Текст книги "(не) Суррогатная Мама"

(не) Суррогатная Мама
Автор: Александра Стрельцова

глава1

ПОЛИНА

Мелкий, холодный дождик бьёт по лицу, морщусь от неприятных ощущений и рывком подтягиваю сползающий с плеча ремень спортивной, тяжёлой сумки. От моего резкого движения, новорождённый ребёнок на моих руках издаёт тонкий писк, и я спешу его успокоить.

– Потерпи малышка, нам осталось чуть-чуть, дом уже рядом, – шепчу закутанной с головкой в одеяло крошке, и двигаюсь дальше.

Если учесть, что наш путь длится уже больше трёх часов, то малышка явно голодна, и может в любой момент расплакаться, а значит нужно торопиться.

На улице середина весны, кругом лужи, по обочинам дорог и тротуаров ещё не растаял снег. Мои ноги в кроссовках давно промокли, и замёрзли, а в горле появилось неприятное першение.

– Только этого не хватало, – устало бурчу себе под нос, и наконец замечаю родной с детства подъезд дома

На пару секунд во мне поднимается волна радости, но следом она исчезает, стоит только представить, что ожидает меня за дверью этого подъезда. Мне предстоит выдержать бой с родной матерью. Скандала не избежать, я знаю это точно, а ещё мне страшно и стыдно перед братом. Как он отреагирует на случившееся? Встанет на мою сторону? Отвернётся? Или вообще выгонит из родительского дома?

– Спокойно Поля, – успокаиваю саму себя, и дёргаю дверь подъезда, – это и твой дом тоже, и они не посмеют выгнать тебя.

На сколько могу быстро подхожу к лифту, жму кнопку вызова и не сдерживаю разочарованного стона. Лифт сломан, а значит придётся подниматься на седьмой этаж пешком. Для меня это не трудно, точнее было раньше, но вот сейчас уставшая, с малышом и тяжёлой сумкой…. Упираюсь лбом в каменную, холодную стену подъезда, зажмуриваю глаза, прижимаю к себе ребёнка, и отрываясь от стены делаю шаг к лестнице.

На второй этаж дома я поднялась быстро, даже обрадовалась, что смогу легко добраться до нужного этажа и наконец зайти в квартиру, в которой не появлялась одиннадцать месяцев. Но к сожалению радость моя убавляется с каждым этажом, сил становится всё меньше, ноги отказываются подниматься, тяжёлая сумка тащит назад, а малышка на руках начинает попискивать.

– Ещё чуть-чуть, – шепчу пересохшими губами, и приваливаюсь плечом к стене лестничного пролёта.

По спине и вискам заструился холодный пот, при этом всё тело бросило в жар, низ живота пронзила острая боль, перед глазами появились тёмные круги.

– Я не понимаю, как вас могли так быстро выписать? – всплывают в голове слова медсестры, которая спускала меня и малышку на первый этаж роддома для выписки, – я первый раз такое вижу! – негодовала девушка, – Вы же два дня назад только родили, да ещё на две недели раньше срока! Хорошо, что с ребёночком всё в порядке, а вот вас явно рано выписывать. На сколько мне известно, у вас несколько разрывов, малышка крупненькая, конечно это заживёт, но не так быстро, вам даже ходить нельзя, швы могут разойтись, а ещё у вас гемоглобин низкий, можете и в обморок упасть! – безостановочно болтала девушка, – знаете, я вас лучше в руки мужу сдам, только после этого обратно на этаж поднимусь. Знаю я этих медсестёр внизу, они только пеленать красиво умеют, да подарочки от родителей принимать, а на вас они даже не посмотрят, им всё равно, плохо вам или нет, у них своя работа.

«Меня не выписали, от меня избавились», горько усмехаюсь про себя.

– Некому меня встречать, нет у меня мужа, – ответила девушке.

«И ребёнок это не мой, другая женщина должна быть сейчас на моём месте, но не как ни Я» добавила мысленно.

– Как это? Ой! Простите! – девушка прикрыла ладошкой рот, отвела взгляд в сторону, кажется, она подумала, что меня бросил отец ребёнка.

И в каком-то смысле она права. Только бросили не меня, а малышку, меня же жестоко пнули под зад пинком.

