Текст книги "Соответствия"

Александр Трешкур
Соответствия

© Трешкур А. В.

Соответствия

«проникнув внутрь горы…»

 
проникнув внутрь горы
разнообразья ради
участником игры
(не вор и не украден
и всё-таки…) портфель
оставив у порога,
берёт бобы, форель
и персиков немного.
орехи, виноград
и сыр ему приносят,
и этому он рад,
и большего не просит.
он знает: все суды
на отдыхе, покуда
у синей бороды
в пособниках иуда
 

«выбросят змеи…»

Где они? где твои мудрецы?…

Ис. 19:12

 
выбросят змеи
зубы свои,
но не сумеют
к богу без виз.
кукол отнимет
стая колбас
у карабаса,
взявши на бас.
будут в пустыне
мёрзнуть слова
но превратится
в зад голова
 

«вот этот: маленького роста…»

 
вот этот: маленького роста,
хромой, он кто? а длинный? гамлет?!
ну, надо же? чей это остров?
какого паладина? храм ли
строенье это? нет?! таверна?!
кто эти с длинными носами?
а эти? дураки, наверно,
хотя того не знают сами.
а тот? он дока в деле ратном?!
здесь слишком много червоточин…
куда попал я? мне обратно
давно пора – уж это точно!
 

«не носили воды, и всё же…»

 
не носили воды, и всё же
говорит он: «довольно стужи!»
говорит он и погибает.
его место займёт такой же:
не имеющий
ни рубашки,
ни штанов,
ни души,
ни тела
 

«глину мне…»

 
глину мне
предлагает
голем
я куплю её
не торгуясь
я собачку
слеплю из глины
научу её
штукам разным
будем жить –
поживать
до срока
а умру я –
меня
оплачет
 

«прокричав, что лета…»

 
прокричав, что лета –
ерунда, просто так
научил он летать
всех окрестных собак.
выпив водки стакан,
(он и больше бы смог)
в небо взмыл хулиган.
сохрани его, бог!
 

«это скопище…»

 
это скопище
облаков
бог лесной накормил,
с боков
отщипнув у озёр.
был мил
дождь:
он радовал
чудаков
 

«вершители судеб – соседи…»

 
вершители судеб – соседи.
давайте, мы к вам переедем
с собаками, кошками, скарбом,
гитарой, подаренной бардом.
прихватим венки и вериги…
всё ваше теперь, даже книги
 

«золотое солнце эха…»

 
золотое солнце эха –
невостребованный лист.
из пещеры вышел некто
эхнатон монотеист.
у него в корзине сливы,
хлеб и сладкое вино.
слуг оставив суетливых,
он проверил неба дно
и сказал подруге: «нити
солнца – лишь тебе одной.
нефертити, нефертити,
что ты делаешь со мной!»
 

«ветер марту не верен…»

 
ветер марту не верен:
после поля слепого –
в лес полез. лесу – лестно,
и напиться есть повод
 

«в хлебных ячейках твоих почтальоны…»

 
в хлебных ячейках твоих почтальоны
или скитальцы почище ионы.
так и живёшь: сунул руку – и нет.
тени летают. в тарелках планет
плавают птицы чугунные: в стаю
к лету собьются они и растают
 

«свернись клубком, укройся пледом…»

больной собаке

 
свернись клубком, укройся пледом…
умрёшь – я за тобою следом
 

«когда мороз пойдёт на убыль…»

 
когда мороз пойдёт на убыль,
и снег растает сам – без соли,
давай устроим праздник моли,
давай ей отдадим все шубы
 

«город встречает святого петра…»

 
город встречает святого петра:
полчища птиц вороватых трескучих
да грозовые свинцовые тучи
будто приметы грядущих утрат
 

«раз в полгода с ногтей молодых…»

С.

