Текст книги "Загадки Бога. Ответы на самые неудобные вопросы о Творце вселенной"

Почему Бог не убил Гитлера?

Отвечает Сергей Худиев, богослов, постоянный автор журнала «Фома»

Убийство Гитлера – популярный сюжет, и авторы книг (или компьютерных игр) иногда мечтают о том, как бы они поехали на машине времени в прошлое и убили бы будущего диктатора, сохранив, таким образом, десятки миллионов жизней.

Вопрос о том, почему бы Господу Богу – имеющему, в отличие от нас, все возможности – не проделать этого, кажется естественным. Как говорил (очевидно, о каком-то другом злодее) еще псалмопевец: «О, если бы Ты, Боже, поразил нечестивого!» (Пс. 138:19). Этот способ борьбы со злом выглядит простым и напрашивающимся. Но, увы, он не работает.

Убийство Гитлера мало что изменило бы. Нацизм, мировая война и геноцид созрели не в отдельно взятой голове озлобленного ветерана Первой мировой и неудачливого художника – все это вызревало медленно и в миллионах голов как в Германии, так и по всей Европе. К такому развитию событий привело множество грехов множества людей. Вождя германского нацизма могли звать и не Гитлером, он мог быть не австрийцем, а, скажем, пруссаком или баварцем – это мало что изменило бы. Зловещее движение европейской цивилизации к катастрофе, которое проходило через множество событий в военной, политической, интеллектуальной, эстетической, научной – и более всего в духовной – сфере, нашло бы себе кого-то похожего, даже если бы лично Гитлера убили на фронтах Первой мировой или во время «пивного путча».

Первая мировая война привела к обрушению привычного мира европейских империй. Оптимистическая вера в прогресс цивилизации сгнила в окопах. Миллионы людей научились убивать – и не могли найти себе места в мирной жизни. В России власть захватили большевики – и, как говорил Ленин, «превратили войну империалистическую в гражданскую войну». Германия потерпела поражение – а победители думали больше о том, чтобы наказать немцев, а не о том, чтобы установить прочный и справедливый мир. В итоге Германии был навязан так называемый Версальский договор, который ставил ее в крайне унизительное положение и вынуждал выплачивать огромные репарации, ложившиеся тяжелейшим бременем на экономику.

Веймарская республика, установившаяся после войны, страдала от чудовищной инфляции, а по итогам выборов в рейхстаг самые большие фракции получали нацисты и коммунисты – и они не могли и не хотели сотрудничать ради сохранения стабильного государства. На улицах правили нацистские боевики – SA, – а армия просто не могла их подавить из-за того, что ее численность была резко сокращена по тому же Версальскому договору. Перепуганные событиями в России германские обыватели (и часть германской элиты) были готовы поддержать нацистов, в которых видели защиту от большевиков.

Катастрофа долго зрела и на уровне идей – расовая теория, которую мы привыкли считать особенностью германского нацизма, приобретала влияние во всем западном мире со второй половины XIX века. В первой трети ХХ века в университетах Скандинавии, англо– и германо-язычного мира считалось самой твердо установленной научной истиной, что человечество делится на «расы», которые в разной степени продвинулись по эволюционному пути от обезьяны к человеку, и английский джентльмен (или прусский генерал) от природы выше ирландцев или славян – не говоря уже о темнокожих – и обладает природным правом повелевать «низшими расами». Более того, самой природой «низшим расам» предопределено исчезнуть с лица земли, освободив место для «высших». Германский нацизм просто довел до логического завершения интеллектуальный процесс, который начался задолго до него. На духовном уровне дехристианизация Европы освободила место для воинствующих секулярных идеологий, которые, с одной стороны, претендовали на «научность», с другой – вызывали в своих сторонниках квазирелигиозную преданность.

Все это зло никак нельзя было бы остановить, просто воткнув отравленный нож в Гитлера или, скажем, поразив его молнией. Убить злого человека нетрудно – гораздо труднее победить зло.

Множество злых воль, множество актов греха и противления, множество ложных и ядовитых идей в душах огромного числа людей в Германии, в Британии, во Франции, в России, в США, в других странах поучаствовали в создании того потока, который вынес Гитлера на вершину власти. И не будь Гитлера, этот поток вынес бы кого-нибудь другого.

Зло и грех, увы, не исходят от каких-то отдельных плохих людей, которых мы могли бы вовремя убить, – так, чтобы хорошие люди устроили рай на земле. Они распределены в мире слишком диффузно, и плохих людей, которые вносят свой вклад в исторические катастрофы, слишком много.