 – Ну тогда родственникам, в общем тому, кто за вами приехал, – твёрдо произнесла медсестра.

Улыбнулась ей натянутой улыбкой и отрицательно покачала головой.

– Никто нас не встретит, – взглянув на крошку в прозрачном кувезе, который я катила перед собой, пояснила девушке.

– Совсем, совсем? – искренне удивилась молодая медсестра, по ней было видно, что она новенькая, и явно ещё не встречалась с такими как я, и надеюсь больше никогда не встретится.

В ответ кивнула головой, заметив перед собой большие двери с надписью «ВЫХОД».

– Подождите! – воскликнула девушка и схватила меня за руку, – если вас некому встречать, значит и вещей для вашей крошки не привезли!

От её слов я замерла, и уставилась взглядом на малышку, завёрнутую в больничные пелёнки и прикрытую байковом одеялом, и это у нас заберут. «И как я могла об этом не подумать? И что теперь делать?»

– Так! Стойте и ждите меня здесь! Я сейчас вернусь, – и не говоря больше не слова, девушка бегом скрылась за поворотом коридора.

«Да куда я теперь денусь?» хотелось крикнуть ей вслед, но не стал привлекать к себе лишнего внимания.

Медсестра вернулась очень быстро, не было её всего пару минут. Подбежав ко мне, она воровато огляделась, вручила мне в руки пакет с ярким принтом мультяшных героев, и молча забрав у меня кроватку с ребёнком, покатила её к большим дверям.

Через пятнадцать минут я и малышка стояли на пороге роддома в полном одиночестве, даже прохожих не было видно, словно они все как по приказу исчезли за углами больницы. В том пакете оказалось новенькое, тёплое детское одеяло, и несколько фланелевых пелёнок. Посмотрев последний раз на возвышающее надомной здание, которое приносит людям счастье, я перекинула сумку со своими личными вещами, прижала к себе ребёнка и двинулась в сторону остановки.

Очередной писк малышки вырывает меня из воспоминания сегодняшнего утра.

– Тише, тише, мы практически на месте, – говорю крохе на моих руках, отрываюсь от стены, и держась за нею рукой продолжаю подниматься, – ещё один пролёт Поля, ещё один, – уговариваю себя не сдаваться, и не рухнуть прямо здесь.

Преодолеваю последние ступени, поднимаю голову и упираюсь взглядом в дверь квартиры, в которой прожила всю свою жизнь, не считая последних одиннадцати месяцев. Облокачиваюсь спиной о стену рядом с дверью, рукой нащупала маленький кармашек у большой сумки, расстёгиваю молнию, и достаю ключи от квартиры.

Трясущейся рукой вставляю ключ в замочную скважину, поворачиваю его два раза и тяну дверь за ручку на себя. В нос бьёт до боли знакомый и родной запах, запах дома. На глазах наворачиваются слёзы, как же я соскучилась по этому месту.

Не создавая лишнего шума, переступаю через порог, тихо закрываю за собой дверь. Квартира встречает меня тишиной, «дома никого нет», посещает меня первая мысль, но следом она исчезает, и на душе появляется тревога. «Где Сеня?», кричит затуманенный усталостью и последними событиями мозг.

С громким, глухим стуком сбрасываю сумку с плеча на пол, скидываю промокшие кроссовки и с ребёнком на руках спешу в комнату брата, молясь, чтобы он был там. Пока иду по коридору обдумываю, где может находится Сеня, и мысли у меня не самые хорошие. Просто так он не мог покинуть дом, лифт сломан, а это значит, что он точно не на прогулке. «Ему стало хуже! Его отправили в больницу!», кружатся ужасные мысли в моей голове.

Добравшись до двери его комнаты, рывком дёргаю её на себя, и сдавленно выдыхаю, когда вижу брата за компьютером в огромных наушниках. «Он просто не слышал моего прихода», успокаиваю себя. На трясущихся ногах прохожу до небольшого диванчика, и присаживаюсь на его край, стягиваю с себя капюшон. Не сводя взгляда с родного человека, берусь расстёгивать молнию пуховика.

