Текст книги "Режиссер Советского Союза – 2"

– Коли так, то дело нужное. Только ты в следующий раз советуйся со мной по поводу таких глобальных предложений. Месяцев товарищ грамотный, вот только не всё так просто в кругах, где ему приходиться вращаться, – выдала собеседница странную фразу и пригубила чай из фарфоровой чашки.

Это типа намёк, что Николай Николаевич может попасть в опалу? Вот хоть убей, не помню про него и разборки, которые шли наверху в этот период. А вот фамилию Лапин знаю, и слышал о нём в основном нехорошее. Если так, то дело совсем швах. Не сможет Фурцева перебодать всю эту застойную шатию-братию. Искать других союзников? Кому нужен наглый и несговорчивый тип, от которого проблем больше, чем пользы? Если мерить мою деятельность с точки зрения чиновника, конечно. Ладно, здесь придётся согласиться с Екатериной Алексеевной. Но кое-какие новые идеи я обдумаю.

Далее, выслушал очередную накачку, но более лёгкого плана. Всё-таки я ставленник Фурцевой, поэтому моё поведение в первую очередь отразится на ней. А вообще, мне молиться надо на эту женщину. Теперь я точно понимаю, что без неё у меня ничего бы не получилось. В лучшем случае литература, к которой я не испытываю никакого влечения.

* * *

В Ту-114 я садился одновременно измученным физически, но с весьма здоровым эмоциональным настроем. Удивился, что в советском самолёте этого времени был аналог бизнес-класса, но это ещё не всё. Говорят, что для сверхдальних маршрутов предусмотрены два СВ, как в поездах. Вот тебе и Совок с его отсутствием сервиса. Но мы летели в обычном салоне с простым народом, если он, конечно, посещает Францию в эти годы. А вот ответственные товарищи из нашей делегации неплохо так расслабились в своём отсеке, где между креслами располагался столик, там их кормили, как в ресторане. Но и мы долетели вполне себе комфортно. Кресла не узкие, гораздо больше места для ног, чем в американских и французских скотовозах моего времени, где людей запихивают как сельдь в бочку. Туалет меня вообще поразил. Размер почти как спальня в стандартной хрущёвке. А ещё есть аппарат с газировкой. Куда всё это делось в моём времени?

Оказывается, Серовой предложили лететь в бизнес-классе, но экс-дива отказалась. Повезло мне с ней, так же как с Фурцевой. Мало того что помогает мне своими связями, так ещё актриса отличная! Про человеческие качества можно и не говорить.

И вот взревели моторы самолёта, и мы уже летим в страну, где должны сбыться мои мечты. Или рухнуть, посмотрим. Никогда ранее не летал на винтовых самолётах. Гул моторов сначала раздражал, но постепенно я привык и уснул. Разбудила меня миловидная стюардесса, разносившая напитки. Из бизнес-класса уже доносились громкие возгласы и звон бокалов – избранные товарищи отдыхали на полную катушку. Я бы тоже принял пару стопок и съел пяток бутербродов с икрой, особенно если за банкет платит государство. Но нас и в салоне для простых граждан неплохо покормили, даже по бокалу вина налили. Может всё дело в том, что рейс международный? В этом времени я ещё не летал, поэтому трудно сравнивать.

После обеда я опять уснул, сказалась усталость последних дней. Проснулся уже под гул двигателей самолёта, явно идущего на посадку. Агапова прильнула к окошку, в чём её поддержала Серова. В Париже XXI века я бывал, правда, по делам, город толком не посмотрел. Да и нет у меня никакого желания бродить по французской столице, разве в пару музеев бы сходил. Хотя думаю в 1967 году это совершенно иной город, нежели в моём времени. Надо заодно уточнить, как у нас дела с культурной программой. Дадут ли побродить по магазинам или решат, что советскому человеку нечего там делать.

