Текст книги "Главный детский доктор. Г. Н. Сперанскому посвящается…"

Глава 7
Бегство на юг. Жизнь в Одессе. Гибель старшего сына и исчезновение дочери. Переезд на Кубань

Однако всё было очень не просто в эти годы. Осенью 1918 года, спасаясь от голода и холода, надвигавшихся на Москву, дед с семьёй, состоящей к тому времени из супруги Елизаветы Петровны и четырех детей, старшей из которых было 19 лет, а младшей – 3 года, был вынужден уехать в Одессу к брату Елизаветы Петровны известному окулисту В. П. Филатову. В те страшные годы такое путешествие было сопряжено с множеством опасностей и лишений. Нужно было в условиях Гражданской войны пересечь южную Россию и всю Украину с севера на юг, то есть проехать путём тысяч оголодавших и натерпевшихся от советской власти людей, стремящихся спастись от большевистского террора. Я не слышал от моих деда и бабушки рассказов об их переезде в Одессу, но достаточно прочитать воспоминания З. Н. Шаховской, чтобы хорошо представить себе тот страх и те унижения, которые перенесли все, кто прошёл этим тернистым путём [16]. Особенно рисковали сам Георгий Несторович и его старший сын Коля, которых легко могли принять за беглецов в Белую армию, и расстрелять без разговоров на любой российской станции. Украина в 1918 году была самостоятельным государством, и для проезда туда нужен был заграничный паспорт. У нас долго хранился этот уникальный документ, «выданный Е. П. Сперанской с детьми, едущей в Одессу к брату». По каким документам выехал из России её муж, история умалчивает. Судьба оказалась благосклонной к Сперанским и они благополучно добрались до Одессы. Однако работы по специальности там для деда не нашлось, и жизнь оказалась очень тяжелой. С большим трудом он смог устроиться препаратором на кафедру патологии Одесского медицинского института к профессору В. В. Воронину. Несмотря на помощь Филатова, денег катастрофически не хватало, и одно время дед был вынужден зарабатывать семье на пропитание, работая «холодным» сапожником на набережной.

В это время Сперанские потеряли двух старших детей. За Одессу велись интенсивные бои между красными и белыми, и город несколько раз переходил из рук в руки. Во время одного из «красных» периодов старший сын деда Николай попал в облаву и был расстрелян большевиками, как объяснили деду, «по ошибке». Ему в это время было всего 16 лет. Старшая дочь, Екатерина, будучи 19-летней девушкой, в том же году, как передают семейные легенды, уплыла с рыбаками-контрабандистами в Константинополь за продуктами и пропала. Дед ничего не знал о ней в течение почти двух лет, считая её погибшей. О её необычной судьбе я расскажу ниже.

В конце 1919 года Георгий Несторович, оставив жену и детей у шурина, уехал в поисках работы сначала в Майкоп, где до августа 1920 года работал заведующим школьно-санитарным подотделом здравотдела местного ревкома (согласно сохранившемуся удостоверению, выданному Майкопским советом народных депутатов), а затем был командирован в Екатеринодар, который после установления в нем советской власти был переименован в Краснодар. Там он стал заведовать кафедрой детских болезней только что открывшегося университета. Одновременно он получил должность заведующего подотделом охраны материнства и младенчества Кубано-Черноморского областного отдела здравоохранения. Вскоре он перевёз в Краснодар и жену с оставшимися двумя младшими детьми… Много лет спустя, приехав в Краснодар оппонентом на защиту диссертации ученика моего коллеги профессора Порханова, я с приятным чувством увидел в зале Ученого совета Краснодарского мединститута среди портретов местных профессоров, заведующих институтскими кафедрами, знакомое до боли лицо своего деда и был рад узнать, что его там помнят и считают основоположником краснодарской педиатрии.

Несмотря на голод и лишения «смутного времени», на гибель любимого сына и исчезновение старшей дочери, вопрос об эмиграции никогда не стоял перед Сперанскими, любившими Россию и не представлявшими себе жизни вне родины.

Дети Сперанских в Одессе (Октябрь 1918 г.). Сережа, Наля, Коля (последнее его фото) и Катя

Наля с няней Матрёшей в Одессе (осень 1918 г.)

