Текст книги "Джина"

Служба только закончилась, люди выходили на улицу. Опять поворачивались к храму, опять крестились и кланялись. Андрей поднялся по ступеням, двигаясь против толпы, слегка поклонился и, не крестясь, вошел в храм. Свет преломлялся в полукруглых потолках. Падал на росписи стен, иконы. Казалось, свечи, воткнутые в песок подставок, рождают миражи икон. Стоял батюшка, вокруг него стояли люди, что-то его спрашивали, а он отвечал. Андрей сел на подоконник, прислонился плечом к откосу и просто без рассуждений стал смотреть на красоту убранства и красоту людей. Долго он так сидел.

И прямо напротив него, рядом с ним, к иконе подошла молодая девушка, еврейка. В полупрозрачном платке. Поставила свечку. И медленно и как-то отчетливо крестилась. И шепотом произносила молитвы. Она, подняв огромные черные глаза, с такой любовью смотрела на образ Богородицы. Она уже просто что-то ей рассказывала, за что-то благодарила. Потом целовала ей руку, снова крестилась и снова благодарила. Смотрела ей прямо в глаза. А Андрей думал: «Что должно произойти с человеком? Что, она знала Богородицу лично? Что она ей такого сделала? В каком деле помогла?» Глаза этой девушки были полны слез и любви. Странно, у евреев ведь свои боги или вера, как это сказать. В чем же смысл религии, в чем смысл Бога? И если это все им устроено, то в чем задумка? Андрей первый раз в жизни перекрестился.

На протяжении последних двух недель он часто и подробно вспоминал свою жизнь. Маму, детство, армию, институт. Пытался думать и дальше: зачем, за что. Но это все прерывали боли. Тянущие, режущие, колющие. Они, как бандиты, будили среди ночи и пытали до утра. Непонятно было только, за что. Утром или ближе к обеду делали укол, какая-то передышка. И еще пара бессмысленных дней.

На следующий день надо было ехать к хирургу Виктору Сергеевичу подписывать бумаги. Андрей все продумал еще накануне. В больницу его не клали, предлагали, но не клали. Сказать все сразу или написать ему письмо? Ну, в общем, все подписали, и Андрей передал врачу конверт с письмом. Пожал руку и ушел.

Содержание письма было в следующем:

«Уважаемый Виктор Сергеевич, если во время операции вы увидите, что шансов выжить и вести полноценную жизнь после нее у меня нет, прошу вас прервать мои страдания (надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю). Все свои имущественные дела я уладил заранее. Ниже привожу номер счета в банке (название банка), все, что там – это для вас. Заранее благодарен.

Андрей Верховцев».

Вот такое письмо. Сумма там была указана огромная.

Пока спускался по ступенькам, тянуло в ногу. А когда сел в машину, хоть кричи. Что-то прорастает в тебя, там, внизу. Андрей сидел, вытянув руки, сжимая руль, ожидая окончания приступа. Но он не заканчивался. «Я не смогу его перетерпеть… Я смогу его перетерпеть! Я смогу его перетерпеть!» – сквозь сжатые зубы произносил он, сжимая в вытянутых руках руль автомобиля, как будто уже ехал на огромной скорости. Пот стекал по лицу. Насквозь мокрая рубашка прилипла к телу.

«Да, да. Все я правильно делал. Эти три дня Эля проколет уколы почаще. Проваляюсь в забытьи. А там и конец. Наркоз. Надо просто достойно выдержать эти три дня. Еще несколько раз будет так тяжело, но ничего».

«Крузер» выкатил на набережную. И покатил в свою сторону.

«Да, да, – думал Андрей. – Да. Все правильно, да».