 
раз в полгода с ногтей молодых
на пленер выезжает мазила.
он без города, как без воды,
двое суток протянет от силы
 

«вода соединиться с глиной…»

 
вода соединиться с глиной
сумеет: выйдет половина
её на свет, траву пугая,
и внутрь войдёт уже другая
 

«кто он такой из неведомой чащи…»

 
кто он такой из неведомой чащи
вывезен пусть приживается брошен
здесь как сумеет и рад бы молчащий
что-то сказать но зимою лишь рожи
корчить умеет и в этом порядке
можно найти беспорядок попробуй
он и находит как овощ на грядке
я восхищён им мы счастливы оба
 

«змея растянута над полем…»

 
змея растянута над полем
мы бога о несчастье молим
но спит старик и мы не рады:
беды мы ждали как награды
а злобный дух нам шепчет в ухо
что это не старик – старуха
 

«отрубили хвост у дня…»

 
отрубили хвост у дня
но остались руки ноги
верность времени храня
день не требует подмоги
коль случится энурез
у небес он не заплачет
потому что в конуре
заперт с ним нельзя иначе
 

«летают штаны и рубашки, и майки…»

 
летают штаны и рубашки, и майки,
и звери летают, и рыб тут немало.
летают по небу разбойников шайки
(и била их жизнь, да видать, не сломала).
летают бумага и ножницы, камень
летает, летает вода, исчезая
в воде, и (как могут) рубли с пятаками,
летают, но ангелов видит исайя
 

«поторопись, однако не спиши…»

 
…строчки ложатся
в белоснежную тетрадь.
 

А. Ахматова

 
поторопись, однако не спиши,
что сможешь не списать, и думай, думай.
сор вынося ночами из избы,
производи как можно меньше шума.
молчание – пособник тишины…
к утру лежало восемь строк в тетради.
был строй словесный взят, но не украден:
он за собой не чувствовал вины,
 

«мерзкий шпырь, слышь ты, серая воничь…»

 
мерзкий шпырь, слышь ты, серая воничь,
я тебе говорю, недотёпа.
скоро блохи на старой вороне –
порожденье июльского трёпа –
прилетят, и заморские дрожжи
(хоть без них колоссальных размеров
комары вырастают, до дрожи
всех пугая, и нашим химерам
не чета малохольные ваши)
привезут: ты ещё половины
всех чудес не видал. вот для каши
для берёзовой прутики – спину
подставляй! что, не нравится? то-то.
мы добры… мы добры, да не очень,
знаешь, мучить тебя неохота –
сам, давай, закрывай свои очи
 

«разрежут (что за спех?)…»

 
разрежут (что за спех?)
и внутренности вынут,
но жаловаться – грех:
уже не дышат в спину,
не трогают крыла,
и я доволен, ибо
жизнь всё-таки была.
спасибо всем. спасибо
 

«плевать, что новый год: идёт война…»

 
плевать, что новый год: идёт война:
морковь воюет с репой, и убитых
не счесть, в озёрах красного вина
лежат они теперь, друг с другом квиты –
пиногий пернт и сарра, и маккей,
и гонзий, их обидевший когда-то…
(голубку держит он в одной руке,
зато в другой два или три солдата,
пусть оловянных, но виновных в том,
что жить хотят и умереть не могут)
…преследуют снежинки общим ртом
и привыкают к боли понемногу
 

«„где ты был?“ „где я был? где была…“»

 
«где ты был?» «где я был? где была
ты, душа, до рождения тела?»
«я горела, как свет, добела
раскалясь, я так долго болела.
где ты был?» «где я был? со двора
вышел я на минуту, не больше,
и уже расставаться пора.
неужели всё кончилось? боже,
пастырь мой, не берись за дуду,
призывая ягнёнка к ответу.
пусть я нынче к тебе не приду –
дай остаться хотя б до рассвета»
 

«в квартирах старых потолки…»

 
в квартирах старых потолки
имеют трубы: в них долги
как в чёртов понедельник суки
(над нами не дыра, а крест)
текут (но крест дыры не съест)…
ногами скоро станут руки,
я рот открою – и комар
вселенную откроет… март
сумеет, не в ущерб здоровью,
питаться недопитой кровью
 

«гамлет, пей: здесь яда нет…»

 
гамлет, пей: здесь яда нет,
да и шпаги из картона.
пьёт гораций, пьёт лаэрт –
он не брал твоей короны.
выпьешь – всё забудешь вдруг
и уснёшь… к огню приколот,
не кричит в аду петух –
чем он хуже богомола?
 

«никого не жалеет сестра…»

Н.

