Текст книги "Череп овец"

Череп овец
Анастасия Буфина

Редактор Сергей Агарков

Иллюстратор Анна Антипина

© Анастасия Буфина, 2024

© Анна Антипина, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0062-9502-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧЕРЕП ОВЕЦ

ПРОЛОГ

Вологодская область, Череповецкий район, село Пагубино. Утро.

6 августа, суббота. 2022 год.

Дрожь пробирала до самых костей. Ладони хоть и были липкими, оставались такими же холодными, как и пару минут назад. Я со страхом прикоснулась к бабушке:

– Пошли со мной, – мой голос казался тихим, шелестящим и почти неслышным.

Мозг отказывался верить в происходящее. Родная бабушка Марина, которая умерла двенадцать лет назад, сейчас стояла напротив меня, загораживая чужого ребенка.

Она посмотрела назад. Пухлая рука бабушки уверенно сжимала тонкую кисть девочки, стоящей рядом. Когда Марина повернулась вновь ко мне, скользя равнодушным взглядом, сердце больно кольнуло.

– Мой дом здесь, —ответила Марина твердо и властно. Именно так она отвечала мне, когда не терпела возражений. Именно с такой назидательной интонацией произносила слова, когда мы вместе учили математику или геометрию. Именно так она отвечала моему папе, когда тот не слушал ее. Забытый голос раздавался в моей голове, родной и теплый, несмотря на железные нотки. Но вот взгляд бабушки оставался совсем равнодушным.

– Я не брошу тебя, нет! —вертя головой, я шагнула вперед, желая схватить бабушку за руку и, если понадобится, силой вытащить отсюда. Мы выберемся вместе, на этот раз я не оставлю ее.

Но Марина отпрянула, ребенок за ее спиной захныкал и стал дергать за ткань цветастого сарафана.

– Домой! —заплакала девочка.—Я хочу домой!

Заговорила! Впервые заговорила при Марине! А ведь молчала до этого, не желая и звука произносить!

– Сейчас пойдем, —Марина перехватила девочку за руку, чтобы та не баловалась. Вновь повернулась ко мне.

Губы бабушки были поджаты в тонкую линию, а глаза походили на две маленькие щелочки. На ее живом и розовом от летней духоты лице в редких местах появлялись капли пота, а лоб покрывался испариной. Я, так давно не видевшая родного лица, отмечала про себя все линии и особенности кожи, как у корней завивались короткие каштаново-рыжие волосы —вечный предвестник дождя и грозы, а редкие веснушки усеивали пухлые руки. Две симметричные родинки, расположенные на щеках, густые темные брови, внимательный и цепкий взгляд из-под опущенных ресниц. Марина всегда была доброй и понимающей. Любила, наставляла и оберегала меня, однако сейчас эта женщина надела маску строгости и настороженности. В ее глазах я увидела недоверие и нерешительность, словно где-то промелькнуло давно забытое воспоминание.

– Пожалуйста, пошли со мной! – внутри все клокотало. Мой голос, вмиг ставший чужим, звучал умоляюще и жалко. – Папа так обрадуется! Все обрадуются! Боже, я так скучала по тебе!

Я закрыла рот рукой, не в силах совладать с нахлынувшими эмоциями и сделала шаг вперед. Марина дернулась назад, все еще держа меня на расстоянии нескольких метров. Что-то чужое было в ее движениях, что-то механическое и ей несвойственное.

Громыхнул гром, и маленькая девочка вскрикнула, прижимаясь к бабушкиному платью. Марина присела на корточки и принялась ее успокаивать.

– Ты здесь чужая, —ответила мне Марина спустя несколько минут молчания. —Тебе нужно вернуться домой, – добавила она, взяв девчонку и повернувшись в сторону дома.

– Да пускай все сгорит к чертям, я не уйду без тебя! —рявкнула я, бросаясь вперед и хватая ее за локоть.

– Отпусти меня! – властно потребовала Марина, хватая свободной рукой мое плечо и что есть силы встряхивая его. – Тебе здесь не место, возвращайся домой!

Глаза бабушки недобро заблестели, взгляд стал суровым и требовательным, а хватка железной и крепкой.

– Ты —мой дом!

Все тело дрожало то ли от страха, то ли от происходящего. Рыдания сдавливали ребра, застревали в горле. Как бы сильно я ни пыталась сдерживаться, но когда Марина схватила меня за плечо, когда я почувствовала на своей коже тепло бабушкиных рук —слезы потекли ручьем.

