Текст книги "От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века"

Принято считать, что политический облик партий фиксируется в их программах. Именно по этим документам легче всего отделить одну партию от другой. И американские политологи пытаются доказать, что смена партий у власти основана на различии идеологий, путей и средств политики, но при анализе конкретных документов партий, особенно избирательных платформ, впадают в явное противоречие с этими утверждениями. Избирательные программы больше похожи, чем различны.

В первую очередь это касается внешнеполитических разделов программ, так как фактически между республиканцами и демократами нет принципиальных разногласий по важнейшим аспектам внешней политики. Поскольку же соперничество предполагает наличие какого-то спора, то в этих целях мелкие политические расхождения преувеличиваются в процессе политических дебатов, а разногласия выдвигаются там, где их не существует.

Так и идет от выборов к выборам политическая игра в обвинения и обещания. Американский журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» в июле 1968 года, назвав выборы чехардой, вынужден был признать: «Мы хвастаем, что являемся демократической страной, но когда дело доходит до выбора наших высших руководителей, то демократией здесь и не пахнет. Хуже того, наша система совсем не предусматривает выбора такого человека, который лучше всего подходил бы для президентского поста». Что верно, то верно.

Один из неудачливых претендентов от демократической партии на выборах 1984 года, сенатор Г. Харт, руководивший избирательной кампанией Дж. Макговерна в 1972 году, написал после этого книгу «С самого начала», в которой, в частности, заметил, что кандидат на пост президента должен обладать фанатизмом мученика, решимостью марафонца, непреклонностью футболиста-защитника, точностью хирурга, делающего операцию на сердце, силой духа партизана-коммандоса. От такого портрета остается мрачное ощущение, как если бы за президентское кресло боролись роботы.

В избирательной программе 1960 года демократы заявили, что они готовы вести с Советским Союзом переговоры «всякий раз и везде, где есть реальная возможность прогресса без принесения в жертву принципов». Республиканцы также выражали «готовность» вести переговоры о разоружении и прекращении ядерных испытаний. «Разница» заключалась лишь в том, что республиканцы обещали «разработать реалистичные методы и гарантии разоружения и прекращения атомных испытаний», демократы же – «ответственные предложения» по этим вопросам. До чего же знакомые мотивы! Они столь же «свежо» звучали и в телевизионной дискуссии между Картером и Рейганом в 1980 году и между Рейганом и Мондейлом в 1984 году. Те же обещания, те же слова. Ничто не стронулось с места за истекшие десятилетия.

В предвыборной кампании в 1968 году, обращаясь к проблемам Латинской Америки, республиканская и демократическая партии заявляли, что они будут верны обязательствам и не «потерпят» создания в этом районе правительства, находящегося «под господством коммунизма», то есть обе партии единодушно и откровенно выступили против национально-освободительного движения латиноамериканских народов. Здесь согласие было очевидным. Оказавшись у власти, демократы выполнили обещания обеих партий: в Соединенных Штатах принят беспрецедентный закон, по которому войска США могут вмешиваться в дела любой латиноамериканской страны, если североамериканской военщине померещится, что южному соседу грозит «коммунистическая опасность». Ту же политику, но уже в обостренно интервенционистском плане, ведет и администрация Р. Рейгана.

Вспомним события 1965 года в Доминиканской Республике. Когда народ этой маленькой страны выступил против продажной, вконец дискредитировавшей себя клики тиранов, США тотчас объявили о посылке морской пехоты для «защиты американских интересов». Президент Л. Джонсон заявил, что приказал американским войскам высадиться в этой стране из-за угрозы жизни тысячам американцев[113]113
  R. S h e r r i 11. The Accidental President. New York , 1967, p. 42.


[Закрыть]. Обе партии поддержали открытую интервенцию, о которой сенатор Фулбрайт, выступая в конгрессе, сказал, что это «не просто интервенция, а гораздо худшее преступление: мы вмешались с тем, чтобы поддержать противников социальной революции, поддержать продажную реакционную военную олигархию». Когда в 1983 году была совершена беспримерная по цинизму и жестокости агрессия против Гренады, нового Фулбрайта в американском конгрессе не нашлось. А президент Р. Рейган, теперь уже республиканец, слово в слово повторил аргументацию Л. Джонсона о необходимости спасения жизни студентов, и снова все оказалось ложью.

