Текст книги "Углём и атомом"

«Рюрик» уже заметно прибавил, поднаддал, пеня из-под кормы, отдаляясь, все больше распаляясь сносимым вбок угольным выхлопом.

А на «Лене» действительно было что-то с машинами, так как пароход набирал ход очень медленно, неимоверно коптя одной из труб.

– А ведь они сменили курс, – сначала задумчиво, потом уже громче заметил Шпаковский, – явно заметили дымы «Рюрика», да и «Лена» чадилка та еще! И двинули к нам! Что-то это крайне подозрительно. Не находите?

Алексеев тоже переминался у монитора РЛС, теперь уже с большим доверием наблюдая за всеми метками-перемещениями: уходящего «Рюрика» и двух неизвестных.

Радар показывал очевидную правду – два чужих корабля очевидно увеличили ход и в свою очередь легли на курс сближения.

– Не меньше четырнадцати узлов! – уверил оператор, указав на бегущие циферки, выдаваемые аппаратурой.

– Право руля! Курс 50! – приказал Чертов.

Диспозиция была немного щекотливая: по левому борту в шести милях тянулась полоска суши, загибаясь к северу, охватывая выступом полуострова Шипунский. Следуя прежним курсом, связка «Ямал»-«Лена» оказывалась как бы зажата между берегом и чужаками. Но и новый курс вел к невольному сближению. Особенно если преследователи возьмут правее, срезая угол, выходя на перпендикуляр.

Старпом поднял трубку пронывшего телефона, выслушал и известил:

– Приняли радио с «Рюрика»: «на запросы по беспроводному телеграфу не отвечают».

– Они ведут себя весьма подозрительно! Почему молчат? – Наконец у Алексеева пробилось замешательство, – либо телеграф у них не исправен, либо отсутствует… что притянуто за уши. Неужели японцы?

На «Лене», видимо, тоже получили рюриковскую морзянку и теперь усиленно репетовали – флажно и ратьером.

– Это корыто выдаст обещанные шестнадцать? – Чертов поминутно оглядывался на плетущийся на левой раковине вспомогач. Сказал вроде бы никому, но понятно, кто объявлял о «шестнадцати узлах».

Алексеев только задышал шумней… в общем, наладить конструктивное общение не получалось.

– Сколько до них миль? – осторожно спросил статский советник.

Капитан сухо ответил.

Переминаясь с ноги на ногу, петербуржский чиновник откровенно не находил себе места, видимо, просто устав стоять. А присесть особо и некуда было. То есть совсем…

Офицеры свиты адмирала, понятно, были более стойкими «оловянными солдатиками», все больше озирались, разгадывая техническое убранство ходового мостика ледокола.

Единственное, начали (почему-то конфузясь) тихонько отпрашиваться в гальюн. Дежурный морпех по одному выводил их из помещения.

Дистанция с преследователями между тем медленно, но неумолимо сокращалась.

– А ведь они нас могут уже видеть, – заметил Шпаковский, – красную точку. А?

– Вполне уж, – согласился кэп, – после японских крейсеров в Беринговом я не удивлюсь, что и вовсе ищут конкретную «красную точку». А еще «Лена» нас «палит» своим кадилом. Чего она так дымит?

Вопрос опять был задан в пространство, но приближенный офицер из свиты в полковничьем звании подсказал:

– Машины плохи. И уголь-с мусорный в ямах.

На лаге, наконец, показало – 16.

– Поджечь на юте бочку соляры, типа мы такие, как все, коптим, как все углежоги? А? – Шпаковский вопросительно поглядел на капитана.

Реакция не успела последовать. Пока взвешивали эффективность такой маскировки, неожиданно выдал удачный вариант статский советник, что было несколько удивительно для сухопута:

– Ваше высокопревосходительство. Полагаю, имеет смысл приказать Берлинскому переставить «Лену» по правому борту ледокола. Тем самым дым ее скроет столь приметное судно.

