Текст книги "Завтрак в облаках"

Нюрка

А у нас во дворе каких только чудес и странностей не было! Все было.

Вот и Нюрка была.

Нюрка была дочкой дворника и дворничихи нашего двора. Жили они в нашем убогом флигельке на первом, почти врытом в землю этаже. В какой-то каморке. Как входишь в наш подъезд – и подъездом-то его не назовешь, – так сразу.

Это была крупная оплывшая деваха, всегда в одном и том же странном сером многоступенчатом одеянии…

Всегда молчаливая. И не потому, что не хотела говорить. Может, и хотела б, кто знает. Но она не разговаривала. Вообще не говорила. Иногда ответит односложно: «Да». Или головой качнет. Мол, нет. И все. А если кто-нибудь ее обижал, и такое бывало, могла только горестно вздохнуть или промычать тихо что– то про себя. И все.

А глаза у Нюрки детские. Открытые. Чистые, с детской незатуманенной голубизной. И вообще она была абсолютно безобидным и даже добрым существом.

Часто можно было увидеть ее сидящей на деревянной скамеечке около самого входа в наш флигелек, с полной жменей семечек. Больше всего она любила, конечно, конфеты. Однажды кто-то угостил ее. Но больше никто и не баловал… а память осталась. Она увлеченно грызла и выплевывала шелуху на землю, тут же. Но так поступали и взрослые у нас во дворе. А родители Нюркины, будучи дворниками, каждый день безропотно все это выметали. А как же?! Вход в наш «подъезд» должен быть «как у людей».

А щелкала Нюрка семечки так аппетитно, что кто– то из ребят время от времени не выдерживал, подходил к ней и просил:

– Нюрка, дай семечек!

Нюрка заботливо обтирала заплеванные ладони о серую холщовую юбку и все, что было, высыпала в протянутую руку.

Сколько было Нюрке лет, никто не знал. Судя по росту, она была старше нас, конечно. Но она была всегда. И мы, дети нашего двора, к ней такой привыкли.

Нюрка многое понимала. И была деликатна по– своему. Никому не мешала. Никогда сама ни к кому не подходила. Но и не пряталась. Просто отходила в свой дальний маленький дворик, что был рядом, сразу за нашим флигелем. Через неширокую арку между большим нашим и маленьким «ее» двором. Зайдет туда и смотрит оттуда. Выглядывает. Как настороженный зверек. Наблюдает, как мы играем. А мы не обращаем на нее никакого внимания. Относимся как к обязательному бездушному приложению к нашему двору.

Нюрка. Что с нее возьмешь?!

А ей было интересно. Она смотрела издали на нас и улыбалась. Улыбалась простой своей детской улыбкой.

Шло время.

Мы все росли и взрослели. Взрослела и Нюрка. Почему-то ее взросление было более очевидным. И это было отмечено Димкой, самым задиристым пацаном нашей команды.

– Смотри, робя! А у Нюрки-то – сиськи!

Это было открытие! Во Нюрка дает!

До этого всем казалось, что она вообще некое бесполое существо. Серое, как ее юбка. А оно вишь как! И она туда же?!

Даже девчонки-подростки удивились. Действительно, они и не заметили, как Нюрка выросла вместе с ними. Только глаза ее оставались по-детски чистыми. Как и раньше. Как всегда.

А мальчишки-сволочи приставали:

– Нюрка, покажи сиську! Конфету хочешь?

Нюрка, конечно, хотела конфету, но тут краснела, отворачивалась и, шаркая своими полными ногами в валенках или растоптанных ботинках, опускала голову и медленно уходила домой.

Кто и что объяснил Нюрке про «Это», никто не знал. Только заметили, что она стала сторониться парней. Стесняться стала их. А если кто-то из них подходил к ней, чтоб подшутить, растерянно улыбалась и тяжело отправлялась в «свой» двор.