Удивляет меня отношение к безопасности аэропортов как в СССР, так и во Франции. Практически нет осмотра, я уж молчу про металлоискатели. А ведь во время алжирской войны в стране произошло значительное количество терактов. Самолёты, насколько я помню, уже захватывали и трагедий хватало. Что-то крутилось в памяти насчёт угнанного советского самолёта, но вспомнить не удалось. Далее нашу группу, получившую багаж, собрали в полном составе и объявили, что через пару часов регистрация на самолёт до Ниццы. В Каннах своего аэропорта нет, придётся ещё ехать на автобусе. А быстро мы добрались, с учётом того, что вылетели рано утром. По идее на месте должны быть к полудню, может, чуть позже. Надо ещё учитывать разницу во времени, ведь мы летели на запад.

В принципе всё так и произошло. До аэропорта «Лазурный Берег» долетели без происшествий за полтора часа. Далее наш автобус долго телепался оставшиеся тридцать километров из-за загруженности трассы. Пробки этого времени я тоже видел впервые. Агапова с Акмурзиным жадно смотрели на окружающие пейзажи и людей, буквально прилипнув к окну. Я же реагировал спокойно, только с радостью вдыхал морской воздух. После достаточно холодной Москвы – это просто праздник! Разве что периодически фиксировал различные марки автомобилей. Столице Союза до такого разнообразия, конечно, далеко. На людей я насмотрелся ещё в Орли, когда мы ждали свой самолёт. Всё-таки внешний вид иностранцев сильно отличается, даже от москвичей. Не скажу, что жители столицы выглядят убого, но разница ощутима. Зато у нас девушки красивее, да и парни не хуже.

На Ривьере было уже достаточно жарко и народ щеголял во вполне себе летних нарядах. Мы с Акмурзиным тоже сняли куртки, оставшись в рубашках. Кондиционер в автобусе не предусмотрен, воздух из открытых окон давал некую прохладу, но всё равно было душновато. Большая часть мужчин нашей делегации щеголяла в чёрных костюмах и посматривала на нас неодобрительно. Плевать, пусть преют.

Смутила сумма командировочных. Я понимаю, что цены в аэропортах всегда кусаются. Но выданных франков хватило бы на два обеда и не более того. Мои спутники в очередной раз посмотрели на меня с подозрением. Водку и икру мы с собой взяли, но продавать её я категорически запретил, пообещав коллегам компенсацию. Сбыть универсальную валюту можно всегда, а мне она нужна для переговоров. А может, закатим вечеринку, время покажет.

Часть делегации, среди который были заслуженные и важные персоны, остановилась в Карлтоне. Нам и простым смертным досталась небольшая гостиница, больше похожая на пансионат, расположенная достаточно далеко от центра и знаменитой набережной. Но это, если мерить московским расстояниями. Пройти пешочком десять минут не проблема. Серова и Агапова попали в категорию избранных, наша же двойка спокойно разместилась и решала, чего делать. Я предложил привести в порядок одежду, ведь завтра состоится открытие, а по городу пройдёмся вечером. Решение было верным, так как специальный человек, кто отвечал за одежду в гостинице, был занят, а вещи они обычно сдавались в соседнюю прачку. Это ещё хорошо, что я знаю французский, пусть он и отличается от местного некоторой архаичностью. В общем, удалось договориться с прачкой, что наши костюмы и рубашки погладят. Ещё повезло, что нам не нужен парикмахер, в отличие от дам. Не знаю, как они будут выкручиваться, ведь времени в обрез.

Директором и по совместительству хозяйкой гостиницы была молодящаяся дамочка лет пятидесяти по имени Мари Серве. Пообщался с ней на предмет, чего нам положено и вообще. Из приятного нас должны накормить завтраком и обедом, горничная может погладить одежду, но сейчас она занята. И всё! Даже минералка не предусмотрена. Начинаю офигевать от экономного подхода советского руководства к собственным гражданам. Для чинуш и прочих паразитов, которые вошли в состав делегации, нашлись номера в хорошем отеле. Для остальных пожалели пару сотен франков, хотя я вроде как и являюсь здесь главным действующим лицом советской делегации.

