Текст книги "Путь воина. Секреты боевых искусств Японии"

Приближалось время окончания университета. В преддверии экзаменов Кано расстается с Икубо Цунэтоси, который, как утверждает традиция дзюдо, передал своему упорному ученику все, что знал. Летом 1882 г. Кано получает диплом преподавателя литературы. Университетское образование открывало ему новые возможности.

Кано понимает, что пора начинать свое дело. Конечно, он не признан многими патриархами будо как мастер, но по крайней мере считает себя истинным преемником традиции нескольких школ дзю-дзюцу, блестяще образован, обладает живым, ясным умом. Как полагает 21-летний Кано, у него есть полное право на самостоятельное преподавание.

Те, кто заходил в феврале 1882 г. в небольшой буддийский храм Эйсёдзи в Токио, были, наверное, весьма удивлены. В одном из залов мирной буддийской обители раздавались странные звуки падающих тел, глухие вскрики, резкие выдохи. Там начались занятия первого клуба, открытого Кано. 1882 год отныне будет считаться датой рождения дзюдо.

Трудно сказать, чем Кано сумел очаровать настоятеля Эйсёдзи, который позволил ему начать здесь преподавание. Скорее всего своей блестящей образованностью и знанием буддийских канонов. Долгими часами Кано мог вести беседы с настоятелем о сути буддийской дхармы, о смысле существования человека в иллюзорном мире, о тонкости чувствования самой жизни.

У Кано катастрофически не хватало денег на содержание своего крошечного зала в монастыре, и, возможно, мир так никогда бы и не узнал о дзюдо, если бы Кано не получил от министерства образования Японии заказ на перевод с английского языка трактата по этике. На небольшую сумму, выплаченную ему за эту работу, Кано содержал свой первый зал, не беря денег с учеников. Для него важнее было другое – создать собственную полноценную школу.

Мифунэ Кудзо, один из первых учеников Кано. Всегда вежливый и улыбающийся, имел 10-й дан – высшее признание заслуг в дзюдо. Никто не мог одолеть Кудзо, даже когда тому исполнилось 70 лет

Каждый зал боевых искусств (додзё) в Японии имеет свое название, которое зачастую превращается в название школы. Мы еще не раз увидим, как название додзё отражает саму суть того, чему обучают в школе дзюдо, каратэ или айкидо. Причем необходимо, чтобы «имя» (здесь – понятие мистическое) точно соответствовало сути «вещи». Кано, воспитанный в духе традиционного сознания, решил дать своему первому залу в монастыре Эйсёдзи емкое имя – Кодокан «Зал постижения Пути». Его последователи стали называть всю систему, которую преподавал Кано, «Кано-рю», либо «Кодокан». Именно под вторым названием дзюдо и вошло в умы людей сначала Японии, а затем всего мира. Сегодня в престижном районе Токио в спортивном парке Каракуэн высится огромное здание Кодокана; попасть сюда на обучение мечтают практически все дзюдоисты мира. В нем пять залов: один большой на 500 татами (около 1000 м²) и четыре малых на 100 татами (около 200 м²); там могут одновременно тренироваться около 900 человек.

Но современный Кодокан был построен уже после Второй мировой войны. А первый, ютившийся в монастыре, имел площадь лишь 12 татами (22 м²), и занималось там только девять человек. Сегодня они стали легендой: Ёсиаки Ямасита, Исогаи, Сакудзиро Ёкояма, Сайго Хагути, Судзуки, Нагаока, Кудзо Мифунэ, Сиро Сайго и Цунэдзиро Томита. Двое последних считались старшими учениками доктора Кано.

Ямасита, ученик Кано. Давал уроки дзюдо президенту США Т. Рузвельту

Сам Кано Дзигаро поселился при храме; здесь же он занимался переводами, изучал буддийские сутры. Он составлял первые пособия для своей школы дзю-дзюцу, сам обслуживал себя, стирал одежду, а ел нередко вместе с монахами.

Постепенно начали приходить новые ученики, среди них – выходцы из знатных семей. Кано привлекал людей своей образованностью, тонкостью в обращении. Он мог свободно вести беседы на самые различные темы, начиная от религии и кончая западной экономикой, чем изрядно поражал своих учеников и многих посетителей храма. Налаживалась и официальная карьера Кано – его пригласили преподавать в престижный колледж Гекусюин, где учились дети из знатных семей, и постепенно Кано познакомился со многими известными людьми тогдашней Японии.

