Текст книги "Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела…»"

Наступает «гений обороны»

Если поначалу долгая пауза воспринималась как подарок судьбы, позволяющий лучше подготовиться к грядущим боям, то к концу первого месяца лета ожидание становилось все тревожнее. Не столько страх, сколько нетерпеливое ожидание схватки все более усиливалось перед лицом явных признаков надвигающейся грозы. В конце июня 1943 г. немецкое командование стало усиленно готовить свои войска к наступлению. Разведка Центрального фронта неоднократно наблюдала сосредоточение больших групп танков и самоходной артиллерии противника в лесах севернее Сеньково и Верх. Тагино. Сюда же подтягивалась мотопехота. Войска на передовой начали подвергаться внезапным коротким огневым налетам артиллерии. В воздухе практически непрерывно находились разведывательные самолеты противника. Усилила свою деятельность и наземная разведка. Ночью группы немецких саперов снимали свои минные поля, а также пытались проделывать проходы в советских минных полях и проволочных заграждениях.

В ночь на 5 июля разведывательный отряд 15-й стрелковой дивизии обнаружил в районе Верх. Тягино группу немецких саперов в количестве 17 человек, занятых работами по проделыванию проходов в минных полях. Захваченный в плен сапер 6-й пехотной дивизии Бруно Формель на допросе показал: «Немецкие войска приведены в полную боевую готовность и 5 июля, после короткой артиллерийской подготовки в 2 часа по европейскому времени, перейдут в наступление в общем направлении на Курск. Одновременно начнется наступление и на курском направлении из района Белгорода».

Учитывая, что советское командование вынашивало планы контрподготовки, ценность сообщенных сапером Формелем сведений было трудно переоценить. По крайней мере теперь советское командование знало время начала немецкого наступления. Направление главного удара еще не было выявлено – согласно мемуарам К.К. Рокоссовского был захвачен в плен немецкий сапер также в полосе 48-й армии. Требовалось принятие решения на уровне командующего фронтом и даже Ставки ВГК. Рокоссовский впоследствии писал:

«До этого срока [сообщенного Формелем, т. е. три часа ночи по московскому времени. – А.И.] оставалось чуть более часа. Верить или не верить показаниям пленных? Если они говорят правду, надо уже начинать запланированную нами артиллерийскую контрподготовку, на которую выделялось до половины боевого комплекта снарядов и мин. Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствовавший при этом представитель Ставки Г.К. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне. Благодаря этому я смог немедленно дать распоряжение командующему артиллерией фронта об открытии огня. В 2 часа 20 минут 5 июля гром орудий разорвал предрассветную тишину, царившую над степью, над позициями обеих сторон, на обширном участке фронта южнее Орла. Наша артиллерия открыла огонь в полосе 13-й и частично 48-й армий, где ожидался главный удар, как оказалось, всего за десять минут до начала артподготовки, намеченной противником»[55]55
  Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1988. С. 208–209.


[Закрыть].

По плану штаба Центрального фронта удар артиллерии во время контрподготовки был направлен преимущественно по артиллерийским позициям противника. К артиллерийской контрподготовке привлекалась артиллерия, расположенная во всей полосе 13-й армии, а также артиллерия тех соединений 48-й и 70-й армий, которые примыкали к флангам армии Н.П. Пухова. Нетрудно догадаться, что вне полосы немецкого наступления, т. е. на правом фланге 13-й армии и на левом фланге 48-й армии, контрподготовка была выбрасыванием снарядов в пространство. Достойные поражения цели на неатакованных участках попросту отсутствовали.

76-мм пушка ЗИС-22 на позиции. Обратите внимание на тщательную маскировку позиции орудия.

