Текст книги "Свободный Охотник"

Александр Щеголев
Свободный Охотник
или
Кибер-фэнтези

«Цифры меня всегда почему-то угнетали».

Дж. К. Джером

TURN ON (включено):

Мы познакомились с ним в сентябре. В день, когда председательствовала Венера, виртуальный диск которой возвратился в свой дом после полугодового путешествия. В день, когда Князь Форматов, повелевающий признаками и адресами, покровительствовал всем безумцам.

Иначе говоря, была пятница.

Он позвонил в дверь – я открыл. Он спросил:

– У вас на руке четыре пальца или пять?

Ни «здрас-сте», ни «простите за беспокойство», ни чего-либо другого, по-детски неуклюжего. Пацану на вид четырнадцать-пятнадцать, и начинает разговор со взрослым мужиком с таких вот милых шуток. Это надо смелость иметь, я же понимаю. Тем более, я только что привел ребенка из школы и должен был снова уходить на работу.

– На которой? – уточнил я и показал ему обе руки сразу.

– И на той, и на другой, – ответил он. – У меня, например, четыре. А у вас?

У него, разумеется, было по пять пальцев на руках. Вообще-то я стараюсь не грубить детям без причины, это всегда возвращается к тебе же, а потому предложил:

– Давай пересчитаем.

И он пересчитал. Большой палец – нулевой; указательный – первый; и так далее. Мизинец – четвертый. Получилось четыре пальца. Я засмеялся и спросил, чего ему все-таки нужно. И тогда он начал объяснять…

Я пригласил парня в квартиру, потому что серьезные разговоры на лестнице не ведутся. Хотя, если честно, запросто мог захлопнуть дверь перед его носом. Разряд-хранитель уберег меня, дал мне терпение. Я усадил его обедать рядом со своей дочкой, разогрев еду на всех. Вот так и началась наша с ним история.

Или эта история началась позже, когда я вспомнил, что у меня действительно четыре пальца на руке? Или еще позже, когда мальчик ушел, оставив мне только свое бессловесное тело?

Он нашел Вход, показал, как открывается дверь. Психиатры, конечно, любят и умеют пугать людей, раздавая диагнозы вроде: «Острой психотической реакции» или «Синдрома Кандинского-Клерамбо», но вовсе не это останавливает меня, чтобы уйти вслед за ним.

Только одно меня останавливает – в его мире нет Бога…

ENTER (вход)

0.

…Он приближается. Опознавательных знаков нет. Свой или чужой? Начинает пульсацию – условленным кодом.

Все в порядке: можно покидать убежище, можно раскрывать себя. Навстречу безликой капсуле – к разлому в черном куполе. Корабль класса «Универсал» торжественно выползает из месива мертвой пластмассы, дает ответный импульс, включает бортовой знак «Плюс». Разоренные ангары остаются под брюхом.

Вокруг бывшее Депо – одно из сотен, – кладбище брошенных оболочек, каверна в больном теле Метро. Хорошее место для тайных встреч! Множество Узлов вокруг, в том числе межфрагментарных, множество Тоннелей, стянутых в эту точку пространства. Нищий, никому не нужный Фрагмент Галактики, в котором все ценное, что создано цивилизацией, сгнило еще до войны, который бессмысленно атаковать, равно как и защищать… Бортовая система безопасности непрерывно сканирует окрестности в тщетных попытках отыскать хоть что-нибудь движущееся. Пусто. Время, проведенное в ожидании – среди вскрытых, спрессованных в гигантские комья оболочек, – также позволило удостовериться, что никто не проявляет интерес к здешним трущобам. Все в порядке.

– Приветствую тебя, Ласковый, – говорит человек. – Я восхищен, ты прибыл с точностью до стотысячной.

Декодер фиксирует ответ гостя:

«Добра тебе, великий гип. Счастья тебе, здоровья…»

– Перестань, – морщится встречающий. – Какой же я «великий гип»?