Крошечная девочка на моих руках зашевелилась, и я поспешила развернуть тёплое одеяло. Развернув его края, потянулась рукой к пелёнке, но моя трясущаяся конечность зависла в воздухе, так как всем своим телом почувствовала пристальный взгляд, подняла голову и глазами встретилась с глазами старшего и единственного брата.

Удивление, неверие, радость, проносится в глазах брата пока он смотрит на меня, но как только его взгляд опускается ниже на мои колени, его эмоции меняются. Снова удивление, только теперь граничащая с волнением и непониманием.

– Привет, – говорю тихо, и подавляю порыв кинутся в крепкие объятия родного человека.

Я соскучилась по нему, соскучилась по его улыбке, глазам, и медвежьим объятием перед сном, для него я всегда была маленькой девочкой, и возраст его мой не смущал, а теперь…

– Привет, – хриплым басом повторяет за мной брат, и не на секунду не отводит своих карих глаз от ребёнка на моих коленях.

От его пристального взгляда появляются два желания. Первое, завернуть обратно в одеяло малышку и спрятать её, как можно дальше. Кажется, во мне начинает просыпаться материнский инстинкт, который я так тщательно старалась подавить в себе на протяжении всей беременности. Второе желание, это спрятаться самой, только бы не сгорать со стыда перед этим человеком.

– Как у тебя дела Сень? – тихо задаю самый нелепый вопрос, только бы разбить, звенящую тишину между нами.

Губы брата дёргаются в подобии усмешки, и он резко переводит взгляд с малышки на меня.

– «Как дела»? – изгибая одну бровь, копирует мой тихий голос, скользит взглядом по моему лицу, – лучше всех Полиночка, – отвечает брат, в его голосе сквозит неприкрытая обида, – а как у тебя дела сестрёнка? – спрашивает и кидает быстрый взгляд на малышку.

На меня разом обрушивается вся вина перед этим человеком, она придавливает меня к месту, что бетонная плита. В горле вмиг образуется ком, который мешает не только сказать хоть слово, но и дышать не даёт. Собрав остатки сил, аккуратно перекладываю спящую малышку на диван и медленно приподнимаюсь на ноги, замираю на месте, не зная, что делать дальше.

– Ну? Чего молчишь Полиночка? – поддаётся вперёд, хватаясь руками за колёса инвалидного кресла.

Издёвка в его голосе словно хлёсткая пощёчина. «Я потеряла брата» проносится в моей голове. Покачнувшись, делаю неуверенный шаг вперёд, и чуть не падая, кидаюсь на шею брату, в секунду из глаз хлынули горькие слёзы.

– Прости меня Сень, – шепчу срывающимся на крик голосом, – у меня ничего не получилось, – качаю головой из стороны в сторону, носом уткнувшись в его грудь, –  прости меня, я так хотела помочь, – пальцами вцепилась в ткань футболки на его плечах, – хотела исправить хоть часть того, что случилось по моей вине, – из горло вырывается что-то похожее на вой раненого животного, – прости меня братик, прости, если бы не я…. Если бы я, то-только знала, что так бу-будет…, – меня с головой затопила истерика.

Арсений замер истуканом, слушая мои сбивчивые извинения, но как только я стала заикаться, крепкие руки брата обхватили меня за талию, и рывком затащили к себе на колени.

– Поль, Поля прекрати, – стал успокаивать меня брат, гладя по спине, – не плачь пожалуйста, – поцелуй в висок, – успокойся и объясни мне, что происходит? Чей это ребёнок, и что у тебя не получилось? – видя, что я не могу побороть истерику, брат хватает меня за плечи, отстраняет от себя, чтобы заглянуть в мои застеленные слезами глаза, и ощутимо встряхивает.

Звук клацанья собственных зубов, громко отдаётся в ушах. Его метод работает, вырывающийся вой из моего рта прекращается, но всхлипы и слёзы не исчезают.

– Ну же, малышка, приди в себя, – с огромной тревогой смотрит мне в глаза, – объясни мне всё, прошу тебя, – просит брат, обхватывает моё лицо своими широкими, горячими ладонями.

Но ответить я не успеваю, в коридоре хлопает входная дверь, а это значит, что мама вернулась домой, и сейчас в этой квартире разразиться скандал, и чем он закончится мне не известно.