Поскольку разница между партиями довольно призрачна, профессиональные партийные лидеры специально выдумывают темы для споров, которые, как правило, мелки по существу, но эффектны по форме. Кроме того, каждая партия объявляет себя единственной защитницей «народных интересов», обещает избирателям все на свете, играет на самых больных вопросах, которые так и остаются больными, как будто они и существуют только для выборов. Бурные выступления, инсценированные демонстрации, публичные ссоры, принятие программ на национальных съездах партий – все это рассчитано на то, чтобы обмануть избирателей.

В политической практике распространен и такой прием. Когда правящие круги попадают в особо критическое положение, как правило, усиливается пропаганда личностей. Яркое выражение это нашло в 1952 году. Американские авторы пишут, что республиканцы пришли к власти, уцепившись за «магические» фалды Эйзенхауэра. Спекулируя на чувствах американцев, в памяти которых были еще свежи воспоминания о второй мировой войне, буржуазная пропаганда всеми силами раздувала популярность Эйзенхауэра и заверяла избирателей, что только он имеет ответы на все национальные проблемы, может прекратить корейское кровопролитие, облегчить бремя налогов, приостановить инфляцию, покончить с коррупцией и «вернуть счастливые дни».

В пропагандистский обиход был запущен аргумент, что «миролюбие» свойственно не только, мол, Эйзенхауэру, но и всей его партии. За 28 лет правления демократов (Вильсон, Ф. Рузвельт, Трумэн) было убито и ранено на войнах 1 628 480 человек. За 24 года правления республиканцев (Т. Рузвельт, Тафт, Гардинг, Кулидж, Гувер) не было убито или ранено ни одного человека[114]114
  S. Adler. The Isolationist Impulse. New York , 1957, p. 383.


[Закрыть]. Надо отметить, что рассуждения о «миролюбии» республиканской партии являются одним из мифов буржуазной политологии. Достаточно вспомнить, как при президенте Т. Рузвельте, авторе печально известной доктрины «большой дубинки», было осуществлено вооруженное вмешательство во внутренние дела Колумбии, навязан Республике Панама кабальный договор о канале. Тогда же американские оккупационные войска беспощадно подавили национально-освободительное движение на Филиппинах. При президенте У. Тафте вооруженные силы США вторглись в Гондурас, начали интервенцию в Никарагуа. При президенте У. Гардинге войска стреляли уже внутри страны – по бастующим шахтерам Южного Иллинойса и Западной Вирджинии. При президенте К. Кулидже свыше пяти тысяч солдат вновь вели необъявленную войну в Никарагуа. При президенте Г. Гувере снова стреляли. Теперь уже в голодных ветеранов первой мировой войны. Р. Рейган с беспрецедентной для американских правителей готовностью бросает войска в различные регионы мира. Гибнут гренадцы, ливанцы, никарагуанцы и американцы. Надо полагать, что после Рейгана политологи будут аккуратнее обращаться с мифом о миролюбии республиканцев.

Пропаганда прославляла «миролюбие» Эйзенхауэра и старательно обходила факты о его активном участии в военной политике правительства демократов. Известно, что Эйзенхауэр находился у истоков создания НАТО и был главнокомандующим вооруженными силами этой группировки. Как свидетельствует Р. Доновэн, милитаризация Западной Европы была святая святых его деятельности как командующего силами НАТО в 1951 и 1952 годах[115]115
  R. Donovan. Op. cit., p. 147.


[Закрыть]. В книге «Человек из Абилены» приводится письмо Эйзенхауэра. В нем он ратует за установление «мирового порядка», в котором США призваны играть роль вождя, опираясь на «моральную, социальную и экономическую силу, а до тех пор, пока мировой порядок не установлен, – на военную силу». Все эти довольно банальные идеи генерал повторил затем при вступлении на должность президента. Автор работы сообщает далее, что еще в 1946 году Эйзенхауэр составил специальную программу «идеологической войны» против коммунизма, в которой использованию «необходимой военной силы»[116]116
  K. McCann. Man from Abilene . New York , 1952, pp. 165– 166, 157.


