Текст книги "Выживший на адском острове"

«БМВ» штандартенфюрера Гартнера въехала в город и свернула на улицу Афельштрассе. У здания, на котором висел номер «16», машина свернула к воротам. Из будки вышел солдат в форме СС. Он узнал Гартнера, бросился открывать ворота.

«БМВ» остановилась во дворе. Навстречу уже спешил офицер:

– Хайль Гитлер, герр штандартенфюрер!

– Хайль, – ответил Гартнер.

Следом за ним вышли Баум и Динер.

Штандартенфюрер представил офицеров:

– Это, – он указал на встречавшего, – оберштурмфюрер Юрген Фриз, до сего дня исполнявший обязанности начальника гестапо, а теперь заместитель руководителя местной тайной полиции. А это – штурмбаннфюрер Георг Динер – вновь назначенный начальник гестапо. Фриз, проводите нас в кабинет.

Офицеры поднялись на второй этаж мрачного здания.

Там Гартнер сел на место начальника. Справа расположился помощник Баум, слева – Динер и Фриз.

Унтерштурмфюрер достал из портфеля фирменный бланк:

– Это приказ о назначении господина Динера шефом тайной полиции в Хенсдорфе и его заместителем – оберштурмфюрера Фриза. Оставьте его у себя.

Фриз кивнул Динеру:

– Очень рад.

Гартнер криво усмехнулся:

– Рад, что лишился перспективы повышения?

– Рад знакомству. А служить фюреру, герр Гартнер, я готов где угодно: на любой должности и в любом звании.

– Тогда, может, мне организовать ваш перевод командиром пехотного взвода на Восточный фронт?

Фриз поник, но сумел выдавить:

– Готов выполнить любой ваш приказ.

– Не надо врать, Фриз, здесь вам вполне уютно. Конечно, вы ожидали, что вас утвердят в должности, но, в конце концов, и заместителем быть неплохо, особенно в спокойном городе. Разве я не прав?

– Вы, как всегда, правы, герр штандартенфюрер.

Гартнер устроился удобнее:

– Распорядитесь, Фриз, чтобы ваш секретарь приготовила кофе.

– Да, герр штандартенфюрер.

Фриз вызвал секретаря, худую длинноногую молодую женщину в форме роттенфюрера.

– Лора, свари господину Гартнеру кофе. Такой, как он любит.

– Слушаюсь.

Женщина, явно незамужняя, развернулась и, покачивая своим плоским задом, вышла из кабинета.

Гартнер взглянул на Динера:

– Как вам ваш секретарь?

Штурмбаннфюрер отчеканил:

– О ее способностях и соответствии должности можно судить только по делам.

– А внешность разве роли не играет?

– Абсолютно никакой.

– Хороший ответ, но не правдивый. Вы наверняка предпочли бы видеть секретарем смазливую фигуристую фройляйн.

– На службе это не имеет никакого значения.

После кофе штандартенфюрер взглянул на часы. Кивнул помощнику:

– Документы, Баум.

Тот выложил пару схем с пояснительной запиской.

Гартнер посерьезнел:

– Довожу до вас, господа, совершенно секретную информацию. И, по сути, то, что должно стать главным в вашей службе.

Офицеры подтянулись.

– Слушаю, герр штандартенфюрер! – крикнул Динер.

Полковник поморщился:

– Спокойней, Динер, спокойней, не следует так бурно проявлять свое рвение. Это пустое. Вы правильно заметили, что на службу не должны влиять внешние факторы. Это инструкции для вашей предстоящей работы.

Затрещал телефон. Фриз потянулся за трубкой:

– Разрешите, герр Гартнер?

Видимо, ему в отличие от Динера позволялось называть полковника по фамилии.

– Это меня, передайте трубку.

Фриз подчинился.

– Штандартенфюрер Гартнер. Да, хорошо. Самолет сделал снимки? Ясно, я посмотрю… понял. К вам, гауптман, скоро подъедет колонна. Там начальник объекта и рота охраны. Им поставлена задача… что? Слушаю. Нет, гауптман, в ваш сектор им доступа нет. Это лишнее. Занимайтесь с доктором своей работой, у вас есть не менее двух недель отдыха. Когда подойдет второе орудие? Хорошо. Вы знаете, что делать. Конечно, доволен. Хайль! Минуту, – проговорил Гартнер, набирая номер. – Это Гартнер, когда вы планируете убыть на объект? Хорошо. Все по плану. Доставка материалов будет проводиться уже с 22-го числа. На возведение две недели. Шестого октября объект должен быть сдан. Работайте. – Гартнер передал трубку Фризу: – Теперь о секретном объекте, схема которого перед вами. Как видите, объект расположен на территории полигона. Там в последнее время выставлено одно новое, мощное орудие. Всего их в Нюрнберге готовится четыре, батарея. Командир батареи, командир расчета первого орудия, а также конструктор и инженер находятся там же, на полигоне. Кстати, сегодня орудие впервые произвело выстрел снарядом-ракетой повышенной мощности. И знаете, что он поразил, Динер?

