Текст книги "Оборотни Его Величества"

Глава 9

До чего гадко просыпаться в незнакомом месте на жестком диване, который вдобавок тебе мал! Во рту сухо, как в кружке обнищавшего пьяницы, точно обедал Вилль не в гостях у императора, а закусывал в пустыне подножным кормом. Унылый интерьерчик тоже не радовал. Самое то для пессимистов и тех, чья участь – ими стать. Ну-ну. Гвардейцу стало любопытно, на какие еще ухищрения пускаются мажьи ищейки, чтобы довести подследственного до нужной кондиции. В комнате было в меру светло, в меру свежо, и тепла, идущего от сложенных в камине зачарованных камней, хватало в меру. В общем, все средненько. Придраться не к чему, но так недостает окон с зимним небом Неверры. Может, об удобствах не позаботились? Да нет, вон они, полускрытые серой ширмой. Зеркало наверняка прилепили к стенке для того, чтобы сподручней было заниматься самовнушением и самобичеванием. Голодом здесь тоже не морили. Рядом с графином на столе была тарелка, а в ней лежали: кусок мяса – одна штука, ломоть каравая – одна штука, картофель вареный очищенный – три штуки, огурцы – две штуки. Огурцы умилили особенно! Хрустящие на вид, усыпанные пупырышками, как зеленым бисером, и СОЛЕНЫЕ.

Пить по-прежнему хотелось зверски. Вилль потянулся за графином, да, раздумав, отдернул руку. После браслетов доверять здесь нельзя никому и ничему, даже безобидным на вид огурцам, которые в принципе можно отравить разве что неумелой засолкой. Отведя взгляд от подозрительной сервировки, аватар подошел к обитой металлическими листами двери и постучал. С той стороны решетки окошко открылось, явив мрачную заспанную физиономию.

– Ты чего буянишь?

– И в мыслях не было! Я хочу узнать, по какому праву меня сюда упрятали?

– Не уполномочен разговаривать, – важно прогудел парень.

– А на что уполномочен?

– Охранять.

– Кого от кого?

– Тебя от призрака Серой Бродяжки… – Охранник с трудом подавил зевок. – Слышь, парень, ты ж сам служивый. Знаешь, каково это – в ночную выходить!

– Так ты иди поспи у меня на диване, а я на твоем стульчике покемарю, – любезно предложил Вилль.

Окошко, противно лязгнув, захлопнулось. Вилль подождал немного, надеясь, что охранник все же примет дельное предложение, но, увы, на хлеб с маслом парень зарабатывал честно в поте лица со щепками промеж век. Светильник мигнул и погас. В кромешной темноте мигом обострились слух и нюх, но волчьему зрению зацепиться было не за что. Тихонько потрескивали камни в камине, что-то тяжко вздохнуло под потолком. Вентиляционное отверстие, вспомнил аватар…

– Поиграешь со мной?

Вилль оторопело повернулся кругом, но, естественно, никого не увидел. Бред какой-то…

– Поиграеш-шь? – настойчиво повторил тоненький девчачий голосок.

Вспомнился господин Берен Грайт в старые добрые времена, когда десятилетний Виллюшка, вместо того чтобы дружить со сверстниками, посреди ночи удирал в волчью стаю.

– Деточка, не нервируй дядю, а?

Ребенок премерзко захихикал.

С-с-сшух!.. Перед лицом Вилля что-то свистнуло, взметнув челку и опалив щеку морозом…

Свет вспыхнул так внезапно, что в первый миг ослепил. Интуитивно заслонившись рукой, Вилль шарахнулся назад, запнулся, не удержал равновесия и с размаху шлепнулся на диван, раскидав по полу подушки.

Ну и компания тут. Вилль замолотил в дверь. Сперва в решетку ткнулась обмотанная замшей дубинка, потом только – знакомая рожа.

– Понял? – неожиданно спокойно поинтересовался охранник.

– Позови начальство.

– Не уполномо…

– Зови, или я сейчас дверь выломаю и надаю тебе по башке! – Озлившись, Вилль показал клыки.

– Понял! – округлил глаза тупица.

Он точно понял. Пяти минут не прошло, как явился сам господин Флокс, такой же помятый и отчаянно зевающий. Дознаватель укоризненно посмотрел на кипящего от злости Вилля.

– В чем дело, Винтерфелл?

– Задаю тот же вопрос, что и дуболому у двери: по какому праву меня здесь ЗАПЕРЛИ?!

