Текст книги "Призрачный трамвай. Стихи"

Призрачный трамвай
Стихи
Алексей Бондарев

© Алексей Бондарев, 2023

ISBN 978-5-0060-1556-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О поэтах и поэзии

«Пишу о том, что гложет вам сердца…»

 
Пишу о том, что гложет вам сердца,
Чем дышат колебания эфира.
Бросаю в грязь фальшивые сапфиры,
Не жалую льстеца и подлеца.
 
 
Не прячу за личиною лица,
И свято помнит пламенная лира
Завет: не сотвори себе кумира
И заповедь: быть честным до конца,
 
 
У сильных мира не ходить в фаворе,
Не петь, как все, в сладкоголосом хоре,
Идти вперёд нетореной стезёй,
 
 
С небес пролиться яростной грозой,
Вобрать печали, выпить чашу горя
И стать в глазах вам праведной слезой.
 

Огонёк

 
Я лечу сквозь тоннель в ослепительный свет.
Ты ли, Господи мой, воссиял? Покажись!
Если надо держать пред Тобою ответ,
Чем смогу оправдать свою тёмную жизнь?
 
 
Я Тебе принесу в обожжённой горсти
В золотых переливах живой огонёк.
Нет сокровищ других. Милосердный, прости —
Это всё, что я в жизни собрал и сберёг.
 
 
Я с потупленным взором раскрою ладонь,
В ней надежда моя на прощенье грехов.
И в пресветлые выси взметнётся огонь —
Негасимый огонь из горячих стихов.
 

Поэзия

Ты смотришь в мир, как зоркая орлица,

Скользя в потоках солнечных лучей.

Небесным светом озаряя лица,

Сияешь ярче тысячи свечей.

Ты – плод глубоких, искренних раздумий

И пылких чувств неугасимый жар.

Твой голос льётся в суетливом шуме.

Храним тебя, как драгоценный дар.

Ты для кого-то – глупая затея,

Ведь ясным не всегда бывает слог,

А для кого-то – времени потеря,

Давно засохший в памяти урок.

Но без тебя не будут ночи лунны,

И станет мир так безнадёжно груб,

И навсегда в душе замолкнут струны,

И нежность не сорвётся с наших губ.

Смотри же в мир, как зоркая орлица,

Скользя в потоках солнечных лучей.

Небесным светом озаряя лица,

Сияй сильнее тысячи свечей!

«Он идёт по полям, он вдыхает ветра и туманы…»

 
Он идёт по полям, он вдыхает ветра и туманы,
Внемлет птичьим напевам и тихому шелесту трав.
По ночам к нему звёзды чудесной спускаются манной,
Он берёт их в ладони, законы природы поправ.
 
 
Он идёт сквозь огни городов, через толпы прохожих,
В каждой встречной душе зажигая живительный свет.
И пронзительно чуткие нервы под тонкой пульсируют кожей,
В неземной вышине на семь бед он находит ответ.
 
 
В этих облачных сферах звучит грозовая токката,
Там рассвета лучи озаряют небесный полог,
И задумчиво плещутся рыжие волны заката,
И сливается всё воедино – природа и Бог.
 
 
Наш герой – и бесстрастный мудрец, и горячий мечтатель,
Он создатель волшебных миров в перекрестьях планет.
И лежит на нём тенью, пожизненной чёрной печатью
Не награда, не чин, а тяжёлый диагноз – поэт.
 

Серьёзный разговор

 
О н а
 
 
Ты взялся вновь за старые грехи?
И можешь не совать бумажки в ящик.
Я знаю, ты опять писал стихи.
Не отпирайся, рифмоплёт пропащий!
 
 
Искусства дух выводится с трудом.
Он даже в мебель въелся, вот собака!
Зачем ты вечно гадость тащишь в дом?
Вчера припёр книжонку Пастернака!
 