И все же пока до большой школы было далёко, и Кано сам обслуживал свой зал. Нередко от бросков сотрясались стены главного зала храма, к которому примыкал его додзё, а половицы не выдерживали и трескались. Тогда выпускник Императорского университета и преподаватель знаменитого колледжа, обвязав голову полотенцем, чтобы уберечься от паутины, лез под фундамент храма и укреплял балки, на которых держался пол.

По сути школу возглавлял сам Кано Дзигаро, но официально для руководителя школы дзю-дзюцу он был еще слишком молод. Чтобы не вызывать лишних разговоров, он сохранил хорошие отношения со своим последним учителем Икубо Цунэтоси, который два-три раза в неделю приходил в храм и проводил тренировки. Своим авторитетом Икубо как бы прикрывал Кано, и на первых порах маленький клуб в монастыре формально считался ответвлением школы Кито-рю с элементами Ёсин-рю. Однако уже тогда Кано мечтает о собственной школе со своим названием, правилами и ритуалами, четким арсеналом приемов и даже клятвой. И все его усилия направлены именно на это. Но одних ритуалов и технического арсенала было недостаточно; требовалась еще и новая жизнетворная идея, которая позволила бы молодой школе Кано-рю каким-то образом обойти все старые школы дзю-дзюцу, проявить себя и – самое главное – зарёкомендовать с лучшей стороны перед государством. Вскоре такая идея действительно появилась.

Исогаи, один из первых девяти учеников Кано в 1882 г. в Кодокане. Тогда он вряд ли мог предположить, что уже через десяток лет превратится в живую легенду

Практически все руководители школ дзю-дзюцу до Кано рассматривали дзю-дзюцу просто как прикладную систему самозащиты. Никто даже не мог подумать о том, чтобы поставить дзю-дзюцу в один ряд с великими традициями боя на мечах или стрельбы из лука. Но выпускник Токийского императорского университета, ныне попечитель ряда школ, Кано Дзигаро не мог смириться с таким отношением к той системе, которой он занимался. И Кано как бы переносит на нее свой, исключительно личный духовный потенциал. «Посмотрите на меня, – как бы говорил он, – я блестяще образован, считаюсь признанным интеллектуалом, вхож в высокие религиозные и политические круги. В моем воспитании – немалая заслуга дзю-дзюцу. Просто я переосмыслил его, вывел за рамки собственно рукопашного боя, сделал системой духовного самосовершенствования».

Кано готов был часами рассказывать о «Пути» – До, о поэтапном восхождении к истине через единство духовного и физического в человеке, через занятия боевыми искусствами. Именно здесь, как считал сам Кано, пролегает явственная черта между его школой и старыми системами дзю-дзюцу.

Борьба за официальное признание дзюдо предстояла долгая, и сам Кано это прекрасно понимал. Те, в чьих руках находилось образование (а дзюдо, равно как и все системы будо того времени, подпадало именно под категорию образовательных дисциплин и спортом не считалось), не видели особой разницы между Кано-рю и любой другой системой дзю-дзюцу. Почему государство обязано брать под свое крыло именно школу господина Кано, а не какую-либо иную?

Все эти возражения мудрый и чрезвычайно расчетливый Кано предвидел заранее и решил не торопиться. Конечно, конкуренты у него были: десятки школ дзю-дзюцу по своему составу, да и по глубине традиции отличались от Кано-рю в лучшую сторону. Но лишь Кано понял, что клановая традиция закрытости, порой наигранной «секретности» не позволит добиться успехов в новую эпоху. И первое, что делает основатель дзюдо, – объявляет о том, что его школа широко открывает двери для любого желающего. Основой воспитания в ней является проповедь здорового японского национального духа и оздоровления нации. Не случайно одна из самых известных программных брошюр по дзюдо, написанная Кано, называлась «Принципы наибольшей эффективности и всеобщего благоденствия в физическом воспитании нации» [49].

Шаг оказался чрезвычайно ловким и изящным. Бороться политическими способами против школы Кано его завистники из мира дзю-дзюцу, конечно же, не решились – ведь это означало выступить против идеи «оздоровления нации». Кано вел умную и расчетливую политику, выбрав единственно верный путь к официальному признанию своей школы. Вероятно, в первое время Кано вообще собирался подчинить себе весь мир японского дзю-дзюцу. У Кано были основания рассчитывать на успех. Прежде всего он – преемник по крайней мере двух крупнейших школ дзю-дзюцу. Кано моложе всех руководителей школ дзю-дзюцу, но лучше образован, знаком с традиционной японской и китайской литературой и философией. Есть у него неплохие знакомства и в политических кругах – действовали старые студенческие связи по Токийскому императорскому университету.