– Откуда мне знать?

– Ваш объект на острове Ургедон. Командир батареи доложил о результатах, которые ему передал командир самолета, производившего съемку. Они превзошли все наши ожидания. То, что построили заключенные, а также казарма, столовая и штаб сметены с лица земли, от них остался только пепел. Естественно, уничтожены и все заключенные. На остров завтра прибудут новая администрация и новая охранная рота с похоронной командой, а также заключенные из концлагеря Дерин. Уже двести человек… но это вас не касается. Ваша задача – обеспечить функционирование самого объекта на полигоне. В пояснительной записке указаны звания и фамилии офицеров-артиллеристов и инженеров. Их пока четверо: гауптман Куно Фальк, лейтенант Леон Ципнер, инженер-конструктор доктор Эберт Беренс и его помощник инженер Хейно Хаген. Хочу заметить, все эти люди назначены на должности личным секретным приказом рейхсфюрера Генриха Гиммлера. Не мне вам объяснять, что он является другом фюрера и одним из самых влиятельных фигур Рейха. У Фалька еще десять солдат расчета. Через две недели ожидается прибытие второго орудия с расчетом. Вижу, вы хотите спросить, если орудия подготавливаются в Нюрнберге, то где производятся боеприпасы, те самые снаряды-ракеты, так?

Ответил Динер:

– Это, конечно, интересно, но я бы не ставил так вопрос, герр штандартенфюрер.

– А вот здесь вы можете называть меня по фамилии. – Гартнер словно умел читать мысли. – Мой ответ удивит вас. Три месяца назад на местном патронном заводе была произведена модернизация производства, построен дополнительный цех.

Фриз кивнул:

– Мне это известно.

– Это известно всему городу, но никому не придет в голову, что именно там, в отдельном цехе, и собираются эти чудо-снаряды.

– Как? – воскликнул Фриз. – На нашем патронном заводе?

– Да, – рассмеялся штандартенфюрер, – бьюсь об заклад, вы думали, что их производят где-нибудь под Мюнхеном, в горах.

– Так точно. Я бы ни за что не поверил, что снаряды-ракеты делают в Хенсдорфе. Но, насколько мне известно, дополнительный цех не был запущен в эксплуатацию.

– А вы хотели, чтобы о снарядах новейшей мощности знало все население города?

– Нет, но кто-то же должен там работать?

– Там работают особые специалисты. Там же, в цеху, оборудованы комнаты отдыха, душевые, туалеты, столовая, заполнен склад продовольствия, имеются свой повар, врач – там есть все для того, чтобы делать снаряды. Внешне же это – неработающий цех.

– Директор завода, герр Шмиц, тоже не знает о секретном производстве?

– Он и главный инженер Фестер Флейшер в курсе того, что производится в цехе. Руководит же производством начальник цеха, назовем его вспомогателем, Йохан Бремеринг, между прочим, оберштурмбаннфюрер СС. Каждый специалист был утвержден в РСХА. Это надежные люди. Так что патронный завод – еще один объект вашего повышенного внимания, герр Динер. В случае необходимости названные лица могут связаться с вами, но беспрепятственно вы обязаны исполнять только приказ оберштурмбаннфюрера Бремеринга.

Фриз задумчиво проговорил:

– Не могу понять.

– Что? – повысил голос Гартнер.

– В небольшой пристройке – и целое производство новейших снарядов?

– Вот вы о чем. Я оговорился: не производство, а сборочные работы. Все комплектующие были завезены на завод еще при строительстве. А для того, чтобы собрать снаряд, много места и специалистов не требуется. Но – довольно об этом.

Динер спросил:

– Извините за бестактный вопрос, герр Гартнер, вы будете находиться в Берлине?