В прихожей слышится звук падения ключей, и следом быстрые шаги. Судя по цоканью каблуков, мама даже не сняла обувь. Вытираю слёзы и поднимаюсь с колен брата, делаю шаг к дивану, на котором лежит малышка, и загораживаю её собой, в этот момент в комнату быстрым шагом заходит женщина пятидесяти лет, что внешне ей не как не дашь, выглядит она довольно молодо.

Её взгляд сразу фокусируется на мне, а точнее сказать на животе, который стал после рождения малышки намного меньше. В первые секунды в глазах женщины появляется незнакомый для меня блеск, который затухает очень быстро, а её выражение лица становятся хмурым.

– Ты почему не сообщила мне о своём возвращении? – с огромным негодованием задаёт мне вопрос мама.

На тёплый приём с её стороны я и не рассчитывала, так что её поведение меня не удивило, но, как всегда, задело.

– Не могла, телефон сломался, – отвечаю на заданный вопрос.

Мой телефон действительно оказался сломанным, вот только ещё два дня назад он работал исправно и ничего не предвещало его «гибели». Что случилось с мобильным я не знаю, в нерабочим состоянии его мне передали сегодня утром с сумкой моих вещей.

Женщина на мой ответ кривит губы в злорадной усмешке, смотря на меня с презрением, но её выражение лица быстро меняется, она кидает быстрый взгляд на Сеню, который хмуро и внимательно следит за нашим общением. На долю секунды в её глазах появляется страх, но она быстро его прячет, и растягивает губы в фальшивой улыбке.

– Полина, доченька, – обращается ко мне женщина, и как обычно начиная играть перед Сенькой роль любящей меня матери, – пойдём, поможешь мне на кухни, – тянет ко мне руку, явно хочет побыстрее вывести меня из комнаты Арсения.

 «За что же ты меня так ненавидишь?» Задаю мысленный вопрос.

Стою на месте, и не собираюсь делать так, как говорит эта женщина, и на это у меня две причины. Первая эта малышка за моей спиной, а вторая, пора показать Сени её истинное отношение ко мне. Мне двадцать четыре года, и всю мою жизнь эта женщина ненавидела меня, вечно ругала, и часто била в детстве, при этом запрещала жаловаться папе и брату. При них она относилась ко мне, как и должна относится нормальная мать к ребёнку, а вот Сеньку она всегда любила и любит.

– Полина! – не сдерживает себя женщина и повышает голос, при этом продолжает растягивать свои губы в подобие улыбки.

Позади раздаётся писк малышки. Когда я рыдала и выла на коленях брата, крошка мирно спала, а тут проснулась стоило моей матери повысить голос. «Она голодная», сокрушённо вспоминаю. Разворачиваюсь к ребёнку, чтобы взять её на руки, но сделать ничего не успеваю, меня грубо отталкивают в сторону, и если бы Сенька находился бы дальше, то я бы точно упала, а так он успел меня поймать.

– Это… это, что такое?! – вопит не своим голосом наша с Арсением мать, нависая над малышкой.

Посылаю брату благодарный взгляд, за то, что успел меня поймать, и быстро подхожу обратно к дивану, и забираю из-под носа женщины малышку, и отхожу с ней ближе к Арсению.

Мама в шоке, её ошарашенный взгляд мечется от моего живота к малышке, и обратно, а следом её настигает догадка.

– Как ты посмела притащить в дом чужого ребенка! Ты что украла его? – шипит женщина, что приходится мне матерью.

– Нет, я её не крала, – отвечаю на вопрос, – они отказались забирать её! Им нужен мальчик, а не девочка, – называю причину, по которой чужой ребёнок находится у меня.

Услышав мой ответ, женщина быстро достаёт телефон из кармана шубы, и начинает копаться в нём.

– Ещё и бракованной назвали, – вспоминаю как меня окрестила биологическая мать малышки, и случайно произношу это вслух.

– Правильно назвали! – ядовито бросает женщина, – ты и есть брак, с самого своего рождения! – окончательно сбрасывает маску, открывая истинное лицо в мою сторону.

Её слова бьют сильнее пощёчины.

– Я не виновата, что родилась девочка! – кричу в ответ, обида на слова матери порождает злость.

