Текст книги "Грех да беда на кого не живет"

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Краснова, Жмигулина и Архип.

Архип. На что я вам? Какие такие у вас дела до меня? Татьяна, ты здесь, что ль?

Краснова. Здесь, дедушка.

Архип. Вот Лукерья ведет меня да говорит: «Дедушка Архип, дело есть!» Что, думаю, за дела такие до меня, старого!

Жмигулина. Да вот, дедушка, сестра на мужа обижается.

Архип. Ну так что ж! Промежду мужем и женой кто ж судья! Пусть как хотят, так и живут.

Краснова. Что за радость так-то жить! Лучше бы жить в согласии.

Архип. Так за чем же дело стало? Ну, живите в согласии! Кто ж вам мешает?

Жмигулина. Вот видишь ты: у него очень грубое обращение, а мы к этому не привыкли.

Архип. Погоди ты, не таранти! У ней самой язык есть. Говори ты, Татьяна.

Краснова. Муж теперь на меня сердится и не глядит совсем; он думает, что я его не люблю, так это он ошибается.

Жмигулина (делает знаки Красновой, чтоб та говорила). Она только его характеру боится.

Краснова. Я его люблю, как по закону следует. Если он про меня что дурное думает, так напрасно. Разве я могу променять его на кого-нибудь. Ни в жизнь этого не сделаю.

Жмигулина. Еще бы, этакого распрекрасного человека! Разве она не чувствует.

Краснова. Если я была в чем перед ним виновата, ну побранил, да и будет. Только будь он со мной ласков, а уж я-то всякое уважение ему сделаю. Так буду угождать, что он и не ожидает.

Жмигулина. Она и мне сколько раз говорила: я мужа очень люблю, даже очень.

Архип. Да что вы друг за другом так и погоняете! Сговорились вы, что ли?

Жмигулина. Да как же мне молчать-то? Разве мне приятно видеть, что сестра, которую я даже обожаю, живет с мужем не в согласии. (Делает знаки Красновой.)

Краснова. Так вот, дедушка Архип, я и хочу тебя попросить, чтоб ты поговорил мужу…

Архип. Постойте! Постойте! Дайте срок – не сбейте с ног! Ты говоришь, что муж на тебя сердится? Значит, ты виновата?

Краснова. Велика ли моя вина!

Архип. Ну да велика ли, мала ли, а все виновата. Самой тебе, значит, покориться не хочется, стыдно, вот ты и просишь меня. Так, что ли?

Краснова. Так, дедушка Архип.

Архип. От сердца ты говоришь аль так, только слова одни?

Краснова. От сердца, дедушка.

Архип. Ну, мне что ж. Мое дело сторона. Лжешь, так богу ответишь! А я поговорю. Отчего не поговорить! Будет согласие, так всем нам будет любо.

Жмигулина. Ты ему сегодня поговори.

Архип. Как придет, так и поговорю.

Входит Афоня.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Краснова, Жмигулина, Архип и Афоня.

Архип. Кто вошел?

Афоня. Я, дедушка Архип.

Архип. У нас нынче праздник, Афоня. Вот Татьяна хочет с мужем в ладу жить, покориться ему хочет.

Афоня. Покориться? Покориться? Не верь, дедушка Архип, обманывает.

Архип. Ну полно, что ты!

Краснова. Что мне обманывать! Какая корысть?

Афоня. Аль за ум взялась, как брат пугнул-то хорошенько. Давно б ему пора. Да уж коли ты взаправду, так гордость-то брось. В ноги мужу-то, в ноги кланяйся! Да и нам всем, всем. Всех ты нас обидела.

Жмигулина (тихо). Не слишком ли много чести будет.

Краснова. За что же я буду мужу кланяться?

Афоня. А за все, что он делал для тебя. Я сам видал, как он перед тобой на коленях стаивал! Стыд головушке! (Закрывает лицо руками.)

Жмигулина. Что ж, коли ему это нравилось.

Афоня. Не хуже он вас, да кланялся, а теперь ты поклонись. Сними этот стыд-то с него. Не отвалится у тебя голова-то! Да и нам всем, и зятю поди поклонись, и сестре.

Краснова. Ну еще мужу сколько-нибудь на дело похоже, а вам-то за что?

Афоня. А за то, что брат всех нас обидел за тебя. С тебя разлад-то пошел в семье. Ты ему милей всех стала, милей всей родни.