– Послушай меня! – перебила меня Марина, не дожидаясь, когда я наконец успокоюсь и перестану дрожать.– Ты обязана вернуться домой, к родителям.

Я непослушно мотала головой. Все последние дни, месяцы, годы я будто бы и не жила – плыла по течению. Мне казалось все блеклым и нереальным, но сейчас, оказавшись вместе с Мариной, все встало на свои места. Я наконец-то обрела покой.

– Твое время еще не пришло, кулечек. – прошептала бабушка, прижимаясь ко мне и наклоняясь прямо к уху. Мое детское прозвище словно кольнуло сотнями игл, а холодное дыхание окатило до мурашек.

– И, надеюсь, придет еще не скоро, – с улыбкой добавила она.

Зеленые глаза буравили меня насквозь.

Бабушка крепко сжала мою руку, будто бы молча прощалась, будто бы говорила таким образом последнее «люблю».

Я закрыла глаза. Почувствовала, как по горячим щекам текут огненные слезы, как они обжигают кожу и одновременно с этим успокаивают сердце.

Мне хотелось рыдать. Хотелось кричать. Хотелось вопить, показывая тем самым всю несправедливость этого мира. Сейчас я как никогда чувствовала себя живой, и именно сейчас разбивалась о жестокую реальность.

– Проклятое село, —отстраняясь от бабушки, зашипела я в отчаянной злости, вытирая рукавом нос, – чертово тут все! – Крикнула уже сильнее, отходя в сторону.

В висках стучало. Плечи тряслись, словно пытались сбросить с себя тяжкий груз. Все мое естество вопило о том, что происходящее здесь – фантастика, быль, сказка, плохой и страшный сон.

Я зажмурилась и принялась считать до десяти. Старалась успокоить дыхание и сердцебиение. Перестать обращать внимание на эту проклятую девчонку за спиной бабушки, на саму бабушку.

«Этого просто не может быть. Этого не существует», – вторила я себе как молитву или мантру.

ЧАСТЬ I
ИСХОД

«У меня такое ощущение, что я всю жизнь

фокусируюсь либо на недосягаемом,

либо на нежелательном»

Джулиан Барнс «Элизабет Финч»

1

Москва, Красная Площадь, 7. День.

1 августа, понедельник. 2022 год.

Я стояла под летним палящим солнцем, высматривая впереди коричневый «Дастер». Рядом туристы с телефонами и фотоаппаратами спешили к главной достопримечательности города – Красной Площади. Прямо позади меня возвышалась церковь Григория Просветителя, а впереди – нескончаемый поток людей и автомобилей, снующих туда-сюда.

В наушниках играла спокойная песня «Москва» группы «Аффинаж». Легкий, мелодичный голос тихонько напевал:

«Я не боюсь» – говорю кому-то

«Всё хорошо» – себя успокою

И дождь пройдёт над Москвою

И я по-новому будто

Как в первый раз, задышу

В свободном паденьи

И угадаю по тени

Раскрывшийся парашют11
  Текст песни «Москва» группы «Аффинаж»


[Закрыть]

Я достала мобильник и еще раз прочитала сообщение, чтобы удостовериться, что не перепутала адрес.

«Красная площадь, 7. Напротив пятого дома.»

Подняла глаза к трехэтажному зданию. Ничего примечательного и необычного, вот только Ваня опаздывает на тридцать минут. Хрустнув пальцами, я принялась в нетерпении постукивать правой ногой. Потрогав липкую от жары кожу, мне захотелось принять холодный душ.

Хотя туда, куда я еду, могу рассчитывать разве что поплавать с пиявками. Село в Череповецком районе, судя по отзывам в интернете, не славилось ничем примечательным, кроме как необходимой мне иконой.

Нескончаемый поток автомобилей медленно проезжал мимо, и ни одна машина мне была не нужна так сильно, как коричневый кроссовер. В голову уже стали заползать дурные мысли, что он просто бросил меня. И хоть здравая и адекватная часть меня говорила о том, что нормальные люди так не поступают, мой внутренний параноик уже хотел звонить и писать ему во все мессенджеры.

Мимо пролетела мошка, и я помахала перед лицом. Мелкое насекомое все никак не хотело улетать, поэтому я помахала чуть сильнее, чем привлекла внимание прохожего. Оторвавшись от телефона, мужчина поднял на меня глаза и равнодушно смерил взглядом.