Всего для контрподготовки на Центральном фронте привлекалось 507 орудий калибра 76 мм и выше, 460 минометов 82– и 120-мм калибра и 100 реактивных установок М-13. Это давало общую плотность (с учетом реактивной артиллерии) 33,5 орудия и миномета на 1 км фронта, а на наиболее важных участках – до 60 стволов на 1 км фронта. Плановая продолжительность контрподготовки определялась в 30 минут с расходом 0,25 боекомплекта боеприпасов. На Центральном фронте артиллерийская контрподготовка была проведена дважды – в 2.10 продолжительностью в 20 минут и в 4.35. Идея поражения батарей противника даже на первый взгляд кажется сомнительной. В ходе перегруппировок артиллерии перед крупным наступлением выявленные ранее позиции могут быть оставлены. Идея контрподготовки по вероятным местам сосредоточения пехоты противника (как на Воронежском фронте) выглядит более жизнеспособной. Кроме того, в силу недостаточных плотностей артиллерии, привлекаемой для контрподготовки, слабой разведки в полосах контрподготовка своей цели не достигла, и атака противника сорвана не была. Что интересно, сами немцы приняли контрподготовку за начало артподготовки в полосах наступления соседних корпусов.

Еще не зная, что фамилия ее сапера уже навечно вписана в историю войны, 6-й пехотная дивизия в предрассветной дымке выходила на исходные позиции для атаки. В истории соединения начало операции «Цитадель» описывается яркими красками: «В 03.30 5 июля началось наступление соседа слева. Ожидаемый оборонительный огонь русской артиллерии на участке дивизии оказался слабым. Чудовищным огневым ударом в 06.20 ознаменовалось открытие огня шестнадцатью действовавшими на участке дивизии артиллерийскими дивизионами и тяжелыми пехотными орудиями. В воздух были подняты против русских эскадры бомбардировщиков и боевых самолетов. Скоро на стороне неприятеля можно было видеть только огонь и дым и слышать вой снарядов и мин реактивных минометов. Под защитой этого огня, штурмовых орудий и тяжелого пехотного оружия гренадеры, рейтары и саперы штурмуют вражеские позиции»[56]56
  Grossman H. Geschichte der rheinisch-westfдlischen 6. Infanterie-Division 1939–1945, Podzun, 1958. S. 163.


[Закрыть].

Удар немецкой артиллерии утром 5 июля действительно был очень сильным. Помимо собственной артиллерии соединений и дивизионов РГК в артподготовке участвовали орудия находившихся во втором эшелоне танковых дивизий. Они были выдвинуты на позиции еще за восемь дней до начала операции. Артподготовка была усилена авиационной подготовкой. Из-за нехватки авиации и с целью массированного воздействия на советскую оборону план использования 6-го воздушного флота предусматривал последовательную поддержку соединений 9-й армии. Сначала вся авиация 1-й авиадивизии наносила удары в полосе XXXXI и XXIII корпусов, а затем переносила усилия на полосу XXXXVII корпуса. Поэтому, как было совершенно правильно отмечено в дивизионной истории, немецкие соединения начали наступление неодновременно. Это было довольно рискованно, т. к. пока люфтваффе действовало в полосе корпуса Гарпе, 6-я и 20-я дивизии стояли, густо сосредоточившись на исходных позициях на переднем крае. Однако после ночной контрподготовки советская артиллерия молчала – ее целью были артиллерийские позиции в глубине обороны.

Опасным противником пехоты на исходных позициях могла стать авиация. Однако еще в 2.30 ночи штаб 16-й воздушной армии разослал в подчиненные ему авиасоединения директиву, предусматривающую только высылку к линии фронта сильных групп истребителей. Заранее подготовленный боевой приказ № 0048, определявший порядок действий авиации в случае начала немецкого наступления, в действие пока не вводился. Летчикам лишь было приказано находиться в 30-минутной готовности к выполнению приказа № 0048. Чем была вызвана такая осторожность, не совсем понятно. После захвата в плен немецкого сапера последние сомнения в планах противника должны были развеяться. Приказ действовать по боевому приказу № 0048 был отдан С.И. Руденко только в 8.30 5 июля, а в действие он вступал с 9.30 того же дня. К тому моменту истребительные авиачасти уже успели понести потери, и график патрулирования в воздухе был нарушен.