Архип. Угомонись ты! Дай сердцу уходиться! Мы мириться хотим, а ты опять ссору заводишь.

Жмигулина. Вот и не муж, а какого страху задает! А дай-ка ему волю-то, так и житья от него не будет.

Архип (гладит по голове Афоню). Ну, что с него взыскивать? Он больной человек.

Входит Краснов.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Краснов, Краснова, Жмигулина, Архип и Афоня.

Жмигулина (Архипу тихо). Лёв Родионыч пришел.

Архип. Никак, ты, Лёв, не обедал сегодня?

Краснов. Некогда было.

Краснова. Коли угодно, мы сейчас подадим.

Краснов (садится к столу). Само собою. Ужели ж мне не емши быть!

Краснова. Накрывай, сестра! (Уходит в кухню. Жмигулина накрывает на стол.)

Архип. Ты, Лёв, в лавку пойдешь?

Краснов. Нет, уж я забрался.

Архип. Дома, что ль, будешь?

Краснов. С часок места побуду, а то надоть за реку сходить, деньги получить.

Краснова вносит чашку щей, ставит на стол и уходит с Жмигулиной.

Краснов, съевши несколько ложек, задумывается.

Архип. Лёв! Не вижу я тебя, а словно как ты невесел пришел?

Краснов. На что глядя радоваться-то!

Архип. А тужить-то об чем? Что за горе?

Краснов. Мое горе, дед, мое. Мое собственное. Мне про то и знать.

Архип. Ну, бог с тобой! Твое горе, тебе с ним и ведаться. (Помолчав.) А и то сказать, ведь я тебе не ворог; хоть и скажешь мне, так беды не будет. Да и жил-то я не с твое и горя-то видал побольше; может, еще что и на пользу скажу.

Краснов. Не такое дело, дед, чтоб совета просить! Ничего ты мне не скажешь.

Архип. Глупый ты, глупый! Почем ты знаешь? Аль ты себя умней всех ставишь?

Краснов. Да отстань ты! Не до того мне! Ну что пристал! (Стучит с сердцем ложкой по чашке.)

Входит Жмигулина, ставит на стол чашку с кашей и уходит.

Архип. Жена-то умней тебя, право умней.

Краснов. Кабы умна была, так бы слушалась мужа.

Архип. Мало ль чего нет! На всякий час не опасешься! А ты за малость гнева не держи. Одна вина – не вина, а две вины – полвины; три вины – вина.

Краснов. Какая вина! Вина вине рознь. За другую вину удавить мало.

Архип. Что больно грозно! Ноне за денной разбой да и то не вешают.

Краснов. И кусок-то в рот нейдет.

Архип. Эко сердце-то у тебя ретивое! Я начал было про жену-то, это я неспроста. Она прежде тебя за ум взялась.

Краснов слушает.

Говорит: «Дедушка Архип, замолви за меня мужу словечко! Я, говорит, его люблю, только его нраву боюсь. Может, он что думает на меня, так напрасно. Я его ни на кого не променяю. Я, говорит, ему всякое угождение сделаю, только бы он простил меня да не сердился».

Краснов. Да это точно?

Архип. Аль ты совсем рехнулся? Врать, что ли, я стану на старости лет! Она бы и сама тебе сказала; ей и хочется покориться-то, да, видишь ты, стыдно, ну и боится.

Краснов (встает). Дедушка Архип, пойми ты меня! Ведь ты знаешь, как я ее люблю, нечего тебе сказывать! Жили мы с ней до этого случая ладно; вы все видели, души я в ней не чаял. Наезжает теперича этот барин, и вижу я, он с ней разговаривает больно слободно, ну и взяло меня за сердце. Веришь ты мне, не помнил, что говорил, что делал. Как пошла это она к нему, жду я ее полчаса – нейдет, жду час – нейдет, так меня лихорадка проняла, зубы у меня застучали. Чего тут я, чего ни передумал! Может, я грешу, обижаю ее; может, у ней и в уме-то ничего нет; да что ж мне делать-то! Жжет меня всего огнем, вот так и жжет. Обидел я ее, это точно, да легко ли мне самому-то? Скажи ты мне, что она умерла сейчас, – что я над собой сделаю, я не знаю, а легче мне будет, ничем у меня ее кто отымет. (Плачет.) Другой денег себе хочет, знати, а мне ничего не надо, мне только чтоб она меня любила. Дай ты мне на выбор: вот, мол, тебе, Краснов, горы золотые, палаты царские, только оставь жену; или вот, мол, тебе землянка непокрытая, работа всякая черная, только с женой жить; я и ох не молвлю, буду на себе воду возить, только бы с ней быть завсегда. Так слушай ты, дедушка! Мудрено ль, что я сгоряча и обидел ее! Нет любви, так и сердца нет. А вот ты мне говоришь, что она теперь сама покориться хочет! Ведь такой радости мне и во сне не увидать. Точно у меня гора с плеч. Как будто я снова на свет родился! Ну, дедушка Архип, спасибо тебе! Мертвый я был человек, оживил ты меня! То есть такое мне в голову лезло, что, кажется, и не замолить ввек. Близко он, окаянный, подле меня ходил. Мало того, что в уши-то шепчет, а, и сказать-то грех (тихо), и под руку толкает.