 
Над люстрою кружится стайка муз,
Загадили пегасы всю квартиру.
Я выставлю за дверь как лишний груз
Твоих дружков – Петрарку и Шекспира.
 
 
О н
 
 
Прости, родная, больше ни строки,
Я завяжу с губительной привычкой.
Пегасы – что? Они же дураки,
А музы – так, пустые истерички.
 
 
Всех выгоню сегодня на мороз,
Торжественно сожгу свои тетради
И брошу пить я горечь тубероз.
Лапуля, не ругайся бога ради!
 
 
О н а
 
 
Сто раз ты зарекался от стихов,
На волю гнал назойливых пегасов,
Но вновь пойдёшь, не видя берегов,
Ко дну. Ведь вдохновенье не погасло.
 
 
Волнуюсь, что не справишься ты сам.
Давай немного полежишь в больнице.
 
 
А в т о р
 
 
С тех пор поэт наш бродит по лесам,
За ним идут пегасы вереницей.
 
 
Порхает стайка муз над головой,
А в рюкзаке тетради со стихами.
Здоровый он, счастливый и живой.
В чудесный мир ушёл он с потрохами.
 

Бронзовый век

 
Сотня лет пролетела с присвистом,
Как Серебряный век закончился.
Был убит Гумилёв чекистами,
Умер Блок. Век от боли скорчился.
 
 
Век советский серпом и молотом
Цвет России гвоздил-выкашивал.
Стыть поэту в колымском холоде,
Чтоб в чахотке стихи выкашливал.
 
 
Неугодные были травлены.
Солженицына гнали, Бродского.
Но и в той духоте неправедной
Прорывался талант Высоцкого.
 
 
Евтушенко раздавлен танками,
Стадионы остались тихие.
И пошли с наркотой да с пьянками
Рок-поэты, как звёзды, вспыхивать.
 
 
Что же нынче? В культурке массовой
Будто каша, слова разжёваны.
Век попсовенький да пластмассовый,
Век резиново-силиконовый.
 
 
Не погибла словесность русская,
Хоть язык и подпорчен инглишем.
Наша участь – дорожки узкие,
Двадцать лайков в сети – на финише.
 
 
Добрый мальчик с глазами ждущими
И девчушка в футболке розовой!
Вы – наследники, вы – грядущее.
Вам пора начинать век Бронзовый.
 

Строки

 
День улетел, взмахнув крылом, как птица.
И сладкий сон окутал этот дом.
Но только мне по-прежнему не спится,
Я на посту за письменным столом.
 
 
Ведёт в ночи сутулая фигура
С компьютером тяжёлый разговор.
Терпи, терпи, моя клавиатура,
Сияй во тьме, мой верный монитор!
 
 
Рождаются стихи в душевных муках,
Так заповедал, видимо, Господь.
Сохранена в неброских чёрных буквах
Горячих чувств дымящаяся плоть.
 
 
И ночь пройдёт, и поостынут строки,
И оборвётся дерзкий мой полёт.
Пусть даже вздор получится в итоге,
В нём истина святая прорастёт.
 

«Осыпаются пеплом сгоревшей любви…»

 
Осыпаются пеплом сгоревшей любви
Непослушные строчки последних стихов.
И слова разлетаются – только лови
В океане бессмыслицы без берегов!
 
 
За туманными фразами – скопище чувств,
Но одно заставляет сегодня писать —
Так привычная сердцу осенняя грусть.
Все пожары когда-то должны отпылать.
 
 
А потом на простор опустевшей души
Снова выйдут ростки новых мыслей и строк.
И тогда успевай только правду пиши
Обо всём, что волнует, чему пришёл срок.
 

«Надолго я забросил стихотворство…»

 
Надолго я забросил стихотворство,
Рву на клочки последний черновик.
Он переполнен фальшью и притворством,
А лгать перед собой я не привык.
 