Танк Pz.VI «Тигр» из состава 505-го батальона тяжелых танков.

Благополучно дождавшись, пока вихрь воздушных ударов сместится на запад, XXXXVII танковый корпус перешел в наступление. 6-й пехотной дивизии генерала Гроссмана предстояло сыграть важную роль в первый день битвы. Она наступала на направлении главного удара 9-й армии. Ее поддерживало единственное на северном фасе дуги подразделение «Тигров» – 505-й тяжелый танковый батальон майора Сована. В полосе наступления корпуса Лемельзена оборонялась 15-я стрелковая дивизия В.Н. Джангавы. Два батальона «Штурмгешюцев», батальон «Тигров» (пусть и неполного состава) вместе с техникой 20-й танковой дивизии были серьезным испытанием для 15-й дивизии, оборонявшейся на фронте 9 км. Для пробивания проходов в минных полях «Тиграм» была придана 312-я рота радиоуправляемых танкеток «Боргвард». Об использовании «Боргвардов» именно на этом участке немецкие отчеты умалчивают, но, судя по всему, они активно использовались, и минные поля были пройдены. Удар тяжелых танков и почти сотни САУ и танков сделали свое дело. Во второй половине дня 5 июля 15-я стрелковая дивизия была сбита с занимаемых позиций. 676-й стрелковый полк дивизии Джангавы попал в окружение севернее Александровки. С наступлением темноты полк пробился из окружения. Эстафету обороны принимала теперь находившаяся во втором эшелоне 6-я гв. стрелковая дивизия 17-го гв. стрелкового корпуса.

Командующий 13-й армией Н.П. Пухов позднее с досадой написал в своих воспоминаниях: «Несколькими днями позже [речь идет о периоде до битвы. – А.И.] генерал Рокоссовский проверял состояние обороны левофланговой 15-й Сивашской дивизии. В инженерном оборудовании оборонительной полосы были вскрыты серьезные недочеты. Но времени для устранения их до начала наступления противника почти не оставалось, и за это дивизия поплатилась потом, не выдержав первого же сильного удара врага»[57]57
  Пухов Н.П. Годы испытаний. М.: Воениздат, 1959. С. 34.


[Закрыть]. К вечеру первого дня сражения 15-я стрелковая дивизия была выведена во второй эшелон.

Развал обороны дивизии Джангавы привел к ухудшению обстановки на стыке с 70-й армией. Прорвать оборону правофланговой 132-й стрелковой дивизии 70-й армии немцы в первой половине дня не смогли. Части XXXXVI танкового корпуса неоднократно повторяли свои атаки на этом участке, бросали в бой значительное количество танков и авиации, но каждый раз с большими потерями откатывались назад. Так же успешно отбили атаки противника и части правого фланга 280-й стрелковой дивизии.

Несмотря на первоначальный успех, положение на стыке 13-й и 70-й армий во второй половине дня 5 июля стало неуклонно осложняться. 15-я стрелковая дивизия, неся большие потери, отходила назад, оголяя тем самым правый фланг 70-й армии. Командир ее 132-й стрелковой дивизии, пытаясь ликвидировать возможность обхода противником фланга армии с востока, выбросил восточнее Гнилец один стрелковый полк (712-й). Но это не изменило положения. Немцы повернули на запад и атаковали 712-й полк, понесший уже до этого большие потери. Полк, сдерживая натиск противника, стал медленно отходить в направлении на Гнилец. Почти одновременно с обходом фланга 132-я стрелковая дивизия была атакована с фронта. Во второй половине дня части 132-й стрелковой дивизии не выдержали натиска и начали отход.

Куда менее успешно развивалось наступление левофланговой ударной группировки армии Моделя. Здесь бронированным тараном пехотных дивизий должны были стать «Фердинанды» и «Брумбары». Соответственно I батальон 656-го полка истребителей танков (бывший 653-й батальон «Фердинандов») должен был поддерживать наступление 86-й и 292-й пехотных дивизий, а II батальон 656-го полка (бывший 654-й батальон) – 78-ю пехотную дивизию. Батальон «Брумбаров» (ставший III батальоном 656-го полка) двигался во втором эшелоне.