[Закрыть] отводилось важнейшее место. Перед выборами писалось: именно Эйзенхауэр внушил Трумэну мысль о создании по всему миру военных баз, что и было положено в основу так называемой доктрины Трумэна[117]117
  A. Hatch. General Ike. New York , 1952, p. 280.


[Закрыть].

Как видно, пропаганда, рекламируя Эйзенхауэра, старалась угодить на все вкусы. Помогая правящим силам выпутаться, используя того же Эйзенхауэра, из безнадежной корейской авантюры, она изображала его «миротворцем», этаким добродушным дедом на завалинке. Планируя стратегические линии политики, сердцевиной которой оставался курс на мировое господство, американская пропаганда преподносила Эйзенхауэра как вполне подходящую фигуру для проведения такой политики.

Дело, конечно, не в Эйзенхауэре. Равно как и не в Никсоне – 1968-го или Рейгане – 1980 года. Во всех случаях поражение демократов объясняется банкротством их политики. Наступление на демократические права трудящихся, коррупция государственного аппарата, растущая инфляция, дороговизна вызвали активное недовольство народных масс. Войны в Корее и во Вьетнаме послужили наглядным подтверждением глубокого авантюризма внешней политики, развеяли длительные усилия американской пропаганды, направленные на то, чтобы убедить мировое общественное мнение в «антиколониализме» США. Как отмечал Л. Бромфилд, «мы не имели никакой причины быть в Корее… Утверждать, что столь отдаленная и маловажная страна, как Корея, является нашей первой линией обороны, – значит заявить, что каждая страна в любой части мира – также первая линия нашей обороны. Подобная концепция явно фантастическая, смешная и граничит с манией величия»[118]118
  L. Bromfield. A. New Pattern for a Tired World. New York , pp. 61—62.


[Закрыть]. Верно, эта концепция действительно сродни мании величия. Но прошло всего три десятилетия, как американский империализм объявил почти весь мир зоной своих «жизненных интересов». Мания величия при Р. Рейгане развилась до опасных размеров и теперь уже не является смешной, поскольку подкрепляется глобальной системой ядерных баз и оккупационных войск, прямыми угрозами атомной войны.

Интервенции в Корее и во Вьетнаме явились логическим следствием общей воинственной внешнеполитической линии США. Эта политика нацелена на создание американской «мировой империи», направлена против борьбы за свободу, социальную справедливость и национальную независимость народов стран капиталистического и бывшего колониального мира. Тогда – в Корее и Вьетнаме, теперь – в Ливане и Гренаде.

Подобное тому, что произошло с Д. Эйзенхауэром, случилось и с Р. Рейганом, правда, на новом витке реакционной политики внутри страны и на международной арене. Средства массовой информации изо всех сил стараются окружить Р. Рейгана ореолом славы, создать образ «великого коммуникатора», «простого парня».

Пресса «большого бизнеса» старательно пытается воздвигнуть нынешнего президента на пьедестал «отца нации». Он, оказывается, вернул этой стране «надежду», «уверенность» и «силу».

Удушливая милитаристско-шовинистическая обстановка в США 80-х годов нашла свое отражение в предвыборных платформах демократической и республиканской партий 1984 года. Нагнетание в стране истерии и ультрашовинизма на протяжении долгого периода времени сделало свое дело. В позициях двух основных буржуазных партий – каждой по-своему – отразились внутренние процессы в стране и взгляды на внешнюю и военную политику США, в которых ощущалось грубое и неприкрытое давление крайне правых сил.

Платформа демократов, принятая на конвенте в Сан-Франциско, отличалась двусмыслицами, недоговоренностями, общими рассуждениями, робостью в подходе к жгучим для страны проблемам и их решениям.

Демократы, конечно, не могли, вступая в борьбу с напористой, воинственной, весьма опасной для интересов самих США линией республиканской администрации, остаться в стороне от главных вопросов, прежде всего от гонки стратегических вооружений, перспективы ядерной войны. Логика предвыборных соображений заставила, естественно, лидеров партии включить в платформу кое-какие непохвальные замечания в адрес Р. Рейгана, его милитаристского курса. Однако критика замыслов и действий республиканской администрации выглядела в программе демократов на редкость вымученной, хилой и беззубой. В ряде важных вопросов, связанных с развертыванием новых систем оружия, демократы явно уступали, даже как бы подыгрывали республиканским лидерам, не слишком усердно стараясь отбить у них «выигрышные» позиции в предвыборной борьбе.