– Действительно бестактный вопрос. Где я буду находиться, вас совершенно не касается. Но позвонить в кабинет или на квартиру, которую вам покажет Фриз, я могу в любую минуту. А сейчас я выезжаю в Ольденхорст. Не надо меня провожать. Схема и пояснения остаются у вас, они должны храниться в сейфе.

Динер кивнул:

– Да, герр Гартнер.

Штандартенфюрер встал, выкинул руку:

– Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер! – ответили на прощание эсэсовцы.

Вскоре «БМВ» выехала из ворот гестапо и направилась из города.

Влах отсиживался в пещере до темноты. На острове за это время ничего не изменилось. Ночью он напоминал опрокинутое звездное небо: сквозь гарь светились тлеющие головешки, похожие на звезды. Только цвет их был не холодно-голубой, а тепло-красный.

Влах дождался прилива, сбросил цепь, стащил лодку на воду и запрыгнул внутрь. Волной ее бросило на берег, пришлось пускать в ход лопату. Кое-как он отчалил от острова, выровнял лодку и начал упорно грести.

Он миновал остров, теперь представляющий собой большое ровное плато. Не было и намека, что еще утром здесь стоял только что отстроеный городок.

Лодку подхватила попутная волна. Это было кстати. Влаху оставалось только выдерживать направление. Светили звезды, белела большая луна, впереди появилась черная, с редкими огнями полоса суши. На этой полосе угадывалось высокое здание кирхи.

Влах сумел выдержать направление и подошел прямо к причалу, где стоял катер Матиса. Он загнал лодку под деревянный настил, выбрался на берег. Подумал, надо бы затопить, все же в деревне немного лодок, чтобы не заметить чужую, но под рукой не было необходимых инструментов.

Дом Матиса стоял рядом, за невысоким забором. Окна не светятся, видно, спит старый подпольщик. Влах залег у причала в кустах, внимательно глядя на деревню. Никого. В отдельных домах горел свет.

Полосатая роба выделялась в темноте, особенно в свете фонаря. Пришлось заходить со стороны моря. Влах перемахнул через забор. К нему с рычанием подлетела овчарка.

– Блек! Это я. Забыл меня, дружище?

Пес насторожился. Склонил голову набок.

– Блек, это я. Ну, подойди, вот только угостить мне тебя нечем.

Пес повел носом, хвост качнулся из стороны в сторону, мокрая морда уткнулась в ноги. Влах погладил его по жесткой шерсти:

– Узнал, старый. Хозяин твой дома?

Пес словно понял: побежал к крыльцу и сел на ступеньке.

– Смотри-ка, понимает.

Влах дернул дверь – закрыто. Он знал, где спальня Матиса. Прошел вдоль стены и тихо постучал в окошко. Тихо. Постучал громче, огляделся – не заметил ли кто.

Наконец зажегся свет, в окне появилось лицо Матиса:

– Кто?

– Это я, Эрик, дядя Леон.

– Эрик? Влах? – удивился подпольщик. – Откуда ты?

– Пусти.

– Да, подойди к задней двери.

Матис открыл. Он был на костылях.

– Ты откуда, чертяга?

– Оттуда, дядя Леон, откуда обычно не возвращаются.

– Заходи!

Матис пропустил гостя, крикнул овчарке:

– Охраняй!

Матис провел Влаха на кухню, зашторил окна, приглушил керосиновый фонарь.

– Бежал?

– Бежал.

– Откуда? Где тебя держали? Поблизости вроде концлагерей нет.

– С острова Ургедон.

– Подожди, там сегодня днем такой взрыв был, что у нас в деревне в некоторых домах стекла повыбивало и огненно-дымное облако поднялось высоко. Люди гадали, что это могло быть, а до того с той стороны баржа с эсэсовцами причалила… Это что же, гитлеровцы подорвали остров?

– Погоди, дай передохнуть и закурить, если есть.

– У меня табак трубочный. Трубка есть, папирос не держу.

– Пойдет.

Закурив, Влах начал рассказывать:

– На острове, дядя Леон, творился сущий ад. Но подорвали остров не те гитлеровцы, что ушли оттуда. Это был снаряд или ракета.

– Такой мощности?

– Нас было около ста заключенных, мы там целый город построили. При взрыве снесло все, людей на куски разорвало. Это какое-то новое оружие, дядя Леон. Стреляли с материка, скорее всего, со стороны Хенсдорфа.

– Наши люди ездили туда сегодня после обеда и слышали громкий выстрел восточнее Хенсдорфа.