Советские передовые позиции в полосе наступления XXXXI танкового корпуса (в который входили 86-я и 292-я дивизии) были прикрыты очень плотным и глубоко эшелонированным минным полем. Здесь оборонялась 81-я стрелковая дивизия генерал-майора А. Баринова. Разминированию поля немецкими саперами препятствовал сильный заградительный огонь артиллерии. Для преодоления минного заграждения немцами были использованы высокие технологии того времени. Согласно приказу о наступлении, к работе приступила рота радиоуправляемых танкеток «Боргвард». Вследствие большой глубины минного поля на пробивание трех проходов было израсходовано 12 штук B IV. Проделанные таким образом проходы были пройдены передовыми танками без подрывов на минах. Однако предусмотренное в приказе обозначение проходов саперами не состоялось ввиду чрезвычайно сильного артиллерийского огня. Из-за этого в наступлении образовалась заминка. Большое количество султанов разрывов на поле боя помешало «Фердинандам» ясно распознать проделанные B IV проходы, которые не были никак обозначены, тем более что на жестком дерне гусеничный след B IV также не был различим. Поэтому, несмотря на проделанные проходы, «Фердинанды» начали выходить из строя из-за подрывов на минах. Уже в самом начале боя подорвались 10 самоходок. В итоге к 17.00 5 июля в строю в 653-м батальоне осталось только 12 «Фердинандов» из 45 имевшихся к началу сражения. 81-я стрелковая дивизия оборонялась намного успешнее своего соседа, и поэтому бои первого дня сражения обошлись для нее без окружений. К вечеру дивизия отошла на свою третью позицию к северу от станции Поныри.

Разрушенный внутренним взрывом «Фердинанд». Машина принадлежит 2-й роте 653-го батальона. Июль 1943 г.

Разбитый артиллерией «Боргвард». Массивный трапециевидный короб предназначался для заряда взрывчатки.

В полосе наступления XIII корпуса высокотехнологичного разминирования просто не получилось. Здесь «Фердинанды» поддерживали наступление 78-й пехотной (штурмовой) дивизии. Путь через минные поля для бронетехники должна была пробивать рота радиоуправляемых танкеток. Однако при подходе к назначенному участку один взвод роты «Боргвардов» попал на собственное неизвестное минное поле, вследствие чего вышло из строя 4 танкетки. Другой взвод, израсходовав 4 B IV, смог проделать только один проход в советском минном поле. Далее всего один советский снаряд произвел полное опустошение в рядах радиоуправляемых машин. Артиллерийский снаряд попал в танкетку, находившуюся на исходных позициях. Она с грохотом разлетелась на части, причем взрывом были подожжены еще 2 других «Боргварда» B IV, также вскоре сдетонировавшие. Потеряв большую часть «Фердинандов» на минах, 654-й батальон также не мог похвастаться весомыми успехами. 8-я и 148-я стрелковые дивизии 13-й армии, оборонявшиеся на этом направлении, сумели в основном удержать занимаемые позиции.

Однако новые самоходки все же удалось протолкнуть через минные поля, и они оказали эффективную поддержку наступающей пехоте. Командир взвода «Фердинандов» Боэм в письме генералу Хартману 19 июля отмечал: «В первый день боевых действий мы успешно сражались с дотами, пехотой, позициями полевой и противотанковой артиллерии. В течение трех часов наше оружие («Фердинанды») билось в кавалькаде вражеского огня и, как оказалось, было неуязвимым для противника. Вечером первого дня были уничтожены первые вражеские танки». Действительно, к вечеру первого дня битвы отражавшая удар «Фердинандов» в направлении Понырей 81-я стрелковая дивизия была усилена 27-м тяжелым танковым полком (23 танка), 129-й танковой бригадой (48 танков) и 1442-м самоходно-артиллерийским полком (16 новейших СУ-122).

