Текст книги "Охотник за душами"

Да, у меня было много пороков. Я был бабником, пьяницей и завзятым дуэлянтом. Но никогда, даже в пьяном угаре, я не тащил женщин в постель силой. И уж тем более не притронулся бы к несовершеннолетней дочери садовника, несмотря на то, что юная Эйлин мне по-настоящему нравилась и что уже в четырнадцать лет вся округа в шутку звала ее роковой красоткой.

Насчет личности погибшего мага ничего не скажу – когда меня освидетельствовали, я беспробудно спал. Но если вспомнить количество спиртного, которое я выхлестал накануне, да еще прибавить пару косяков, купленных с рук у какого-то прощелыги, заключение о моей вменяемости и отсутствии опьянения, мягко говоря, не соответствовало действительности.

Оливера Гидеро я тоже прекрасно помнил: здоровенный такой, вечно хмурый мужик, который часами мог задавать одни и те же вопросы. Но старший следователь в столице – это вам не мальчик на побегушках. Хорошая зарплата, семья, двое детей… Вряд ли человек на такой должности мог позволить себе утаивать от целителей серьезную болезнь. Или же помер в каких-то сорок с хвостиком лет, причем, если судить по дате некролога, это случилось всего через месяц после того, как закончилось следствие по моему делу.

Кажется, кто-то проделал гигантскую работу, результатом которой была небольшая стопка лежащей на столе бумаги. Кто-то, кто всерьез заинтересовался моим делом. Кто так же, как и я, не сомневался, что меня подставили, и имел достаточно влияния, чтобы не просто разворошить архивы ГУССа, но и добыть доказательства.

Но кому и зачем понадобилось подставлять молодого, ничего собой не представляющего балбеса? Тогда у меня не было дара. Я был бесконечно слаб, заносчив, глуп и при этом искренне верил, что весь мир обязан под меня прогнуться.

Если бы я в то время наступил на ногу кому-то действительно важному, меня бы без затей прирезали в ближайшей подворотне. Если бы я нахамил сильным мира сего, то сел бы в тюрьму намного раньше и совсем по другому обвинению.

Наконец, почему моим прошлым заинтересовался учитель? И почему спустя столько лет мастер Рэйш, ни словом не обмолвившийся об этом раньше, вдруг решил дать подсказку? Но вместо того, чтобы сказать прямо, предпочел подбросить очередную загадку, будто искренне верил, что эти знания могут быть смертельно опасными.

* * *

Когда я спустился вниз, буря в моей душе улеглась, а на тщательно выбритую физиономию вновь легла бесстрастная маска. Привычный холод в груди вытеснил ненужные эмоции, обласканное Тьмой сердце вновь застучало медленно и ровно, а мешающуюся на глазу линзу я в последний момент сообразил-таки разместить не поверх зрачка, а за ним. Так, чтобы прохожие при виде меня не шарахались, а коллеги до поры до времени не узнали, что я могу смотреть на оба мира одновременно.

Правда, выглянувшие в коридор горничные все равно прыснули в стороны, будто не хозяина увидели, а какого-то монстра. Да и собаки-призраки отчего-то заерзали, стоило мне приблизиться к воротам.

– Людям на глаза не показываться, шум в мое отсутствие не поднимать, – коротко велел я, проходя мимо.

Псы неуверенно вильнули хвостами, а я надвинул шляпу поглубже и вышел, предварительно убедившись, что за домом никто не следит.

Гулять по Алтиру после полудня оказалось не слишком хорошей идеей – весеннее солнце уже ощутимо припекало, так что мой кожаный плащ был не слишком уместен. Если бы не щекочущий в районе солнечного сплетения холодок, я бы спекся всего за полсвечи. А так ничего, только вспотел немного и откровенно устал опускать голову, чтобы глаза не слепили отражающиеся от окон яркие блики.

Народу на улицах в это время было не в пример больше, чем вчера поутру, однако при виде меня никто не спешил переходить на другую сторону. Женщины не шарахались прочь. Мужчины спокойно проходили мимо, а некоторые, углядев седые пряди, даже вежливо раскланивались и в знак уважения приподнимали шляпы.