 
Не по приказу и не по заказу
Я душу изливал в ночной тиши.
Порой искал единственную фразу,
Которая могла бы всё решить.
 
 
Но нет тех фраз и нет того мгновенья,
Исчезло всё в таинственной дали.
И этот лист – последний лист осенний —
Я знаю, затеряется в пыли.
 

Пишу стихи

 
Пишу стихи и не могу иначе,
И скомканной бумагою шуршу.
Мне будто срок судьбою был назначен.
Пишу стихи. Отчаянно пишу.
 
 
Пишу и днём и ночью непрерывно.
Как конь, усердно целину пашу.
Пишу и с этой борозды не спрыгну,
Схалтурить я себе не разрешу.
 
 
Пишу стихи о низком и высоком,
На раны лью напалм вам, а не йод.
Пишу о добром в жизни и жестоком,
И о любви, куда же без неё?
 
 
Пишу стихи легко, непринуждённо.
Они летят к вам в сердце как стрела.
Но чаще – тяжело и напряжённо.
Привык уже, обычные дела.
 
 
Пишу стихи. Молюсь, что не напрасно
Я перед вами душу потрошу.
Сгораю весь, осознанно и ясно,
И ничего взамен не попрошу.
 
 
Пишу стихи, ведь в том моё призванье.
Пишу стихи, как воздухом дышу.
Что это – Божий дар иль наказанье?
Не знаю я. Но всё-таки пишу.
 

Грань безумия

 
В буйстве красок и слов, в фантастическом сне,
Закружившись в безудержном вихре мечтаний,
Ты отдал свою душу мятежной луне,
Заблудившись в сетях жёлто-каменных зданий.
 
 
В твоих венах разлита пьянящая муть.
И, вкусив аромат затаённого страха,
Ты не сможешь пройти предначертанный путь,
Убежав в лабиринт бесконечного мрака.
 
 
Ночь рисует аккорды мелодий своих
На тенях, что сменяют друг друга в экстазе.
У поэта, кричащего в бездну свой стих,
Расщепленье души в заключительной фазе.
 
 
Грань безумия так беспощадно тонка,
И поэты шутя её переступают,
Зажигая мгновенья, стремятся в века,
И реальность с отчаянным бредом мешают.
 
 
Кто в растерзанной памяти ищет себя,
Кто блуждает всю жизнь в тупиках подсознанья,
Тот уж знает, как часто из небытия
Выползает изодранный демон страданья.
 
 
Твою душу пленив, заставляет нестись
В пекло самых запретных и тёмных желаний
И в подвластную ангелам звёздную высь,
Потрясая основы всего мирозданья.
 
 
Кто прошел через боль и гнетущий кошмар,
Бросив вызов всему, что имеет названье,
Тот достоин нести этот проклятый дар
И взойти на алтарь, подчиняясь призванью.
 

Поэт

 
Скажи, поэт, какой ты требуешь награды
За муки, кровь и пот, за исступлённый труд?
Дешёвой славы звон, восторженные взгляды
Умелые дельцы по взмаху создадут.
 
 
Ни россыпи монет, ни милость власть имущих,
Ни ласки юных дев, ни глупый шум толпы
Не смеют преграждать дорогу в день грядущий.
Отринув прах, ступай по терниям тропы!
 
 
В мучениях творца – проклятье и награда,
Ты сам себе судья и нравственный закон.
Беспомощно мычит завистливое стадо
Твоих клеветников. Так было испокон.
 
 
Судьба в твоих руках, крути её колёса.
Восшествуй на Олимп, новорождённый бог.
Над миром воспари, стань глыбой, стань колоссом
Над пеною времён, над россыпью эпох!
 

«Как жаркий вихрь, пронзаешь небеса…»

Петру Савченко

 
Как жаркий вихрь, пронзаешь небеса,
Наездник златокрылого Пегаса.
Хрустально-неземные голоса
Зовут к вершинам древнего Парнаса.
 
