Текст книги "Обиженная"

Последняя фраза развеяла все сомнения Иры.

– Я не трусишка! – гневно выкрикнула она и встала.

– Ну, тогда пойдем, – поторопил ее Дед Мороз. Голос его стал хрипловатым, и дети инстинктивно отодвинулись.

Ира отряхнула шубку от налипшего снега.

– Это быстро?

– Пять минут. Моя волшебная машина во‑он за тем забором, видишь?

Ира молча кивнула, и Дед Мороз взял ее за руку. Через несколько секунд они скрылись из виду.

* * *

Маргарита Алексеевна с улыбкой смотрела на детей. Она всегда чувствовала неподдельную радость, когда видела их счастливыми, а именно сейчас они таковыми и были. С сияющими глазами дети вскрывали подарки, громко делились впечатлениями и обсуждали прошедший праздник.

Учительница выглянула в окно и увидела, как Дед Мороз со Снегурочкой прошествовали на улицу, по очереди взобрались в припаркованную у тротуара «Газель». «Вот работенка, – подумала Маргарита Алексеевна, провожая взглядом отъезжающий автомобиль. – Жаль, пройдет пару лет, и эта малышня перестанет в вас верить…»

Маргарита Алексеевна с какой-то тревогой на душе оглядела класс, и ее взор остановился на разноцветном пакетике с подарком, одиноко притулившемся в углу стола. Учительница вспомнила про Иру, которую отпустила на улицу с Татьяной Леонидовной. Уже пора бы вернуться обратно.

Маргарита Алексеевна выглянула в коридор и, к своему изумлению, увидела, как Татьяна Леонидовна спешно удаляется от своего кабинета. Она окликнула пожилую учительницу:

– Татьяна Леонидовна, а с кем дети?

– Не волнуйтесь, они с Дедом Морозом, – махнула рукой женщина. – Я сейчас их заберу. И Антон за ними смотрит. А я хотела дверь проверить, думала, опять забыла, оказалось – запер…

– С каким Дедом Морозом?! – перебила ее Маргарита Алексеевна. – Он только что уехал! Он и Снегурочка! Я в окно видела!

– Как уехал? – прошептала Татьяна Леонидовна, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги.

Маргарита Алексеевна, как была в платье и туфлях, вылетела на улицу. За ней спешила задыхающаяся Татьяна Леонидовна, она проклинала себя за беспечность и молила бога, чтобы все обошлось.

Возле лавки стояли малыши, сбившись в испуганную стайку.

– Где Ира? – стараясь держать себя в руках, спросила Маргарита Алексеевна. Она обернулась к своей коллеге, которая тряслась от страха, как осенний лист.

– Боже… Боже, где же она, – бормотала женщина, оглядываясь. – Вот только сейчас тут сидели, господи…

– Они ушли вон туда, – наконец сказал один мальчик, вытянув руку.

– Вызывайте полицию, – бросила Маргарита Алексеевна и рванула в указанном направлении. Сначала она решила сообщить охраннику, но потом подумала, что может потерять время, тем более от этого вечно небритого придурка вряд ли будет польза.

Поскальзываясь, она выбежала из школьных ворот. Вокруг никого. Пошел снег, но учительница не чувствовала ледяных хлопьев, падающих на ее лицо.

– Ира-а‑а! – закричала она.

Женщина пробежала с десяток метров вперед, потом метнулась направо. Показалось, что за углом мелькнули две фигуры, и она помчалась туда. Но ее ждало разочарование – это была пожилая пара пенсионеров, и никакую маленькую девочку или Деда Мороза они не видели.

Паника уже завладела учительницей, как вдруг прямо перед собой она увидела на снегу какой-то бесформенный предмет. Нагнувшись, подняла его и отряхнула от снега. Узнав, что это, она до крови закусила губу.

Это была шапочка Иры.

* * *

Из ежедневных сводок о чрезвычайных происшествиях.

«Вчера вечером, 28 декабря, стало известно об очередном исчезновении ребенка, восьмилетней Волчецкой Ирины. По поступившей информации из ГУВД было установлено, что девочку похитили прямо из школы, в которой она училась. По неизвестной пока причине учительница оставила детей с мужчиной, одетым в костюм Деда Мороза. Она отлучилась на несколько минут, но этого оказалось достаточно, чтобы похититель смог совершить свое дерзкое преступление прямо во дворе школы. Примечательно то, что классный руководитель девочки отпустил пропавшую школьницу на прогулку с параллельным классом.