В платформе демократов плохо замаскированный милитаризм и агрессивный настрой весьма наглядно наложились на едва заретушированный антикоммунизм и антисоветизм. Этот «сплав» мало чем отличался от идейно-политических установок рейгановской администрации. Да и вообще рейганизм заметно повлиял на политическую философию, заложенную в платформе демократов.

Своих конструктивных предложений в области внешней и военной политики у сторонников У. Мондейла в Сан-Франциско практически не оказалось, если не считать нескольких туманных, по-видимому, случайных и не связанных общим стержнем фраз, похожих скорее на рутинные обещания избирателям, чем на руководство к действию самих демократических лидеров. В своей новой платформе они так и не нашли ни собственных идей, ни плодотворных подходов, которые способны были бы противостоять милитаризму и агрессивной линии нынешнего республиканского руководства. В большинстве случаев демократы на своем конвенте топтались в кругу тех же самых идеологических стереотипов, политических посулов и риторических приемов, которые используются и рейгановской администрацией, организаторами предвыборной кампании республиканцев.

Конвент в Сан-Франциско не создал демократическим лидерам необходимых позиций в борьбе с правящей партией на выборах 1984 года, во многом ослабил их возможности в избирательных схватках. Демократы оказались в ловушке, которую они семи себе поставили в последние годы правления президента Дж. Картера. У. Мондейл вышел на арену предвыборной борьбы с весьма уязвимой и неподготовленной идейно-политической амуницией.

Главной мишенью предвыборной пропаганды республиканцев стала «администрация Картера – Мондейла». Этой формулой рейгановская группа стремилась всячески привязать нынешнего конкурента от демократов к практике предыдущей администрации, как известно, не пользовавшейся популярностью в стране, особенно в свете ирано-американского кризиса.

Пожалуй, никогда еще в своем развитии республиканская партия не становилась столь откровенно, бесповоротно и цинично на сторону крайне правых сил, реакции по всем направлениям, антидемократизма, расизма, шовинизма и гегемонизма, как в своей предвыборной платформе, утвержденной на съезде 1984 года в Далласе.

Отныне название этого южного американского города будет еще более горьким символом политической жизни США. Более двадцати лет спустя после убийства в Далласе президента Дж. Кеннеди теперь здесь же крайне правыми силами, укоренившимися в руководстве республиканской партии, была предпринята куда более далеко идущая и всеобъемлющая политика расправиться с «американским либерализмом» в целом, перекрыть ему дорогу в будущее, потащить страну по пути, который даже видавшие виды американцы считают самым мрачным и опасным за всю историю страны. Это касалось в первую очередь экономической и социальной политики, внутреннего политического развития США. Но это давало также главную ориентацию внешней и военной политике Вашингтона на весь отрезок времени, оставшийся до конца столетия.

Платформа республиканцев своим содержанием с обезоруживающей прямотой подтверждала, что их предвыборная «миролюбивая» риторика является беззастенчивым лицемерием. Авантюризм, воинствующая агрессивность и цинизм республиканской платформы не имели прецедента ни в долголетней эволюции самой этой партии, ни в традициях межпартийной борьбы за президентскую власть, ни даже во всей политической истории США.

Далласовский документ – открытая и недвусмысленная декларация американской реакции и гегемонизма об их намерениях в мире последних десятилетий уходящего века. По ней человечество может судить, что ожидало бы его, если бы Р. Рейгану в самом деле удалось выполнить «мандат», врученный ему республиканским съездом (точнее, продиктованный конвенту им же самим).

Ведь это программа вселенского господства и диктата Вашингтона с самых крайних антидемократических позиций, программа вседозволенности его действий на мировой арене с помощью ядерного оружия, программа обреченности человечества на ядерную катастрофу, которая может быть развязана, когда и где это сочтут для себя возможным рейгановская администрация или ее преемники.