Существовала еще одна личность, которая выпала из анналов истории дзюдо. Это немец Эрвин Бельц, преподаватель Токийского императорского университета, один из самых известных западных врачей в Японии. Как мы уже упоминали, Япония в то время стала ориентироваться на западную систему образования, и в университете работало немало преподавателей из Германии, Голландии, Франции. Они-то и познакомили молодого Кано, в частности, с западными представлениями об анатомии, физиологии, гигиены, основах спортивного воспитания. Дело в том, что спорта в нашем понимании в Японии не было. Никакой методической базы не существовало, учителя в основном передавали свой личный опыт, что имело как положительные, так и отрицательные стороны. Кано сразу уловил суть западных достижений в области педагогического и спортивного мастерства, знание которых он почерпнул из лекций Эрвина Бельца. Поэтому он обратился к немецкому врачу за помощью в разработке новой концепции преподавания дзю-дзюцу. Именно Эрвину Бельцу принадлежит немалая заслуга в формировании «нового дзю-дзюцу».

Теперь Кано с полным основанием мог утверждать, что он развивает свою систему в рамках новой японской идеологии, предусматривающей использование прогрессивных западных идей. Никто из других мастеров дзю-дзюцу даже не понял, какой мощной поддержкой заручился молодой Дзигаро.

Наконец, решает Кано, наступило время представить технику разных школ дзю-дзюцу широкой публике. Он проводит первые открытые показательные выступления, пригласив бойцов из знакомых ему школ дзю-дзюцу. При этом Кано сумел преподнести все таким образом, что бойцы будто бы принадлежат к одной школе – Кано-рю. И выступления состоялись в Токийском Императорском университете, что хотя бы частично символизировало признание Кано-рю как носителя новых идей и старых традиций в дзю-дзюцу.

Для показательных выступлений в Токио был приглашен 70-летний мастер дзю-дзюцу Тоцука из города Сиба, обучавший там полицейских. Вместе с ним приехал и его лучший ученик Сато. Тоцука не имел прямого отношения к школе молодого Кано, но счел за честь показать свое мастерство в столице, не догадываясь, что тем самым делает рекламу именно Кано-рю.

Выступления, проходившие в актовом зале университета, были обставлены с большой помпой: приглашения получили высшее руководство учебного заведения, члены правительства, представители императорского двора, армии, полиции, спорта. Одним словом, собрался весь цвет японской политической и интеллектуальной элиты. Лишь они могли решить судьбу боевого искусства в новой Японии эпохи Мэйдзи. Кано был на высоте – у многих сложилось впечатление, что он не просто организатор этого зрелища, но едва ли не лидер крупнейших японских школ дзю-дзюцу.

Сначала Кано Дзигаро произнес краткую вступительную речь, построенную тонко и умно. Он подчеркнул, что дзю-дзюцу – плоть от плоти японской традиции и в его основе лежат многие моральные заповеди самураев, в том числе «гири» – чувство долга, «ги» – ритуал и этикет. Сегодня же это древнее благородное искусство нужно «вывести на свет из старых закрытых школ», дать ему новую жизнь ради одной цели – воспитания молодого поколения.

Кано немного лукавил – дзю-дзюцу далёко не всегда имело отношение к морали и нравственности, более того, оно представляло собой жестокое боевое искусство, где каждый бросок или прием должен был заканчиваться смертью или максимально возможной травмой для противника. Но он все поставил на эти показательные выступления, на мнение тех высокопоставленных зрителей, которые чинно восседали в помпезном зале Императорского университета. Его судьба зависела от вердикта этих людей...

Тоцука начал выступление. Престарелый мастер голыми руками показывал защиту против меча и короткого ножа, против копья и даже пистолета, который тогда вошел в моду в Японии. Кано не случайно пригласил старого Тоцуку – седой человек как бы символизировал традицию, и для многих японцев это было лучшим доказательством «истинности» дзю-дзюцу.