Да, столица – это вам не суеверная глубинка, где при виде темного мага народ хватается за амулеты. Изрядно отвыкнув от нормального отношения, я первое время испытывал желание оглянуться, чтобы понять, кого приветствуют все эти люди. И лишь убедившись, что в Алтире маги Смерти воспринимаются как должное, успокоился и пошел дальше, не пряча от прохожих лицо.

До западного района столицы я добирался в общей сложности около полутора свечей. Сперва просто бродил по городу, вспоминая улицы и подмечая, что и в какой степени изменилось. Но потом все же плюнул и взял кэб, который домчал меня до сыскного участка в два счета.

– Кто такой? К кому? По какому делу? – скучным голосом осведомилась неопрятная толстая тетка, сидящая на входе в Управление в обнимку с замызганным журналом.

Я огляделся.

М-да. Не повезло Йену. Здание не очень старое, в целых два этажа, да еще и с подвалом, где я уже успел вторым зрением отыскать просторный «холодильник». Но обшарпанные стены, измалеванная похабными надписями дверь, которую почему-то никто не удосужился вымыть, грязное до отвращения крыльцо и разваливающаяся лестница на второй этаж старили его лет на сто.

Не знаю, кому как, а мне показалось, что это самый занюханный участок во всем городе. А уж сидящая на входе тетка с устаревшим журналом регистрации посетителей и вовсе делала его похожим на бандитский притон.

– Кто такой? К кому и по какому делу? – все с тем же скучающим видом осведомилась дама, когда я задержался с ответом.

– Артур Рэйш. К Йену Норриди. С чрезвычайно важными сведениями.

– Кто такой Йен Норриди? – не меняя тона, спросила толстуха, черкнув что-то у себя в журнале.

Я хмыкнул.

– Начальник ваш. Вот уже второй день.

– Да? И что за важные сведения вы ему принесли?

Я наклонился и доверительным шепотом сообщил:

– У него служебное жилье обокрали.

– Правда? – неожиданно оживилась регистраторша и впервые подняла на меня глаза. – Ой!

То, что мое имя ей ни о чем не говорило, я уже понял. Но вот белые волосы и цвет глаз она опознала правильно. После чего немного помялась и шепотом уточнила:

– А что украли-то, господин маг?

– Все, – мрачно уронил я, и после этого тетка расплылась в широкой улыбке.

– Проходите, многоуважаемый мастер Рэйш. Вам на второй этаж, первый кабинет налево. Уверена, господин Норриди будет счастлив вас видеть!

– Благодарю, – кивнул я и беспрепятственно добрался до нужной двери.

По пути, правда, мне попалось несколько небритых, откровенно забулдыжного вида субъектов со значками городской стражи на замызганной форме. У стойки оформления документов двое парней в штатском держали под локти лысого мужичка, который что-то пьяно бормотал и все время пытался ткнуться носом в пол. Чуть дальше медленно, ни на кого не глядя, вытанцовывала на огромных каблуках разбитного вида, полностью погруженная в себя девица в откровенном наряде. Еще дальше виднелись распахнутые настежь двери кабинетов, мимо которых сновали какие-то люди. Из-за всей этой неразберихи в холле стоял неумолчный гул. И лишь на втором этаже было чуточку потише. Да и почище, надо признать, хотя беглый осмотр показал, что прибирались тут совсем недавно. И, честно говоря, не слишком качественно, потому что годами скапливавшуюся в углах грязь по определению невозможно вымыть, даже если двое суток кряду скрести этот свинарник щетками.

– Какого демона вы претесь сюда без разрешения?! – окатил меня с порога раздраженный рев, стоило чуточку приоткрыть дверь. – Управление городской стражи расположено этажом ниже!

Я осторожно просунул нос в образовавшуюся щелку.

– Привет, Йен. Вижу, ты не в духе?