Архип. Что ты! На кого?

Краснов. Ну да уж что было, то прошло. Вперед не дай бог этакой муки! Врагу своему не пожелаешь.

Архип. А ты укорачивай сердце-то!

Краснов. Эх, дедушка! Рад бы я укорачивать, да не спохватишься. В очах у тебя вдруг смеркается, в голове звенит, за сердце словно кто рукой ухватит, в уме тебе только несчастье да грех представляются. И ходишь как полоумный, ничего кругом себя не видишь. А вот теперь отошло от сердца, так и ничего, полегчало, ровно и не бывало ничего.

Входит Жмигулина и берет чашку со стола.

А где же Татьяна Даниловна?

Жмигулина. Она там, в кухне.

Краснов. Зачем же они в кухне? Что им там делать! Совсем не их место в кухне сидеть! Позовите их сюда.

Жмигулина уходит.

Афоня (тихо Архипу). Дедушка, будет она брату в ноги кланяться аль нет? Коли не будет, я уйду.

Архип. Как хотят, нам что за дело!

Входят Краснова и Жмигулина.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Краснов, Краснова, Жмигулина, Архип и Афоня.

Краснова. Вы меня звали?

Краснов. Потому собственно, что вам в кухне сидеть непристойно-с.

Архип. Я, Татьяна, ему говорил; теперь уж как хочешь сама.

Краснова. Лёв Родионыч! Если я в чем виновата перед вами, так извините меня. Если вам угодно, я вам, пожалуй, в ноги поклонюсь.

Краснов. Нет, зачем же-с! Я и так могу чувствовать-с! Нешто я могу вас допустить до этого, чтоб вы мне кланялись! Что я тогда буду за человек!

Краснова. Я согласна что угодно сделать, только бы вы на меня не сердились.

Краснов. Ничего мне от вас не надобно, кроме вашего слова-с. Вы сказали слово – и конец, я вам должен верить.

Краснова. Значит, вы на меня не сердитесь?

Краснов. Никакого сердца-с! А что я, точно, человек не полированный, сгоряча пошумел, так за это не взыщите, потому любя-с.

Жмигулина. Ах, полноте! Кто же на вас может взыскивать!

Краснова. Я уж и забыла. Мне не столько обидны были слова ваши, сколько то, что вы сегодня не хотели даже и взглянуть на меня.

Архип. Ведь помирились, ну и будет! Что старые-то дрязги перетряхивать! Вот теперь как следует поцелуйтесь. Так все дело и пойдет своим чередом.

Краснова. За этим, дедушка, дело не станет. Я с моим большим удовольствием! Я уж давно хотела, да не знала, как понравится Льву Родионычу!

Краснов. Если вы с удовольствием-с, так уж я вдвое против того-с! (Целуются.)

Жмигулина. Это только всегда было удивительно видеть для меня, Лёв Родионыч, как сестра вас любит.

Краснов. Что ж тут удивительного-с?

Жмигулина. Я ее, Лёв Родионыч, лучше вас знаю. Она тихого характеру, она не может вам всего высказать, а надобно знать, что она чувствует.

Краснов. Тем для нас приятней-с!

Жмигулина. Она бы и хотела вам свою любовь высказать, да от робости не может.

Краснов (жене). Чего же меня робеть-с! Я такой же человек, как и все.

Жмигулина. Мы уж так от природы.

Краснов (жене). Нет, уж вы сделайте такое ваше одолжение, вы вперед меня не бойтесь. Меня совесть зазрит. Что я за пугало?