Документы выданные Георгию Несторовичу в Майкопе и Краснодаре

Глава 8
Возвращение в Москву. Первые шаги советской педиатрии. Дом охраны младенца – институт и кафедра педиатрии

В начале 1921 года дед получил от В. П. Лебедевой приглашение приехать в Москву и официальный вызов из наркомата здравоохранения. Летом этого же года Сперанские вернулись в столицу и вновь стали жить в своей квартире во 2-м Неопалимовском переулке, правда, занимая там теперь только две комнаты. Организованный ещё в XVIII веке, Воспитательный дом на Солянке, прозванный за чрезвычайно высокую смертность детей «фабрикой ангелов», был к этому времени преобразован в Дом охраны младенца Народного комиссариата здравоохранения (ДОМ НКЗ). Перемена названия мало что изменила в этом заведении. Елизавета Эрнестовна Цоппи, много лет проработавшая там медицинской сестрой, вспоминала о порядках в Доме в первые годы советской власти: «В первое время смертность была ужасающая, так как после революции прекратили отдавать детей в деревню. Ежедневно «палаты» (в них находилось 30 и более детей) обходила женщина с корзинкой, заглядывавшая в дверь с ежедневным стереотипным вопросом: «Покойнички есть?». В случае положительного ответа забирала трупики в корзину. С кормлением детей дело обстояло очень плохо, не хватало ни женского, ни коровьего молока, хотя при Воспитательном доме имелась загородная ферма на 40 коров, откуда ежедневно на Солянку привозили молоко. После революции доставка молока прекратилась… Горбатые пеленальные столы принадлежали ещё Воспитательному дому, а умывальники в палатах сделали только через несколько лет после революции…». Е. Э. Цоппи утверждает, что уже перед революцией в нише каменного забора никакой корзины (для подкидышей. – А. О.) не было, и когда это было, она не знает, может быть, в прошлом веке. В этом столетии подкидышей сдавали в Дом либо те люди, которые нашли младенца, либо городовой, которому они передавали ребёнка.

9 сентября 1921 года на общем собрании врачей Георгий Несторович был единогласно избран старшим врачом этого учреждения и стал заведовать отделением для больных детей, так называемым тринадцатым отделением, организованным в отдельно стоящем здании, окна которого выходили на набережную Москвы-реки около Устьинского моста. В том же году, судя по сохранившемуся у меня документу, Георгий Несторович был приглашен «консультантом для учреждений охраны материнства и младенчества» Губздравотделом Нижнего Новгорода. Вскоре, как пишут А. И. Баландер и М. Я. Пуковская, он был избран профессором по кафедре детских болезней медицинского факультета Государственного нижегородского университета. Как ему удавалось совмещать работу в Москве и Нижнем Новгороде, куда поезд шёл в то время больше 12 часов, остается для меня загадкой, но энергии и сил у моего деда в молодости было хоть отбавляй.

Выходя за рамки своих прямых обязанностей в Доме охраны младенца, он стал проводить еженедельные конференции, на которых обсуждались лечебные и научные проблемы. В 1922 году под редакцией Г. Н. Сперанского стал выходить «Журнал по изучению раннего детского возраста», а в ноябре этого же года по представлению В. П. Лебедевой Народный комиссариат здравоохранения постановил реорганизовать Дом охраны младенца в Государственный научный институт охраны материнства и младенчества (ГНИОММ). Этому предшествовала большая организационная работа, в которой Георгий Несторович принимал самое активное участие. Был выработан план реорганизации ДОМ и положение о ГНИОММ. 10 января 1923 года Г. Н. Сперанский был избран председателем Совета института, а 3 февраля был утвержден его директором. В этой должности он проработал до 1931 года, когда по его собственному желанию он был освобожден от руководства институтом и был назначен научным руководителем педиатрического отдела ГНИОММ. Одновременно он продолжал работать в своем 13-м отделении, в котором лечились заболевшие дети из других отделений института и поступали пациенты из городских поликлиник. В отделении под руководством Георгия Несторовича работали ассистент, ординаторы и врачи-экстерны, число которых быстро увеличивалось. По свидетельству А. И. Баландера и М. Я. Пуковской «врачей-экстернов привлекает как научная работа, так и руководящий этой работой Г. Н… Одно из основных стремлений Г. Н. – передавать знания в массу врачей и сестёр. Он приветливо встречает каждого, кто приходит к нему для того, чтобы получить эти знания, поработать или просто присмотреться к больному ребёнку. Часть экстернов, работающих в 13-м отделении, остается при Институте в качестве научных сотрудников, а потом – сверхштатных ассистентов и ординаторов».