 
никого не жалеет сестра
бармалея, ведь сабля остра,
и заряжен мушкет, и дубинка
вся гвоздями утыкана. свинка
злобной тётки соседей кусает,
послан к ним на участок жучиный
полк… сестра бармалея с усами,
и одета она как мужчина
 

«многогранен мир и многолики…»

 
многогранен мир и многолики
божества но он им не хозяин
из левкоя мальвы базилика
тень его абсурдом осиянен
он невольник молодого плача
(голос выбрать сам себе не волен!)
а живёт он так а не иначе
потому что не приучен к боли
 

«кто и водой и солнцем трачен…»

 
…благодарен за всё;
за куриный хрящик…
 

И. Бродский

 
кто и водой и солнцем трачен
тот будет телом с головою
собачьей награждён… от воя
неистового из невзрачной
души проклюнется другая
и будет хороша (как хрящик
куриный для тебя исайя)
хоть и покажется ледащей
 

«здесь и весна красна непостоянством…»

Мосты в это утро…

Г. Аполлинер

 
здесь и весна красна непостоянством
тепла. тщедушны дети. старики –
как сморщенные листья. пиджаки
с наградами – не гордости, а чванства
предметы. у поруганной реки
уже полвека не зимуют раки.
здесь машут кулаками после драки
и лечат сумасшествие чужой
тоскою. ведьмы, колдуны и маги
подписывают важные бумаги,
произнося ужасное «ужо».
ютятся здесь сугробники в сугробах,
а дворники глядят за ними в оба
поскольку понимают: их уход –
уход слона – всего-то хвост да хобот,
но многие с пелёнок и до гроба
не видели его… который год
в конце письма никто не ставит Vale!
здесь пасюки живут в любом подвале,
но кошки обленились: быть беде!
сын плотника остался б здесь едва ли –
его бы лицемеры доконали:
здесь босиком не ходят по воде,
и темнота нерастворима в шуме…
я здесь родился, жил и здесь я умер,
и был сожжён, как тысячи других,
и помещён, как бог, в одну из комнат,
но и меня когда-нибудь да вспомнят
несчастные в любви и дураки
 

«в крестом помеченном бараке…»

 
…ибо смерть наступает
и от укуса змеиной тени.
 

 
в крестом помеченном бараке
она жила в законном браке
со змеем: он без рук и ног
любил красавицу, как мог.
потом он умер, и окно
вступило в разговор с соседом:
она его впустила следом
за ветром. действие одно
другим сменяться не хотело.
бессмертия искало тело.
в бутылке старое вино
дремало. утру ночь писала
о мудрости его… она,
нарисовав на стенке фаллос,
всех бесов выставив (не мало
их было), наконец одна
оставшись в доме, до июня
в пустой стакан пускала слюни,
и доставала смех со дна
 

«ночью ангелы с неба в каналы…»

 
ночью ангелы с неба в каналы
сеют дождь, но им этого мало,
и они разжигают костры,
записав несогласных в иуды…
чтоб у полночи выкупить утро,
брат монетку берёт у сестры.
а на улице пляшут собаки,
кот цепной щеголяет во фраке,
лает птица, летает поэт:
он готов умереть, да что толку:
день вчерашний застрял, как иголка,
в дне сегодняшнем, где его нет
 

«красоты пропавший ящик…»

 
красоты пропавший ящик,
полукруга мир бодрящий,
птиц ослиные приколы,
палец (вероятно, школы
непорочной девы монстра)
указательный, виола
(от эола), коза ностра,
ойстрах страха – оспин первый,
бог (практически без нервов),
бес деленья – ножик острый,
лени зелень, та же стая
ста багряных или рыжих
к октябрю (что музе ближе),
готлиб (смысл получая,
просит водки вместо чая),
лис (в лесу, как суд неистов),
ливень (в местности гористой
хоть и не поверит грому –
хлынет, чтобы быть икристой
рыбе, рыпаться парому
на реке), флажок на стуле –
на футбол идти харону
(с обалдуя пять оболов
взяли за билет – надули)
август кончится (не лазарь –
не восстанет он из гроба) –
мы в сентябрь полезем оба
без пальто: так легче лазать
 

«мудрецы, герои…»

 
мудрецы, герои
воры и галахи
спят. в лесу молочном
ходит бродит ирод.
столько ниток с мира,
а всё нет рубахи
голему-собаке,
и не будет точно
 