– Арт?! – моментально сбавил обороты Норриди. А когда убедился, что это действительно я, выскочил из-за обшарпанного стола и, торопливо захлопнув дверь, с чувством сжал мои плечи. – Демон тебя задери… Арт, где ты был?! Я уж решил, что-то случилось и тебя придется искать по городу с собаками! Но ты – вот он, живой и даже чисто выбритый! А я, понимаешь, сижу тут, как дурак, и вынужден в одиночку разбираться с этим бардаком!

Я насмешливо хмыкнул.

– Что? Не такой службы ты ждал от столичного Управления сыска?

– Да это просто невыносимо! – воскликнул Йен, всплеснув руками и с чувством пнув попавшуюся под ногу урну. – На первом этаже годами ютилась городская стража! А два года назад, в связи с ростом числа магпреступлений, в ГУССе решили, что на западном участке пора создать отдельное представительство, но выделить на эти цели отдельное здание город наотрез отказался! У них, видите ли, нет свободных помещений! Вернее, помещения-то есть, да только денег на их ремонт никто не дает! В итоге повсюду толпами бродят пьяницы, проститутки и подонки со всего участка! А я сижу в бывшем кабинете начальника стражи и не знаю, куда деваться, потому что вся эта шваль так и норовит улечься на моем пороге, невнятно блея, что они, дескать, ни в чем не виноваты!

Так вот отчего на нем лица нет… Бедняга. Наверняка вторые сутки на ногах. Носится туда-сюда как угорелый. Устал, конечно. Под глазами вон какие круги залегли. Морда серая, унылая, будто всю жизнь тут проработал, а не явился на службу сутки с лишним назад.

– В чем проблема-то? – хмыкнул я, изучая скромное убранство кабинета. – Поставь пропускник на лестнице, и все дела. Еще лучше – выпроси у начальства денег на отдельный вход, а с этой стороны все замуруй намертво.

– А разве так можно? – на мгновение опешил Йен. Но вскоре отмер, и в его глазах отразилась бешеная работа мысли. – Точно! Перекрыть лестницу не проблема. Вот только… Арт, а если страже от нас что-то понадобится?!

– Пусть в стену стучат. А при особой нужде и по улице добежать могут. Или через подвал пройдут.

– Тьма тебя сожри, Арт… ты гений! – с чувством произнес Норриди и, едва не прослезившись, снова потянулся, чтобы вцепиться мне в плечи.

Я на всякий случай отступил, чтобы находящийся в некотором неадеквате приятель не удумал чего похлеще, но тут внезапно распахнувшаяся дверь чувствительно наподдала мне по мягкому месту, а на пороге возник озабоченно хмурящий брови паренек лет двадцати с небольшим.

– Шеф! У нас новый вызов! Кэб уже ждет внизу.

– Как?! Опять?! – ужаснулся Йен.

– Ага. Улица Светлая, семнадцать. Несанкционированное проникновение в жилище.

– Вашу ж мать, четырнадцатый вызов за сутки! Нет, это невозможно! – простонал Норриди, едва не схватившись за голову. После чего махнул рукой пареньку, тот без лишних слов умчался, а Йен сердито сдернул со стоящей неподалеку от входа вешалки пальто и направился к выходу.

– Составишь компанию по старой памяти? – просительно улыбнулся он уже с порога. – Мне бы сейчас любая помощь пригодилась.

Я покачал головой.

– Это тебе не Верль. Если меня там заметят, ты потом замучаешься бумажки оформлять, пытаясь объяснить, кто я такой и почему в момент расследования находился на месте преступления.

– Твоя правда, – огорченно вздохнул Йен, выходя в коридор и запирая за мной дверь. – Жаль. Но я все же надеюсь, что ты передумаешь. С моим магом особо каши не сваришь.

– Разве у тебя есть штатный маг? – удивился я.

Норриди криво улыбнулся и кивнул куда-то в сторону. А когда я отыскал взглядом притулившегося возле тетки-регистраторши еще более молодого паренька, чем тот, который сообщил про вызов, то, честно говоря, признал в нем коллегу лишь по цвету волос и прикрепленной к вороту кожаной куртки форменной бляхе.

