери их в голову, – сказал Брод. – Давай по газам и через площадь гони вон к той многоэтажке.

Карташов скинул скорость, затаив дыхание, приближался к патрулю.

– На всякий случай имей в виду – у Вадима в кобуре пистолет «глок». Надеюсь обращаться с ним умеешь, – в словах Брода звучала напряженная ирония.

– Сегодня мне это не совсем кстати, имею другие планы…

– А тебе все равно возвращаться на вокзал нельзя.

Они без проблем миновали пост, но облегчения Карташов не получил.

– Пожалуй, ты прав, мне сегодня туда соваться не следует.

– Забудь об этом и на ближайшую неделю, – сказал Брод. – Менты и фээсбэшники там будут ошиваться, еще как минимум, три-четыре дня. Тем более, нас там видели таксисты и, будь уверен, фотороботы уже готовы… Сейчас, Серго, сворачивай к тому перекрестку и сразу – направо. Этот бульвар упирается в Кольцевую дорогу, а там уже недалеко Новое Тушино.

Водитель застонал, сделал мучительное движение рукой. С трудом донес ее до груди и успокоил на лацкане пиджака.

– На, положи ему в рот валидол, – Брод протянул таблетку, однако зубы у водителя были плотно сжаты и таблетка, разломившись, упала ему на колени.

– От болевого шока валидол не спасет, – сказал Карташов.

Они выехали на четырехрядную улицу и в автомобильном угарном потоке устремились за город. Примерно, через полтора часа езды позади осталось Юрово, Курино, Путиловское шоссе. Вскоре они въехали в Рождествено. Припарковались на 2-й Муравской улице, рядом с аптекой.

– Купи, Сережа, много бинтов, йода и пачку бактерицидных пластырей. Спроси какой-нибудь антибиотик в ампулах и десяток одноразовых шприцев… И что-нибудь попить… На, возьми, деньги…

Когда Карташов выходил из машины, Брод предупредил:

– Слышь, Серго, только пожалуйста, долго не задерживайся, пацанам больно, – в голосе Брода слышалась скрытая угроза.

Зажав в руке пухлое портмоне, которое ему дал Брод, он пересек улицу и вошел в двухэтажное здание из белого кирпича…

…Особняк Брода находился в двух километрах от Рождествено, в очень укромном и зеленом Ангеловом переулке. Дом стоял в лесопарковой зоне – стандартное, с точки зрения новых русских, капитальное строение из красного кирпича. На вид – тяжеловесное, с узкими окнами-бойницами и огромной аркой, под которой затихли в полдневном зное балконы.

Они въехали за высокий, тоже из красного кирпича, забор, на территорию, еще хранящую следы незаконченной стройки. Однако гараж и хозблок с примыкающей к нему баней, судя по протоптанным и наезженным следам, уже функционировали…

Машину оставили за домом, в тени старых лип, вокруг которых монотонно жужжал пчелиный рой. Пахло теплыми ароматами скошенной травы, медом и полевыми цветами. Разросшиеся вдоль задней стены гаража огромные лопухи напоминали Карташову деревню его детства, куда их летом вывозили из детдома. Но там еще много было стрекоз, а по вечерам, в речных туманах, пел оглушительный хор лягушек…

…Карташов помог выйти из машины Броду, который напоминал забойщика скота, забывшего надеть клеенчатый передник: вся его грудь была в крови, очевидно, натекшая из раны его телохранителя. А сам охранник был неподъемный: Карташов попытался его вытащить из машины, но ничего из этого не получилось. Он опустил раненого на сиденье.

– Мне одному их не осилить, – сказал он Броду, – наверное, Москва вымыла последние мои силенки.

– Но Брод уже его не слушал: сильно опадая на левую ногу, он поднялся на крыльцо и вошел в дом. Вскоре оттуда показалась мощная фигура человека лет 35-40. На нем был темно-синий спортивны костюм, смоляные, гладко зачесанные назад волосы и совершенно неулыбчивые глаза. В дверях снова показался Брод.

– Слышь, Серго, это Никола, он тебе поможет перетащить ребят в дом.

Брод подошел к машине, наклонился над охранником и вложил ему в губы зажженную сигарету.

– Курни, браток, может, немного полегчает, – сказал Брод и уступил место Николаю.

Охранника отнесли в гостиную и положили на кусок целлофана, расстеленного на ковре. С водителем было труднее – тот напоминал тряпичную куклу. Когда они сняли с него одежду, увидели бурый сгусток крови – пуля от правой ключицы прошла навылет, видимо, задела верхушку легкого и опасно сместилась к позвоночнику. Вторая пуля достала его по касательной с черепной коробкой. Жирная бело-кровавая борозда шла от уха к теменной части головы. .

Карташов вместе с хозяином дома отправился в ванную комнату мыть руки. Все блестело мрамором и никелем.

