Текст книги "Разгадка тайны Стоунхенджа"

Ньютоны неолита?

В кругах британских археологов теория Хокинса вызвала скорее раздражение. Как мог какой-то американец, пусть и учившийся в Ноттингемском и Манчестерском университетах, самонадеянно заявить, что раскрыл тайну Стоунхенджа с той же легкостью, с какой на досуге решают шахматный этюд? Чтобы указать выскочке его место, они предложили известному британскому ученому Фреду Хойлу (1915-2001), профессору астрономии Кембриджского университета, проанализировать эту экстравагантную гипотезу.

Тайна Стоунхенджа раскрыта?

Вот как описывал научные заслуги Хойла российский астроном Владимир Сурдин (цитируется по журналу «Знание – сила»): «Буквально за несколько лет Фред Хойл стал одним из ведущих теоретиков: он создал теорию гравитационной фрагментации разреженного вещества, объясняющую рождение звезд и галактик, а также интенсивно разрабатывал стационарную модель Вселенной. Совместно с Мартином Шварцшильдом он изучил заключительные этапы эволюции звезд. Разрабатывал теории различных процессов, происходящих в звездах… Для астрофизики каждая из его работ была пионерской и очень важной… Карьера Хойла выглядит весьма успешной, не было разве что Нобелевской премии».

Хойл был невероятно разносторонним человеком. «Астрофизик, писатель, администратор, драматург, в молодости – вундеркинд, в старости – затворник; невероятно плодовит на идеи, статьи и книги, но безразличен к публичной славе». В то же время за любовь к необычным теориям его называли «самой белой из всех белых ворон». Он был, например, ярым поборником теории панспермии – заселения планет органическим веществом из космоса. А его гипотеза о космическом происхождении эпидемий гриппа! Хойл подверг критике даже идеи дарвинизма, на что в науке отваживаются лишь маргиналы. Между тем, проанализировав теорию эволюции, он убедился, что «ее скорость слишком мала, чтобы за несколько миллиардов лет создать совершенство жизни».

И не случайно, что именно ему предложили проверить странноватую гипотезу об «астрономических познаниях жителей Древней Британии». Итогом размышлений стала появившаяся в 1966 году работа под названием «Стоунхендж – неолитическая обсерватория».

По утверждению Хойла, не может быть сомнений в том, что 56 лунок Обри выполняли те же функции, что и настоящий компьютер, пусть это и оспаривают археологи. Очевидно, строители Стоунхенджа обладали знаниями о приблизительном количестве дней в году, количестве дней в месяце и лунном цикле, который длится 18,61 года.

Этого блестящего ученого не устроило в гипотезе Хокинса другое. Она предсказывала только часть затмений. Возникал вопрос: что делать с затмениями, которые наблюдались, но не могли быть предсказаны жрецами-астрономами?

И тогда Хойл предложил, как следовало бы использовать те же лунки Обри, чтобы прогнозы стали гораздо точнее. Что, если круг Обри представлял собой саму эклиптику – тот воображаемый круг небесной сферы, по которому происходит видимое годичное движение Солнца? «Это была довольно новаторская идея, вполне в духе порой нестандартного подхода Хойла к космологическим проблемам», – пишет Питер Браун. Но как такая модель действовала на практике?

В своих расчетах Хойл использовал всего три маркера, которые обозначали Солнце, Луну и один из лунных «узлов» (это точка пересечения Луны с плоскостью земной орбиты; иными словами, это позиция Луны, спроектированная на эклиптику). Оказалось, что подобная, предельно простая модель была еще точнее, чем построения Хокинса. Она позволяла даже предсказывать точную дату лунного затмения.

Если известно, как передвигать эти маркеры, чтобы они отражали фактическое движение Солнца и Луны, то можно предсказать практически любое затмение. Это удастся даже несмотря на то, что лишь половина из них будет видна из точки, где находится наблюдатель.

Вот только манипулировать камешками стало теперь сложнее. Так, камешек-маркер, обозначавший Солнце, надо было переставлять на одну лунку вперед каждые тринадцать дней, лунный маркер – каждый день на две лунки вперед. Камешек же, обозначавший лунный «узел», жрец вынимал из лунки всего три раза в год – зато передвигал его сразу на четырнадцать лунок вперед.