Флокс поморщился:

– Ну не кричите так, Винтерфелл. Третий час ночи уже.

– Выпустите меня.

– А смысл? К семи часам будет господин Севар, который хочет побеседовать с вами. Вы едва успеете слетать до дворца и обратно. К тому же ночью в городе неспокойно, и я просто не имею права рисковать вами.

– Думаете, мне будет спокойнее в компании призрака? – сыронизировал Вилль.

– Призрака?! – Флокс возвел очи к потолку. – Винтерфелл, призрак Бродяжки – байка, которой пугают новичков. То, что вы слышали в кабинете, – розыгрыш: знаете, скатывают лист бумаги в трубку и кричат через него в вентиляцию. У вас просто разыгралось воображение.

– Неужели?

– Такое и раньше было, верно? При расследовании дела о северингском оборотне вы утверждали, будто видели некую мать шушеля. Известная деревенская байка, не так ли? В Ковене ваш юмор оценили по достоинству.

– Я счастлив… – плюхнувшись на диван, Вилль уперся лбом в ладонь. Оказывается, неяркий свет, отражаясь от глянцевых стен и потолка, рассеивал по комнате блики, от которых искрило в глазах.

Никуда отсюда не выпустят, а если будет настаивать, сошлются на агрессивное поведение. И опять же придраться не к чему. Ну кто же виноват, что у аватар чувствительное зрение?

– Так-то лучше! Вы бы поужинали, голубчик, и поспали, а то завтра будете совсем-совсем квелый. – Голос Флокса зажурчал ручейком.

– Я не голоден.

– Не любите парную телятину?

– Я не ем мясо убитых животных.

Представив рожу Флокса, аватар хмыкнул, однако дознаватель не купился:

– Ха-ха-ха! А вы все шутите? Это хорошо.

– Вы и Алессу арестовали?

– Арестовали?! Что вы! Никого мы не арестовывали, а вам просто предоставили апартаменты на ночь.

– Где Алесса?

– Там же, где могли быть сейчас вы. Во дворце. Мы уточнили показания госпожи Залесской и предложили наш экипаж. За то, что она отказалась, мы ответственности не несем.

Вилль скрипнул зубами. Вроде снова придраться не к чему, и Алесса наверняка наслаждается роскошью дворцовой спальни, но аватар знал, что сам уже не уснет от беспокойства за нее.

– Когда я ее увижу? – Прищурившись, он поднял голову.

– Скорее всего, завтра. Доброй ночи, Арвиэль.

Кивнув, Флокс прошел до двери, затем вдруг вернулся и плеснул в стакан воды из графина. Выпив, причмокнул:

– Минеральная. Оч-чень рекомендую.

Едва дверь захлопнулась, Вилль жадно вцепился в графин. Вода и впрямь оказалась вкусной, прохладной, чуть солоноватой. Теперь захотелось есть. Зверски. Проснувшийся волк тоскливо заскулил в районе желудка. Пара крохотных бутербродов за день – для аватара не закусь даже, а так, травля души. Передвинув дразнящий обоняние стол к стенке, Вилль в струнку вытянулся на диване, заложил руки за голову и уставился в потолок. Свет померк.

– Ссс-шшш… Поиграешь? – В комнате запахло землей.

Вилль промолчал. Сердце бухало, набирая темп, а под рукой не было мало-мальски годного оружия. Нельзя показывать страх призраку.

– Давай поиграем в жмурки?

– А давай в шахматы?

Шахмат в комнате не оказалось, и Бродяжка, сконфузившись, ушла. Через полчаса вернулась. Диван заходил ходуном…

…Господин Флокс немало изумился, поутру обнаружив своего потерпевшего-заключенного не разметавшимся на диване в объятиях волчьих грез, а стоящим в дальнем углу, со скрещенными на груди руками и скептически поджатыми губами.

– Вы уже проснулись?

– Еще не ложился, – хмыкнул аватар. – Но это – мои проблемы.

Флокс не счел нужным его разубеждать.

– Пойдемте, вас уже ждут. Руки.

Мог бы и не приказывать: браслеты аватар увидел раньше, чем поднял взгляд на холеную физию ищейки. Волк заскулил, почуяв неминуемый капкан. Вместе с росчерком заклинания, намертво спаявшим металл, навалилась усталость. Значит, вот как чувствуют себя люди с голодухи да недосыпа. Паршивенько. Вилль зевнул, потер саднящие глаза, и в комнате потемнело. Н-да. Коридора он просто не заметил, но на ступеньки смотрел внимательно, боясь споткнуться. Казалось, даже чувство равновесия сейчас изменяло.