В ходе дальнейшего разбирательства выяснилось, что в тот день в школе для младших классов был организован новогодний вечер, поэтому мнимый Дед Мороз ни у кого не вызвал подозрений. О происшедшем было сразу же сообщено в органы внутренних дел, но поиск по горячим следам ничего не дал. Очевидно, злоумышленник воспользовался машиной.

Официальные представители следственного комитета пока воздерживаются от комментариев, и вопрос, связано ли это преступление с предыдущими исчезновениями детей, которые так взбудоражили общественность, пока остается открытым.

В отделе следственного комитета сообщили, что в отношении учителя будет проведена соответствующая проверка и, возможно, она будет привлечена к уголовной ответственности за халатность…»

* * *

Ночью Алле привиделся кошмар. Ей снилось, что Иру никто не похищал, они помирились и сидят еще с несколькими одноклассниками у них дома. Бабушка испекла ее любимый сливовый пирог, а папа принес вкусный шипучий лимонад (он хоть и редко позволял Алле пить газировку, но этот случай был особенным – ведь впервые к Алле пришли домой ее новые друзья!).

И вдруг все дети куда-то исчезают, папа с бабушкой тоже, и они с Ирой остаются вдвоем.

«Ты больше не сердишься на меня?» – спрашивает ее Ира. «Нет», – отвечает Алла, и они хохочут. Вместе с тем Алла чувствует, какая напряженность царит в комнате, будто они чего-то очень долго ждут, и это тревожное ожидание становилось невыносимым. «Я больше никогда не буду дразнить тебя, – говорит задумчиво Ира, будто бы сомневаясь в искренности собственных слов. – Прости меня».

Алла кивает, принимая извинения, трогает свою голову и вдруг с удивлением понимает, что на ней не ненавистный парик, а самые настоящие волосы! Не веря самой себе, она снова проводит пальцами по волосам и уже хочет как можно скорее сообщить эту новость своей бывшей завистнице, как неожиданно внизу раздается звонок. Кто-то пришел.

Ира подскакивает на месте, и Аллу озаряет улыбка – как же она могла забыть! Дед Мороз! Она видит, как меняется лицо Иры: «Не открывай!» Но Алла удивленно спрашивает: «Почему?» – «Это за мной… – шепчет Ира. Ее глаза наполняются ужасом, и она едва жива от страха. – Не открывай! Пожалуйста!»

Но ноги Аллы сами собой несут ее по ступенькам вниз. Как это «не открывай»?! Какой же Новый год без Деда Мороза?!

Трели звучат безостановочно, и Алла торопливо щелкает замком. На пороге никого, только в воздухе слабо мерцает какое-то непонятное пятно, или нет, это странное облачко из снежинок. Оно серебристо-свинцовое, в свете луны снежинки вспыхивают и тут же гаснут, как крошечные капельки ртути. И это загадочное облако двигается, словно живое пульсирующее сердце, сжимаясь и разжимаясь, издавая при этом какие-то хлюпающие стоны.

«Не открывай!!!» – визжит наверху Ира, и Алла запоздало пытается захлопнуть дверь. Однако облако ловко проносится в дом, обдав лицо девочки колючим холодом, при этом быстро увеличиваясь в размерах. Алла, спотыкаясь, бежит наверх и на самой последней ступеньке оборачивается. Она завороженно смотрит, как облако постепенно принимает очертания человеческой фигуры, и вот она уже видит Деда Мороза, того самого, который украл Иру, только на этот раз борода у него висит рваной паклей, одежда грязная и в дырках, а лицо… лицо… она видит только глаза, два пылающих злобой уголька и крючковатый нос, как у ведьмы. В руке Деда Мороза плотно набитый мешок, и из него что-то постоянно капает на пол. Что-то красное. В другой руке у него огромная пила, которой он медленно водит по перилам, издавая звук: «Жж-ихх… жж-и‑их»…

«ПОИГРАЕМ В ПРЯТКИ, ДОЧКА?» – хрипит монстр, начиная подниматься по ступенькам. От фигуры несет гнилью, пила лениво ползет по перилам, оставляя на лакированной поверхности грубые царапины, а мешок медленно раскачивается из стороны в сторону, взад-вперед, взад-вперед, как маятник на часах. Такие часы Алла видела в квартире у бабушки. Она кричит, но слышит свой голос где-то глубоко в себе, поворачивается и бежит по коридору.

