Текст книги "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга IX"

Сообщённая свидетельницей информация оказалась для следствия исключительно ценной. Дело заключалось в том, что при задержании Фритча 8 сентября при нём были найдены 82$ в банкнотах и монетах. Номера банкнот были переписаны, и 3 номера совпали с номерами из списка Марты Хеннинг! Это означало, что произошла передача денег от умершей на операционном столе женщины к врачу, и если адвокаты Фритча могли оспаривать его опознание Мартой, доказывая ошибочность оного, то передача денег однозначно привязывала доктора к умершей.

Ни один адвокат не смог бы отвести такую улику! Ни один суд не посмел бы усомниться в её изобличающей силе!

19 октября доктор Фритч был повторно взят под стражу. Теперь уже с соблюдением всех формальностей – ордером и помещением в окружную тюрьму. Судья отказал в выпуске под залог, и Джордж Фритч оказался вынужден куковать на нарах до суда. Сложно сказать, о чём он думал и к чему готовился, будучи человеком неглупым, он явно понимал, что ему корячится тюремная отсидка.

В марте следующего 1910 года состоялся суд. Фритч вполне ожидаемо отказался от дачи показаний, предоставив адвокатам говорить вместо себя. В связи с этим в деле остались невыясненные моменты, в частности, никто так и не узнал, что стало с одеждой и личными вещами Мэйбелл Миллман. Понятно было, что доктор избавился от них, но где и как он это сделал, никто так и не узнал. История с неудачным абортом и последующим расчленением умершей женщины, как и последующее поведение доктора, производили совершенно омерзительное впечатление, в Детройте в те дни, наверное, не нашлось бы ни одного человека, сочувствовавшего обвиняемому.

7 марта 1910 г. доктор Джордж Фритч за убийство 2-й степени был приговорён к 5 годам лишения свободы. Присяжные совещались буквально 15 минут – дело представлялось настолько ясным, что обсуждать им было нечего.

7 марта 1910 г. мичиганские газеты сообщили читателям о вердикте присяжных и последующем осуждении доктора Фритча к 5 годам лишения свободы.

Шли годы. Началась Первая мировая война, промышленный Детройт переживал колоссальный бум, связанный с ростом военных заказов и притоком населения. История доктора-убийцы как-то позабылась… Да и то сказать, кто он такой, чтобы люди его помнили?!

В ночь на 21 августа 1917 г. в больнице умерла некая Кристин Гордон (Christine Gordon), 29-летняя замужняя женщина, поступившая с диагнозом «маточное кровотечение». Женщину доставил в больницу её муж Гарри (Harry Gordon), сообщивший, что Кристине несколькими часами ранее был проведён аборт, после чего ей сделалось плохо. Муж, перепуганный происходящим, путался в показаниях, он сказал, что ему неизвестны имя и фамилия врача, проводившего операцию, и адрес абортария он тоже не знает, но, наверное, сможет показать на местности…

Кристина находилась под остаточным действием сильной анестезии, но была контактна и могла отвечать на вопросы. Пока врачи боролись за спасение её жизни, больничный адвокат Джозеф Бобиэл (Joseph Bobiel), вызванный к больной, показал ей фотографию Джорджа Фритча. Следует отдать должное адвокату – тот быстро понял, какой коновал «лечил» Кристину. Последняя уверенно опознала Фритча, что явилось немалым потрясением как для самого адвоката, так и окружавшего его медперсонала. Все они были уверены, что Фритч по-прежнему находится в тюрьме!

Ан нет…

После смерти Кристин Гордон в больницу были вызваны полицейские. Детективы, услыхав о Джордже Фритче, тоже схватились за головы: неужели Доктор-«смерть» вернулся? Оказалось, что после 1,5-летнего пребывания в тюрьме Джонсон доктор нанял лучшую адвокатскую фирму Детройта, которая подала в Верховный суд штата прошение об условно-досрочном освобождении заключённого, и того освободили! Это была не апелляция, не отмена приговора, а именно условное освобождение. Всего же доктор отбыл за решёткой 2 года. Как можно было условно освобождать преступника, отбывшего 2 года из 5, осталось загадкой. Условно-досрочное освобождение обычно назначается по отбытии 2/3 срока и более.