 
Лети смелей, избранник добрых муз!
Веди со злом извечное боренье.
Сбрось, как балласт, сомнений чёрный груз —
Благословенны все твои творенья!
 

«Я однажды взял в библиотеке…»

 
Я однажды взял в библиотеке
Томик видного нынче поэта.
И никто даже ради потехи
Не раскрыл ещё книжицу эту.
 
 
Горько знать, что я первый читатель
За бессовестно долгие годы.
Мир духовные силы растратил,
И поэзия вышла из моды.
 
 
На сверкающей глянцем бумаге
Жемчугами рассыпаны строки.
А листы – чёрно-белые флаги —
Развеваются ветром эпохи.
 
 
По какому велению свыше
Мы садимся в проклятые сани?
Для кого так неистово пишем?
Для таких же безумцев, как сами.
 
 
В тех санях нам и зябко, и жутко,
Снег взрезают крылатые кони.
Разыгралась пурга не на шутку,
Мы всё гоним…
                           и гоним…
                                            и гоним…
 

Творчество

 
Протягомотить, прокоптить, прожечь
Очередное тусклое сегодня,
Забыть о нём. И пусть родная речь,
Как дар небес, войдёт под эти своды.
 
 
В ночи урвать у сна часок-другой,
Мучительно отыскивая смыслы,
Собрать крупицы истины нагой,
В биенье строф гармонию исчислив.
 
 
Служение избрать себе в удел,
Смирить азарт, гордыню и тщеславье,
Пока рассудок мой не оскудел,
Пока струенье жизни не ослабло.
 
 
Служить искусству, правде, красоте
И знать, что труд не может быть оплачен.
Не потому что ценники не те,
А просто с творчеством нельзя иначе.
 

Мир души

Лабиринты судьбы

 
Я блуждаю опять в лабиринтах судьбы,
Впереди непроглядная даль коридоров.
Ощущаю нутром запах новой борьбы,
В пляске смутных теней я теряю опоры.
 
 
Жизнь ведёт меня сквозь бесконечный обман,
И кружит, и кружит в карусели иллюзий.
А вокруг расстилается сизый туман.
Как мне выдержать вес непосильного груза?
 
 
Время нервно торопит: быстрей и быстрей.
Я участник какой-то бессмысленной гонки.
Как себя сохранить в череде этих дней
И схватиться за миг, самый верный и тонкий?
 
 
В этой гонке с судьбой мне себя не сберечь.
Разобьюсь, не сдержусь на крутых поворотах.
Или в омут нырну, или голову с плеч
Потеряю в дороге к последним воротам.
 
 
Но однажды увижу заветную дверь,
И за ней в ярком свете дорога открыта.
Только выход найду ли я прямо за ней
Или новый виток моего лабиринта?
 

Кризис среднего возраста

 
Закусив удила, я бегу всё по кругу,
Не порвать мне судьбы перетёртую нить.
Мои будни уныло сменяют друг друга,
И привычный маршрут никогда не сменить.
 
 
Я послушен хлысту, я объезженный пони,
Что свободой за горстку овса заплатил.
Шаг за шагом дрожат бубенцы в перезвоне,
И услышать себя не хватает мне сил,
 
 
И понять, для чего я на свете родился
И кому на потеху обязан служить.
Я когда-то упрямо к вершинам стремился
И без цели прекрасной не мыслил прожить.
 
 
Я за право скакать каждый день на манеже
Свои самые дерзкие продал мечты.
И о жизни былой вспоминаю всё реже,
Погружаясь в объятья немой пустоты.
 
 
Ничего не хочу, кроме зрелищ и хлеба.
Я забыл, как надеяться, верить, мечтать.
И желание, глядя на тёмное небо,
Вслед упавшей звезде не смогу загадать.
 
 
Я забыл, как встречать золотые рассветы,
Как смеялась и пела живая душа,
Ведь когда-то зажглась она ярче кометы,
А теперь затаилась без сил, чуть дыша.
 