«…и вечных побед, – заканчивает вновь прибывший. – Ты обязательно станешь великим гипом, я знаю, не пройдет и Единицы, как ты станешь гипом всего Метро».

Трудно привыкнуть к манерам этих тварей. Прирожденные убийцы, наполнившие нескончаемым горем трехмерное пространство. Яростные бойцы, раздавившие множество могущественных родов, подчинившие за каких-то пятнадцать биологических Единиц все Фрагменты, куда успели просочиться их капсулы по внепространственным волноводам-Тоннелям. И в то же время – наивные, идиотически чувствительные. Стремящиеся быть изысканно вежливыми. Дикари, к которым нельзя относиться всерьез. «Голый Народ». Смешно…

– Разумеется, я буду самым главным из гипов, – смеется человек. – Хорошо, что ты не сомневаешься в этом, Ласковый.

«О да. Ты дашь мне одежду, когда будешь Генеральным», – спокойно напоминает шпион. Он и правда не сомневается.

– Я дам тебе достойную одежду. Это так же верно, как и то, что Галактика стоит на Восьми Системах.

«У тебя нет более преданного друга, Мастер Узлов. Ты сделаешь меня руководителем отдела пленных».

Хорошо, что декодер не способен передать абоненту презрительную усмешку, ибо Голый Народ – обидчивый народ. Правильно, что изображение в канале связи заблокировано – по соображениям взаимной безопасности… Человек отвечает:

– Будет все, как я обещал. После победы нам не обойтись без твоей помощи, мой преданный друг. Однако к делу. Что заставило тебя покинуть прохладное лежбище в столь неподходящее время?

В самом деле, звероид по имени Ласковый впервые вызвал своего нынешнего хозяина по Всеобщей, запустив в бездны галактического Метро кодированный зов. Не дождался планового сеанса, и это очень интересно. Потому что Ласковый – шпион. Он действует среди врагов, собственно, он сам – бывший враг, полноценный представитель Голого Народа, он хорошо знает, чем встреча может кончиться, и все-таки, и все-таки…

«Да простит меня великий гип, я подверг его риску».

– Мы оба понимаем, кто из нас рискует больше.

«Мне меняют капсулу на новую. Очень скоро, через три-четыре тысячных».

– Ну и что? – удивляется человек.

«Старую капсулу заберут, – терпеливо объясняет шпион. – Вот эту, где я сейчас. Могут отправить на переработку всю целиком, а могут перемонтировать систему, система-то хорошая. Надо срочно очистить бортовую память, чтобы ничего не обнаружилось».

Собеседник наконец понимает:

– Что же такое ты сумел переписать, если пришлось бортовую память задействовать?

«То, что ты просил, Мастер. Оперативные карты Первой Атаки.»

– Первой Атаки?

«Самой-самой первой, – без выражения подтверждает декодер. – Информация архивирована пятнадцать Единиц назад, архив вскрылся по ключевому слову „Узор“.»

Карты Первой Атаки. Боевая реликвия врага… Не может быть. Неужели удача повернулась к воину лицом? Столько сил потрачено, столько времени… Капитанский кокон содрогается: человек едва не вскакивает. Маска жестко обхватывает лицо. «Не может быть…»

– Открыть мультиплексор, – звучит команда.

«Канал открыт, – включается система. – Старт. Стоп. Есть информация. Есть контроль. Конец».

Свершилось.

«Информация сброшена, гип, – говорит звероид. – Ты будешь доволен, гип».

«– Я пока еще не гип, – человек опять смеется. – Но я буду доволен, если ошибки нет. Объясни-ка мне теперь, откуда это у тебя?»

Декодер объясняет:

«Ошибки нет, Неуловимый. Был праздник. Господин стаевый решил, что наша стая должна посетить Музей Славы. Мы все получили Нить маршрута и отправились, ведомые господином стаевым…»

– Вы отправились в штабной Фрагмент? – напрягается человек.