Раздался гудок. Машинально посмотрела в сторону звука и увидела, как в потоке автомобиля засверкал чистый «Дастер».

Схватив рюкзак и накинув его на плечо, я пулей полетела к автомобилю. Окно опустилось, и я увидела Ивана.

– Быстрей-быстрей-быстрей! —торопил он меня. Сев в автомобиль, я постаралась закинуть вещи назад. В конечном итоге рюкзак бесшумно повалился куда-то в ноги будущим пассажирам задних рядов.

– Привет, Настюх! —поздоровался приятель, внимательно следя за потоком автомобилей. Я, зная что Ваня совсем недавно получил права, на мгновение замерла, наблюдая за напряженными на руле пальцами. Они выдавали неуверенность.

– Привет, —я принялась наводить порядок на своем месте: сложила в сторону пустые стаканчики из-под кофе, закрыла окно, настроила кондиционер и пристегнулась.

С Ваней мы хоть и были давно знакомы, общались крайне редко. Быстрые кивки друг другу на занятиях боксом, короткие фразы на разные темы между подходами, иногда вставали в пары отрабатывать удары. Я знала, что Иван работает криминалистом. Я сама окончила юридическую академию и думала, что если и пойду работать по профессии, то выбор упадет на эту же отрасль. Однако, не срослось. Вместо будущего криминалиста появился керамист, что практически созвучно. Вместо трупов и экспертиз —занятия и мастер-классы с детьми и взрослыми. Я, если и переживала по этому поводу, то всегда смотрела на свою подругу Дашу, которая пошла работать в судебные приставы и практически жила на работе.

– Так зачем ты едешь в Череповец? Не думал, что там могут быть какие-то дела, – выдернул меня Иван из раздумий, и я заметила, что мы уже проезжали Большой Москворецкий мост. Автомобилей за окном становилось меньше, людей —больше.

– А ты зачем? – вопросом на вопрос решила переспросить я. Сейчас, когда за окном маячит родной город, а впереди поездка на несколько дней в какое-то село ради непонятной иконы, моя настоящая причина выглядела глупой и надуманной.

– У меня бабушка там живет, я каждое лето ездил к ней.

– Ездил?

– Давно не был, —пояснил Ваня, прибавляя скорость.

Мы погрузились в молчание. Не могу сказать, что неловкое, однако напряжение ощущалось. Я буквально чувствовала кожей, что Ваня хотел бы поболтать: развить тему поездки, перекинуться парой фраз, пошутить, да что угодно. По идее, я могла бы и поддержать диалог: задать парочку вопросов о бабушке, о детстве, развернуто ответить про причину поездки, вот только мне этого делать совершенно не хотелось. Пойдя на поводу у своей собственной бабушки, я сейчас нахожусь в машине с мужчиной, которого по факту даже не знаю. Что нас вместе связывает? Бокс? Парочка разговоров о его работе? А вдруг он вообще вывезет меня в лес и оставит там? А если он убийца? Андрей Чикатило был школьным учителем и даже участвовал в поисках маньяка, а что вышло по итогу? Он им и оказался. Я скосила глаза в сторону Вани, про себя отмечая, чем могла бы защищаться в случае чего. Ароматизатором в виде елки? Пустыми бутылками? Ваня же ехал молча и даже, казалось, был погружен в собственные мысли.

В итоге я села поудобнее, отвернувшись к окну.

А ведь действительно, зачем я поехала в Череповец? Чтобы что? У меня не было в том городе ни родных, ни знакомых. Что мне там делать?

«В августе» —фраза, брошенная в надежде, что от меня отстанут. Однако именно за неделю до начала третьего месяца лета меня стали мучить еще больше. «Приложись к мощам, Настя» —твердила моя бабушка денно и нощно, каждое утро названивая ровно в восемь тридцать утра, как какой-нибудь непутевый мошенник из выдуманного банка. «В твоем сердце нет бога, поэтому ты не можешь выздороветь» —повторяла она это как молитву, хотя сама верующей никогда и не была.

– Я пишу новую книгу, хочу собрать информацию, – внезапно выпалила я, почувствовав, как глупо, наверняка, со стороны выгляжу. Сама напросилась, чтобы Ваня меня подвез, несколько раз переносила поездку, а теперь сижу, насупившись, даже не говорю ничего.

– А про что книга? – тотчас отозвался Иван.