Расследование этого дело было поручено частному сыскному агентству «Grossman, Growe and Wilson», то есть Департамент полиции Детройта отдал дело на аутсорсинг. Не совсем понятно, почему так получилось, возможно, потому, что дело считалось довольно очевидным.

Частные детективы покатались по Детройту в компании с Гарри Гордоном, и тот показал место, куда привозил умершую жену для проведения операции. Это был дом №172 по Хай-стрит-вест (Hight str. west), в нём находился офис доктора Фритча. Гордон не только опознал врача, вышедшего из подъезда, но и сообщил кое-какие любопытные детали о своём общении с ним. Фритч требовал за операцию 100$, а Кристина имела при себе только 25$. Когда Фритч узнал, что у женщины не хватает денег, он выскочил из кабинета и с воплями набросился на Гарри. Вот тут бы, конечно, Гарри схватить жену под мышки, да и бежать вон, поскольку разгневанный доктор со скальпелем в руке – это не тот гинеколог, который поможет здоровью. Но…

В общем, Фритч не отказался от операции, что, согласитесь, выразительно характеризует этого человека. То есть человек работает по «такому-то прайсу», но если у вас нет денег, то можно и за четверть цены. Вот она – жажда стяжания! Как людей-то корёжит, которые, взяв однажды деньги, неспособны уже выпустить их из рук.

Доктор Фритч фактически зарезал Кристин Гордон и объявил её мужу, что тот остаётся должен 75$, которые обязан принести в течение недели.

Частный детектив Марк Гроссман 24 августа позвонил в офис доктора Фритча и пригласил того для беседы. Доктор явился. По результатам разговора Марк Гроссман и доктор в сопровождении нескольких частных детективов отправились в полицию, а оттуда в суд для оформления ордера на арест.

Судья, увидав хорошо знакомого коновала – его, похоже, знал весь город! – без долгих разговоров подписал ордер на арест и назначил залог в 5 тыс.$. Это была огромная сумма для того времени, что-то около 200 тыс.$ в современном эквиваленте. Расчёт судьи был ясен – такую сумму доктор не отыщет и посидеть в под замком ему придётся.

Одна из заметок в местной газете о ходе расследования смерти Кристин Гордон.

Ан нет! Адвокаты Рифтерсон и Мурта в течение нескольких часов внесли необходимую сумму, и Фритч встречал новый день в собственной кровати. Вот такое оно – американское правовое государство в своём безобразном естестве!

Что последовало далее? Доктор Джордж Фритч от суда не ушёл, да он, собственно, и не ставил перед собой такой задачи. Судебный процесс несколько раз переносился, но в конечном итоге Фритч был оправдан.

После чего вернулся к своей медицинской практике.

Минул год, и в сентябре 1918 г. ситуация повторилась до мельчайших деталей. Доктора Фритча задержали по обвинению в непредумышленном убийстве Виктории Роленды (Victoria Rolenda), скончавшейся после криминального аборта, проведённого этим самым, с позволения сказать, доктором. Снова последовало назначение залога в 5 тыс.$ и стремительное внесение нужной суммы на судебный депозит.

Рассказывать об этой истории вряд ли следует. Как поётся в любимой песне Георгия Кривонищенко «всё опять повторится сначала» – это как раз про очередной суд над доктором-коновалом. Мичиганская пресса внимательно следила за расследованием и судом, по результатам которого доктор Джордж Фритч вышел с гордо поднятой головой полностью оправданным.

Газеты, издававшиеся в США на немецком языке, внимательно следили за расследованием и последующим судом, связанными с обвинением доктора Фритча в непредумышленном убийстве Виктории Роленды.