«Великий гип меня в чем-то подозревает? – живо откликается аппаратура связи. Ясно, что на том конце произошел маленький взрыв эмоций. – Если бы я узнал маршрут в штабной Фрагмент, разве пришлось бы мне тогда дезархивировать карты Первой Атаки? Разве не отдал бы я эту информацию своему непобедимому хозяину?»

– Извини, Ласковый, неудачный был вопрос. Где расположен ваш Музей Славы?

«Музеи все одинаковые, в каждом Фрагменте есть. Музейную сеть недавно открыли, по личному распоряжению… ты понимаешь, кого… не хочу называть имя…»

– Понимаю. Его называют «Гладкий», не так ли? Видишь, я не боюсь произносить это имя вслух.

«Твоя храбрость безгранична, хозяин».

– А какой праздник у вас был?

«Господин стаевый закончил линять».

– Торжественное событие! – соглашается человек.

Он не хохочет, нет. Он справляется с короткими спазмами веселья. Только беззвучная усмешка позволена, только спокойная ирония. Декодер не воспринимает иронию – какая удача.

– Представляю, что за праздник у вас, когда заканчивает линять тот властитель, чье имя ты не любишь произносить.

«Он никогда не линяет, – возражает шпион. – Он приказывает стричь себя целиком. Не оставляет ни волоска, чтобы носить одежду. Он носит одежду. Он делает все, что пожелает».

– Не завидуй ему, друг. Я разрешу тебе стричься наголо, и тогда ты тоже сможешь носить одежду. Впрочем, я прервал твой рассказ. Итак, вы отправились всей стаей в Музей. Что затем?

«В одном из смотровых пузырей, в пузыре информационной тактики, хранятся документы, относящиеся к началу войны. Документы были даны либо в изложении, либо в виде названий. Когда я обнаружил, что информация о Первой Атаке все-таки существует, я сразу вспомнил твою главную просьбу, Неуловимый. Я всегда огорчался, что не могу помочь тебе в главном. Оперативные карты Первой Атаки оказались секретны, было открыто только имя архива. По имени, без полной спецификации, отыскать архив невозможно, кроме того, дезархивация наверняка защищена. Я решил познакомиться с первым инженером Музея, который лично водил по пузырям господина стаевого. У меня ведь положение в стае особенное, ты же понимаешь, хозяин, я могу знакомиться с кем угодно. И как раз я подслушал, что первому инженеру разрешили отдыхать дома, на Мерцающих Усах. Его наградили, включили в группу спящих, а переброска состоится через половину сотой. Он громко хвастался господину стаевому… Представляешь, Неуловимый – домой! Как давно я не был дома, как давно я не спал на настоящем дереве…»

Декодер замолкает.

– Если ты захочешь, я сделаю тебя своим наместником на Мерцающих Усах, – находит собеседник нужные слова. – Но не раньше, чем мы победим.

«Прости, гип. Я забыл сообщить, что к тем информационным блокам, которые ты переписал, добавлен подробный отчет. Рассказывать дальше?»

– Очень хорошо, Ласковый. Нет, не надо повторяться. Есть ли в документах ответ на главный вопрос? Ты уже просмотрел оперативные карты?

«Первая Атака началась в одном из гипархатов Пустоты».

– Значит, все-таки Окраина?.. Гипархатов Пустоты больше сотни, из какого именно?

«Со стороны больших цифр Плюсовой Координаты. Гипархат номер сорок семь.»

– Как? – переспрашивает человек. – Что ты сказал?

Номер сорок семь. Но ведь это… это…

Невероятно, невозможно. В голове – космическая буря; в груди – космический холод. Номер сорок семь. Почему, как такое может быть? Шпион не успевает послать какой-либо ответ: бортовая система взрывается сигналом тревоги. В отслеживаемую зону вползают враги.

Яркие точки растекаются по всем координатам, стремительно занимая Узловые траектории. Много. Стая.