– ВИНОВАТА! Во всех наших бедах виновата ТЫ! По твоей вине нет Саши, по твоей вине Сеня в инвалидном кресле, по твоей вине его бросила невеста! – орёт в ответ, прижимая телефон к уху.

Каждое её слово, что острый нож вонзается в моё и так кровоточащие сердце.

– Да, – произношу глухо, – я виновата в этом, – смотрю в глаза матери, – ВИНОВАТА, ЧТО ПАПЫ БОЛЬШЕ НЕТ, ЧТО СЕНЯ СТАЛ ТАКИМ! Но я не виновата, СЛЫШИШЬ? Не виновата, что родилась ДЕВОЧКА. И я не виновата, что биологические родители отказались от неё!  – трясу головой, – к тому же это была твоя идея, сделать из меня суррогатную мать, а полученные от этого деньги потратить на операцию Сени, и я не отказалась, я пошла на это, согласилась, чтобы вернуть ноги Арсению…

– Потому что ты виновата, всё из-за тебя! – перебивает меня женщина, повторно набирая чей-то номер, – ты сломала нашу жизнь…

– ЗАМОЛЧИ! – рокочет голос брата, перебивая мать.

Женщина вздрагивает, и испуганно смотрит на Арсения. Поворачиваю голову в сторону брата, и с огромным трудом остаюсь стоять на месте. Крепко сжатые кулаки, вздутые вены на шеи и руках, яростный взгляд потемневших глаз направленный на женщину, ходящие на скулах желваки.

– Сеня, – нервно обращается мать к сыну.

– Выйди из моей комнаты! – рычит в ответ Сеня.

– Сеня?!

– ВЫЙДИ Я СКАЗАЛ! – басит брат, не давая ей больше говорить, – или я сам вышвырну тебя, клянусь, я сделаю это, – тихо добавляет Арсений.

Наша мать отводит взгляд от сына, переключая его на меня, только теперь в нём нет боязни в нём неприкрытая ненависть.

– Ненавижу! – словесно подтверждает то, что читается в её глазах, делает шаг в мою сторону, и поднимает руку вверх, словно собирается ударить меня.

– Не смей! – рычит Сеня, и преграждает женщине путь своим инвалидным креслом, – никогда больше не смей замахиваться на Полю, – предупреждает её Арсений, – а теперь выйди из моей комнаты, или я сделаю то, что обещал…, вышвырну тебя сам.

Кинув на меня последний испепеляющий взгляд, наша мать резко развернувшись на месте, быстро покидает комнату, громко хлопнув дверью. В комнате образуется тишина, смотрю на напряжённую фигуру брата в инвалидном кресле, и сердце сжимается от боли за него.

Гнетущею тишину нарушает тихий писк малышки. На этот звук в нашу сторону поворачивается Сеня, и пристально смотрит на кроху на моих руках.

– Она голодная, кушала последний раз утром в больнице перед тем, как нас выписали, – говорю брату.

– А ты? – переводит взгляд на меня.

– Что я? – не понимаю его вопроса.

– Ты голодная, Поля? – хрипло спрашивает брат.

Прислушиваюсь к себе, и пожимаю плечами, так как кроме опустошения больше не ощущаю ничего.

– Это не ответ Поля, ты кормишь грудью? – киваю в ответ, – в этом случае ты обязана есть, – строго говорит Сеня, – я на кухню за обедом, а ты пока покорми малышку, и уже после того, как поешь сама, ты мне расскажешь абсолютно всё, – предупреждает меня Сеня и направляет инвалидное кресло к выходу из комнаты, – Поля, – уже взявшись за ручку двери, зовёт меня брат, – ты уже дала ей имя? – кивает на малышку.

– Да, мне пришлось спешно придумывать, – смотрю на кроху, – Руслана, – говорю имя девочки, и перед глазами всплывает образ её биологического отца, имя которого Руслан.

– Красивое имя, – говорит брат, и покидает комнату.

– Красивое, – соглашаюсь с ним шёпотом, – поэтому и назвала так.

глава2

ПОЛИНА

Как только дверь комнаты закрылась за Сеней, я поспешила приступить к делу. Первое, что я сделала, это сняла с себя влажный от дождя пуховик, отбросила его в сторону, присела на диван, и практически оголившись по пояс, расположила малышку под грудью, стала её кормить.