Зайдя в кабинет Флокса, гвардеец в восхищении задрал голову: росту и комплекции господина Севара мог позавидовать матерый орк.

– Мастер земли пятой ступени Севар. Присаживайтесь, – любезно предложил мужчина.

Вилль медлить не стал: рядом с человеком-горой очень неуютно чувствовать себя выглядывающим из травки менгиром. Значит, маг, обладающий силой чуть выше средней. Пятая ступень из семи – неплохо для мужчины, которому больше сорока не дашь. Глядишь, годам к шестидесяти станет магистром, проскочит три ступени и еще лет через пятьдесят наденет мантию архимага.

– Я изучил дело о вашей… ммм… охоте на оборотня. Очень печально.

– Что именно вас опечалило?

– Столько народу погибло, м-да…

– Их убили темные маги.

– Да, да… Насколько я понял, вас отстранили от должности капитана за самоуправство? – жесткое, четкое, точное слово. В яблочко!

Вилль нахмурился:

– Я сам подал заявление.

– Да, конечно… Вы превысили полномочия по отношению к Теофану Улессу, жрецу Иллиатара Триединого.

– Темному магу и некроманту.

– Но в тот момент вы не были в этом уверены?

– Был. Он угрожал госпоже Залесской.

– Да, во время задержания вы рисковали жизнью госпожи Залесской.

– Это был необходимый риск, – с нажимом ответил Вилль. Дурак был, что тут сказать?

– Риск – благородное дело, верно? – Севар чуть улыбнулся, но серые цепкие глаза оставались серьезней некуда.

Но не когда рискуешь жизнями тех, кто только в тебя и верит. Снова – в яблочко.

– Насколько я понял, вы лояльно относитесь к иным расам, включая метаморфов?

– Да.

– А вы не будете против, если… скажем, люди поселятся в Силль-Миеллоне?

– Буду.

– Но почему? Эльфы, да и представители других рас живут в наших городах.

– Силль-Миеллон – это исконная вотчина эльфов. Их дом, их традиции, их убежище. Вы не будете против, если я раскину шатер в вашем саду? – сыронизировал Вилль.

– А мне кажется, вы не хотите, чтобы туда пришли маги. Не любите вы нас, Винтерфелл. Ох, не любите!

«А за что вас любить?» – мрачно подумал аватар, но вдруг вспомнил Лина, Мариуса, Арамэя. Ведь неплохие были люди. Да и Триш ничего: не разбазаривает силу попусту, каждую крупицу считает.

– Вы уже убивали магов, верно?

– Преступников, господин Севар.

Севар сцепил руки в замок, водрузил на них массивный подбородок и прищурился:

– Скажите, Винтерфелл, а вы не хотите убить меня?

– Нет.

– Я – маг.

– Бывает.

– Вы – Перворожденный. Старшая раса, первой ступившая на Свободную Землю и давшая ей имя. Раса, увидавшая рождение Эльа, когда первые лучи Зари Мира пробудили все живое ото сна. Единственная, чьи представители способны призвать Альтею во плоти. Двуликая Богиня любви и войны собрала холод звезд и ярость солнца, дабы сотворить прекраснейшую из рас, а вам, совершенным avatte d’Shaattar – Избранным Саттарой – подарила крылья и клинки, чтобы оберегать покой и гармонию сущего от таких, как я.

– Вау!

– Так вы хотите меня убить?

– Нет.

Битых три часа Севар уговаривал убить его всевозможными способами. В итоге аватар предложил ему скинуть кирпич с крыши Академии магии, после чего быстренько телепортироваться в эпицентр приземления. Эта идея пришлась магу по вкусу, заскрипело перо. Бывшего потерпевшего, а ныне уже шушель знает кого, увели. Однако залеживаться не дали.