 
Только с болью в суставах, с тяжёлой одышкой
Я успел полюбить эту всю круговерть.
Так и буду бежать без сомнений излишних,
На излёте пути здесь найдёт меня смерть.
 

Сад моей души

 
Не всякий может в сад моей души
Попасть сквозь возведённые преграды.
Но ты входи спокойно, не спеши.
Здесь для тебя распахнуты ограды.
 
 
Я покажу цветник былой любви,
И в нём цветов увядших вереница.
Не воскресить их, сколько ни зови.
Не уповать на то, чему не сбыться.
 
 
В саду есть пруд невыплаканных слёз
И хрупкий мостик тающей надежды.
Промчится рябь по отраженью звёзд,
И жизнь уже не сложится, как прежде.
 
 
Здесь тёмный омут памяти моей,
И из него друзей забытых лица
Глядят с укором в глубине очей
И ни простить не могут, ни проститься.
 
 
Клубок обид и старая печаль,
Ненужный хлам и боль былых страданий.
Всё покрывает времени вуаль,
И зло уйдёт в неведомые дали.
 
 
Дорога здесь неровна и трудна.
И тщетно норовят попасть под ноги
И сбить с пути, как пенная волна,
Сомненья, трусость, зависть и тревоги.
 
 
А здесь был дом. Он молнией разбит —
Потерями, предательством, изменой.
Сгорел дотла и даже не чадит.
Не защитят от ветра эти стены.
 
 
Там узкая тропинка заведёт
В медвежий угол затаённых страхов.
Там пустота, никто уже не ждёт,
И пугала давно распались прахом.
 
 
Но есть в саду иные уголки,
Они теплом наполнены и светом.
Зовут к себе, как в море маяки,
Чтоб снова спеть о чём-то недопетом.
 
 
Здесь сад мой солнцем ярко освещён.
Здесь в буйстве трав растут цветы живые.
Я, может, кем-то свыше был прощён
За все пути неправедно-кривые.
 
 
Здесь на ветвях плоды моих трудов,
Стихи и песни, что пишу без меры.
В сплетенье нот, аккордов и ладов
Ждут пробужденья спящие химеры.
 
 
Здесь детища фантазии моей
Разнообразных форм и настроений,
Что жизнию обязаны своей
Чреде побед и горьких поражений.
 
 
В саду чистейшей влаги бьёт родник,
Он напоит, наполнит тело кровью.
Он сил источник. Я к нему приник.
Родник тот называется любовью.
 
 
Простор души не знает берегов,
Здесь меркой не измерены пространства.
И льётся необъятная любовь,
Неся душе покой и постоянство.
 

«Искусству чисел жизнь я посвятил…»

 
Искусству чисел жизнь я посвятил,
И мир насквозь был формулой пронизан.
Сухой матан и дебри урматфиза
Я покорил, измерив ход светил.
 
 
Я в час заката к морю приходил
В предчувствии природного каприза.
Чего я ждал – цунами или бриза?
Сомненьями я душу теребил.
 
 
Жизнь, к счастью, неподвластна уравненьям.
Когда душа охвачена томленьем,
Поэзия даёт на всё ответ.
 
 
Таков я есть – поэт и математик,
В единстве слит мечтатель и прагматик.
Стихов и чисел вижу ясный свет.
 

«Предчувствую весеннюю грозу…»

 
Предчувствую весеннюю грозу,
Она несёт на землю очищенье.
Я застываю в тихом восхищенье,
Смахнув с щеки невольную слезу.
 
 
Мои молитвы с руганью сплелись,
И ливень смыть грехи, увы, не может.
Прошу, не отвернись, мой светлый Боже,
И дай мне шанс исправить эту жизнь!
 
 
Я пренебрёг давно Твоим заветом.
Душа черна, я недостоин света.
Но тьме служить я больше не хочу.
 