И если кто-то подумал, что, в конце концов, какому-то неравнодушному американцу надоела эта пародия на правосудие и этот самый неравнодушный американец взял в руки берданку и снёс доктору-убийце голову, то сразу внесём ясность – ничего подобного не случилось. Доктор преспокойно жил и прожил, кстати, долгую жизнь. Жил сытно, в достатке, считался успешным в делах. На старости лет он женился на девушке младше его на 30 лет и успел пожить ещё и с нею.

И умер Доктор-«смерть» лишь в декабре 1958 г. в возрасте 89 годков.

Воистину это был человек, которому всё было как с гуся вода. Феерический персонаж, что и говорить! Он неоднократно убивал молодых женщин, проводя запрещённые законом операции, и никто ничего не мог ему за это сделать, ибо 2-летняя тюремная отсидка – это всё-таки не наказание за то, как он обошёлся с Мэйбелл Миллман. Его даже из профессии не изгнали, не запретили заниматься медицинской деятельностью.

Могила доктора Джорджа Фритча, родившегося 1 марта 1867 г. и благополучно скончавшегося 9 декабря 1958 г. Этот человек умудрялся регулярно убивать молодых женщин и всегда выходил сухим из воды.

История, конечно же, поразительная! Наводящая на размышления самого разного характера.

Речь даже не о складе характера, мышлении и криминальном поведении пресловутого доктора – понятно, что это бессовестная гнида, которая пользовалась безвыходным положением людей. Речь о другом.

Задумайтесь над тем, как изменились общественные нравы. Сто лет назад молодые женщины, забеременевшие вне брака, становились по умолчанию социальными изгоями, объектами всеобщего порицания. Они боялись осуждения даже собственных родителей, причём не в последнюю очередь, а в первую. Все они решались на аборт, скрывая своё решение от родителей [единственное исключение Кристин Гордон, но она была замужем]. То есть страх родительского гнева был таким, что молодые женщины предпочитали пойти под нож в подпольном абортарии, нежели обратиться к близким за помощью и поддержкой.

Автор ни в коем случае не выступает за сексуальную разнузданность и, вообще, никогда не был сторонником абсолютной свободы во всём, но подобное жёсткое табуирование секса – это ведь тоже ненормально. В том числе потому, что подобное ограничение несёт в себе вызов человеческой природе.

Сколько всего женщин умерло от «помощи» доктора Фритча, знает, наверное, только сам доктор Фритч. С большой вероятностью таковых жертв было много более 4-х, поименованных в этой краткой заметке. Это отдельно взятый Ракитин, находящийся в России, в городе Санкт-Петербурге, сумел отыскать свидетельства 4-х преступлений, а человек, имеющий непосредственный доступ к архивам Департамента полиции Детройта, вполне возможно, отыщет много больше имён и фамилий.

Существует метафора, гласящая, что у всякого опытного врача имеется персональное кладбище. В том смысле, что у опытного врача во время лечения умерло так много пациентов, что их хватило бы на целое кладбище. Понятно, что врачебный опыт нарабатывается в том числе и ошибками, а цена ошибки при лечении – здоровье и сама жизнь больного. Спорить с этим глупо, а потому незачем.

В случае с доктором Фритчем эта метафора из образного иносказательного выражения превратилась в констатацию факта.

К сожалению, Правосудие торжествует не всегда. История доктора Фритча – один из ярких тому примеров. Это нехорошо, это неправильно, так быть не должно. Но тот, кто внимательно читает «Загадочные преступления прошлого…", знает, что жизнь намного хитрее азбучных истин, и добро не всегда торжествует, и зло не всегда оказывается наказанным.

