Текст книги "Сценарий"

Книга первая

История одного футболиста

Спасибо моим родителям, чье терпение и поддержка позволяют мне двигаться своей дорогой.

Часть первая. Футболист

1

Проснулся я от стелющегося по полу ветерка. По всей видимости, кто-то попросту забыл закрыть окно, а если быть точнее, то истинным источником сквозняка являлась дверь балкона. Выкурил очередную сигарету, впустив в свои легкие новую порцию дыма, этого серого, разрушающего к чертям сознание, подсознание, – в общем, всё, что способно каким-либо образом вести человека по своей единственно верной дороге, вещества. Ко всему этому добавляется еще тот факт, что дым попадает не только в самого героя денежной сигаретной игры, приносящей баснословные прибыли участникам процесса (собственно, именно по этой причине курение и не запретят никогда), но также в чистый воздух, нанося прямой урон природе. Впрочем, когда я периодически задумываюсь о подобном именно в таком контексте, меня под конец размышлений посещает такая мысль, что я один во всем мире думаю об этом. Всем остальным наркозависимым наплевать на воздух окружающей их самих среды. Ну, это и понятно, какой там воздух, о чем ты, если мы убиваем самих себя, какое уж нам дело до какого-то там воздуха. По сути, так и есть на самом деле.

– Эй, алё, есть там кто в этой долбанной комнате, закройте эту чёртову дверь! На улице минус пятнадцать, какие проветривания?! – как-то так прервал мои малозначимые по части выводов размышления чей-то голос из второй комнаты.

Я снимал двухкомнатную квартиру в Москве. В этом не так давно великом городе. Хотя, по факту, город-то по-прежнему велик и могуч. А вот его жители неблагодарны вовсе и во всём. Это, кстати, тоже можно отнести к той теме, о которой я размышлял пару минут тому назад: о безразличии к окружающему. Свою двушку я снимал неподалёку от Шоссе Энтузиастов, в довольно близком к историческому центру районе, если не сказать больше. Многие так и говорят, что это именно «центр». И это легко объяснимо, поскольку выражения «я живу в центре» и «я живу недалеко от центра» имеют просто-таки колоссальную разницу по силе произносимого. Ведь невообразимо круто – жить в центре, особенно в Москве. В других городах это всё же не так почетно, как здесь, в столице. И, по идее, надо бы добавить «в столице России», но почему-то скорее на ум приходит «в столице пафоса и разврата». Думается мне, мало кто станет спорить, что некогда красивый город с великой историей ныне является очагом гламура и потери всевозможных человеческих и нечеловеческих ценностей. Знаете, многим бы просто душу грело осознание факта жития в двухкомнатной квартире, да еще и с евроремонтом, в самом центре. Вот уже и я чуть приукрасил, назвав свой «почтицентр» «самым».

Тот факт, что из соседней комнаты раздался чей-то всё ещё бухой после бурной ночи и хриплый голос, меня слегка удивил. Всё дело в том, что друг мой, с которым я снимаю этот пятидесятидвухквадратный уголок Москвы, уехал в командировку, а моя местами уже пропитая и прокуренная память где-то упустила момент того, что в моей квартире есть кто-то, кроме меня. Через мгновение, пока я приводил к истокам воспоминания о вчерашнем, похоже, весьма веселом с точки зрения тусовки, дне, моё удивление возросло вдвое. Я увидел на своём любимом белом кожаном кресле, на котором мне как-то посчастливилось испытать плотское наслаждение с сестрой своей девушки, женское нижнее белье ярко-белого, но одновременно матового цвета. Такое странное восприятие цветов ввело меня в лёгкое недоумение, но этот поворот событий придал мне довольно тёплые ощущения, которые в итоге победили всё непонятное. Ощущения того, что, помимо тупого пьяного куража с полным отсутствием даже возможности для интимной близости, было и место случиться этому самому основному инстинкту. Но отчего-то вместе с приятными представлениями где-то глубоко внутри мне было как-то не по себе от возможности свершения этого деяния. Я не знал, к чему это.