Мировой цивилизации разрешено, по далласовской программе, развиваться только при одном условии: ее единственным устоем и единственным двигателем должна отныне стать военная мощь США. То, что не будет соответствовать политическим идеалам крайне правых в нынешнем руководстве США, не будет укладываться в прокрустово ложе сконструированных правыми схем американского внутреннего порядка, американского мессианизма в современном мире, должно быть сметено ядерным взрывом по мановению руки вашингтонского лидера.

Иногда кажется, что создатели республиканской программы 1984 года просто переписывали широко известную книгу Джорджа Оруэлла «1984 год». Сегодня они хотели бы приспособить ее на свой лад уже не только к американской действительности, но и ко всем мировым процессам. Нетрудно понять, сколь трагичным оказалось бы для человечества такое видение мира.

Платформа республиканцев с предельной обнаженностью нацелена на борьбу с силами мирового прогресса. Она исходила из откровенного стремления поставить плотину на пути социально-политического развития человечества. Но это ни в коем случае нельзя признать попыткой республиканцев сохранить статус-кво в современном мире. Для нынешней воинственной администрации такая цель явно не подходит. Наступательная программа американских крайне правых, одобренная в Далласе, была устремлена совсем в другом направлении. Они хотят сокрушить не только объективные тенденции мирового развития, но и статус-кво именно в его социально-политическом смысле, вернуть человечество к мировому господству империалистических сил, прежде всего самого Вашингтона.

Нынешнее руководство республиканцев одержимо поистине маниакальной идеей ликвидации мирового социализма и национально-освободительного движения. Р. Рейган и до Далласа похвалялся стереть «мировой коммунизм» со страниц истории, пойти на него «крестовым походом». Перед съездом он повторил эту «фундаменталистскую» концепцию крайне правых. Он призывал к сплочению рядов под знаменами «национального крестового похода»: «Мы находимся в состоянии войны, войны с самым опасным врагом, который когда-либо мешал людям выбраться из трясины и подняться к звездам». Р. Рейган переводил все это на язык «крестоносцев», жаждущих отличиться на поприще борьбы с «мировым коммунизмом».

Подобные идеи были закреплены в предвыборной программе республиканской партии. Уже не личные риторические упражнения, а платформа партии, стоящей у власти, доказывала, что СССР вроде бы существует по недоразумению. Из окончательного текста программы исчезла, правда, экстремистская формулировка, содержавшаяся в проекте программы: «Советское государство – „аномалия“. Оказалось, что даже конвент в Далласе не может записать в своей программе столь глупый тезис. Но в платформе появилось утверждение о том, что поддержание „стабильных и мирных отношений“ с СССР зависит от „уважения к американской мощи и решимости“. Москва должна, по мысли республиканских лидеров, удовлетворить ряд предварительных условий, выдвигаемых ультимативно Вашингтоном. Только тогда республиканская верхушка будет готова с ней разговаривать.

Программа, принятая в Далласе, – апофеоз разнузданного антикоммунизма и антисоветизма, столь обнаженно проявившегося в последние годы во всей деятельности правых в США, в общей рейгановской политике. Это своего рода усыновление идеи «крестового похода» всей партией, ее легализация и освящение, «мандат» на ее проведение в жизнь, врученный новой президентской команде.

Для насильственного достижения цели ликвидации социализма и предназначается прежде всего американская военная мощь, ракетно-ядерное оружие. Такой тезис в самых различных словесных формах проходил красной нитью через весь далласовский документ.

От правды никуда не денешься: республиканская предвыборная программа целиком проникнута идеей подготовки ядерной войны, наращивания ядерных вооружений. Далласовский документ генетически связан с пресловутым заявлением президента перед микрофоном в Санта-Барбаре о немедленно начинающейся ядерной атаке против СССР. Как бы ни стремился официальный Вашингтон отмежеваться от этого заявления, новая платформа республиканцев явно сродни этой бесшабашной выходке.

Республиканцы вновь прибегли к затасканному и лживому тезису об «отставании» от СССР. Они доказывали, что Р. Рейган «стремительно принял меры», чтобы устранить «эту опасную ситуацию и восстановить эффективный „запас прочности“ еще до 1990 года». Но ведь речь идет на деле совсем не об этом. Вашингтон хотел бы сломать существующий ныне ядерный паритет и добиться в 80—90-х годах вовсе не «запаса прочности», а военного превосходства США. Именно с этим багажом он мог бы отправиться, по его собственным представлениям, в «крестовый поход» против мирового социализма.