Алексеев, после паузы раздумья, дернул головой, принимая предложение.

Один из офицеров, козырнув, выскочил на крыло мостика, где дневали сигнальщики с «Рюрика».

Вскоре «Лену» неуклюже повело вправо, подрезая кильватерный след «Ямала», выводя на новое место.

Ветер был северный, чуть… на румб-два от запада, и теперь дым выигрышно стелился практически в нужную сторону.

Если до этого, при желании выйдя на крыло мостика, можно было наблюдать еще что-то воочию, сейчас же весь вид перекрывал коптящий вспомогательный крейсер.

– С «Рюрика» телеграф! – достаточно громко оповестил старпом. – В одном из кораблей опознали тип «Аполло!»

По мостику среди адмиральской свиты пронесся вздох-шепоток, почти с тенью облегчения – признаться, все уж откровенно ожидали японцев. И только статский советник да наместник вдруг тревожно переглянулись.

– Что такое «Аполло?» – заподозрил неладное капитан.

– Британский бронепалубный крейсер.

* * *

Был ли повод у командира крейсера «Рюрик» капитана первого ранга Евгения Александровича Трусова испытывать какие-либо сомнения?

Отнюдь… приказы от наместника Алексеева поступили весьма однозначные и четкие. Хоть и не стал адмирал снисходить до глубоких объяснений и вдаваться в подробности, сославшись на совершеннейшую секретность.

Основное, что понял Евгений Александрович – суть миссии к Петропавловску была связана с беспримерным походом Рожественского Северным путем и с американским судном ледового класса, обеспечившим сей рискованный проход.

Правда, то, что пришлось увидеть, превзошло все ожидания, дало пищу для размышлений… но его ли дело досужие рассуждения?

Задача – задержать неизвестные суда, досмотреть… заступить им путь, наконец, дабы исключить возможность следования к месту рандеву, не виделась особо сложной.

Кто бы мог бороздить прибрежные, практически территориальные воды империи в этой глухомани? Транспорты, промысловики… скорей американские, если уж не российские. Даже окажись это японцы… пусть военной принадлежности, Трусов ни в коем случае не допускал, что адмирал Того направит в эти северные широты что-то серьезней вспомогательной гражданской переделки или устаревшего крейсера низкого ранга.

И потому, конечно, удивился, когда сигнальщики доложили, что несомненно видят характерные силуэты военных кораблей. А когда они сменили курс, показав профиль, каперанг и вовсе расстроился. Так как выполнить приказ по задержке судов теперь было невозможно – в одном из кораблей был опознан британский бронепалубник типа «Аполло».

«Англичан просто так не попросишь, де – “проваливайте”, не в драку же с ними ввязываться», – Трусов пытался рассмотреть идущий уступом, заметно дальше, а потому пока неопознанный второй корабль. Не оборачиваясь, приказал:

– Отбейте телеграмму наместнику. И на два румба влево! Вездесущие лимонники, чтоб им!.. Почему же они молчали и продолжают не отвечать на запросы?

«Рюрик» все еще шел навстречу «британцам». Сходились на тупых курсовых углах.

Евгений Александрович подумал, что скоро надо будет совершить поворот.

Поднял бинокль, пытаясь нащупать резкость, ему вдруг показалось, что «встречные» взяли еще правей по своему борту.

«Неужели они сами отвернут, в конце концов?»

Сверху раздался крик старшего сигнальщиков:

– Вторым четырехтрубный!

– А это уже серьезней, господа. Да и сейчас уже видно – нечто более крупное.

На мостке офицеры заспорили, кто же это может быть, вспоминая, какие корабли у Royal Navy по нынешнему времени базируются на китайских военно-морских станциях. Достали справочник.

Когда до ближайшего было уже не больше двадцати кабельтов, капитан первого ранга приказал:

– В поворот.

