Текст книги "Выстрел на сцене"

Глава 3

– Бетти О’Дональд? – Мод вскочила со стула и оббежала обеденный стол, чтобы от всей души обнять хрупкую женщину в элегантном костюме. – Боже мой, Бетти! Ты так изменилась! Где ирокез, ошейник и весь этот чёрный макияж?

– Мантия судьи вряд ли подошла бы панку, – нежным голосом ответила Бетти и заправила за ухо светлую прядь волос. – Каждый из нас однажды взрослеет.

– Это она судья? – недоверчиво и, наверное, слишком громко спросила Уиллоу. Я растерянно пожала плечами.

Эта неловкая фраза, видимо, не осталась незамеченной, и Бетти бросила в нашу сторону:

– Книгу не судят по обложке. Ювенальное право[2]2
  Раздел права, занимающийся детскими правонарушениями, реабилитацией несовершеннолетних преступников, социальной защитой несовершеннолетних и т. д.


[Закрыть].

Впечатляюще. И сейчас я говорю не только о её голосе, ставшем неожиданно властным.

Оливия отодвинула стул и, улыбаясь, покачала головой.

– Ведь это у тебя тогда была крыса?.. Точно! – воскликнула она. – Как же её звали?

– Клеопатра, – хихикнула Бетти. – Не ожидала, что ты вспомнишь! Она жила у меня всего два дня. Пока экономка не раскрыла меня и не отнесла её в приют.

– Точно! – подтвердила Мод, смеясь.

И все трое погрузились в воспоминания. А спустя минуту Бетти заметила:

– Меня так порадовал ваш звонок! Жаль только, что сперва произошло это несчастье.

Несчастье? Я оторвала взгляд от индийского карри. Оливия и Мод молча кивнули.

– Реджинальд и Люк приедут в понедельник, – сказала Оливия похоронным голосом.

– Хорошо, – пробормотала Бетти.

Повисла долгая неприятная пауза.

Люк… наверное, это Люк Портланд, политик, подумала я. Но имя Реджинальд ни о чём мне не говорило… а, нет! Вспомнила. Реджинальд Трэверс. Финансовый аналитик. Это ведь у него Джулиан хотел научиться загребать миллионы с помощью акций.

– Кстати, наше вчерашнее предположение оказалось верным. Нил всем написал одинаковые письма, и их отправили так, чтобы они пришли в один день, – продолжала Оливия.

Их разговор окончательно перестал быть понятным.

– Это так похоже на Нила, – кивнула Бетти и выдавила из себя грустную улыбку. – Ему всегда приходили в голову сумасшедшие идеи. Сейчас я читаю доклад, и мне нужно проверить, работает ли техника. Увидимся позже, да? – Уходя, она обернулась: – И не забудьте о нашем уговоре! Мы не одни, а всегда вместе! Как тогда.

– Да будет так, – бесцветным голосом отозвалась Мод.

Что это за странная фраза? Мы не одни, а всегда вместе? Почти как у трёх мушкетёров – один за всех, и все за одного. Этот разговор, да и сам девиз… всё звучало так, будто здесь скрывается какая-то тайна. С недавних пор у меня появилось чутьё на страшные секреты. После того как меня втянули в расследование убийства Рубинии Редклифф, я – как бы это сказать? – пожалуй, вошла во вкус. А поскольку в Эшфорде-он-Си убийства, к счастью, происходят редко, я разорила детективную библиотеку бабушки. Я проглотила все книги Агаты Кристи, Ф. Д. Джеймса и Колина Декстера, которые смогла найти… и, таким образом, училась у лучших. Сейчас я не сомневалась: в воздухе веяло тайной.

Вскоре выяснилось, что я недооценила масштаб происходящего.

Стоило нам с Перси повернуть за угол книжного магазинчика Мередит Дикинсон, я тут же обнаружила бабушку. В шляпе и пальто, подняв воротник, чтобы защититься от холодного осеннего воздуха, она подметала сверкающие чистотой ступени «Маленьких сокровищ».

Я не удержалась от улыбки. Наверное, ожидание сводило её с ума. Она бы откусила себе язык, только бы не признаваться в этом. Поэтому сейчас она нарочито удивлённо произнесла:

– Ах, это вы! Уже так поздно?