«Спаси, хозяин! – оживает декодер. – Не бросай!»

– За мной! – командует воин. Он вновь спокоен, он мгновенно возвращает себе уверенность и вселенское презрение. – Повторяй мои движения! – командует он Ласковому.

«Универсал-Плюс» стартует. Искалеченные оболочки всевозможных конфигураций мелькают вокруг. Капсула без опознавательных знаков торопится следом, повторяя маневры хозяина в точности, впрочем, отстает, отстает, отстает. На противоположной стороне свалки есть Вход-Для-Всех, конечная цель прыжка. Это центральный Вход в Депо, который никем не охраняется, ни людьми, ни звероидами. Выскочить сквозь него в трехмерку, чтобы затем снова нырнуть в Метро – через технический Вход в один из курьерских Кольцевых Тоннелей – очень простой план. Траектория введена в память заранее. Потому что план вынужденного бегства (как раз на такой непредвиденный случай) придуман давным-давно, с тех пор, когда эти трущобы были выбраны местом для тайных встреч. Вот и маяк – неустанно пульсирует, обозначая траекторию выхода. Свалка остается позади. Но под черным куполом уже появляются сверкающие точки, враги выныривают из Узлов целыми звеньями: двойками, четверками, десятками, – враги падают в зону прямого удара, включая боевые призмы. Что вы здесь делаете, твари? Кто вас навел – не Ласковый же, не самоубийца же он? Поздно! Вы как всегда опоздали! «Универсал» уходит, уверенно поймав траекторию «на маяк».

Защитное поле включать нельзя, иначе не вписаться в искривление. А рассеиватели врагов уже работают вовсю, беспорядочно разлагая по спектру оборудование Депо. И вспыхивает на пересеченных плоскостях удивительная радуга, и декодер внезапно переходит в текстовый режим: «Меня отсекают, хозяин!»

Ласкового сзади нет – не выдержал, повернул обратно к свалке. Пытается спрятаться среди висящих в неподвижности черных клякс. «Повернуть за ним? – мечется мысль. – Помочь, спасти?..» Бесполезно. Капсула шпиона появляется вновь, салютуя полным комплектом опознавательных знаков, и скользит навстречу стае, сотрясая Всеобщую паническим воплем: «Пощады! Я свой!»

Нет, твари не щадят предателей – вспыхивает новая радуга, все кончено…

Все кончено: Депо исчезло. Вокруг – ничего. Включается система безопасности движения: нужно притормозить, впереди контрольно-пропускной турникет. Система связи предупреждает: поступило требование об оплате, стоимость прохода через турникет – десять монад. Забавно. Автоматика Входа работает, как ни в чем не бывало, будто и не разорван на две части гипархат Входов, автоматика живет, всеми брошенная – обложив данью это гниющее кладбище. Да, инженеры из гипархата Входов создавали свои объекты на совесть. Интересно, кому отсюда поступают средства, людям или звероидам?

«Минус десять монад, – тут же реагирует цезиевая касса. – Проход оплачен».

«Минус погибший друг, – мысленно дополняет герой, – вот истинная цена, которую пришлось дать за спасение». Кто теперь заменит Ласкового? Горько. Тем, которые пытаются догнать вырвавшийся из ловушки «Универсал», также придется платить – по десять монад с каждой капсулы. И еще по десять монад за пользование оболочками. Однако это слабо утешает, потому что цены несопоставимы.

И все же истинную цену враг заплатит непременно – когда будут проанализированы карты Первой Атаки, когда будет получен ответ на главный вопрос, когда Хозяюшка объяснит, какое твари имеют отношение к гипархату Пустоты номер сорок семь! А если Хозяюшка не сможет ничего объяснить? Но ведь таких совпадений не бывает…

Впрочем, все это позже. Скорость, и только скорость, чтобы в очередной раз опередить зло. Полет в трехмерном пространстве до ближайшего технического Входа продлится чуть меньше одной тысячной. Затем – прыжок в Кольцевой Тоннель, и герой бесследно растворится в бортовых системах преследователей.

