Текст книги "Час кота. Роман в стихах"

Час кота
Роман в стихах
Амита Деви

Дизайнер обложки Софья Евгеньевна Гридасова

Корректор Софья Евгеньевна Гридасова

© Амита Деви, 2024

© Софья Евгеньевна Гридасова, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0055-5875-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

Путь к себе может быть долгим, и право, он того стоит! Дорога может быть узкой, а может быть полотном. Не надо искать кумиров, но один в поле не воин. И есть лишь простая истина – увидеть себя в Другом.

А.Л.Деви

Блог мистера Белого и прочие размышления

 
Это история про дорогих меховиков,
Лучших в породе прекрасных котов.
Отвага прославила их на века —
Любителей сливочек и молока!
 
 
Непременно врагов своих надобно знать —
Это крыс и мышей бесконечная рать.
С ними войны ведутся, и края им нет,
Но не только об этом наш славный сюжет.
 
 
В этой саге история знатной семьи
И характеры каждого из бриллиантов.
Мой язык не захочет назвать их зверьми,
Даже самые зверские банды.
 
 
Например, предводитель стаи Франциск
Был потерянным, с битою нижней губой.
Знайте, вряд ли какой-то пройдёт публицист
Мимо жизни его золотой.
 
 
Его подвиги – просто пример для котят,
Тем, что сладко под боком у мамочки спят.
Френк достойно простился тогда с нищетой.
Он историй и баек бессменный герой
 
 
Да к тому же один из известных владык
Меценатов, рестораторов сети «Мистер Милк».
Эта сеть хороша, пусть слегка дорога,
Для потребителей сливочек и молока.
 
 
Иногда Френку хочется дуть валерьянку,
Он отчаянно ищет в ней утешение.
А законом клеймённую, кошачью травку
Часто ест он в притворном неведении.
 
 
Славным этим местечкам он отец и оплот,
Но давно постоянно он здесь не живёт —
Френк снегов натерпелся и стал к ним ленив.
Кто не знает, я расскажу про его котосрыв,
 
 
Но чуть позже. Сейчас речь о друге его,
Помогающем Френку продавать молоко.
Представляю шотладца: вислоухого Боню,
Он за прибылью бдит и свою знает долю.
 
 
Бонифаций, однако, мышей обожает.
Что он делает с ними? Полагаю – съедает.
Я на камеру в деле как-то Боню поймал,
Но из этого вышел ненужный скандал.
 
 
Так что лучше в сторонку я отойду,
Прогуляюсь да постик ещё соберу.
Ну, а Боня расскажет вам сам о себе,
Лучшей авторской речи не найти вам нигде:
 
 
«Меня Боней зовут уже много денёчков,
Но я – Бонифаций, а не ангелочек!
За милю учую крысиный я писк,
Им острые когти мои – лучший приз!
 
 
Гроза мышей, разрушитель нор крысьих,
Я кот, действительно, бескомпромиссный!
Хоть оды поют мне и носят подарки,
Я держу неподкупности чистую марку.
 
 
Я могу это снова и снова сказать:
Им шанс лишь на то, чтоб скорей убежать!
Но, раз верят несчастные в подкуп, увы,
Такая вина нам терзает умы.
 
 
Я был бы смешон, потакая их злу.
Не годен позорному я ремеслу…
Мои слабости знает лишь только одна
Дама сердца – лишь ей эта честь отдана.
 
 
Сабина! Прекрасная котоледи моя!
Её жёлтые глазки синим цветом горят.
Пленила меня её гладкая шерсть!
Достоинств Сабины мне не перечесть!
 
 
Я песни пою, потерял даже сон…
Меня поймёт всякий, кто тоже влюблён.
Искал я дорогу к любимой своей,
Когда же нашёл, встал у прочных дверей.
 
 
Стрелою сердечной навеки сражённый,
Я песни пою ей, высокородной
Шотландке, поющей на сцене хиты.
Я сам вислоухий, но боюсь с ней на «ты».
 
 
Я большой генерал только в войске своём
И побеждённый, когда безответно влюблён.
Но дух мой не сломлен! Я точно герой,
Я властвую крепко над мышиной толпой!
 