– Как обычно, фэнтези.

– То есть сюжет еще не придумала?

– Можно и так сказать.

Разговор вновь зашел в тупик. Я отвернулась, провожая глазами мелькающую за окном Кардашевскую набережную. Почему-то сейчас, отъезжая все дальше от дома, мне хотелось остановить машину и никуда не ехать. Гадкое чувство, проникшее прямо под кожу, вопило остаться в городе. Будто там, впереди, меня ждало нечто ужасное и плохое.

Посмотрев в окно заднего вида, я мысленно вспомнила все свои действия, когда выходила из дома. Прикрыв глаза, заново проверяла конфорки, ручки от дверей и окон, а также шнуры от утюга и удлинителей. Про себя ругнувшись, я достала телефон и открыла запись, на которой ходила по квартире и все выключала. Начинала как обычно со спальни, проверяя две розетки возле светильника и окна, затем были туалет и душевая, оттуда, удостоверившись, что краны закрыты, я перешла к кабинету. В кабинете стояла тишина. Это та комната в доме, где я бываю чаще всего. Там есть стеллаж с книгами, мой рабочий стол, за которым я пишу романы, сценарии и статьи, а также небольшой диванчик и две клетки с крысами. Увидев, что клетки я все-таки закрыла, а воды и еды грызунам хватит, чтобы продержаться до вечернего приезда соседки, которой оставила ключи, я спокойно досмотрела видео, где обхожу гостинную и кухню.

Удостоверившись, что квартира не сгорит в мое отсутствие и воры не ворвутся через открытое окно, я поставила мобильник на беззвучный режим и кинула его назад. Мне хотелось включить музыку в наушниках или посмотреть какой-нибудь сериал, однако, это было бы не слишком вежливо. Поэтому в машине вновь наступила тишина.

***

Когда мы проехали Сергиев Посад, то потихоньку разговорились. Впервые я отметила про себя, что Иван весьма красив: тридцатилетний мужчина выглядел чуть моложе своих лет, на год или два. Короткие стриженные волосы темного оттенка и легкая щетина на лице придавали ему некую брутальность. Взгляд Ивана неотрывно был сосредоточен на дороге, что позволило мне в деталях рассмотреть его профиль и карие глаза. На закате, когда их озаряли блики солнца, они становились яркими, насыщенными, словно в них спрятан янтарный камень. Это сравнение мне очень понравилось, и я решила его сохранить для будущей книги.

Также я узнала, что Иван родился и вырос в Москве, но в Череповце проживает его бабушка, к которой он частенько раньше ездил в гости на все лето.

– До учебы, —пояснил криминалист.—После академии моя жизнь перевернулась.

– Что еще расскажешь? —спросила я, поудобнее устраиваясь на сидении.

– Давай теперь ты.

– Хорошо, —тревога от отъезда постепенно улетучивалась и вместо нее появлялось приятное щемящее чувство в груди от предстоящей поездки. – Что ты хочешь знать?

– Как тебя угораздило пойти на бокс, конечно! —Ваня дружелюбно улыбнулся.—Ты же девушка! Зачем тебе это?

Цокнув языком, я шутливо бросила:

– До меня домогался старый препод, а я не смогла себя защитить. Вот решила пойти на бокс, чтобы сразу в случае чего бить таких мудаков.

– Серьезно? —Иван впервые отвлекся на секунду от дороги, но увидев улыбку до ушей, раздраженно бросил. – Над этим не смеются.

– Ладно, хорошо! – я подняла руки вверх, признавая неудачную шутку. – Я просто люблю бить потных мужиков, подойдет?

Мы продолжили общаться. Я рассказала, что свою первую книгу написала в тринадцать лет, а в семнадцать уже участвовала в литературном конкурсе, на котором заняла сто двадцать первоеместо из тысячи. Рассказала про работу в гончарной мастерской, и как мы с мамой решили открыть свою, про планы стать криминалистом и работу общественным помощником в следственном комитете. Ваня слушал внимательно: интересовался, задавал вопросы. Затем рассказывал о себе. По его словам, все детство он мечтал о героических подвигах —опасных приключениях, в которых нужно проявить смекалку и мужество. С такими мыслями, неудивительно, что после школы Иван поступил в московский университет МВД, где преуспел в дисциплинах, связанных с уголовным правом.

Когда мы проезжали Переславль, то пришлось остановиться: «Дастер», по словам Ивана, стал странно себя вести.