Тоцука закончил выступление под бурные аплодисменты. Кано понял, что чаша весов начала склоняться в его сторону, но нужно было еще что-нибудь необычное... И тут ученик старого Тоцуки Сато предложил любому из присутствующих померяться с ним силами. Добровольцев после столь впечатляющих выступлений нашлось немного. Однако несколько человек, которые обучались кэндо и дзю-дзюцу уже не первый год, вышли в центр площадки. Сато без труда одолел их, стремительно реагируя на удары, отвечая бросками и заломами рук. Публика всем своим видом выражала полное удовлетворение новой системой дзю-дзюцу.

Правда, под конец Кано все же допустил небольшой промах – он вышел на поединок с Сато, желая подчеркнуть свою значимость в дзю-дзюцу, и... с позором проиграл. Но никто не обратил на это особого внимания – ведь система сама по себе доказала свою жизнеспособность. Вердикт, дающий право на жизнь, был вынесен.

Читатель наверняка обратил внимание: ту дисциплину, которая преподавалась в зале у Кано Дзигаро, мы пока никак не называли. И хотя друзья именовали ее Кано-рю – «Школа Кано», напомним, что именно открытие зала в храме Эйсёдзи в 1882 г. считается датой рождения дзюдо.

Название «дзюдо» – «Путь податливости» или «Путь гибкости» – сам Кано стал употреблять лишь спустя десятилетие после создания своей системы. Он никогда не изобретал слова «дзюдо» и даже не был первым, кто начал применять к своим дисциплинам понятие «До». Чтобы не быть голословными, приведем цитату из лекции Сидати, уже известного нам ученика Кано: «Слово „дзюдо« не ново. Оно уже употреблялось для обозначения одной из старых школ дзю-дзюцу. Оно обозначает доктрину культуры на основе принципов уступчивости и гибкости. Школа Кано предпочла это слово слову «дзю-дзюцу», так как изучала не только физические упражнения, но включала в себя также нравственную и интеллектуальную подготовку» ([180].

А пока Кано вполне удовлетворяло возвышенное «Кодокан». Дела у молодого интеллектуала и мастера дзю-дзюцу, по-видимому, шли неплохо. Это позволяет ему в январе 1883 г. покинуть Эйсёдзи и переехать в помещение, которое было несколько больше храмового зала (тот уже перестал вмещать всех учеников). Новый додзё по-прежнему был весьма скромным, к тому же холодным и сырым. Вскоре и этот зал становится тесен, и через год заметно разросшийся Кодокан переезжает в новый просторный зал в квартале Уэ-Нимбанхо, неподалеку от старого места.

Теперь можно было окончательно решиться на открытый отход от всех остальных школ дзю-дзюцу. Пожилой Икубо уже не мог одолеть в схватке подвижного и крепкого Кано и с удовольствием дал ему возможность проявить самостоятельность. Первым делом Кано в духе старых школ дзю-дзюцу составляет клятву Кодокана, которую должен принимать каждый ученик, получающий первую мастерскуюстепень в дзюдо:

– следуя по пути дзюдо, я никогда не сойду с него, не имея к тому веских причин;

– в своем поведении, манерах и речах я клянусь не уронить честь моей школы;

– я никогда не раскрою тайн своей школы непосвященным и лишь в случае крайней необходимости буду брать уроки в другой школе;

– клянусь никого не обучать без разрешения моего мастера;

– будучи учеником или наставником, если мне посчастливится им стать, клянусь, пока я жив, уважать и проповедовать принципы Кодокана.

Письмо-разрешение Такэды, выданное Морихэю Уэсибе на право преподавания стиля Дайто-рю айки-дзюцу с условием собирать обязательную плату с учеников

Клятва была составлена так, что ученик оказывался накрепко привязан к Кодокану. При этом ему давали понять, что он принадлежит к нёкоей тайной, закрытой традиции, посвящен в ее секреты. А секреты действительно были: Кано уже в течение нескольких лет разрабатывал эффективные способы противостояния в бою другим школам дзю-дзюцу, понимая, что конфронтация с ними неизбежна. Все это еще больше сплачивало Кодокан. Клятву писали собственной кровью, в которую обмакивали кисть, что очень напоминало древний ритуал клятвы ниндзя своему господину. Несложно понять, как это влияло на психику молодых адептов дзюдо, проходивших тайное посвящение. Именно так вступают в мир мастеров Кодокана два первых ученика Кано Дзигаро – Цунэдзиро Томита и Сиро Сайго, принесшие в дальнейшем славу Кодокану.