И почему-то все мысли о работе, которые были далеко, стали еще дальше. После приступа наступило облегчение и успокоение, какое-то блаженство. Рубашка, насквозь мокрая, прилипла к коже сиденья. Он просто ехал, ни о чем не думая, желая быстрее добраться до дома. «Нет, поеду на Петроградку. Да, туда, на ту квартиру». Он перестроился в другой ряд и стал думать, где далее можно развернуться. И вот уже Нева блестит слева. Машин было немного, поток двигался быстро. «Крузер» шел на приличной скорости. Вдруг прямо под него выскочил какой-то старый «Фольксваген», он пытался уклониться от сигналящего грузовика. Андрей попытался принять вправо, но получилось, что наехал на «Фольксваген». Завалился набок, и его потащило. Он не был пристегнут. Лобовое стекло треснуло от удара. Тело выкинуло наружу. Со страшной силой ударился об столб. Удар пришелся на спину. Раздался хруст переломленного позвоночника. Тело изменило траекторию и, проскользив по асфальту метров двадцать, вылетело на траву. Со стороны это выглядело, как будто какая-то неведомая сила швырнула человеческое тело, как тряпичную игрушку, над землей об столб, она ударилась об него и полетела дальше.

Лицо, проскользившее по асфальту, местами осталось без кожи, но голова в последний раз, но четко работала.

Странно, полщеки нет, а не больно. Андрей попытался пошевелить рукой: нет движения – позвоночник сломан. Андрей чувствовал вкус травы на губах, все пытался пошевелить рукой или ногой. Но ничего не получалось. «Видимо, переломан позвоночник», – подумал он. Когда был удар внутри себя, он почувствовал хруст. Это все, конец.

«Как это странно, тела не чувствую, странное ощущение. А слезу в уголке глаза чувствую. Чуден свет! Неужели конец?»

Яркий двор, залитый солнечным светом. Гроздья желтого винограда над столом. Тетя Лена сидит правее. Заходит соседка Лялечка и начинает что-то живо рассказывать, размахивая руками. Тетя Лена начинает смеяться, наклоняясь всем телом назад-вперед, прикрывая рот раскрытой ладонью. Звуков он не слышит. «Это мы в Анапе прямо перед самой школой». Мама выходит из кухни, неся перед собой супницу. Она в ситцевом платье. Она молодая и красивая. Волосы ее темные. Собраны наверху в пучок. А намокшие от пота завитки на шее прилипли. Мама улыбается. Она ставит супницу на стол и тоже начинает смеяться. И тоже прикрывает рот ладонью. Потом берет тарелку и наливает в нее половником золотистый бульон, в котором переваливаются желтые галушки, ставит тарелку передо мной, треплет за волосы и говорит:

– Ешь, Андрюша, ешь.

И продолжает смеяться.

Неужели это последнее, что я увижу в жизни… Неужели это все?

Чудный вечер

Она должна была прийти, и я торопился. Взял алкоголь. Я недавно на этом месте. Она из соседнего отдела. Может, расскажет о раскладах в этой конторе. На прошлом месте я зарабатывал неплохо. Удавалось проводить левый груз. Ну и все, что с этим связано. Я в общем-то на эти деньги и «БМВ» свой купил. Может, и здесь такие возможности. Не знаю, база-то большая.

И она. Я говорю в курилке:

– Cкоро выходные, все такое, приходи, – так, в шутку.

А она отвечает:

– Приду.

Ничего себе!

Ну, в общем, взял я себе бутылку водки хорошей. А ей – мартини и коробку конфет «Чудный вечер». Заранее звонил ей, часа за два. «Да-да, все в силе», – говорит. Я ей еще объяснил, как от метро добраться. Ну и начал накатывать потихоньку. Телевизор включил. Так-то я его редко смотрю. В общем, скорее по «синьке». Там новости всякие – упрешься как баран в экран, когда выпьешь, и смотришь. Если честно, все равно, что там показывают. Мои-то все увлечения – машина да девушки, ну еще футбол.

Нам телевизор за неуплату отключили. Осталось всего два социальных канала. Ну, по одному какое-то ток-шоу, а по другому – фильм американский только начался.

Блондинка заходит в зоомагазин. Блондинка на высоких каблуках. Ууууууххх!

Так вот. Блондинка заходит в зоомагазин. «Здравствуйте, миссис Макгрудки!» А та отвечает: «Здравствуйте, мисс Дэниел».