 
Смотри! Ведь моя песня не допета.
Иду сквозь мрак, борюсь и жду ответа,
Чтоб прикоснуться к Твоему лучу.
 

«Душа устала по миру скитаться…»

 
Душа устала по миру скитаться,
Ей жалким подаяньем не прожить.
Упасть бы в грязь и там навек остаться,
Смиренно крылья рваные сложить.
 
 
Я не хочу обещанного рая.
Живи, страна, беснуйся и пляши.
Весенний ветер реквием сыграет
За упокой измученной души.
 

Над обрывом

 
Я стою над высоким обрывом,
Страшно вниз хоть на миг посмотреть.
И бесчинствуют ветра порывы,
Завывают, зовут сюда смерть.
 
 
Под ногами отвесные скалы,
И внизу узкой змейкой река.
Здесь голодные рыщут шакалы,
Грозовые плывут облака.
 
 
Застываю в душевном смятенье,
Взгляд от бездны хочу отвернуть.
Я борюсь с роковым искушеньем
В эту пропасть беспечно шагнуть.
 
 
Так легко разрешить все вопросы,
Всё закончить, молчанье храня.
Будет утро, и выпадут росы,
День пройдёт, но уже без меня.
 
 
В мир теней я уйду неприкаян,
И не вспомнит никто обо мне.
Так короткая память людская,
Как свеча, гаснет в дальнем окне.
 
 
Винтик выпал – найдётся замена,
Ведь таких миллионы вокруг.
Перед нами привычная схема —
Вереница потерь и разлук.
 
 
Бестолковые мысли мелькали
Над ущельем вдали от шоссе.
Каждый в мире у нас уникален.
Я же серость. Такая, как все.
 

Мой путь

 
Мой путь тернист, бреду я наугад
Сквозь лабиринт ошибок и сомнений.
Внутри я страстным пламенем объят
И обречён на вечное горенье.
 
 
Во мне миры причудливо сплелись —
Земной, где правит злобный дух стяжанья,
И новая, придуманная жизнь
Как идеал иного мирозданья.
 
 
Я за предел обыденности рвусь,
Вся жизнь моя – побег из Алькатраса.
Сквозь смех бесстыдно обнажится грусть.
Клочками чувств усеян путь к Парнасу.
 
 
Порою час смятенья настаёт,
Когда никто не может дать совета.
Я, может, занял место не своё,
Рифмач, что возомнил себя поэтом.
 
 
Но только нет другого мне пути.
В лицо плевки, и в кровь натёрты ноги.
Я падаю, но должен вновь идти.
Я буду верен выбранной дороге.
 

Жрите

 
В закостенелом мирке обывателей
Душа превратилась в ненужный балласт.
Только презрения вашего хватит ли,
Чтобы сожрать непохожих на вас?
 
 
Жрите мечтателей, жрите романтиков,
Поэтов, юродивых – всяческий сброд.
Жрите. Хорошей вам всем перистальтики.
Здесь наших терзаний никто не поймёт.
 
 
Мы одиноки, всегда на обочине.
На скромных стишках не поднимешь бабла.
Мы ведь не хлебом земным озабочены,
Дорогами духа судьба нас вела.
 
 
Вы же слепые, морально убогие,
Сердце закрыто для искренних чувств.
Неисчислимые, полчища многие,
Жрите. Ваш так заразителен хруст!
 
 
С печенью, жилами, с потом и кровушкой
Жрите того, кто не в вашем строю.
Только душа его станет соловушкой,
Чтобы допеть свою песню в раю.
 

Время

 
Не сумел я найти своё место в строю,
Как полжизни проглочено бездной.
Нет опоры. На зыбком песке я стою,
Время правит здесь хваткой железной.
 
 
Я жар-птицу за хвост ухватить не успел,
Опоздал на карьерные лифты.
Не нашёл свой мотив и о главном не спел,
Не прошёл я по лезвию бритвы.
 