«в случившейся аварии харон…»

 
в случившейся аварии харон
не выжил впрочем это и не важно
приветствуя себя себе ротфронт
рукой он сделал и нетерпелив
прошёл сквозь стену и была бумажной
стена и цербер был из крупных слив…
душа моя блуждавшая во тьме
меня опять о помощи просила
но я был частью неизвестной силы
и находился не в своём уме
она ж была добра но бесполезна…
большие птицы в ящиках железных
слова глотали с чистого листа
мне прошептала старая звезда
не говори и не молчи на этом
стеклянном языке найди другой
и будь ему и другом и слугой
даже когда он станет сущим бредом
и в слово что уже не даст приплод
меж предпоследним и последним слогом
нащупав языком запретный ход
не уходи: держи под мышкой свод
подземных правил с корректурой бога
 

«как нашёл потайную прореху…»

 
как нашёл потайную прореху
в изумительных планах господних
полетел а потом и поехал
побежал он назад а сегодня
понял что по нему не завоют
ну да мёртвые сраму не имут
согласился бы стать и травою
если б приняли только не примут
 

«нет он не плох но выпущен из рук…»

 
нет он не плох но выпущен из рук
садится в уголок возле посуды
три дня немытой… яйца птицы рух
хотя они произведенье блуда
покрепче кирпичей но кирпичи
здесь не в цене и на горе печален
уже без головы герой кричит
трава у ног его кричит ночами
кричат собаки кошки и волы
евреи… речь брюхатая разбившись
на сотни новых им кричит малы
и снова умирает не родившись
потом земля уходит из-под ног
и этому виною змей зелёный
крепка печаль и не светла давно
правоприемник каменного лона
печален… призрак своего отца
нет он не плох но вот беда какая
чужие губы в поисках словца
ненайденного тут же отсекает
 

«невольник: бога? сатаны?..»

 
невольник: бога? сатаны?
живёт себе, не умирает…
и, поглядеть со стороны, –
посредник он между мирами:
в одном, как водку, воду пьют
и расточителей карают,
в другом и пляшут, и поют,
и с ангелами в мяч играют
 

«я видел сад – такой едва ли…»

 
я видел сад – такой едва ли
ещё увидишь, мне поверь.
коровки божьи там плясали
в развеселившейся траве,
вёл муравей жуков на приступ
куста смородины: они
овладевали им, и быстро,
в деревья превращались пни –
и время шло назад, по грядкам
на шестиногих паучках,
помолодевшие порядком
катались бабушки в очках
 

«прекрасный мир, увы…»

 
прекрасный мир, увы,
условен: плачут совы,
собаки могут выть,
а ты, владея словом,
зверей и птиц пока
употребляешь в пищу.
печаль твоя легка –
другой тебе не ищут
 

«не греет ни меня, ни вас…»

 
не греет ни меня, ни вас
застывший ум: он, как паук,
зазимовал в одной из ваз,
которыми утыкан юг.
он, спать ложась, давал наказ
песку, что тёрся возле ног,
чтоб охранял себя от нас,
и тот усердствовал, как мог
 

«но, посмотри, король: воды морской…»

 
но, посмотри, король: воды морской,
ведущей к бунту живота, и глины
довольно для создания семян,
из коих вырастают за неделю
сиреневые крепкие дубы
или осока (будем ей сражаться
мы до последней капли крови)… знай:
всеведущих я видеть не желаю –
они для матерей устроят ад,
продуманный до действия любого
 

«война и мир атланты немцы…»

 
война и мир атланты немцы
на бовина напавший хоин
и роботы и персогреки
зелёной крови льются реки…
один с ума сошедший йорик
от горя выкинул коленце:
друзей оплакав после боя
полы помыл он полотенцем
 

«непокорники в старой норе…»

 
непокорники в старой норе
жить надумали но умереть
им сегодня придётся однако
ибо смерть подтверждение знака
что мы все семена одного
перезревшего ангела-тени
и наверх выходя из него
то и дело встаём на колени
 

«пришли с прогулки палачи…»

 
пришли с прогулки палачи
сдавили комнату немножко:
исчезла мышь а с ней и кошка
не плачь родная не кричи
 

«приближается день гнева…»