И христианство обращает внимание на еще один важный, но неприятный факт: мы тоже входим в их число. Ни одна капля не считает себя виновной в потопе, и ни один человек не видит свои личные грехи причиной мировых катастроф – но это так. И вопрос «Почему Бог не убил Гитлера?» вполне может привести к вопросу «Почему Бог не убил меня?».

И ответ на него есть: потому что Бог ищет пути спасти всех этих плохих людей, которые следуют за ложными идеями. Включая меня. Он терпит зло, порожденное человеческим грехом, потому что ожидает нашего обращения к добру.

Зло побеждается не убийством злого человека – это на самом деле было бы поражение в борьбе за его душу. Зло побеждается покаянием, послушанием заповедям и удалением от греха. И ближайшее поле боя, где мы должны его победить, за которое мы несем ответственность перед людьми и Богом, – мы сами.

Как мог любящий Бог создать нас Своими рабами?

Письмо авторам книги:

Скажите, пожалуйста, почему в христианской религии люди – это «рабы Божии», а в язычестве – «дети богов»? Возможно, я задаю глупый вопрос, но все же ответьте.

Михаил

Отвечает Игорь Цуканов, постоянный автор журнала «Фома»

Начнем с того, что и в христианстве люди, строго говоря, не рабы. И уж точно не рабы в том смысле, который мы сегодня в слово «раб» вкладываем. Прежде чем ответить на заданный вопрос по существу, зафиксируем главное:

Бог не задумывал и никогда не желал видеть человека безвольным, забитым исполнителем Его приказов.

Прощаясь с учениками после Тайной Вечери, Господь Иисус Христос сказал им: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15:15). «Друзья Божии» – так традиционно в православном христианстве именуют святых. А к святости призван всякий человек. Еще ветхозаветным иудеям Господь заповедовал: «Будьте святы, ибо Я свят» (Лев. 11:44); апостол Петр напомнил эти слова и христианам (1 Пет. 1:16).

Стать другом Божиим, стать святым – вот задача «на вырост» для всякого христианина, чрезвычайно высокая, но достижимая для того, кто осознает ограниченность собственных сил и просит помощи у Бога, кто стремится выстроить жизнь по Его заповедям.

Причем заповеди – это не приказы Бога неким подневольным подчиненным. Это скорее подсказки любящего Творца обладающим правом выбора, но заблудившимся и несчастным людям. И цель заповедей – как раз освободить людей от всего порабощающего и лишающего их полноты жизни и радости.

Почему же мы так часто слышим в Церкви это словосочетание – «раб Божий»? Прежде всего просто потому, что мало кто дерзнет назвать сам себя «другом Божиим».

Авва Дорофей и многие другие отцы Церкви говорят, что человек может исполнять заповеди Божии по трем причинам. Во-первых, из страха наказания. Во-вторых, из желания получить награду, условно говоря, «пропуск в рай». И в‑третьих, бескорыстно, из любви к Богу. Страх наказания свойственен рабу. Желание «заработать» Царство Небесное – наемному работнику. И только когда человек следует за Богом по любви к Нему, он может назваться Его другом. И даже сыном или дочерью. Неслучайно та молитва, которую дал Своим ученикам Сам Христос, начинается с сыновнего обращения к Богу: «Отче наш».

Но пока мы не научились подлинной любви к Богу, мы, к сожалению, чаще сами ставим себя в положение рабов, чем друзей или детей Божиих.

Причина тому – исключительно наше собственное сердце. А как относится к нам Бог, ясно видно из притчи о блудном сыне. Юноша, несколько лет блуждавший вдали от дома, возвращается к отцу и готовится сказать ему: «Отче! Я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих». Он готов вернуться на любых условиях, хотя бы как наемный слуга. Но отец, завидев сына, бежит ему навстречу, обнимает его и, не давая договорить, дает ему лучшую одежду, надевает на руку перстень (знак полномочий управлять домом) и устраивает пир в честь долгожданного сына, который «был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк. 15:11–24). Для Бога мы всегда остаемся любимыми сыновьями и дочерьми. Но самим нам иногда полезнее взглянуть на себя критическим взглядом – как на рабов. Так советует нам поступать и Господь: «…когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, чтó должны были сделать» (Лк. 17:10).