– Водила в очень тяжелом состоянии, – сказал Карташов, – все сиденье в кровищи, хоть выжимай.

– Я до сих пор не могу в это поверить. Час назад ребята еще разговаривали, шутили, травили анекдоты и на тебе…

– Это всегда приходит внезапно, – Карташов машинально взглянул на часы. – Светка моя уже в Москве…

– Извини, Серый, мне надо позвонить в одно место, – Брод вытащил из кармана мобильный телефон и начал набирать номер.

Из его разговора Карташов понял – Веня звонил врачу, но, видимо, тот был занят. Последовал еще один звонок, по номеру, который Броду дали на другом конце провода. Разговор состоялся очень лаконичный: «Срочно нужен хирург. Созвонись с Блузманом и гоните с ним сюда»…

– Идем, Серго, чего-нибудь выпьем, – и Брод повел его в гостиную.

Из множества напитков Карташов выбрал «Столичную». Закусывали печеночным паштетом со свежим огурцом.

– Я практически здесь живу, – сказал Брод. – А при таком интенсивном отстреле деловых людей никакая крепость не спасет… Сейчас даже в Бутырской тюрьме не можешь чувствовать себя в безопасности. Еще налить?

– Нет, я лучше закушу, а то кишка с кишкой начинает задушевный разговор.

– Идет, ты сейчас немного подкрепись и съезди в Рождествено… Не забыл дорогу?

– Да, по-моему, тут всего одна и есть.

– Встретишь на автобусной остановке нужных нам людей… хирурга Блузмана и моего шефа… Таллера… Такой длинноногий журавль с брежневскими бровями… щегольские усики… Потом мы с тобой посидим, покалякаем и ты расскажешь какими судьбами оказался в Москве и в том самом месте и в то самое время, когда Брода собирались замочить…

– А это ничего, что я немного под балдой? – Карташов щелкнул пальцем себя по горлу. – Не хотелось бы встречаться с гаишниками…

– Пока едешь, хмель испарится. Кроме тебя некого послать, ты же видишь, какая ситуация. У нас так принято: если гостей встречают, значит, дорога чистая и прием будет без ментов.

– Ясно! Но я никого не могу садить в машину, там кровищи по колено.

– Согласен, идем в гараж.

Брод привел его к гаражу и открыл своими ключами замок. Зажег свет и Карташов увидел четыре автомашины, тускло поблескивающие элегантными боками.

– Выбирай любую, кроме «мерседеса», у него пустой бак. Но мой совет – бери микроавтобус, в нем хватит места на всех гостей.

Карташов открыл двери темно-синего «шевроле» и осмотрел кабину.

– Ты, Веня, рискуешь, посылая меня в город. У меня нет при себе ни прав, ни паспорта. В случае чего, ищи в бомжатнике.

– Паспорт еще ничего не меняет… У меня два паспорта – российский и заграничный, а меня все равно, как куропатку хотят пустить в распыл. Здесь тихий район, но если попадешься ментам – умри, но дорогу сюда забудь.

– Гони ключи, – Карташов забрался в кабину и сразу почувствовал себя на месте. В Латвии, в рижском омоне, ему приходилось частенько мотаться за рулем «рафика», а этот «шевроле» явно был его двоюродным братом.

В Рождествено всего три десятка коттеджей и четыре улицы. На автовокзале его уже ждали. Из красного микроавтобуса вышел коренастый, в сером костюме малый, и стал ждать, озабоченно озираясь по сторонам.

– А где сам Вениамин Борисович? – подозрительно оглядывая Карташова с ног до головы, спросил незнакомец.

– Он просил вас сразу же связаться с ним по мобильнику, – Карташов понимал, что эта процедура нужна им для страховки.

После разговора по телефону, двое мужчин и одна женщина пересели из красного микроавтобуса в «шевроле», и Карташов почувствовал запахи французской парфюмерии. «Журавль» уселся позади, закурил. Карташов спиной ощущал его немое присутствие и ему казалось, что еще секунда и он услышит последний в своей жизни выстрел. В затылок.

Он вырулил на грунтовку и направился в сторону липовой аллеи. Ехал не быстро, вглядываясь в пляшущие над асфальтом вечерние тени. «Если это не сон, – думал Карташов, – то что? Идиотизм какой-то да и только… »

Сунул в рот сигарету, но так и не догадался ее прикурить.

В воротах их встретил Брод. Тут же находился Николай, и гости, вышедшие из машины, направились в его сопровождении в дом. Брод подошел к Карташову.

– Считай на корку хлеба и сто грамм ты уже заработал. Сейчас вычисти обе машины и поставь в гараж. Шланг найдешь под навесом, шампунь и губки – в гараже, – сказано это было таким тоном, словно так было всегда.