– Вот это и есть твой маг?!

– Команда молодая, – уныло подтвердил Йен, когда я в искреннем изумлении к нему повернулся. – Не притертая. Да и неукомплектованная еще. Нас всего пятеро на участок: два мага, два следователя и я. А надо в два раза больше. Но другой нет, так что… Кстати, меня поселили на Каретной, дом двенадцать. Будет время – заходи. А теперь пока, Арт. Мне действительно надо идти.

– Пока, Йен, – задумчиво обронил я.

Когда Норриди поравнялся с седовласым пареньком, который с большим трудом тянул даже на ищейку, сидящая за столом тетка вдруг вскинула голову и с милейшей улыбкой на лице что-то сказала Йену. Норриди сперва ошарашенно замер. Затем снова схватился за голову. Наконец догадался переспросить злорадно скалящуюся тетку, а затем повернулся ко мне и во весь голос рявкнул:

– Рэйш, мерзавец, что еще за ограбление?!

Я ухмыльнулся. А новый начальник западного участка УГС погрозил кулаком и вышел, потому что разбираться с последствиями моих шуток ему было недосуг.

Глава 5

Покинув участок, я снова взял кэб и отправился в южную, наиболее старую часть города – погулять в окрестностях Кенсингтонского парка, поглазеть на окраины и заодно проверить, что за участок приобрел там когда-то мастер Этор.

Ехать пришлось долго, да еще в экипаже меня порядком растрясло, так что впечатления от прогулки остались препаршивые. Зато мне удалось взглянуть на темную сторону этой части столицы, наглядно убедившись, что, по крайней мере, в благополучных районах дела с нежитью обстояли неплохо. Собственно, за всю поездку я заметил лишь одного-единственного гуля – на редкость крупную, мордатую, но весьма осторожную тварь, которая мелькнула в окне второго этажа и тут же пропала. И сколько я ни присматривался потом в проносящиеся мимо дома, сколько ни петлял по узким улочкам, вконец загоняв старенькую лошадку, но больше никто на глаза не попался.

Видимо, разбросанные тут и там сыскные участки и работающие в них темные маги даром свой хлеб не ели. И если не всех, то большинство обитавших здесь тварей точно повывели. А оставшихся заставили попрятаться в совсем уж глухих уголках и в таких глубоких подвалах, что из окна проезжающего кэба я точно не мог их увидеть.

Экипаж я остановил неподалеку от Кенсингтонского парка и, отпустив раскрасневшегося на жаре кэбмена, дальше пошел пешком, внимательно присматриваясь к табличкам на домах.

В бумагах учителя был указан конкретный адрес моих новых владений – Кенсингтонская аллея, двадцать два. Но пока мне попадались лишь нечетные номера, и это приводило в недоумение.

Наконец, углядев вдалеке пустое пространство между тесно сдвинутыми крышами, я решил проверить, что там такое, но вовремя заметил колыхающиеся от ветра верхушки деревьев и растерянно замер. А потом остановил пробегавшего мимо мальчишку и сунул ему под нос бумажку с адресом.

– Вам туда, господин маг, – махнул рукой тот, указав на просвет между домами.

– Там же парк, – удивился я.

– Ага. Но именно туда вам и надо.

Отпустив пацана, я с ворчанием потопал в указанном направлении, в какой-то момент даже пожалев, что так рано отпустил кэб. Идти до места оказалось прилично, да еще и солнце совсем озверело, так что я снова вспотел и едва не переметнулся на темную сторону. Туда, где попрохладнее. Но вовремя вспомнил, что в городском парке, скорее всего, будет нелегко найти во Тьме толковое укрытие, и передумал.

Кенсингтонский парк оказался самым обычным куском давным-давно заброшенного леса, который однажды попал в пределы городских стен и уже забыл те времена, когда его пытались облагородить.