 
Ну, да, я звезда, что мне скромно молчать?
Вон, они снова идут – побеждённая рать —
Клыков моих острых снимая печать…
…Там, где Бонифаций, мышам не бывать!»
 
 
Так Боня сказал и усами сверкнул
И гибкую спину лениво прогнул,
Любовно когтями по двери провёл
Да важно уселся на праздничный стол.
 
 
А я – не забудьте моё ремесло —
Фиксирую камерой всё, что пришло.
Зашли к нему мыши на новый поклон,
Но что-то с камерой… Ага, вот, теперь диктофон.
 
 
Мыши выстроились в ряд и смиренно поют,
Ну, а крысы с фалангов решения ждут.
Все они на поклон да с подарками к Боне
И поют: «Жил когда-то в проспекте Кедровом
 
 
Царь окрестный, на войны с мышами готовый.
Где ж бывал ты, великий, в последние годы?
Неужели нельзя нам теперь в хороводы?!
И на свалках нам жить после этого снова?
 
 
Ведь вернулся нечаянно страшный наш враг,
Нашей жизни привольной источник иссяк!
Сколько б не было мира, кто-то всё же придёт
Посильнее и злее и дом наш сожжёт.
 
 
Боня, не кусай нас! О нет, не кусай!
Съешь лучше кашу, запей молоком…
Неужели разрушишь мышиный наш рай,
Сверкая своим острым клыком?!»
 
 
Друзья, я не мог это долго смотреть!
Но, казалось, мышам всё хотелось пропеть.
Я глупо гадал, безмолвный статист,
Забывши, однако, что я журналист!
 
 
И в драме, которую мне не передать,
Я не участвовал! Вот, с места не встать!
Я забыл рассказать, что Бонифаций силён
И жесток, когда безответно влюблён.
 
 
Теперь моя речь о Сабине красотке.
Она обладает манящей походкой,
Глаза янтарём драгоценным сияют,
Коты же свой разум при встрече теряют!
 
 
Но у Сабины, о боги, одна только страсть —
Демонстрировать публике вокал свой и пасть.
Какие шедевры, ах, она выдаёт
Под полной луною всю ночь напролёт!
 
 
Её нежный голос все знают в округе.
Послушайте, если увяли от скуки!
Но, чтобы поверили мне вы, друзья,
Я всё записал, ничего не тая.
 
 
И я эксклюзивен – вам всё ж пригодится,
Возможно, порыв нашей местной певицы.
Пройдите по ссылке. Нет, нет, там не чтиво,
А первая песня прекрасной Сабины:
 
 
«…Отчего же всё так?! Я красива вполне,
И ума, и души у меня предостаточно.
Одиноко пою песни дальней луне,
Всё питая свой имидж загадочный.
 
 
Моё сердце пылает огнём и тоской,
Кто поможет унять сей пожар?
Я хочу быть любимой, а не котосвятой!
Где мой кот?! Ар, ар, ар, ар, ар, ар!?
 
 
Очень быстро мои девичьи годы летят,
Хорошо, что морщин у нас нет…
А вокруг грубияны и нахалы царят,
Мне же нужен игривый эстет.
 
 
Для чего моих глаз бесподобный янтарь?
Почему мне непросто быть похожей на всех?
Да, я стала певицей, и это успех.
Ну, а как же любовь, ар, ар, ар?!»
 
 
Я забылся от слёз, тёрся бархатной лапкой,
Промочивши насквозь сапоги и перчатки.
Моя камера отказалась её вопли снимать —
До любви, как до Луны, не достать.
 
 
Женихов идеальных нет в городе нашем,
Я хочу распрощаться с таким репортажем!
Но я в корне иной предоставлю сюжет:
Для сестрички Сабины преград в любви нет.
 
 
Вот – Саманта, красотка в шотландских мехах
Дорогих, безупречных и неповторимых!
С ярким, алым огнём в своих синих глазах
Любит сильно сама и, представьте, любима!
 
 
Если только не лжёт ее профиль в сетях,
С ней удача всегда, а не только на днях.
Если это не вздор, не шальной фотошоп,
То завидовать ей обречен всякий кот.
 
 
Это знают не все, но успела Саманта
И влюбиться, и свадьбу отжечь по-господски.
Не снимает она до сих пор те бриллианты,
Что тогда заплели ей в причёску.
 