Без сомнения, лучшим учеником школы Кано был Сиро Сайго (1867 —

1922 гг.), который защищал честь Кодокана во всех поединках со школами дзю-дзюцу. Правда, первоначально Сиро Сайго был одним из лучших учеников знаменитого мастера айки-дзюцу Таномо Сайго. Другим последователем Таномо Сайго, о котором мы расскажем позднее, являлся Такэда Сокаку, а учеником последнего стал Уэсиба Морихэи – основатель айкидо.

Успехи Сиро Сайго в дзюдо были фантастическими: уже в 21 год он получает из рук самого Кано 5-й дан и становится его ближайшим доверенным лицом. Примечательно, что прием, которым Сиро Сайго «укладывал» своих противников, пришел не из дзюдо, а из старой системы айки-дзюцу. Назывался он Яма-араси («Горный вихрь») и представлял собой одну из разновидностей броска через спину. Кстати, Сиро Сайго не раз одолевал даже своего учителя Кано, чему тот лишь радовался, видя успехи ученика. Именно Сиро Сайго, регулярно выступавший за Кодокан против других школ дзю-дзюцу и неизменно выходивший победителем, стал прототипом главного героя знаменитого фильма Акиры Куросавы «Гений дзюдо».

Кано стремительно ворвался в консервативный мир японских боевых искусств. И хотя тогда его стиль еще не особенно отличался от того дзю-дзюцу, которое он когда-то сам изучал, Кано начинает активно говорить о «новой концепции» и о принципиальном различии между своей школой и остальными направлениями дзю-дзюцу. Основным Кано считал то, что в Кодокане делается упор именно на нравственное воспитание учеников, а техника является как бы вспомогательным, подчиненным фактором в формировании бойца.

Находятся первые недовольные из числа лидеров старых школ дзю-дзюцу. Столкновения с ними были лишь на пользу Кано, поскольку Кодокан выгодно отличался от других школ своей дисциплиной, строгим следованием клятве и уставам, тщательно разработанной структурой приемов, в то время как старые школы дзю-дзюцу были достаточно аморфны. Но это не мешало им иметь большие амбиции и смотреть на Кодокан как на конкурента, отбирающего учеников. Сам же Кано вначале вел себя достаточно скромно, уходил от всяких споров и продолжал разрабатывать технический арсенал и нравственные основы своей школы. Он понимал, что выстоит в этой конкуренции тот, кто победит своих соперников не столько на татами, сколько на уровне государственной поддержки. А то, что без нее ни одна школа дзю-дзюцу выжить не сможет, доктор Кано сознавал значительно лучше своих оппонентов.

Кано, ученик четырех школ дзю-дзюцу. Создал свою школу в возрасте 21 года; тогда никто не верил в его успех

Первое реальное столкновение, упоминающееся в истории дзюдо как большое достижение Кодокана, никакой серьезной угрозы не представляло. Однажды в зал к Кано, когда он сам отсутствовал, пришли Итикава Дайхати, Окуда Муцугоро и Отакэ Морикити – представители одной из школ дзю-дзюцу, которая располагалась в том же районе. В тот момент в додзё тренировались вместе с учениками старшие инструкторы Томита и Сайго. Завязалась словесная перепалка, гости явно хотели померяться силами, в то время как борцы Кодокана, следуя своей клятве, старались всячески избежать этого. Но в зале находились и младшие ученики, с удивлением взиравшие на нерешительность своих инструкторов. И наконец, Сиро Сайго решил выйти против самого сильного и рослого из пришедших бойцов – Окуды Муцугоро. За несколько минут поединка Окуда не один раз оказывался лежащим на татами, пока не признал себя побежденным. Конфликт был разрешен, и пристыженные гости быстро удалились.

Казалось бы, можно было праздновать победу, но Кано, узнав о случившемся, строго отчитал своих учеников и в первую очередь – самого победителя Сиро Сайго. Прямое столкновение со школами дзю-дзюцу пока не входило в планы Кано, а в Токио и даже за его пределами стали поговаривать о непобедимых бойцах Кодокана. Вся эта шумиха могла иметь обратный эффект – она лишь усилила бы недовольство со стороны многочисленных школ дзю-дзюцу, которые могли на «молодого выскочку». Кано, вероятно, не был самым сильным из мастеров дзю-дзюцу того времени, но он был, безусловно, самым умным и расчетливым. Он понимал, что прежде всего надо закрепить свою школу в нескольких «опорных точках», пробиться не только на уровень престижных учебных заведений, но самое главное – полиции и армии. Тогда никакая конкуренция, никакие слухи и пересуды Кодокану были бы не страшны. И делать это надо было скорее дипломатическими и политическими методами, нежели путем прямого столкновения на борцовском татами.