Прошло время. Нюрка теперь почему-то совсем редко появляется во дворе. А когда выходит из своей каморки и усаживается на скамейку у входа, то старается, чтоб никого во дворе не было. Но в окна своих жилищ мы могли видеть, как по-прежнему сидит она на своей скамеечке… но как-то не так, как раньше. Странная какая-то… как отрешенная от всего. А если кто-то выходил или входил в дом, она вроде и не замечала никого. Не реагировала. Ни на кого не смотрела. Как к себе прислушивается… Как будто знает что-то такое, чего не знает никто.

Руки, как у старушки, смиренно на коленях сложены. Даже любимые семечки не грызет… только смотрит вперед, в никуда, своими детскими глазами. И думает о чем-то своем. Размышляет, может.

А потом вдруг и совсем исчезла Нюрка из виду нашего. Выходить во двор вовсе перестала. Нам даже пустым стал казаться наш двор теперь. Как будто нет какого-то предмета привычного.

Странно как-то.

А потом мы стали реже замечать Нюркино отсутствие.

А потом и вовсе забыли про Нюрку.

Но однажды…

Собрались как-то все ребята опять во дворе… и мы видим… совсем странную картину видим. Даже не картину, а процессию странную. Из нашего подъезда выходит вся семейка – мать Нюркина, дворничиха, отец-дворник… и – Нюрка сзади идет. Не плетется, как обычно, а – идет. Ровно, спокойно… степенно даже. И не горбится, не сутулится как всегда. А идет. И не шаркает. Как человек идет. И одета чисто. Аккуратно даже. Хоть юбка и серая. Но другая.

Да и Нюрка уже была другая!

Отец ее нес два больших узла. Видно было, что семейка переезжает куда-то. И мать-то не с пустыми руками: в руках у нее – сверточек небольшой. Просто кулечек. Перед собой осторожно так держит. А из кулечка – плач раздается. Детский плач?!

Во дела!!!

Ребенок! Это ребенок – у них?! Это ж – жизнь человеческая в руках! Вот т-т-те раз!

Мы молча смотрели вслед степенной, медленно уходящей процессии.

Но чей же ребенок? Откуда?! Не старухи же матери?!

Нюрка???

Быть того не может!

Господи, Нюрка!!!

Мы стояли поодаль, не смея подойти к ней, когда– то нашей Нюрке.

Кто ж это?! Кто смог?!

Двор замер.

Двор обомлел.

Двор догадался.

Двор сразу стал старше.

Может быть, именно тогда и закончилось наше первое детство.

А шарфик где?!

Мы любим праздники. Любим устраивать их для себя и для других. Лишь бы повод был. И не только концерты организовываем. Но и дни рождения конечно же отмечаем. Свои. Празднуем. Не говоря уж о юбилеях… А презентации всяческие – так это обязательно. Ну а такой повод, как новая книга или новый диск с песнями, – так это святое.

А вообще-то – нам нравится друзей собирать! К гадалке не ходи! И нашим друзьям нравится собираться, когда мы их собираем. И приятно, что мест на наших вечерах всегда не хватает. Как выясняется. Но – помещаемся всё же все!

И вот недавно, когда в небольшом ресторанчике мы собрались по поводу выхода в свет очередной моей книги, Алик Левенбук – «главный еврей Советского Союза» и по совместительству художественный руководитель и режиссер еврейского театра «Шалом», заявляет:

– Вы знаете, почему Алла пишет книгу за книгой? Потому что этой паре просто нравится устраивать для нас праздники! Всех нас собирать вместе нравится! Вот она и пишет.

– Любят они друзей своих, – говорит Алик Левенбук.

Прав. Любим.

Но пишу я не для того только, чтоб друзей собирать. И Стахан оформляет мои опусы не для этого. Но сам повод хороший. Если появляется что-то новое – книга или диск, почему не встретиться с теми, кого ты любишь и уважаешь?! И кто – как говорит, а мы верим – любит и уважает нас?!

Итак, презентации, дни рождения и прочее. Гуляем все!

И понятное дело, на такие события принято подарки дарить. И дарят.

И вот тут-то надо рассказать, что происходит с этими самыми «подарунками».