К концу дня 5 июля немецким войскам удалось вклиниться в оборону 13-й армии на 6–8 км, т. е. прорвать главную полосу советской обороны, и выйти на участке в 15 км ко второй полосе в районе севернее Ольховатки. Наступление на Малоархангельск и Гнилец было менее успешным. Здесь немцам удалось продвинуться всего лишь на 5 км. Уже в середине дня 5 июля Модель принял решение изъять приданную артиллерию из состава наступавшего на Малоархангельск XXIII корпуса. Однако в полосе наступления XXXXVII и XXXXVI танковых корпусов наступающие достигли второго армейского оборонительного рубежа армии Н.П. Пухова и прекратили атаки до утра следующего дня.

Первый день воздушного сражения ознаменовался тяжелыми потерями авиасоединений 16-й воздушной армии. Выполнив за сутки 1720 самолето-вылетов (из них днем), она потеряла 98 самолетов. Около 75 % потерь составили истребители. Боевой состав истребительных полков сильно поредел, некоторые из них к исходу дня превратились в усиленные эскадрильи. Немецкая 1-я авиадивизия совершила за день 2088 самолето-вылетов, большая часть которых пришлась на ударные самолеты, «которые оказали решительное влияние на успех наступления». 647 вылетов выполнили экипажи пикировщиков и 582 – двухмоторных бомбардировщиков. С учетом самолетов, процент повреждений которых превысил 40 %, 1-я авиадивизия потеряла 21 самолет (3 Ju88, 8 Ju87,1 He-111, 7 FW190, 1 Bf110, 1 Bf109).

После жаркого боя. На заднем плане – горящий немецкий танк «Тигр».

Подводя итоги первого дня «Цитадели» на северном фасе, нельзя не отметить, что даже в сравнительно узком коридоре в лесах на Центральном фронте не удалось точно определить направление удара противника. Он последовал не там, где ожидалось. К.К. Рокоссовский писал в своих мемуарах: «В первый день сражения на нашем фронте отчетливо определилось направление главного удара противника. Основные усилия он направлял не вдоль железной дороги, как это предусматривалось вторым вариантом (предположение) нашего плана обороны, а несколько западнее, на Ольховатку»[58]58
  Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 212.


[Закрыть]. Речь идет о железной дороге, проходящей через Малоархангельск на Поныри через центр обороны 13-й армии. Вопреки ожиданиям Рокоссовского, здесь был нанесен только вспомогательный удар пехотой XXIII корпуса. Как уже было сказано выше, вечером 5 июля Модель принял решение снять артиллерию из полосы XXIII корпуса, окончательно низведя это направление до второстепенного. Действительное направление главного удара 9-й армии оказалось несколько западнее. В результате пригодился «запас прочности», созданный в полосе 70-й армии. Напротив, плотная оборона в полосе 48-й армии оказалась далеко восточнее немецкого вклинения.

Причины быстрого распада обороны в полосе 15-й стрелковой дивизии становятся понятнее, если проанализировать данные по распределению артиллерии между полосами соединений 13-й армии (см. табл. 12).

Таблица 12

Распределение средств усиления между дивизиями первого эшелона

Указанные в таблице артиллерийские и минометные полки, кроме полковой, противотанковой артиллерии и минометов стрелковых полков, насчитывали 790 орудий и минометов. Это обеспечивало общую плотность на 1 км фронта: в 8-й стрелковой дивизии – до 45, в 148-й стрелковой дивизии – до 58, в 81-й стрелковой дивизии – до 37 и в 15-й стрелковой дивизии – до 36 орудий и минометов. Как мы видим, 15-я стрелковая дивизия была явным аутсайдером в ряду соединений первого эшелона 13-й армии. Однако именно она оказалась на пути главного удара 9-й армии. Другие дивизии могли мощным огнем артиллерии препятствовать разминированию проходов для тяжелых танков и САУ противника. Через фронт 148-й стрелковой дивизии не смогли пробиться даже «Фердинанды» с «Боргвардами» впереди. О печальной судьбе последних было рассказано выше.