Итак, выходит, в моей квартире уже как минимум двое, причем разных полов. Должно было случиться что-то ещё, чтобы дополнить утреннюю атмосферу неожиданных, но не случайных событий. Само собой, это случилось. Мне послышался тонкий скрежет ножки кровати об пол. Я не ошибся, это был звук очень не новой койки моего сожителя.

Он не хотел ее менять, считая, что у него есть другие, более важные для его существования целевые расходы денежных знаков, которых, стоит заметить, у него было достаточно. Но ведь это и должно подразумеваться, если человек готов отдавать тридцать пять тысяч рублей в месяц за комнату. Я, к слову, отдавал на десятку больше. Да, такая вот по цене неплохая квартирка была в нашем распоряжении. На мне была большая доля ввиду того, что и закреплена за мной была большая комната из двух возможных. Быть может, это оттого, что я больше любил гостей. Вернее сказать, чаще их приглашал, поскольку выстрел словом «любил» можно отнести далеко не ко всем бывавшим у меня персонам. Мой же партнер по снятию (квартиры, а вы чего подумали?) был весьма замкнут в плане новых знакомств. Своего рода «стесняющийся показывать себя новым людям чаще, чем считает нужным».

Стоит так же отметить, что отношения наши с ним вряд ли потянут на термин «хорошие». Когда-то они таковыми и являлись, если это не было обманом самих себя. Но потихоньку, с возрастом, что ли, это изменилось. Практически все наши общие интересы остались где-то в нашем родном городе. Городе, где проистекало наше детство, где мы знакомились с вредными привычками, где приобретали первые опыты высших наслаждений. Звать этот город – Балаково. Волжская Венеция, расположенная в Саратовской области. Такое вот сочетание прекрасного с серым. На самом же деле образ тех мест соответствовал моим цветовым представлениям. В Балаково было достаточно свежо и ясно, а вот в Саратове по-обычному грязно и как-то хмуро, несмотря на вполне достаточное присутствие часов солнечного света. Может, здания были какими-то угрюмыми? Интересно было бы как-нибудь поразмышлять на эту тему.

В общем, мой сосед по недвижимости, помимо своего собственного нежелания часто приглашать гостей, мало радовался тому факту, что в моей комнате порой имело место присутствие пяти-восьми человек. В те дни он поздно засыпал, да и спал не самым крепким сном, а всё ввиду того, что за стеной играла dance-музыка и раздавались очень счастливые пьяные голоса моих приглашенных. С утра у нас иной раз доходило до того, что он нарочно ходил и гремел посудой, шкафами, дверьми, лишь бы как угодно не дать поспать нам. Благо, дверь я в один момент купил броненепробиваемую, точнее, звуконепроницаемую. Это был очень удачный ход. Любопытнее всего то, что ему я не сказал о наличии полной шумоизоляции в данной межстенной конструкции. Интересно, насколько далеко заходили его отчаянные попытки нас разбудить? Может, как-нибудь не закрыть дверь и проверить? Кажется, это могло бы стать весьма любопытным действом.

Пока моё сознание летало в состоянии утренней полудремы, периодически его покидая, скрипы кровати в соседней комнате прекратились. Я решил туда заглянуть. По пути задумался: что, неужели я стеснялся зайти туда несколькими минутами ранее, дабы не отвлечь развлекающихся в чужой постели друзей? Да нет же, этому нет места.