Мало того что на улице стая птиц: они кружатся высоко в небе. Так она, оказывается, в этом магазине заказала взрослого говорящего скворца.

Ей объясняют, что птица еще не пришла. Блондинка, слегка расстроившись, говорит: «Ну ладно. Пришлите его мне домой», – и пишет свой адрес левой рукой.

Я давно заметил – во многих американских фильмах так делают. Это вроде как круто, что ли, необычно. Человек не такой, как все, если он левша. И Клинтон левой писал. И секретарш своих левой рукой трогал. Я в повседневной жизни один его жест применяю. Это когда вроде сжимаешь невидимый карандаш в кулаке, прижав его оттопыренным большим пальцем, и трясешь перед собой, словно говоря что-то важное. В поучительном тоне. Так вот.

В магазин заходит парень, видный такой, и эта девушка с ним знакомится. Парень ищет попугаев особого вида для своей младшей сестры. Блондинка делает вид, что она продавец, и ведет его мимо клеток, словно ищет попугаев. Попутно рассказывая: «Здесь у нас иволги, зяблики…» Какая она все-таки классная! Волосы выбелены с платиновым оттенком. Каблуки высоченные.

Нарезал немножко колбаски. И крепкий чай. Это обязательно. Еще есть минут двадцать. Выпью с ней мартини. А там – как пойдет. А может, поставлю на стол начатую бутылку, когда придет Оля. Ну, там по обстановке сориентируюсь, это ведь всего лишь начало вечера.

В общем, она, прикинувшись продавцом, рассказывает, что сейчас у нужных ему птиц период линьки.

«Зачем вам попугаи? Купите канарейку!»

Она пытается показать ему канарейку, открывает клетку, просовывает туда руку, пытается ухватить птичку, а та – улетает.

Парень ей говорит: «Ну что же вы это так неловко делаете?» Ну, тут и выясняется, что она не продавец, а он не обычный парень, а полицейский.

«Вы полицейский?» – удивлена она.

У них какая-то перепалка возникла, и он уходит.

Блондинка, вся такая расстроенная, звонит по дисковому телефону. Ха!

У нас был такой в коридоре. Я еще помню, как это – звонить по дисковому телефону.

Тоже за неуплату отключили.

Так вот, она звонит – спрашивает, а ей отвечают: «Да, да, это калифорнийский номер». Видимо, она про номер его машины спрашивала. И еще блондинка заказала попугайчиков для него. Для этого парня. Вот как он ей понравился.

Эта Оля в жизни для меня попугаев не закажет. А кстати, где она? Набрал – нет связи, вне зоны доступа. Наверное, в метро.

По бутылке видно, что отпил уже существенно. Может, убрать ее, а когда придет, вроде и достать. Ты пьешь, и я за компанию – вот у меня здесь начатая. Да, но пока доедет, по мне уже будет видно, что выпивши. Да и водки – ниже горлышка.

И эта баба узнала, где он живет, и принесла ему попугаев прямо домой. Надо завтра заговорить с кем-нибудь в зоомагазине. Может, там действительно такие дуры. Что сама придет в дом малознакомого человека. Ей сосед говорит, что он уехал на выходные за город, он каждые выходные уезжает за город. Мать тоже каждые выходные на дачу уезжает. Я вот завтра собирался, но – отложил.

Никаких звонков от метро. Ладно.

В общем, эта девица поехала к нему с парой этих редких попугаев, замученных линькой, на кабриолете по горному серпантину. Когда добралась до этого городка – выяснилось, что парень живет на другом берегу озера или залива и к его дому ведет единственная дорога. Так вот, она взяла даже лодку, чтобы до него доплыть и незаметно попугаев оставить.

Ну, чтоб он не понял, кто ему птиц принес. Придет домой, а там птицы, откуда?! Моя-то даже без попугаев добраться не может. А четверти бутылки уже нет. Не, трубка отключена.

В общем, она взяла лодку: хочет сделать ему приятное. Но перед этим хотела узнать, как зовут его сестру. Ну, чтоб в записке указать ее имя, для кого птицы.