В Институте были открыты отделения для недоношенных детей (первое в России), в котором работали врачи Т. Н. Чеботаревская и Е. А. Ивенская, несколько позднее Э. М. Кравец, туберкулезное (Н. А. Альтгаузен и И. В. Цимблер), кожно-венерологическое (М. М. Райц), инфекционное (А. И. Доброхотова). Для организации современной молочной кухни был приглашен только что вернувшийся из длительной заграничной командировки Я. Ф. Жорно. Но Сперанского интересовали не только больные дети. По его инициативе в Институте были созданы отделы по изучению физиологии здорового ребенка, его физического развития (Р. О. Лунц) и высшей нервной деятельности (А. С. Дурново, позже этим отделом стал руководить Н. М. Щелованов). В 20-х годах в клинике, руководимой дедом, была отведена палата для детей с хирургической патологией. Туда был принят С. Д. Терновский, только что окончивший ординатуру по хирургии на кафедре профессора А. В. Мартынова. Как пишет О. А. Чумаевская, Георгий Несторович «предложил молодому хирургу сначала поработать в клинике обыкновенным педиатром и изучить основы педиатрии в области раннего возраста. Только через год С. Д. Терновский начал заниматься чисто хирургической работой…». В послевоенные годы Сергей Дмитриевич Терновский стал признанным главой детской хирургии в нашей стране и создателем самой большой отечественной школы детских хирургов.

Институт охраны материнства и младенчества, который впоследствии был переименован в Институт педиатрии, внес огромный вклад в дело охраны здоровья матери и младенца, что за несколько лет позволило почти вдвое снизить детскую смертность в нашей стране. Можно очень много говорить о деятельности Сперанского в 20-е и 30-е годы, ибо эти годы были годами становления современной педиатрии, и он сыграл в этом важную роль. Интересующегося читателя я отошлю к уже упомянутой книге О. А. Чумаевской, вышедшей в свет через четыре года после смерти деда.

Коротко скажу, что в 1931 году на базе руководимого дедом отделения была создана кафедра болезней детей раннего возраста при вновь организованном в Москве Институте усовершенствования врачей (ЦИУ). Дед стал заведующим этой кафедрой и в 1934 году был утвержден Высшей аттестационной комиссией в звании профессора. Перед самой войной, в конце 1939 года, кафедра болезней детей раннего возраста была переименована в кафедру педиатрии,

К середине тридцатых годов Георгий Несторович стал самым известным из московских детских врачей. Его популярность увеличилась настолько, что он был приглашен главным консультантом по педиатрии Лечсанупра Кремля (в послевоенные годы – 4-го Главного управления Минздрава) и лечил детей всех членов правительства, в том числе и Светлану, дочку Сталина. У меня хранится черновик письма деда главному вождю с подробным описанием состояния здоровья его дочери. Я привожу здесь текст этого письма со всеми сокращениями и орфографией, написанного характерным для деда мелким, но разборчивым почерком: «Глуб. уваж. Иос. Виссар. Сообщаю, что проделанное у Светл. исследование функциональной способности почек дало вполне благоприятный результат. Почки функционируют хорошо, никакого хронического поражения не имеется. Следовательно, по временам появляющийся белок в моче является симптомом т. н. ортостатической альбуминурии, которая представляет обыкновенно временное явление, стоящее в связи с изменениями кровообращения в почках, особенно при наличии чрезмерного изгиба позвоночника вперед (лордоза), что, как я писал, имеется у Светланы. В связи с отсутствием у Светланы тяжелого заболевания почек, которое требовало бы её лечения в Железноводске, она может поехать после окончания ученья в Зубалово, в Крым или в Сочи. Желательно избегать слишком далеких прогулок, езды на велосипеде и прыжков с высоты. Диэта не требуется, но один день в шестидневку нужно освобождать от мясной пищи». К сожалению, даты на черновике нет, и когда было послано это письмо Сталину, неизвестно.