Изложенные в журнале «Nature» идеи Фрэда Хойла привлекли к себе почти такое же внимание, как и работы Хокинса. В передовой статье в том же номере они назывались «захватывающими», и не только из-за их оригинальности, но и из-за чистой практичности. В весьма убедительной манере Хойл показал, что Стоунхендж мог использоваться как неолитическая обсерватория.

Вполне вероятно, что на протяжении многих тысячелетий люди, жившие в эпохи верхнего палеолита и мезолита, наблюдали за движением Луны, подмечая все его особенности и передавая из поколения в поколение открывшиеся им секреты. «Возможно, Луна уже в то время начинает ассоциироваться с Землей, с Великой Матерью, поскольку она, Луна, – ночное светило, ежедневно побеждаемое Солнцем и еженощно замещающая его после вечернего заката», – замечает об этом пристрастии людей каменного века российский историк Андрей Зубов.

Позднее, во времена неолита, человеку удалось раскрыть секреты эклиптического цикла Солнца и Луны. Эта тайная наука была использована строителями мегалитов.

«Таким образом, Стоунхендж мог представлять собой синтез накопленных за многие тысячи лет астрономических знаний таким же символическим путем, как гигантский 200-дюймовый телескоп “Паломар” делает это сегодня, – пишет Питер Браун. – В своей редакционной статье журнал Nature подчеркивал, что именно разумность идей, которые Хойл приписывал дизайнерам Стоунхенджа, была той частью его работы, которую труднее всего принять. В статье справедливо ставился вопрос, могли ли люди, которые еще не построили себе прочных домов, быть достаточно разумными, чтобы создать такой сложный инструмент, как Стоунхендж, как это утверждали астрономы. Такое же сомнение довольно часто высказывали и археологи».

Ведь до сих пор более чем спорно, что жители Древней Британии проводили сложные астрономические вычисления при помощи монолитов Стоунхенджа и лунок Обри. Уверенно можно сказать одно. Такие постройки, похоже, использовались в то время как святилища. Здесь совершались религиозные церемонии, в которых важная роль отводилась небесным феноменам. Не случайно эти монументы были ориентированы так, что в дни солнцестояния или равноденствия лучи восходящего Солнца, словно по взмаху волшебника, освещали тот или иной камень, тот или иной знак. Чтобы добиться этого, нужна была наблюдательность, и не требовалось расчетов, практикуемых в Гарварде или Кембридже.

Таким образом, ученые не могут окончательно понять, были ли эти постройки в самом деле обсерваториями каменного века или только символизировали важные астрономические феномены – были каменным подобием и отражением небес, непостижимых для человека. Возможно, эту тайну Стоунхенджа нам так и не удастся разгадать, если мы, конечно, не научимся переноситься в прошлое на «машинах», придуманных фантастами.

Мы же пока лишь ограничимся отдельными соображениями Фреда Хойла, высказанными им в 1967 году со страниц журнала «Antiquity» в ответ на массированную критику со стороны археологов, которым не понравились его выводы.

В статье, озаглавленной «Споры о Стоунхендже», Хойл задается вопросом: «Как повели бы себя мы, если бы приземлились на планете в аналогичной ситуации и имели бы при себе лишь грубые веревки, камни и деревянные столбы?» По его мнению, человек подумал бы прежде всего об использовании очевидных движений Солнца для измерения времени, а также о методах определения ориентировки «север – юг». Хойл считал, что строителей Стоунхенджа не интересовало суточное движение Солнца; оно совершенно не воспринималось ими как способ определения сезонов. «Передвижение же Солнца вдоль линии горизонта вскоре было бы признано весьма значимым».

Результаты всего этого, по мнению Хойла, были далекоидущими. Стоунхендж проектировался и строился как астрономическое сооружение, и это требовало от его создателей определенного уровня интеллектуального развития, намного выше признанного уровня сообщества примитивных земледельцев. «Такую работу должны были выполнять истинные ньютоны или эйнштейны, но почему бы и нет?» – пишет Хойл.

Это заявление шокировало многих, но Хойл обосновал его. Вот как выглядят его аргументы в изложении Питера Брауна.