«Рюрик», слегка заваливая на циркуляции, выписывал дугу, с целью стать с «британцами» в одну курсовую линию, удерживая их за кормой на раковине.

В это время определились со вторым «англичанином».

– Вторым все-таки «Кресси»[20]20
  Броненосный крейсер «Кресси» силуэтом схож с более слабым бронепалубным типом «Диадем». В том числе и с более сильным типом «Дрейк». В основном из-за четырехтрубности.


[Закрыть]. А двухтрубник, скорей всего, «Пик». Но поскольку уверенности нет, пока он не назвался, пусть остается «Аполло», – перед старшим штурманским офицером были распахнуты справочники Ллойда и Джейна.

– Отстучите наместнику и поприветствуйте этих невежд-джентльменов, – распорядился Трусов, проворчав вслед: – Что-то не спешат они называться. Не нравится мне, как они себя ведут. Отсемафорьте им ратьером… сигнальными флагами, в конце концов. Надо поставить точки над «i».

– Н-н-да, – прогундел старший офицер капитан второго ранга Хлодовский, протягивая командиру бинокль, – а вы обратите внимание на флаги ближайшего двухтрубника.

– А что флаги? Я их вообще не наблюдаю. Лишь непонятный с такого расстояния «набор».

– Вот именно. Если бы не справочник и данные по британскому флоту в Вэйхайвэе… это вполне мог оказаться (издалека, конечно) и японский… да хоть «Сума».

– Скажете тоже… «Сума», – возразил Трусов, однако призадумался.

Русский крейсер завершил маневр и фактически лег с оппонентами на параллельный курс, следуя небольшим уступом впереди.

Поступил доклад от радиотелеграфистов, зафиксировавших обмен сообщениями в эфире, подчеркнув, что «искрят исключительно шифром».

– Вот как! – только и прокомментировал Трусов… как констатацию. – Вот, значит, как.

До «Аполло» по правой раковине было уже не больше трех миль.

Тот, кого нарекли «Кресси», будучи отдаленным мателотом, отступал на четыре-пять кабельтовых. Сказать бы для красивого антуража, «утопая в дымке», так нет – видимость была почти идеальной и световое «морзе» ратьера из-под фока «британца» частило более чем приметно.

Но нечитаемо.

– Это не нам, – внимательно смотрели и докладывали рюриковские сигнальщики, – абракадабра – шифрует барбос.

По понятным причинам на мостике «Рюрика» прочно оккупировали правое крыло, наблюдая за сомнительной парочкой. По узлам шли с ними практически вровень. Лаг размеренно постукивал, показывая 14,5.

Из радиорубки еще дважды отчитались о перехваченных шифровках, пока совсем не удивили, объявив, что их глушат.

– Быть того не может! Вы не путаетесь там в своих проводах-лампах?

– Никак нет!

– Никак чертовы англичане подличают? – Евгений Александрович оглянулся с вопросом к Хлодовскому. – И как это понимать?

Старший офицер протянул руку, указывая на раковину:

– По-моему…

Британские крейсера заметно ускорились.

* * *

– Таким образом, что и требовалось… – не стал договаривать Андрей Анатольевич, потому что присутствие военных кораблей Великобритании в этих водах можно было объяснить однозначной причиной.

«Причина – эскадра Рожественского? А британцы выступили дозорным отрядом? В помощь своим союзничкам японцам? Да ладно! Тут и не надо быть параноиком, чтобы понять – жечь уголь, наверняка из своего кармана, англосаксы попусту не станут. Ледокол ищут. Нас ищут».