Месть «Лиса»

Около полудня 15 декабря 1927 г. на пороге школы для девочек «Маун-Вернон джуниор хай скул» (Mount Vernon Junior High School) в районе Лафайет-сквер (Lafayette Square) в Лос-Анджелесе появился взволнованный молодой человек, попросивший препроводить его к директору. Когда он оказался в кабинете директора Мэри Холт, то, сдерживая эмоции, сообщил, что отец одной из учениц – 12-летней Френсис Мэрион Паркер (Frances Marion Parker) – тяжело болен и хотел бы срочно увидеться с дочерью. Доверительно понизив голос, молодой человек добавил, что вообще-то мистер Перри Паркер (Perry M. Parker) серьёзно травмирован в автоаварии и имеются сомнения в том, что он доживёт до утра, поэтому…

Миссис Холт схватилась за сердце. Она хорошо знала Перри Паркера – это был работник лос-анджелесского отделения «First National Bank», человек симпатичный, солидный и всеми уважаемый. Перри являлся отцом 3-х замечательных детей – сына Перри, названного в честь отца, и двух девочек-близняшек – Мэрион (Marion) и Марджори (Marjorie).

Здание «Маунт-Вернон джуниор хай скул». Эта школа для девочек в 1920-х гг. считалась если и не элитарным, то всё же солидным учебным заведением, в котором учились дочери предпринимателей, политиков и чиновников средней руки.

Ужасное известие, что называется, выбило миссис Холт из колеи. Женщина совершенно некритично восприняла услышанное, ей даже в голову не пришло позвонить по домашнему телефону Паркеров или в банк, хотя нужные номера телефонов были записаны в её журнал именно на случай разного рода чрезвычайных происшествий. Мэри Холт не только отпустила девочку с незнакомым молодым мужчиной, чьи документы она не потрудилась проверить, и даже имя не спросила, но допустила и ряд других грубейших ошибок.

В частности, Мэри Холт не зафиксировала внимание на той немаловажной детали, что молодой человек почему-то просил отпустить с ним одну из двух дочерей. Сама по себе такая разборчивость отца, желавшего видеть лишь одну из близняшек, должна была вызвать недоумение и насторожить. Более того, появившийся в кабинете Холт молодой человек явно не знал, какая из двух девочек ему нужна. Сначала он попросил отпустить с ним «младшую», но когда Мэри Холт переспросила; «Что значит младшую, они же родились в один день?» – тут же поправился и уточнил, что мистер Паркер хочет видеть «меньшую». Уже одно это должно было насторожить директора, но, как сказано выше, этого не случилось. Более того, даже по прошествии нескольких часов ничего в мозгу почтенной дамы не щёлкнуло и не побудило её связаться с семьёй отпущенной с занятий школьницы.

Странная доверчивость женщины, приставленной как раз для соблюдения интересов девочек и заботы об их безопасности, впоследствии вызвала обоснованные вопросы, на которые Мэри Холт ответить не смогла. Все её объяснения сводились к незатейливой формулировке – заволновалась, дескать, и растерялась!

Так началась история, названная впоследствии «самым громким преступлением в Лос-Анджелесе 1920-х годов». И забегая чуть вперёд, можно сказать, что огрехи Мэри Холт на фоне тех ляпов, что продемонстрируют герои и антигерои этой трагедии, покажутся отнюдь не исключительными и даже не вопиющими. В этой криминальной драме её участниками будет допущено очень много вопиющих ошибок – и это вовсе не издевательская оценка автора, а бесспорный факт. В последующие десятилетия разбор данного криминального сюжета был включён в курсы подготовки оперативного состава спецслужб США [прежде всего ФБР, но и не только] в качестве иллюстрации того, как оперативники работать не должны.

Итак, Мэрион Паркер ушла из школы с взволнованным молодым человеком и… пропала. В школе закончились занятия, вторая из дочерей якобы раненого Перри Паркера спокойно отправилась домой в школьном автобусе [примечательно, что в школе ей никто ничего не сказал о тяжёлом ранении отца!], и лишь после 18 часов начались телефонные звонки директору. Сначала позвонила мать пропавшей девочки – Джеральдина Паркер (Geraldine Heisel Parker) – а буквально через 10 минут с директором связался и сам якобы умиравший Перри Паркер.