 
В океане времён исчезает ладья,
Неподвластна нам эта стихия.
Время наш прокурор и суровый судья,
Так безжалостны годы лихие.
 
 
Непременно за счастьем приходит беда,
Мы теряем порой человечность.
Так из старого крана сочится вода,
Улетая в незримую вечность.
 
 
Жизнь лишь точка на координатной оси,
Яркий миг от рожденья до смерти.
Мы не вправе жалеть и о чём-то просить,
Затерявшись в безмолвье столетий.
 

Птицы

 
Отпускаю я птиц, пусть летят себе вдаль.
Это птица-обида и птица-печаль,
Это чёрная зависть, гордыня и спесь.
Пусть резвятся на воле, но только не здесь.
 
 
Птицы жизнь отравляли мою словно яд.
Час настал, но они улетать не хотят,
Над моей головой продолжают кружить.
Понимают – без них не смогу я прожить.
 

Непрошеный гость

 
Я вошёл в этот мир неприкаянной тенью,
На других не похож и повсюду не свой.
Непонятны слова, неуклюжи движенья.
Я как странник явился сюда на постой.
 
 
С малолетства не веря в богов и приметы,
Играм разума я предавался всерьёз.
Слишком сложный и слишком наивный при этом,
От людей убегал в мир фантазий и грёз.
 
 
Чёрный ящик – души моей странной потёмки —
Никому не даю приоткрыть хоть на дюйм.
Между злом и добром пробираюсь по кромке,
То не к месту насмешлив, то слишком угрюм.
 
 
Я не вписан в прокрустово ложе шаблона.
Не по сердцу мне нынешний иконостас —
Люди молятся на золотые дублоны.
Или как эта мерзость зовётся сейчас?
 
 
Миром правят продажность и непостоянство,
Неуёмная жадность, звериная злость.
Мне в потоке людей не хватает пространства,
На жестокой Земле я непрошеный гость.
 
 
Погостив ещё малость, отправлюсь в скитанья
По нехоженым далям галактик иных.
Мне б найти тот приют, где живёт пониманье.
Там навеки останусь спокоен и тих.
 

Музыка

 
Спустилась ночь, сияньем звёзд одета,
И музыка пронзает тишину.
Дрожит от звуков жаркий воздух лета,
В безмолвье слышно музыку одну.
 
 
Поёт и плачет звонкая гитара,
Мелодия над городом парит.
Нас добрые окутывают чары,
И музыка о вечном говорит.
 
 
И пусть коснутся трепетные звуки
Хоть чьей-то неприкаянной души.
Пусть кто-то к небесам протянет руки
И в лучшее поверить поспешит.
 
 
Я знаю, что играет не напрасно
Под небом одинокий музыкант.
Ведь сделать мир добрее и прекрасней
Способен только истинный талант.
 

Поезд

 
Я в детстве запрыгнул в грохочущий поезд
В каком-то лохматом году.
Комфортом не блещет, но мчится на совесть
Состав мой на полном ходу.
 
 
Проносятся мимо леса и озёра,
Полей необъятная даль.
Вокруг всё родное, привычное взору.
Одна у меня магистраль.
 
 
А поезд летит, отмеряя парсеки,
И нет остановок в пути.
Соседи пьют пиво, едят чебуреки.
Нет шансов отсюда сойти.
 
 
Мы с дамами шутим на полках плацкарта,
А в тамбуре спорим без дам.
Когда же приедем? Да как ляжет карта.
А главное – ждут ли нас там?
 
 
Есть где-то вдали ледяная пустыня,
Последний забытый перрон.
Там холод такой, что дыхание стынет,
Там вечный заснеженный сон.
 
 
А поезд всё ближе к своей остановке,
Не скажешь ему: «Задержись!»
Летит, пока уголь не кончится в топке,
Ведь это и есть наша жизнь.