Никто не знает – ни продавец, ни заправщик. А она хочет узнать ее полное имя.

Ларечник говорит: «Езжайте через весь город в школу, и у учительницы узнаете наверняка». Узнайте ее имя у нее – то ли Элисон, то ли Шмеллисон. Моя-то точно в школу зашла узнать, как мою сестру зовут.

А полбутылки уже нет. Ну, нет и нет.

Короче, училка, когда она добралась до школы и спросила, как зовут девчонку, сразу закурила, замялась и той говорит – кури. И главное, та, которая приехала, блондинка, имя узнавать – она все время в шубе, хотя вроде у них тепло. А у училки блузка вообще до третьей пуговицы расстегнута. Ну, покурили они, выяснилось, что девочку зовут Кэтрин и не иначе. Училка – это бывшая девушка этого мужика, а его зовут Митч. Ну, так зовут этого мужика. Они с ним давно расстались, но она перебралась сюда, чтобы все равно быть к нему поближе.

«Вы ехали по той дороге? Да там каждая встречает Митча», – задумчиво сказала учительница, выпуская струйку дыма. Ну, начинается, мало того, что фильм неправдоподобный, так еще и это… А она продолжает: «Я вообще-то закрытая книга или открытая».

Ну, бабы – дуры, это и так всем понятно. Набрал еще раз.

Взяла трубку.

– Ты где?

– Слушай, тут такое дело, зашла подружка. Мы с ней тут вышли, а потом мой бывший подошел. В общем, я сегодня не могу. В понедельник увидимся – переговорим. Ну, понятно!

Короче, я пошел курить, тем более дядя Саша вышел.

Так-то и дома можно, мама на даче. Ну ладно, за компанию. По дяде Саше можно часы проверять: каждые пятнадцать минут – сигарета. Старая гвардия. Рассаду завтра повезут, и что матери сказать – приеду я или нет.

Зашли, у них была за столом компания – пришлось выпить стакан портвейна. Тетя Рита заставила съесть прошлогоднее лечо. Рассказала, что они картошку посадили.

Потом вышли на лестницу и покурили уже всей компанией.

Вернулся, кинул еды кошке в миску и завалился на диван, подложив под затылок согнутую в локте руку. Переключился было на первый: там новости с убийствами. Но нет, не надо, вернулся обратно на фильм.

Там этот Митч – то ли гладит ее по голове, то ли мажет ей чем-то голову. А она говорит: «Мир тесен, мир тесен!»

Когда она сказал, что привезла для них попугайчиков, мать Митча погрустнела. Короче, Митч с мамой в знак благодарности пригласили ее к себе на ужин. Ну а до этого ее в голову клюнула чайка.

Девочка, сестра Митча, благодарила за попугаев. А до этого они ходили смотреть на цыплят, надев свои лучшие вечерние платья. При полном параде, и сейчас будут ужинать. Ну и она с ними, кстати.

Но перед этим мама Митча звонит в магазин и говорит, что ее куры не едят их корм, а ей отвечают, что у всех не едят – и что делать с этим, не знают. Видимо, что-то с птицами.

Девочка, пока они шли к дому, рассказывала, что ее брат работает адвокатом. Что он очень известный адвокат и один его подзащитный всадил шесть пуль в голову жены за то, что она переключила канал, когда он смотрел телевизор. Ну, тут я согласен – нечего лезть. Футбол – это святое, здесь я полностью согласен с обвиняемым.

После ужина, выйдя во двор, они ругались. Митч сказал, что навел справки и узнал, что у нее плохая репутация, что ее фотографии были во всех желтых журналах. Он чуть ли не допрашивал ее в машине, задавал ей резкие вопросы, а она так же резко на них отвечала. Все закончилось тем, что она крикнула ему: «Я хочу прожить жизнь, купаясь обнаженной в фонтанах!» Резко развернувшись на кабриолете и подняв облако пыли, умчалась куда-то. Я бы, наверное, тоже так хотел жизнь прожить, купаясь обнаженным в фонтанах, но это, наверное, невозможно. Каждый день мне необходимо ходить на работу. А иначе никак.