Демонолог – Вилль прослушал, какой ступени – мастер Флафий пришел в компании писаря и пучеглазого жреца Триединого, который, узрев острые уши вошедшего, принялся кропить святым треуглом всех и вся, включая герань; зубами откупорив бутылек размером с селекционную грушу, яростно плюнул пробкой, и с челки гвардейца потекло. Вилль утерся рукавом, чихнул и выругался Бездной. Что тут поднялось! Брякнувшись на колени, жрец молил остальных, кроме «нелюда богомерзкого», последовать его животрепещущему примеру и воззвать к милости Божией, дабы очистить обитель эту от вышеупомянутого нелюда путем изгнания. Мокрый, шмыгающий Вилль сам был не прочь изгнаться поскорее, о чем вслух и заявил. Жрец, схватившись за голову, выдрал из макушки клок волос и взвыл. Насилу угомонили.

– Как давно вы состоите на службе Его Величества императора Неверрийской империи Аристана Первого? – степенно и доброжелательно начал Флафий.

– С ледохода сего года.

– Как часто у вас случались конфликты с представителями иных рас?

– На службе мы не конфликтуем.

– А в университете?

– Иногда.

– Из-за вероисповедания, верно?

– Иногда.

Жрец сделал страшные глаза и троекратно ткнул перед собой сложенными в щепоть пальцами.

– Господин Деворин утверждает, что вы по религиозным убеждениям пытались спровоцировать дуэль.

– Давайте поговорим начистоту.

– Конечно! – обрадовался демонолог.

– Во-первых, дуэль я не провоцировал. – О том, что провокатором был как раз тот дворянчик, Вилль решил умолчать. – Во-вторых, я просто набил ему… лицо и свое наказание отработал уже шесть месяцев назад. А в-третьих, он назвал меня тупым ушастым язычником из вышвырок[15]15
  Вышвырки – загородное захолустье, где общиной проживают «вышвырнутые» из общества, отверженные.


[Закрыть], а окончание фразы я, извините, повторять не буду.

Маг рассмеялся:

– Но это правда! У вас действительно острые уши, родом вы из провинции, и вы не верите в Бога!

– А если я назову вас низкорослым плешивым лицемером, вы примете эту правду?

– Увести!!!

Вилля оставили в покое где-то на час, даже браслеты снимать не стали. Прекрасно знали, что никому аватар не нажалуется. Да и некому жаловаться. И не на что, если подумать. Сам вызвался обличать Геллеру Таннаис, так что будь добр отвечать на вопросы, какими бы нелепыми они ни были. И помнить: ни шагу назад.

Тем днем его вызывали еще четырежды, и на диван рухнуло растение. Браслеты чуть не забыли снять, но тут у растения прорезался голос. Этот же голос предложил Флоксу испить водички, и тот не отказался. Есть просто не хотелось, хотя пара куриных ножек выглядела аппетитно.

Аватарий дар быстро прогнал усталость, и, напившись, оборотень решил, что перекусить не мешало бы. Приподняв хрустящую румяную корочку, аватар оторвал длинное перышко мяса и, чуть поколебавшись, сунул в рот. Горьковато вроде… Вилль сплюнул недожеванное мясо в ладонь. Нет уж. От двухдневного поста еще никто не умирал, а у некоторых, говорят, даже открывался третий глаз, пронзающий звезды. Впрочем, гвардейцу своей пары хватало. И стоило их закрыть, как пришла она.

– Поиграешь со мной?

Нет, дядя не хотел играть, и призрак, обидевшись, запустил в него куриной ножкой.

Следующий день прошел точно так же в разговорах ни о чем. Вилль четко держался трех правил: гни свою линию, не болтай лишнего, не поддавайся на провокации. В нынешнем состоянии держать себя в форме было непросто. Организм привык к конкретному темпу работы, определенному обмену веществ, регенерации, в конце концов, а недостающие силы всегда компенсировал дар. Треклятые браслеты ломали всю систему в мгновение ока. Тэш – черная руна тела, вплетенная в заклинание, срабатывала безотказно. «Все равно что здоровый мужчина в расцвете лет вмиг станет ледащим дедом с полным комплектом болячек», – нашел сравнение Вилль, хоть и приблизительно не знал, как может чувствовать себя ледащий дед.

В вечернем меню опять было мясо, к нему прилагались хлеб, масло и сыр. Взяв нож, аватар понял, зачем хлеб и сыр нарезали: лезвие оказалось абсолютно тупым. Тьфу! Тем не менее ощущение стали в руке придавало уверенности. Умом Вилль понимал, что Бродяжка одна из колдовских штучек, вроде морока, но тоненький голосок назойливо зудел: «А если? А вдруг?» Едва голова коснулась подушки, явилась она.

– Давай поиграем?

Вилль дышал ровно, с сонным посвистом.