«РАЗ, ДВА, ТРИ, ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ… – носится хриплое эхо по спящему дому. – Я.  ИДУ. ИСКАТЬ. КТО НЕ СПРЯТАЛСЯ, ТОГО… Я… СОЖРУ».

От этого жуткого голоса у Аллы подкашиваются ноги, и она буквально вваливается в комнату. Зовет бабушку, но бабушка лежит неподвижно, словно мертвая, почему-то вся в бинтах, и девочка видит только открытый рот, словно застарелая рана, над которым кружит рой мух. Видит в комнате Иру – насмерть перепуганную, та открывает шкаф и прячется внутрь.

Алла намеревается прыгнуть вслед за своей одноклассницей, но страшный голос совсем близко, уже слышны шаркающие шаги… Девочка падает на пол и закатывается под бабушкину кровать.

Злобно хохоча, Дед Мороз ковыляет к шкафу, будто с самого начала знал, куда спряталась Ира, распахивает дверь и выволакивает орущую от дикого ужаса девочку наружу.

– Я тебя нашел, противная девчонка, – клокочет жуткий голос.

Вопли заполняют все пространство спящего дома, и Алла тоже кричит, приказывая себе проснуться, но сон настолько реалистичен, что тончайшая грань, разделяющая бодрствование от сновидения, исчезает вовсе. Тело Иры неожиданно поднимается вверх, вниз головой, и она цепляется за ковер своими тоненькими пальцами. Снова крик. Перед Аллой что-то падает, и она вздрагивает. Это туфелька Иры. Только она не пуста – в ней ступня. Громадная рука в красной варежке подбирает ножку Иры и швыряет в мокрый от крови мешок.

– Это мне. А это – тебе, – ласково говорит Дед Мороз, протягивая извивающейся на полу Ире леденец на палочке.

– Алла! Алла, проснись! О господи, Андрей…

Девочка открыла глаза, увидев перед собой папу и бабушку.

– Дурной сон приснился? – испуганно спросила Елизавета Ивановна. Андрей взял на руки дочь, гладя по голове.

Они сели на кухне, и Елизавета Ивановна приготовила чай. Алле не хотелось пить, но она сделала несколько глотков, чтобы не расстраивать бабушку. Собравшись с духом, девочка рассказала увиденный сон. Андрей нахмурился.

– А еще мне приснилось, что у меня выросли волосы, – неожиданно сказала Алла, глядя в окно. Снова пошел снег, и она почему-то вспомнила о страшном облаке. Девочка поежилась.

– Иди к себе, Алюша. Я сейчас приду. И ничего не бойся, – сказала Елизавета Ивановна, поцеловав внучку в лоб.

Когда Алла ушла, женщина посмотрела на сына:

– Я же говорила тебе. Как в воду глядела. Мало того что этот изверг на свободе, так он до нашей школы добрался!

Андрей сцепил перед собой руки и сказал:

– В одну и ту же воронку снаряд не попадает.

Увидев, как побледнело лицо матери, он поспешно добавил:

– Прости, я, конечно, неудачно сострил, но что ты предлагаешь? Уехать отсюда? Так больных уродов везде хватает. Менять школу? Это все равно ничего не изменит!

– Не изменит? Что это за школа, из которой больной псих спокойно похищает детей? Где была охрана? Куда смотрела учительница? – повысила голос Елизавета Ивановна.

– Я выяснил ситуацию. Учителя действительно допустили халатность – одна «передала» девочку своей коллеге, а та оставила детей на несколько минут на улице без присмотра. Роковое, даже преступное, можно сказать, стечение обстоятельств. Понимаю, их ничто не оправдывает, но многие ли из нас способны накануне праздника выявить маньяка, переодетого в Деда Мороза?

– Я не представляю, что переживают родители, – продолжала причитать Елизавета Ивановна. – Боже, куда мы катимся?

Она собиралась что-то еще сказать, но ее опередил зазвонивший телефон. Андрей сначала устремил взор в сторону доносящихся трелей, затем удивленно поглядел на часы:

– Интересно, кто это?

Елизавета Ивановна пожала плечами.

– Слушаю, – взял трубку Андрей.

– Белов… Это ты? – услышал он заплетающийся голос на другом конце провода.