Заночевала она у учительницы. Ну, у его бывшей.

«Не хотите ли бренди?»

Эх, сейчас бы в компанию этих девчонок. Одна блондинка, другая брюнетка. Сейчас накачаются. Тем более с Олей ничего не получилось. Повернулся к стене, рассматривая крупный узор на ковре, и слушал теперь только разговор.

Они говорили, что у него эдипов комплекс. И с этим ничего не поделать, его мама жестко отшивает всех, желая, чтобы он всегда оставался с ней.

Этот чертов соседский портвейн полез у меня наружу… После туалета – еще рюмку, и уже тогда уровень бутылки опустился ниже ватерлинии.

Потом я вырубился. Темный провал. Глубокий и бессмысленный. Как это бывает, когда ничего не снится, ничего не грезится. А все внутри тебя отравлено и перезагружается.

Очнулся от мигания экрана и птичьего писка. Повернулся – за столом дядя Саша курит, неподвижно уставившись в экран. Только в очках изображение телевизора рябит. Рядом в кресле Андрей со второго этажа. Свесив голову на плечо и опустив руки вдоль ручек кресла, так, что они касались пола, спит в полностью расслабленном состоянии. На мигающем экране птицы, какие-то мелкие птицы треплют людей. Бутылка водки на столе пуста. Видимо, я дверь оставил открытой. Они зашли – а я сплю. Постепенно начинаю вспоминать начало вечера и вообще.

«Есть еще че? Давай бухать». Бутылка мартини очень кстати. Я принес сыр, колбасу, колу и Ольгино мартини. И, невзирая на разницу в градусах, мы стали продолжать.

Мать Митча после этой ночи поехала к своему знакомому фермеру. И нашла его заклеванным до смерти в своей комнате. Глаза выбиты, тело изуродовано птицами.

Она в слезах понеслась домой. В общем, она была очень расстроена. Что же такое творится? А на ферму Фоссетов после ее звонка выехали детективы. Туда и Митч поехал. Зачем? Разве птицам нужны адвокаты?

Я уже полностью просветлел и заново стал наливаться.

– Фильм – полная дрянь, – сказал дядя Саша, морщась после очередной рюмки, – ничего не понятно. Да у вас и каналов нормальных нет. Или новости, или эта дрянь.

Вот тут-то и надо этой девице уехать. Ничего хорошего это не сулит. Да, интересный парень. И так далее. Может, и продолжение какое-то будет. Но ведь пахнет жареным. Я так в одной конторе тянул-тянул. То недостача, то экспедитор пропал с деньгами, то проверка. Ну, думаю, до пятнадцатого дотяну, до аванса. Ну и что – пришел, дверь закрыта, телефоны отключены. Слиться-то тоже надо вовремя.

Она какую-то там посуду моет, он к ней подошел, сзади обнял и поцеловал в шею. Она вытерла руки, повернулась к нему и страстно поцеловала в губы…

– Бабы – такие дуры, – говорил дядя Саша. – Вот у меня была инструментальщица Надя, я подхожу к ней за резцом, а она: «Поострей тебе подберу да потолще!» А у самой трое детей и муж. А сама меня все подначивает…

Ну и дальше рассказывает.

А в это время мать Митча…

Короче, его мать с этими птицами совсем слегла. Блондинка ей приносит чай в постель. Они разговаривают.

А та беспокоится за девочку. «А с ней все будет в порядке?» В школе окна такие большие. А у Фоссета на ферме окна были маленькие. И что с ним случилось? Так его изуродовали эти птицы. А с ней все будет в порядке?

У нее пропали украшения в самой середине фильма. Это все. Это конец. Когда женщина не хочет нравиться. Это конец фильма.

В общем, блондинка, мисс Дениэл – вот как ее звали в начале фильма, поехала в школу, чтобы проведать девочку. Кэтрин. Она ведет себя так, как член их семьи. И это так потому, что ей не надо спешить на работу.