Низенькую деревянную ограду, что раньше обозначала границу зеленой зоны, не красили, наверное, лет сто. Разросшийся вокруг нее бурьян стоял стеной высотой в человеческий рост и лишь в некоторых местах был примят и ободран вездесущими мальчишками. Нестриженые деревья росли вкривь и вкось. Некогда служившие украшением парка металлические ворота покрылись густым слоем ржавчины. А в изобилии растущая перед ними зеленая поросль делала затруднительным процесс проникновения на огороженную территорию.

Скептически оглядев неожиданное препятствие, я покачал головой и, подобрав полы длинного плаща, принялся пробиваться к воротам. К удивлению, довольно быстро до них добрался, потому что за первым, самым большим и колючим кустом внезапно обнаружилось, что не я один такой умный. И кто-то уже не раз проделывал этот путь, сумев создать кривоватую, узкую, но вполне приемлемую тропинку.

Зачем при этом понадобилось оставлять на месте первый куст, я не понял, но на всякий случай огляделся. Однако ни бутылок, ни обычного городского мусора, который непременно образуется в местах частого пребывания людей, не увидел. Да и примятой травы возле ограды не было, так что, если кто-то и завел привычку навещать это заброшенное местечко, то это точно не дети, не влюбленные парочки и не алкаши.

Не удовлетворившись простым осмотром, я на всякий случай проверил и темную сторону, но и тут все было на удивление спокойно. Так что я толкнул провисшую до земли створку ворот и беспрепятственно зашел, следуя по извилистой дорожке, как заблудившийся в лесу путник – по звериной тропе.

Густая трава и кусты некстати загораживали обзор, что в моей профессии было неприемлемо, лезущие в глаза ветки мешались и постоянно норовили за что-то зацепиться. Так что я вздохнул с облегчением, когда кусты наконец закончились и передо мной во всей красе раскинулся старый, неухоженный парк, под сенью которого царили густая тень и благословенная прохлада.

Тропинка, кстати, тянулась в самую его глубину и лишь спустя пару сотен шагов разветвлялась на несколько таких же старых, старательно выложенных булыжниками, но давно не используемых дорожек.

На глазок определив самую старую из них, я свернул направо и без спешки двинулся вдоль деревьев, стараясь краем глаза держать границу парка и при этом следить за всем, что происходит в обоих мирах.

Настораживал тот факт, что вокруг было неестественно тихо. Ни птица в ветвях ни чирикнет, ни шмель над травой не пролетит. А такого в лесу быть не должно. Даже в городе хоть бродячий пес да изредка гавкнет. Или некстати раскаркается сидящая на ветке ворона. А тут ничего. Только вездесущие комары назойливо звенят над ухом, да мошкара нахально вьется перед лицом.

Углядев впереди характерные холмики, я мысленно хмыкнул: теперь понятно, почему дорожка сюда заросла. Немного найдется желающих развлекаться вблизи надгробных камней.

Приблизившись к низенькой кованой оградке, я любопытства ради прошел вдоль нее и довольно скоро нашел табличку – висела, криво прибитая к опорному столбу, к которому когда-то крепились ныне валяющиеся в траве ворота. Прочитав на ржавой железке небрежно выцарапанное: «Кенсингтонское кладбище», я удовлетворенно кивнул, но внезапно обнаружил под названием наполовину стершийся номер и удивленно присвистнул.

Так вот что за землю прикупил старик Рэйш! Но кто бы мне раньше подсказал, что «двадцать два» – это, оказывается, номер не дома, а земельного участка!

– И зачем ему понадобилось древнее кладбище? – буркнул я, заходя внутрь и настороженно оглядываясь.

Так. Что там было в письме?

«Наследие наших с тобой предков осыплется прахом, и имя нашего древнего рода останется высеченным лишь на надгробиях Кенсингтонского кладбища. Навести его…»

Вероятно, мастер Этор спрятал здесь нечто ценное, иначе не отправил бы меня в такую даль, да еще столь иносказательно. Но меня пока больше волновало, что в письме речь шла о плате, которую следовало оставить у входа. Однако сколько и, главное, кому я должен заплатить, если в этом забытом Родом месте уже лет сто не было смотрителя, оставалось неясным.