Андрея всего передернуло. Звонила Вера.

– Привет. Что-то случилось? – сухо поинтересовался он у бывшей жены.

В трубке засмеялись.

– Ой, Андрюшка, ты не изменился. Адвокатишка, блин…

– Ты пьяна?

– Только бутылочку пива выпила, честное слово!

– Что тебе нужно? – теряя терпение, спросил Андрей.

– Где Алла? – закончив веселиться, полюбопытствовала Вера.

– Ты на часы смотрела?

– Нету их у меня, Андрюшка. Вчера поскользнулась и разбила.

– Она спит.

В трубке всхлипнули, потом Андрей услышал:

– На Новый год хочу к вам приехать.

– Нет, – отрезал Андрей.

– Ну, пожалуйста, – взмолилась Вера.

– Тебе не стоит здесь появляться.

– Ой ли, Андрюша? – Голос Веры стал враждебным. – А кто мне говорил, что при разводе… ик! Я имею право видеться с ней, а?!

Андрей с силой выпустил через сжатые зубы воздух. Она права. И хотя он мог раз и навсегда избавить себя и своих родных от визитов этой женщины, он не станет этого делать.

– Андрюша… Пожалуйста. Я и вправду очень по ней скучаю, – голос Веры задрожал.

– Хорошо. Только одно условие.

– Ну? – насторожилась Вера, сразу перестав всхлипывать.

– Приедешь пьяная – тут же уедешь обратно. Если тебя нужно будет встретить, позвони заранее. Ждем 31‑го, утром поедешь обратно.

– А почему нельзя на недельку остаться?

– Ты слышала, – жестко повторил Андрей и, не слушая прощальных слов, положил трубку.

– Вот уж не ожидал, – пробормотал он, вернулся на кухню и сообщил о звонке матери.

– Может, оно и к лучшему, – сказала Елизавета Ивановна. – Да и Алюша, поди, соскучилась. Не верю я, что она мать забыла.

* * *

– Мне сказали, что ты хотел мне сообщить что-то важное, – с одышкой проговорил тучный мужчина. Он был таких необъятных размеров, что казалось, будто в кресло он сел не самостоятельно, а туда его с силой втиснули, словно подушку в тесную наволочку. Только вместо наволочки на нем был китель с полковничьими погонами.

– Я хотел уточнить, как так получилось, что о моих делах теперь знает вся зона? – спросил Сергей.

И хотя он чувствовал себя неуютно в этом кабинете, сплошь завешанном охотничьими трофеями и сувенирными ножами, изнутри его распирала обида и злоба. Этот жирный хряк, Василий Иванович, по случайному совпадению оказавшийся тезкой легендарного комдива Чапаева, сидел, развалившись в кресле, и нагло ему улыбался, отчего Сергей с большим удовольствием заехал бы ему по физиономии.

– У тебя появились проблемы? – осведомился начальник колонии.

– Пока нет, но они обязательно появятся. Василий Иванович, не мне вам рассказывать, что делают с насильниками в местах лишения свободы.

– Ты ж говорил, что этого не было? – прищурился полковник.

– А вы считаете, мне поверят? – возмутился Сергей.

Василий Иванович заерзал, скрипя новехонькой кожаной обивкой.

– Что ты от меня хочешь? – раздраженно поинтересовался он.

«Поменяться с тобой местами хоть на пару дней, вот что я хочу!» – мысленно проговорил Сергей. Вслух же сказал:

– Если мне не изменяет память, у нас с вами был уговор.

– Какой уговор? – оживился полковник.

Сергей растерялся. Он вдруг подумал, что все козыри у этого толстяка – действительно, что он может ему предъявить? Особенно принимая во внимание социальные ступеньки, на которых они стоят?

Словно читая мысли заключенного, Василий Иванович зевнул и сказал:

– Римакин, я с тобой контракты не подписывал. И расписок не писал. Скажи спасибо, что до конца срока девственником проходил. Потерпи уж как-нибудь.

– Но постойте…

– Нет, это ты слушай, – остановил его полковник. – Кто мог предположить, что этот ваш Петруха все знает? Сам в курсе, как новости по колониям разносятся! Хочешь, честно? Я вообще считал, что тебя на следующий день вычислят. Но коль такое дело… я уже ничего сделать не могу. «Одиночек» у меня свободных нет, в УДО[12]12
  Условно-досрочное освобождение.