Обхватив крошечными губками вершинку моей груди, крошка с причмокиванием стала жадно употреблять грудное молоко. Перевела взгляд от малышки к столу брата, и наткнулась на семейное фото. Папа обнимает улыбающеюся маму, Сенька обнимает хохочущую меня, а сам строит смешную рожицу. Засмотревшись на эту картину, невольно погрузилась в самые тяжёлые для меня воспоминания. Воспоминания о трагедии для нашей семьи, которые произошли полтора года назад, это фото было сделано не за долго до того дня, что перевернул нашу жизнь.

– Ну Полик, ну пожалуйста, – настойчиво ноет моя подруга Светка, – ну давай сходим, ну один разочек, говорят там очень круто, ну пожалуйста, – складывает ладони в умоляющем жесте, и ползёт ко мне на коленях по моей кровати.

Её упрашивания смотрятся комично, очень хочется рассмеяться, но я держусь, и стараюсь изо всех сил удержать серьёзное выражения лица.

– Свет, ну вот, что нам там делать? – задаю вопрос и отвожу взгляд к монитору ноутбука, на котором высветилось пришедшее письмо на электронную почту от старосты группы из университета, – насколько мне известно, в этом клубе тусуются в основном одни мажоры, ты хочешь стать одной из их игрушек на ночь? – на этом вопросе мне даже не надо держать лицо, веселье моё спало.

– Не говори ерунды, я не собираюсь спать ни с одним из них, я просто хочу повеселиться, – продолжает ныть Светка.

– А что мы будем делать если к нам пристанут какие-нибудь пьяные отморозки? Кто нам поможет избавится от них? – задаю следующий вопрос в надежде, что подруга включит наконец-то здравый рассудок и передумает идти в этот клуб и тащить за собой меня.

– Об этом не волнуйся, – лучезарная улыбка расползается на губах девушки, – там такая охрана работает, они даже мажоров за шкирку выкидывают, если они начинают хулиганить или приставать к девушкам против их воли, – говорит подруга то, что в моей голове плохо укладывается.

Обычно на детишек богатых родителей охрана закрывает глаза по приказу владельцев заведений, так как их больше волнует кошельки богатеньких мальчиков, а точнее сколько содержимого этих кошельков останется в кассе клуба, чем встать на защиту людей среднего класса.

– Соглашайся Поль, – смотрит на меня взглядом кота из мультика «Шрек».

Идти в заведения подобного типа нет никакого желания, хочется пойти погулять в парке, съесть мороженого, подышать вечерним, прохладным после жаркого дня воздухом. По настрою подруги понимаю, что моё предложения на прогулку в парке отклонят, одной гулять совершенно не хочется, а значит нужно принять решение, и озвучить его.

– Свет, – смотрю на подругу и уже собираюсь произнести отказ, как дверь моей комнаты открывается и на пороге появляется мама.

– Полина, -через чур нежным голосом зовёт меня женщина, – чем ты собираешься заняться вечером? – неожиданно задаёт вопрос мама и смотрит на меня с неприязнью в глазах.

Внутри всё сжимается в комок, она задала вопрос неспроста, и что-то мне подсказывает, что лучше мне уйти из дома до возвращения папы и брата, только при них и посторонних людях она ведёт себя в мою сторону спокойно, наедине со мной она ведёт себя совсем по другому. Эта женщина, что родила меня, легко может оскорбить, назвать никчёмной, обвинить в том, что она загубила свою начинающею карьеру фотомодели, так как не смогла похудеть после того, как родила меня.

– Тёть Наташ, спешу вас предупредить, я забираю вашу дочурку на поход в один очень хороший клуб, так что простите, какие бы у вас не были планы на эту красотку, но она уже дала мне своё твёрдое «ДА», и мы уже уходим, красоту будем подчёркивать у меня дома, –  вскакивая с кровати и подавая мне руку, влезла в разговор подруга, чем спасла меня от очередного морального насилия.