Это во‑первых. Но есть еще и во‑вторых:

Если человек чей-то раб, значит, он не подчиняется никому другому. Назвать себя рабом Божиим – значит подтвердить, что ты предаешь себя Богу абсолютно и всецело: кроме Бога, ты никого не боишься, ты больше никому и ничему не раб — ни людям, ни своим собственным слабостям и зависимостям, ни телевидению, ни Интернету, ни политикам… Никому, кроме Бога.

Ударение в словосочетании «раб Божий» христиане ставят на второе слово. Стать рабом Божиим – значит обрести свободу от любых земных зависимостей.

Об этом ясно пишет апостол Павел: «Неужели вы не знаете, что кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы… <…> когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их – смерть. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная» (Рим. 6:16, 20–22).

И последнее. Наше школьное представление о рабстве сложилось почти исключительно на историческом материале Древнего Рима, и при разговоре о рабах Божиих это сбивает нас с толку.

В Древнем Риме рабы в самом деле были абсолютно бесправны и считались не столько людьми, сколько одушевленными орудиями труда. А вот, к примеру, в Древнем Израиле рабство предполагало гораздо бóльшую степень свободы. В патриархальном обществе Израиля рабы были фактически членами семьи господина. В библейском понимании раб – отнюдь не живая «домашняя утварь», а верный человек, слуга хозяина дома. Именно на полную верность господину и столь же полную ответственность господина за своих рабов в первую очередь указывает Священное Писание. Например, у праотца Авраама был раб Елиезер, и именно он считался главным наследником господина, пока у того не родился сын Исаак (Быт 15:2–3). Закон Моисеев предписывал обращаться с рабами как можно более человеколюбиво: «Если купишь раба Еврея, пусть он работает [тебе] шесть лет; а в седьмой [год] пусть выйдет на волю даром; если он пришел один, пусть один и выйдет; а если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его» (Исх. 21:2–3).

Именно к такому, библейскому представлению восходит и христианское понимание нашего «рабства» Богу – иначе очень странно звучали бы слова апостола Павла о Христе, Который «уничижил Себя Самого, приняв образ раба» (Флп. 2:7).

Смиренно называя себя рабами Божиими, христиане никогда не забывают о своем высоком предназначении – усыновиться Богу. Просто они осознают, что до настоящего усыновления предстоит еще долгий путь.

Почему Бог заставляет людей расплачиваться за грехи, порожденные несовершенством этого мира?

Письмо авторам книги:

Почему я должен расплачиваться за «свои грехи»? Я на этот свет не просился, меня родили, и мои грехи в большей степени порождены внешними условиями жизни. За что я должен расплачиваться?

Сергей

Отвечает Александр Ткаченко, постоянный автор журнала «Фома»

Тезис первый:

Закономерные последствия греха и есть наказание, которое человек добровольно принимает на себя, соглашаясь на грех.

В современных кинокомедиях есть широко растиражированный сюжет, суть которого в следующем. Человеку сообщают, что обычную электрическую лампочку очень легко засунуть себе в рот, но потом невозможно вытащить без помощи врача. Человек не верит этому парадоксу и решает проверить его истинность на себе. В результате оказывается в травмпункте, где уже сидит целая очередь из подобных экспериментаторов. Примерно так же себя ведут люди, слыхавшие, что воровать, завидовать, изменять супругу, осуждать других людей – это грех, но решившие опытным путем испытать на себе последствия этого греха.

Законы духовной жизни столь же непреложны, как и законы физики, химии или анатомии. Поэтому расплата за совершенный грех столь же неотвратима, как и расплата за лизание железной дверной ручки на морозе. Бессмысленно спрашивать здесь «почему я должен расплачиваться?», поскольку это просто закономерная последовательность событий. Тот, кто выбрал грех, одновременно выбрал и его неизбежные последствия. Согласно святому Иринею, определяя наказание грешнику, Бог всего лишь утверждает выбор самого человека: «На всех тех, кто по собственной воле удаляется от Него, Бог наложил как наказание отдаление, которое они выбрали. Следовательно, <…> отдаление от Бога – это утрата всех благ, которые исходят от Него».