– Это ненадолго, тем более я хочу обновить информацию в аккаунте, —делился он со мной мыслями, проезжая мимо одноэтажного маленького здания. У меня завибрировал телефон, сообщая, что мы только что проехали Федоровский монастырь. Свайпнув уведомление вправо, я отложила мобильник.

– Что за информация в аккаунте?

– Иногда я подвожу других людей в Череповец с помощью приложения совместных поездок. Таким образом на бензине экономлю.

– И к нам кто-нибудь присоединится?

– Пока не знаю. Но я дам объявление, что уже в Переславле, и, скорее всего, кто-нибудь откликнется.

Мы остановились на пересечении Московской улицы и Большой Крестьянки. Иван вышел договариваться об осмотре машины, а я тем временем решила размять ноги. Ни разу не слышала о городе, в который заехали, так что я решила не испытывать судьбу и не отходить далеко от Ивана и автомобиля. Сомневаюсь, что он может оставить меня одну в незнакомом городе, но и бегать искать вряд ли будет.

Опять завибрировал телефон. На этот раз недалеко от автомастерской находилась церковь Сретения Господня. Я даже не знала, что означает «Сретения». Но, подумав, что ближайший час меня все равно не хватятся, решила посмотреть на местную достопримечательность.

Церковь оказалась буквально через дорогу. Подойдя прямо к главным воротам, я увидела возле здания местных прихожан. Одетые в темные одежды, с покрытыми головами, немногочисленные мужчины и женщины выходили на улицу, и, поворачиваясь к зданию и перекрестившись, отходили в сторону.

В эту же секунду прозвучал церковный колокол. Он был мощным и басистым, звонким и оглушающим. Мне такие звуки никогда не нравились, уж слишком громкими они были.

Сама церковь выглядела очень старинной. Она находилась прямо на возвышении, буквально напротив центральной улицы Московской. Про себя отметила, что, несмотря на малочисленность прихожан, к церкви вела крутая пешая лестница, а совсем рядом можно было воспользоваться более пологим асфальтированным заездом, подходящим для автомобилей.

Уже собравшись пройти вперед и посмотреть на храм изнутри, на телефон пришло сообщение от Ивана:

«Ты где? Машина готова, можем ехать»

***

Он сидел в машине, курил и что-то искал в телефоне. Увидев меня, он выкинул бычок на землю и завел автомобиль.

– Ты где была? Я уже думал без тебя уехать, – отшутился он.

Я хоть специалистом в машинах не была, но мне показалось, что на этот раз «Дастер» завелся лучше, чем пару часов назад у заправки.

– Здесь церковь недалеко есть, к ней ходила.

– Зачем тебе в церковь? – Иван направил машину в сторону проезжей части, убавляя радио.

– Я в Череповец еду, чтобы к святым мощам приложиться, – призналась я, подшучивая. – Почему-то подумала, что разницы нет, и решила посетить церковь здесь.

– А в Москве разве нет храмов, церквей? – пытался понять мою логику мужчина, хмурясь и следя за дорогой, —Почему именно в Череповец?

– Меня моя бабушка практически заставила поклясться, чтобы я поехала именно в Череповец и именно к той иконе, о которой она мне все уши прожужжала.

Достав смартфон, я зачитала вслух:

– Церковь иконы Божией Матери «Утоли мои печали». Говорят, что история ее «триумфа» начинается с одной богатой и родовитой женщины, которая тяжело заболела. Она была парализована и прикована к постели. Но однажды к женщине во сне явилась Богородица и сказала, что больная будет исцелена, если помолится иконе «Утоли мои печали». Когда образ принесли к больной, ее рука сама собой сложилась в крестное знамение. А после молитвы женщина встала с постели и ушла из храма своими ногами.

После зачитанного фрагмента Иван замолчал. Я успела попить воды и проверить несколько мессенджеров, как мужчина вдруг подал голос:

– Все равно не понимаю, зачем ехать именно в Череповец. Неужели в Москве нет этой иконы?

– Двадцать лет назад в Череповец ездил мой дядя Андрей. У него были… проблемы. Но, по его словам, после посещения той церкви все прошло. А моя бабушка очень впечатлительная. Запомнила эту историю и вот уже год мне ее постоянно рассказывает.

– Год?

Я кивнула, зная, что Иван этого не увидел.

– На самом деле больше, я просто округлила не в ту сторону. Но суть в том, что мне проще согласиться и съездить в этот Череповец.