Мама явно не ожидала, что Светка влезет в разговор, поэтому стояла молча с приоткрытым от удивления ртом и смотрела, как подруга утаскивает меня из моей же комнаты. Уже у самого порога вспомнила про сумочку и мобильный телефон, высвободив свою руку из Светкиной, вернулась обратно к кровати, взяла телефон, закрыла крышку ноутбука и прихватив сумочку, быстро подошла к выходу из комнаты, где чуть притормозила, встретившись со злым взглядом матери.

– Поля мы опаздываем, – картинно взвизгнула подруга и снова схватив меня за руку, рывком вытащила меня из комнаты, – обломись сука, – тихо и гневно прошипела подруга в сторону моей матери, отойдя от моей комнаты, на безопасное расстояние.

На слова подруги я промолчала, говорить на эту тему не хотелось. Светка единственный человек, который в курсе того, что происходит между мной и моей матерью. Она однажды стала случайным свидетелем, как мама поливала меня грязью на кухни нашей квартиры не зная, что в моей комнате находится подруга.

Мы тогда были выпускницами одиннадцатого класса, и после уроков пришли ко мне домой, чтобы подготовится к грядущему, пробному экзамену. Дома никого не было, и вот мы тихо сидели и учили то, что нам пригодится при сдаче экзамена по химии, как из коридора послышался звук открывания входной двери. Решив посмотреть, кто там пришёл домой, вышла в коридор и увидела ставищею на полку обувь маму.

Та, увидев меня, злорадно улыбнулась и указательным пальцем показала на дверь кухни. Сказать, что я не одна, не успела, женщина стала отчитывать меня за не имеющейся бардак на кухне, она кричала и размахивала руками, не давая возможности и слова сказать, да если бы даже я и сказала, то вряд ли она услышала меня, её голос просто звенел ненавистью и злостью. Вот тогда-то Светка и узнала, как сильно меня «ЛЮБИТ» родная мама. Подруга в тот день покидала нашу квартиру на цыпочках, чтобы мама её не увидела, и не узнала, что у нашего общения есть свидетель.

Выбежав из подъезда дома, мы остановились, тяжело дыша, словно за нами гнался маньяк, но на самом деле мы просто пробежали семь этажей, так как лифт был сломан уже неделю.

– Поль, когда ты расскажешь отцу и брату, про то, как эта, – кивнула головой в сторону дума, – к тебе относиться? Сколько можно это терпеть? – в голосе подруге сочилось ненависть к моей матери.

– Никогда Свет, я не хочу, чтобы из-за меня ругались дома, – качаю головой, – папа и Сенька любят её, я не могу разрушить их отношения, – вскидываю голову вверх и смотрю на окна нашей квартиры, в которых замечаю смотрящую на меня мать, – идём Свет, – тихо говорю подруге, и делаю шаг в сторону её дома, который находится по соседству с нашим.

– Правильно Полин, правильно! Жалей всех, но только не себя, ты же любви родной матери не заслужила, Сенька ваш бугай двухметровый заслужил, а ты нет! Его любят и родители, и сестра, а тебя Поля кто любит? – сокрушается подруга, искренне переживая за меня.

– Папа и Сенька, они меня любят Свет, ещё и ты, и для меня этого достаточно, но не любит она меня, считает виноватой в своей неудачи, так пусть считает, – поворачиваюсь к подруге и сглатываю ком в горле, видя её мокрые ресницы.

– Поль, давай ты ко мне переедешь, я всё равно одна живу, я не могу смотреть на то, в каком аду ты живёшь, пока твой отец и брат на работе пропадают, к тому же у твоего брата девушка есть, и у них если ты помнишь свадьба намечается. Уйдёт Сенька из дома на съёмную квартиру, ты там одна останешься, работа у твоего отца может затянется до позднего вечера, и ты всё это время будешь сидеть в четырёх стенах вместе с этой, – снова кивок в сторону моего дома, – и слушать всю её грязь?

– Не могу Свет, – шепчу, и обнимаю её, – ни Арсений, ни папа не позволят мне уйти из дома, а если и разрешат, то только проведя разговор с пристрастием, «куда я собралась и почему?» врать я им не смогу. Спасибо тебе Светик, но я не могу, – смахиваю слёзы с глаз и отстраняюсь от подруги, – пошли, нам ещё прихорашиваться надо, – даю понять, что согласна идти с ней в её «крутой» клуб.