 
Солнце жарит весной с крыши снег индевелый,
А любовь и взаимность уготованы смелым.
Так Барон всё ж добился лапки нашей графини
И увёз на моря на своей бригантине.
 
 
Долго ль, мало ли, нам не совсем всё известно,
Но Барон поступил в оконцовке нечестно
И исчез, словно текст под командой delete,
Вероятно, отправившись в долгий ретрит.
 
 
И красотку жену с четырьмя сорванцами,
Он оставил одних проживать на Багамах.
К его чести, нам надо всё же правду учесть:
Он оставил им денег, сколько нам и не счесть.
 
 
Эти дети росли без отца и вниманья,
Так положенных им иногда и кусков.
Их растила лишь мать, а в её воспитании
Было главное, чтоб был здоров.
 
 
Это всё на фасаде, кто осмелится дать
На широкий обзор скрупулёзный отчет,
Что есть в жизни кошачьей незаметная часть?
И она-то как раз и скребёт!
 
 
Но не будем о грустном… Интерфейс пока цел,
И нам не о чём, правда, коллеги, гадать!
Я ж проездом там был и случайно успел
Верно, лучшую часть вам заснять.
 
 
Этой бурной весной родились дети их,
В Котограмм пока фото их нет.
Я уверен, породы красивейший штрих
Украшает Самантин декрет.
 
 
Она – фотомодель, её сториз – огонь!
Вот, по ссылке пройдите! Вот, здесь!
Её мужем был знатный британец Барон,
Украшающий золотом шерсть.
 
 
Он ей пишет порою признанья в лс,
Всё ж надеясь ответ прочитать.
Но, увы! Не бывает спонтанных чудес —
Обречён наш Барон тосковать…
 
 
Но, оставим фантазий и домыслов сплин,
Я не прихвостень жёлтых страниц.
Всё вы можете в Котсте спокойно найти,
Я же спец из-за толстых кулис.
 
 
Я пытался изучать его месяцев шесть,
Но узнал лишь, что он программист.
И что дом у Екота у него где-то есть,
И что ходит к нему массажист —
 
 
Это все, что изволил он в паблик снести.
Остальное под грифом «секретно»!
Ну, а как мог иначе барон из IT,
Бывший, в сущности, пнём кабинетным?
 
 
Эта скрытность понятна в социальных сетях
Для парней в золочёных и толстых цепях.
Им свой вид и престиж уронить невозможно
Лишним звуком и фразою неосторожной.
 
 
Я вернусь к нему позже. Мне представиться надо:
Я – писатель. Моё каждое слово – цитата,
И журналистика – хобби моё от когтей!
Я писал ежедневно и до котстосетей.
 
 
Лишь порой загляну я на чужой огонёк,
Натыкаясь на милое фото и блог.
Я живу одиноко, но я не фаталист.
Жизнь – широкое поле, а я в нём турист.
 
 
Так вещал мистер Белый на странице Вкотакте,
Не вступая ни с кем в политический брак,
Избегая умело все союзы и партии,
Был одним из свободных писак.
 
 
А когда получил приглашение первое
Продвигать на страницах политику мэра,
Отказался бесстрашно! Он бессмертный, наверное,
Или вовсе не белый, а серый.
 
 
Он писал лишь обзоры путешествий персон
Знаменитых богатством иль духом,
Иль талантом с тележку и огромный вагон,
Да красавиц, сверкающих пухом.
 
 
От политики, как от коллекторских ям,
Он бежал. Будто Лот из Гоморры,
Избегал он массовок, и был враг новостям
Да пиару всей мэрской конторы.
 
 
От того, видно, стал он врагом и не зря,
Ведь «ничейность» любого объекта
Оказаться легко может с нового дня
В мерзком статусе иноагента.
 
 
Но, примкнувши к своим, он себя бы сберёг,
А так слухи ползли, быстро множась.
Что в недавней рыбалке Белый чащу поджёг,
От паров винных только опомнясь.
 
 
Что разбил он очки леснику в этот день
И ружье отобрал злым обманом,
Притворившись, что он здесь лесной бизнесмен —
Тоже ловит сейчас хулиганов.
 