Далласовская платформа заявляет об этом без обиняков: «Дутая» армия, которая была при администрации Картера – Мондейла, теперь стала подлинной армией, а наши военно-морские силы быстрыми темпами увеличивают число своих кораблей, приближаясь к цели – 600 кораблей». Программа полна спекулятивных заявлений относительно того, что военная мощь США обеспечивает «средства сдерживания», является «наилучшим стимулом», побуждающим якобы СССР «согласиться на сокращение вооружений». Это сознательно рассчитанная ложь, умноженная на культ военной силы.

Культ военной силы – навязчивая идея республиканской программы 1984 года. «Мы подтверждаем принцип, согласно которому политика Соединенных Штатов в области национальной безопасности должна основываться на стратегии мира с позиции силы…», «Америка вновь стала сильной», «Мы гордимся силой Америки», «…Мы должны быть достаточно сильными…». Президент Рейган всегда вел переговоры «с позиции силы» – с превеликой гордостью провозглашалось в самых различных частях платформы республиканцев.

Внешняя политика рейгановской администрации, осуществляющая со столь явной мегаломанией свой военный замысел, не знает ни пределов, ни сдерживающих мотивов на путях гегемонизма и агрессии. В программе записано: «Мы отвергаем идеи о виновности и необходимости приносить извинения, которые в столь большой мере движут внешней политикой демократической партии». В мировой политике для правых нет сложных проблем, нет опасностей, которых они не могли бы одолеть с помощью «божьей поддержки» и ядерной мощи. И конечно, им не за что извиняться!

Все глобальные и региональные направления внешней политики Вашингтона, как это вытекало из новой предвыборной платформы республиканской партии, были подчинены тем же самым целям, к ним прикладывались те же самые средства. Антикубинская ярость, ненависть к Никарагуа, клевета на положение в Сальвадоре, ликование по поводу «взятия» Гренады – все это содержалось во фрагменте внешнеполитической части платформы, где говорилось о политике США в Южной Америке. Там была предпринята попытка сделать военный захват Гренады отныне чем-то вроде «универсального» подхода США. В платформе доказывалось, что «это пример для всего мира» (подчеркнуто мною. – А. Я.).

В этом вся философия современного колониализма, библия неофашизма, идеология «крестового похода». Ведь это же самое говорил Адольф Гитлер, топя в крови европейские страны – одну за другой. И в Европе «прогнившие» правительства падали перед нацистской демократией штыка. И снова, как и при Гитлере, агрессия, захват суверенной страны, которые ООН единодушно осудила, объявляются «примером для всего мира». И вновь человечество с тревогой задает себе вопрос: какая страна станет следующим объектом интервенции США после Гренады?

Вашингтон оправдывал в программе республиканцев размещение американских ракет в Западной Европе фальшивой угрозой «советского господства», что ведет-де к «раздроблению НАТО», представляет для США «смертельную опасность». Республиканцы ликовали в своей программе по поводу новых соглашений о базах НАТО в Португалии, Испании, Турции и Греции, объявляли это «победой администрации Рейгана – Буша и наших европейских друзей».

Они откровенно гордились тем, что США и Израиль сохраняют основы их «моральных и стратегических взаимоотношений» на Ближнем Востоке, причем они провозглашаются «союзниками» не только в экономическом, но и в широком политическом, дипломатическом и, главное, военном плане. Программа подчеркнула, что американо-израильские группы стратегического планирования координируют совместные усилия этих двух стран.

В платформе республиканцев содержались клятвы в готовности помогать «прифронтовым государствам» а Азии и бассейне Тихого океана – Южной Корее, Таиланду и Пакистану (можно понять, какие «фронты» имеются при этом в виду. – А. Я.), сохраняя свои военные объекты в Южной Корее, Японии, на Филиппинах и в Индийском океане. Республиканская платформа призвала Японию продолжать увеличивать вклад в наращивание своей военной силы в этом регионе.

Если судить по далласовской платформе, то в Африке США под лживым предлогом борьбы против угрозы «трехсторонней оси – Советского Союза, Кубы и Ливии» обязались поддерживать всемерно ЮАР в ее агрессивной политике, добиваться сохранения ряда африканских стран в орбите капитализма, «помогая» там создавать «инфраструктуру демократического капитализма», сея антикоммунизм.