С другой стороны, место мне понравилось – тихо и нет толп туристов. Заодно товарищ, усиленно изображавший из себя нашего коллегу, поселился в другом отеле. Хотя кто сказал, что он один и агента нет среди постояльцев пансионата?

Обед не впечатлил, но мы люди простые, съели всё, что дали. Порадовал только бокал вина, которое французы пьют, как водичку. В принципе градусов там, чуть больше, чем в морсе. Часам к четырём прибыл администратор группы и передал аккредитации. Рассказал, что сам фестиваль будет открывать фильм Робера Оссейна, со странным названием «Я убил Распутина». Делегация должна совместно выдвинуться на церемонию открытия на автобусе, дефилирование по красной дорожке не предусмотрено. Типа мы должны сразу занять свои места во Дворце фестивалей и конгрессов. Ну это их проблемы, у Лёши Мещерского свои планы. Главное – чтобы не подвёл один товарищ, который на самом деле господин.

Но Франческо не подвёл. Правда, встречу организовал в лучших традициях фильмов про шпионов или мафию. Когда я вышел во двор гостиницы, портье сообщил мне, что через час меня ожидают в кафе, расположенном недалеко отсюда. Хорошая новость, а то я уже начал беспокоиться.

Спустившись в небольшой холл через минут сорок, мы вызвали явный ажиотаж среди дамской части постояльцев и даже персонала. Акмурзин здоровяк ростом за метр девяносто, но и я на его фоне особо не теряюсь. Два блондина с явно тренированными фигурами в светлых брюках, белых рубашках с коротким рукавом, которые распирают накачанные бицепсы. Картина маслом – «Мечта курортницы». Нам бы ещё по модной шляпе, но вот над этим делом я не подумал. Улыбнувшись явно впечатлённой хозяйке, мы спокойно пошли в сторону, указанную портье.

Синьор Франческо был уже на месте и радостно нас поприветствовал. Итальянец мужчина немного тучный, поэтому изрядно потел в своём пиджаке, периодически смахивая пот клетчатым носовым платком.

– Я взял на себя ответственность и пригласил вас в итальянский ресторан, – улыбнулся атташе, – Французская кухня неплоха, но сами понимаете, что мне ближе другие блюда.

Перевожу слова итальянца Ринату.

– Не знаю, какова местная кухня, говорят, здесь хорошо готовят рыбу и морепродукты, – отвечаю Франческо, – Только я предпочту нормальную пасту или лазанью. Вместо того чтобы есть то, что французы называют едой.

Атташе сначала выпучил на меня глаза, а потом заливисто засмеялся. Далее, он что-то быстро протараторил подошедшему официанту, который улыбнулся и с одобрением посмотрел на советских туристов.

Посидели мы хорошо! Ещё и выпили две бутылки весьма приятного вина. Акмурзин с удовольствием слопал порцию спагетти и ризотто с мясом. Далее жалобно посмотрел на меня, мол не наелся. Под общий смех, Франческо заказал ещё порцию риса, но уже с курицей. Кухня этого небольшого ресторанчика мне очень понравилась. Чувствуется, что люди с любовью относятся к своему делу.

Процесс передачи денег был обставлен в лучших традициях детективов. Сначала атташе сходил в туалет, а далее уже я вытащил пухлый конверт из-под раковины.

– Там десять тысяч франков, – тихо произнёс итальянец, – Как и договаривались. Остальную сумму переведу, когда вы откроете счёт.

Сумма на самом деле немаленькая. По нынешнему курсу это что-то в районе 1600 долларов. Можно купить неплохую машину в штатах.

Была у нас с Франческо дополнительная договорённость, которая прошла мимо кассы Внешторга. Я продал ему ещё одну идею календаря, который видел в своём мире. Ничего сложного для нормальной типографии в передвижном календаре нет. Это для СССР могло бы стать проблемой. Вместе с Самсоном мы нарисовали макеты и схему. Атташе впечатлился, далее был долгий торг, но мы пришли к общему знаменателю. Не знаю сколько на этой новинке заработал мой новый деловой партнёр. Главное – он не обманул.