 
Дале слухи ползли, что он садит табак,
Да не только, хоть сам и не курит.
Кто-то в чатах писал, что у Белого мак
В огороде среди прочей дури.
 
 
И неясно, куда бы все сплетни стекали,
Если б сам он, спустя две недели,
Не явился весь в мыле, будто только педали
Открутил по полям еле-еле.
 
 
Те, кто спит с телефоном и над ним вечно бдит,
Всё ж успели трансляцию видеть.
Белый начал без пафоса вдруг говорить
И без масляных в голосе нитей:
 
 
«Извините, друзья, что пропал из сети,
Я по важному делу был должен уйти.
Мои невинные шалости стали невыносимы
Для законников. Ими теперь я гонимый!
 
 
Я искал адвоката, чтобы честь отстоять,
Но из них ни один мне не стал отвечать!
Если б знали вы, что происходит отныне
В самом главном, известном котомагазине!
 
 
Там крадут молоко, сливки, тонны сметаны!
А я вычислил мерзких воров атамана.
Но, как только решил я улики собрать,
Я был вынужден в ужасе заднюю дать.
 
 
На меня кто-то хочет закон натравить!
Я не трус, друзья, но сейчас страшно жить!
Мой аккаунт попробуют, видно, взломать.
Я исчезну, друзья. Ну, не надо рыдать!
 
 
Я вам весточку вышлю, как только смогу.
А теперь – извините! Я всё же бегу…»
 

Избранные места для отдыха и драмы

 
Куда бы не примкнули все мечты и ожидания,
Один им берег уготован. Пусть банально так,
Но очевидно, что успех и в жизни процветание
Отвешены заранее, как, впрочем, горький шлак.
 
 
Для бытия в наличности достойной, нет, прекрасной
Не нужен вам диплом – кидайте в наполнитель брак,
Чем после диссертации стоять за кассой красной,
Обслуживая день и ночь неграмотных зевак.
 
 
Довольно быть дельцом, корову дойную приладив
На личный кошелек, и взятки вовремя давать.
А лучше членом быть, а не актером клоунады,
И самому в политике свой интерес искать.
 
 
А если повезло вам, и наследство получили —
Не растеряйтесь, дайте капиталу должный ход!
Тогда, быть может, как и Френк, вы обретёте силу,
Хотя, по правде, он из тех, кто напрягал хребёт.
 
 
Он старой гвардии оплот и флагман новых дел
Трудился в поте, часто шерсть клочьми с него летела.
Зато, на зависть многим, он действительно успел
Создать успешный бизнес и растил его умело.
 
 
И вправе был котяра в нежном, золотом песочке,
Своих трудов великих сливки сладкие снимая,
Безвылазно торчать да со своей любимой дочкой,
И внуками вкушать всю прелесть дорогого рая.
 
 
Бывало, вспомнит Френк деньки былые, и сверкают
Тогда его глаза от многих памятных ночей…
А звёзды от его рассказов тихо догорают,
Стекая при рассвете в синий край других морей…
***
И книги он начал читать лишь недавно —
По юным и зрелым годам всё не к спеху
Читать по верхушкам крутые романы
Для чьей лишь неясно потехи.
 
 
Поэтому, все фолианты сложивши
В далёкий сундук, в актуальный запрос,
(Ему обозначенный разве что свыше),
Франциск дневничок свой принёс.
 
 
Под голову вместо подушки он вправил
Его, как обычно, но ручку достал.
Такою сонливостью в ухо вдруг дало,
Лишь чудом он не задремал.
 
 
– Есть только одно для меня молоко,
Но по времени оно от меня так далёко, —
Толстый кот, растянувшись на пляже, сказал.
Между делом он часто зевал.
 
 
Если б сон не пытался его одолеть,
Он, возможно, сказал бы достойную речь.
Или даже сподвигся бы спеть,
Чтобы пляжных красоток развлечь.
 
 
Только Френк обожал больше спать, а вокал
Для кастратов забытый, увы, ритуал!
Всё бы было, как в сказке, если б только не «но» —
Проказники были с ним не заодно!
 
 
Тут внучата опять перед ним подрались.
Да под хвост ведь не отдых, а целая жизнь!
Френки долго терпел их возню на песке,
Только стал вдруг трамплином в последнем прыжке.
 
