Текст книги "Избранные стихотворения. Бесконечная вселенная Amour"

Избранные стихотворения
Бесконечная вселенная Amour
Алексей Немоляев

© Алексей Немоляев, 2023

ISBN 978-5-0059-5463-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бесконечная вселенная AMOUR.

Что ты смотришь на меня —

Карие очи?

И мелькаешь перед глазами темным пятном,

Не открывая рта…

Не заметили мы с тобою, как из нас – между прочим —

Мутным потоком

Вытекают кровь и вода.

Проклятые,

Мы искали свою Атлантиду,

Но, как и многие дерзнувшие —

Умирали в мучениях от цинги.

Наш корабль – разрушенный, повидавший виды —

На дне морском

Ржавеет теперь с тоски.

И если есть где-то утопия —

То не здесь,

А загрубевший желудок

Переварит любой яд.

Вот и сидим на полустанке, ожидая свой рейс,

Наблюдая, как другие

Все так же, смешные, сидят…

Лишь бы выбраться отсюда —

На холодный, облитый солнцем берег,

И лечь бы с тобою – счастливой,

Накрывшись льдом!

Но если и придет когда-нибудь этому время,

То потом,

Всегда лишь – потом…

Мгновенный срез мысли.

Стол, четыре стены, прогал

Распахнутого балкона,

Оставшийся интервал

Кажется незнакомым.

Падает свет, изломанный призмою

Двухстворчатого окна,

И если отринуть лишнее —

Останется тишина.

Холодный воздух, обжигая легкие,

Всасывается в кровь,

В моей душе танцуют, стирая набойки,

Спокойствие и любовь.

В целом мой мир устойчив

К попыткам захвата извне,

Подкравшийся вечер пророчит

Еще одну ночь в тишине.

***

От всего в этой жизни можно уйти,

И я уходил не раз.

На меня вослед насылали

Горе, проказу, сглаз.

Я любил, и меня любили,

Но затем прогоняли прочь.

Я прощал, и меня простили.

А потом наступила ночь.

Ночь в России – такая штука:

Холод, метель и тьма.

Если нету родного друга,

Лучше умри, Фома.

Иль живи. Делай все, что хочешь.

Мы для этого и рождены

(Ни здоровы и ни больны).

То ли плачешь, то ли хохочешь

В перекрестье любви и войны.

Элегия к осеннему сну.

Наступает глубокий и дивный сон:

Природа готовит ложе из опавших листьев.

Трубы отопления издают едва слышный стон —

Такого не прочтёшь в сказаниях древнего летописца.

Осенняя дрёма чем-то похожа на смерть,

И тогда, засыпание – это спуск в Аид.

Через супинатор попирая земную твердь,

Я иду, и мне открывается прекрасный вид.

С таким-то видом агония превращается в лёгкую боль,

О которой совсем не трудно забыть.

Правда, тогда я уже не могу вспомнить и свою роль —

Что я должен делать? Тонуть или, все же, плыть?

Осенние листья… Экая банальность!

Совмещают в себе сырость и призыв к спокойному сну.

Берут минорную бесцветную тональность

Для тех, кто устал за лето.

Для тех, кто обрёл беду.

Рапортую: я провёл это лето хорошо —

Прослушал миллион часов Дебюсси,

Написал сто тысяч слов

(Второго августа намучился с винительным падежом),

Потом эти сто тысяч вылущил так, что не осталось и десяти…

Пробежал четыреста или около того километров,

Посмотрел пять сериалов (досматривал, хоть и была страшная скука),

Пару раз танцевал под пропахшее алкоголем ретро

И на кухне сигаретой прожег дыру в софе (одну штуку).

В общем, повеселился, и было неплохо:

Обычная жизнь, которую теперь убаюкивает осень —

Она говорит, что пришло время последнего свободного вдоха…

И я ей верю, наблюдая за кронами вечнозеленых сосен.

***

«Дом богов нынче пуст и глух,

Но об этом не молвят вслух…»

В.С.

Я к себе совершаю шаг,

Ненароком вступая во мрак.

И ищу – безголосый слепец —

Где в начале сокрыт конец?

Погорелец в завтрашнем дне —

На вершине ль, на самом дне?

Годы мчатся лихим чередом,

Подсыпая в баланду бром.

Смысл – где?

Кто мне даст ответ?

Тишина.

И ответа нет.

И мудрейший оракул с гор

Со смущеньем потупит взор.

Но, увы, к жизни я приторчал.

Встал на якорь. Нашел причал.

Пьеса жизни ушла в антракт,

И актеры – курят сидят.

Жизнь идет.

Смотрит смерть в окно.

Ей, видать, как и нам – тяжело.

Апология.

Если все мои мысли

Сложить

В самолётик

И запустить к тебе:

Бесконечностью, спутанной

В междометиях,

Я верю,

Ты когда-нибудь придёшь

Ко мне —

Если вдруг

Не затеряешься в столетиях.

Если сон

Мой окажется наяву

Бестелесной дымкой,

Разглаженной по равнине —

Я, конечно,

К тебе приду,

Если сам не погрязну

В глухой рутине.

Иначе

Речь превратится

В сократовский монолог —

Надо лишь будет решиться

Выпить отраву.

Но не все ли равно,

Насколько благозвучен эпилог

Истории,

Которая для многих —

Лишь забава?

Обманутым.

Разлилась на улицах – грязь,

А в душе завелась – мразь.

Когда толкает судьба – врозь,

Ты его не жалей – брось.

Брось – под град сумасшедших брызг,

Шикни на него, скажи – брысь!

И уйдет он – ни жив, ни мертв

За далекую тысячу верст.

И начнет он верстать судьбу,

Не увидишь его и в гробу.

Ты его позабудь.

Позабудь.

Пусть счастливым будет твой путь.

Май.

Из ветра сотканный и запаха цветов

В полуоткрытое окно струился май —

Как перезвон девичьих голосов,

Как радостная, нежная печаль.

И город плавился в жаровне полу-дня,

И плащ березы густо зеленел.

Прекрасная! Прекрасная пора!

Я выглянул в окно – и обомлел…

Гроссмейстер.

Талант – это пешка в руках гроссмейстера:

Простой и изученный инструмент.

Это блик на шпиле адмиралтейства.

Это потрёпанный коносамент.

Перевозчик – сплошное дурилово —

Ловкие пальцы спёрли медяк.

Если б догнать его были силы,

Плута бы я не оставил вот так.

Правда, все – лишнее и бесполезное:

Каждый ищет пользы себе.

Каждый ходит по этому лезвию,

Вдоль песчаника, в темноте.

Порт прибытия отливает серостью.

Десятки лет, чтоб добраться туда.

И, когда сердце замкнёт онемелостью,

Перед гроссмейстером будет вода…

А***

Там, где прекрасные вечера похожи на сон,

А содержание рассвета предрекается его формой…

Где ни один, даже самый рачительный пинкертон,

Не назовёт маршрут моего похождения фальшивой нормой,

Стоит сумрачный град. Мы гуляем с тобою, мой друг,

Так просто, так славно… будто, знаешь, младенца лепет.

Чертим меж холодных, блестящих фасадов космический полукруг,

Испытывая в жадных душах могучий – до дрожи – трепет.

И всё хорошо… Нет причин волноваться, страдать, печалиться…

Нет причин за что-то корить себя втуне…

Мы пришли в этот мир чалить и чалиться

На абсурдной, пробитой шхуне.

С

...

конец ознакомительного фрагмента