Текст книги "Я русский солдат! Годы сражения"

М. Королёва: – Ну, это заявления на официальном уровне.

А. Проханов: – А на неофициальном уровне…

М. Королёва: – А на самом деле?

А. Проханов: – А на уровне чего? На уровне разведок?

М. Королёва: – Ну, вы же всегда смотрите вглубь.

А. Проханов: – Или на уровне «The New-York Times»?

М. Королёва: – Ну, вы же всегда смотрите вглубь, в корень проблемы.

А. Проханов: – Я бывал много раз в Иране. Конечно, я не был допущен в секретный центр, хотя был в Бушере, который строила Россия. Я могу вам сказать только одно, что все иранцы мечтают иметь бомбу. И либерального направления, и фундаменталистского направления – они сходятся на том, что бомба Ирану нужна. Если бы сейчас у Ирана была бомба реальная, никто бы не пикнул о бомбардировке Ирана. И атомная бомба в современном мире является оружием сдерживания. Давайте поклонимся ядерной бомбе. Это святая бомба, которая предотвратила мир от Третьей мировой войны.

М. Королёва: – Нет, вы знаете, с вашего позволения, я все-таки бомбе кланяться не буду. Я надеюсь, что мы с вами…

А. Проханов: – А придется.

М. Королёва: – Нет, не буду, Александр Андреевич.

А. Проханов: – А я вас заставлю.

М. Королёва: – Нет. Давайте встретимся через 3 минуты, может быть, за это время как-то у вас запал пройдет.

А. Проханов: – Вот за это время и поклонитесь бомбе. Я скажу зрителям, что вы поклонились бомбе.

М. Королёва: – Ну, давайте немного о наших делах внутрироссийских. У нас, знаете ли, тоже хватает всего. Вот, сегодня стало известно, что Госдума собирается пригласить главу МВД Рашида Нургалиева выступить на правительственном часе. Это связано с чудовищным случаем, который произошел в Казани – вы слышали, наверное, там умер человек, которого задержали. Потом он умер в больнице. Вроде бы он был изнасилован бутылкой в отделении милиции. Ну, действительно, тут просто и комментариев-то, наверное, не дашь никаких.

Ну вот депутаты сегодня сказали, что они возмущены событиями в Казани. Наши слушатели тоже возмущены – присылают вам вопросы. Вот спрашивают: «Что делать с милицией-полицией?» Там же была аттестация после того, как была переименована служба, да? Вроде бы должны были отобрать лучших. Ну, кто виноват, что делать – это все понятно. Но заметьте, никто не отправлен в отставку: ни глава МВД Татарстана, ни глава МВД России в связи с подобным случаем. Это нормально?

А. Проханов: – Не знаю. Я очень далек от субординационных таких вещей. Я просто, как ни странно, вижу связь вот этого чудовищного случая, ужасного случая, например, с перформансом девиц в Храме Христа Спасителя.

М. Королёва: – Каким это образом?

А. Проханов: – Ну вот я вижу эту связь. Это говорит о том, что исчезли табу. Все растабуировано, все дозволено. В народе поселился зверь. Этот зверь явился результатом той чудовищной культуры и пропаганды, которая сдирает с человека человеческое, растабуирует в нем зверя и животное.

М. Королёва: – Александр Андреевич, помилуйте. Но в полиции какая культура? Вы о чем?

А. Проханов: – Ну, конечно, в полиции же работают…

М. Королёва: – Ну что там? Какой там постмодернизм возможен? Ну что вы, в самом деле?

А. Проханов: – Нет, ну что? В советской милиции не было этого.

М. Королёва: – Может быть, нам просто не говорили об этом?

А. Проханов: – Не говорили. А на самом деле там истязали. Я знаю, что и Космодемьянскую застрелили милиционеры. В советской милиции не было этого, потому что советский человек был подвержен мощнейшей обработке на протяжении 70 лет. Эта обработка была связана с тем, чтобы задавить в нем животное, задавить в нем свирепого человека.

М. Королёва: – Но и человека тоже задавить.