[Закрыть] тоже смысла нет – тебе через месяц откидываться.

– Через полтора, – поправил его Сергей, но Василий Иванович равнодушно махнул рукой.

– Ну, полтора. Какая разница?

– Для меня есть разница, – процедил Сергей. – Для меня каждая секунда здесь – офигенная разница.

– Римакин, ты дурак, что ли? – добродушно усмехнулся полковник. – Тебе что, персональную охрану приставить? Или амбарный замок на задницу повесить?

– Вам мало того, что я заплатил?

Василий Иванович окинул зэка изучающим взглядом:

– Знаешь, Римакин, есть такое выражение: «форс-мажор»? Так вот у нас с тобой именно тот случай. Но…

Полковник наклонился над столом, накрыв своей мясистой грудью разложенные бумаги.

– У тебя ведь двушка?

– То есть? – не понял сразу Сергей.

– Хата твоя? – сердясь на несообразительность заключенного, пояснил толстяк. – Ну?

– И что?

– Доверенность на одного человека подпишешь, тогда что-нибудь придумаем, – понизил голос Василий Иванович. – Разменяешь на комнату в коммуналке, не на улицу же тебя выкидывать. А все, что останется, – на нужды нашего учреждения…

– Нет, – твердо сказал Сергей.

Брови полковника превратились в «домик».

– Нет?

– Жирновато будет, гражданин начальник.

Василий Иванович развел руками:

– Римакин, это твое право как гражданина России. Свободен.

– Но послушайте! Это же беспредел!

– Иди вон. Я предложил, ты отказался. Все, вали отсюда, я очень занят.

Он поднял трубку и нажал кнопку, приказав:

– Микулин, забирайте этого…

Через несколько секунд Сергея, растерянно-опустошенного, конвой вывел из кабинета.

А вечером этого же дня произошел разбор полетов.

Для этого Митя Ростовский даже слез со своего шконаря. Зяба поддерживал старого зэка, но тот кашлял и кашлял, не в силах остановиться. Наконец приступ немного уменьшился, и старик промолвил:

– Такие дела, Сергуня. Смотрящий поручил провести разбор по твоей теме.

Разбор оказался на удивление коротким. Претензии, точнее, предъявы к Сергею оказались те же – утаил истинную статью по своей «делюге». Раз утаил, значит, было чего утаивать. Правильный пацан всегда скажет, если его по беспределу под статью подвели, даже под «лохматый сейф», и если в этом потом разберутся, ничего ему не будет. Если было чего утаивать – значит, и взаправду насильничал. Раз насильничал – значит, виновен. Виновен – должен быть «опущенным». Таковы законы. И никаких поблажек, сочувствия и прочих соплей. Плюс ко всему придется держать ответ перед Зябой и Хомутом за то, что драку затеял. Все возражения Сергея в расчет приняты не были.

– Тому, кто подойдет ко мне «опустить», я перегрызу горло, – спокойно сказал он, когда «прения» были закончены.

Митя Ростовский ухмыльнулся:

– Куда ж ты денешься? Кстати, как тебя называть-то прикажешь? Предлагаю Дуней.

– Можно Светой, – предложил Зяба и ощерил свои поломанные зубы в ухмылке.

Сергей отошел к стенке, приготовившись к драке. Между тем Хомут взял со стола миску Сергея и точным ударом гвоздя проделал в ней дырку[13]13
  По воровским понятиям, таким образом помечаются миски и ложки «опущенных».


[Закрыть].

– Про «весло»[14]14
  Ложка (жарг.).


[Закрыть] не забудь, – напомнил ему Митя Ростовский и, взглянув на Сергея, покачал головой. – Балда. Разве ж обязательно твой гудок[15]15
  Анальное отверстие (жарг.).


[Закрыть] расковыривать? Да тебя ночью Галя погладит, и ты «зашкваренный».

– Убью, – бросил Сергей, и смотрящий согласно закивал, будто имел дело с несмышленым ребенком.

– Ну, попробуй силы. Все равно «зашкваренным» останешься. Итак, объявляю. Отныне к нему, – он указал на сжавшегося в комок Сергея, – прикасаться можно «балабасом»[16]16
  Половой член (жарг.).


[Закрыть] или ногами, если ерепениться начнет. Трапезничать с нами он теперь не вправе. И трогать наши вещи тоже. Забирай свои тряпки со шконаря и вали к Галке, он по тебе уже скучает. Зяба, Хомут, можете спросить с него за то, что на вас кидался.