 
Уязвленная гордость пронзила его!
Разве можно над ним так скакать?
Призывая кошачьих и прочих богов,
Он пытался в отель убежать.
 
 
Но внучата визжали, катаясь клубком.
Сложно в мире им жить вчетвером.
– Оставь мне свой плешивый тонкий хвост,
Чтоб за него хватать, а не за нос! —
 
 
Победоносно Дарк проговорил
И снова треснул брата что есть сил.
А Мистику досталось по глазам,
Но он и сам дал волю всем когтям.
 
 
Теона с Персиком альянсом своим грозным
Кусали братца Дарка с мордой плоской.
– Ай, ухо! Черт! – воскликнул Мистик, – Эй,
Ты ухо мне дерёшь, уйди скорей!
 
 
Не то я прокушу тебе все лапки!!!
– А ну-ка, наведу я щас порядки, —
Франциск внучат сейчас же разделил,
Укусами их охлаждая пыл.
 
 
Усы пригладил, начиная речь
Почесыванием ушей и плеч.
– Ну, что не поделили вы, засранцы?!
К чему вам море, пляж, еда и танцы?
 
 
На старой даче, в прелых лопухах
Вам место быть, пока я не зачах
От бесконечных визгов и боев…
Я потерять свой отдых не готов!
 
 
А я терплю возню и детский шум!
С собой вас взявши, потерял я ум!!!
Где воспитание у вас, породы стать?!
Я вынужден вас матери отдать.
 
 
Вот только завершит она все спа,
Я вас верну, нисколько не скорбя!
Дерутся из-за мелочи какой-то…
А ну-ка, свои мордочки умойте!
 
 
И шерсть пригладьте… ну и сорванцы…
Пойду, куплю вам котоледенцы!
И будьте теми, кем вы рождены —
Элитой и фасадом всей страны!
 
 
Пристыженные внуки замолчали
И каждый, фыркнув, нос свой повернул
На, в дымке исчезающие, дали
Да раковин морских прибрежный гул.
 
 
***
Френк воротился, и всё было славно,
Только дети от скуки заныли опять.
Вечерело стремительно. Ну, а Саманта
Продолжала всё так же гулять.
 
 
И тогда Френк смирился, что вечер
Всё равно он потомкам отдаст.
Валерьянку достал из аптечки
Пару раз уже точно за час.
 
 
– Расскажи, деда, нам про былое!
Как ты жил? И богатым как стал?
Правда ль, дело своё золотое
Ты геройским трудом основал?
 
 
Расскажи, что за место такое
Под названием «Magic of milk»?
В Мургле пишут – там всё дорогое,
А на входе стоит грозный сфинкс
 
 
Высотой с эту лодку с тунцами…
Ну, пожалуйста, нам расскажи!!!
Мы хотели спросить нашу маму,
А у ней только – лапки лижи…
 
 
Этим хитрым котятам давно было ясно,
Что их дед с удовольствием старый рассказ,
Им поведает, словно и не был он часто
Им предложен почти всякий раз
 
 
Вместо нудных уроков, им не нужных нисколько,
И взамен колыбельных, услаждающих слух…
Потому что про юность не расскажешь коротким
Вечерком – кто-то спит, кто-то глух…
 
 
Вот и ширился этот сюжет, и в деталях
Каждый слушатель знал, где и что, и почём.
Но, однако ж, не в силах уйти с сериала,
Слушал Френка и всё об одном.
 
 
У него это гордость за свои магазины
И за бары, влекущие деньги к нему.
Начинал он вещать иногда с середины,
А порою сползал в старину.
 
 
И о многом, о многом он поведал, как в трансе,
Благодарным ушам, даже левым вполне.
И порою такие давал всем сеансы,
Если, к счастью, был не в бодуне.
 
 
Собирал он и здесь, на элитном курорте,
Почитателей всех своих явных талантов.
И тянулись к нему разномастные морды
За уловом словесных бриллиантов.
 
 
Он был мастер пилить среди волн Мнемозины,
Щедро льющей ему через время и мир
Бесконечные сториз против пошлой рутины,
Затянувшей и жизнь, и эфир.
 
 
В этот раз, повинуясь внучатам охотно,
Да, к тому же, предание ново, свежо.
– Хорошо, но сидите спокойно, тихонько…
Это бар самых лучших и знатных котов!
 