Взорвавшийся от попадания советского снаряда «Боргвард». Мощный взрыв уничтожил и саму танкетку, и танк управления – его остатки видны на заднем плане.

Несмотря на неточное определение атакуемого участка, запас прочности обороны Центрального фронта позволял выправить ситуацию и избежать катастрофы. После того как выявилось примерное направление основного удара противника, командующий фронтом принял решение с утра 6 июля нанести контрудар по вклинившейся группировке немецких войск. Для контрудара выделялись значительные силы пехоты и танков. 17-й гв. стрелковый корпус 13-й армии и 16-й танковый корпус 2-й танковой армии должны были бить из района Ольховатки в направлении на север, а 19-й танковый корпус – от Самодуровки на северо-восток. Задачей контрудара было восстановить положение на левом фланге 13-й армии. Впоследствии Рокоссовский объяснял свое решение так: «пришлось отказаться от маневра фронтовыми резервами, так как для его проведения не хватало времени. Решено было как можно скорее нанести короткий, но сильный контрудар по вклинившемуся в нашу оборону противнику, использовав для этого 17-й гвардейский стрелковый и 16-й танковый корпуса»[59]59
  Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 212.


[Закрыть]. Очевидно, что быстрый развал обороны 15-й стрелковой дивизии не входил в планы командующего Центральным фронтом. Быстро перебросить стрелковые соединения пешим маршем из неатакованной 48-й армии было нереально. На второй день битвы можно было ввести в сражение только подвижные резервы – танки и имеющую скоростные тягачи артиллерию. 13-я истребительно-противотанковая бригада была изъята из 48-й армии и переброшена в 13-ю армию. Но здесь сработала инерция планов – бригаду поставили на второстепенное направление под Малоархангельск.

В какой-то мере быстрый взлом первой линии советской обороны XXXXVII танковым корпусом стал неожиданностью для самих немцев. Описывая ход боевых действий в первый день наступления, командир 6-й пехотной дивизии Гроссман писал: «Батальон «Тигров» далеко впереди сражался с вражескими танками. Вдалеке перед фронтом дивизии лежала возвышенность, на которой можно было наблюдать передвижения русских. Если бы в этот момент подошли танковые дивизии, то, вероятно, Курск был бы взят; враг был застигнут полностью врасплох и слабым. Драгоценное время, которое враг использовал для того, чтобы бросить вперед свои резервы, было потеряно»[60]60
  Grossman H. Geschichte der rheinisch-westfдlischen 6. Infanterie-Division 1939–1945, Podzun, 1958. S. 208.


[Закрыть].

Хорст Гроссман был не одинок в негативной оценке плана наступления Моделя. В своей истории германских танковых сил бывший начальник штаба Гудериана Вальтер Неринг писал: «Из 6 механизированных дивизий на северном фасе 5 находились в резерве. Уже одно это дало Красной армии решающее преимущество. Было бы гораздо разумнее бросить пару танковых дивизий вперед». У планов неуспешных операций незавидная судьба – их чаще всего безжалостно критикуют. Причем, что бы ни делал потерпевший неудачу военачальник, его обязательно осудят потомки. На южном фасе Манштейн и Гот поставили все подвижные соединения в первый эшелон – их осудили за отказ от выделения эшелона развития успеха.