Внешние условия развития человека действительно могут влиять на его духовное состояние. Так, греховная жизнь родителей и других значимых взрослых может повредить духовное состояние детей, которых они родили и воспитывают. Эта поврежденность проявляет себя в различных греховных влечениях, дурных наклонностях и страстях, передающихся словно бы по наследству в пределах одного рода. В Священном Писании мысль о такой трансляции греха от старшего поколения к младшим выражается вполне определенно: «Ибо презирающий мудрость и наставление несчастен, и надежда их суетна, и труды бесплодны, и дела их непотребны. Жены их несмысленны, и дети их злы, проклят род их. Дети прелюбодеев будут несовершенны, и семя беззаконного ложа исчезнет. …ибо ужасен конец неправедного рода» (Прем.3:11–12, 16, 19).

Передаваясь из поколения в поколение, наклонность к тем или иным видам греха может столь сильно закрепиться в потомках такого неправедного рода, что противостоять этим грехам им будет куда труднее, чем остальным людям. Однако и здесь у человека остается выбор. Осознав в себе действие такого греха, он может, например, полностью снять с себя ответственность за свои действия и списать все свои непотребства на тяжелую наследственность. Этот вариант очень наглядно показан в фильме «Обыкновенное чудо», где король, весьма симпатичный человек, делает всяческие гадости, объясняя их непреодолимым влиянием предков:

«Добрый день. Я король, дорогие мои… Не знаю почему, понравилась ваша усадьба. Так что разрешите погостить у вас несколько дней. Должен предупредить: гости мы беспокойные. Я страшный человек.

– Да?

– Да. Тиран, деспот, коварен, капризен, злопамятен… И самое обидное, не я в этом виноват… Предки виноваты! Прадеды, прабабки, внучатые дяди, тети разные, праотцы, ну и праматери. В жизни вели себя как свиньи последние, а сейчас я расхлебывай их прошлое. Ну паразиты, вот, одно слово, извините за такую грубость выражения, резкость, паразиты, вот и все. А сам я по натуре добряк, умница, люблю стихи, прозу, музыку, живопись, рыбную ловлю люблю. Кошек, да, я кошек люблю. Но иногда такое выкинешь…»

После чего тут же попытался отравить жену хозяина ядовитым вином. А когда у него это не получилось, бесхитростно объяснил, что в нем проснулся злодей-дядя, имевший обыкновение травить тех, с кем не в меру разоткровенничался. Это один из способов отношения к свойственному роду греху, по сути являющийся его добровольным принятием в собственную жизнь.

Но возможен и другой вариант, когда человек, осознав в себе его действие, начинает в меру своих сил противостоять этому влиянию грехов предков на свою нынешнюю жизнь.

Тезис второй:

Согрешает человек не самими полученными в воспитавшей его семье наклонностями, но тем, что оправдывает в себе эту ненормальность, не борется с ней, давая ей полную свободу в своей жизни.

Между тем с Божьей помощью такие проявления «семейного» греха можно обуздать в себе, сделать их подвластными разуму и совести. Эстафету этого греха возможно остановить на себе, не позволив ему перейти к своим потомкам. Оказавшись искалеченным грехами своих предков, человек может начать себя исправлять хотя бы для того, чтобы не передать эту наследственную духовную черноту уже своим детям. И даже если у него это получится сделать не в полной мере, Бог примет этот его труд как настоящий подвиг благочестия.

Внешние обстоятельства нашей жизни влияют на наше духовное состояние. И Бог учитывает эти обстоятельства. Он знает, в каких условиях вырос человек, какой была мера греха, вложенного в него его воспитателями, и о каждом из нас судит с учетом этих условий.

Очень хороший пример, поясняющий, как это может быть, приводит в своих поучениях преподобный авва Дорофей – христианский подвижник, живший в VI веке. Он рассказывает, как на невольничьем торге были выставлены на продажу две совсем маленькие девочки, и одну из них купила благочестивая христианка, мечтающая воспитать ее в чистоте и благоухании святых заповедей Христовых. Другую малышку купила совершенно развратная блудница, с тем чтобы научить ее своему мерзкому ремеслу. И конечно же, первая девочка выросла чистой душой и телом, боголюбивой и исполненной всяческих добродетелей. А вторая… Вторую ее злая наставница сделала орудием дьявола, научив самым изысканным и грязным видам разврата.