Кано Дзигаро с женой

Многие школы дзю-дзюцу, история большинства которых насчитывала несколько столетий, оказались шокированы быстрым продвижением молодого Кано на олимп государственного признания. Его обвиняли во всех грехах: самозванстве, нарушении традиций, технической неподготовленности, карьеризме и многом другом. Даже в печати появились статьи, где ставилась под сомнение сама возможность того, что 25-летний Кано может руководить собственной школой. К тому же, когда он открыл Кодокан и провел первые показательные выступления в Токийском Императорском университете, ему едва исполнилось 22 года. А он уже тогда взял на себя смелость говорить о себе едва ли не как о лидере японского дзю-дзюцу и рассуждал о глубоких духовных корнях будо. Да откуда он может вообще знать об истинном виде дзю-дзюцу – ведь он учился этому искусству лишь четыре года, в то время как другие мастера провели со своими учителями один-два десятка лет!

Инструктор показывает удар большим пальцем в глаз (из раннего дзюдо). Именно такая техника преподавалась в токийской полиции самим Кано Дзигаро

Действительно, положение Кано было незавидным, и хотя большинство обвинений в свой адрес он рассматривал как излишне резкие, нёкоторые из них все же нельзя было назвать полностью безосновательными. Разве не он – в сущности юноша – вдруг заговорил о реформе старого дзю-дзюцу, разве не он под вывеской своей школы Кано-рю организовал показательные выступления в университете и разве он не провел всего лишь четыре года у разных учителей дзю-дзюцу? Нёкоторые обвинения били прямо в точку, и ответить на них было весьма сложно.

Но Кано умен и изворотлив, он прекрасно знает, когда и каким образом отвечать на обвинения в свой адрес; и вскоре такой случай представился. Правительство решило навести порядок в мире традиционных боевых искусств. Дело в том, что в Японии на волне возвращения к национальной идее стали быстро расти различные школы бу-дзюцу, в которых в основном преподавалось кэндо. В большинстве из них занятия вели бывшие самураи, проповедовавшие идеи возвращения к самурайской культуре.

Следует вспомнить, что в 1871 г. по символике самурайства был нанесен ощутимый удар – запретили харакири, что не позволяло самураям с достоинством уйти из жизни; был наложен запрет даже на ношение «чести самурая» – меча. Оказалось нарушенным само мироощущение самурайства, и первоначальная растерянность от реформ сменилась через несколько лет тихим протестом. Меч должен вернуться в руки самурая, считали они. Поэтому многие школы кэндо, где бои велись в основном на бамбуковых мечах (сиай), стали не просто центрами проповеди древней культуры, но представляли собой немалую опасность в социальном плане. На все это накладывалось лишение самураев части привилегий и уравнивание их с обычными горожанами. Самурайского восстания правительство, естественно, не хотело. И одним из способов разрешения напряженной ситуации было избрано мягкое реформирование будо. Оно сводилось к тому, чтобы в каждом виде боевых искусств главенствовала одна, в крайнем случае две основные школы, которые в той или иной мере находились бы под контролем государства.

Вскоре от этой концепции пришлось отказаться, так как воплотить ее в жизнь в стране, где практически в каждой деревушке были свои школы кэндо или дзю-дзюцу, оказалось просто нереально. Но на этой первоначальной волне реформирования смогли подняться несколько школ боевых искусств. И именно благодаря той весьма неудачной реформе мы сегодня знаем две официально признанные школы дзю-дзюцу – дзюдо и айкидо.

Но пока школа Кано была в сложном положении. Наиболее активные нападки на Кано-рю делались со стороны авторитетнейшей школы дзю-дзюцу – Ёсин-рю, которую тогда возглавлял один из самых замечательных мастеров своего времени Хикосукэ Тоцука (? – 1886 г.). Свое направление Ёсин-рю он называл Рёи синто-рю – «Истинное искусство боя и воплощенной добродетели». Хикосукэ Тоцука болезненно реагировал на высказывания молодого Кано, в том числе на его утверждения, что он, Кано, каким-то образом причастен к прямой традиции Ёсин-рю.