«Хойл разработал несколько культурных гипотез о строителях Стоунхенджа. По его мнению, для высоких интеллектуальных достижений нужны универсальные составляющие: пища, свободное время и социальная стабильность, а также хорошая связь. Он не видел причин, почему такие условия не могли существовать в обществе Южной Англии в 2000 году до нашей эры. Хойл размышлял, что если африканские племена использовали барабаны для передачи информации с большой скоростью, то почему аналогичная система не могла использоваться в Британии? Он считал ошибкой приравнивать интеллектуальные достижения и технологический прогресс. Возможно, еще до того, как генофонд человечества был разбавлен в наши времена, в доисторический период могли существовать группы, чьи интеллектуальные нормы были значительно выше, чем в наши дни. После 2000 года до нашей эры широкомасштабное перемещение народов вполне могло размыть эти группы и вызвать резкий генетический спад, ведущий к культурной инверсии…

По сути, предположение Хойла может быть правильным. Строительство мегалитов, похоже, переживало резкий спад до 1000 года до нашей эры. Когда пришел Цезарь, его встретили орды раскрашенных варваров, впечатляюще описанные им и классическими летописцами. Но при этом существовал и научный кельтско-друидский календарь, происхождение которого остается туманным».

Ярд. Том

Шотландский профессор Александр Том (1894-1985), преподававший инженерные науки в Оксфордском университете в 1945-1961 годах, с необычайной педантичностью отнесся к исследованию Стоунхенджа и других подобных ему монументов. Борис Владимирский и Лев Кисловский так оценивают работу этого подвижника.

«Пионерская работа по поиску и изучению мегалитических астрономических обсерваторий была проведена профессором Александром Томом… Масштабы этой работы, проводившейся на протяжении десятилетий силами маленькой семейной экспедиции (участвовали сын и внук), не могут не вызвать восхищения. Охвачен исследованиями обширный район, включающий острова Англии и север Франции, обследованы сотни памятников, которые можно было заподозрить на предмет их астрономического назначения… Итоги этой работы воистину удивительны. Оказалось, что в эпоху конца неолита – начала бронзы северо-запад Европы был покрыт целой сетью обсерваторий для наблюдений Солнца и, что несколько неожиданно, наблюдений Луны».

Восход Солнца над Пяточным камнем в день летнего солнцестояния

Всего Том обмерил около 600 мегалитических памятников в Англии и Франции. В итоге он убедился, что их создатели очень хорошо разбирались и в строительстве, и в астрономии.

Александр Том приводит такой пример. Если вы расположитесь в центре Стоунхенджа, то в момент летнего солнцестояния Солнце будет находиться для вас прямо над Пяточным камнем. Вряд ли это случайное совпадение. Подобные ориентиры можно отыскать и в других каменных кольцах Британии. Очевидно, прежде чем приступать к работе, строители подолгу присматривались к местности и определяли, где взойдет Солнце в самый короткий и самый долгий день в году. Затем устанавливали памятные знаки, чтобы отметить эти важнейшие в их верованиях точки. По оценке Тома, лишь в XVI веке, то есть во времена Николая Коперника, астрономия в Европе достигла такого же высокого уровня развития, на каком она пребывала в эпоху неолита.

Конечно, многие «обсерватории», возведенные в ту далекую эпоху, выглядят скромно. Это просто вертикально установленные камни, которые использовались как визиры, или кольца из подобных камней. Однако некоторые из них по своим размерам едва ли уступают Стоунхенджу. Таков, например, исследованный экспедицией А. Тома комплекс, расположенный в районе Карнака (Бретань, Франция).

Кроме того, Александр Том заметил, что строители мегалитов часто пользовались одной и той же мерой длины. Она равна 82,9 сантиметра (0,83 метра). Эту особую меру длины, которую применяли и создатели Стоунхенджа, Том назвал «мегалитическим ярдом». Многие размеры мегалитических конструкций являлись производными от нее. Они кратны этой величине, то есть превышают ее в целое число раз.

Впервые Том высказал эту гипотезу в 1955 году на страницах Journal of the Royal Statistical Society. Из его рассуждений можно сделать два вывода, которые позволят нам лучше понять повседневную жизнь строителей Стоунхенджа.

Жители Северо-Западной Европы накопили богатый опыт строительства громадных сооружений, изобрели множество хитрых приемов, облегчавших им труд. В эпоху неолита они разработали строительное искусство, вершинными достижениями которого мы могли бы гордиться и сегодня.