Внешние обстоятельства жизни девочек определили поведение каждой из них. Но одну они привели к благочестию, а другую – к греху, ставшему нормой ее жизни. И вот авва Дорофей восклицает: «Обе были малы, обе проданы, не зная сами, куда идут, и одна оказалась в руках Божиих, а другая впала в руки диавола. Можно ли сказать, что Бог равно взыщет как с одной, так и с другой? Как это возможно! Если обе впадут в блуд или в иной грех, можно ли сказать, что обе они подвергнутся одному суду, хотя и обе впали в одно и то же согрешение? Возможно ли это? Одна знала о Суде, о Царствии Божием, день и ночь поучалась в словах Божиих; другая же, несчастная, никогда не видала и не слышала ничего доброго, но всегда, напротив, все скверное, все диавольское; как же возможно, чтобы обе были судимы одним судом? Итак, никакой человек не может знать судеб Божиих, но Он один ведает все и может судить согрешения каждого, как Ему Единому известно».

Тезис третий:

Одна из основных истин христианства и состоит в том, что человек не способен сам расплатиться за свои грехи.

Если для определения греха использовать юридическую терминологию, то грех – это преступление, нарушение закона, установленного Богом. А если грех – преступление, то, согласно закону же, за него положено определенное наказание.

Этот образ используется в христианской традиции достаточно широко. Именно в таком понимании и возникает прямой, а не метафорический вопрос о расплате за грех. Ведь преступник, взятый под стражу, может заплатить залог и выйти на свободу до суда или уже по решению суда понести ответственность за свое преступление, выплатив штраф. Но в отношении греха это оказывается совершенно невозможным, поскольку ценой нарушения воли Божьей для человека стала смерть: «…какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф.16:26).

Если рассуждать в юридических категориях, грех – это такое преступление, за которое положено лишь одно возмездие – лишение жизни. И никакие варианты замены наказания здесь не предусмотрены.

Впрочем, один вариант все же возможен, хотя и очень жесткий. Преступника может выкупить кто-то другой ценой собственной жизни, приняв за него полагающуюся по закону смерть. Но здесь есть условие: отдать свою жизнь за другого может лишь тот, кто сам невиновен в этом преступлении. А таких, по слову Библии, среди живущих на свете людей просто нет, «потому что все согрешили и лишены славы Божией» (Рим. 3:23).

Не может один должник поручиться за другого, не может один преступник вызваться пострадать за своего подельника. Принять за грешников заслуженную ими смерть мог только абсолютный праведник. В этом и был великий смысл искупительной жертвы Иисуса Христа за человеческий род. Сам Бог сошел с небес и воплотился, чтобы отдать Свою жизнь как выкуп за согрешивших людей и добиться их помилования.

Поэтому в юридическом смысле расплачиваться за свои грехи людям нет смысла уже хотя бы по той причине, что нам нечем за них платить. Мы или принимаем помилование, которое дал нам Господь ценой Своей Крестной смерти, или отказываемся от него. С этой точки зрения Иисус Христос выкупил все наши долги у безжалостных коллекторов, чтобы спасти нас от неминуемой расправы. И теперь перед каждым человеком стоит выбор: или продолжать грешить, увеличивая свой смертоносный долг и приближая час, когда в твою дверь позвонят коллекторы, или же принять дар Иисуса Христа и сделаться Его подданным, оставив коллекторов ни с чем. Правда, это подданство потребует соблюдения определенных правил, которые и составляют суть жизни человека в Церкви Христовой. Но это единственный доступный нам вариант расплаты за грехи в юридическом понимании этого слова.

Тезис четвертый:

Чувствуя свою негодность для Царства Небесного и боясь заслуженного наказания, мы как будто забываем, Кто же нас будет судить в итоге и Кто будет определять меру нашего воздаяния.

В испуганно-возмущенном вопросе «почему я должен расплачиваться за свои грехи, ведь я не по своей воле пришел в этот мир?» звучит страх перед каким-то бездушным принципом, который извлек человека из небытия лишь для того, чтобы потом спросить с него по полной и снова ввергнуть не в небытие даже, а в бесконечное мучение.

Однако все, что мы знаем о Боге из Евангелия, говорит ровно об обратном. Не языческая Фемида с завязанными глазами будет взвешивать наши грехи на суде, а Тот, Кто защитил блудницу от заслуженной кары и первым ввел в рай осужденного за свои грехи разбойника.

Феофан Затворник писал: «Господь и на Страшном суде будет не то изыскивать, как бы осудить, а как бы оправдать всех. И оправдает всякого, лишь бы хоть малая возможность была». От нас зависит лишь одно: дадим ли мы Ему такую возможность. В этом и будет заключаться наша «расплата» за свои грехи. Все остальное еще две тысячи лет назад Господь заплатил за нас Сам.