Открыв дверь, я ничуть не удивился, увидев два абсолютно неодетых тела. Позабавило меня другое: девушка почему-то была на полу. Хотя на кровати места достаточно для двоих. У моего соседа есть постоянная девушка. Он с ней уже, кажется, лет двадцать…Ну а если без преувеличений, то года четыре вроде или шесть, не суть. А суть в том, что я в первый раз видел этого парня, лежащего на спине на содранных простынях. Интересно, как бы отреагировал мой напарник по предоставленному жилью, увидев такую картину на своей кровати? Инфаркт? Или инсульт? Кстати, в чем разница? И есть ли она вообще? Пока у меня переплывали по мозговым каналам данные бесполезные и пустые мыслишки, я успел обратить внимание, что, несмотря на обнажённость своего тела, девушка лежит так, что для входящего в дверь все самые интимные женские места у нее оказывались прикрыты. Хм, она это просчитала на случай, если кто-то зайдет? Хотя, думаю, вряд ли. Просто так вот удобно, наверное, было лежать. Она лежала на боку, на левом, нога на ногу, руками прикрывая грудь так, что видно было лишь верхнюю часть. Её я знал. И грудь, и девушку. И это, кстати, меня несказанно радовало, поскольку означало, что я пока еще не начал водить в свою квартиру вообще незнакомых для меня людей, что, в свою очередь, говорило о пока еще не полной потере моей адекватности.

Девочку звали Юля. На самом деле она хорошая, не шлюха там какая-то. Просто у нее непростой жизненный период, и она порой устраивает вот такие вот вещи, подобно тому, как сейчас, а именно: случайная связь с человеком, которого знает не более нескольких часов совместного залива спиртного в одном из ночных клубов. Ей двадцать четыре года, она на полгода младше меня. Большие глаза, мелированные волосы. Невысокого роста, около ста семидесяти сантиметров, стройная. Тоже из Балаково. Знаете, она из тех девушек, которые способны свести с ума любого. Нет, не внешними данными, но собой. Когда ты видишь прекрасную особу и сам не можешь уже вспомнить, в какой же момент она влюбила тебя в себя. Похоже на то, как замечаешь прекрасный цветок, и его отражение раскрывается в тебе. И ты уже более не способен сопротивляться, яд введён, а противоядия не существует. А ещё у нее очень привлекательная грудь второго размера. Ну или, как я называю, полторашечка такая. По крайней мере, мне всегда казалось именно так. И, бывало, мы с ней даже спорили на эту тему. Сидели где-нибудь в ванной и спорили. Факт в том, что финал наших бесед был неизменным – мы умели найти компромисс. И он всегда был одинаков – наша дружеская беседа-спор перетекала в дружеские занятия любовью. Пожалуй, лучший из известных мне способов примирения. На моей памяти лишь однажды случилось исключение из этого правила. Мы были пьяны в ноль, просто два тела сидели в моем любимом белом кожаном кресле и говорили о том, как здорово всё-таки, что мы есть друг у друга.

Мы на самом деле оба так считаем. Мы любим друг друга. Но мы оба знаем, что не сможем стать друг для друга вторыми половинками. И это не теория, мы пробовали. Продлилось это около трёх месяцев. Нам тогда было по двадцать два. Но кроме самых крутых эмоций в горизонтальной плоскости мы не приобрели ничего, что должно быть, по нашим представлениям, у настоящей пары. Да и, собственно говоря, представления наши о паре слишком разнились, чтобы мы сошлись. Уже буквально на следующий день после того, как мы пришли к выводу о нашей несозданности друг для друга, мы возобновили нашу будничную просто дружбу. С периодическим «больше, чем друг». Нам так было лучше. И плевать, что шептали за спинами, мы оба являемся личностями, индивидуальностями со своим мнением. Мы не соглашались, что нарушаем какие-то нормы и правила, потому как мы не считали, что существуют вообще какие-либо нормы и правила. Мы за свободу.