На протяжении многих веков эти люди вели систематические наблюдения за звездным небом, за перемещениями Солнца и Луны, за расположением созвездий. Накопленные ими «тайные знания» они могли зашифровывать в своих постройках. Отдельные их части отныне напоминали потомкам о небесных феноменах. Еще несколько десятилетий назад подобный вывод мог считаться невероятным. Теперь его следует рассматривать как надежно установленный факт.

Незримая сеть «ордена друидов»

А может быть, нам только кажется, что руины Стоунхенджа хранят какую-то тайну? Или для древних жителей Британии он в самом деле был мистическим объектом? Во все века Стоунхендж притягивал как магнитом не только историков, археологов и простых любителей древностей, но и разного рода эзотериков.

Так, ошибочная идея, связавшая судьбу Стоунхенджа с друидами, вскоре нашла многочисленных последователей. В 1781 году англичанин Генри Херл основал тайное общество Ancient Order of Druids («Древний орден друидов»). Генри Херл был плотником и строителем, и «орден друидов» он создавал, явно вдохновляясь идеями вольных каменщиков, то есть масонов.

Общество быстро разрослось, находя тысячи новых сторонников. Неприметное, словно сухой, безжизненный куст, оно крепко пустило корни в круге каменных колец. Например, в августе 1905 года около семисот членов этого ордена собираются в Стоунхендже, чтобы принять в свои ряды еще 256 адептов древней веры. В августе 1908 года на церемонии, проходившей в родовом имении герцогов Мальборо, в «Древний орден друидов» вступил и молодой человек по имени Уинстон Черчилль.

В наши дни последователи друидов регулярно приезжают в Стоунхендж и совершают там свои церемонии. Недаром британский археолог Стюарт Пиготт, автор популярной книги «Друиды» (1968 год; она издавалась и на русском языке), начал ее с такого вот выразительного описания: «Решивший посетить древний памятник Стоунхендж на Солсберийской равнине Южной Англии в день летнего солнцестояния может застать там поразительное зрелище. Если он окажется там 21 июня на восходе солнца или в полдень того же дня, то увидит группу угрюмых мужчин и женщин в белых одеяниях, которые совершают некие церемонии и ходят длинной процессией среди камней Стоунхенджа. Если он спросит, кто они, то услышит ответ: “Друиды”».

На страницах своей книги Пиготт с удивлением задавался вопросом: почему вдруг стали так популярны жрецы давно забытой религии, которой в греческой и римской литературе посвящены какие-то три десятка отрывков. Теперь же «вместо друидов, какими они были, нам преподают друидов, какими их хотят видеть».

Фестиваль в Стоунхендже. 1984 год

Популярность друидов растет. Свидетельством тому – праздники, которые устраивают в Стоунхендже. В 1972 году, в день летнего солнцестояния, здесь впервые состоялся фестиваль под открытым небом. В 1984 году на подобный фестиваль собралось около 70 тысяч человек. Они слушали живую музыку, совершали различные церемонии, подражая то ли друидам, то ли еще каким-то язычникам, которых рисовало их воображение.

Традиция эта жива и в наши дни. Так, летом 2014 года, в ночь накануне самого долгого дня в году, здесь, в Стоунхендже, собрались на свой праздник 36 тысяч человек. Среди них были и правоверные друиды, и множество рядовых туристов, приехавших посетить «известный языческий праздник».

В 1920-е годы археолог-дилетант Альфред Уоткинс (1855-1935) выдвинул гипотезу о том, что все мегалитические сооружения располагались вдоль особых линий, которые незримой сетью покрывают поверхность нашей планеты. Это Ley-Lines, «лей-линии». Эти линии часто пересекаются, и в точках их пересечения находятся наиболее почитаемые постройки. Например, Стоунхендж расположен в точке пересечения нескольких лей-линий. Их название объясняется тем, что имена многих населенных пунктов, лежащих вдоль этих линий, оканчиваются на слог «-ley» (или его альтернативные написания: lay, lee, lea, leigh).