Перри Паркер. Это был солидный и всеми уважаемый человек, ко времени описываемых событий он уже более четверти века работал помощником кассира в отделении «First National Bank» в Лос-Анджелесе.

Не прошло и четверти часа, как в школе появились детективы Департамента полиции Лос-Анджелеса. Другая пара детективов посетила дом семьи Паркер, расположенный по адресу №1631 Южная-Уилтон-плейс (S. Wilton Place). Уже после ухода детективов, опросивших родителей, старшего брата и сестру пропавшей девочки, почтальон доставил в дом 2 телеграммы, отправленные с интервалом в 40 минут из разных районов Лос-Анджелеса: первая из Пасадены, вторая – Альгамбры (Alhambra). Телеграммы были подписаны одним именем – «Джордж Фокс» – и имели одинаковое содержание, гласившее, что надлежит ожидать дальнейших сообщений и не пытаться чинить препятствия.

Хотя содержание телеграмм на первый взгляд не казалось подозрительным, в контексте случившегося с Мэрион получение этих сообщений выглядело зловеще. Кроме того, Паркерам не был знаком отправитель – и эта деталь лишь укрепила их уверенность в том, что похититель дочери вышел на связь. Перри и Джеральдина после небольшого совещания решили скрыть от полиции получение этих сообщений, посчитав, что вмешательство «законников» поставит жизнь дочери под угрозу. Придя к такому решению, они уничтожили обе телеграммы и на протяжении нескольких последующих суток никому о них не сообщали.

Разумеется, самодеятельность родителей заслуживает порицания. Они не просто скрыли факт того, что похититель вышел с ними на связь, но и уничтожили важные улики. Из-за утраты последних полиция не смогла своевременно установить места, откуда были переданы телеграммы, и время их отправления. Если бы детективам удалось побеседовать с почтовыми работниками спустя несколько часов после того, как они приняли телеграммы от подозреваемого, в распоряжении правоохранительных органов уже вечером оказался бы словесный портрет предполагаемого преступника. Его сличение с тем описанием, что дала Мэри Холт, могло бы сообщить «законникам» ценную ориентирующую информацию. Но этого не случилось!

Нельзя также не отметить и крайнюю беспечность, проявленную полицией. Никому из детективов не пришло в голову разместить в доме Паркеров засаду, никто не озаботился организацией прослушивания телефонных звонков по домашнему телефону и перлюстрацией всех почтовых отправлений, адресованных семье. Телеграммы должны были быть перехвачены полицией до того, как попали в руки Перри и Джеральдины – если бы это случилось, то настоящая история получила бы совсем иное направление и иной финал. К сожалению, прошедшее не знает сослагательного наклонения. Вдвойне досадно и то, что допущенная полицейскими ошибка оказалась отнюдь не последней.

Расследование похищения возглавил лично шеф детективов лос-анджелесской полиции Герман Кляйн (Herman Cline). Уже первые версии уверенно связывали произошедшее с членами семьи Паркер. То, что злоумышленник явился в школу, где учились сёстры, и то, что он знал имя отца, явно свидетельствовало об осведомлённости этого человека о деталях личной жизни главы семейства.

Члены семьи Паркер (фотографии из газет и журналов 1927—1928 годов). Слева направо: Перри Паркер-старший; его супруга Джеральдина с дочерьми Мэрион (слева) и Марджори; Перри Паркер-младший; Френсис Мэрион Паркер.