Краснова. Я вас не буду бояться, Лёв Родионыч, я вас буду любить.

Жмигулина. Другие из нашей сестры вам на словах всего наскажут, чего даже у них и на сердце нет, а сестра напротив.

Краснов. Так мы и будем вас понимать. А то иной раз не знаешь, как к вам и подойти! Понравится ли еще вам!

Краснова. Вы мне всегда нравитесь.

Афоня. Пойдем, дедушка Архип, на улицу посидеть!

Архип. Пожалуй, пойдем. Теперь у нас, слава богу, опять совет да любовь. Хорошо, когда в доме согласие! Хорошо, детки, хорошо! (Уходя.) Окаянный сквозь землю, господь по земле!

Уходят.

Жмигулина. Я тут залепортовалась, а мне тоже кой-куда сбегать надо. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Краснов и Краснова.

Краснов (садится на лавку). Ах, Татьяна Даниловна, кабы бог дал нам с вами век прожить в таком согласии, как теперича!

Краснова (садясь подле него). Да и проживем.

Краснов. Ведь вот ежели бы вы завсегда с такой лаской, так из меня хоть веревки вей. Вы, Татьяна Даниловна, из меня лаской все можете сделать.

Краснова (кладет ему руку на плечо). Да мне ничего не нужно от вас, я всем довольна. Только вы не думайте обо мне с худой стороны. Зачем вы меня приревновали?

Краснов (обнимая ее). Ишь ты какая, обиделась! (С любовью смотрит на нее.) Душа ты моя! Что кому дорого, тот то и бережет. Ведь ты мне дороже всего на свете! Ты какая жена-то? У кого такая есть? Ты на зависть всему городу, нешто я не вижу! Кому захочется такую жену потерять! Первое дело, это все одно что клок из сердца вырвать, а второе дело, мне насмешками да укорами проходу не дадут, со свету сживут. Я тебя, надо так говорить, больше души своей люблю, и в помышлении-то не хотел бы тебя обидеть, а вот – что ты хочешь – все-таки думается.

Краснова. А вы не думайте!

Краснов. Ну, да теперь шабаш.

Краснова (ласкаясь). Уж ты не стыди меня, не наблюдай за мной!

Краснов. Сказано – шабаш! Целуй-ка ты меня покрепче! (Целуются.) Вот так! Сказывай ты мне теперь, за что ты меня любишь? За что такое ты можешь ко мне привязку иметь?

Краснова. Так, просто люблю, да и все.

Краснов. Нет, ты сказывай! Мне лестно это слышать от тебя. Хочу я знать, что есть такое во мне, что меня такая красавица полюбила? Аль умом, аль чем тебе по нраву пришелся?

Краснова. Да всем. Что ж, кто про тебя дурное скажет? Известно, хороший человек.

Краснов. Ну, а еще что?

Краснова. Ты очень добр, ничего не жалеешь для меня.

Краснов. Вот что! (Крепко обнимает и целует.) Ну, так люби меня больше, еще добрей буду. Что ты морщишься? Аль поизмял маленько?

Краснова. Да ты очень крепко.

Краснов. Ну, да уж ау, брат! Ничего не поделаешь! Как люблю, так и обнимаю. Значит, от души, без фальши. Небось не сахарная, не развалишься.

Краснова. Да я ничего.

Краснов. Ведь я знаю, что так только. А то на что тут жаловаться! За это на нашего брата не сердятся. Так, что ли?

Краснова. Сам знаешь, что ж спрашиваешь!

Краснов. Эка жизнь с бабой-то хорошей! Малина просто! Разлюбезное дело! Нет-то ничего на свете лучше! И что такое это значит, что вы нашему брату так дороги?

Краснова. Я не знаю.

Краснов. Премудрость, право премудрость! Не нашему уму это понимать! Мы знаем одно, что… прилепился к жене своей, вот и все. Прилепился, ну и кончено дело. Когда я теперича с тобой сам-друг, так мне хоть всё огнем гори! (Целует ее.) Сегодня пойду деньги получу, завтра тебе обновку куплю.

Краснова. На что! Не надо!

Краснов. Коли я говорю, что куплю, стало быть это мое дело. Значит, по делу выходит, что надо. Ты свое дело знай: утешай мужа! А я буду свое знать. (Взглянув на часы.) Э, да уж времени-то много! Надоть идти! А не хотелось бы мне теперь от тебя уходить.