Уоткинс был фотографом. Бродя по сельским районам Англии, он заметил, что курганы, земляные валы, рвы и церкви, построенные на месте языческих святилищ, словно выстраиваются вдоль прямых линий. Впоследствии он убедился, что вся Британия покрыта сетью незримых прямых линий, которые тянулись от одного холма к другому. Это был «магический мир Древней Британии», как сказал кто-то из последователей Уоткинса. Если эти линии взбегали на пригорок, там непременно высился курган, росла роща или стояла церковь, если они спускались в низину, там лежал пруд или был установлен камень. Подобные детали служили, как думалось Уотсону, «маяками», задавали людям направление, в котором следовало двигаться, как в наши дни это делают дорожные знаки или другие ориентиры.

«Любопытство к древним монументам и древним трактам проснулось в нем, когда он разъезжал по различным районам страны, – писал об Уоткинсе Питер Браун. – Какими бы ни были его промахи в качестве полевого археолога, он представляется нам абсолютно искренним человеком, и тем более обидно, что работа всей его жизни содержит так много вымысла».

В наши дни большинство археологов не принимают всерьез выводы Уоткинса. Ведь в любом культурном ландшафте, где люди жили на протяжении тысячелетий, можно найти какие угодно случайные ориентировки, в том числе и те, которые подтвердили бы правоту Уоткинса. В этом нет ничего закономерного, вопреки тому, что он думал. Это всего лишь законы статистики.

Тем не менее книга Уоткинса «Старый прямой тракт» (1925) завоевала широкую читательскую аудиторию и позднее не раз переиздавалась. У последователей эзотерических учений его идеи популярны и сегодня. Свидетельством тому – этот фрагмент из книги Хартвига Хаусдорфа «Китайский Роузвел» (М.: Вече, 2014):

«В нашем культурном пространстве китайским путям дракона соответствуют энергетические линии геомантии. Особую известность они приобрели, прежде всего, в англоязычных странах; здесь они называются “Ley-Lines”, “лей-линии”. В первую очередь, речь идет о следующем феномене: многие древние постройки, чья история восходит порой к каменному веку, а также сакральные сооружения, возведенные впоследствии на руинах “языческих” капищ, “священные колодцы” и источники располагаются вдоль определенных линий, прямых как стрела».

У поклонников НЛО, например, эти линии вызывают особый интерес потому, что, по их представлениям, все маршруты неопознанных летающих объектов также пролегают вдоль особых прямых линий. Активность НЛО, похоже, сосредоточена в точках, где скрещиваются сразу несколько таких линий. Уфологи давно задаются вопросом, случайно ли сетки линий, отмечающих передвижения НЛО, обладают столь заметным сходством с теми четкими, прямыми линиями, вдоль которых располагались культовые сооружения, созданные еще в доисторическую эпоху, то есть с «лей-линиями» Альфреда Уоткинса.

Впоследствии писатель-эзотерик Джон Мишель (род. 1933) в своей книге The View over Atlantis («Взгляд на Атлантиду», 1969) развил эту идею. В его представлении Земля оплетена силовыми линиями. В точках их пересечения расположены так называемые силовые центры.

Строители Стоунхенджа и других мегалитических памятников якобы знали об этом. Они жили в полной гармонии с космосом, а потому чувствовали, где пролегают силовые линии и где расположены силовые центры. В них сходятся две стихии: небесная и земная. Из этого единения в людях возникает дух Бога. Именно в таком силовом центре древние жители Британии и воздвигли один из величайших храмов всех времен – Стоунхендж, который Мишель называет «Новым Иерусалимом». Этот удивительный пример архитектуры основан на числовой мудрости пифагорейцев. Здесь, на земле, он предвещает Небесный Иерусалим, который нам будет дарован.

Магия небесных чисел, духовные основы христианской религии – всё это звучит возвышенно, завораживает своей «трансцендентальной логикой». Вот только какое отношение всё это имеет к строителям мегалитов, к тем принципам, которые легли в основу их традиционной архитектуры?

Ни физики, ни геологи ничего не знают об удивительных геомагнитных линиях. Историки и археологи тем более не ведают о том, что важнейшее место в верованиях жителей доисторической Европы занимали некие «силовые линии», что они умели определять расположение этих линий, а весь уклад своей жизни соотносили с тем, следуют ли они предвечной гармонии, зашифрованной в координатах этой незримой сети, или нарушают ее.