– Хорошо ли продавались календари?

– Весьма неплохо, сеньор Мещерский, – ответил итальянец, – Я бы выделил вам дополнительную премию. И очень рассчитываю на дальнейшее сотрудничество. Кстати, интересующая вас персона прибудет в Канны через два дня. Думаю, мне удастся организовать вашу встречу.

Быстро прокручиваю в голове сложившуюся ситуацию. Давлю радость оттого, что получится пообщаться с нужным человеком. Но сейчас мне не до этого. Делюсь с итальянцем своими мыслями, которые занимают меня больше всего.

– Завтра мне нужна машина, желательно побольше. Понимаю, что все приличные авто забронированы, но, может, получится? – выдаю удивлённому итальянцу, – Это и будет премия, о которой идёт речь.

Я здесь узнал, что всем известной красной дорожки, ещё не существует. Вернее, она есть, только поменьше и не такая длинная, это скорее ступеньки, покрытые ковром. Но звёзды всё равно проходят в Дом фестивалей перед журналистами и публикой. Почему малость не шикануть и приехать, как уважающие себя иностранцы? Вот как-то не хочется мне ехать в автобусе. И просто жалко Серову с Агаповой, которые пошили весьма интересные платья. Советские чиновники малость не понимают, что встречают по одёжке. Да и провожают тоже по ней. Хотя провокационных нарядов с начала шестидесятых было уже много и необычным платьем здесь никого не удивишь. Я решил не мудрить с фраком или смокингом, хватит стильного костюма и банта из ленты. Классические бабочки мне никогда не нравились, а галстук излишне простоват для этого мероприятия.

– Построюсь вам помочь, Алекс, – ответил атташе, – Лишь бы у вас не было проблем с советской делегацией. Удивительно, что вас поселили отдельно и не приставили пару агентов КГБ. Хотя это не моё дело. Думаю, вы знаете, что делаете.

– Франческо, я поставил все деньги на зеро или пошёл в all in, выражаясь покерным термином. Если мой фильм не возьмёт в Каннах любой награды, то дома меня предадут жесточайшей обструкции. Поэтому небольшая провокация общего фона не изменит. Ну и скажу, что машину нам предоставила итальянская фирма, чьё руководство было восхищено календарями. Не проблема, если сошлюсь на вас?

Глава 6

Сижу, завтракаю, и начинаю немного нервничать. Получится у итальянца или нет? До этого он выполнял все свои обещания. С другой стороны, времени в обрез, а Франческо – не волшебник. Беру с тарелки круассан, откусываю кусочек и запиваю апельсиновым соком. А неплохо здесь кормят даже в весьма скромной гостинице.

Вчера, после возвращения, обратился к дежурившей девушке с просьбой послать записку в другой отель. Оказывается, у них работает юноша лет четырнадцати, племянник хозяйки, который за небольшую сумму разносит корреспонденцию. Сразу набросал небольшой текст для Серовой, и оставил листок для курьера вместе с тремя франками. Ещё немного подумал, аккуратно огляделся, и передал девушке конверт, который предварительно положил в бумажный пакет. Гостиничный сейф оказался бесплатным, что меня несказанно обрадовало. С чувством выполненного долга поднялся в номер, принял душ и сразу лёг спать. Когда пришёл Акмурзин, я уже не слышал. Он решил подышать воздухом и посидеть во дворике нашего пансионата.

– Месье, – ко мне подбегает вчерашняя девушка с ресепшен, явно чем-то взволнованная.

У меня аж дыхание спёрло и предательски засосало под ложечкой. Неужели сейф взломали? Деньги не самые великие, но они придали мне дополнительной уверенности. Не привык ощущать себя нищебродом с пустыми карманами. Но мои опасения были напрасными.