– Долбануло так, что все снесло к чертовой матери в один момент. Огромной силы заряд. И без осколков. Сначала шар огненный, потом взрыв и ураган.

– С тобой же Апсель был Пехнер? Или вас по разным концлагерям отправили после помилования?

– Со мной был.

Влах отвел глаза в сторону:

– Мы с ним в ночь бежать собирались. Нашли там лодку под обрывом, в пещере. А потом взрыв. Апселя на куски, меня бросило на настил, где скважину бурили, я упал вниз, потому и спасся, один из всех заключенных. На лодке приплыл сюда, больше некуда.

– А где лодка?

– Под причалом, хотел затопить, нечем было дыру в днище проделать.

– С этим я разберусь завтра. Надо обо всем Бергеру сообщить.

– Мне тоже перебраться бы в Хенсдорф.

– Это Пауль решит. Я сейчас накормлю, напою тебя, тут же в комнате можешь помыться, одежду свою старую дам, робу сожгу. Завтра поеду в Хенсдорф к Паулю Бергеру. Представляю, как он удивится, что ты жив и на свободе.

– Лишь бы не посчитал за предателя.

– Мы тебя знаем, не беспокойся. А если ты действительно предатель, – Матис усмехнулся, – тогда долго не проживешь. Мы казнь на срок не заменяем.

– Ну, спасибо. Нет, чтобы поддержать, казнью грозишь.

– С Паулем будешь говорить, а сейчас покури пока, я все подготовлю.

– А как лодка?

– Скажу, ко мне приплыли друзья. Проверять некому. Спать будешь в той комнате на диване. Утром подниму в восемь часов.

Помывшись, переодевшись и наконец-то поев и выпив сто граммов шнапса, Эрик сбросил лагерную робу и уснул мертвым сном на диване. А Матис еще долго сидел на кухне, думая о своем.

Глава третья

21 сентября в понедельник утром Матис разбудил Влаха:

– Вставай, Эрик.

– Что случилось? Где я? Леон? Фу, черт. – Влах не сразу понял, где находится.

– Вставай, Эрик. Посмотри, что творится у причала.

Влах вскочил, быстро, как приучили гитлеровцы, оделся в крестьянскую одежду и подошел к окну.

На площадке стояли грузовые тентованные «Опели». Из них эсэсовцы выгоняли арестантов. Подавая громкие сигналы, в пролив входил буксир с баржей.

Матис взглянул на Влаха:

– Что это значит, Эрик? Там же на острове гитлеровцы все уничтожили.

– Видимо, эти несчастные, – Влах кивнул на заключенных в полосатых робах, – будут там делать то же, что и мы. А затем их расстреляют так же, как и нас.

– Гляди, еще грузовик.

Подошла колонна из восьми автомобилей, из которых стали выпрыгивать эсэсовцы с собаками.

– А народа-то нагнали больше, чем в прошлый раз.

– Да, в первых четырех машинах около ста и во второй колонне столько же.

– Баржа причалила.

– Две ходки придется делать, – подытожил Влах.

– Больше. Ты не посчитал эсэсовцев.

– Ну и подонки! Ты когда поедешь в Хенсдорф?

– Теперь уж как только все стихнет.

– Понятно.

Они видели, как эсэсовцы погнали первую партию в сто человек к барже. Вскоре, подавая сигналы, буксир повел ее к Ургедону. И так четыре раза.

– А вот и их главный, – сказал Матис, – штандартенфюрер Гартнер.

К причалу, объезжая грузовики, подкатил легковой автомобиль «БМВ». Из него вышел полковник СС со своим помощником и гауптштурмфюрером.

– Похоже, – проговорил Влах, – гауптштурмфюрер – новый начальник объекта.

– Скорее всего. Вон унтерштурмфюрер передал ему портфель.

– С документацией на строительство. Вопрос, что на этот раз будут строить на Ургедоне?

– Боюсь, мы этого не узнаем. Вряд ли кому-то из заключенных этой партии повезет, как тебе.

Влах вздохнул:

– Да и лодок больше нет на острове. А надо бы узнать.

– Это теперь только если Пауль что-нибудь проведает.

Суета в прибрежной деревне Туир продолжалась до полудня. В 12.20 штандартенфюрер с помощником сели в «БМВ», и автомобиль пошел в сторону Хенсдорфа. Грузовики выстроились в колонну и пошли следом.