Подъехала она к школе. Тишина, видно, там, за окнами, дети занимаются. Ну не стала сразу заходить, решила дождаться перемены. И пока курила на скамеечке, школу окружила огромная стая ворон. Они сидели везде: на школьной крыше, на турнике, на скамейках и заборе. Как они так тихо подлетели? Она боком, боком пробралась в здание школы. И подозвала к себе учительницу. Нужно как-то эвакуировать детей.

Детей вывести невозможно, там кругом вороны с острыми клювами.

«Давай скажем им, что начался пожар и нужно бежать отсюда. Давайте представим, что начался пожар. Выходим отсюда».

И они стали кричать: «Пожар! Пожар!»

Дети побежали, и вороны сразу стали их клевать прямо в головы, вцеплялись когтями им в волосы. Они бежали в панике. Кто-то скрылся в брошенной машине. Кто-то добежал до ближайших домов, а кто-то упал и был заклеван. Вот такой пожар в школе.

Дядя Саша уволок с собой Андрюшу. Как тяжелораненого с поля боя. Волоча за собой. «У нас заночует», – говорит. И я дверь закрыл. Накрепко. Разделся и лег, фильм все не кончался.

Бабка у барной стойки кричит: «Птицы приносят красоту в этот мир. И если они нападают на людей, это конец света!»

Бабка-то сама похожа на ворону.

«Птицы существуют на этой планете 140 миллионов лет. И они ждали все это время, чтобы напасть на вас».

«Всех перестрелять!» – кричит разгоряченный алкоголем шериф. Но птиц на планете 100 миллиардов. Как это возможно?

Пока они рассуждают на эти темы, чайки нападают на заправщика. Он роняет шланг, и бензин льется на землю. Из подъехавшей машины бросили окурок. Бензин взрывается, чайки клюют людей. Паника. Они бьются в витринные стекла и разбивают стекла. Блондинка Митча оказалась запертой в телефонной будке. У нее истерика. Ее атакуют безумные чайки.

Когда все стихло, они с Митчем пошли к школе. На пороге лежала учительница, заклеванная до смерти. И меня опять вырвало.

Митч заколотил все окна в доме досками крест-накрест. Забаррикадировал двери сваленными вещами. А кое-где перекрыл проемы шкафами. Его мать все повторяет: «Что будет дальше, что будет дальше?» Ничего не понятно, я опять начал засыпать.

Да, все абсолютно бессмысленно. Его мама рассказывает страшную историю. Окна забили крепкими досками. Ну какая сила хочет именно их потревожить?

Неужели они не переживут эту ночь?

Но они не ложатся спать, а ждут. Ложитесь спать, и будь что будет. Может, пронесет. Нет, ждут.

Птицы нападают на их дом. Выбивают окна, выклевывают доски в дверях. Дом буквально ходит ходуном. Сколько их там – миллионы.

Двери пробиты острыми клювами. Одна из птиц даже просунула внутрь голову. И в какой-то момент кажется, что уже нет спасения. Но все неожиданно заканчивается.

Когда все уснули, блондинка тихонько встала, ее привлек шум на верхнем этаже, и стала туда пробираться, подсвечивая себе дорогу фонарем. Ей было страшно, но она вошла в комнату. А там полно затаившихся птиц. Мелкие, крупные, разных видов, но в основном чайки. Сначала они смотрели друг на друга. А потом птицы напали на нее. Они опять стали клевать ее в голову, расцарапали лицо когтями. Она закрывается руками, отбивается от них, но слабнет. Митч услышал шум, метнулся наверх, высадил дверь и вытащил ее наружу.

Ей снова перевязали голову. И уже мать говорит Митчу: «Нужно уезжать, пробегись в гараж. И еще послушай, что говорят по радио». Он выходит. Море птиц. Миллионы птиц. До горизонта. Пока они сидят спокойно, ну, только некоторые пытаются его укусить за брючину. Он открывает ворота, входит в гараж, садится в машину. Включил радио. Ну, там говорят: да, беда. В Севастополе, на побережье США, птицы нападают на людей. Непонятно, что происходит.