* * *

Юля проснулась, когда я почти бесшумно подполз к ней и слегка дотронулся до неё рукой. Увидев меня, она тепло и искренне улыбнулась. Улыбка у неё была фантастически красивая и ясная. Иногда казалось, что в самую хмурую погоду достаточно просто засмущать Юлю, чтобы, увидев ее застенчивый взгляд, наполниться теплом и светом. Но больше всего в этом ее, безусловно, даре меня привлекала искренность. Это была настоящая улыбка. Детская. Словно неземная, из сказки. Я улыбнулся ей в ответ максимально тепло, как только сумел. Я не владел ее талантом, но я владел чем-то другим, что пробуждало у прекрасной половины желание рассказать мне нечто самое близкое. Поделиться со мной тем, что они не могут доверить даже лучшей подруге. Или другу. Не суть.

Мы встали, она надела одну из моих длинных футболок, находящихся в моем гардеробе как раз для этого, и мы вместе прошли на кухню. Там было на удивление тихо. Не в плане звука, а в плане наличия большого количества грязной посуды. Она отсутствовала. Как правило, по утрам, следовавшим вслед за бурной ночью, бывало иначе. Но, поскольку я не припомнил никакого мусора и в своей комнате и, что еще более важно, в комнате Влада (моего соседа), я был очень удивлен, и потому посмотрел на Юлю, как бы вопрошая, и она, словно прочитав мое недоумение по этому поводу, ответила:

– Это я.

– Что ты? – не догнав сразу утренним сознанием того, что она имеет ввиду. – Ты о чём?

– Это я, – она сделала паузу, отпивая вишневый сок прямо из пакета. – В общем, я ночью не могла уснуть и немножко прибралась у тебя тут.

Я вовсе не удивился этому факту. Она была умничкой. Во многих вещах.

– Юль, ты не заслуживаешь всего того, что ты делаешь с собой, – не выразив благодарности за уборку, я продолжил нашу беседу: – Ты…понимаешь, ты просто заблудилась. Заблудилась в блуде, как бы это ни звучало. Ты меня понимаешь, ты знаешь, о чём я. Это не приведёт ни к чему, и это ты тоже знаешь.

Она и вправду все это знала. Но иногда, чтобы что-то понять или увидеть нечто невидимое для нашего взгляда, необходимо услышать подсказку. Бывает, это приходит из текста песни, бывает, из строки в книге. Моя мысль оказалась именно таким инструментом.

– Я знаю, Дань, – ответила она мне, слегка отвернув голову в сторону окна. Однако это движение не помогло ей спрятать от меня слезу, спускавшуюся по ее слегка румяной щеке.

Я подошел и прижал ее к своей груди. Она разрыдалась. Это должно было случиться. Сегодня или завтра. Сейчас или через полчаса. Рано или поздно наступил бы этот момент. Такой момент является истинным осознанием человеком того факта, что он сбился с пути или же попросту устал и нуждается в ком-то близком, чтобы получить прилив новых жизненных идей и вдохновения. Мы пошли в комнату и прилегли на мой еще неубранный диван. Мы провалились в сон.

Я даже успел увидеть непосредственно сам сон. Иногда мне кажется, у творческих людей так бывает, что во сне приходят определенные образы мыслей, желаний. Такое, что может сыграть свою роль. Я считал себя творческим человеком. Радовало, что так же считали мои близкие. При этом не было по факту ничего, что явно указывало бы на то, что я – творческая личность. Я не был писателем, не был художником; вроде, не музыкант. Любительская работа с виртуальными программами для диджеинга не тянет на определение «музыкант». И любительские сэты для друзей и гостей на домашних вечеринках тоже. Я видел себя футболистом. И верил лишь в то, что это – моя стезя, мой путь, моя дорога. Заработок около ста пятидесяти тысяч в месяц игрой в футбол добавлял мне оснований так думать. Тот факт, что я порой по ночам записывал кое-какие размышления в заметки телефона, тоже вряд ли приближает меня к званию «творческий человек». Ну разве что только с натяжкой.

* * *

Проснулись мы, когда стрелки на часах уже соединились и начертили вертикальную линию. Половина первого. Воскресенье. Казалось бы, чего необычного в этих цифрах для нормального человека в воскресный день. Но в том-то всё и дело, что я не был нормальным человеком.