Обычно я возвращаюсь из школы раньше. Но сегодня мы с Уиллоу так заболтались, что целую вечность простояли на Черри Лорел Лэйн, в конце которой стоял дом Уиллоу. Пока нас не прогнал холодный ветер, дувший с Атлантики.

Бабушка приподняла рукав и бросила серьёзный взгляд на запястье.

– О, действительно! – пробормотала она.

Я чуть не лопнула со смеху. Невероятно!

Бедный Перси совсем вымотался за первый день в роли актёра. Он вяло висел в моих руках, пока я вытаскивала его из велосипедной корзины. Сейчас ему требовались только три вещи: вода, еда и сон, и именно в этой последовательности.

Продолжая подметать, бабушка спросила, будто невзначай:

– Как всё прошло?

– Здорово, – подыграла я.

– Здорово? – Метла остановилась и замерла посреди ступени. Бабушка склонила голову, опёрлась обеими руками на рукоятку и выпалила: – Ну не томи же, Эми!

– Что ты хочешь знать?

Прежде чем выйти на пенсию и исполнить мечту о собственной уютной чайной, бабушка была директором Эшфордской начальной школы. Она обладала богатым опытом по выпытыванию информации. Так что несколько минут спустя мы сидели за горячим чаем, этажеркой со свежими сэндвичами с тунцом, огурцами и курицей и чудесно пахнущими золотисто-жёлтыми сконами в нашем любимом уголке у камина. Бабушка забросала меня бесконечными вопросами. Есть ли у Оливии Харткасл чувство юмора? Она такая же красивая, приятная и весёлая, как на интервью, которые давала для телевидения? На репетиции она вела себя строго или снисходительно? Рассказала ли она, как ей приходят идеи для книг? Где ей лучше всего пишется? И какая из себя Мод Уилкинс? Ведь она почти всегда в тени Оливии…

Я терпеливо отвечала на все вопросы. Бабушкины чёрные очки в роговой оправе при этом то оказывались в её коротких волосах, то возвращались обратно на нос. В конце октября в Корнуолл, а значит, и в Эшфорд-он-Си, приезжало не так много туристов, как летом. К тому же было уже почти шесть, поэтому бабушке пришлось встать всего два раза, чтобы принести счёт последним гостям. Своего нового помощника она отправила домой несколько часов назад.

– Ты можешь называть её Оливией и обращаться к ней на «ты»? – Чашка со звоном приземлилась на блюдце, и бабушка добавила с благоговением: – Я готова убить за это!

Я же говорила!

Бабушка была такой милой. Как она сидела, раскрасневшись от волнения, с блестящими глазами! В свои семьдесят четыре года она казалась воплощением элегантности. Истинная леди, которая при этом не настолько нежна, чтобы не прочистить засорившийся унитаз, не забить гвоздь в стену или не поддержать порядок в нашем розовом саду, вооружившись лопатой, садовыми ножницами и граблями. И я невероятно рада, что бабушка в такой хорошей форме. Я её очень люблю! Для меня она самый дорогой человек на свете, и не только потому, что у меня никого нет, кроме неё.

Глава 4

– Эми, теперь нужно сделать так, чтобы Перси вместе с Дэмианом и Полли…

– Поп-пи! – рыча, поправила Поппи уже не в первый раз за это утро.

Уиллоу, сидевшая на краю сцены, прыснула от смеха в распечатанный сценарий.

– Очень смешно! – отрезала Поппи.

– Это. Ты. Сказала, – парировала Уиллоу, выделяя каждое слово.

– Поппи, конечно, прости, – Мод нахмурилась, извиняясь. Потом схватила меня за запястье и потянула к одному из крестиков разметки: – Итак, Перси должен пойти отсюда… – большими шагами она повела меня извилистым путём через сцену, – обнюхать всё по дороге и привести Дэмиана и… – сосредоточившись, Мод зажмурилась и приложила ладонь ко лбу, – Поппи! – с облегчением выпалила она, – … к следам в клумбе с розами перед окном библиотеки. Понятно?

Перси не пришлось просить дважды, он и так уже трусил рядом и теперь склонил голову и укоризненно посмотрел на Мод. Так, будто хотел сказать: «Неужели не ясно? Я ирландский терьер с генеалогическим древом, полным великолепных охотничьих псов. Уж наверное, я смогу обнюхать сцену!»