Краснова. Не ходи!

Краснов. Ой, аль и вправду нейти? Да нет, что баловаться-то! Девушка гуляй, а дела не забывай! Не приди нынче за деньгами, так после неделю даром проходишь. И как далеко идти-то! Чтоб его!.. За реку ведь! С час проходишь, прах его побери! (Берет картуз.) Так ты говоришь: погоди!

Краснова. Да разумеется!

Краснов. Ишь ты какая! (Обнимает ее.) Знаю я вашего брата. Ну, да мало ль что! А ты вот подожди меня часик, авось в час-то не умрешь! (Целует ее.) Ну, прощай! А то с тобой, пожалуй, эдак и вправду останешься. Ведь вы на соблазн человеческий созданы на свете! (Идет.)

Краснова. Приходи скорей!

Краснов. Как скоро, так и сейчас. Нет, кроме шуток, раньше часу не обернешься. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Краснова (вслед мужу). Ну, прощайте! Насилу-то ушел. Несчастная я, несчастная! Говорят, надо любить мужа; а как я могу его любить? Грубый, неотесанный, ласки медвежьи! Сидит – ломается, как мужик. А тут еще притворяйся перед ним, потрафляй ему; противность какая! Вот уж ничего бы на свете не взяла, кабы не такое теперь дело вышло. Что делать-то! И не мил, да покоряйся! (Молчание.) Да куда ж это все разошлись? Сиди теперь одна! Такая скука! (Садится к окну.) И народу-то никого нет на улице, поглядеть не на кого. Куда это сестра делась? (Запевает вполголоса.)

 
Ах, матушка, скучно!
Сударыня, грустно!
Сердечушко ноет,
Ноет-занывает;
Мил про то не знает,
Как сердце страдает.
 

Входит Жмигулина.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Краснова и Жмигулина.

Жмигулина. Что, ушел?

Краснова. Ушел.

Жмигулина. Далеко ли?

Краснова. За реку.

Жмигулина. Долго проходит?

Краснова. Говорит: ближе часу не вернусь.

Жмигулина. Вот бы и сбегала. Я сейчас там была – он дожидается. Сегодня едет.

Краснова. Неужели сегодня? Как же это быть-то, Луша, голубушка! Не сказал ведь. Повидала б я его.

Жмигулина. Возьми мой платок, покройся хорошенько. Ишь на дворе-то совсем как сумерки, никто тебя не узнает.

Краснова. Не было бы беды?

Жмигулина. Волка бояться – в лес не ходить. Далеко ль тут, мигом добежишь. Только не засиживайся!

Краснова, Нет, нет, как можно! (Покрывается платком.)

Жмигулина. То-то ж, смотри! Сохрани господи, Лёв Родионыч раньше тебя придет! Что мне тогда делать! Разве сказать, что за нитками, мол, пошла к знакомой. Хорошо, как поверит. Ты что тут с ним одна-то говорила?

Краснова. Что говорила – не знаю, что теперь делаю – не помню.

Жмигулина. Ну, беги, беги!

Краснова уходит.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Жмигулина и потом Афоня.

Жмигулина (у окна). Ишь пустилась! Как стрела летит. А где бы ей придумать, кабы не я. Вот и собой хороша, да как ума-то нет, тоже плохо. Всему-то ее научи; смотри за ней, как за малым ребенком. Не научи я с мужем помириться, что бы было? Ссора да брань. Она бы, пожалуй, уступить не захотела; ну, значит, поминутно в доме стражение, а от соседей мараль. А теперь что хочешь делай; все шито да крыто будет.

Входит Афоня.

Афоня. Где Татьяна? Где она, где она?

Жмигулина. Зачем она тебе понадобилась?

Афоня. Нужно мне. Говори, где? Говори, где?

Жмигулина. В саду, должно быть.

Афоня. Что ты меня дурачишь! Скажи хоть раз в жизни правду! Ушла она? Говори, ушла?

Жмигулина. Может быть, и ушла.

Афоня. Это она, что ли, сейчас в ворота шмыгнула?

Жмигулина. Должно быть, она. Не за нитками ли пошла? Она давно хотела к соседке сбегать.

Афоня. За нитками?

Жмигулина. Ну да, за нитками.

Афоня. Ты врешь, врешь!

Жмигулина. Да отвяжись! Что ты пристал! Ты что деда-то бросил?