После этого Сергея избили. Он пытался сопротивляться, дрался, орал, звал на помощь, но все было бесполезно. С распухшей губой и тремя выбитыми зубами он стоял на коленях и тряс головой, как мокрая собака. Его тошнило, ребра ныли, череп трещал, но всю эту боль вытесняло осознание поражения. Все, он проиграл.

На четвереньках Сергей добрался до своей шконки, но туда его не пустили. Дрожащей рукой он нащупал свое полотенце и стал вытирать кровь с лица. Гогот Зябы заставил его вздрогнуть. Неужели снова бить будут?!

– Ну все, Светка. Теперь ты полностью «законтачен».

– Чего? – тупо спросил Сергей, морщась от боли.

– В твою утирку[17]17
  Полотенце (жарг.).


[Закрыть] Галя дрочил, – сообщил он, широко улыбаясь. – Так что поздравляю еще раз. Как гритца, в полку вафлеров[18]18
  Синоним «опущенного» (жарг.).


[Закрыть] прибыло.

Сергей резко отстранил от лица полотенце, словно оно было пропитано кислотой. Галя? Он хотел броситься к «опущенному», но удар по голове отправил его в глубокую отключку.

* * *

После обеда Андрей выкроил свободное время и встретился с Татьяной.

– Привет, – улыбнулась она, целуя его в губы.

– Куда пойдем? – улыбнулся в ответ Белов.

– Сначала я хотела тебя попросить подкорректировать мою дипломную работу. А потом мне почему-то захотелось в баню. И вот я мучаюсь между выбором.

– Я бы тебе подсказал, но боюсь, ты обидишься, – засмеялся Андрей. – Впрочем, мы можем пойти в баню, и пока ты будешь париться, я быстренько проверю твои материалы.

– Я хочу тебя, – шепнула Таня, прижимаясь к Андрею.

Спустя час они расслабленно сидели на влажных простынях в уютной сауне, слегка уставшие, но довольные и счастливые. Такого ошеломляюще-бурного секса у Андрея не было давно. Даже Вера его не удовлетворяла так, как это получалось у Татьяны.

Девушка потянулась, словно кошка после сна, и, перехватив вожделенный взгляд Андрея, томно улыбнулась.

– Только не говори сейчас о своем дипломе, – произнес он, откупоривая бутылку минералки. – После того, что сейчас было, я не помню, сколько будет дважды два.

– Это комплимент?

Андрей в упор посмотрел на девушку:

– Таня, ты почти вдвое моложе меня. Я, конечно, пока не ощущаю себя старым пердуном, но, глядя на тебя, я постоянно задаю себе вопрос – почему ты до сих пор одна? И что ты во мне нашла?

– Ты считаешь, я сблизилась с тобой, чтобы получить повышение? – усмехнулась Таня.

– Я бы это сразу понял, – возразил Андрей, отпивая глоток минералки. – На карьеристку ты не похожа, хотя у тебя хорошие способности. Если ты продолжишь заниматься юриспруденцией, то многого добьешься. Но, как я считаю, нельзя гробить личную жизнь ради работы.

Таня мягко подвинулась к мужчине.

– Ты боишься обжечься еще раз после развода?

– Возможно, ты права.

Девушка вздохнула:

– Если ты думаешь, что я сижу ночами и мечтаю, как бы накинуть на тебя хомут, ты глубоко заблуждаешься, Андрей. Мы с тобой свободные и взрослые люди. В жизни не так много приятных моментов, к несчастью, я успела в этом убедиться. Да-да, у меня тоже был крайне неудачный опыт в личных отношениях, так что я в определенной степени тебя понимаю. Давай поступим просто. Мы ничего не будем друг другу обещать. И просто будем наслаждаться теми секундами, когда мы вместе. Тебе ведь хорошо со мной?

Необычайно красивые глаза девушки с длинными ресницами смотрели прямо на него, и Андрей выдержал этот взгляд.

– Конечно, хорошо. Мы оба это знаем. Просто мне иногда жаль, что такая интересная и роскошная девушка, как…

– А вот жалеть меня не нужно, – перебила его Татьяна, и от ее голоса повеяло прохладой. – У меня все прекрасно, Андрюша.