Он поднимает верх кабриолета и тихонько, пытаясь не задеть птиц, подъезжает ко входу в дом. Вместе они поднимают блондинку под руки. И тут его сестричка говорит: «Можно, я возьму попугайчиков?» Мать: «Ни в коем случае». – «Они ведь ничего не сделали». – «Но ведь они птицы!»

Ну, это уже какой-то расизм. И они несут птиц в клетке туда, где остальные безумные птицы свободны, это что-то значит, но непонятно что.

Так вот, они все выходят. До горизонта птицы. А за ними багровый рассвет. Блондинка начинает дергаться. Ну, понятно, она морально сломлена. Но все-таки они, вместе с попугаями, садятся в машину и тихонько уезжают прочь из этих странных мест.

Фильм окончен.

Это был фильм американского режиссера Альфреда Хичкока – я посмотрел в программе на следующий день.

Что за фильм – ничего не понятно. Американский. Непонятный. Зачем такие снимать? Для кого? Вот другое дело – наши фильмы: «Обыкновенное чудо», «Вокзал для двоих», а под Новый год – «Ирония судьбы, или С легким паром».

Я вспоминаю, подобные фильмы уже видел мельком. Там, помню, мальчик приходит домой и спрашивает: «Мама, а у нас будет сегодня ужин?» А она ему кидает в лицо кусок сырого мяса. Ну как-то так. В другом – мама с отцом приходят в полицию, мать плачет – вроде как у них дочка пропала. И они объясняют полицейскому, как она выглядит, во что была одета. Но в это же время девочка, которую надо искать, стоит рядом с полицейским, а он говорит: «Обязательно найдем», – и тут же девочку по голове гладит. Так она же вот, с ними, – что ее искать? Все перепутано, как будто во сне.

Вроде пришли в гости, все сняли штаны и сели на унитазы, стоящие вокруг стола. Ведут светскую беседу. А кушать, извиняясь, уходят в отдельную кабинку. Вроде как кушать на людях, наоборот, стыдно… Муть какая-то.

Может, таким способом хотят удивить чем-то. Ерунда все это. Фильм должен быть ясным и понятным. А это так, может, они там так бабки отмывают. Знаешь, как у нас начнут что-то строить, например, вторую сцену Мариинки. Проект стеклянный. А потом выясняется, что построить невозможно. Как же его построить, если зимой на улице минус сорок, а внутри должно быть плюс двадцать. Это разница в шестьдесят градусов, там же им еще и петь надо, а другим слушать. А архитектору уже заплатили. Миллион долларов. Он говорит, это концепция – мятый стеклянный пакет. Как будто сразу это не было известно. Так и с фильмом: извините, не получилось. Ерунда получилась. А деньги уже потрачены. Я потом Санька об этом фильме расспросил. Это друг мой со двора, мы с ним вместе в детский сад еще ходили, товарищ по детсаду, можно сказать. Так вот, он один из нашей компании по другой дорожке пошел. Архитектурный институт закончил. Мы-то все – кто отсидел, кто в милиции, кто на стройке или как я. А он пошел вообще в другую сторону. Но он не зазнается. Мы иногда созваниваемся: «Давай увидимся у качелек». – «Давай». Мы так и в детстве созванивались. Так он мне под бутылочку пива про такие фильмы целую лекцию прочел: сюрреализм, новый романтизм, Годар…

С Ольгой в понедельник увиделись в курилке. У нее после этих выходных был шикарный фингал под глазом.

«Бывший?» – спросил я. Она, скорчив рожу, закивала в ответ. Через две недели после выходных она пришла со сломанной рукой. Ну я с ней так больше и не общался, но девчонки говорили, что она со своим бывшим так уже полгода не может расстаться. Больные отношения это называется. Вот такая страсть. Я сейчас с Маринкой встречаюсь из бухгалтерии. Мы с ней вместе в Турцию собираемся лететь в августе. Вот такие дела.