Афоня. Не твое дело. Я знаю, куда она пошла. Вы дьяволы! Вы обманули брата. Я давеча по глазам по вашим видел: у вас огни в глазах бегали, дьявольские огни.

Жмигулина. Экой ты ехидный мальчишка!

Афоня. Так погодите ж вы, погодите! Будет вам нас обманывать, выведу я вас на свежую воду.

Жмигулина. Не пугай! Не очень тебя боятся.

Афоня (со слезами). Господи боже мой! Что это такое? Какого человека в глаза обманывают! (Убегает.)

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕСЦЕНА ПЕРВАЯЛИЦА:

Зайчиха.

Курицына.

Афоня.

Бабаев.

Краснова.

Улица перед домом Зайчихи. Сумерки.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Курицына и Зайчиха (выходят из калитки).

Зайчиха. И, матушка, что ты! что ты! Как можно! Брось, не думай! Тебе так показалось. Уж поверь ты мне, что показалось.

Курицына. Толкуй, показалось! Я еще, слава богу, не ослепла. Ее ль не узнать! Да я ее сейчас из тысячи выберу по платью. У нас ведь одна модница-то только и есть; мы по праздникам того не надеваем, в чем она по будням ходит. Мы это с тобой из двери, а она к нему в дверь.

Зайчиха. Говорю тебе, ошиблась. Оно точно, что не без греха. Есть тут одна, бегает к нему, и похожа на вашу-то, а не она. Мне что! Разве бы я не сказала? Да коли неправда, так зачем пустяки говорить.

Курицына. Ты ведь потатчица.

Зайчиха. Не греши, Уляша, не греши!

Курицына. Да что за грех, Прокофьевна! От нее станется; я ее знаю. Больно ей брат волю дал. На другую б я не подумала, а на нее и греха нет. Не нынче, так завтра начнет петли метать, что и концов не найдешь. Она брату-то очки на нос наденет! А ведь как она меня разобидела, кабы ты знала.

Зайчиха. Ужли?

Курицына. С места не сойти! Брата настроила, тот так и рычит на меня. Знать, говорит, тебя не хочу. Вот она какая! Да нет, погоди, милая! Со мной – не с кем другим.

Зайчиха. И, полно ты! Что вам делить-то! Она у себя хозяйка, ты у себя.

Курицына. Да пропадай она пропадом: мне до ней-то и дела нет; а то обидно, Прокофьевна, что она брата мутит, со всей родней его ссорит.

Зайчиха. Ну, уж это ваше дело; как-нибудь сочтетесь. Ты теперь домой, что ли?

Курицына. Домой, касатка: ужинать пора. Мой привередник-то теперь, чай, ходит да покрикивает. Заходи к нам-то!

Зайчиха. Ваши гости.

Целуются. Прокофьевна уходит в калитку.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Курицына и потом Афоня.

Курицына. Кто ее знает, врет Прокофьевна или нет. Верить-то ей нельзя, баба-то плут. А дорого б я дала, чтоб мне узнать доподлинно, она теперь у барина или нет. Нешто подождать? А как она тут долго, так муж-то мне такую гонку задаст, что до новых веников не забудешь. Ну, счастлива ты, что мне некогда, а то подстерегла бы я тебя. (Идет. Навстречу ей Афоня.) Афоня, ты куда?

Афоня. Поди, не трожь меня! Не трожь!

Курицына. Татьяна дома?

Афоня. Нет, ушла.

Курицына. Так она тут, у барина, я ее сейчас видела.

Афоня. У барина? Господи! Где же стыд-то в людях!

Курицына. Ну, я домой побегу, скажусь мужу, да и к вам зайду. (Уходя.) Погоди, братец, погоди, обидчик, я теперь тебя отчитаю! (Уходит.)

Афоня. Батюшки! Сил моих нет! Как тут жить на свете? За грехи это над нами! Ушла от мужа к чужому. Без куска хлеба в углу сидела, мы ее призрели, нарядили на свои трудовые деньги! Брат у себя урывает, от семьи урывает, а ей на тряпки дает, а она теперь с чужим человеком ругается над нами за нашу хлеб-соль. Тошно мне! Смерть моя! Не слезами я плачу, а кровью. Отогрели мы змею на своей груди. (Прислоняется к забору.) Буду ждать, буду ждать. Я ей все скажу, все, что на сердце накипело.

Из калитки выходят Бабаев и Краснова. Афоня прячется за угол.