Попробуем посчитать, насколько рационально командующий 9-й армией построил свою ударную группировку. На 1 июля 9-я армия имела 920 танков и штурмовых орудий. Модель поставил в первый эшелон два своих самых слабых подвижных соединения: 20-ю танковую дивизию и танковый полк 18-й танковой дивизии. 20-я танковая насчитывала всего 50 танков, а 18-я танковая – 69. Однако большая часть бронетехники 9-й армии находилась не в подвижных соединениях, а в отдельных частях качественного усиления. Модель поставил немалые силы – 656-й полк «Фердинандов», 177-й и 244-й батальоны «Штурмгешюцев» в полосу наступления XXXXI танкового корпуса. Это составило в общей сложности 233 танка и САУ. Для поддержки атаки XXXXVII танкового корпуса Модель использовал обе роты 505-го батальона «Тигров» в дополнение к 245-му и 904-му батальонам штурмовых орудий. В этих 3 батальонах насчитывалось 93 единицы бронетехники. Атаку XXXXVI танкового корпуса поддерживали 40 танков и штурмовых орудий, а атаку XXIII корпуса – 62 штурмовых орудия. Всего 9-я армия бросила в бой в первом эшелоне 5 июля 542 единицы бронетехники, или 57,7 % всей наличной бронетехники. На направлении главного удара, в полосе корпуса Лемельзена, плотность танков составила 18 машин на километр, а в секторе Гарпе теоретически достигала 25 машин на километр фронта после ввода в бой танкового полка 18-й танковой дивизии.

Командир 2-й танковой дивизии Фольрат Люббе.

Столкнувшись с неравномерным, но достаточно сильным сопротивлением обороны 13-й армии, командующий 9-й армией решил досрочно ввести в действие свежие силы. В 17.00 5 июля, находясь на командном пункте XXXX VII танкового корпуса, Модель объявил Лемельзену, что намерен на следующий день ввести в бой 2-ю и 9-ю танковые дивизии в полосе его корпуса. Первоначальные планы использования двух этих дивизий в качестве эшелона развития успеха были отброшены. Как это часто случалось в самых разных сражениях войны, подвижные соединения приходилось вводить в бой, а не в прорыв. Также Моделем было окончательно санкционировано использование Гарпе его второго эшелона, 18-й танковой дивизии, уже частично введенной в сражение. Вводу в бой подвижных соединений сопутствовало сужение фронта наступления: по решению командующего 9-й армией атаки XXXXVI корпуса на Никольское и XXIII корпуса на Малоархангельск теперь носили чисто демонстрационный характер.

Судя по всему, отданные командующим 9-й армией распоряжения закрепляли уже сложившееся положение вещей. Согласно показаниям, данным после войны, в советском плену, командиром 2-й танковой дивизии Фольратом Люббе, его части начали выдвигаться вперед еще в первой половине дня 5 июля. Колонны 2-й и 9-й танковых дивизий двигались совершенно свободно, практически без воздействия с воздуха. Как уже было сказано выше, ранним утром 5 июля авиация 16-й воздушной армии фактически бездействовала. После разминирования дорог две танковые дивизии вступили в бой и к вечеру вышли в район Соборовки, на подступы к высоте 257. Если судить по показаниям Люббе, претензии к Моделю совершенно безосновательны. Уже вечером первого дня наступления танковые дивизии второго эшелона были введены в сражение. Если бы 13-я армия не имела сильного второго эшелона, распад ее обороны был бы неминуем.

На вводе в бой второго эшелона корпусов Лемельзена и Гарпе насыщение бронетехникой ударной группировки 9-й армии не закончилось. Следующим утром, в 5.40 6 июля, Модель позвонил по телефону командующему группой армий «Центр» фон Клюге. Он доложил план атаки и уверенно пообещал, что к вечеру захватит высоты вокруг Понырей, Ольховатки, Кашары и Теплого. Модель верил, что такой успех позволит взломать оборону Рокоссовского на всю ее глубину. После этого 9-я армия сможет развивать наступление на Курск. Однако эти оптимистичные заявления лишь предваряли требование об усилении армии. Модель заявил фон Клюге, что у него не хватает сил, поэтому он просит командующего группой армий передать из своего резерва 10-ю танкогренадерскую и 12-ю танковую дивизии. Из этих двух дивизий и 4-й танковой дивизии предлагалось создать эшелон развития успеха – «группу Эзебека» (названную так по имени командира, генерал-лейтенанта фон Эзебека). Похоже, что азарт битвы все сильнее захватывал Моделя, первоначально не испытывавшего энтузиазма относительно «Цитадели». Желание выиграть любой ценой перевешивало осторожность и первоначальные планы быстрого перехода от наступления к обороне (если таковые действительно были). После некоторого колебания (в резерве группы армий оставалась только 5-я танковая дивизия) фон Клюге согласился передать Моделю два новых соединения.