А. Проханов: – Задавить в нем животное, задавить в нем свирепого человека. В нем пытались разбудить творца, сотоварища, человека жертвенного, художника и героя. Удалось это сделать или нет, я до конца не знаю. Во всяком случае, моя среда, в которой я жил и воспитывался, демонстрировала высочайшие примеры нравственного героизма и стоицизма.

После 1991 года возникла культура насилия, культура осквернения, культура пыток, культуры торжествующего зверя. И, по существу, то, что сделали эти люди в застенке (а они сделали только потому, что у них нет никаких сдерживающих центров), видимо, они не боялись увольнений, пистолетов. Они получили жертву, в них возник животный инстинкт – животный, звериный инстинкт поиздеваться над пленным, прежде чем уничтожить. То же самое у этих девиц. Животный инстинкт осквернить, изнасиловать ценности, создать страдания, причинить страдания другим, в данном случае – верующим. Поэтому я и вижу, что в обществе нашем за это время сложился культ беспощадного.

М. Королёва: – Сам сложился?

А. Проханов: – Нет, под воздействием вот этой победившей культуры, культуры миллиардеров, культуры гедонизма, культуры, направленной на утоление низменного в ущерб возвышенному. Ведь самое низменное в человеке – это убиение ближнего, причинение насилия ближнему или убийство его. И дошли до этого. Чего стоят, например, выставки, я помню, которые прокатились по всей Европе и пришли к нам, экспозиции были. Этот Хаггерт или Хеггерт, немец, который делал статуи, муляжи из реальных трупов. Он их высушивал, он их экспонировал, он создавал…

М. Королёва: – Да, были такие скандальные выставки.

А. Проханов: – Почему скандальные? Это норма.

М. Королёва: – Ну, они и там, на Западе, вызывали скандалы определенные.

А. Проханов: – Нет, там они не вызывали, потому что там пройдено все.

М. Королёва: – Подождите. Но только в Европе полиция никого не насилует бутылками.

А. Проханов: – Нет, в Европе она не насилует бутылками, просто она (Европа) стирает с лица земли целые государства, как это было в Ливии. А что касается тайн этих американцев, которые мочатся на убитых талибов или пытают арабов в Абу-Грейб, сжигая на глазах у верующих Коран и доводя их до безумия, это норма.

М. Королёва: – Ну, вы же не хотите сказать, что это в массовом порядке происходит. Простите, дураки-то есть везде.

А. Проханов: – Всего несколько тысяч американцев замешано в этих пытках, в эти избиениях. Это крохи в стране.

М. Королёва: – Просто вы сказали о том, что в вашем кругу в советское время не было таких людей – были исключительно люди высоких… Ну, я надеюсь, что и сейчас в вашем кругу, в том, в котором вы вращаетесь и общаетесь, тоже нет таких людей.

А. Проханов: – Я сейчас вращаюсь в самых разных кругах, в том числе я вынужден вращаться в тех кругах, которые меня ненавидят, и я их тоже ненавижу. И я знаю, что эти круги беспощадны, они беспощаднее этих милиционеров казанских. Потому что…

М. Королёва: – Вопрос только, зачем вы тогда с ними общаетесь?

А. Проханов: – Ну, поневоле. Я же проповедник. Я вращаюсь в этих кругах. И я писатель. Не журналист. Я писатель.

М. Королёва: – А, вы изучаете просто фактуру?

А. Проханов: – Конечно. Я вынужден вращаться во всех кругах. Поэтому ужасно убить человека, ужасно изнасиловать его плоть. А еще страшнее изнасиловать дух человека, создать в течение 20 лет непрерывную моральную пытку людям, исповедующим фундаментальные национальные или религиозные ценности.

М. Королёва: – Подождите. Но кто-то же должен это остановить? Кто-то должен сказать «Нет»? Ну, например, отправить в отставку министра внутренних дел, сказать, что вот человек за это отвечал, да? И он слетит со своего поста, если будет так, если его подчиненные будут действовать так.