На всякий случай изучив свободное пространство у входа, но не обнаружив поблизости ни ловушек, ни отдаленных признаков магической защиты, я осторожно прошел вперед, изучая полуистершиеся надписи на надгробиях.

Ни знакомых имен. Ни единой свежей даты. Даже потревоженных могил и то не встречалось. Мертвецы как были здесь похоронены десятилетия или даже столетия назад, так до сих пор и лежали в земле, как приличные люди. А если и опрокинулось где-то тяжелое надгробие, то это явно произошло не по злому умыслу и, судя по вросшим в мох обломкам, задолго до моего рождения. Ну а если когда-то и наведывались сюда любители наживы, то наверняка ушли ни с чем: ни одного склепа в округе не имелось, а с лежащих в земле бедняков попросту нечего было взять. Ну, кроме саванов, конечно.

Но тогда зачем учитель прислал меня сюда? Вряд ли он мог допустить, чтобы его предки оказались похоронены в столь невзрачном месте. А если и так, то их прах давно перенесли в фамильную усыпальницу, из чего следовало заключить, что родичей в письме он упомянул лишь для красного словца.

Остаются сами могилы и то, что могло быть в них захоронено.

Вернувшись ко входу, я окинул задумчивым взглядом ровные ряды надгробий, образующие один гигантский прямоугольник, но на каждом стояла лишь дата смерти и виднелось всего одно имя. Ни номеров. Ни оград. Ни меток. Ни единого признака, что кого-то из усопших в ближайшие годы навещали. Расстояние между холмиками тоже было примерно одинаковым. Но ни один из них не был как-то помечен. И ни над одним темная сторона не изменила свой цвет.

Хм. А может, говоря об оплате, наставник имел в виду не собственно деньги, а число монет, которые могли соответствовать номеру могилы?

Я торопливо порылся в памяти.

Из наличных денег, что он мне оставил, монеты были лишь в сундуке, который я открыл несколько месяцев назад. Тридцать девять золотых, четырнадцать серебряных и… кажется, восемь медяшек?

Хм. Номер вертикального ряда, номер горизонтального ряда и порядковый номер могилы? Но если так, то искать следует слева или справа от центральной дорожки? А считать могилы надо от входа или от дальней части ограды?

«Плату оставь у входа…»

Ладно, попробуем посчитать от ворот.

Я без спешки дошел до тридцать девятого ряда и, остановившись между двумя параллельно стоящими надгробиями, снова огляделся. Вскоре обнаружил, что надпись на камне слева покрыта грязно-желтым налетом, который наверняка был когда-то похож на золотой, и решительно сошел с дорожки, отсчитывая про себя горизонтальные ряды.

Вот и четырнадцатый.

И снова: направо или налево?

Уже приблизительно догадываясь, что именно искать, я стряхнул с заплесневевших плит паутину и довольно кивнул: направо. После чего добросовестно прошагал мимо семи одинаково древних холмиков и, остановившись перед восьмым, вопросительно приподнял одну бровь.

Что дальше?

С виду могила выглядела совершенно обычно, и признаков того, что внутри лежал кто-то из Рэйшей, на ней, разумеется, не было. Начертанное, вернее, грубо выдолбленное в камне имя принадлежало некоему Принстону Уолшу, о котором я никогда прежде не слышал.

Являлся ли он магом, купцом или же простым работягой, обо всем этом надгробная плита не сообщала. Но мужик явно был непростым, раз о нем упомянул наставник, хотя помер господин Уолш лет этак за триста до моего рождения. Но вот что меня по-настоящему заинтересовало, так это небольшая круглая выбоина, расположенная под датой смерти. С виду самая обычная – ну мало ли, могильщики повредили, пока устанавливали. Или отскочивший камень царапнул во время транспортировки. Вот только на темной стороне эта выбоина имела слишком уж правильные края и больше всего походила на…

Я задумчиво потер нагревшийся под перчаткой перстень. А затем постучал по нему костяшкой указательного пальца и позвал:

– Наро-о-од! Просыпайтесь. Для вас появилась работа.