И тут, конечно, я должна с ним согласиться. Собачники иногда немного сумасшедшие. Они постоянно рассказывают, какие классные трюки выполняют их питомцы. При этом большая часть этих историй не соответствует действительности. Но мой Перси действительно понимает каждое слово! Он с большим отрывом обгоняет самых умных собак на свете. И это не моя точка зрения, а абсолютная правда!

– О, этот взгляд! – Мод, немного переигрывая, схватилась за грудь. – Растаять можно! Если бы я не вела такую суматошную жизнь, Перси, я бы тут же схватила тебя и забрала себе. И прости, пожалуйста, мой глупый вопрос.

Перси простил её и, обнюхивая путь, отмеченный мной собачьими лакомствами, привёл Дэмиана и Поппи, как и требовалось, точно к предательским отпечаткам ног. К счастью, он играл сыскную собаку детектива Айзека Дэйвенпорта, а не его ассистентки. Потому что Поппи я не доверила бы своего Перси никогда в жизни, из принципа. Стоило его мокрому собачьему носу приблизиться к ней хотя бы на десять метров, и она уже истерически кричала какую-то чепуху. Пёс, мол, воняет, как сырой ковёр! Но, как я уже говорила, Перси понимает каждое слово и в людях тоже хорошо разбирается. А значит, он достаточно умён, чтобы обходить Поппи за версту.

– Ах, боже мой, только не это! – простонала Оливия, когда я принесла ей чашку чая. Она сердито перебирала кучу листов на неустойчивом деревянном столе, на котором сидела вместе с Мод и обсуждала следующую сцену.

– Твоя ручка? Опять? – спросила Мод, не поднимая взгляда от записей.

За два часа, что мы репетировали, я успела забрать сумку Оливии из столовой, найти её очки (это оказалось несложно, потому что они были у неё на голове) и сотовый на раковине в женском туалете.

– Просто возьми мою.

– Это мило с твоей стороны, но нет, ты же меня знаешь, – отказалась Оливия. – Видишь ли, Эми, есть у меня такой пунктик. Мне нужна именно эта ручка! Она не покидает меня со школы и приносит удачу. Она тонкая, чёрная, с истёршейся кнопкой. Можешь добежать до моей комнаты и принести её? Ручка наверняка лежит на тумбочке.

– Конечно. – Я поставила чайник возле тарелки с треугольными сэндвичами и протянула руку ладонью вверх.

– Что? Ах, ключ, – кивнула Оливия и тут же покачала головой. – Он тебе не нужен. Я никогда не запираю дверь.

Если пройти сквозь ворота, мимо которых раньше по булыжной мостовой грохотали кареты, и миновать сторожку, то можно попасть во внутренний двор нашей школы. Сегодня это просто лужайка, которая выглядит так, будто садовник каждый день подстригает на ней траву маникюрными ножницами. От центра двора, подобно лучам, во все стороны расходятся дорожки, посыпанные гравием. Если продолжать идти прямо, то на пути попадутся ворота в ещё один внутренний дворик, более романтичный, с деревьями, кустами, шпалерами для роз, каменным троном владельца замка и плющом, поднимающимся по стенам до головокружительных высот. Здесь то и дело попадаются одинокие скамейки, будто предлагая отдохнуть.

Два внешних угла здания окаймлены башнями. Сегодня там располагаются спальни учеников. Как приходящая ученица, я редко оказывалась внутри до этих пор и потому, конечно, не очень хорошо здесь ориентировалась.

Найти западную башню не составило труда, а вот поиски комнаты Оливии заставили меня попотеть. Добравшись по извилистым ходам и винтовым лестницам до верхнего этажа, я какое-то время бесцельно блуждала по коридору, пока наконец не обнаружила хорошо спрятанные стоптанные ступени, ведущие в боковой коридор. Он образовывал тупик с четырьмя дверями, расположенными рядом. Слева от них через глухое окно пробивался солнечный свет. В центре тупика пылилось кресло, а напротив него за старым зелёным бархатным занавесом, в нише ростом с человека притаились ведро, швабра, метла и пара тряпок. Они, вероятно, сохранились со времён, когда верхние этажи ещё были заселены. Как я слышала, с тех пор прошло уже несколько лет. Чтобы сэкономить на электричестве и отоплении, мистер Планкетт переселил учеников отсюда.