Вперед! Турникет открыт…

1.

…и уже висит под бортовым информационным куполом спираль Галактики, разбитая красными трассами на Фрагменты, и Космос черно-белой бездной раскрывается навстречу. И крутится далеко позади лазерный клубочек маяка, обозначая Вход-Для-Всех. Однако станции общего пользования не интересуют человека, лежащего в коконе управления, особенно в тех Фрагментах Галактики, которые контролируются звероидами. Зачем рисковать?

Он надевает боевую маску и включает бинокуляр. Информационная подкладка, замкнутая на карту Фрагмента, срабатывает четко – в наслоившейся картинке ясно различим гигантский хобот Тоннеля, невидимый ни глазу, ни какому-либо прибору. Обнаруживается технический Вход, через который аппарат класса «Универсал» совсем скоро покинет трехмерное пространство. Человек удовлетворенно кивает сам себе и дает команду на совершение маневра.

Боевая маска выдает информацию: начало траектории Входа. Выдвигается загубник, приглашая глотнуть стимулятор – для стабилизации психических параметров. Микро-неточность, и вполне можно проскочить сквозь Тоннель, даже не заметив его. Тоннель – это сказка, это призрак, подвластный лишь Истинным. Простые смертные пользуются Входами-Для-Всех и траекториями «на маяк», ибо большую часть технических Входов ни люди, ни твари контролировать не способны. Обнаружить такие вещи можно либо случайно, либо при наличии карты. Не просто карты, а Полной Карты. Однако Полная Карта Метро, как известно каждому мальчишке, есть не более, чем легенда. Легенда, которая гораздо удивительнее слухов о Неуловимом воине. От Полной Карты, как известно, остались только жалкие, нестыкующиеся друг с другом осколки, разбросанные по Фрагментам.

Мастер Узлов, разумеется, запасся осколком, отражающим этот Фрагмент, поэтому его корабль надежно вписывается в технический Вход. Космос вновь исчезает. Впрочем, для Космоса корабль также перестает существовать. Не отвлекаться! Система безопасности движения предупреждает: замедлиться, Тоннель занят. Кем? Увидим. Сюрреалистическая пасть продолжает широкими глотками вбирать в себя инородное тело, помеченное сияющим знаком «Плюс». Чтобы двигаться, оболочка не требуется – героический «Универсал» вполне пригоден для прыжков в этих призрачных волноводах, невообразимой паутиной опутавших Галактику. Метро принимает своего незаконнорожденного сына. Покой…

Нет, нельзя расслабляться! Тот, который впереди – враг: включил защиту, испугался, что получит пинка. И вдруг выясняется, что сзади тоже враг – торопится, не отстает. Случайность? Или засада, поставленная возле расшифрованного технического Входа? Поздно разбираться. Глотнуть стимулятор и принять ручное управление в полном объеме.

Информационная подкладка старается, отслеживает маршрут. Приближается Узел ветвления, знаете ли вы об этом, твари? Может, и знаете. В любом случае – придется с вами разойтись, хотите вы или не хотите. Передняя капсула тормозит, будто бы собираясь остановиться, тем самым давая задней возможность прицелиться получше. Вы опоздали! Микро-миг – и траектории разомкнулись. «Универсал» исчез в Узле, а враг проскакивает мимо – ага, нет у вас карты, ни Полной, ни даже осколочка! Как все просто…

Человек снимает маску. Замкнутому мирку корабля открывается его лицо: совсем еще молодое. Застывшее, без малейшей тени улыбки. Юноша лежит в капитанском коконе, готовый к драке, юноша так и не научился радоваться победам, прожив двадцать биологических Единиц. Ведь кроме него на корабле никого: боец-оператор, лоцман, капитан – он был всеми в одном лице. Молодой человек не имел права ошибаться, потому что истинное имя ему – Свободный Охотник.