Матис отошел от окна:

– Перекусим?

Влах покачал головой:

– Нет. Если только выпить. Меня колотит всего.

– Пройдет. А выпить? Почему нет? Немного?

Он налил бывшему узнику сто граммов водки. Влах выпил, не поморщившись, закурил.

Матис осторожно посмотрел на старые часы на столе.

– Гитлеровцы уже на подъезде в Хенсдорф, пора и мне. Лишь бы «Фиат» не подвел. Старый он.

– Да ты же на нем почти не ездил!

– Я – нет, а до меня? Я купил его в магазине подержанных автомобилей. На новый не хватило, надо было еще катер купить.

– Доедешь?

– Помоги.

Скрываясь за кустами, они прошли к сараю, где стоял автомобиль, покрытый толстым слоем пыли.

Матис сел за руль, повернул ключ. «Фиат» завелся сразу.

– Ты смотри, – улыбнулся Матис, – он еще ого-го!

Влах взял тряпку, начал стирать пыль. Матис принес воду. В 13.00 блестящий на солнце «Фиат» выехал во двор.

Леон предупредил Влаха:

– Я закрою тебя в доме. Сиди тихо, захочешь выйти – там есть задняя дверь. Но старайся, чтобы тебя никто не видел. Люди изменились: помогали друг другу, сейчас каждый сам по себе. Гитлеровцев боятся, хотя большинство приняло идеологию фашизма. Если заметят чужака, тут же сообщат старосте, а он – в полицию Хенсдорфа.

– Да понял я все, дядя Леон.

– Ты слушай. Если вдруг заявится полиция или жандармы, лезь на чердак, там хлама – черт ногу сломит, укроешься.

Влах удивился:

– У тебя бардак на чердаке?

– Специально сделал. Вот видишь – пригодился. Если будешь вести себя тихо, никто не сунется. Радио делай тише, а лучше не включай совсем, новости я тебе сам расскажу.

– Ты, дядя Леон, насчет документов Паулю скажи. Куда мне без документов-то?

– Скажу. Что-нибудь придумают ребята…

– …если не сочтут за предателя и поверят в чудодейственное спасение.

Матис кивнул:

– Кому другому точно не поверили бы, но не тебе. А спасение? Так на свете и не такие чудеса происходят. Ладно, ступай в дом, еда на кухне, печь не топи, я к ужину вернусь.

– Счастливого пути!

– Ладно.

Влах ушел в дом. Матис закрыл его на навесной замок, вывел «Фиат» на улицу, стал закрывать ворота.

Подошел сосед:

– Приветствую, Леон!

– А-а, Генрих! Привет!

– Видал, сосед, что тут на площади было?

– Видал.

– Ох, не нравится мне все это.

– А кому нравится?

– Это – да. Ты куда это собрался?

Матис посмотрел на соседа:

– Я должен перед тобой отчитываться?

– Зачем ты так? Я просто спросил, мне надо курева купить, а в нашем магазинчике только дорогие сигареты остались.

– Давай деньги, куплю.

Сосед передал несколько купюр:

– Здесь на двадцать пачек.

– Ладно. Тебе какие?

Генрих назвал марку дешевых сигарет.

– Хорошо. Ну что смотришь? В Хенсдорф я еду.

– Что-то ты какой-то нервный.

– Будешь тут нервный. Взрыв на острове слышал?

– Кто же не слышал! Я и огненное облако видел.

– А сколько туда арестантов погнали?

– До них мне дела нет. Не выступай против власти, никто не тронет.

Матис посмотрел на соседа:

– Слушай, Генрих, а ты почему не в армии? Вроде не больной, не калека, как я. В местной артели значишься, так это не дает освобождения. Или липовые документы купил?

– Да ты что! Какие документы? А не в армии потому, что не призывают. Вернее, пока не призывают. Недавно вызывали в Хенсдорф, в комендатуру. Предупредили, чтобы из деревни не уезжал, похоже, скоро призовут. Жена уже приготовила рюкзак. Так что, Леон, я от армии не бегаю, призовут, пойду, куда пошлют. Спросишь, есть ли желание служить? Отвечу – да, потому как сейчас верить никому нельзя.

– А на самом деле ты предпочел бы остаться дома?

– Нет, горю желанием попасть на фронт. Особенно на Восточный.

– Ладно, извини, если обидел. Ты малый неплохой. Не то что некоторые.

– Я не обижаюсь.

– Поехал я, Генрих.