 
приближается день гнева:
муравей залез на древо
бык плетётся по дороге
спит собака на пороге
приближается день гнева
пахнет в воздухе бензином
чинит туфли королева
горько плачет мнемозина
в миске маются пельмени
справа вилка книжка слева
приближается день гнева…
может быть его отменят
 

«скоро речка пересохнет…»

 
скоро речка пересохнет.
рыбы в сторожа пойдут.
и не важно, что: песок ли,
камень, глина будет тут.
кто-то музыку сыграет,
но зачем она ему:
путь от ада и до рая
не осилить одному
 

«прощается с городом лето…»

 
прощается с городом лето
деревья меняют наряд
домашние птицы из клеток
своих улетать не хотят
здесь дом со столом и уборной
здесь всё обещает уют…
клюют они досыта зёрна
и так неумело поют
 

«для примиренья душ и тел…»

 
для примиренья душ и тел
купили бога: был он мал
но нам такое зренье дал
что всяк увидел что хотел
 

«ему ржавого жалко железа…»

 
Крупный дождь
в лесу зелёном…
 

И. Бунин

 
ему ржавого жалко железа
но природа ему не близка
он не брут и уж точно не цезарь
и боится речного песка
и воды и деревьев и птицы
что укрылась в прибрежной траве
он боится боится боится
у него пустота в голове
пустотой поделиться не жалко
держит май синеву на весу
не успев под чужим полушалком
спрятать всех кто остался в лесу
 

«непризнанный – огонь в печи потух…»

Солнце светит в беспорядке…

А. Введенский

 
непризнанный – огонь в печи потух,
и кровь уже не покидала ранку.
всё превратилось в зрение и слух,
однако станет прежним спозаранку,
ведь бог везде: что надобно ему,
он сам не знает, то сжимаясь в точку,
то расширяясь – нашему уму
такое не постигнуть в одиночку.
он любит всех: героев и царей,
рабов, свободных… подогретый снизу
летит по небу русский бог-еврей
и потакает каждому капризу,
снимая жатву с пустоты, при том
не зная, что кругом возможно камень,
он кормит птиц, он снова строит дом,
и птицы его трогают руками
 

«мышь…»

 
мышь:
рождённая
жабой горы
глина-мышь
с телом бога
о двух…
мышь горы
…головах:
золотых…
не пускающих
слово
домой
чаша-мышь
рана-мышь
свет –
дитя –
дудка –
грешница –
смерть –
и: –
восход
или голубь
второй
мышь –
гора
ветка
птицесирени
и – мышь…
 

«из огня вынимающий шляпу…»

 
из огня вынимающий шляпу,
будто полдень исчезнувший, внемлет
камню, сдуру упавшему на пол
с потолка: всё равно ему – нем ли,
глух герой, или то и другое:
тьма внутри богоборца уместна.
всех укроет коричневый голем:
и электру, и даже ореста
 

«съев восемнадцать пышек с пудрой…»

 
съев восемнадцать пышек с пудрой
сладчайшей, он покинул стул.
в одиннадцать король уснул.
была тяжёлой ночь. под утро
ему приснилось: он куснул
ту руку, что его кормила…
трава, с небес спускалась вниз,
ногой ступая на карниз;
минуя дверь, летели вилы
вослед заезжему врачу,
определившему безумье
у всех, кто прокричал «хочу!»
из древа вылез червь – и умер.
молчали птицы. древний бог
мелкопоместный, не из главных
их успокаивал как мог:
его движенья были плавны,
волы тянули с сеном воз,
беззвучно лаял старый пёс…
от холода король проснулся,
и нос его зимы коснулся…
так много бедному уму
явилось в сумраке тяжёлом,
что понял: страшно одному
ходить по королевству голым
 

«от дороги (небось не утонет!)…»

 
от дороги (небось не утонет!)
вниз налево – с дубинкой в руке:
так, на случай (да кто его тронет!)
по болоту, а там – налегке
до пролеска – мечтая вселится
хоть в кого: в собачонку, в кота…
(всё утро вода веселится,
он её не пригубит – не та)
 

«он понимал что хуже может быть…»

 
он понимал что хуже может быть,
но не бывает и не прибыл морем
но обладая опытом ходьбы
по небу как положено героям
пришёл домой хоть знал что дома нет
как нет и самого его и всё же
он покидая местность из монет
оставил ту что всех была дороже
 

«вода и воздух воедино…»

 
вода и воздух воедино
сливаются. до боли тих
осенний свет: под паутиной
спит бог. его прекрасен лик.
 