1 июня 1934 года Президиум ВЦИК присвоил Георгию Несторовичу звание Заслуженного деятеля науки, а через два года он был избран в члены Президиума Ученого совета Народного комиссариата здравоохранения. В начале 1939 года было торжественно отпраздновано его 65-летие и 40-летие врачебной и научной деятельности.

Трудно назвать какую-нибудь проблему в педиатрии, которой бы не занимался в те годы Георгий Несторович, и прогрессу, которому он бы не способствовал. В первую очередь это, конечно, болезни раннего детского возраста, которые до него были очень мало известны широкому кругу педиатров. В 1934 году под редакцией Г. Н. Сперанского вышел объемный учебник болезней раннего детского возраста, который перетерпел несколько повторных изданий [17]. Ноне только больные дети интересовали Г. Н. Сперанского. Большое внимание он уделял развитию здорового ребенка и профилактике его заболеваний. Он написал много популярных книг для родителей: «Уход за ребёнком раннего возраста» (1917, 1922 [18], 1925, 1929 [19]), «Закаливание детского организма» (1934) [20], «Памятка матери» (1938) [21], «Как укрепить здоровье ребёнка летом» (1939) [22], «Ребёнок раннего возраста. Книга для родителей» (1940) [23]. Эту плодотворную работу на несколько лет прервала Отечественная война 1941–1945 годов.

Дом Охраны Младенца. Солянка, 14. Снимок 1921 г.

«Ноября 10, 1921 г. Удостоверение. Выдано Георгию Нестеровичу СПЕРАНСКОМУ для предъявления в Москздравотдел на предмет регистрации в том, что он состоит на службе при Доме Охраны Младенца в должности старшего врача. Главный врач (?). Заведующий канцелярией А. Ершов»

Сотрудники Государственного Научного Института Охраны Материнства и Младенчества (ГНИОММ). Конец двадцатых – начало тридцатых годов. Во втором ряду в центре директор Института ГН. Сперанский (в шляпе). В первом ряду вторая слева старшая сестра ЕЭ. Цоппи (в фартуке к с красным крестом); второй справа Н. Ф. Альтгаузен

Г. Н. Сперанский (1930 г.)

Юбилей Георгия Несторовича (апрель 1939 г.) ГН. с дочерью Налей и сыном Сергеем

Директор ГНИОММ профессор Г. Н. Сперанский в своем кабинете (30-е годы)

Здание около Устьинского моста, в котором находилось 13-е отделение ГНИИОММ, возглавляемое Г. Н. Сперанским (современная фотография)

Глава 9
Известие от Кати. Семейная и дачная жизнь Сперанских в 1920-х – 30-х годах

Главным событием 1921 года в семье Сперанских, бесспорно, оказалось известие из Англии о том, что их старшая дочь Екатерина жива. Как я уже писал, в 1919 году она отправилась из Одессы в Константинополь за продуктами и исчезла. Почти два года дед и бабушка оплакивали свою дочь, будучи уверены, что она погибла. Я не знаю точно, что с ней произошло, но в Турции она оказалась без денег и документов. На своё счастье, она встретила на улице молодого шотландского аристократа Джона Мк Роби – офицера английского экспедиционного корпуса, который влюбился в неё с первого взгляда и в трюме британского военного судна тайно увез её в Англию. Там Катя, представившись его родственникам француженкой (французский язык она знала с детства в совершенстве), вышла за него замуж, родила сына и только в 1921 году смогла связаться со своими родителями и сообщить, что жива. В 1923 году дед сумел добиться в Наркомате здравоохранения командировки в Англию и Германию «для изучения постановки дела охраны материнства и младенчества». В Англии он впервые после четырехлетнего перерыва вновь обрёл свою старшую дочь и увидел своего первого внука. Спустя несколько месяцев Екатерина приехала рожать второго сына в Москву к своей матери, после чего снова уехала в Англию. Забегая вперед, следует сказать, что в 1927 и в 1928 годах Екатерина Георгиевна снова приезжала в Россию с обоими детьми, и больше на родине не была до 1954 года, когда после смерти Сталина дед выхлопотал ей приглашение в Советский Союз. В начале тридцатых годов Екатерина Георгиевна развелась со своим первым мужем и вышла замуж за Артура Барбера, владельца небольшого банка в Лондоне. В 1936 году Елизавета Петровна и Георгий Несторович ненадолго съездили в Англию, где познакомились с новым мужем своей дочери и повидали своих выросших внуков.