Паркер-старший родился 16 декабря 1879 г. в штате Пенсильвания. На описываемый момент времени ему исполнилось 48 лет. Похищение дочери, кстати, пришлось в канун дня рождения отца, и тут впору было задуматься, явилось ли это обстоятельство простым совпадением, или же злоумышленник в свои действия закладывал некий подтекст. Перри переехал в Калифорнию совсем ещё молодым мужчиной и в 1900 г., в возрасте 20 лет, устроился работать в лос-анджелесское отделение «First National Bank», где и отработал без единого замечания вплоть до декабря 1927 г.

Перри был женат и вроде бы женат удачно. Джеральдина была младше мужа на 10 лет – она родилась 7 января 1888 г. – и всё ещё оставалась очень привлекательна. Все, знавшие семью Паркер, утверждали, что Перри любит Джеральдину, и нет ни малейших оснований подозревать существование между супругами скрытого конфликта.

Сын – Перри Уиллард Паркер (Perry Willard Parker) – родился 14 июня 1907 г., и на момент похищения младшей сестры ему шёл уже 21-й год. Перри-младший вызвал к себе ряд вопросов детективов, его несколько раз допрашивали, подозревая причастность к случившемуся с сестрой. Впоследствии молодой человек был очищен от всех подозрений, и представитель полиции даже официально поблагодарил его за содействие расследованию.

Семья вроде бы не имела врагов или серьёзных конфликтов в прошлом и настоящем. Из всего, что можно было бы счесть серьёзным конфликтом, Перри Паркер-старший вспомнил только неприятную историю, произошедшую не без его участия в минувшем 1926 г. по месту работы. Тогда в банке несколько раз «всплывали» поддельные чеки, и возникло подозрение, что их запускает в оборот некто из банковского персонала. Паркер принял участие во внутреннем расследовании. Перри занимал должность «помощника кассира», но следует иметь в виду, что данном случае «кассир» – это не тот человек, который сидит за стеклом в кабинке и принимает к оплате деньги и чеки, а руководитель расчётно-кассового подразделения. Перри по роду своей деятельности контактировал примерно с 200 работниками банка – не надо удивляться такому числу занятых, ведь речь идёт о 1920-х гг., когда не существовало компьютеров, и все зачисления и списания денег требовали рукописных записей в журналах и их ежедневной сверки в конце дня.

Внутреннее расследование вывело на некоего Уилльяма Хикмана (William E. Hickman), совсем молодого стажёра, приехавшего в Лос-Анджелес со Среднего Запада, из города Канзас-сити. Хикман казался неплохим парнем и подозрений не вызывал, но проведённый с участием Паркера оперативный эксперимент убедительно показал, что с чеками балуется именно Хикман. Частный детектив под видом клиента вручил Хикману настоящий чек, а в конце дня Хикман сдал поддельный, забрав настоящий. В общем, сметливого юношу быстро вывели на чистую воду, но тот вместо того чтобы извиниться и компенсировать понесённый банком убыток, принялся ломать комедию – стал всё отрицать, принялся изображать из себя оскорблённую невинность и даже плакал… В общем, с молодым человеком – а родился он 1 февраля 1908 года, то есть на тот момент ему едва исполнилось 18 лет! – договорить по-хорошему не получилось, и материалы проверки передали в полицию.

Далее последовал суд, и молодого, но не по годам умного юношу отправили на 3 месяца в тюрьму. Что следует признать вполне гуманным приговором. Перри Паркер давал показания на том судебном процессе.

История с разоблачённым мелким мошенником явилась единственным за последние годы конфликтом, который Перри-старший смог припомнить.

На следующий день – 16 декабря – местные газеты дали первые сообщения о похищении Мэрион Паркер. Инофрмация, изложенная в них, оказалась умышленно искажена. В частности, утверждалось, будто злоумышленник прошёл внутрь школы, самостоятельно отыскал девочку и вместе с нею направился к администрации, что истине не соответствовало. Эту деталь детективы умышленно сообщили газетчикам, дабы по возможности оградить Мэри Холт от гнева родителей учеников и горожан. В 1920-х гг. в США всё ещё процветала практика самосудных расправ («линчевания») неравнодушных граждан, и полицейские всерьёз опасались того, что директор школы может пострадать от рук тех, кто сочтёт её виновной в похищении девочки.

Другая не соответствовавшая действительности деталь, также умышленно вставленная в первые сообщения, касалась материального положения семьи Паркер. До сведения газетчиков довели, что Перри занимает небольшую должность в банке и семья не имеет сбережений, а потому требование выкупа, скорее всего, окажется для Паркеров непосильным.

Одна из первых заметок о похищении Мэрион Паркер, датированная 16 декабря 1927 г. С момента исчезновения девочки не прошло ещё и 24-х часов.

В действительности же Паркеры имели сбережения и были твёрдо намерены использовать их для выкупа дочери.

Утром 16 декабря почтальон доставил в дом Паркеров письмо, озаглавленное написанным на греческом языке словом «Смерть». Сообщение начиналось с запугиваний, и автор сообщал, что имеет опасную бритву «Gillette», благодаря которой сможет справиться с ситуацией. Далее в тексте автор сообщал, что его зовут «Фокс» («Лис»), и требовал от Перри Паркера подготовить 1,5 тыс. долларов в золотых сертификатах, которые надлежит передать автору письма по первому требованию. Особо указывалось на то, что Паркеру надлежит ожидать второго письма с детальным описанием того, где, когда и как состоится передача денег.

Полиция, не озаботившаяся контролем почтовой корреспонденции семьи Паркер, ничего о письме не узнала. Сами Паркеры, намеревавшиеся освободить дочь собственными силами, сохранили факт получения письма в тайне.

Не прошло и 3-х часов, как почтальон доставил новое послание, которое также начиналось греческим словом «смерть», а подписано было словами «Fate-Fox» [в зависимости от коннотаций это словосочетание можно было перевести как «Гибельный лис», «Хитрый жребий», «Судьбоносный хитрец»]. После этой подписи также повторялось слово «смерть» на греческом языке, поэтому и его можно было считать подписью преступника.

В письме содержалось требование подготовить 1,5 тыс. долларов в золотых сертификатах номиналом 20$. С этими деньгами Перри Паркер должен был в одиночку и без оружия явиться на улицу, название которой будет сообщено дополнительно, и остановиться возле автомашины «Essex coach» с номером 594—995. Преступник уверял, что будет находиться в салоне этой машины вместе с Мэрион, отец получит возможность её увидеть, дабы убедиться, что с девочкой всё в порядке. Паркеру надлежало немедленно передать деньги, не пытаясь вступить в разговор с дочерью, после чего автомашина проедет в конец квартала, и девочка будет там высажена. Любая попытка отклониться от изложенного сценария будет иметь самый трагический конец.

К письму преступника была приложена короткая записка, написанная рукой похищенной девочки. В ней Мэрион рассказывала, как плакала минувшей ночью и, обращаясь к отцу, просила его использовать последний шанс для её возвращения домой. Прощаясь, она написала, что любит всех и хочет уже утром оказаться дома.

В середине дня 16 декабря Паркеры получили от преступника второе письмо, в котором излагались условия передачи выкупа (фотографии вверху). К письму была приложена лаконичная записка, написанная Мэрион Паркер (снимок внизу).

И об этом письме полицейские также ничего не узнали. Как и о том, что Перри Паркер позвонил в банк и попросил заблаговременно подготовить для него 75 золотых сертификатов на сумму в 1,5 тыс.$. Во второй половине дня он съездил в банк, быстр получил деньги и вернулся домой. Все эти подготовительные мероприятия ускользнули от внимания детективов. Между тем, если бы они контролировали телефонные переговоры родителей похищенной девочки и их почту, то история получила бы совсем иное продолжение.

В 19:30 часов в доме Паркеров зазвонил телефон. Неизвестный мужчина дал Перри последние наставления, предостерёг от попыток заговорить с дочерью или задержать похитителя и особо предупредил, что у человека в «Essex coach» -е будет при себе пистолет. А это значит, что в случае отклонения от сценария он убьёт не только девочку, но и самого Перри-старшего. При этом звонивший заверил, что если отец в точности выполнит данную ему инструкцию, то девочка вернётся домой уже сегодня вечером. После этого звонивший назвал место и время встречи. И положил трубку.

Перри прибыл к назначенному месту встречи заблаговременно и более часа ходил под дождём, высматривая автомашину с номером, который он вызубрил назубок.

Автомобиль похитителя Мэрион так и не появился! Обескураженный произошедшим, Перри Паркер возвратился домой, не зная, что и думать. Его обманули? Разыграли? Это была такая шутка? Надлежит ли сообщить о случившемся полиции?

Ночь с 16 на 17 декабря никто в доме Паркеров не спал. Предчувствие мрачной развязки лишило измученную неизвестностью семью покоя, но новое анонимное письмо, доставленное утренней почтой, подарило надежду.

Из текста, озаглавленного привычным уже словом «смерть» на греческом языке, можно было заключить, что преступник пребывает в крайнем гневе и плохо собой управляет. «Подключи здравый смысл. Ты неудачник.» («Use good judgment. You are the loser.») – так начал своё 3-е послание «Лис», но затем, взяв себя в руки, он в более спокойных выражениях повторил свои прежние требования, сделав особый упор на том, что Перри должен заниматься своими делами, как обычно, дабы не вызвать подозрений полиции. Пожалуй, единственным новым местом, ранее не звучавшим в требованиях преступника, стало указание на то, что «это дело» должно быть закончено в течение 3 суток или 72 часов. Если считать, что с середины дня 15 декабря уже минули почти 2/3 отмеренного срока, получалось, что у Перри Паркера остаётся мало времени.

В конце своего послания «Лис» не без пафоса и самодовольства отметил: «Если ты хочешь противостоять мне, то проси Бога, но не человека».

3-е письмо «Лиса», полученное семьёй Паркер 17 декабря 1927 г.

Письмо, судя по тому, как менялся почерк писавшего, потребовало определённых затрат времени. Хотя текст его довольно короток, преступник наверняка прерывался во время работы. В третьем послании, в отличие от двух предыдущих, выразительно проявился темперамент «Лиса» – до этого он писал тексты лаконичные и функциональные, без эмоциональных «перехлёстов». Хотя автор послания пытался грозить Перри, в действительности появление эмоциональных оттенков свидетельствовало о волнении преступника и даже панике.

Тем не менее появление этого письма означало, что похититель не отказывается от планов обмена. По-видимому, он сильно нуждался в деньгах!

Через 2 часа в доме Паркеров раздался новый телефонный звонок. Преступник повторил свои требования по порядку передачи денег, в целом не изменившиеся, и сообщил место и время новой встречи – пересечение улицы Южный Манхэттен и 5-й авеню в 19:30. Также звонивший объяснил, почему обмен не состоялся накануне. Оказалось, что преступника вспугнула машина полиции, припарковавшаяся неподалёку от него. Перри Паркер заверил, что появление автомашины никак с ним не связано – и это была чистая правда! – по-видимому, имело место досадное совпадение.

В 19:30 Перри находился в указанном месте. Он увидел автомашину с названным в письме номерным знаком – это был «Ford roadster T» модели 1926 года – и приблизился к ней сзади. Двигатель машины работал на холостых оборотах. Он видел, что сидевший за рулём мужчина в шляпе наблюдает за ним в зеркало заднего вида. Подойдя совсем близко, Перри увидел второго человека, находившегося в салоне – это была Мэрион, отец моментально узнал её. Девочка, закутанная в плед, сидела неестественно прямо, рук её не было видно, со стороны казалось, будто её плотно спеленали. По-видимому, преступник опасался неконтролируемой реакции девочки и подстраховался на этот случай.