– Приехал автомобиль с водителем, итальянцем, – начала тараторить администратор, – У него такой ужасный акцент, и мне удалось разобрать только, что ему требуется какой-то русский господин. Я переспросила – может, советский товарищ, водитель ответил – да. Мне кажется, что машину могли прислать только для вас!

Интересно, чего там намутил Франческо? А ведь действительно – как господин, из нашей делегации выгляжу только я. Остальные излишне зажаты и малость угрюмы. Начальники – так вообще классические бонзы, в одинаковых костюмах и с кислыми рожами. А вот один попаданец ведёт себя совершенно расковано, улыбается, ещё и язык знает. Ладно, надо глянуть на тачку, чего гадать. Вытаскиваю из-за воротника салфетку, беру стакан с соком и направляюсь вслед за француженкой. Ничего так у неё корма, радует глаз! Да и личико вполне себе. Но, чур меня – я здесь исключительно по делам. Вслед за мной потянулись Акмурзин и часть нашей делегации, из простых смертных, кто не был достоин жить в «Карлтоне».

Выйдя на улицу и, поняв, какую машину подогнал атташе, я чуть не подавился соком. Ринат от души хлопнул меня по спине, так что мне с трудом удалось удержать стакан и не облить свои брюки. Подбежавший невысокий и чернявый мужичок чего-то бодро затараторил на смеси итальянского и французского. Из всего этого водопада слов, дополняемого специфической жестикуляцией, я вычленил слова «дон Франческо», «синьор Алекс», «фестиваль» и «синема».

– Это что за зверь? – восхищённо выдохнул Ринат.

– Mercedes-Benz 300SE, 1967 года выпуска, – отвечаю с улыбкой под одобрительные возгласы итальянца, – Ещё и кабриолет. Таких в мире сейчас не более десяти штук, если не меньше. Так что понятно восхищение барышни администратора.

– Ладно – девица. Я сам в шоке! – произнёс оператор, не отводя взгляда от блестящего чёрного авто, – И на этом красавце ты поедешь во Дворец?

– А что делать, Ринат? – добавляю в голос трагизма, а сам с трудом сдерживаю смех, – Я думал, наш итальянский друг пришлёт машину попроще. А оно вон как получилось. Придётся ехать, не возвращать же обратно.

– Ты ещё лимон съешь – так будет реалистичней, – ухмыльнулся оператор, – Будет он мне здесь комедию ломать.

– Мы тоже хотим покататься на такой машине, – оказывается, наш разговор подслушивали две непонятные тётки из «Госкино», которых тоже поселили в пансионате.

Окинув их задумчивым взглядом и чуть было, не ляпнул глупость. Вроде достаточно молодые, не более тридцати. Но как можно так себя запустить? Только врагов у меня достаточно, и плодить новых – верх глупости, поэтому выразился более дипломатично.

– Машина предоставлена нашим итальянским партнёром именно для доставки основных действующих лиц советского фильма во Дворец. Что касается покататься, то я уточню, какие автомобили, вы можете взять напрокат в Каннах.

Обе рыхлые дамы с отвратными фигурами и вульгарными платьями враз поскучнели. Ещё бы – на выданные командировочные можно только доехать на такси до пляжа и купить стакан воды. А обратно, скорее всего, придётся добираться пешком. И не факт, что у тёток хватит денег на залог. Но и бес с ними. Смотрю на часы и понимаю, что ещё рано. Надо приехать чуть позже, когда народ уже разогреется, и привлечь к себе как можно больше внимания. Понимаю – мой поступок без разбирательства не оставят, но поздно пить боржоми. Остапа понесло. На душе стало как-то легко, окружающая реальность засияла яркими красками, в общем, Лёшу охватила эйфория. Хотелось сделать какую-нибудь глупость, но пока удавалось сдерживать свои нездоровые порывы.

* * *

– Скажешь Серовой и Агаповой, чтобы костьми легли, но не ехали с общей группой. Пусть сошлются, что нехорошо им, и так далее. А во Дворец они, мол, доберутся на такси, – наставляю Акмурзина, когда подъехал автобус нашей делегации.