Как и говорила Оливия, дверь в её комнату, которая располагалась рядом с окном, оказалась не заперта. Сперва я благоговейно осмотрелась. Значит, именно здесь великая Оливия Харткасл провела свои школьные годы. Обстановка продолговатой комнаты меня не впечатлила. Маленькое окно над кроватью, напротив – письменный стол, шкаф у стены, за которой находилась соседняя комната, и раковина с треснувшим зеркалом. На письменном столе лежали книги, бумаги, стикеры и календарь с отмеченными встречами. Карандаши, но никакой чёрной ручки. Ноутбук… ага… на тумбочке, вот и она!

Оливия и Мод, должно быть, очень скучали по школе, думала я, ёжась от сквозняка и захлопывая за собой дверь. Став знаменитостями, удостоенными престижных премий, они наверняка останавливались в комнатах получше.

– Вот, пожалуйста! – тяжело дыша, я протянула ручку Оливии.

– Спасибо! – С отчаянием в глазах она кивнула на сэндвич с тунцом: – Я успела забыть, насколько эти штуковины ужасны.

– Уж по ним-то я точно не скучала, – простонала Мод и отодвинула как можно дальше тарелку с почти не тронутым пряным пирогом. – Сухой, как пустыня! А чай так сильно разбавлен водой, будто пакетик держали в Темзе. Отвратительно.

Неожиданно мне в голову пришла идея.

– Сейчас вернусь! – крикнула я, накинула пальто и на бегу обмотала шею шарфом.

Противные сэндвичи, сухой пирог и разбавленный чай? Здесь я могла помочь! Молнией метнусь в «Маленькие сокровища», упакую в коробку сконы, тортики и сэндвичи, налью чай в термос и вернусь. А завтра утром я сразу привезу всё с собой. Яблочные тортики, шоколадные маффины, лимонные тарты, вишнёвый пирог…

– Эй, ты!

Несмотря на скорость, я резко притормозила, чтобы не налететь на сторожа, высунувшегося в проход из своей кабинки. Он покачивал фуражкой в воздухе, как чёрно-белым финальным флажком на гонке Формулы-1. Мои ноги проехались по ухабистой гальке.

– Да?

– Ты ведь тоже участвуешь в этой суматохе с театром?

– Эм-м, да?

– Вот. – Фуражка вернулась на лысую голову, и теперь сторож махал письмом перед моим носом. – Это для миссис Харткасл. Только что пришло. Курьером. Кажется, что-то важное. Я как раз хотел отнести его, но ты можешь это сделать за меня.

– Сделаю! – пообещала я, взяла письмо и, направившись к выходу, сунула его в карман пальто.

– Не в ту сторону, – пробурчал сторож. А потом, вздохнув, монотонно пробубнил: – Ученикам запрещено покидать территорию школы во время уроков без особого разрешения учителя, директора или кого-либо из персонала. У тебя оно есть? Разрешение?

– Нет, – я покачала головой.

– Ну, тогда… разворачивайся.

Сторож захлопнул окошечко кабинки и плюхнулся на стул, закряхтевший под его весом.

Я пожевала нижнюю губу и с тяжёлым сердцем признала, что сопротивление бесполезно.

Звук шагов гулко отражался от стен, пока я медленно возвращалась в театральный зал. При этом я с интересом рассматривала конверт:

Оливии Харткасл,

корреспонденция по адресу:

школа-интернат Билтон

Затем следовал адрес школы. От верхней левой части конверта в середину протянулся тёмно-синий хвост кометы, окружённый множеством блестящих звёздочек, а под ним вздымались морские волны. Я уже где-то видела этот логотип, вот только где? Но как я ни ломала голову, вспомнить не получилось.

– Уже вернулась? – поприветствовала меня Мод и снова повернулась к одному из парней из осветителей. – Ты понял, какой свет хочет Оливия? Как только Дэмиан и Поппей… эм…

– Поппи! – подсказала я, ухмыляясь.

Она закатила глаза.