* * *

– Ну наконец-то… опомнился! – ворчливо заявил Грем, выпорхнув наружу. – Неделю были никому не нужны, а тут нате вам, понадобились! Что, нельзя было хоть разок на прогулку выпустить по дороге?!

– Помолчи, – велела леди Камия, появляясь на свет вслед за стариком. – Если бы ты не орал накануне отъезда и не пытался всунуть в мешок сразу все книги из схрона, нас бы не заперли так надолго… Арт, дорогой, как у тебя дела?

– Мы что, уже в столице? – недоверчиво поинтересовался Жук, высунув из перстня растрепанную голову и с любопытством повертев ею в разные стороны. – Да, это точно не Верль. Арт, а почему ты опять привел нас на кладбище?

Я усмехнулся.

– Судьба такая у магов Смерти – время от времени прогуливаться именно по кладбищам. Надо, чтобы вы здесь осмотрелись.

– Что ищем? – деловито осведомилась леди, одним махом взлетев на недосягаемую для меня высоту.

– Все непонятное и необычное: магические метки, символы, руны… и родственников некоего Принстона Уолша, которые, возможно, похоронены поблизости.

Жук, окончательно выбравшись из перстня, переглянулся с Камией и бодро отрапортовал:

– Будет сделано.

Когда они умчались, я повернулся к демонстративно дующемуся Грему, который перед отъездом из Верля и впрямь успел устроить нам веселый вечерок с криками, воплями, а также швырянием в стену древних фолиантов.

– Мне нужна твоя помощь. Взгляни на надгробие. Хочу знать, что ты по этому поводу думаешь.

Старик мигом прекратил изображать оскорбленную невинность и хитро прищурился. Хотел было съязвить, но вовремя сообразил, что дело предстоит серьезное, и оперативно облетел подозрительное надгробие.

– Хм… – задумчиво выдал он, едва ли не носом ткнувшись в заплесневелый, потрескавшийся и выщербленный с одного края камень. – Материал старый. Судя по цвету, его взяли не из местных штолен – в здешних краях камень не такой пористый. Но надписи относительно свежие. Я дал бы им навскидку лет сорок – пятьдесят. Причем почти уверен, что сделали их поверх более старых насечек, так что насчет Принстона Уолша можешь забыть.

– Подделка? – нахмурился я.

Грем, изучив камень с другой стороны, качнул головой.

– Надгробие настоящее. Только имя на нем чужое, и я не могу сказать, кого здесь похоронили на самом деле.

– А что насчет выбоины?

– О-о, – уважительно протянул призрак. – Тут ты прав – это действительно интересная штука. Но чтобы понять, кто и зачем ее сделал, тебе понадобится ключ.

– Перстень, я полагаю, для этого подойдет?

Грем одарил меня удивленным взором.

– Молодец, додумался. В особняке Рэйшей, полагаю, ты уже побывал?

Я угукнул.

– Хорошо, – задумчиво проговорил старик. – Там должно быть мно-о-ого интересного. А насчет могилы скажу так – открыть ее обычным способом, скорее всего, не удастся. Та выбоина, что ты перед собой видишь, ненастоящая.

– В каком смысле?

– Ее проковыряли, чтобы привлечь твое внимание. А настоящий замо́к находится на темной стороне. И открывать его тоже придется оттуда. Раньше, кстати, часто так делали, если хотели что-то спрятать. Но потом искусство напрямую работать с Тьмой было утрачено, и теперь лишь очень немногие способны им овладеть.

Вот теперь настала моя очередь пристально смотреть на разглагольствующего призрака. В некоторых вопросах Грем был невероятно скрытен, упрям и прямо-таки помешан на идее, что до самых важных вещей толковый маг обязан доходить самостоятельно. Причем меня он толковым не считал, а любые мало-мальски ценные сведения выдавал дозированно и скупо. Словно верил, что, узнай я всю правду, то прямо сразу бы возгордился, после чего рухнул на кровать и больше ни за что не поднял с нее отяжелевший зад, ибо стремиться мне стало бы не к чему.