Ринат кивнул и поплёлся к своей душегубке, постоянно бросая взгляды на чёрного красавца, припаркованного рядом. Я же отправил водителя подкрепиться и выпить кофе, а сам засел в номере. Анализирую ещё раз сложившуюся ситуацию, и решаю более не рефлексировать. Это шоу-биз, и надо жить по его правилам. А советские чинуши всё равно ничего не поймут и устроят разбор полётов.

Через час спускаюсь в небольшой холл пансионата, беру у администратора два зонта от солнца, которые я попросил накануне, и зову водителя. Ну, с богом!

* * *

Подбежавшему к «Мерсу» портье Карлтона сую два франка, и прошу позвать двух русских актрис. Если парень удивился, то вида не показал. Правда, на машину пялился, которая ему точно понравилась. С ним были солидарны туристы, наводнившие город. Некоторые девушки радостно махали ручками в ответ на мою широкую улыбку. Я полностью вошёл в образ эдакого денди-пофигиста и получал истинное удовольствие от процесса. Всё-таки кино изрядно влияет на человека. Главное, чтобы я не начал играть в обычной жизни. Но об этом мы подумаем позже.

Старая школа хороша тем, что её ничем не удивить. Тот, кто жил в Союзе тридцатых – сороковых, и на это время пришлась его слава, практически непрошибаем. Автомобилем такого человека точно не удивишь. С видом истинной королевы Серова опёрлась о мою руку и села на заднее сиденье. Агапова явно нервничала, но старалась держаться бодрячком. Передаю дамам открытые зонты, откидываю назад сиденье и плюхаюсь на него.

– Паоло, – говорю водителю, – Во Дворец, но едем не очень быстро. И давай сначала прокатимся по набережной.

Итальянец понимает французский более или менее нормально, говорит только плохо. Чего-то пробормотав, он аккуратно нажал на газ. Поворачиваюсь к своим дамам, которые разглядывали устройство салона.

– Что это было, Алексей? – строго спрашивает Серова, а у самой глаза смеются.

– Мы с вами представляем великую страну. Да и фильм получился неплохой. Поэтому я решил, что игнорировать красную дорожку – преступление против здравого смысла.

– И более скромных машин, конечно, не было? – продолжает юморить экс-дива.

– Как можно везти в храм кинематографа двух таких эффектных дам на какой-то таратайке? – возвращаю улыбку.

Обе актрисы выглядят просто замечательно. Платья им шили на Мосфильме, но по эскизам одного попаданца. Получились просто отличные наряды, при этом достаточно простые, но необычные для этого времени. Думаю, иностранцам понравится не только фильм, но и гардероб советских актрис. Серова вся в серебряном, Агапова для контраста в лазурном. Грамотно подобранная бижутерия с сумочками. Ещё и причёски не совсем из этого времени. Дуэт получился просто сногсшибательный. Ну и один симпатичный блондин со спортивной фигурой, одетый во всё в чёрное, дополняет дуэт советских актрис. Если бить, то по площадям.

Слышу, как Агапова тихо произнесла.

– Я даже боюсь представить, что будет дальше. Не простят нам подобной выходки.

– Не переживайте, Нина Фёдоровна, – успокаиваю перестраховщицу, не оборачиваясь, – Главное, улыбайтесь почаще и делайте вид, что для вас это норма. А всю ответственность я беру на себя.

Набережная мне понравилась. Особенно расслабленный и улыбающийся народ. Впрочем, так и должно быть в любом курортном городе. Надо завтра сходить искупаться и позагорать, а то потом будет не до этого.

Перед подъездом к Дворцу фестивалей собралась небольшая пробка из автомобилей представительского класса. Но мы были вне конкуренции. Да и простой народ оценил наш выезд. Откровенно не засматривались, всё-таки в Каннах тяжело удивить людей шикарным авто. Но я часто ловил взгляды девушек и широко им улыбался, ловя улыбки в ответ. Скорее это была моя защитная реакция, так как внутри я был похож сжатую пружину.