– Поиграй со мной, а то съем! – захихикали совсем рядом. В лицо дохнуло могилой.

Аватар приоткрыл один глаз, другой. Затем – рот. Она стояла на расстоянии трех локтей от дивана – полупрозрачная девочка лет десяти, одетая в перелатанное серое платьице чуть ниже колен. Распущенные по плечам темные волосы на концах смерзлись сосульками; с бледного мертвого личика зияли два черных провала, но Вилль знал, что призрак его видит.

Бродяжка склонила головку набок:

– Поиграй, а то съем!

– Деточка, дядя устал…

Деточка улыбнулась, оскалив заостренные зубы. Обрушилась тьма.

Вилль подскочил как ужаленный, абсолютно не зная, даже не предполагая, что делать. Сердце бешено колотилось, в кулаке запотевала рукоятка бесполезного оружия. Призрак бродил вокруг, легко шлепая об пол босыми ножками и что-то тихонько напевая. Он ждал, когда жертва сорвется и позовет на помощь.

Гвардеец упрямо сжал челюсти. Один… Два… Три… Четыре…

Да будет свет! С трудом сохраняя спокойствие, Вилль дошел до двери и даже постучал, а не задолбил. В окошке показалась незнакомая физиономия:

– Чего тебе?

– Выпусти меня.

– Если вздумаешь буянить, я позову начальство. Тебя просто обездвижат, и проваляешься бревном до утра. Пойдет? – осведомился парень насмешливо и уверенно.

Вилль отрицательно мотнул головой, и связь с внешним миром исчезла. Он прижался к двери спиной. В пустой комнате едва слышно шипели магические светильники и еще что-то мелко лязгало. Пришлось окончить счет с пяти до десяти, чтобы немного успокоиться и понять: это дробит об дверь нож, зажатый в трясущейся руке.

Стоп! Зеленые яблоки и мелисса, зеленые яблоки…

Ну все. Хватит!

…Утром Флокса ждала картина живописней, чем накануне. Человек, пришедший с ним, тоже получил заряд бодрости на день. Вряд ли эльфы-столяры – явление регулярное, так что будет, о чем рассказать друзьям у комелька за чашкой грога.

– Винтерфелл, вы что делаете?! – Ищейка заморгал на стол, перевернутый тремя уцелевшими ножками вверх.

Тшш… Тшш… Тшш… Древесина, стесываясь о камень, порошила желтоватой мукой. Как что? Симпатичные кирпичики, которыми был выложен камин, при ближайшем рассмотрении оказались не гладкими, а будто присыпанными мелкой солью. Не хуже шлифовального бруска.

– Выстрогал кол. Теперь шлифую. Не уверен, что он мне поможет, и все-таки…

– А чем строгали? – с неподдельным любопытством поинтересовался незнакомец.

– Да вон, ножом. – Аватар обдул с кола пыль.

– Для масла?! – ахнул следователь.

– Я его наточил.

Незнакомый мужчина, косо глянув на прибалдевшего Флокса, кашлянул в кулак:

– У меня только один вопрос. Вы состоите в личной охране Его Величества?

– Да, имею честь.

– Больше вопросов нет.

Когда дверь закрылась, Вилль хрюкнул и с колом в руке сполз по стенке на пол, сотрясаясь от беззвучного смеха. Ох, и придурком же он выглядел!

Третий день особенно отличился накалом вызовов и степенью идиотизма вопросов. Вопрос о том, что сильнее – красный прямоугольник, желтый круг или белый треугольник, – едва не поставил Вилля в тупик. Аватар, осовело разглядывая карточку с изображениями, собирался выбрать прямоугольник, потом смекнул… Эге-ге, да это же стилизованный щит герба империи! Стало быть, круг – солнце магов, ну а с треугольником и так все ясно. Тоном университетского богослова Венедикта аватар сообщил, дескать, сила в триединстве. Немолодая магичка повела себя довольно-таки странно. Сухим кулачком за подбородок приподняла голову собеседника, где-то с минуту пристально смотрела ему в глаза, но что прочла там, не сказала. Ушла молча.

Когда на ночь браслеты сняли, у Вилля закружилась голова. Весь день она так трещала, что дар вместе с потоком крови устремился лечить ее на запредельной скорости.

– Вы бы поспали, Винтерфелл, – укоризненно сказал Флокс.

– Как же, поспишь с вашей… – Завалившись на диван, Вилль сунул руку под подушку – проверить, на месте ли кол. Не изъяли, надо же… А вместе с колом обнаружилась какая-то бумажка.