Контрудар. Самым заметным событием второго дня битвы на северном фасе Курской дуги был контрудар резервами Центрального фронта по вклинившемуся в построение 13-й армии немецкому XXXXVII танковому корпусу. Рассматривая Курскую битву как некий образец ведения оборонительной операции, небезынтересно сравнить заранее подготовленные планы использования резервов с ходом их фактического применения. Выше уже было сказано о принятом Рокоссовским решении. Теперь имеет смысл разобрать это решение и его практическую реализацию поподробнее.

В условиях неопределенности планов противника подвижные соединения являются весьма эффективным средством борьбы в руках обороняющегося. Наиболее сильным подвижным резервом в руках командующего Центральным фронтом была 2-я танковая армия. Армия Г.С. Родина не только обладала большой ударной мощью, но и могла быть быстро выдвинута на направление, отстоящее на десятки километров от места ее расположения до битвы. Это позволяло предусмотреть ее использование в оборонительной операции при ударе противника по любой из трех армий, перекрывавших танкодоступный коридор в лесах на юге Орловского выступа. Впрочем, плодить многоходовые комбинации при планировании оборонительной операции в штабе Рокоссовского не стали. В зависимости от направления наступления противника, танковая армия должна была вести боевые действия согласно трем вариантам, предусмотренным планом действий войск Центрального фронта.

Первый вариант плана использования танковой армии был подготовлен на случай удара немцев по левому флангу 48-й армии, т. е. при наступлении в направлении Алексеевка, Дросково, Ливны, глубоко в тыл Курского выступа. В этом случае 3-й и 16-й танковые корпуса должны были выйти в район Верх. Сосна, Ивань, Андреевка и на второй-третий день операции во взаимодействии с 17-м гвардейским стрелковым корпусом нанести удар в общем направлении на Панская, т. е. в основание участка прорыва противника. Второй вариант был разработан на случай наступления немцев вдоль железной дороги Орел – Курск, т. е. удара в направлении Поныри, Золотухино, Курск. Это направление перекрывалось основными силами 13-й армии. План действий 2-й танковой армии в этом варианте предусматривал выход в ночь на второй день операции в район Березовец, Ольховатка с занятием исходных районов для нанесения контрударов. 3-му танковому корпусу назначался район восточнее железной дороги Орел – Курск, а 16-му танковому корпусу – западнее ее. В зависимости от направления наступления противника один из корпусов принимал на себя удар немцев, а второй занимал по отношению к главной группировке противника фланговое расположение и наносил ей удар во фланг. Осуществлению этого варианта плана мешала непроходимая для танков р. Снова. Поскольку времени в распоряжении советского командования оказалось предостаточно, на реке были построены, а также усилены ранее существовавшие мосты. По третьему варианту при нанесении главного удара в направлении Фатеж, Kурск 16-й и 3-й танковые корпуса выходят в район Самодуровки с задачей нанести контрудар в направлении Троены. Во всех вариантах исходные районы для развертывания корпусов находились в 25–40 км от района сосредоточения армии. Планом предусматривалось, что каждый корпус для своего движения в исходный район получает два маршрута; причем выход должен быть произведен ночью с таким расчетом, чтобы танковые корпуса к 10 часам следующего дня после начала наступления противника находились в своих исходных районах. Если сложившаяся обстановка заставит занимать исходные районы днем, то танковые корпуса должны были совершать марш небольшими колоннами (рота, батальон), используя для скрытного перехода полевые дороги и колонные пути. Такое построение было результатом осмысления боевого опыта двух лет войны. Разделение корпусов на мелкие колонны защищало соединения от больших потерь в результате ударов авиации противника. По предварительным расчетам штаба армии, выход и сосредоточение танковых корпусов в исходные районы должны были занять не более 6–7 часов.