Вернувшись в Москву весной 1921 года, Сперанские с радостью и удивлением обнаружили, что их любимая дача на платформе «Влахернская» сохранилась, хотя соседняя дача Побединских сгорела дотла. По ходатайству наркома здравоохранения Н. А. Семашко дача была возвращена их владельцам, хотя от части участка дед вынужден был отказаться. И вновь началась дачная жизнь с частыми визитами старых и новых друзей, многие из которых были весьма известными в советской России. К ним можно отнести писательницу, переводчицу и поэтессу Татьяну Львовну Щепкину-Куперник, много времени проводившую у Сперанских; академика Владимира Петровича Филатова, каждое лето гостившего у своей сестры; кораблестроителя академика Алексея Николаевича Крылова, приходившегося бабушке троюродным братом (бабка А. Н. Крылова, Марья Михайловна, была родной сестрой деда Елизаветы Петровны, Федора Михайловича Филатова. – А. О.); академика Петра Леонидовича Капицу, женатого на дочери А. Н. Крылова Анне Алексеевне; известного хирурга Сергея Сергеевича Юдина и не менее известного в те годы другого хирурга Петра Ивановича Постникова, бывшего до революции совладельцем популярной среди богатых москвичей частной лечебницы Постникова и Сумарокова; знаменитого художника Михаила Васильевича Нестерова; композитора и профессора консерватории Сергея Никифоровича Василенко, купившего дачу недалеко от Сперанских; архитектора Александра Васильевича Власова, в последующем – Главного архитектора Москвы, жившего по соседству.

Елизавета Петровна очень увлекалась садоводством и разводила множество цветов. Не забывали и огород, который помогал кормить семью и гостей. Начиная с 1926 по 1947 год, правда с перерывами, Елизавета Петровна вела своеобразный дневник, в котором отражались сельскохозяйственные работы и некоторые семейные события. Приведу выдержки из него. «1926 год. 14 августа – пересажена белая малина на ту часть огорода против дорожки, которая предназначена для новых посадок малины. В тот же день украли лодку. Заявлено в милицию. 22 августа – посажена черная смородина… рядом с грядкой клубники. 25 августа – пересажено 5 кустов крыжовника от Побединских. 5 сентября – посажена на будущий год капуста: ранняя, брюссельская и красная. 1927 год. 7 апреля – переехала я с Налей и мальчиками (английскими внуками – 4-летним Джорджем (Додиком) и 7-летним Никольсом. – А. О.). 15 апреля – весна теплая, разлив (реки. – А. О.) небольшой. Парник готов. Посеяла в парник цветную капусту. 8 мая – рождение Нали. Ясный день, но холодный северный ветер. Сажали яблони, привезенные из-под Москвы из Ново-Гиреева… Ели первую редиску из парника. Цветут примулы и анютины глазки. 1 июня – огород засеян весь. Погода чудесная, ночи теплые – 13–15 градусов. Наля купалась в первый раз. В воде 15 градусов. Кончился съезд педиатров, Гоня проехал поздно вечером до Дмитрова – проспал, оттуда шел пешком всю ночь…».

Дачный участок Сперанских располагался на берегу довольно глубокой и заросшей плакучими ивами речки Икши, с чистым каменистым дном и родниковой водой. В 1934–1935 гг. во время строительства канала Москва—Волга в Икшу начали сливать пульпу от гидромониторов, которыми размывали грунт на трассе канала, и речка заилилась и обмелела. Погибли старые ивы, пересохли родники, питавшие речку, и в настоящее время она превратилась в грязный ручеёк, заросший осокой и заваленный различным хламом. В тот же период невдалеке от нашей дачи стали брать щебень для строительства канала, и карьер стал быстро и неумолимо приближаться к участку Сперанских. Уже был срыт высокий речной берег, где когда-то стояла дача Побединских и наверняка произошла бы катастрофа, если бы дед, посоветовавшись с Елизаветой Петровной, не пошел на прием к всевластному министру НКВД Ягоде и не упросил его остановить продвижение карьера. И карьер был остановлен точно по забору участка Сперанских. Непостижимо, но факт есть факт!