И вот тот момент, ради которого всё и задумано. «Мерс» останавливается перед дорожкой. Паоло выбегает из машины и открывает мою дверь. Далее я уже помогаю дамам выбраться из кабриолета. За спиной чувствую определённое оживление. Оборачиваюсь, подаю руки обеим актрисам и совершенно искренне улыбаюсь. Лёша Мещерский вышел на тропу войны, и этот день запомнят все присутствующие! Постепенно начали сверкать вспышки фотоаппаратов, телевизионная камера и журналист, что-то вещающий в микрофон, тоже повернулись в нашу сторону.

Малину чуть не испортила девочка лет двенадцати, которая подбежала к нам с блокнотом и ручкой. Но это была первая мысль, которую я сразу отогнал. Ведь именно для зрителей мы работаем. Чего-то я совсем нос задрал. Улыбаюсь чернявой девчушке с губами необычной формы, которая вдруг заробела, но улыбнулась в ответ. Беру в руки блокнот и обращаюсь к совсем смутившемуся ребёнку.

– Ты же не знаешь, кто мы. Или просто коллекционируешь автографы?

– Вы такие красивые, что не можете быть простыми гостями, – произнесла девочка непосредственно, – Но я правда вас не знаю. Напишите, пожалуйста, как называется ваш фильм, я обязательно его посмотрю.

– Для кого писать автограф?

– Меня зовут Изабель Аджани, – опять эта необычная улыбка.

Мда. Забавный эпизод. Но подумаем об этом позже. Сделав несколько шагов, мы были буквально атакованы одной симпатичной девушкой лет эдак двадцати пяти с компактным диктофоном в руках. За ней следовал фотограф, активно щёлкая своим аппаратом.

– Месье, я Флорин Рене из «Le Parisien». Простите, но я не узнала вас. Можете представиться и рассказать, какую страну вы представляете? И немного о вашем фильме, пожалуйста. Я уже слышала, что вы говорите по-французски, – приятным голосом произнесла журналистка.

– Мы из самой прогрессивной страны в мире, которая первой отправила человека в космос, – наблюдаю, как голубые глаза мамзели становятся размером с блюдце, – И у нас снимают хорошее кино. Думаю, публика оценит новый советский фильм. А ещё, я очень надеюсь, что это сделает жюри.

Здесь уже раздались смешки других журналистов. Нашу троицу постепенно начали окружать и остальные акулы пера.

– Невероятно! Советские товарищи, а я сначала подумала, что вы какие-нибудь американцы. А ещё знаете французский язык, – растерянно промолвила девица, но быстро пришла в себя, – Но ведь у вас не принята подобная роскошь! И почему вы считаете, что фильм должен понравиться жюри и публике, ведь о вас никто ничего не знает.

– Отвечаю по порядку. Мы – советские люди новой формации, и идём в ногу со временем. Что касается неизвестности – так вы и ваши коллеги сегодня о нас напишут, устранив недоработку организаторов фестиваля, – отвечаю под смех журналистов.

– Ваш фильм, наверно о войне или революции? – влез какой-то солидного вида господин, не изъявивший желания представиться, – Советские любят снимать подобное кино. Только они не понимают, что мода изменчива, и этим публику уже не удивить.

– Опять мимо! Наш фильм про самое прекрасное чувство на свете – он о любви. Что касается войны, то наших людей не волнует, модно это в Европе или нет, – задел меня этот буржуй подобной трактовкой святой для любого советского человека темы, – Мы будем снимать фильмы про подвиг своего народа сегодня, завтра и через сто лет. Потому что это наша память. А народ без памяти – это народ без истории. Мы свою историю чтим. Не знаю, как с этим обстоит у вас.

Месье сразу завял, сморщив лицо в презрительной гримасе. Чую, что он точно не напишет о нас ничего хорошего. Но так будет даже лучше. Пусть будет негатив, что тоже является неплохой рекламой. Лишь бы не некролог, как говорил один малоизвестный на своей Родине писатель.