– За домом присмотреть? В море все одно пока не выпускают.

Матис остановился:

– Почему?

– А черт его знает. Староста сказал, сидеть в деревне, в море не выходить. Мол, распоряжение бургомистра Ольденхорста.

– Это все из-за Ургедона.

– Но людям-то надо на что-то жить! Хорошо, у тебя пенсия.

– Это ты старосте скажи, я ничем помочь не могу.

– Да ясно. Счастливого пути, не забудь, пожалуйста, про сигареты. Такие дешевые только на окраине продают.

– Я знаю. А за домом смотреть нечего. Что ему пустому будет?

– Ну, как хочешь, пойду к Мартину, вина выпьем. А что еще делать?

– И то верно.

Матис сел в машину. Посмотрел в зеркало заднего вида: уж слишком не вовремя подошел этот Генрих, раньше такого не было. Но сосед уже свернул в проулок, где жил его товарищ по артели Мартин.

Матис выехал на шоссе. И тут же нарвался на жандармов на двух мотоциклах с колясками. Хорошо еще, без пулеметов. Старший поста поднял жезл с красным кружком. Матис съехал на обочину.

– Фельдфебель Кубер. Ваши документы?

Матис показал паспорт на машину и удостоверение инвалида войны.

Последнее подействовало на жандарма.

– Где воевали, герр Матис?

– На Восточном фронте.

– Россия?

– Россия, ефрейтор.

– Понятно. В последнее время оттуда много гробов приходит.

Матис заметил:

– А еще больше хоронят прямо там. Но недолго осталось, герр фельдфебель, вермахт переломит Красной армии хребет, и мы еще пройдем по их Красной площади.

– Да, герр Матис. Вынужден задать вопрос: зачем и куда вы направляетесь?

– Отвечу, но ответьте сначала вы, герр фельдфебедь: отчего у нашей деревни вдруг выставили посты жандармерии? Вы кого-то разыскиваете?

– Таков приказ, и обсуждать его я не имею права.

– Ну да, конечно, приказ есть приказ. Я почему спросил: если вы кого-то ищете – скажите, я в округе всех знаю.

– Никого мы не ищем, герр Матис, просто обеспечиваем порядок.

– Ясно. Я еду в Хенсдорф. Кое-что починить, кое-что купить, а если получится, и продать.

Фельдфебель предупредил:

– Вообще-то выезд из деревни ограничен. Скоро будет по пропускам, пока их не подвезли, но вам как ветерану и инвалиду дорога свободна.

– Благодарю.

Жандарм козырнул. Матис продолжил путь.

Он въехал в Хенсдорф в 14.10. Миновав окраину, выбрался на Либигштрассе, проехал по Альтерплацу, свернул на Ригельштрассе, через квартал остановился. Здесь можно было поставить машину, не привлекая внимания полиции. Прошел пешком до соседнего квартала. Зашел в лавку с надписью «Часовых дел мастер». Над дверью звякнул колокольчик.

За столом посреди небольшой комнаты сидел мужчина лет шестидесяти, руководитель местного антигитлеровского подполья Пауль Бергер. Увидев вошедшего, он снял лупу, отложил в сторону пинцет.

– Матис? Вот кого не ждал.

– Добрый день, Пауль, хотя какой он, к черту, добрый.

– Чем ты так расстроен?

– Новость у меня для тебя. И даже две.

Пауль улыбнулся:

– Как обычно, хорошая и плохая? Если так, начинай с плохой.

– Они связаны между собой. В общем, ко мне заявился Влах…

Бергер удивленно проговорил:

– Эрик? Он что, бежал из концлагеря?

– Мы можем спокойно говорить?

– Да, только дай мне свои часы. Чтобы все выглядело правдоподобно.

Матис выложил старые карманные часы на серебряной цепочке.

Бергер снял крышку, пододвинул к себе.

– Говори, Леон.

– Я присяду?

– Возьми стул у окна, заодно посмотри, нет ли там кого любопытного.

Матис присел напротив часовщика и подробно рассказал о взрыве на острове, о вчерашнем появлении Влаха и о событиях сегодняшнего утра.

Бергер слушал внимательно, в конце ударил кулаком по столу:

– Звери бешеные, кровожадные звери! Это надо же такое устроить! А мы-то думали, куда это стреляло большое орудие?

– О каком орудии ты говоришь, Пауль?