Первое столкновение со школой Рёи синторю произошло, казалось бы, случайно на празднике открытия в Токио нового додзё признанного старейшего мастера дзю-дзюцу Хатиани Могороку. На этот праздник получили приглашение и представители Кодокана. Старший ученик Цунэдзиро Томита продемонстрировал комплекс бросков (ката) под одобрительные возгласы многочисленной публики. Но затем произошло нечто неожиданное, нарушившее тщательно спланированный и годами отработанный ритуал представления нового додзё. На татами выскочил представитель Рёи синто-рю – огромный бородач Накамура Хансуко – и, подойдя к Томите, который все еще стоял на татами, дерзко предложил ему померяться силами. Публика затихла. Всем было хорошо известно, что Накамура, славившийся своей жестокостью и мастерством в поединках, является одним из ведущих инструкторов дзю-дзюцу в токийской полиции. Кано Дзигаро тотчас понял весь план своих оппонентов – не только опозорить Кодокан перед лицом публики, но, самое главное, дискредитировать его в глазах представителей власти, сидевших здесь же (среди них был и префект токийской полиции Мисима Цуо). Было ясно и другое – вся эта провокация проводится не без ведома префекта полиции.

Томита устал после активной демонстрации ката, но отказ от схватки означал бы полный крах Кодокана. И Кано, кивнув головой, дал команду к началу схватки. Быстро договорились о правилах. Борцы сошлись в центре татами, и сразу же стало понятно, что Накамура не собирается соблюдать никаких правил, превращая спортивную схватку в реальный бой. Накамура применял те же приемы, которые он преподавал в полиции для боя с опасными преступниками, – он пытался стащить Томиту на татами и провести удушающий прием. Но постепенно перевес оказывается на стороне представителя Кодокана, и, наконец, наступает кульминация: как только в очередной раз Накамура оказался на полу, Томита резко натянул ворот своего кимоно крест накрест и провел удушение – он победил представителя Рёи синторю его же излюбленной техникой! Зал взорвался аплодисментами – Кодокан в присутствии сотен людей доказал свое превосходство.

Но до окончательной победы было далёко. Как мы увидим позже, Кано Дзигаро не просто стремился сделать Кодокан первой среди всех школ дзю-дзюцу – он хотел, чтобы она стала единственной. Прекрасный стратег, Кано Дзигаро теперь решает сам подогреть дальнейшую конфронтацию с миром дзю-дзюцу. Причем весь этот спектакль (в общем, вполне реальный, учитывая те жестокие поединки, которые регулярно проводились) был рассчитан на представителей государства, прежде всего на высших чинов полиции, армии, а также руководство высших учебных заведений. На этот раз Кано открыто, хотя и в присущей ему весьма вежливой манере, обвиняет все школы дзю-дзюцу в том, что они держатся за отжившие традиции, а в реальности уже практически не обладают действительными секретами и эффективной методикой обучения. И самое главное – лишь Кодокан представляет целостную концепцию «оздоровления нации», воспитания истинных японцев в национальном и патриотическом духе. В качестве другого немаловажного аспекта Кано называл уникальное совмещение традиционной японской техники боя и западных методов физического воспитания.

Теперь ряд учебных заведений, причем в первую очередь те, где у доктора Кано были хорошие знакомые и протекция, открывает перед Кано двери для преподавания дзюдо. Огромной победой в этом плане явилось открытие клуба при Токийском императорском университете (там хорошо помнили своего выпускника) и в колледже Гекусюин, предназначенном для детей высокопоставленных родителей. Кано упорно создавал себе лобби среди «сильных мира сего» и в этом значительно обошел всех своих конкурентов.

Кано Дзигаро продолжает активно критиковать всех без исключения; особенно достается Рёи синторю, которая по-прежнему удерживала сильные позиции в полиции и поэтому являлась как бы единственной официально признанной школой дзю-дзюцу. Затянувшийся спор был разрешен в 1886 г. в схватке между лучшими бойцами двух школ. Покровительствовал этому мероприятию сам начальник государственной полиции, который преследовал свои цели. Он стремился опереться на какую-то одну, наиболее эффективную школу дзю-дзюцу; было даже принято решение внедрить ее в приказном порядке во всех полицейских участках. К тому же вечные споры между школами, открытая полемика в газетах изрядно надоели токийским чиновникам. Поэтому победитель в схватке двух школ «забирал все»: он получал официальное признание в качестве аккредитации своих преподавателей в полиции и обретал звание «сильнейшего» в мире дзю-дзюцу.