– …точно, Поппи. Как только они дойдут до окна, нужно осветить место на клумбе с розами, где есть следы. Договорились?

Парень кивнул и пропал.

– Я хотела сделать вам сюрприз и привезти сэндвичи и пироги из чайной моей бабушки. Но меня перехватил сторож… – рассказывала я, стягивая пальто.

– Дай угадаю! – Мод подняла указательный палец вверх и наставительно проговорила: – Тебе нельзя покидать школу в учебное время. Только по разрешению учителя. О господи! Как часто я слышала это… – Неожиданно она распахнула глаза: – У твоей бабушки есть чайная, и ты молчала? Я жизнь отдам за хороший пирог!

– Это лучшая чайная в окрестностях, – с гордостью улыбнулась я. – Она называется «Маленькие сокровища». Надо спуститься по Харбор Роад и повернуть направо у книжной лавки. Моя бабушка делает сногсшибательную выпечку. И у меня тоже неплохо получается, – чуть тише добавила я.

– У меня уже слюнки текут! – воскликнула Мод.

– Завтра принесу вам целую корзину сконов, пирогов и тортиков, а ещё чайник действительно хорошего чая, – пообещала я и почувствовала, как мои щёки горят от волнения.

Мод воодушевлённо потёрла руки.

– Я уже в предвкушении! Но для Оливии лучше упакуй сэндвичи с индейкой или огурцами. Она не очень любит сладкое. Слишком много калорий, которые ей потом приходится сбрасывать на пробежке!

Услышав имя Оливии, я вспомнила о письме.

– Кстати, Оливии пришло письмо, – сказала я и достала конверт из кармана пальто. – Сторож дал мне его. Кажется, что-то срочное. Ты не знаешь, где она?

– Она вышла в туалет, – ответила Мод и забрала письмо. – Я передам ей.

Глава 5

Перси ненавидит ходить к ветеринару. Неважно, к ворчливому врачу в Сент-Остелле или к отцу Уиллоу. И это несмотря на то, что, когда Перси наступил на осколок стекла, новый доктор вёл себя мило и очень осторожно обходился с его лапой. Думаю, Перси боится уколов. Как только он понимает, куда мы направляемся, тут же упирается всеми четырьмя лапами и тянет в противоположную сторону. Но когда приходит время ежегодных прививок, избежать ветеринарной клиники не получается. Хотя я точно знаю, что после этого пёс меня возненавидит – несмотря на все кусочки пармезана, которые я скормлю ему в приёмной.

Уже полдня мы сидели в набитой битком ветклинике отца Уиллоу. Пармезан давно закончился, и Перси забился под стул. Я готовилась умереть от скуки, когда входная дверь со стуком распахнулась, и, тяжело дыша, пять собак втянули в приёмную деревенскую художницу Дороти Пакс.

– Милые мои, не так быстро, пожалуйста! – храбро пропела она и, кряхтя, плюхнулась на свободный стул рядом со мной. – Ах, Эми, – простонала Дороти, стягивая шарф с шеи. – Боюсь, скоро я не смогу всё это выносить.

– Не верю! – возразила я и решительно покачала головой. Конечно, она говорила о своих питомцах. Дороти Пакс без собак? Нет, такого никогда не будет. Раньше она преподавала рисование в Эшфордской начальной школе. Там она полвека назад и познакомились с бабушкой. С тех пор они неразлучны. И как для бабушки бесценны «Маленькие сокровища», так для Дороти – её псы. Она спасает их с живодёрен в Испании или Греции, привозит в Эшфорд-он-Си, ухаживает за ними какое-то время и затем передаёт в добрые руки.

Если бы мы не сидели в приёмной собачьего ада, Перси позволил бы ей сейчас хорошенько приласкать себя. Но он предпочёл остаться в укрытии и только коротко ткнулся носом в её ногу в качестве приветствия.

– Я вымотана, – заговорила Дороти, опустив плечи, и стянула оранжевую шапку с седеющих волос. – Почти неделю мои собаки устраивают ад по ночам… не поверишь! Они поднимают такой шум. Наверняка даже вы его слышите.

Я кивнула.

– Ах, боже. Этого я и боялась. Мне очень жаль. Но в этом виноваты призраки. Они сводят собак с ума.