 
И мурлыкать он начал, когти тихо пуская.
Он смотрел на закат и свой собственный гимн
Он запел, ложь и факты привычно сплетая,
Но лишь этим так всеми любим:
 
 
«Смотрите сюда – куда идёт весь народ!
На этом доме нарисован самый лучший кот!
На крыше – голова кота богатого,
Что денежки всегда гребёт лопатою.
 
 
Сияют глазки-окна, на парадной – швейцар,
Вокруг то мур, то мяу или ар-ар-ар-ар.
Но! В этом баре, уверяю, есть фейс-контроль!
Туда зайти захочешь – быть красавцем изволь!
 
 
И туда запрещён вход собакам и крысам,
Крылатым, клювастым, ползучим и склизким.
Это бар для котов, их подружек и жён,
Заглянувших на party в наш которайон.
 
 
Им и славится город великий Екот,
Привлекающий самый счастливый народ.
Запах денег и мяты будоражит нас всех.
Начиная с заката, начищаем мы мех
 
 
И идем в этот бар – средоточие благ,
И завистливо вслед нам глядит молодняк.
А на входе сфинксяра сверкает глазами,
Он следит за законом и за паспортами.
 
 
А когда он пропустит вас в славный эдем,
Захотите остаться вы там насовсем!
Нет терпения описывать ассортимент!
Иногда там присутствует сам президент.
 
 
Важный Френк скромно ходит средь ярких гостей.
Все клиенты пришли к нему из соцсетей.
За витражными стенами аэродром
Восхитительных блюд, сей украсивших дом.
 
 
Здесь певицы о мясе прекрасном поют
И с гостями вкуснейшие сливочки пьют,
Нежным муссом молочным свой пачкая мех,
И едят заодно, и играют для всех.
 
 
Если вы на диете, вам нальют молоко.
Ведь в «Magic of milk» оно льётся рекой!
Ну, а если калории шлёте вы смело,
Нашпигуйте тунцом свое рыхлое тело!
 
 
Разноцветные блики в пус-кафе устраняют
Одиноким их статус, ну а парочкам грусть…
Этот мир чёрно-белым порою бывает,
Отравляя приличным котам жизни вкус.
 
 
В деле часто помехи, и большими трудами
Добывается корм – он недёшев теперь!
И поэтому, гости, добро пожаловать!
Опрокиньте за наше здоровье фужер!
 
 
Этот бар – ваша пристань от нелёгких трудов.
Молоко здесь не козье и не коров.
Редкий, ценный продукт не найдете нигде,
Без дешёвых добавок в повседневной еде.
 
 
Молоко лучших кошек предлагаем мы вам,
Дайте шанс своим брошенным в детстве мечтам!
Лишь они срокам годности неистребимы
И годам, искривившим лопатки и спины.
 
 
Но, скрывая мечты и кумиров алкая,
И желаний паскудных, утомляющих дух,
Предает кот себя, не себя утверждая,
И теряет природный свой нюх.
 
 
В этом месте, не скрою, высокие цены,
Но не выше, чем радость от встречи с собой!
Я вам кланяюсь, леди и джентльмены,
И всегда рядом с вами душой!»
 
 
У Франциска от песни завернулись усы,
Хвост раздулся шатром, и хребёт распушился.
Тёплый ветер таскал аромат колбасы,
Он поэтому остановился.
 
 
Всё же мог он и больше о тонкостях дела
Говорить, но на всё нужен лад.
В этих юных хвостах уже, впрочем, осело,
Что их дед меценат и магнат.
 
 
Вот, к примеру, он строил больницы и пункты,
Где лечил своих бывших клиентов.
А ещё он спонсировал три института,
Помогал должникам в алиментах.
 
 
Кто не знал его дом, тот проездом видать
Проскочил по залетной путевке —
Не лечился у местных, в банк не шёл занимать,
В ВУЗ не полз за своей дрессировкой.
 
 
Ну, а кто бы не стал так активно творить,
Если б деньги нагрёб – пусть правдиво?
Им не в сейфе бездонном полагается жить,
А работать, и лучше красиво.
 