– А что насчет истории, которую ты мне рассказала? Это как-то связано с тем, что твоя бабушка посылает тебя конкретно к этой иконе?

– Имеешь в виду, не отсохла ли у меня какая-нибудь конечность? —фыркнула я.—Нет. Здесь все проще.

– Насколько?

– Мне год назад поставили тревожно-депрессивное расстройство, – я пожала плечами, засматриваясь на розовато-оранжевый горизонт, и на секунду вновь очутилась в белом просторном кабинете, где светловолосый врач невнятно говорит: «Похоже, у вас тревога и депрессия смешаны между собой». – Бабушка думает, что раз у меня депрессия, то в моем сердце нет Бога.

– Думаю, что депрессия это все-таки болезнь и ее надо лечить… медикаментозно, что ли… – осторожно произнес каждое слово криминалист.

Поерзав на сидении, Иван бросил короткий взгляд на меня, и, как бы в нерешительности, задал следующий вопрос:

– Что, реально, депрессия? Я просто особо в это не верю. Ну там… депрессия бывает же почти у всех. Ничего не хочешь делать, с кровати трудно встать. А чтоб прям диагноз… – он сжал губы в прямую линию. Глаза его бегали по периметру дороги, руки постукивали по рулю. —Нет, если не хочешь, можешь не говорить об этом.

Тут наш разговор сошел на нет. Я буквально кожей чувствовала, что Ваня хотел расспросить побольше. Наверняка он бы задавал стандартные вопросы: «С чего все началось? Как чувствуешь себя сейчас? Принимала ли таблетки, и если да, то как ощущала себя после них? Правда ли, что некоторые из лекарств вызывают состояние овоща и привыкание?». И много других однотипных, скучных вопросов. Затем в ход пошли бы рекомендации. Хотя, думаю, Иван не входит в число тех, кто будет лезть с непрошенными советами, хотя и не исключала этого.

Мне хотелось и продолжить этот разговор, и одновременно переключиться. Хотелось выговориться и закрыть эту тему раз и навсегда.

Хотя кого я обманываю? Если бы не хотела, то даже не сказала ему про это. Глупо оправдываться и говорить, что ты случайно проболталась про свое заболевание, когда как сама хочешь, чтобы к тебе проявили хоть каплю сочувствия. Неосознанно, но хочешь.

Но о чем говорить? Что у меня депрессия? Развивать, мусолить эту тему сотни тысяч раз? У каждого второго есть либо депрессия, либо что-то еще, и заострять на этом внимание смысла нет. Тем более, это не очень-то и приятная тема для разговора, особенно с учетом того, что я до сих пор хожу каждые две недели к психотерапевту за новым рецептом антидепрессантов и транквилизаторов. Лечиться я не хочу. Называйте это как хотите: «предпочитаю глушить в себе боль и эмоции колесами», «стала аптечной наркоманкой» или же мне «просто лень». Любой из предложенных вариантов имеет место быть. Хотя, стоит отметить к чести врача, та пробовала вразумить меня на гипноз, массаж или когнитивную терапию. От всего я отказалась.

И пока я разрывалась от одного к другому, о желании выложить своему знакомому все как на духу или переключить эту тему раз и навсегда, на телефоне Ивана прозвучал звук сообщения, и мужчина сразу же полез в карман за мобильником. В эти доли секунды я забыла обо всех своих предыдущих мыслях и неотрывно следила за дорогой, проигрывая в голове различные сценарии происходящего.

Например, на трассу выбегает женщина и машет руками. Иван не видит ее, а когда замечает, становится слишком поздно. Происходит удар. Женщина летит в сторону. Мы сидим в машине и смотрим в дальнюю точку в надежде увидеть, что она встанет с дороги. Но та продолжает лежать, а под ней растекается ярким пятном кровь.

Или он все же замечает женщину. Рефлексы и инстинкты срабатывают первыми, и мужчина крутит руль в сторону. Автомобиль съезжает на полной скорости в кювет. Мы оба погибаем или отделываемся тяжелыми ссадинами и ушибами.

Но вот Ваня достал телефон и нажал на кнопку уведомления. На трассе не было следов ни женщины, ни аварии. Мы спокойно продолжали путь, пока мужчина вчитывался в экран смартфона.

– У нас появился новый попутчик, —радостно и, как заметила я, чуть облегченно объявил Иван.—Александра из Ярославля.