– Неважно. Тебе пока не надо знать. Держи при себе Влаха, пока мы не сделаем ему новые документы. Для всех он пропал. Значит, подойдут любые, только с его фото. Фото сделаем позже. Пока пусть он поживет у тебя, но с соблюдением всех мер предосторожности. Из дома – ни ногой, в окнах не показываться. У нас в отряде Тойтера есть фотограф, бланки достанет Вильда Зингер через своего любовника. Он теперь заместитель начальника гестапо. А начальник… ты говоришь, видел, как эсэсовцы сходили с баржи?

Матис оживился:

– Да. А встречал эсэсовцев штандартенфюрер Гартнер. Его фамилию громко назвал один из офицеров.

– Кто на ней был старшим по званию?

– Штурмбаннфюрер.

– Вот как! Как раз штурмбаннфюрера Динера назначили начальником гестапо в Хенсдорфе.

– По-моему, его так и звали.

– Проверим. Так-так-так. Значит, всего один взрыв – и целого городка нет?

– Все превращено в пепел, заключенных порвало на куски.

– А Влах, значит, уцелел?

– Я уже объяснял, как это произошло.

– С его слов. Ладно. Если бы его завербовали, то не стали бы держать на острове в момент обстрела. Он мог бы погибнуть или утонуть при переправе. Будь волнение моря сильнее, так и произошло бы. Гитлеровцы не могли знать, какой будет погода. А ветер у вас налетает неожиданно. Так?

– Так!

– С другой стороны, такое везение?

– Эрик больше всего опасается, что ему не поверят.

– А что он хотел? Столько человек погибло, а он остался невредим, сумел найти лодку, которую не заметили охранники, и переправился через пролив.

Матис взглянул на руководителя подполья:

– Ты все же склоняешься к тому, что Эрик спасся не случайно?

– Я хочу ему верить. Но и он должен понимать: что невозможно проверить, мы на веру не берем. И это касается абсолютно всех. Ему придется смириться с мыслью, что теперь он будет под контролем. Пока мы не убедимся, что он рассказал правду о своем чудесном спасении.

– Это обидит его.

– А что, будет лучше, если гестапо накроет всю организацию? Я сам с ним поговорю.

– Вот это правильно. Но ко мне теперь приезжать нельзя.

– Почему? – спросил Бергер. – У вас всегда была открытая деревня.

Матис рассказал о жандармах, передал разговор с фельдфебелем.

Бергер задумался:

– Да, теперь это опасно. Но нет такой ситуации, из которой нельзя найти выход. Что-нибудь придумаем.

Колокольчик над дверью издал мелодичный звон. В мастерскую вошел представительный мужчина в черном костюме при галстуке и до блеска начищенных ботинках.

– Извините, если помешал…

Бергер заулыбался:

– О нет, герр Шибер, вы не помешали, мы уже закончили. Господин попросил почистить механизм.

– А мои часы готовы?

– Да, конечно, еще в полдень закончил.

– Очень хорошо.

Он небрежно бросил на стол купюру.

Бергер передал часы на золотой цепочке.

– Серьезная неполадка, герр Бергер?

– Лопнула пружина. Я заменил, теперь будут ходить долго.

– Благодарю.

Мужчина бросил мимолетный взгляд на Матиса и вышел.

– Кто это? – спросил Леон.

– Герберт Шибер, заместитель бургомистра.

– Шишка.

– Обычный завхоз в администрации, но целый заместитель.

– Да, самомнения ему не занимать.

– Черт с ним. Тебе надо уходить. Ты все понял насчет Влаха?

– Да.

– Смотри за ним в оба. А мы подумаем, как отправить к вам фотографа.

– Хорошо. Мне надо сделать покупки.

– Это делай открыто, пусть тебя видят.

– Да кому я сдался в городе?

– Сейчас мы даже в мелочах должны быть осторожны. Удачи.

– Удачи, Пауль.

Объехав магазины, Матис благополучно вернулся в деревню. Пост был на месте, знакомые жандармы свободно пропустили его.

Дома Матис передал Влаху слова руководителя подполья.

Эрик прикурил сигарету:

– Значит, мне не доверяют.

– Это не так, но ты сам пойми, Паулю необходимо убедиться, что ты действительно ушел с острова так, как рассказал. Если бы в тебе сомневались или не доверяли, то сам знаешь, что бы произошло. Тем более искать убитого взрывом заключенного никто не станет.

– И ты смог бы убрать меня?