К Сперанским часто приходила играть в теннис писательница Наталья Семпер (Соколова), которая в своих воспоминаниях «Портреты и пейзажи» [24] так описала их дачу и её обитателей: «…От станции две минуты и с рельсов налево. За калиткой дорожка к светло-серому двухэтажному дому с двумя большими балконами внизу и наверху. Участок окружен высокими деревьями, слева стена из старых елей (это описание, скорее всего, относится к более поздним годам, когда Наталья Николаевна писала свои воспоминания, т. к. в средине 30-х годов, когда она бывала на даче Сперанских, эти ели были ещё молоденькими, а балкон второго этажа был пристроен более поздними владельцами дома в 60-х годах. – А. О.). Сад спускается к Икше, в нем корт ниже дома. Сперанские поселились здесь раньше всех – как только открылась железная дорога (в 1906 году). Воображаю, какой был рай тогда… Глава семьи Георгий Несторович – известный всей Москве педиатр, его жена Елизавета Петровна – сестра знаменитого окулиста В. П. Филатова. Трое детей: старшая дочь Катя живет в Англии, пишет романы под псевдонимом Кэй Линн; сын Сережа – молодой инженер, он женат на Кире Постниковой, дочери не менее известного хирурга Постникова и О. П. Сорокоумовской (из бывших купцов-миллионеров); младшая дочь Наля – студентка геолого-разведочного института (почвенно-географического факультета Московского университета. – А. О.). В семье принят английский стиль, английский язык и светские манеры (я не совсем с этим согласен – бабушка английского языка почти не знала и, если и любила что-то английское – то только платья и кофточки в английском стиле. Впрочем, что было до войны, я помнить не могу. – А. О.). Елизавета Петровна сама напоминает Бетси Тротвуд из «Давида Копперфильда»: среднего роста, крепкая, строговатая леди… в рабочем платье, в садовых перчатках без пальцев; в корзинке, висящей на локте, лежат ножницы, секатор, бечевка – она всё утро в саду, ухаживает за цветами. Её любимое детище – породистый душистый горошек, арка-аллея из вьющихся стеблей с крупными, нежно благоухающими цветами всех нежных оттенков радуги. А по бокам лестницы на балкон тремя уступами пламенеют в ящиках замечательные настурции: от огненно-красных и ярко-оранжевых до ярко-желтых. Не все допускаются на балкон и в дом, знакомая молодежь идет прямо на площадку, и не всякий может на ней играть; сама игра лучше и строже, чем у Толоконниковых и Невских (в Свистухе – соседнем дачном поселке за каналом. – А. О.), – здесь не принято кидаться как попало, стараются добиться мастерства, выигрыша, успеха. Лучше всех играет в теннис Кира – черноволосая, черноглазая, всегда оживленная, легкая, с огоньком: такой мне представляется Наташа Ростова. Наля Сперанская – беленькая, стриженая, современная… По пути на площадку я мимоходом заглядываю направо, на высокий застекленный балкон, где бывают за столом недосягаемые люди: художник Нестеров, композитор Василенко, хирурги Постников и Юдин, писательница Щепкина-Куперник… Что влечет их сюда? Несомненно, уникальная личность Владимира Петровича Филатова. Живя постоянно в Одессе, занимаясь научной работой, руководя прославленной клиникой, он приезжает летом отдыхать к сестре, потому что любит нашу Влахернскую и своих близких…».