– Послушайте, Винтерфелл… Вы меня слышите? – Маг коснулся плеча аватара и отдернул руку: так селяне тычут палками в пойманного живьем волка – вроде к колышкам привязан, а вдруг вырвется?

– Да.

– Вам известно, что Эс О Ка появился после Алой Волны?

– Да.

– Поначалу мы вместе с ИСС отлавливали бунтовщиков, сумевших избежать правосудия. Гасили очаги некромантии, накрывали логова черных демонологов… Потом стало тише, и мы отделились. Часть наших ушла в ИСС, чтобы бороться с преступностью, а мы название решили оставить прежним, но стали заниматься бытовыми, гражданскими делами Ковена. Кого-то обделили наследством, кто-то решил расторгнуть брак, да не может поделить ценный артефакт, кто-то кого-то нагрел в сделке… Вы меня понимаете?

– Абсолютно.

– Так вот, квартирантами здесь были маги. Дабы обезопасить и себя и их, мы покрыли все выходы из комнаты твореным мертвым золотом. И дверь, и решетки на вентиляции. А знаете, почему комната блестит? Да-да, в малярную краску тоже добавлено мертвое золото. Винтерфелл, кроме как через дверь, отсюда не выйдет ни маг, ни нечисть, ни нежить, ни призрак. И сюда тоже не войдет. Смотрите.

Над сложенной чашечкой ладонью воздух сгустился, затрепетал и полыхнул огнешаром с яблоко величиной. Зная наверняка, что окончательно падет в глазах мага, Вилль потыкал колом в центр шара. Над почерневшим острием вытянулся дымок – волшба не была иллюзией. Понимающе кивнув в ответ на требовательный взгляд, Флокс метнул сгусток в дверь, о которую он разлетелся брызгами, как и положено любому заклятию, соприкоснувшемуся с мертвым золотом. Второй шар атаковал вентиляционную решетку с таким же точно результатом. Третий разбился о стену.

– Убедились?

– А дымоход?.. Ах да, камин магический…

– Его и дровами топят. Взгляните сами.

Пошатываясь, Вилль подошел к камину, опустился на колени и заглянул. Флокс услужливо подсветил: в черной пасти трубы засияла решетка, покрытая мертвым золотом.

– Винтерфелл, призрак вам только мерещится. Может быть, и в Скадаре что-то… примерещилось? – Рука мага мягко опустилась на плечо. Уже без опаски…

«Как псу на холку. Сидеть, дружок, а теперь – дай лапу. Ай, молодец, держи пряник, иди погуляй…» Зазвенит цепочка, размыкая кольцо; пахнет в морду вольным ветром; тяжелая лапа выжмет след на снегу. Да ошейник-то останется…

– Вы уверены, что видели именно то, что видели? Ведь вы были не в лучшем состоянии. Вилль?

Придерживаясь за кирпичную облицовку камина, аватар поднялся.

– Я видел то, что видел.

По лицу мага словно кто тряпкой провел, смазав участливую, сострадательную полуулыбку. Взгляд похолодел, вокруг носа собрались складки, уголки губ опустились.

– Ваше право.

Так и есть. И так будет.

Дождавшись, когда в закрывшейся за Флоксом двери повернется ключ, Вилль добрел до дивана и вытащил из-под подушки кол и обрывок листа, на котором было написано одно-единственное слово: «Держитесь!» Мысль о том, что даже в таком месте, как это, можно найти союзников, обнадеживала. Будет держаться. Столько, сколько нужно.

С запиской аватар поступил согласно традиции заговорщиков всех времен и народов: торжественно съел.

Несмотря на заверения мага, Бродяжка пришла все равно. Вилль отвернулся к спинке дивана и накрыл голову подушкой.

…Седой тщедушный мужчина, к кому вызвали спозаранку, не удостоил приветствием помятого, встрепанного, отчаянно зевающего нелюдя с покрасневшими веками и мутноватым взглядом. Даже представиться не соизволил. Жестом велев сесть, начал без обиняков:

– Тебе известно, какое наказание полагается за лжесвидетельство?