– Лучше бы это были корабли микадо, на худой конец, – тихо прожужжал над ухом Шпаковский, – япов так и вовсе, при правильном подходе, перетопить и все дела. Шито-крыто! А против бриттов… они нас – красную тряпку для двух бычков уже видели (в хорошую подзорную трубу или визир мощный, что там у них есть?). И будут нагонять по возможности. Сколько сейчас до них? Сорок кабельтовых? Охренеть. Недаром кто-то из наших боялся попасть под «высопоставленную некомпетентность» из контекста «забивать гвозди атомоходом», или вот тебе – чистая подстава! Так от глупости вскоре и будем чапать в компании альбионцев. А наш расфуфыренный носитель адмиральских эполет и пырхнуть не посмеет – прецедент, война-с! Короче. Вредительство и головотяпство.

– Тихо ты, услышит, – едва разжал зубы Чертов. Поцеплялся взглядом к наместнику, к статскому, к дымящей в кабельтове лоханке, к зеленым искоркам на мониторе:

«Тянуть дальше недопустимо! “Лена” нас только тормозит. Надо давать максимальный ход и отрываться от излишне любознательных джентльменов. Нельзя им позволить детально нас рассмотреть. Это, я вижу, понимает господин-неженка из Петербурга (приказать, что ли, подать ему стулку, а то сейчас бедолага в обморок свалится). А вот наместник ничего не хочет понимать – набычился своим упрямым лбом и эмоциями. А эмоции, бля, тянут эмоции».

Так и хотелось высказать все, что думаешь! Однако ж:

– Ваше… – прокашлялся, чтоб смягчиться, – Ваше высокопревосходительство, ситуация выходит из-под контроля и в конце концов обернется чреватыми последствиями. «Лена» нас сдерживает. Ледокол может выдать до двадцати узлов.

Адмирал тянул, колебался с ответом, на статского поглядывал. Адъютанты струнками вытянулись – чуют напряжение. Старпом опять тем временем с радиорубкой оттелефонился, рот уж открыл – хотел доложиться, да Алексеев, наконец, как сам из себя клещами:

– Видите ли, господин Чертов. В Петербурге… м-мэ, император располагает сведениями, что у вас на судне назревает бунт… неповиновение, а ледокол намереваются угнать в САСШ.

У Чертова, у помощников, у вахтенных, у всех, кто слышал, челюсти так и отвисли!

А наместник, став жестче, додавил:

– Берлинский ко всему имеет еще один чрезвычайный приказ, не подчиняющийся телеграфным и флажным: «ни в коем случае не допустить вашего ухода, с правом стреножить судно “Ямал” выстрелами под нос или в корму».

Стояли, переваривали добавочку, глазами хлопая… оказалось, что еще не все!

Снова старпом:

– Доклад радистов! Они глушат телеграфную частоту. Беспорядочной морзянкой.

И это еще было не все…

– Они режут! На радаре – взяли еще правей на два румба!

На мониторе было видно, что чужие корабли разрывают между собой дистанцию и интервал, меняя строй.

– Подняли на четыре узла!

Что удивления не вызвало – тип «Аполло» по паспорту ходил почти на девятнадцати.

* * *

Белое облачко выстрела на баке «Аполло» не вызвало дурного в мыслях. Впрочем, старший офицер, не отнимающий бинокля, сразу сделал замечание:

– На салютную не похоже. На баке у него шестидюймовка. Как будто… – не успел закончить – командир подхватил, перебивая:

– Холостым ствол прогрели!

И как в подтверждение – по борту, где у бронепалубника располагались стодвадцатимиллиметровки, забелило дымом. Отдаленный «Кресси» вторил, сжигая порох, прогревая в стволах, но на него сейчас не смотрели! Все на мостике русского крейсера ахнули (!) – «Аполло» уже успел выпалить боевым из бакового орудия в сторону «Рюрика». Хорошо, что пока «в сторону» – снаряд упал с недолетом в двух кабельтовых, вскинув вверх сноп воды.

И оказалось, что столь неожиданная подлость не вызвала удивления – только ругань и незамедлительные команды. Словно от англичан того и ждали, правда, все же только в мыслях, в разговорах: «а вот представьте, господа, если…».

Орудийная прислуга была на месте по боевому расписанию, а приказ «зарядить» опоздал. Это давало противнику (а как иначе теперь их называть) минутное, трех-, пятиминутное преимущество – недолеты посыпались один за другим.

Но «Алярм!» уже проорали – «Рюрик» набирал ход, вываливаясь на «лево руля».

А далее произошло совсем вопиющее!

– Смотрите!

На гафеле «Аполло» вздернулось, затрепетав белое с красным полотнище – японский «хиномару»[21]21
  Флаг Японии (яп. ниссе: ки, «солнечный флаг»). В Японии его также называют хиномару (яп., «солнечный круг»).


[Закрыть].

– Вот вам и точечка над «i», красная – солнце восходящее, – неожиданно тихо проговорил Трусов. И почему-то улыбнулся, тоже тихо… неулыбчиво.

С чего бы улыбаться Евгению Александровичу? Может, оттого, что теперь можно исполнить… попытаться исполнить приказ «не подпустить к “красному ледоколу” чужие корабли?» При равных ли, сомнительных ли шансах в бою «одного» против «двух?»

Поди пойми.

Снял фуражку, белым платком смахнул с высокого залысенного лба холодный бисер неожиданного пота. Фуражку взад, очки поправил. А на вопрос Хлодовского: «Какая собака укусила альбионцев?», подумал:

«Покусанные, не покусанные, но что ж такого в этом ледоколе, что британцы сами как с цепи сорвались? Чистое пиратство под прикрытием “хиномару”.

Ну а наш старичок-“Рюрик” и постоять за себя может, случись что… мало не покажется!»

Перемотка. Месяц с лишним назад…

В начале сентября адмирал был удостоен аудиенции у короля Англии Эдуарда VII.

Сидел, ждал, сжимая папку, взгляд опустив, ведя одному ему видимую полоску по старинному паркету, слушая, придумывая звуки – как из ближайшей залы, так и из дальних анфилад:

…дзинь – дворцовых распорядков колокольчик.

…массивной, высоченной дверью, еле слышно – хоп (не хлоп).

…звяк – сервисом-сервизом прислуга на подносе.

…далеким боем – бэн-н-н. Часы ли, колокол? Как будто Биг Вестминстерского[22]22
  Биг Бэн – название башни Вестминстерского дворца.


[Закрыть].

Однако маятник не зря отбил. Час – время аудиенции. И точность – вежливость…

Секретарь – дворцовый призрак, заставил вздрогнуть:

– Его Величество ждет. Прошу…

Ах да! Забыл сказать – кто… Джон Арбетнот Фишер, адмирал Королевского военно-морского флота Великобритании! Прошу люби… нет! Не прошу – ни любить, ни жаловать. Не наш сей человек. А в 1904 году и подавно не за нас.

Это его стараниями, в целях ослабления влияния России на Тихоокеанском театре, взращивался японский флот. Его советам следовал «злой гений» Хэйхатиро Того.

Иные скажут – это их (великоангличан) интересы.

Скажут, что Фишер в своем праве.

И вообще достойный муж!

И вообще, вояка… и его, Фишера слова:

«Война не имеет правил… Суть войны – насилие. Бей первым, бей сильно, бей без передышки!»

Это он потом, кстати, перед Великой войной проблему растущего немецкого флота предлагал решить превентивным образом – уничтожить внезапным нападением в базе (знакомо?).

Ну что ж… оценим, покиваем. Но щеку-то подставлять не станем. Противник он и есть противник. Враг он и есть.

Итак, в начале сентября первый лорд адмиралтейства Джон Фишер (прозвище Джеки) был принят в Букингемском дворце королем Англии Эдуардом VII.

Хотя, простите, еще не «первый», еще не лорд… пока еще просто главнокомандующий в Портсмуте. Однако самый вероятный преемник нынешнего «первого», да что там «вероятный» – фактически утвержденный в британских властных кулуарах. Так что уж недолго – в октябре ему в новую должность.

Итак…

– Вы просили о личной аудиенции не для того, что уведомить меня о кардинальных изменениях в военно-морской судостроительной программе России, – совершенно утвердительно констатировал монарх.

– Да, ваше величество.

– Так что ж…

– Пересмотр проектных параметров боевых кораблей – это лишь следствие. Причина же… причина является темой нон грата в Адмиралтействе… даже в неформальных беседах с иными высокопоставленными лицами. Кроме всего прочего, в этом деле завязаны военная и дипломатическая разведки. Однако у меня имеются свои источники информации, по крайней мере, по морской тематике, тем более что дело имеет касательство непосредственно кораблей и неизвестно откуда-то взявшегося судна. Далее с вашего позволения выскажу… выложу свои версии, выводы. Сочтете ли после этого меня сумасшедшим…

– Оставьте лирику, Джеки, – прервал Эдуард, – перейдем к делу, опустив предысторию, хотя детально следует разбираться и в этом. Что вы обо всем этом думаете? Я имею в виду «откуда он взялся?». И что вы там получили из ваших источников?

– Простите, позвольте немного издалека, – и адмирал поспешил, без паузы, понимая, что времени у него мало: – Еще в 1903 году, как начальник Портсмутских верфей, я был ознакомлен с предложением итальянского инженера Витторио Куниберти по проекту «идеального линейного корабля для Британского флота».

Скажу сразу – концепция революционная, перспективная, логично вытекающая из последнего опыта и докладов британских офицеров-наблюдателей при японской эскадре, где наши желтолицые друзья обкатывают теоретические наработки Адмиралтейства Королевского флота.

– Что это за «идеальный линейный корабль?»

– Мощная броня, единая артиллерия крупного калибра. От себя добавлю, обязательный переход на жидко-нефтяное отопление и использование турбин Парсона для достижения высоких ходовых характеристик.

– Так, так…

– Естественно, я не мог не заинтересоваться и, как это водится, делал наброски по архитектуре корабля, расположению артиллерии. Советовался и технически консультировался с главным конструктором Портсмутской верфи Уильмом Гардом. Понятно, что все это происходило на уровне рисунков, черновиков. И чтобы перейти к чему-либо серьезному, требовались сложные основательные расчеты и масса работы.

Фишер достал из папки листы, выкладывая перед монархом.

– Теперь же, три дня назад я получаю от агента из Санкт-Петербурга вот эти бумаги. Как видите, это даже не чертеж, а общая концепция. Но главное… будь я проклят! Это мой корабль!

– Выкрали… – бросил Эдуард.

– Ни в коем случае! Здесь есть места, о которых я только думал… продумывал, еще даже не успев изобразить. Повторюсь – это мой корабль! Уже готовый, довершенный, вылизанный, черт возьми! Более того! Здесь красным подчеркнуты проектные ошибки и дополнения!

– И? – Это несколько нетактичное «и» из уст короля прозвучало почти зловеще.

– Кто-то побывал в грядущем и привез сюда это! – Вся фигура напряженного адмирала выражала вызов и напор, – «красный ледокол!» Иного объяснения у меня нет. Иначе – привет от мистера Уэллса!

– Мне всегда, Фишер, в вас нравилась смелость… и смелость ума, – откинулся в кресле венценосец, – и вы не один в подобной версии. Сумасшествие пока оставим за дверью. Что вы предлагаете? Или я неправильно понял ваш настрой?

– В первую очередь, русские полезли во льды не от своего природного «авось», а имея на руках известный козырь в виде ледокола… хм, из будущего. Поэтому непременно следует надавить на нашего узкоглазого героя Тоги, дабы отправить дозор к Берингову проливу. Второе. Если имеет место быть… сам по себе ценный артефакт, то ни в коем случае нельзя оставлять мероприятие без контроля, а послать в том числе и свои военные корабли. Очень… с большой надеждой рассчитываю на нашу агентуру в столице Российской империи. В том числе допускаю, и это было бы хорошим плюсом, если что-то удастся выловить в мутной воде возможностями японской разведки на Дальнем Востоке. И я почти уверен, зацепка будет!

Эдуард воззрился в молчаливом вопросе.

– Но представьте… переход через льды, а впереди еще более тысячи морских миль.

Необходима бункеровка, проверка механизмов, машин. У русских там Петропавловск – гавань и порт. Возможная точка остановки – Командорские острова. Интенсивность радиотелеграфных сообщений выдаст прибытие кораблей. По-прежнему остается версия, что это все же «американцы» и после проводки эскадры Рожественского ледокол направится в сторону САСШ. Придется немного распылить силы.

– Хорошо. Доверяю вашему опыту моряка. Логика в ваших резонах очевидна. А как вы видите развитие политической ситуации?

– Преждевременно говорить о «политическом развитии ситуации», пока мы не располагаем полноценными доказательствами! – оскалился Джеки. – Мы не знаем, что у них в копилке! Но из того, что поют нам самоедские барды – о «красном дьяволе», то как русские легко пошли на север, не побоявшись рискнуть тремя броненосцами, и вот эти интересные факты (кивок на рисунки, чертежи)… царю Николаю надо поставить условие!

– Делиться, – подхватил, перебивая монарх, – поставить условие: делиться! В случае упрямства давить тем, что информация попадет к сильным державам Европы. И тогда то, что единолично прибрал русский император, будет взято коалиционной силой.

Широко расставленные глаза Джона Фишера буквально вперились в монарха:

– Нам нужны доказательства. Само судно, откуда бы оно ни было и что бы оно из себя не представляло! Если у макак ничего не получится в Беринговом море, ориентироваться следует на Петропавловск-Камчатский. Узловое место. И тогда под дулами орудий броненосцев Королевского флота…

– Боже, Фишер, да вы, должно быть, спятили?![23]23
  Цитата Эдуарда VII обращенная к Дж. Фишеру, только по другому поводу.


[Закрыть] Только войны нам с русскими сейчас не хватало! А если всему найдется не столь экстравагантно-фантастическое объяснение?

– Воспользуемся опытом Елизаветы Первой – покровительницы адмиралов-пиратов. Я думаю, в разведке Его Величества, как и на флоте найдется нещепетильный человек, который сможет возглавить это непростое дело, подняв на вверенных ему кораблях любой флаг – хоть берберский, хоть японский, хоть «Веселый Роджер!»

Эдуард округлил глаза – на «роджера» ли, или на «берберский»… однако воздержался от восклицаний!

А адмирал гнул дальше:

– Делиться с французами? С подымающими голову немцами? Австрияками? С кузенами из-за океана? Уж лучше уничтожить артефакт и концы в воду! В прямом смысле. Русские уже доказали, что не умеют хранить тайны, раз у нас есть это, – адмирал указал на разбросанные по столу листки, – и единственное условие царю Николаю, которое я вижу – все… ВСЕ перевозится в британскую метрополию. Все секреты и технологии будут у нас. А медведя будем подкармливать подачками.

– Не забывайте, Фишер, что Николай Романов мой родственник.

Замечание прозвучало неубедительно. Король Великобритании и сам не заметил, как на яростную словесную эскападу адмирала весь подобрался, подавшись вперед. Теперь он снова откинулся в кресле, призадумавшись:

«При русском дворе всегда есть люди, которые жаждут союза с Англией. Если куш окажется столь велик, а Николай II заупрямится, всякое может случиться. С Николаем. А там… как подарок – уступить русским Японию. Будет им победа, народ ликует и чествует нового императора».

Уже уходя, адмирал, обернувшись, спросил:

– Он действительно из будущего?

– Сомневаетесь все же? – Король снисходительно улыбнулся. – Правильно. Вот и привезете нам доказательства.