Республиканцы открыто провозгласили на своем конвенте, что «одним из основных элементов наших программ экономической помощи должна быть передача другим благотворных идей демократического капитализма…». «…Мы сократим или аннулируем помощь странам, проводящим внешнюю политику, противоречащую нашим интересам…» Это ли не принудительный экспорт капитализма в африканские страны, экспорт контрреволюции, откровенное идеологическое и политическое вмешательство в их внутренние дела с помощью рычагов экономической помощи?

Во имя борьбы против сил национального освобождения, которым в США приклеивают ярлык «терроризма», платформа республиканской партии требовала «объединенных усилий наших дипломатов, вооруженных сил, разведывательных служб и организаций по поддержанию правопорядка». В связи с этим открыто формулировался тезис о необходимости сломать все внутренние юридические препятствия в «дружественных странах», чтобы бороться с силами сопротивления диктаторским режимам.

В планах республиканской партии были с достаточным цинизмом провозглашены задачи дальнейшего расширения террористической деятельности ЦРУ, подрывных операций во всем мире. «Мы будем и впредь укреплять нашу разведывательную службу, – признавалось в программе, – мы ликвидируем законодательные препоны, мешающие эффективному руководству, работе и сохранению в тайне источников получения разведывательных данных и методов разведки. Мы будем и впредь улучшать нашу способность оказывать влияние на международные события в поддержку наших внешнеполитических целей…»

Далласовская программа была буквально начинена высокомерием, презрением, недружелюбием и прямыми угрозами по отношению к международным организациям, в том числе ООН. ЮНЕСКО названа была при этом «худшей» из таких организаций.

Паранойя политического видения современного мира пронизывает всю программу. В ней четко и откровенно отражена суть внешнеполитической линии США. Программа пропитана пещерным антисоветизмом, ложью, человеконенавистничеством.

Крайне правые силы, прежде всего правое крыло республиканской партии, одержали верх и на выборах 1984 года. Если результаты борьбы 1980 года, которые привели республиканцев в Белый дом, «неоконсерваторы» поспешили тогда назвать «захватом власти», то итоги выборов 1984 года они вполне могут определить как «удержание власти». Команда республиканцев одержала убедительную победу над демократами. Это дало повод правящему клану республиканцев утверждать, будто Р. Рейган получил «мандат нации» на продолжение внутренней и внешней политики. Республиканцы рассматривают победу и как исторический «реванш» за разгром демократами правых во главе с Б. Голдуотером на выборах 1964 года. Тогда в ближайшем окружении аризонского сенатора был, как известно, и Р. Рейган. Теперь именно ему довелось увенчать двадцатилетнюю борьбу правых за власть в Белом доме победой над демократами с «разгромным» счетом. Демократы и б самом деле оказались поверженными, выбитыми из седла, отброшенными в сторону. Трудно даже предположить, когда им удастся собраться с силами, вновь вступить в реальную политическую схватку за власть.

Ход избирательной кампании 1984 года потребовал от Р. Рейгана и его ближайших соратников некоторых нововведений в риторический арсенал. Не отказываясь от старых, привычных им «силовых» милитаристских штампов, он все же дозированно ввел в свой лексикон тему мира и переговоров с Советским Союзом. Необходимо, разумеется, оценивать все это в контексте реальных дел. От того, как подобные заявления скажутся на деле, многое зависит в характере и масштабности практических подходов к важнейшим международным проблемам.

Возникает ли перед нами новый Р. Рейган, кое-что понявший, кое-чему научившийся, не желающий идти сейчас напролом в международных отношениях, стремящийся избежать односторонней конфронтации с СССР и вести свою страну не столь опасным путем, как это было в годы после выборов 1980 года? Идем ли мы к какому-то иному периоду в развитии международных отношений, если не к новой разрядке, то по крайней мере к отходу от лобового противостояния, навязанного американской стороной? Или же речь идет лишь о временных тактических шагах администрации США, которые тоже следует рассматривать в известном плане позитивно, но всегда помнить об их возможной скоротечности, двойственности и двусмысленности?