– Не обижайся, – сказал Белов и обнял девушку. – Просто я почти ничего не знаю о тебе. Знаю лишь, что ты рано потеряла родителей и всегда рассчитывала только на свои силы. Знаю, что ты не была замужем и детей у тебя нет. Знаю, что ты любишь жареные креветки.

Они тихонько засмеялись.

– Если бы наши встречи были более частыми, ты узнал бы еще много интересного, – игриво сказала Татьяна. Андрей протянул руку, дотронувшись до амулета на шее девушки. Это была крошечная золотая акула с красиво изогнутым телом и разинутой пастью.

– Оригинальное украшение. Смотрю, ты его никогда не снимаешь.

– Это амулет на удачу. Такие делали давным-давно в Австралии, только из кости.

– Подарок? – спросил Андрей.

– Да. Ты ведь не ревнуешь?

– Я не в том возрасте, Таня, чтобы заниматься такой чепухой.

– Я любила этого мужчину. Но у него была семья. Он любил меня, но… он не мог принять тяжелое решение, а я не захотела ждать. Кстати, он писал книги.

– Про акул? – засмеялся Белов.

– Нет, мистику. И пару из них даже посвятил мне. А потом он куда-то исчез… – по лицу девушки скользнула тень воспоминаний.

– Амулет красивый, но цепочка, не обижайся, ерундовая. Я подарю тебе новую. Идет?

– Не откажусь, – улыбнулась Таня.

Помолчав, она спросила:

– Так как насчет Нового года? Мы могли бы слетать куда-нибудь на три дня.

– Мне нравится эта идея, – искренне сказал Андрей. – Но давай сделаем это в первых числах января. Идет?

– Договорились. Как твоя дочурка?

Андрей слегка нахмурился:

– Все из-за волос переживает. А тут еще такой шок с этим маньяком… Я ведь рассказывал тебе?

– Да, я слышала, что их одноклассницу похитили, – проговорила Таня. Она больше не улыбалась. – Никогда бы не подумала, что это случится у нас в городе. Когда же его наконец поймают?!

– Трудно сказать. Кстати, Чикатило тоже был родом из Ростова. А что касается поймать… Джека-потрошителя, который орудовал в Лондоне, так ведь и не нашли.

– Что-то мы какие-то мрачные темы затронули, – поморщилась Таня. Андрей посмотрел на часы.

– Что, уже пора?

– Нет. Иди ко мне, котенок.

Девушка обвила его шею руками, и их уста слились в поцелуе.

* * *

Приготовления к Новому году шли полным ходом. Алле сообщили о приезде мамы, и она отреагировала на это известие довольно сдержанно. Приедет так приедет.

Они с бабушкой развешивали гирлянды на елке, как в дверь кто-то позвонил.

«Мама», – промелькнула у Аллы мысль. Однако прямо перед глазами неожиданно возникло чудовищное облако из сна, превращающееся в страшного Деда Мороза, и девочка вздрогнула. «Это все глупости», – сказала она самой себе.

– Кто бы это мог быть? – удивленно спросила Елизавета Ивановна. – Для Веры рановато…

– Я открою, – крикнул Андрей и стал спускаться вниз. Маркиз проворно бежал следом, без единого шума переступая своими лапками.

Андрей взглянул на монитор видеофона, расположенного у входной двери, и присвистнул – на улице стояла высокая женщина в белой накидке. Капюшон был надвинут таким образом, что он не мог разглядеть лица.

Раздумывая, кто бы это мог быть, он открыл входную дверь и направился к воротам. Маркиз остался в дверях, пристально наблюдая за Андреем своими круглыми прозрачными глазами. «Возможно, попрошайка», – думал Белов, щелкая замком и открывая дверь.

– Кто вы? – спросил он. Теперь он видел, что женщина пожилая, лицо, иссеченное глубокими морщинами, несло на себе отпечаток лишений и страданий.

– Здравствуйте, – робко проговорила незнакомка. Только тут Андрей обратил внимание, что она, несмотря на сильный холод, одета совершенно не по погоде – на ногах рваные тапочки, белая накидка, оказавшаяся вблизи не такой уж белой от въевшейся грязи, была не чем иным, как банным халатом. На ее обвислой груди висел массивный ящик с плохо приклеенной фотографией какой-то церквушки. Фото было настолько выцветшим, что церковь угадывалась лишь по очертаниям.