Условия московской жизни Сперанских тоже немного улучшились. В 1925 году семья переехала из двух комнат коммунальной квартиры в Неопалимовском переулке в отдельную, тоже двухкомнатную квартиру в главном здании института с входом со двора. Основным удобством нового жилища было то, что до своего рабочего кабинета дед доходил пешком за пять минут. Конечно, в двухкомнатной квартире на Солянке Георгию Несторовичу и Елизавете Петровне с двумя взрослыми детьми было тесновато, даже при том, что большую часть года Елизавета Петровна жила на даче. Но ведь в те времена подавляющее большинство москвичей и мечтать не могли об отдельной, хоть и маленькой квартире. В 1932 году сын Сперанских Сергей, молодой инженер-строитель, женился на упомянутой выше Кире Постниковой и ушёл жить к Постниковым на Большую Никитскую улицу, позднее переименованную в улицу Герцена. Там в 1932 году у них родилась дочка Марина. С самого раннего детства Марину каждое лето перевозили к бабушке на дачу, которая стала для неё родным домом. Тремя годами позже дочь Сперанских Наля вышла замуж за высокого спортивного юношу, студента Архитектурного института, Адриана Овчинникова, мастера спорта, одного из сильнейших горнолыжников страны. Адриан, у которого жилищные условия были ещё хуже, переехал к Сперанским. Им отвели одну из двух комнат. В декабре 1937 года на Солянке появился новый член семьи Сперанских, Алёша, через семьдесят лет задумавший написать эту книгу. На Солянке Сперанские прожили до 1938 года, когда с помощью Веры Павловны Лебедевой Георгий Несторович получил пятикомнатную квартиру в доме № 14/16 на улице Чкалова, в так называемом «чкаловском» доме, о котором будет разговор в следующих главах.

Елизавета Петровна с Налей и Серёжей после возвращения в Москву

Старшая дочь Сперанских Екатерина (снимок 1918 г.)

Джон Мк Роби, первый муж Екатерины, вывезший её из Константинополя

Постановление о командировке Г. Н. Сперанского в Германию и Англию в 1923 г.

Первая встреча Г. Н. Сперанского со своей дочерью Екатериной, её мужем Джоном и внуком Никольсом. Англия, 1923 г.

Сергей и Наля Сперанские с Екатериной Георгиевной и её детьми во время их приезда в Москву в 1927 г.

Елизавета Петровна и Наля с Колей и Додиком Мк Роби. Москва, 1928 г.

Екатерина Георгиевна (сверху) и её второй муж Артур Барбар (снизу)

Георгий Несторович и Елизавета Петровна Сперанские в гостях у Екатерины Георгиевны и Артура в 1936 г.

Георгий Несторович на даче

Дружеский шарж, подаренный Георгию Несторовичу сотрудниками к его 30-летнему юбилею в 1929 г.

После работы – чай в саду (1932 г.)

Елизавета Петровна на даче в Деденеве (1932 г.)

Елизавета Петровна на даче в Деденеве (1937 г.)

Гостей, приезжающих на дачу к Сперанским, принимали на веранде

А в хорошую погоду – за чайным столом у теннисного корта

Елизавета Петровна и Георгий Несторович за чайным столом на даче (1932 г.)

Георгий Несторович с Налей в Деденеве (весна 1937 г.)

Невестка Елизаветы Петровны Кира Постникова, жена Сергея Сперанского

Сергей Георгиевич Сперанский (1932 г.)

Елизавета Петровна с внучкой Мариной (1933 г.)

Владимир Петрович Филатов с пуделем Сперанских Диком и Елизавета Петровна с сыном Филатова Серёжей (Деденево, 1930 г.)

В 1935 г. Наля Сперанская вышла замуж за Адриана Овчинникова и в 1937 г. у них родился сын Алёша

Георгий Несторович с внуком Алешей (Москва, 1938 г.)

Сперанские и их гости. На ступеньках дачной веранды. Лето 1939 г. В первом ряду слева направо: Сережа Филатов (Ложкин), Марина Сперанская, Наля с Алёшей, Илья Ярошевский (сводный брат Адриана Овчинникова); во втором ряду: Александра Васильевна Скородинская (жена В. П. Филатова), Т. Н. Щепкина-Куперник Елизавета Петровна, Наталья Романовна Овчинникова-Ярошевская (мать Адриана Овчинникова); в третьем ряду: няня Нали и Алёши Матрёна Тимофеевна и няня Адриана Овчинникова и Ильи Ярошевского Ксения Афанасьевна