– Вы считаете, что у американского фильма нет шансов на этом фестивале? – с жутким акцентом, путая падежи, произнёс мужчина немного расхлябанного вида и через пару секунд представился, – Адам Хоберман из «Нью-Йорк таймс».

– Адам, не нужно так коверкать язык Мольера и Бомарше, – под смех французов поддеваю американца и перехожу на английский, – Что касается участников из вашей страны, то я с нетерпением жду работу мистера Копполы. Мне кажется, что его фильмы должны сильно отличаться от стандартной голливудской продукции. Я пока не видел ни одного его фильма, но слышал много хорошего. И надо учитывать, что Френсис начинал с перемонтированных советских фильмов. Значит, его стиль будет понятен и близок европейцам.

– То есть вы всё-таки скептически относитесь к Голливуду? – продолжал гнуть свою линию Хоберман, – Но мне известно, что в Советском Союзе американские фильмы пользуются популярностью, даже очень старые.

Вот чего он привязался? Америкосам обязательно надо дерьма накинуть или политику приплести? Но мой позитивный настрой сегодня не сломить никому.

– Американское кино переполнено пафосом, слащавостью и наигранностью, не имеющей никакого отношения к реальной жизни. Это слова одного из ваших успешных продюсеров, а не мои. Поэтому ваши режиссёры будут адаптировать идеи итальянских, французских и даже советских режиссёров. На свой рынок конкурентов американцы не пускают, значит, вам придётся перестраиваться. Иначе хозяева голливудских киностудий, с продюсерами, потеряют самое святое в их тяжкой жизни – прибыль, – отвечаю по-английски и тут же перевожу свои слова на французский для местных журналистов.

После моей последней сентенции, народ от души посмеялся. Даже американец изобразил усмешку. А вот далее мне пришлось выступать переводчиком. Две настырные особы, представляющие «Elle» и «Marie Claire» набросились на моих спутниц, как хищники на жертву. Журналистки просто залезли им под кожу, выспрашивая про наряды, драгоценности и причёски. Агапова сразу растерялась и стояла с каменным лицом. А вот Валентина Васильевна не подвела. Я и не знал, что она горазда так гладко врать. Оказывается, модельеры у нас лучшие, а ювелиры вообще кудесники, не говоря уже о куафёрах. То, что бижутерия из запасов Мосфильма и наверняка имеет историческую ценность, Серова скромно умолчала. С другой стороны – всё правильно. Если надо, мы и новое направление моды откроем! Что-то меня совсем заносит.

Пробку мы создали немалую. Ещё и отвлекли на себя внимание прессы, мешая другим участникам купаться в лучах славы. К нам даже прибежал местный распорядитель, который жалобно попросил дорогих советских гостей пройти во Дворец и не рушить регламент мероприятия.

– Господа, – обращаюсь к довольным журналистам, которые искусственно спровоцировали небольшой скандальчик, – Приятно было пообщаться. Предлагаю встретиться на пресс-конференции после демонстрации нашего фильма. Думаю, нам будет о чём поговорить.

Под одобрительный гул акул пера, подхватываю своих дам и поднимаюсь по ступенькам. А там меня ждал сюрприз. Если так можно выразиться.

Кузнецов, который заместитель Фурцевой, стоял с выпученными глазами и наблюдал за нашим дефилированием с последующим шоу. Судя по его красной роже и дёргающейся нижней губе, чего-то товарищу не понравилось. Улыбаюсь ему, киваю, и прохожу в сторону зала. Чиновник стал похож на красную рыбу, которую выбросило на берег. Он открывал рот будто в попытке вздохнуть, но у него ничего не получалось.

Сука, боюсь представить, что будет дальше. Доиграюсь я однажды. Надеюсь, он не набросится на меня с кулаками прямо здесь. Вот будет хохма. Зато какая реклама для фильма!