 
Френк всё знал наперед и проекты свои
Обналичивал, с планом сверяясь.
Вечерело. Всё так же сидели они,
Утомлённые, сонные малость.
 
 
А когда все носами в тишине заклевали,
Наш Франциск свой достал телефон.
В новостях неизменно о Covid писали…
…Вот на первых страницах Барон
 
 
Из знакомого места… так ведь это же там!
Протирает глаза наш толстяк.
Но для верности тут же полез в Котограмм,
Где вёл блог золотой холостяк.
 
 
Но скупые автографы были стары,
Нафталиновым духом аккаунт пропах.
И баронской любимой весёлой игры
Он не видел, хотя был в очках.
 
 
На Котбуке Барон был хотя бы вчера,
Хватал Маздой своей дорогой.
Вот он ест витамины и жбан имбиря
Вместе с кошечкою молодой.
 
 
На фасаде всё в норме! Отчего же земляк
Обвиняется в глупом деянии,
Что покинул без пропуска свой особняк
Да без маски, спеша на свидание?
 
 
Вот дела! Подивился Франциск и уснул.
Да и внуки сопели давненько.
А во сне он впустил журналистов в свой пул,
Прорядивши их строй хорошенько.
 
 
А ещё он увидел, как Рыжий скребёт
Самый лучший ковер в его баре,
Что котовника полон его огород,
Что украли его мемуары…
 
 
Вот тогда сон сбежал от Франциска в туман,
Что клубился над гладью морскою.
Тонким запахом крался в заутрю шафран,
Разбавляя себя тишиною.
 
 
Завтрак был далеко – пять часов до него,
То же время между домом и здесь.
Как же пьют сейчас сливки там и молоко?
Выметают ли лишнюю шерсть?
 
 
Френк одёрнул себя – что за мысли пошли?!
Только ночью их трудно прогнать…
Вдруг он вспомнил, что плохо упрятал рубли.
Вдруг в его заберутся кровать?
 
 
Тут же дёрнул себя нервным, кратким смешком —
Невозможны такие события.
Капитал он хранил, как все, за рубежом,
Там и золото, потом добытое.
 
 
Только всё же душком потянуло слегка,
Будто новость ареста Барона
Стала вестником зла, но лишь исподтишка,
Просочившейся из-за кордона.
 
 
Пот пробился сквозь толстую шубу его,
Понял Френк, что загнал его стресс,
И решил, что проверить хозяйство своё
Он не сможет, торча глупо здесь.
 
 
Но границы закрыты, самолеты стоят!
Он давно бы вернулся домой…
Карантинные меры повсеместно царят,
Даже Мургл, похоже, больной.
 
 
Пандемию и войны – всё пихает в айпад
И следит, чтоб ты дома сидел
И качал ГМО в свой жиреющий зад,
И от глупых ток-шоу сдурел.
 
 
Да, вселенной хвала – связь почти что всегда,
И директор сети шлет отчёт.
Но последний звонок был позавчера.
Отчего Боня цифры не шлёт?
 
 
Бонифаций пропал из сети день назад,
В то же время исчез и Барон.
Рестораны закрыты, заколочен фасад,
Да убытков уже на миллион!
 
 
Френк немного лишь знал, потому что нанял
Журналиста знакомого рыть.
Только Белый, к несчастью, также быстро пропал!
Наш магнат хотел плакать и выть.
 
 
Заключённый на острове, как другие коты,
Он спокойно не мог отдыхать.
И тогда, как другие лизали хвосты,
Продолжал ежечасно гадать:
 
 
Всё ли с бизнесом будет хорошо или нет?
И когда он домой полетит?
Так и встретил котяра прибрежный рассвет,
Сожалея за весь общепит.
 
 
Набрели думы Френку, как изжога в пути!
Ожидание в тягость, ах и увы!
Праздник отдыха сердце не греет давно,
Ведь тревожится в страхах оно.
 
 
В прошлом были, конечно, лихие деньки,
Но он с честью их все проходил!
Пусть порою пиджак раздирали в клочки,
Каждый миг приключенье таил
 
 
Или встречу, как было однажды весной,
Ночью тёплой, при полной луне.
На посту, перед баром, был задержан хромой
Белый кот в старомодном пенсне.
 