Футболист – это уже не нормальный человек. Эти люди не имеют ни стабильности, ни завтрашнего дня. Всё, что есть, – это сегодня. У них зачастую не бывает высшего образования. Они, в большинстве своем, безграмотны с точки зрения гуманитарных наук. Да и с точки зрения всех остальных наук, пожалуй, тоже. Они занимаются спортом. Ими восторгаются. Но при этом они являются теми, кто оставляет очень хорошие выручки владельцам ночных клубов и заведений ресторанного типа, нацеленных на получение прибыли методом залития сознания своих клиентов алкоголем и прочим. Соответственно, эти люди совмещают спорт с выпивкой и лёгкими наркотиками, что резко негативно влияет на состояние внутренних рабочих механизмов человека. И те, кто говорит что-то вроде «я занимаюсь спортом, а следовательно, вывожу из организма последствия ночных отрывов», очень сильно заблуждается. Вернее сказать, организм-то частично, может, и очищается, как, к примеру, легкие очищаются от дыма кальяна и сигарет во время пробежки, но в то же время на другие ритмические органы, такие, как сердце, ложится сверхнагрузка.

Начиная с самых первых юношеских спортивных школ и академий, те ребята, которые сами либо же с легкой руки родителей выбрали футбол, получают дополнительный пакет опций. Вот только если при покупке автомобиля дополнительные опции, как правило, улучшают ассортимент возможностей машины, то спортивный пакет человека скорее приносит гору новых забот и ответственности, в первую очередь, перед самим собой. Многие вещи, доступные простой молодежи, изымаются из оборота повседневных событий спортсмена – становятся запретными, тем самым становясь куда более притягательными для ума человека. Запретный плод, как известно, сладок. И какой бы эта фраза ни являлась избитой, уже повторенной миллионы раз – это самая настоящая истина. Что еще хуже, футболисты добиваются этих запретных вещей куда легче обычных людей. Скорее по причине связей, нежели денег.

Это не так, что раз человек занимается футболом, значит, он по умолчанию богат и может с легкостью позволять себе предметы роскоши, недоступные простому люду. В детских юношеских школах, например, денег не платят, каким бы Месси ты ни являлся. Та догадка, что у детей, занимающихся в спортивных школах, богатые родители, тоже в корне ошибочна. Ребенок может оказаться в спорте по самым, какие только существуют в природе, разным причинам. От той, что у него родители «думающие» и больше хотят видеть свое дитя в спорте высших достижений, нежели в выпуске телевизионной программы «про наркоманов города Сызрань», до той, что «просто он туда попал, потому что трое ребят с его двора уже были там». Своего рода стадный инстинкт. Что-то вроде «раз туда все (в числе всех – трое) идут, значит, это верно».

В общем, поверьте, начинать с шести лет ежедневно нагружать своё тело определенного рода повышенными нагрузками – это для не нормальных людей. Вот только кто сказал, что правильно быть нормальным, а не нормальным быть плохо? Да и вообще, кто знает, что хорошо, а что плохо? Каждому свое.

Что касается моего развития в этой сфере, то тут всё предельно просто. В шесть лет я попал в детскую юношескую школу по футболу в своем родном городе; туда отец отвел меня, чтобы я «по вечерам не шлялся где попало и с кем попало, а то улица до добра не доведет, ведь с ней шутки плохи». Знакомо? Слышали уже где-то такое суждение взрослых? Это имеет место.

Взрослые полностью адаптированы к системе. Вся жизнь превратилась для них в сплошное расписание, где отступление по воле желания от привычного графика сродни преступлению. Это замкнутый круг, замкнутый мир, полное отсутствие даже толики безумия. Страх перед ошибкой, страх перед завтрашним днем: «а вдруг чего». Единственно важно – стабильность, это главный признак их мнимого «счастья».