«картины старых мастеров…»

 
«картины старых мастеров,
на коих фрукты и кувшины
с вином, ты мучаешь, петров
глазами, ты вознёй мышиной
им досаждаешь, на трубе
сыграть пытаясь вальс, скажи-ка,
зачем они нужны тебе,
когда петров ты просто жихарь?»
«ну да, а ты-то, сидорук,
ты сам из теста из какого?
что ты потомок птицы рух,
я не скажу, но ты ни слова
тогда не скажешь обо мне.
молчи, беспечный мой приятель.
иначе мы сгорим в огне»
«в огне? пожалуй! но о яде.
не помышляй. пусть берега
хмельная омывает брага,
пусть станет бабою яга,
и за окном поёт собака…
как я хотел сойти с ума,
но не дал бог: пришла зима»
 

«по болоту ходят птицы…»

У колодца расколоться…

В. Хлебников

 
по болоту ходят птицы
им невыгодно летать
хочет пьяница напиться
а мертвец из гроба встать
дай ему покой и волю
подмени его он болен
 

«был тополь ветром обворован…»

 
был тополь ветром обворован,
когда он воду пил с руки
у тучи. по небу коровы
летали. бегали жуки.
болели зубы от ирисок
у зайцев. пахло табаком
от волка. земляные крысы
молились дружно ни о ком.
больное озеро молчало,
а если двигалось – с трудом.
тепла и солнца было мало,
и замерзали пёс с котом
печальный мир, лишённый ада,
был перевёрнут кверху дном
и вечности была не рада
душа в узилище ночном
 

«уродом управлял урод…»

 
уродом управлял урод
а может быть наоборот
уродом управлял урод
они воды набрали в рот
они подняли руки к небу
они сажали в землю репу
они смеялись и из соски
сырым огнём кормили доски
и доски плакали в печи…
их утешали кирпичи
 

«время – вечности завеса…»

 
время – вечности завеса
не оно ль тому виной,
что по дому скачут бесы
и глумятся надо мной:
то заходятся на вдохе,
то рыдают второпях?..
настаёт конец эпохи –
дремлют кошки на цепях
 

«его ни ветер, ни вода…»

Вот камень…

Г. Горбовский

 
его ни ветер, ни вода
не сдвинут с места никогда.
топор тяжёлый лесоруба
берёзы, лиственницы, дуба,
сосны коснётся – не его.
не станут змéи хоровод
водить вокруг него весною.
алкаш с закускою мясною
зад на него не водрузит –
на землю сядет, паразит…
вот камень, и стоит за ним
лишь вечность: ею он храним
 

«чем мягче мозг тем путаней глаза…»

С.

 
чем мягче мозг тем путаней глаза
нам машет ктот четырёхпалой лапой
и рады бы да некогда… но в сад
невмоготу уже… и тихой сапой
туда где ничего… назад… назад
дороги нет и не было но воздух
уже придуман и пинком под зад
выталкивают… но не выйдет… поздно
 

«режут режут по живому…»

 
режут режут по живому
и притом непоправимо
с горя с головою в омут
прыгаю мелькают мимо
гуттаперчевые спины
собирателей орехов…
в глиняных бутылках винных
прячут тени человеков…
в октябре под мёртвой кожей
сын отца не потревожит
 

«начало сентября – не лето…»

…мой стих не блещет новизной.

У. Шекспир

 
начало сентября – не лето,
но и не осень. сотни ос
в трамваях ездят без билета.
торгуют грозами вразнос
два ветра – северный и южный,
и в каждом городском дворе
собаки бегают по лужам,
не уступая детворе.
томятся за решёткой дыни –
куда как грозен стражник их…
нальёшь чайку, и он остынет,
пока ты правишь старый стих
 

«жизнь, безусловно, удалась…»

 
жизнь, безусловно, удалась:
в ней было поровну и злобы
и доброты. терпима власть
была к герою. из утробы
небесной брал он, что хотел,
и в срок, назначенный для тела,
оно осталось не у дел:
душа к другому улетела