А. Проханов: – Да. Но одновременно надо отправить в отставку целый комплекс людей, отвечающих за культуру, за информационную среду, за воздух, которым дышат дети, отменить эти чудовищные фильмы на НТВ, которые проповедуют порнуху и совокупление непрерывное. Сейчас выходят эти фильмы. Это фильмы чудовищного декаданса, это фильмы, которые приводят к абсолютному размыванию моральных ценностей.

М. Королёва: – Что за программы вы смотрите, Александр Андреевич?

А. Проханов: – Я смотрю программу «Спокойной ночи, малыши».

М. Королёва: – И там вот это все показывают?

А. Проханов: – И там вот это показывают все. Это в программе «Спокойной ночи, малыши».

М. Королёва: – Боже ты мой! Смотрите, вот Анатолий Кучерена, например, делает совершенно конкретное предложение в связи со всем этим. Он, например, предлагает переставить видеокамеры с избирательных участков на полицейские участки. А что? Может быть, действительно, если оборудовать вот этими камерами все полицейские участки…

А. Проханов: – Отлично. А можно сделать, знаете, что? Вот, все гастроскопы, которые находятся в больницах с этими маленькими телевизионными камерами на конце, вставить, извините, в прямую кишку всем нашим гражданам, чтобы, как только их насиловали с помощью бутылок, сразу шли сигналы в Кремль.

М. Королёва: – Интересное предложение.

А. Проханов: – Я поговорю с Кучереной. Надо развить это. Поэтому, повторяю, все, что произошло в Казани, чудовищно. Но все, что происходит с осквернением святынь национальных и с разрушением национальных кодов (а, кстати, именно это произошло в Храме Христа Спасителя), это еще страшнее.

М. Королёва: – У вас тут спрашивают (я просто немножко в сторону уйду), что происходит с Антиоранжевым комитетом? Вопрос от нашего слушателя. Он продолжает действовать?

А. Проханов: – Нет. Антиоранжевый комитет не продолжает действовать, потому что оранжевой…

М. Королёва: – А что такое? Больше нет оранжевой угрозы?

А. Проханов: – Оранжевая революция захлебнулась, она уничтожена, оранжевый шарик сдулся, и с огромных, стотысячных митингов на Болотной от него остались просто дутыши. И на Арбате…

М. Королёва: – Да что вы говорите? То есть больше антиоранжевых, так сказать…

А. Проханов: – Пока нет.

М. Королёва: -…комитетов не будет и митингов антиоранжевых тоже?

А. Проханов: – Оранжевая революция захлебнулась благодаря ряду технологий, в том числе и антиоранжевой технологии.

М. Королёва: – Вот тоже спрашивают вас в связи с этим, почему Кургинян сразу после переизбрания Путина отказался продолжать участвовать в «Историческом процессе»?

А. Проханов: – Ну это надо спросить у Сергея Ервандовича. Мне кажется, что он не отказался, просто он, видимо, сейчас занят чисто политическим конструированием (мне так кажется), и он занимается созданием очень интересной политической…

М. Королёва: – Тут просто предполагают, что, может быть, это был чисто такой предвыборный ход: выпустить такого человека на арену, а потом это уже не имеет смысла.

А. Проханов:– Но этот человек на арену был выпущен не перед выборами. Он, по-моему, два года блистательно работал сначала на Пятом канале, возвысив этот канал. Поскольку рейтинг его личный и канала был очень высок, он перешел на второй канал. А в результате его сверхпопулярности к нему потянулись люди, и он решил, что он будет создавать организацию.

М. Королёва: – Понятно. Но я, все-таки, возвращаюсь вот к этому вопросу с оранжевой угрозой и Антиоранжевым комитетом. Вы уверены в том, что вот так все и закончилось? Вот смотрите, Сергей Удальцов, например, предлагает 5 мая провести в Москве народный марш миллионов, вывести миллионы людей. Ну, это перед инаугурацией, как известно, да? То есть за два дня провести такой марш. Он уверен, что удастся вывести на улицы миллионы людей, в том числе по России.