– Арт, мы закончили. Больше никаких Уолшей в округе не похоронено, – доложил вернувшийся Жук. Как раз в тот момент, когда я раздумывал, загнать дурного старика в перстень еще на пару недель или же он может пригодиться. – Есть Уотербеки, Уолсбери и Уэртусы – вон, целыми семьями лежат в соседних могилах, а Уолш всего один.

– Магических меток тоже нет, – подтвердила леди Камия, величественно выплывая из-за ближайшего надгробия. – Все чисто, дорогой. Можешь работать.

Я благодарно кивнул и поднял руку с перстнем.

– Нет, – неожиданно воспротивился старик. – Оставь нас здесь – неспокойно мне что-то. И будь осторожен – если что-то пойдет не так, помочь на темной стороне мы не сможем.

– Я помню, – ровно отозвался я, снимая шляпу и аккуратно устраивая ее на могильном камне. – Все, ждите. Попробую узнать, что же там такое запрятано.

Под беспокойными взглядами призраков я медленно и осторожно растворился во Тьме. А когда оказался на темной стороне и обнаружил, что новая броня привычным холодком обласкала кожу, махнул рукой оставшимся по ту сторону реальности духам.

Наверное, надо было раньше сообщить, что у меня теперь новые доспех и оружие. А то застыли вон с отвисшими челюстями, таращатся как на привидение…

Отвернувшись, я собрался было снять перчатку, чтобы вплотную заняться надгробием, но в этот момент понял, что во Тьме что-то неуловимо изменилось.

Нет, в округе все было спокойно. Никто не завыл на окраинах парка и не заскрежетал зубами от злости. Но все же что-то было определенно не так. И мне понадобилось почти два удара сердца, чтобы сообразить, что мое восприятие этого места снова стало иным.

Когда-то давно, еще на заре ученичества, мне казалось, что Тьма – это бескрайний океан с непроницаемо-черными водами. Потом у океана появились оттенки. Со временем Тьма стала более податливой и мягкой, позволив заглянуть туда, где раньше я видел лишь черноту, после чего и вовсе расцветилась чужими аурами и следами от творимой в обычном мире магии.

Но сегодня я с удивлением обнаружил, что в ней скрывалось еще немало секретов. Плохо просматриваемые участки, на которые, как мне раньше казалось, падали тени домов, печных труб или обычных деревьев, сегодня непостижимым образом преобразились. И я с удивлением осознал, что даже у этой, новой и доступной мне Тьмы есть особенная, ни с чем не сравнимая, если не сказать что пугающая глубина.

Я неожиданно почувствовал себя так, словно полжизни провел под дождем и только сейчас обнаружил, что под ногами все это время хлюпали лужи. Большие и маленькие, неглубокие и кажущиеся бездонными – жидкая Тьма сгущалась во всех мало-мальски заметных выемках, ютилась в канавах, в ямках, промоинах и даже в самых обычных трещинках. А местами образовывала тоненькие ручейки и скапливалась между могилами, образуя не просто лужи, а самые настоящие озерца.

Оглядевшись, я, к собственной досаде, выяснил еще и то, что не наступал на них вовсе не потому, что не видел. Оказывается, все это время лужи искусно прятались между неплотно пригнанными камнями, в щелках рядом с надгробиями или в углублениях между корнями. Ни одна из них не разлилась посреди ведущей к могилам тропинки и не посмела выползти на окружающий кладбище пустырь.

Более того, именно сейчас я впервые за долгое время подумал, что здесь, на темной стороне, где никогда не было солнца, теней тоже быть не должно. Но я всегда их чувствовал. Порой даже видел. Но не придавал этому значения и интуитивно обходил стороной, хотя и не мог объяснить, почему мне так не нравилось находиться с ними рядом.

Осторожно переступив ногами, я в качестве проверки опустил сапог в ближайшую лужу. Проследив за тем, как черная жижа плеснула на мысок, так же осторожно нащупал подошвой твердую поверхность. Убедился, что вижу и воспринимаю расстояние до дна совершенно правильно, а затем снова нахмурился, ощутив, как сквозь доспех просачивается едва заметный холодок.