– Да, Эрик, так же, как и ты, окажись я предателем. А раз подобного приказа не последовало, значит, все проверят, и совсем скоро. Нам нужны люди, но привлекать их становится все сложнее. Мало истинных патриотов осталось, пропагандистская машина Геббельса делает свое дело, и потом, у многих семьи. Их понять можно. Кто хочет попасть в подвал гестапо?

Влах вздохнул:

– Но мы-то готовы сражаться за другую Германию? Нас не страшат ни подвалы, ни плен, ни смертная казнь?

Матис улыбнулся:

– Значит, мы из другого теста. Пауль сказал, что надо будет тебя сфотографировать на новые документы, а любовницу оберштурмфюрера Юргена Фриза привлечь к добыче этих документов. Вот и скажи, стали бы так с тобой возиться, если бы подозревали в измене?

– Ладно. Конечно, не стали бы. Но что делать мне?

– Сидеть пока тихо здесь, в доме. А лучше, чтобы не бездельничать и чтобы быстрее пролетело время, сделать позицию на чердаке для наблюдения за площадью и причалом. Мало ли, что там будет происходить. И смотри поаккуратнее с соседями.

– Это с какими?

– Со всеми. Вот им я не доверяю.

– Это хорошая идея – с чердаком. Действительно будет чем заняться.

– Ты знаешь, что Пауль связан с советской разведкой. Уверен, в Москве заинтересуются новым оружием.

Влах кивнул:

– Это несомненно.

– Давай поужинаем. Сегодня – отдых, а завтра ты займешься позицией наблюдения. До того, как Пауль примет решение.

– Хорошо.

Закончив с работой, Бергер закрыл мастерскую, повесил на дверь табличку «Закрыто, уехал в Ольденхорст», осмотрелся и пошел на Альтерплац. Там, у кафе, обычно стоял «Фольксваген» Каспара Шпора, связного между Бергером и Ильзой Кребс, радисткой советского разведчика.

Машина стояла пустая. Это был один из десятка «Фольксвагенов» таксопарка Хенсдорфа, принадлежавшего бывшему бургомистру, переехавшему в Берлин. В 1942 году такси еще бегали по городам Германии.

Бергер зашел в кафе и сразу увидел Шпора. Тот сидел за ближайшим столом, пил кофе и курил сигарету.

Бергер присел напротив:

– Приветствую, Каспар!

– А, Пауль… Привет. Что-нибудь случилось?

– Надо ехать в Ольденхорст.

Таксист пожал плечами:

– Надо – поехали. В аптеку?

– Да, прикупить кое-что.

– Понятно.

Подошел паренек лет шестнадцати в форме официанта:

– Извините, господин, будете что-нибудь заказывать?

– Нет, – ответил Бергер.

Шпор бросил на стол монеты, не забыв про чаевые:

– Мы уезжаем.

– Спасибо. Заходите еще. Счастливого пути!

К аптеке в Ольденхорсте по улице Вильгельмштрассе, 24, они подъехали в 15.37.

– Мне подождать или пойти с тобой? – спросил Шпор.

– Найди стоянку. Но так, чтобы был виден выход. Как появлюсь, подъедешь.

– Понял.

«Фольксваген» поехал в сторону Зендерплаца, развернулся и встал за квартал от дома 24.

Бергер зашел в аптеку. Похожий колокольчик издал мелодичную трель, предупреждая продавца о приходе покупателя.

Ильза Кребс обслуживала аккуратную старушку неопределенного возраста.

– Мне, милочка, еще что-нибудь от мигрени.

– От мигрени, – повторила Кребс, – минуту, – и подала старушке пузырек с таблетками.

– Вот это вам подойдет. Инструкция на этикетке.

– Мне знакомо это лекарство. Я потому и прихожу сюда, что вы, фрейлин Кребс, подберете именно то, что помогает, а не будете подавать все, что ни попадя, лишь бы продать.

– Благодарю вас, фрау. Что-то еще?

– Да, пожалуй, что-нибудь слабительное, в прошлый раз я брала… о боже, ну и память стала, – совсем забыла. Но препарат помог.

Аптекарша улыбнулась:

– Я помню, фрау Шиннер.

– Очень мило с вашей стороны.

Бергер стал за аккуратной старушкой и терпеливо ждал своей очереди. Кребс видела его, но не подавала вида, что они знакомы.

Прошло не менее двадцати минут, пока Кребс обслужила старушку и та, расплатившись, ушла.