На самом деле это очень грустно, но это факт, нам не дано это изменить, это не в наших силах. В наших руках – лишь не повторить их судьбу и претворить в своей жизни воплощение мечтаний и идей каждого прожитого дня. Счастье есть, оно мимолетно и заключено в мгновениях. Пойти против стабильности, творить немыслимые вещи, совершать «идиотские» поступки – вот тот единственный путь к настоящему, а не общественному, счастью. Выйти из серой массы и вдохнуть в себя свежий воздух, посмотреть на мир иначе, без страха. Зачем чего-либо бояться, если в любой момент у тебя может остановиться сердце или тебя убьет нелепая случайность, вроде упавшего на голову тяжелого предмета с крыши, например. Каждый день может оказаться последним, более того – каждое мгновение. А люди живут так, словно собрались жить вечно.

Нам нечего терять, а вот приобрести мы можем многое, стоит лишь поверить в силу мира. Одна и та же вещь воспринимается людьми по-разному. Кто-то расценит забытую дома вещь как неудачу и, вернувшись за ней, уже не захочет пойти обратно, а кто-то вернется с улыбкой на лице и на повторном пути повстречает, как затем выяснится, любовь всей своей жизни. Право, стоит рискнуть и поверить в свою фортуну, понять, что даже деревья за окном однажды помогут, укрыв от дождя. Но это уже другое.

В общем, отзанимался я в футбольной секции около десяти лет, покатавшись немного по стране, принимая участие в различных турнирах. После чего родители выбрали мой путь за меня. Впрочем, мне не много было до этого дела – я гулял, и голова моя была занята чем угодно, но только не мыслями о своем будущем. Вот так и оказалось на моем сперва горизонте, а потом уже и на билете РЖД слово из шести букв. Слово, притягивающее всех сильнее многих других слов. И это слово – Москва.

Хотя мне и не было до этого почти никакого дела, поскольку я не задумывался никогда о том, чтобы стать профессиональным футболистом, всё же футбольная дорога от меня не ушла. И так как на своем курсе я достаточно сильно, наряду с еще парой ребят, выделялся во время физкультуры, а именно во время игры в футбол, то сразу попал в обойму сборной даже не курса, а института. Вот как-то так. Но, опять же, хочу заметить, что не придал и этому абсолютно никакого значения. Просто параллельно было. Хотя вокруг все и говорили: «Ты че, это же круто, играть за универ», – и все такое, мне это было как-то побоку. Ну, играю и играю. К тренировкам относился, как и в детстве в спортшколе, как к возможности просто поиграть в футбол. А потому и все упражнения на выносливость, на технику, в общем, всю ту рутину, присутствующую внутри футбольного процесса, я не сказать, чтоб любил, но послушно выполнял, поскольку так говорил тренер. Тренера я привык слушать. У меня с тренерами складывались и в дальнейшем хорошие отношения, за исключением одного случая. Когда я послал того в известном направлении во время просмотра. Но на то были свои причины. То было наше с ним первое сотрудничество. На цифре один счет дней сотрудничества так и остался.

Помимо всего этого, игры за сборную института прибавили мне поклонниц, причем изрядно. Помнится, в один день после успешного матча в разное время ко мне с намерением пофлиртовать подошли сразу несколько «охотниц на футболистов», присутствующих регулярно на играх и подыскивающих подходящую жертву. И каждая из них была красива по-своему, хоть и искусственна.

– Ой, слушай, привееет, ты так клёво играл, а какие планы у тебя на вечер? А может, сводишь меня куда-нибудь? Я кино люблю. А зовут меня… (здесь любое из тех нескольких имен девушек, что подходили, говорят они примерно одинаково и примерно одно и то же, как по шаблону).