– Призраки? – переспросила я и недоверчиво подняла брови. Между нами… Дороти бывает довольно странной и порой находит очень необычное объяснение плохому поведению своих питомцев.

– Именно. Чтобы успокоить собак, я решила хорошенько их вымотать на прогулке. Там я и увидела это. – Дороти наклонилась ко мне: – Можешь мне поверить. Танцующие огни и плывущие над землёй призраки! Наверху, где в лесу стоят руины старой церкви, – она схватилась за грудь. – Меня чуть удар не хватил!

Она немного подумала и добавила:

– Но есть одна странность. Им, кажется, совсем неважно, во сколько появляться. Приходят и уходят, когда хотят. Главное, чтобы было темно.

В этот момент дверь снова распахнулась, впустив сильный порыв ветра, и в приёмную зашла Мередит Дикинсон, укутанная в куртку, шарф и шапку, со стопкой книг под мышкой.

– Простите! – крикнула она и быстро закрыла дверь, прогнав ветер. – Дверная ручка выскользнула.

– Никаких проблем, Мередит, – великодушно отмахнулась Дороти. – Мы с собаками только что устроили гораздо больше шума.

Имя Мередит Дикинсон я уже упоминала. Ей принадлежит маленькая книжная лавка на углу, наискосок от «Маленьких сокровищ». Как и бабушка, она большая любительница детективов. Работам Дафны дю Морье[3]3
  Английская писательница, автор психологических триллеров. Её самыми известными произведениями являются роман «Ребекка» и рассказ «Птицы», экранизированный А. Хичкоком.


[Закрыть], жившей неподалёку от Эшфорда, она посвящает целую витрину. В том числе из-за туристов, которые приезжают в наши края только ради Дафны. В последние пару дней, однако, её книгам пришлось потесниться, чтобы уступить место работам Оливии Харткасл.

– Скажи-ка, Мередит, ты же живёшь под самой крышей. Тебе видны оттуда развалины церкви? Ты не замечала привидений? – Дороти выжидательно поглядела на подругу.

– Привидения? – воскликнула женщина с переноской для кошек на коленях, прежде чем Мередит успела открыть рот. – Наверху, в лесу? Вы тоже их заметили? Я думала, я схожу с ума! Ужасно странно, правда?

– Не то чтобы странно, – пробормотала Мередит и подошла к окошку рецепции, – вот заказанные книги. Могу ли я передать их для доктора Харрис, или мне нужно подняться наверх, в её клинику?

Здесь стоит кое-что отметить: отец Уиллоу, как и было сказано, – ветеринар, а её мачеха – семейный врач. Обе клиники находятся в одном доме, на разных этажах. А на самом верху располагается их квартира.

– Можете оставить книги у меня, – предложила милая девушка на рецепции и выдала Мередит расписку о приёме книг.

– Почему ты не считаешь это странным? – уточнила Дороти, пока Мередит складывала записку, направляясь к выходу.

– Потому что они приходят туда не в первый раз, – ответила та и поправила очки без оправы. – Они уже бродили у церкви около сорока лет назад. И пропали так же неожиданно, как появились. Если твои призраки тоже носят кольчуги и что-то вроде балахонов, видимо, они вернулись.

– Нет, нет, – Дороти решительно покачала головой. – Мои были в белых струящихся одеждах до земли…

Это уж слишком напоминало проделки школьников, накинувших простыни.

Мередит мягко улыбнулась.

– Пусть себе бродят. Пока они не мешают мне спать, раз уж эту роль взяли на себя твои собаки.

– Собаки – очень чувствительные существа… – оскорблённо вспыхнула Дороти. Своих питомцев она в обиду не давала. – Поэтому они очень восприимчивы ко всему сверхъестественному, как, например, к призракам!

– Ах, Дороти, я не хотела тебя обидеть, – быстро отступила Мередит. – Всё в порядке. У меня есть беруши.

– Перси? – отец Уиллоу высунул голову из лечебного кабинета.

– Ладно, Перси, пошли, пусть это побыстрей закончится! – я наклонилась, чтобы ободряюще почесать пса за ухом, но он уже забился в дальний угол. Никакие уговоры не помогали. В конце концов, мне пришлось отодвинуть стул и понести Перси в процедурную на руках.