«Сумасшедшая», – сказал сам себе Андрей, уже жалея, что открыл дверь.

– Что вам нужно?

Он заметил, что правой рукой старуха сжимала какой-то бесформенный мешочек, привязанный к кисти, причем веревка настолько истрепалась, что, казалось, вот-вот порвется. При этом незнакомка сжимала этот убогий мешочек с таким остервенением, словно пыталась выдавить из него все содержимое, как пасту из тюбика.

– Помогите на восстановление церкви, – сказала женщина и шмыгнула носом. – Гибнет церковь Святого Ни…

Неожиданно она замолчала и уставилась застывшим взглядом куда-то в сторону. Андрей с недоумением увидел, что взгляд странной женщины был устремлен на табличку с адресом, на которой было указано «Лесная, 27».

– К сожалению, я вряд ли могу вам чем-то помочь, – сказал Андрей, видя, что пауза затягивается. Но она словно не слышала его, продолжая немигающим взглядом пялиться на табличку. Белов с тревогой отметил, что лицо странной гостьи покрыла мертвенная бледность, это было заметно даже при скудном освещении.

– Послушайте, – начал он, и в этот момент старуха, что-то пробормотав себе под нос, рухнула в обморок.

– Твою мать, – вполголоса выругался адвокат. Этого еще не хватало!

– Что случилось? – раздался голос Елизаветы Ивановны. Она стояла на ступеньках, накинув на плечи теплую шаль.

– Мама, вызывай «Скорую»! – крикнул Андрей. Он обернулся и чуть не столкнулся с Аллой – она была прямо за спиной.

– Ты что здесь делаешь? Марш домой, – скомандовал он. – Видишь, этой бабушке плохо.

Алла не шелохнулась.

Белов ухватил за подмышки бесчувственное тело и потащил его к дому. Елизавета Ивановна по мере своих сил помогла сыну занести ее внутрь, после чего вышла на улицу.

– Ты чего стоишь? Что папа сказал?! – строго спросила она Аллу, потирая поясницу. – Иди домой!

– Она что-то уронила. Смотри, бабуля, – сказала девочка, протягивая Елизавете Ивановне мешочек. При падении женщины ветхие волокна веревки не выдержали, и он оторвался.

– Это точно ее? – спросила Елизавета Ивановна. Алла пожала плечами, и бабушка, вздохнув, забрала мешочек из рук внучки. Он оказался из жесткой кожи, поскрипывал в руках и был довольно тяжелым.

– Пошли домой.

К тому времени, как Андрей вскипятил чаю, незнакомка открыла глаза. Она приподняла голову, в испуге оглядываясь.

– Не волнуйтесь, скоро приедут врачи, – успокаивающе сказала Елизавета Ивановна. Она нервно мяла в руках полотенце, не зная, что еще сделать для этой странной гостьи.

– Кто вы? – спросил Андрей, присаживаясь на край дивана. Невзирая на запущенный вид старухи, что-то подсказывало ему, что она не просто нищенка. Во всяком случае, она была хоть и чумазой, как бродяга, но соответствующего запаха от нее не распространялось.

– Я… я жила здесь, – наконец произнесла женщина.

Андрей и Елизавета Ивановна переглянулись.

– Как вас зовут? – спросил Андрей.

– Ксения.

Она закашлялась, и Елизавета Ивановна неосознанно шагнула назад.

– Простите, я не хотела… То есть я случайно здесь оказалась, – сказала женщина. По ее воспаленным губам пробежала задумчивая улыбка. – Вы здесь сделали хороший ремонт.

– Как ваша фамилия? – резковато спросил Андрей.

Ксения села и снова улыбнулась ничего не выражающей улыбкой.

– Молодой человек, не думайте, что я мошенница. Да, я знаю, на кого сейчас похожа. На нищенку, побирушку. Но поверьте, так было не всегда. Было время, когда я руководила крупной компанией, у меня было все, что я могла себе пожелать. Просто так сложились обстоятельства…

Ее голос был каким-то плавающе-монотонным, как если бы старуха читала заученную молитву.

– Вы мне не верите?

– Пока не очень, – сухо отозвался Андрей. Про себя он уже просчитывал, что можно ожидать от нежданной гостьи – или она будет снова клянчить денег, или, что хуже, выяснится, что она действительно проживала здесь и при продаже дома каким-то образом ее интересы были нарушены. В этом случае дело попахивает судебным разбирательством.