Светка взвизгивает, радостно подпрыгивает на месте, хлопая ладошками. Её радость и веселие частично передаются и мне, следом я ощущаю облегчение от того, что меня спасли от унижения со стороны мамы. Но если бы я только знала, чем для меня закончится этот день, то сама бы заперлась в квартире вместе с матерью и слушала всё, что она мне говорит, всю грязь, которой она меня поливает каждый день.

– Свет, скажи мне, что у меня галлюцинации, – умоляюще прошу подругу и смотрю на парня, что пристально смотрит на нас.

– Да, чтоб тебя, – выругивается Светка, переведя взгляд туда, куда смотрела я, – так, стоим здесь и дожидаемся такси, сюда он не посмеет подойти, или же его снова скрутят и тогда он точно отправится изучать места не столь отдалённые, даже на пару часов, пока его папочка не заберёт, – шепчет Светка в миг протрезвевшая, а я радуюсь тому, что выпили мы мало.

Моя, как я надеялась галлюцинация, оказалась совершенно живой фигурой мужского рода, которая в нетрезвом состоянии оказался на танцполе в то время, когда мы со Светкой двигали конечностями в такт музыке. Эта особь мужского пола, нагла подошла ко мне сзади и не стесняясь, стала распускать свои лапы. Отшила я его быстро, и вроде он всё понял, даже извинился, но не прошло и получаса, как этот тип снова оказался рядом, только жертвой стала Светка.

Самим избавится нам от него не удалось, он не выпускал Светкину руку из своей и тянул её в сторону туалетов. Помогли нам охранники клуба, они появились словно из-под земли, и скрутив дебошира выкинули его из клуба. И вот спустя два часа, мы собрались домой, вышли на улицу, чтобы дождаться вызванное такси, и я случайно заметила этого парня, стоящего в ста метрах от входа в клуб.

Пугающий блеск в глазах этого парня, пробил дрожью всё моё тело. В голове замигала красная лампочка с надписью «ОПАСНО».

– Свет, – зову подругу, – отменяй такси, – говорю и достаю телефон из сумочки.

– Что значит отменяй? – смотрит на меня вопросительным взглядом.

– То и значит Свет, отменяй такси, – говорю с нажимом, не сводя с парня глаз.

– Может объяснишь? – тихо просит подруга, заходя в приложения, чтобы отменить вызов машины.

– Он легко может поехать за нами, через чёртов шлагбаум, такси не проедет, а карты пропуска у нас с тобой нет, и нам придётся топать до дома пешком, а вот мажорик легко пройдёт следом за нами…

– Всё я тебя поняла, не продолжай дальше, лучше скажи, что ты придумала? – перебивает меня подруга.

– Позвонить Сене, рассказать ему про этого типа, – еле заметно киваю в сторону парня, – и попросить приехать за нами, – говорю подруге и мысленно проклинаю тех, кто придумал оградить пять домов забором и поставить электронный шлагбаум на въезде к нашим домам.

Дозвонившись до брата с первого раза и кратко рассказав ему, где мы и что нас нужно забрать, а также про наводящего ужас парня, Сеня сказал, что выезжает, запретив нам отходить от входа клуба.

Ждать нам долго не пришлось, машину брата я заметила издалека, и совершила ужасную ошибку. Обрадовавшись его скорому приезду, я схватила Светку за руку и поспешила на встречу к Сене.

– Куда же вы так спешите? Недотроги мои, – раздалось громкое сбоку и меня резко дёрнули в сторону голоса.

Не успев сообразить, что происходит я врезалась во что-то твёрдое, как оказалась это была грудь парня, из-за которого я и вызвала брата, узнала я это сразу стоило мне вскинуть голову вверх и посмотреть, в темные, наполненные нездоровым блеском глаза парня.

Позади взвизгнула Светка и раздался мужской, мерзкий хохот.

– Забирай её себе, – раздалось у меня над головой, моя вот эта цыпочка, я её сразу приметил, да вот только недотрог из себя строят, меня по их вине из клуба выставили, ну ничего сейчас они обе расплатятся за нанесённые нам неудобства, – с предвкушением произнес явно находящийся под запрещёнными препаратами, дебошир из клуба.