Этот допрос вел жестко, будто напротив сидел не потерпевший, а серийный убийца, прирезавший любимого дядюшку господина Безымянного. Впрочем… Среди тех восьми из отдела прикладной биологии, кого аватар перебил безоружными, вполне мог оказаться чей-то дядюшка. Или еще какой родственник. Или муж. Но что поделать? Они просто оказались не в то время не в том месте. Он убийца – да. Так задумала Пресветлая и так распорядилась жизнь. Обнимает Леську руками, которыми человеческую кровь проливал, а она… знает, конечно, но не видела…

– На меня смотреть!

Вилль сам не понял, что раньше вывело из ступора: резкий, злой окрик или пощечина, от которой аватар едва не покатился кубарем вместе со стулом. Очухался он не сразу, а слова подбирал того дольше:

– Вы… что себе позволяете? – И все равно неудачно: у старичка разве что дым из ноздрей не пошел.

– То, на что имею право, щенок! Я таких, как ты, перевидал десятки! Тоже поначалу изворачивались, думая, что умнее всех!

От изумления голос пропал. На губах появился металлический привкус, а Вилль даже не мог шевельнуть рукой, чтобы вытереть кровь. Молча, действительно как щенок, держался за щеку и смотрел на человека, которого совсем не интересует все, что скажет или попытается доказать клятый нелюдь. Такую оплеуху не закатишь сухонькой птичьей лапкой, значит, маг подкрепил удар заклинанием. Лихо, лихо… Уж лучше б кулаком да по почкам, чем так… унизительно. Так за вранье голоштанных пацанят лупят.

Здесь честность не в чести. Да… О да.

Аватар склонил голову, чтобы маг не заметил улыбки.

Вдоволь наоравшись, мужчина приказал увести «подозреваемого». Браслеты не сняли, но господин Флокс, укоризненно покачав головой, подал Виллю платок:

– Поспали бы вы, Винтерфелл, а то уже на ровном месте спотыкаетесь.

Вскоре опять вызвали на допрос. Спрашивали о детстве, о жизни в Северинге, о какой-то ерунде, но больше не били. То ли с Повелителем ссориться побоялись, то ли решили, что синяка во всю щеку будет достаточно для сговорчивости. Шушель их разберет.

Когда в комнату зашла Алесса, Вилль решил, что либо спит, либо бредит. Но видение пахло зелеными яблоками, оно было теплым и таким ярким в этой серой комнате. Казалось, будто залетела сюда диковинная бабочка, которую хочется взять в руки, но боишься погубить хрупкую красоту. В строгом кремовом платье под горло, с забранными в высокую прическу волосами, подруга выглядела старше и серьезнее. Даже не верилось, что эта принцесса когда-то была шебутным котенком, грозившим оборвать на ожерелье кое-чьи острые уши. Увидев роспись по фасаду, она всплеснула руками:

– А это откуда?!

– Споткнулся.

– Споткнулся?! Да я их сейчас обо все косяки наспотыкаю!

Рассмеявшись, Вилль прижал к щеке ручку маленькой воительницы. Стало совсем-совсем не больно. А ведь Леська вполне может расцарапать пару-тройку физиономий, да лучше от этого никому не станет. Только хуже.

– Я правда сам. – Вилль помолчал, наслаждаясь прикосновением. – И будет хорошо, если Повелитель об этом не узнает, а то решит еще, что я на ровном месте спотыкаюсь. Договорились?

Алесса покачала головой:

– Ну а если они сделают что похуже?

– Разве что попытаются накормить меня икрой… Фу! – Даже воспоминание о склизких соленых рыбьих яйцах вызывало желание согнуться над нужником.

– Ты все шутишь…

– Ну не плакать же колдунишкам на радость? Ты лучше расскажи, как вы с Симкой поживаете.

Девушка собралась и выпалила:

– Лис похоронил в парке мою песцовую шубу!

Застонав и схватившись за живот, Вилль ничком повалился на колени Тай-Линн. Дослушивал в том же положении, не в силах подняться.

История имела продолжение. К полуночи Алесса на пару с Триш, пригрозив обращением алхимических зелий в воду, а самого алхимика – в воротник для новой шубы, сумели развязать Лису язык. Пока науми тишком выбиралась из окна, Симка раздобыл лопату. В парк крались на цыпочках, как тати, под вишней копали при свете луны. Оказалось, что кицунэ не просто зарыл бренные останки северного сородича, а хоронил чин по чину, по горским обычаям: возле правого бока возложил уворованный из кухни тесак, ворот украсил чьими-то бусами. Над свежераскопанной могилой Шантэль вандалов и застукал, чумазых с головы до пят, со зверскими рожами и одной лопатой на двоих. Миндалевидные глаза стали круглыми. Потом он увидел содержимое захоронения. Разнос получили все участники инцидента, досталось даже Владимиру с Метисом. Ярини хохотала громче них, но осталась безнаказанной. Демоницу, подначивавшую и обвиняемых и обвинение, упрекнули в «противозаконном потреблении чужих эмоций».