Дарят их, конечно, от всей души. Хотят порадовать. И радуют. Чтоб мы помнили о событии, не забывали о друзьях своих… А друзей, слава богу, много. Поэтому и собирается их так много, этих подарков. Туча тучная. Или – куча кучная. И не оставлять же себе всю эту кучу! Не поместится просто! Так и образуется некий подарочный фонд. Когда откладывается в сторону то, что можно и кому-то подарить. Чаще даже что-то самое хорошее, что от всей души можно подарить другу. Порадовать его тоже.

Вот тут-то и надо быть очень внимательным и осторожным. Чтоб не попасть впросак. Чтоб не перепутать, кто и что подарил. А то получится, как получилось у одной нашей знакомой.

Одной нашей знакомой на день рождения подарили симпатичный комплект: шапочка вязаная, шарфик вязаный и варежки.

Проходит время. И ей самой идти на день рождения своей подруги. Что подарить? На улице зима. Теплый вязаный подарок будет кстати.

И приносит подруга подруге симпатичный шерстяной комплект из шапочки и варежек.

Подруга раскрывает его. И…

– А шарфик где? – спрашивает.

А шарфика-то и нет.

Подруги долго смеялись. Хорошо, что это были подруги. И с юмором.

Вот потому и придумали, наверно, специально фотографировать входящих, кто с каким пакетом подарочным пришел. Чтоб не спутать. И впросак не попасть. Наверно, для этого. Я недавно догадалась.

У нас такого не было. Никто и не фотографировал гостей наших с подарками. Просто гостей – да. Не с подарками, а с именинниками вместе.

Вообще с подарками иногда происходят разные чудеса.

Вот что у нас было.

Мы отмечаем двойную золотую свадьбу – пятьдесят лет вместе на сцене и в жизни. И вот – наш юбилейный концерт в Государственном театре эстрады, в центре Москвы.

В самый разгар вечера на сцену выносят необыкновенный подарок: большой портрет, в тяжелой золоченой раме. И не просто портрет, а портрет НАШ со Стаханом! Да не просто наш, а портрет этот – из ШОКОЛАДА! Подарок от хозяйки конфетной фабрики «Конфаэль». От Ирины Борисовны Эльдархановой.

Наконец-то – и мы в шоколаде!

Портрет тяжелый… Вынесли его на сцену двое крупных дядек. Вынесли… облокотили о рояль. Чтоб всем видна была эта красота.

Мы в восторге. Публика в восторге. Ахает, аплодирует… Портрет огромный! И в цвете даже! И пахнет шоколадом прямо в зал!

После концерта несколько человек несут все корзины, букеты, подарки. К грузовому закулисному лифту несут. И этот портрет тоже. Все это с трудом укладывается в несколько машин…

Наконец-то после всего – мы дома. И только тут чувствуется усталость огромная. Нет сил подарки разбирать… рассматривать… Отложили удовольствие на завтра. Завтра все посмотрим и разберем.

На следующий день разобрали все.

Но…

Все… кроме очень важного… Нет нашего дорогого подарка. Портрета нашего из шоколада не оказалось!

Больше ни разу в жизни мы его так и не видели. Было все. Цветы, вазы, записки. Было все, НО – нашего шоколадного подарка не было нигде. Исчез портрет из шоколада! Навсегда.

Звоним в театр. Все утро обзваниваем всех, кто мог бы знать или видеть что-нибудь. Но – ни службы театра, ни те, кто укладывал, относил подарки в машины, – никто ничего не видел.

Конечно, мы огорчились. Подарок этот был очень нам дорог. Мы понимали, что он был сделан от души. От всего сердца и с любовью. Такое могли сделать только настоящие друзья. Что так и было.

Не знаю, что б мы делали с этим портретом, правда. Конечно, показывали б друзьям. Гордились бы…

Но – не съели б, конечно. Разве можно съесть самих себя, даже шоколадных?!

А кто-то, наверно, и съел.

А жаль.

Интересно – кто?!