 
Всё, казалось, закончится прямо сейчас —
Странный гость явно был не формат…
Только Белый был мастер пылить всякий глаз
И бесед утончённых фанат.
 
 
Сердце Френку топила очевидная лесть,
Смазан мёдом был каждый пассаж.
И уже не казалась бедной белая шерсть…
Этот Белый писал репортаж!
 
 
Комплименты даря, журналист успевал
Делать видео, наглый прохвост.
И случайно, наверно, он здесь всем показал
Им заснятый когда-то курьёз
 
 
С неким Рыжим. Но молодость, право, грешна!
Да и цвет этот часто провоцирует всех.
– Этот опыт принёс и проблем, и ума.
Он закончил тогда политех.
 
 
– Да, я знаю, – ответил Франциск, —
Ты писал? Уважаю! Твой стиль близок мне.
Я бы точно за это тебе выдал приз.
Ну, а сам ты не был на столе?
 
 
– Да не я ведь едал! – заворчал журналист. —
Уж не кажется ль вам с высоты
Ваших лет, что я – ловкий и рыжий артист,
Крашусь в беленький для чистоты?
 
 
Не я выбирал мне соседа в те годы.
Селили студентов нас в кучу одну.
И часто бывало, что между породными
Пихали и сор, и шпану.
 
 
Мне нечем в своей родословной гордиться,
Лишь папа и мама – лингвисты.
По конкурсу шёл я, и с совестью чистой
В бюджете был на журналиста.
 
 
Других было много, но в комнате нашей
Один беспризорник прибился.
И тут же прославился пакостной кражей,
Чем честью своей расплатился!
 
 
И Белый опять перечислил подробно
Все факты минувшего времени в Лету…
Франциск вспоминал его тоже охотно,
Особенно баечку яркую эту:
 
 
«Сложились однажды у нас времена,
Нас было так много, что не перечесть.
А трапеза наша была так скудна!
Да… и порой было нечего есть.
 
 
Закончились сливки и корм дорогой,
Мы стали питаться непонятной едой.
Я долго держался! Страдал больше всех!
А ты, Эрик Рыжий, запачкал свой мех!
 
 
Клянусь! Я держался и был молодцом,
А кто-то не склонен быть честным лицом!
Мы всерьёз обсуждали его воровство.
Порою он вёл себя, как существо,
 
 
Которому двери и окна – пустяк.
Он мог разодрать самый жёсткий косяк,
На нём очень крепко бесстыдник сидел.
Нам всем не казалось – он явно сдурел!
 
 
Но дальше что было, ни капли не вру!
Говорит: «Веришь, Белый, я тут отопру!»
И тут же передними ручку нажал,
А задними дверь по привычке держал.
 
 
И она поддалась! Вот, на кухне шустряк,
Сосиски терзает пушистый маньяк!
Я был голоден! Но, право, к нему не пошёл!
И он в одиночку их лихо уплёл…
 
 
Мой гнев не унял его дикую прыть…»
– О, мистер Белый, могу ли спросить,
Вы всё записали? Я прав или нет?
Не бойтесь в Котьюбе озвучить сюжет,
 
 
Лишь теги продумайте, впрочем, вы – ас,
Пишите, пишите… на благо всех нас.
– Кстати, снимок гуляет сейчас в соцсетях,
Как висит он с сосиской в зубах на дверях! —
 
 
Вставил лепту известный британец Барон.
Он смеялся, и вторили ему в унисон
Бенгал Бемеве да подружка его,
Оголившая в породистых пятнах брюшко.
 
 
Мистер Белый тактично убрал объектив,
А потом попросил принести молоко.
Ожидали иные, что он даст эксклюзив,
Но он в мыслях ушёл далеко-далеко.
 
 
Он сидел – странный гость, среди шума один,
Иногда протирая подбитый смартфон.
– Не похоже, что Белый – простой семьянин, —
Френку в ухо шепнул компаньон.
 
 
Бонифаций был прав, как всегда. Френк молчал,
Ни к чему журналиста без дела тревожить,
Да и творческий, право, его потенциал
При желании мог он спокойно умножить…
 
 
…Старый Френк всё не спал, вспоминая дела
И предания той старины… Утро шло,
А бессонница в позднее утро стекла
Да в прибрежный песок золотой.