Наутро Лис и Веррея решили снять избушку. Триш не смогла оставить брата, с ними ушел и Метис. Теперь живут вчетвером в кирпичном двухэтажном домике, который купил император, естественно. Шубу разрешили унести с собой. Метис ушел в запой, не просыхает совершенно и регулярно поставляет Лису тару взамен загубленной в результате алхимических опытов.

Сама Алесса потихоньку обживалась во дворце. Обучение бальным танцам шло семиверстовыми шагами, придворная этика и словесность тоже на месте не задержались. Также науми практиковалась в изобретении тысячи и одной хитрости, чтобы удрать с уроков вышивания.

– Только без тебя все равно плохо. Я во дворце ночевала только, да еще на уроки приходила, а так все торчала здесь под дверью, как сталагмит. А они мне: «Он занят, приходите завтра».

– Ну-у! Тогда обними меня, и я тебе сегодня приснюсь.

Положив голову на плечо Вилля, Алесса стала поглаживать вдоль позвоночника. По спине приятно побежали мурашки. Да, за последнее время науми изучила слабости крылатого волка, в обеих ипостасях одинаковые.

– Вилль?

– Ммм?

– А может, ну их к лешему! Ты все равно не переубедишь Ковен, так просто напиши, что они требуют.

Вилль мысленно усмехнулся. Значит, свидание разрешили для того, чтобы Алесса убедила друга не упрямиться больше…

Ну-ну.

– Ты хочешь, чтобы я спасовал перед магами?

– Я не хочу, чтобы над тобой издевались.

– Поверь, Лесь, я знаю, что делаю.

– Они тебя сломают!

– Нет, Лесь. Свои зубы. И… давай не будем об этом, а?

Больше Тай-Линн не настаивала. Вот и умница. Оставшееся время просто болтали о ерунде. Вилль не хотел знать сейчас, что заставили написать Алессу.

Девушка сдержала обещание и скандал не устроила. Но, продвигаясь на выход впереди Флокса, незаметно потянула нить жемчужных бус. Падал ищейка красиво, громко и с подпевкой. И не придерешься! Несчастный случай. Сам на бусиках разъехался.

Вернувшись, Алесса твердо решила найти императора во что бы то ни стало, но Его Величество опять изволил где-то прятаться, как последние пару дней. Знахарка догадывалась, что от нее. Лестно, конечно, когда сам Повелитель хоронится по всему дворцу от сикилявки из леса, но не сейчас. В очередной раз Ярини выгородила свою половинку, отговорив срочной занятостью. Будто не понимают, что Вилля надо спешно вытаскивать, пока из него не сделали волчью отбивную. Будто сговорились! Злющая аки вурдалак, Алесса процокала каблучками по галерее, исподтишка наблюдая, как глаза гвардейцев из положения «вперед» занимают позицию «вкось»; спустилась вниз, на ходу извинившись перед служанкой за отобранный перьевой веник; прошествовала к себе в спальню; ногой захлопнула дверь…

– У-у-у!!!

Когда веник сменил ипостась на мусор, науми немного успокоилась, почесала лоб, и в него постучалась гениальная идея. Дверь кабинета для нее заперта – факт. Но ведь есть окно. Вряд ли Ярини караулит на подоконнике с алебардой наперевес. И Повелитель вряд ли скажет: «Залезай завтра!»

Старый линялый костюм, в котором науми «приключалась» в Катарине-Дей, не выбросили. Выстирали, заштопали и оставили как раритет. Алесса переоделась, накинула пуховую кофту, сменила туфли на замшевые полусапожки без каблука и, выбравшись в окно, пошкрябала наверх. Дворцовая стена была не гладкой, а пористой, точно сложенной из блоков застывшей пены, и кошачьи когти уверенно цеплялись за мельчайшие дырочки, выбоинки, трещинки. Науми ползла, по-паучьи ловко переставляя конечности, всем телом вжимаясь в поверхность. Несколько раз нога теряла опору, и девушка повисала на руках, зная, что если сорвется, то упадет на четыре лапы.