«А сводишь меня куда-нибудь?» Из их приветствия меня больше всего привлекает именно это предложение. Так и хочется уточнить: «Сводишь? То есть тебя выгулять? А твой хозяин не против? Или ты бездомная?» Но дабы не грубить, всё-таки девушка, получается обычно примерно так:

– Знаешь, думаю… хотя нет, скажу проще. Вон, видишь парня? Его зовут Максим. Он сегодня вечером готов будет сводить тебя куда угодно, и он тоже клёво сегодня играл, разве ты не заметила?

И пока она приценивается к предложенному субъекту, есть пара секунд, чтобы вежливо удалиться. Так действительно проще, нежели объяснять правду. Вся штука в чем: на тот момент я состоял в отношениях, а измена не входила в мои планы. Отношения ради отношений я как-то уже довольно давно сумел исключить из своего перечня событий, – разве что только при взаимном согласии прежде знающих друг друга сторон.

Впрочем, немалую заинтересованность со стороны особей женского пола я вызывал не только тем, что играл за сборную института. И ум здесь тоже не так часто ищут. Моя внешность по-прежнему является одной из причин моих беспрерывных контактов с девушками. Нет, я не голубоглазый блондин высокого роста, это не так. Да и слава родителям, что это не так. Да простит меня всемирное общество голубоглазых блондинов с ростом около ста девяноста и общество всех девушек, так и прущихся от описанного персонажа, но я не совсем понимаю, что там такого, что вызывает магическое притяжение большого, а по статистике, ещё большего числа прекрасной половины. Вот, кстати, интересно, а почему это женщин называют прекрасной половиной? А мужчины что, уроды что ли, все? Сейчас не об этом.

Так вот, рост мой маленький, сто семьдесят где-то. Хотя иногда на различных измерительных приборах он колеблется от ста шестидесяти шести до ста семидесяти четырёх, не знаю, с чем это связано. Моя задняя часть – это еще один источник притяжения, по крайней мере, взглядов женских точно. Да и не секрет, что женщин привлекает данный элемент. Однажды моя девушка даже приревновала свой аккуратный зад к моему, посчитав, что мой не хуже, и сказав, чтоб я перестал заниматься футболом. Вес мой тоже в порядке, килограммов лишних нет, по призванию не положено. Рабочий такой, для футболиста. Спортивное телосложение. Кстати, а вы знали, что девушки не любят не только дохляков, но и перекачанных? Так что не стоит тягать железо целыми днями в дорогих и не очень фитнес-центрах, если целью является выход на летний пляж: чтоб покорить дамские сердца, достаточно просто держать себя в форме.

* * *

Многие вещи в нашей жизни мы начинаем по-настоящему осознавать только после того, как попробуем пройти через них. Проучившись два года в универе, я пришел к выводу: «это не мое». За это время, помимо потери нервов во время сессий, которые, как я пойму спустя годы, не представляли никакой угрозы и были не так сложны, я улучшил знание русского языка, хоть у меня с этим и со школы все было в общем-то в порядке. Научился порой мыслить быстрее, принимать ответственные решения без раздумий, обманывать людей. Поэтому не скажу, что учеба прошла для меня даром. Институт что-то дал мне. А так же мне дали институтские девушки. Но самое главное, именно институт направил меня в итоге в профессиональный футбол. Если бы я не учился, то я бы не играл за команду института, а значит, и всего остального бы не случилось.

В тот момент я уже хотел бросить универ, но не знал, чем другим займусь, а потому и не знал, как преподнести свое желание родителям, поскольку они, во-первых, в любом случае не одобрили бы моего решения о досрочном уходе из института, а во-вторых, ухода, по сути, в никуда, в нестабильное будущее, не занятое ничем, уж точно не приняли бы. Отсутствие высшего образования, по их мнению, вело чуть ли не в пропасть. «Нет жизни без вышки», – мне кажется, так они мыслят.