А. Проханов: Не получится. Нет. Мое почтение, мой респект Удальцову (это сильный человек), но ничего не получится. Вот этот ком негодования, который возник сразу после парламентских выборов, вот такой компаунд, где было очень много составляющих, он распался, потому что там несовместимы дамы в норковых шубках, которые выходят и говорят: «Мы начинаем революцию норковых шуб». Ксения Анатольевна несовместима с Удальцовым, с красным радикалом и революционером – они взаимоисключающие. Либеральные интеллигенты, которые танцевали свой либеральный танец танго, призывая к либеральным преобразованиям, которые называют себя антифашистами, Антифа, они националистов, пришедших на этот митинг, называют «нацики». И поэтому националисты ушли с митинга на Арбате. Они несовместимы. И поэтому вот этот ком распался – его больше не собрать. И дисперсия началась. Тем более, что власть достаточно остроумно запустила так называемую политическую реформу, и весь этот слой, такой взбудораженный, рефлексирующий, он сейчас будет занят созданием партий. И мы сейчас будем наблюдать, как будет появляться много-много-много-много маленьких, крохотных муравейников вместо одного большого. Так что власть перехитрила оппозицию.

М. Королёва: – А протестов не будет, Александр Андреевич?

А. Проханов: – Нет, протесты будут, но они должны уже быть не оранжевые. Если действительно налоги будут расти, если действительно тарифы будут скачкообразно нарастать…

М. Королёва: – Цены на нефть, к примеру, понизятся.

А. Проханов: – …цены на нефть будут падать, если они будут падать, если бюджет окончательно опустеет (а он сейчас пуст), если волна кризиса накроет Россию, то на улицу выйдет Уралвагонзавод.

14.03.2012.

О новом правительстве и Уралвагонзаводе

К. Басилашвили: – В эфире программа «Особое мнение». И сегодня у нас на сцене Александр Андреевич Проханов, Советский Союз. Здравствуйте, Александр Андреевич.

А. Проханов: – Здравствуйте, здравствуйте, демократка Басилашвили, привет вам из советского прошлого.

К. Басилашвили: – Почему? Из настоящего.

А. Проханов: – Из будущего.

К. Басилашвили: – Из будущего, из будущего, конечно. Тем более, мне странно из этого будущего задавать вам вопрос вот какой. Почему вы до сих пор не на Уралвагонзаводе? Понимаете, что Уралвагонзавод – это настоящая кузница наших отечественных кадров. Уже второе назначение происходит. Почему вас нету в списках этого предприятия?

А. Проханов: – Это объясняется только тем, что я совсем недавно побывал на уральском оптико-механическом заводе.

К. Басилашвили: – Вы неправильный выбор сделали.

А. Проханов:– Я сделал правильный выбор, потому что моя интуиция говорит, что следующий кадровый набор будет осуществлен на этом блистательном, восхитительном заводе, равных которому я никогда не видел. А Уралвагонзавод – он, видимо, исчерпал свой потенциал. Потом ведь все-таки там делают танки. Это такая грубая техника.

К. Басилашвили: – Ну как это исчерпал? Вот назначен уже второй человек, второй крепкий мужик, Евгений Школов.

А. Проханов: – Видимо, будет третий и уже четвертого там просто не найти, потому что остановятся конвейеры. А представляете, если танки пойдут вслед за своими экипажами в администрацию президента? А вот тот завод, на котором я был, оптико-механический, да?..

К. Басилашвили: – Ну, могут окружить администрацию президента.

А. Проханов: – Это завод стекла, это завод хрусталей, это завод оптических спектров, это завод радуг, это завод утонченных технологий, там золото, там платина, там компьютеры, там изысканные люди, завод похож на Эдем. Вот оттуда мы будем брать наших будущих полпредов.

К. Басилашвили: – Это если будет Екатерина Вторая (ну, наподобие), это такое, женское начало, понимаете? (оптика)

А. Проханов: А вы знаете, что Путин совсем недавно высказался в пользу Екатерины Второй? Ему все время навязывали образ Петра Первого, и он устал от этого брутального образа. Он сказал, что Катерина была великой собирательницей земель и пролила за этим занятием меньше крови.

К. Басилашвили: – И, все-таки, если серьезно: в чем сила Урала? Почему оттуда черпает своих назначенцев Владимир Путин?

А. Проханов: – Изнеженная, развратная, бессмысленная, утонченная, болезненная, отчасти лесбийская, отчасти педерастическая Москва утратила волю к жизни, волю к имперскому строительству. А Урал всегда был очень мощным, грозным, таинственным. Урал – мистическая часть России. На севере Урала – Верхотурье, соединенное с божественными православными силами. На юге Урала – Аркаим, это древняя матка, откуда вышли арийцы. В центре Урала – Ганина яма, где кончилась романовская третья империя и там же родился Ельцин, который положил конец четвертой, сталинской империи.

И Урал, по существу, постоянно генерирует исторические энергии.

К. Басилашвили: – То есть в этом что-то мистическое есть, такое исконно?..

А. Проханов: – Ну как, в общем, в любой русской земле, как и в Брянщине в том числе.

К. Басилашвили: – Да, Брянщина-Брянщина! Сегодня с Брянщины приходят новости – вы все знаете, что там чуть было не стрясло, но, слава богу, удержали на земле работяги вот этот шалаш, где проходили переговоры и встречи с деятелями мяса, с теми людьми, которые занимаются мясной промышленностью. Туда приехал Дмитрий Анатольевич Медведев. Почему вдруг первая поездка в должности премьер-министра именно на Брянщину? Это что, такая животрепещущая отрасль у нас – мясная промышленность?

А. Проханов: – Мне кажется, что это связано еще с тем, что синоптики предсказывали там ураган и ветер. А быть унесенным ветром сразу же после назначения премьер-министром – это великолепная миссия. И то, что там произошло – мне кажется, вот эти фермеры, эти грубые брянские земледельцы и скотоводы просто не поняли замысла проекта. Дмитрий Анатольевич Медведев вовсе не хотел оставаться на этой бренной земле – он хотел на этом шатре, на этом ковре-самолете унестись в восхитительное будущее и оттуда, из будущего, манить нас к себе. И я знаю брянских людей – это, в общем, такие, фундаментальные русские люди, они не понимают тонких этих интеллигентных энергий и замыслов, которыми преисполнен Дмитрий Анатольевич Медведев.

К. Басилашвили: – Но вот этот визит первый в должности премьер-министра из Москвы на Брянщину – вы видите в нем какой-то знак, что именно Брянская область, что именно животноводство? В чем здесь смысл?

А. Проханов: – Я гадал. Первое, что мне пришло в голову (и это, конечно, ошибочное представление), что Дмитрий Анатольевич Медведев поехал на Брянщину только потому, что я там был 2 дня тому назад. А я был на Брянщине. И, вот, лавры моего пребывания на Брянщине не дают ему покоя.

К. Басилашвили: – Вы везде – то вы на Урале преследуете Путина…

А. Проханов: – Я стремительный человек, я стремительный человек…

К. Басилашвили: – …то Медведева на Брянщине.

А. Проханов: – …И я успеваю на эфир «Эха», между прочим, каждый раз. А между двумя эфирами я бываю то на Брянщине, то на Ближнем Востоке.

К. Басилашвили: – Хорошо. Тогда, если Александр Проханов все знает про Брянщину, так расскажите же, каковы там обстоятельства животноводства, что потребовалось вмешательство премьер-министра?

А. Проханов:– Вот, как я слышал от своих новых брянских людей (это люди очень респектабельные, представительные и не бедные), Брянщина потеряла свое сельскохозяйственное население. По существу, брянские деревни пусты или полупусты. Эти восхитительные земли – они опустошенные. И то ли это произошло в результате естественных процессов, то ли просто это такая гигантская в масштабе России зачистка русской земли от русских людей. Но Брянщина являет собой такие зияющие пустоты. И люди, интересующиеся этими пустотами, решили туда, на эти пустые плодородные земли, завести американский скот. Причем они завезли этот американский скот вместе со скотоводами. И мне говорили эти люди, что, появляясь на этих пространствах, где когда-то ходили самоходные красные комбайны, русские пастушки играли на всяких жалейках, они встречают колючую проволоку, огромные пастбища, закрытые для посещения. Там колючка, а внутри этой колючки бродят какие-то удивительные коровы, чуть ли не двухголовые, и ковбои в шляпах. Ковбои на этих высоких каблуках.

К. Басилашвили: – Вот так вот исподволь захватили ковбои нашу русскую землю. Поговорим об этом…

А. Проханов: – И не только. И не только русскую землю.

К. Басилашвили: – А Александр Андреевич, между тем, носитель ценной информации о ковбоях на брянской земле. И сейчас он продолжит делиться вот той картинкой, которую сегодня наблюдал Дмитрий Анатольевич Медведев там же, на Брянщине.

А. Проханов: – Ну, более того, что я вам сказал о ковбоях, я просто не скажу. Это все корпоративная тайна, потому что я так или иначе участвую в этом переселении ковбоев из Техаса на Брянщину. Брянщина – интересный очень мир, град. Там не впервые за последние годы я обнаружил мощный пласт новых русских предпринимателей. Один из них, Олег Васильевич Розанов, являет собой нового русского предпринимателя, который вкладывает излишки своих состояний и приобретений не в алтари или не только в алтари и церкви, но в русскую культуру, в русскую литературу, в русские информационные технологии, понимая, что сейчас самая главная задача для русского народа – это понимание того, что с ним творят, понимание того, в какой беде он оказался, понимание того, откуда бьют в него эти страшные электронные пушки, уничтожающие в нем смысл.

К. Басилашвили: – Откуда же бьют эти пушки? Давайте поговорим о тех, кто эти пушки, может быть, способен сдержать. Ведь назначено новое правительство, да? И вчера я слушала интервью очень интересное: на вашем месте сидел Глеб Павловский, и он… Как мне показалось, главная мысль разговора была в том, что теперь главный человек в нашей стране – это глава Роснефти. Он умеет договариваться (господин Сечин), он умеет эти договоренности сдерживать, отдавать долги и так далее. Вот, Роснефть, Сечин, а остальное не важно. А у вас какое мнение?

А. Проханов: – Одна из этих пушек – сам господин Глеб Павловский, кстати. Было время, когда эта пушка стреляла без остановки, но потом, видимо, то ли ствол перекалился, то ли застрял снаряд, и его как-то выдвинули с первой позиции, перевели в эшелон № 2.

Наверное, Сечин по-прежнему остается очень мощной фигурой. Хотя, мне кажется, его новая роль – она не политическая, она корпоративная роль, она экономико– и корпоративная роль. А главным все-таки персонажем в новом правительстве, мне кажется, является Владимир Мединский. И не надо приуменьшать роль этого нового человека. Недаром вокруг него бушуют страсти, о нем пишет мировая пресса, он вызывает острейший интерес всей публики. У одних – ненависть, у других – недоумение.

К. Басилашвили: – Но у вас просто ревность, понимаете? Потому что вы хотели занять этот пост министра культуры. Вы же тоже историк, вы же тоже разоблачитель и носитель мифа о нашей русской истории. А Мединский вас обошел, и вот он уже на посту министра, а вы здесь, на «Эхе Москвы».

А. Проханов: – Открою вам тайну: я никогда не стремился к портфелям. Я всегда был теневым человеком, я управлял миром из темных теневых углов. И, кстати, тот факт, что «Эхо Москвы» по-прежнему преуспевает, по-прежнему существует и развивается, есть здесь отчасти и моя заслуга. Я из своей тени, из своего тайного такого чулана управляю всеми медийными процессами.

К. Басилашвили: – Это безусловно, это безусловно. И, все-таки, я поняла, что об Игоре Сечине вы не хотите говорить, хотите поговорить о Владимире Мединском. Хорошо. Тем более что…

А. Проханов:– Нет, я готов говорить и о Сечине. Вы же понимаете, что мне вообще все равно, о чем говорить, лишь бы говорить.

К. Басилашвили: – Это понятно. Но вы же можете оценить Владимира Мединского как ученого, вы читатель его книг, его оппонент, даже здесь, на «Эхе Москвы». Вы могли бы дать такую характеристику его кандидатуре?

А. Проханов: – Я бы мог дать эту характеристику. Я хочу присоединиться к хору людей, которые оценивают это неожиданное назначение.

К. Басилашвили: – Но оценивают как? Я сталкивалась, в основном, вот из того, что читала, с таким недоумением в адрес Мединского.

А. Проханов: – И с таким внутренне негативным отношением.

К. Басилашвили: – Да, внутренне негативным. Почему же?

А. Проханов: – Мне кажется, что это назначение весьма удачно. Конечно, господин Мединский не организатор. А министр – это, конечно, организатор, прежде всего. И настоящий, крупный министр – это носитель проектов, это человек, который несет с собой в министерство проект, то есть крупную такую композицию, которую он будет реализовывать на этом посту. По-видимому, у Владимира Ростиславовича нет вот этого проекта. Может быть, я ошибаюсь.

Чем он интересен и хорош? В течение 20 лет при Ельцине и при Путине власть взращивала и спонсировала культуру, либеральную культуру, культуру нигилизма, культуру осмеивания, карнавальную культуру, во многом культуру осквернения, культуру Гельмана, культуру, которая позволяет себе рубить иконы, шокировать и эпатировать обывателей. И эта культура за эти 20 лет выросла как доминирующая в сегодняшней России культура и превратилась в культуру, враждебную Кремлю. И мне кажется, что Владимир Владимирович Путин страшно удивлен тем, что люди, персоналии, а также целые пласты, которым давались гранты, которых посылали за границу, которых награждали премиями…

К. Басилашвили: – То есть те люди, которых пестовал Путин?

А. Проханов: – Которых пестовал режим, Путин и Ельцин. Они вдруг оказались врагами, почти убийцами этого режима. И вот это вызвало, мне кажется, шок у Владимира Владимировича и он понял, что здесь переборщили. Причем, рядом с этой вот доминирующей культурой распада, условно говоря, культурой Гельмана или Бреннера существует…

К. Басилашвили: – Что ж этот Гельман бедный всем так нравится?

А. Проханов: Ну, он очень бедный, потому что гребет граблями госбюджет и все беднеет и беднеет с каждой выставкой. Ну, просто голодранец какой-то. А наряду с этим существует…

К. Басилашвили: – А вы видели выставку в Краснодаре?

А. Проханов: – Я видел выставку в Перми, я даже об этом написал роман «Человек звезды» (только что вышел). Наряду с этой гельманоидной культурой существует фундаменталистская традиционная русская культура, которая за эти 20 лет оказалась депрессивной. Ее загнали в чуланы, ее обижали, ее называли «дистрофической культурой», носители этой культуры в 90-х годах были «фашистами» (их так казнили), над литераторами хохотали, их лишали дотаций и премий. Одним словом, эта культура оказалась культурой катакомбной. И, наверное, Путин решил исправить этот чудовищный перекос.

К. Басилашвили: – Имена. Имена сразу же катакомбной культуры, пожалуйста.

А. Проханов: – Один из них, который вырвался из катакомбы, сидит перед вами и делает все, чтобы таскать своим друзьям вот туда, в подземелье, маленькие кусочки, там, сыра…

К. Басилашвили: – В подземелье кто остается?

А. Проханов: – В подземелье остается вся русская литература современная, русские художники Союза художников (традиционалисты). Там же остается русский театр, русский кинематограф…

К. Басилашвили: – Лимонов там, в подземелье?

А. Проханов: – Нет, нет-нет. Лимонов – авангардист, и его поощряли, скорее…

К. Басилашвили: – А когда сидел, он был в подземелье или тоже в авангарде?

А. Проханов: – Нет, когда сидел, он был в башне из слоновой кости. Это завидный удел, который многие хотели бы разделить, но не всем это дано. А вот, повторяю, относительно русской культуры, которая топчется, забивается под землю, с ней абсолютно все не благополучно. А Мединский, Владимир Мединский – человек мягкий, казалось бы, либеральный человек, сервильный по отношению к власти, «Единой России», он очень сильно о себе заявил как человек, борющийся со всякими западными клеветами, возводимыми на русскую жизнь, на русскую культуру. Его мифы о России – это книги, это целый сериал книг, где он разоблачает миф о России как о стране пьяниц, бездельников, палачей, тупиц, лодырей, хамов, жестокосердных. И он это делает очень мягко, либерально. Я бы это иначе, конечно, делал. Но, вот, я думаю, что, все-таки, его поставили на это место, чтобы он хоть как-то этот жуткий отвратительный крен и дисбаланс изменил в пользу России.

К. Басилашвили: – То есть вам кажется, что пост министра культуры – он будет носить такой, пропагандистский характер в самом положительном смысле развенчания мифов?

А. Проханов: – Нет, организационный характер. Потому что министр культуры оперирует деньгами, у него должен быть вектор интересов, он должен любить русскую песню больше, чем какую-нибудь модную рок-группу типа там… Какие Медведев любит?

К. Басилашвили: – Ой, я даже не знаю.

А. Проханов: – Ну, вы даже не знаете.

К. Басилашвили: – Да. Это все уже было давно.

А. Проханов: – Это было давно, и Медведев был давно, я согласен. Кто у нас сейчас премьер-то? Напомните мне.

К. Басилашвили: – Вы знаете, сейчас совершенно другая культура, я имею в виду, совершенно другое интересует наших слушателей – не вкусы Дмитрия Анатольевича, а Бурановские бабушки. Я хочу задать вопрос вам неожиданный, он из Пензы пришел, с Волги: «Бурановские бабушки – это русская культура?» Вы смотрели вообще наше выступление?

А. Проханов: – Нет, ну как? Я знаю, что Удмуртия, как, впрочем, и другие поволжские республики, сохранила этнические начала, этнические интересы, этническую культуру. Скажем, как и прибалты, кстати. Когда они отделились от Советского Союза, первое, что начали делать, они начали петь хором свои народные традиционные литовские, латвийские, эстонские песни. Вот, я думаю, что с появлением Мединского опять появятся хоры русские, опять появится восхитительная русская фольклорная мелодия, романсы.

К. Басилашвили: – Господи, что же вы такие возлагаете надежды именно на Мединского? «Товарищ Проханов, вашей тенью Мединского вы не прикроете ваши прорехи его книг», – такое пришло к вам сложносочиненное предложение.

А. Проханов: – Это кто же там?..

К. Басилашвили: – От Михаила. Вы знаете, у меня к вам другой вопрос.

А. Проханов: – Это кто же там со своими этими, расстегнутыми ширинками судит произведения других писателей, интересно?

К. Басилашвили: – Ну, те, кто читают, наверное, ваши читатели. Напоминаю, что Александр Проханов сегодня в гостях программы «Особое мнение». И знаете, здесь сегодня обсуждается пост, опубликованный на сайте «Русская народная линия» (ну, близкое вам направление). Пост этот опубликовал священник храма Николая Мирликийского в Хамовниках, его зовут Александр Шумский. И вот господин Шумский пишет о прогулке, в которой вы принимали участие, между прочим, и оценивает ее как бесовскую прогулку. Как же вас занесло на такое бесовское мероприятие-то? Вы видите, вы уже перешли в стан врагов русской культуры.

А. Проханов: – Вы знаете, я пришел изгонять бесов. Вы думаете, что господин Шумский, который служит уже долгие годы в этом чудесном Никольском храме, он что, не изгоняет бесов? По существу, любой пастырь находится в скопище бесов и бесноватых. Поэтому я пришел туда со святой водой, с кропилом и с кадилом, я изгонял бесов. И, по существу, я их изгнал с Пушкинского сквера – они все куда-то стали смещаться-смещаться и ушли.