Этого имени Галактика не знала. Этого имени не знал пока никто. Придет ли время открыться, сбросив с лица покрывало ненавистных тайн?

Боевая маска, оторванная от хозяина, оживает самостоятельно. В зону безопасности, отслеживаемую системой, вползает вражеская капсула – опять сзади, опять подло, – и тогда юный воин решительно будит свой задремавший корабль…

PAUSE

Мне объяснили, что к чему, расставили мозги по местам. Счастье, когда в трудный момент жизни обнаруживается знакомый, знающий ответ на твои вопросы. Александр Ильич работал психотерапевтом в детской поликлинике (поликлиника входит в число объектов, которые я обслуживаю), и этот человек единственный, который сумел нам помочь, вернее, сумел понять. После того страшного случая мы обращались к нескольким специалистам… хотя, что теперь сопли по лицу размазывать?

Нужно различать невроз и психоз.

Невроз – это болезнь здоровых людей. Причина кроется в расстройстве взаимоотношений личности – с самим собой и с окружающим миром, в неверной оценке своего состояния. Существует три типа психологической картины неврозов. Первый: «Хочу, но не могу. Хочу, но не справляюсь.» Человек задает себе цели, которые ему не по силам, карабкается и падает, карабкается и падает. Это неврастения. Второй: навязчивые состояния, суть которых заключена в формуле «хочу, но сомневаюсь, хочу, но вдруг не получится?» Для таких людей простой выбор товара в магазине превращается в муку смертную, а вечный образ не выключенного утюга или чайника не позволяет отдалиться от квартиры дальше одного квартала. Наконец третий – истерические неврозы. Здесь логика диаметрально противоположна: «Хочу во что бы то ни стало! Пусть у меня нет ни данных, ни возможностей, но все равно – хочу!» И вот это уже близко к нашему случаю. Потому что такие отношения с окружающим миром хороши для людей сильных, стеничных, если же человек – астеник (то есть слабый), тогда неизбежно появляется склонность к фантазированию. Истерик беспрерывно представляет себя тем, кем он хотел бы быть – в каждой конкретной ситуации, – и постепенно вживается в роль. Причем, фантазер внешне может не производить впечатление истерика, ведь нескончаемая работа воображения идет у него внутри – только внутри.

Подобные вещи растолковал мне именно Александр Ильич, врач-психотерапевт из детской поликлиники.

К чему была эта лекция? К тому, что перечисленные неприятности не имели никакого отношения к мальчику, который появился в моем доме! Он был вовсе не из тех бедолаг, что сами себе мешают жить. Да, его целеустремленность явно превышала норму, так ведь разве это симптом? Полностью отсутствовали даже вторичные черты невротика-истерика – демонстративность, театральность, желание привлечь внимание к своей незаурядной личности. Парнишка не знал ни страхов, ни сомнений, ни истерических желаний, то есть все попытки представить его болезнь чем-то закономерным или даже обыкновенным – пустые попытки. Он был уверен в себе и отнюдь не слаб. Он был гармоничен. Где же тут предпосылки того, что с ним произошло?

И, к счастью, его «болезнь» оказалась заразна. Мальчик появился в одну из бесцветных пятниц одного из бессмысленных сентябрей и сделал мои дни цветными, полными смысла…

Я понимаю – когда фантазия превращается в бред, то это уже не истерия. Невротик всегда отдает себе отчет, кто он и где он. Актер, играющий роль по системе Станиславского, тоже как бы сходит с ума, но лишь на короткие мгновения. Достаточно хлопнуть в ладоши, и все кончилось. Если не кончилось, нужно звать психиатра, это я тем более понимаю. Психоз начинается с интровертированности, ухода в себя, затем придуманный мир вытесняет из головы мир реальный – постепенно, не сразу…

Но только ничего этого не было! Никакой постепенности, никаких уходов в себя. Все случилось вдруг. Внезапно.

Как война.