…И вот мы снова собираемся лететь в Америку. К друзьям, у которых и остановимся в Филадельфии. И, как всегда, хочется привезти им что-нибудь интересное. И необычное.

Симпатичных вещичек много… но… все не то. Никак не придумаем, чтобы что-нибудь особенное. Да и чтоб для всей семьи сразу.

Как всегда, выручает наша подруга, «сладкая женщина» конфетная Ирочка Эльдарханова. Та самая, которая подарила нам на золотую свадьбу тот шоколадный портрет. Что исчез.

– Не хотите заказать для ваших друзей шоколадную телеграммку? С теплыми пожеланиями для всей семьи, – говорит Ирина Борисовна.

Мы обрадовались.

– Здорово! – говорим.

– Это то, что надо! – радуемся.

И заказываем «телеграммку». С соответствующим случаю текстом. По телефону диктуем шоколадному мастеру текст: «Нашим дорогим и любимым друзьям…» и т. д.

Перед вылетом в Америку привозят нам домой это «телеграммное» творение. И – о ужас! Она… огромная! Сантиметров восемьдесят на шестьдесят!!! Шоколаду в «телеграммке» много!!! Да вдобавок все это в раме тяжеленной…

И как везти все ЭТО в Америку?! Тяжело ведь! Но – красота неописуемая! Эти буквы из белого шоколада на фоне конфет из черного! А по бокам еще всякие цветные украшения с цветочками шоколадными… И все – пахнет…

Нет! Такую красоту надо обязательно в Америку! Американские друзья просто без такой красоты не могут!

Чтоб довезти, будем всю дорогу осторожно держать на руках коробку со всем этим. Плотную, картонную. И еще во что-нибудь обернем. А в самолете на коленях по очереди будем держать. Все девять часов до Нью-Йорка. Чтоб не помять красоту, не дай бог!

Так и решили.

Но… У нас есть традиция. Перед очередным полетом, да вообще перед любой дорогой – а ездим и летаем мы часто, – мы должны присесть «на дорожку». Уже на самом выходе из дома. И после минутного молчания я, как всегда, произношу:

– С Богом и в добрый час, как говорила моя мамочка.

И только после этого ритуала мы отправляемся в путь.

Так и в этот раз.

Все усаживаемся «на дорожку». И наш дорогой Стахан Мамаджанович с размаху грохается на тот самый стул, на котором «приготовилась» в дорогу наша драгоценная коробка с «телеграммкой» для Америки.

Раздается треск. И – тишина.

Минута молчания затянулась.

Так можно и в Америку опоздать!

Потом раздаются – мой вскрик и непечатное выражение моего мужа.

Конечно, коробка сломалась по самому центру – Стахан удобно устроился! Шоколадные буквы сдвинулись кое-как, в беспорядке… все слова перепутались…

Но везти это надо все равно. Ничего не поделать. Там попытаемся поправить как-нибудь.

Прилетаем в Америку. Встречают нас друзья в Нью-Йорке. В аэропорту Кеннеди. Поломанная коробка в большом пакете болтается. И буквы тоже. Будь уж что будет.

В доме друзей раздаем подарки. Но мешок с коробкой в сторону отложили. Пусть пока полежит. Лишь бы никто не увидел.

А Стахан и говорит мне страшным шепотом:

– Когда все лягут спать, постараюсь сложить буквы в предложения. Только ты мне текст напиши. Ведь ты диктовала…

Какой текст?! Кто его помнит уже?!

Полночи народный артист России, Узбекистана и Ингушетии с невероятным упорством складывал этот пазл. Что-то сам вспомнил, а что-то.

Собирал долго.

Хозяин дома среди ночи проснулся от всяческих непечатных выражений народного артиста. И присоединился к нему и к ним.

И вроде бы у них все вместе стало складываться.

Но мешала и все путала одна буква. Никак ей места не находилось. Буква «Э». Ну никуда она не вставлялась, зараза! Не вписывалась.

Наверно, догадались мы, когда в Москве на фабрике набирали эту красоту, вместо «нашИм дорогим друзьям», что я диктовала, наборщики в спешке набрали «нашЭм дорогим друзьям».

Вот в это место это «Э» мы и вставили. И все прекрасно получилось! И встало.

К рассвету собрали все. Весь текст шоколадный. Все буквы и цветочки… Во главе с этим «нашЭм дорогим друзьям»…

Филадельфийским ребятам наш подарок так понравился, так понравился! До сих пор никому его не дают съесть. А прошло уже много времени!

Подарок этот шоколадный только всем показывают, дают читать и нюхать. Читают, нюхают… облизываются… И всем нравится очень. Особенно – это «нашЭм».

Пока еще не съели.

Завидный жених

Мы отдыхаем. На этот раз – опять санаторий.

Наш «Актер». В Сочи.

Мы бываем здесь часто. Нам тут нравится. Но в этот раз так получилось, что на несколько дней я тут оказалась одна. Без Него. Муж должен подлететь из Москвы позже.

Я не скучаю. Отдыхаю в покое, тишине… От гастрольных дорог, от московской суеты и шума отдыхаю.

Часто я сижу на скамейке на пляже одна, в своем любимом уголке, за нашей чайной. Там меня никто не видит, и я могу спокойно думать. И думаю. Строю творческие планы… и вообще – наслаждаюсь.

Но покой мой вскоре нарушен.

Около меня стал появляться незнакомый товарищ. Мужчина не молодой и не старый, во всем средний: средних лет, среднего роста, очень средней внешности. Знает, кто я такая. И удивляется, что это вдруг я тут одна. Без моего «знаменитого супруга». Я успокоила его – скоро появится и мой супруг знаменитый.

Но мой неожиданный знакомец не успокаивается и каждый раз, когда я хочу уединиться на своей любимой скамеечке, появляется рядом и он.

Зачем он тут? И вообще, как он оказался в этом актерском санатории, в который даже актерам не просто попасть?! Непонятно. Он совсем не был похож на какую-нибудь творческую личность. Ни с какого боку.

Но он попал.

Звали его Гриша – так он представился мне. И Гриша почему-то считал, что мне интересны его рассказы.

Но я его почти не слышала. Не слушала просто. Пока он не перешел к рассказу о своих высоких и известных нам знакомых. И я поневоле стала прислушиваться. Особенно когда он упомянул имя одной очень известной певицы, которую мы хорошо знали и которая нам всегда нравилась. Он говорил, что она была серьезно больна и что он буквально спас ее. Отправив в какой-то «знаменитый американский санаторий, где полностью обследуют и омолаживают людей». Вот в такой санаторий отправил. Очень известный и очень дорогой, говорит. И еще сказал, что полностью взял на себя все расходы и буквально «спас» умирающую знаменитую актрису.

Я зауважала товарища. Надо же? Оказывается, бывают и такие.

И постепенно в наших встречах он перешел к рассказам о себе. Он – холостой. Живет в Москве. Супруга давно умерла. Есть квартира в центре. Он хочет жениться «на хорошей женщине, не очень молодой, но домашней, заботливой и хозяйственной». А главное, чтоб «с рекомендацией». От хороших людей чтоб рекомендация была.

И все настойчивей стал просить меня помочь ему в этом вопросе. «Я ведь завидный жених!» Так и сказал.

И я задумалась. Почему бы не помочь такому хорошему человеку?

Тем более что у меня есть подруга Света. Живет в нашем же доме. Угловом. Можем и в окно переговариваться. Она – потрясающий человек. Умница, преподаватель английского в инязе. Давно не замужем, хотя и была возможность. Просто она всю жизнь и всю себя посвятила своей больной маме. Не могла же она кого-то привести в свою маленькую «двушку», да и уйти жить ни с кем никуда не могла. Как маму оставить?! Никак.

И не оставляла.

Но вот мамы не стало. Светлана осталась одна.

Я и подумала – а почему нет? Может, она и найдет свое счастье с хорошим человеком.

Светочка долго не соглашалась. Но, наконец, говорит:

– Давай.

И я дала Грише ее номер телефона.

Потом Света позвонила мне, говорит, что они долго по телефону беседовали… Она все ждала, что он пригласит ее куда-нибудь поужинать. Но он сказал, что хотел бы познакомиться с ней в домашней обстановке.

И она пригласила его к себе.

Испекла сладкий пирог – давно ни для кого не пекла, накрыла красивый чайный стол.

Жених пришел.

Что там произошло? Не знаю точно. Только Светочка позвонила мне поздно вечером:

– Кого ты мне прислала?!

– Господи, что случилось?!

«Жених» пришел без цветов, без конфет, сразу внимательно оглядел квартиру, особенно накрытый стол… Сел, стал быстро есть… И постоянно приговаривал, что так мужчин не принимают. «Если хочешь замуж, приготовь настоящий обед, с мясом и хорошим вином, и вообще… А ты чем отделалась?»

Про то, что было дальше, она просто не могла говорить… только, заикаясь, сказала, что еле его выгнала.

Боже, как же мне было стыдно!

Прошло много-много лет, но я не могу без ужаса вспоминать эту историю.

И никогда больше я не выступала в роли свахи.

Спустя годы в очередной раз мы на гастролях в Америке. На этот раз наш концерт в Сан-Франциско.

После концерта, как всегда, приходят к нам за кулисы знакомые и незнакомые. Поделиться впечатлениями, поблагодарить и прочее. И подходит к нам милая пожилая женщина. Красивая, бодрая, восторженно отзывается о нас, о наших песнях…

И я узнаю в ней ту самую известную певицу, про которую рассказывал и когда-то так благородно «спас и омолодил» тот самый «жених».

Конечно же на той встрече в Америке о нем речь не шла, мы просто говорили с этой известной артисткой. Она спрашивала о нашей жизни… мы – о ее… Оказывается, она давно приехала сюда с мужем, вполне здоровая и счастливая. Муж сразу же стал тут работать, и все у них, слава богу, было и есть о’кей.

И все-таки я осторожно так спрашиваю:

– А как со здоровьем-то у вас? Нормально все было?

А женщина и говорит:

– Да Бог миловал. Все нормально. И было, и есть.

И сплюнула через плечо трижды.

…На следующий день после концерта в наш гостиничный номер – звонок. Мужской голос благодарит за «полученное несказанное наслаждение» и хочет обратиться с «деликатной просьбой».

И произносит буквально следующее:

– Дорогая Алла! Не могли бы вы оказать мне неоценимую услугу? Понимаете, я хочу жениться на хорошей, доброй и хозяйственной женщине. С рекомендацией от хороших людей. Я – завидный жених, у меня все есть: квартира, машина…

И так далее. Все – по тексту, который я уже где-то когда-то слышала.

И только тут я с ужасом узнаю того самого «завидного жениха», которого когда-то порекомендовала моей Светочке. Я не сразу узнала его. Ведь прошло много лет. Он, этот «жених», уже тогда был много старше нас, мог давно жениться или даже умереть.

Но ни того ни другого с ним не случилось.

Значит, он до сих пор так и живет, питается у разных «невест», экономя свою пенсию. И такое у него это привычное и обычное дело, что он даже забыл, что когда-то уже обращался по этому адресу. Ко мне то бишь.

Ах ты сволочь!

Такой у тебя, значит, прибыльный бизнес. Такой, значит, ты «завидный жених» – на один обед!

Моим первым нестерпимым желанием было обзвонить всех женщин в эмигрантской округе. «Берегитесь, женщины! Голодный халявщик бродит по Америке!» И столько хотелось ему сказать!

Но я просто повесила трубку. Боялась, что не удержусь. Надеюсь, кто-нибудь когда-нибудь все же «расскажет» про него все, что думает.

А может, и не только расскажет.

Может, поймет он? Этот «завидный жених» на халяву?

Да нет. Не думаю. Хотя…

Смотря как будут объяснять и – какими методами.