Направление сейчас одно – получить диплом и по накатанной дорожке дальше, в путь. И никого не интересует желание жить по-другому. Восхищение персонажами книг и кино, идущих иначе, по своей дороге, так и остается лишь восхищением. Шанс попробовать себя в этой роли кажется чем-то неосуществимым. Промывание мозгов происходит на всех уровнях, начиная со школы, а может, даже и с детского сада. Внушение неизбежной зависимости от денежных знаков вместо движения по настоящим жизненным знакам и символам. Все это, в конечном раскладе, приводит в мертвую зону ту сторону человека, которая поначалу была способна на подвиги и на желание жить, а не существовать. Как результат, закрытое общество, социум единых правил и норм. Окружающее становится безразличным, режим выходит на первое место. Свобода мнима, желания исполняются только те, что изначально кажутся возможными. Всё, в чем есть место для риска – неоправданно и не имеет смысла. Мечта не всегда совпадает с возможностями, но воплощение неочевидного и приводит к искреннему счастью.

* * *

Тогда на календаре значился месяц апрель, только минул мой девятнадцатый день рождения. И жизнь словно услышала мое желание бросить учебу и заняться другим. И случилось то, что случилось. Играя очередную игру за институт, я отличился хет-триком и двумя голевыми передачами, а нам противостояла весьма сильная команда. Именно после этой игры и произошли одни из самых важных изменений в моей жизни, в моей футбольной карьере.

Ко мне подошел человек, представившийся тренером одного из футбольных клубов Питера. Санкт-Петербург. Это город, который мне на тот момент еще не посчастливилось посетить, но в который я просто-таки мечтал попасть. Я знал, что это – моё место, что мне там понравится. Ничем не могу объяснить это, но это было так. Быть может, в одном из прошлых воплощений там был мой дом.

– Сколько тебе лет? – откуда-то сзади меня раздался вопрос во время моего движения в сторону раздевалки по окончании того самого матча. Так получилось, что я шел один. Это тоже мало объяснимо, поскольку обычно я шел с кем-то и мы обсуждали горячие следы прошедшей игры, подкалывали друг друга или что-то ещё. Но в тот вечер я был одинок на этом направлении. И тогда не сразу понял, что этот вопрос прозвучал в мою честь. Да, именно «в честь», ведь с него все и началось.

– Так сколько тебе лет? – уже чуть более настойчиво донеслось сзади.

Я обернулся. Это был мужчина лет шестидесяти на вид (хотя, как я узнаю позже, ему на тот момент было семьдесят два). Одет он был в обычные джинсы и рубашку навыпуск. Почему-то я сразу почувствовал тепло, исходящее от него, и полностью доверился ему с самой первой секунды, как встретил его взгляд. В нём читалось что-то доброе, что притягивает. «Ему бы людей разводить на деньги или речи про религию толкать, с таким-то взглядом», – подумал я чуть позже. Но на тот момент я так не успел подумать, а вместо этого сразу же дал ему свой ответ:

– Девятнадцать, – сказал я, зачем-то добавив: – Вот прям недавно исполнилось.

– Почему ты играешь за сборную своего института? – продолжил он.

– То есть? – переспросил я, не поняв вопроса. – Вы хотите знать, почему меня взяли играть за сборную, или что?

Старик, видимо, всё понял и зашел с другой стороны, более детально, но вместе с тем и более широко:

– Почему ты играешь в футбол? Для чего?

Такой вопрос вовсе не поставил меня в тупик, напротив, я проникся энтузиазмом, поскольку я на сто процентов понял, о чем хотел узнать этот взрослый мужчина. И я ему, уже с улыбкой, ответил:

– Потому что мне нравится.

Он, ожидая подобного ответа, без паузы задал второй вопрос, который уже оказался более сложным для моего ещё всё же юного сознания:

– А хочешь играть за деньги?

Сначала я хотел не раздумывая выпалить что-то вроде «мне не нужны деньги», тем самым проявив свой характер, но я не ответил ничего. Точнее, не успел ответить, поскольку старик, заметив моё промедление, продолжил, чем несказанно помог мне: