Текст книги "Записки разведчика. Книга первая"

Эпилог

– Юрий Петрович, я надеюсь, что Вы не в обиде на меня за спектакль с Вашими похоронами! Ведь нам как-то нужно было их убедить, что Вы не просто так остаётесь у нас! И спасти жизнь вашей дочери!

– Я не в обиде, Вадим Николаевич! Для дочери, конечно, это был удар, но она молода и справится! Господин генерал, а для Вас у меня есть одна новость. Я думаю, что Вы прикажете в ближайшее время привезти её сюда!

Генерал засмеялся:

– Что Вас привело к этой мысли? На самом деле у меня пока нет возможности послать группу за ней, уж извините великодушно, но обещаю, что как только…

– Вы меня не поняли, генерал! В течении двух месяцев она будет здесь! Дело в том, что в моём доме есть тайник, в котором лежат очень интересные документы, которые при их обнародовании снесут головы некоторым генералам вашего противника. Тайник находится в зале приёма посетителей. Если вам они интересны, мы можем это обсудить. Но в обсуждении деталей должен принимать участие лейтенант Привольный.

Но это задание было отложено в связи с условиями на фронте на пять месяцев.

Генерал встретил меня в штабе после моего возвращения с распростёртыми объятиями!

– Сынок! Благодарю за службу! Ты не поверишь, как я рад, что ты вернулся! Согласись, задание было сложным!

Я скромно улыбался и чувствовал себя очень скованно от таких похвал.

– Геннадий Борисович, ситуация сложная, не скрою! Особенно её окончание! Я не ожидал, что врач пойдёт на такой спектакль, но больше всего – что камешки сработают так мощно! Спасибо Вам за помощь с капитаном диверсантов. Только это и сломало Садыкова. Кстати, как они добрались до столицы?

– Хорошо добрались! Они живы и здоровы благодаря тебе! Да-да! Не скромничай! Два мешочка камешков помогли им встать на ноги и начать работу на нас. У тебя талант не только нахождения общего языка с людьми, но и Великий Стратег и Тактик сидят в тебе! Готовь дырочку для награды! Ты представлен к ордену!

От такой новости я вспыхнул до корней волос!

Ещё одна новость ждала меня в лагере: мне приготовили отдельное жильё. Поселили в деревне в доме у молодой хозяйки. Но это уже совершенно другая история!

Часть 3. Личные отношения

Моя хозяйка оказалась очень симпатичной девушкой: рост выше среднего, фигурка – точёная! Загляденье! Но я скажу о главном: при встрече и знакомстве людей они смотрят в первую очередь друг другу в глаза! Не долго, две-три секунды. Но именно эти секунды имеют огромное значение! За это время решается судьба их отношений! Не зря говорят: «Через глаза заглянули в Душу!» Именно так и происходит у людей. Их отношения бывают трёх разных типов: взаимная симпатия, односторонняя симпатия и взаимная антипатия (полное равнодушие). Я не буду говорить о психологии общения. Я скажу о нас с Машей: в её первом взгляде я заметил икорку интереса, которая переродилась в пламя. Но у меня у самого было холодно в груди. Я не стал играть её чувствами и постарался держать расстояние между нами. Ей было больно. Но ещё больнее было бы после окончания игры. И я держался.

После возвращения с задания я чувствовал себя уставшим и несколько больным. Генерал дал мне несколько дней отдыха:

– Отдохни, освойся с местом жительства. Поговори с хозяйкой, она, кстати, у тебя очень умная! А через три дня я жду тебя у себя! Отдыхай, сынок!

С Машей мы познакомились на крыльце. Я отметил сразу, что у неё очень красивые голубые глаза. Она стрельнула в меня ими и показала комнату:

– Располагайтесь!

Я осмотрелся. Комната была небольшой, в ней стояли стол, две табуретки, кровать и диван. Чистенько и очень уютно. Небольшое окно украшали вышитые вручную гладью занавески. Я хотел разуться в коридоре, но Маша сказала, что в комнате есть место под обувь, а здесь не нужно разуваться. На мои попытки возразить, она застрожилась:

– Кто в доме хозяйка?

– Вы! Кто же ещё?

– Извольте выполнять приказ, господин лейтенант!

Так что я разулся в комнате, снял ремень и гимнастёрку, сложил аккуратно на табуретку и лёг на диван. Уснул моментально и проспал до захода солнца. Я не сразу сообразил, что гимнастёрки на табурете нет. Только когда увидел, что Маша пришивает свежий подворотничок. Она сидела на кухне лицом к моей комнате и заканчивала подшивать. Я смутился:

– Маша, зачем Вы это делаете? У меня ведь свои руки есть! Я привык делать всё сам!

– Да, ладно, Вадим, не переживайте! У меня было свободное время, вот я и сделала. Баньку принять хотите? Я истопила, вода горячая.

– Здорово! Я сейчас, мигом! – обрадовался я. Метнулся в комнату, взял мыло, полотенце, смену белья, бритву с зеркалом и побежал в баню.

Пока я мылся-брился, Маша накрыла стол: картошка в мундирах, капуста квашенная с солёными огурчиками, хлеб, жареная рыба, в кувшине – квас, в бутылке – самогон. Тарелки, стопки, кружки, ложки, вилки… Полный набор!

Банька! Наверное, ни одна народность не любит столь процесс смывания с себя грязи в бане, как мы! У нас выработался за века даже собственный ритуал! В этом ритуале обязательно присутствуют мыло, мочалка, печь-каменка, тазы два штуки, и самый главный в бане – веник! Без него всё мытьё в бане превращается в обычное смывание грязи. А это можно сделать и в ручье. Так вот, процесс запускается следующим образом: в котёл, вмонтированный в печь-каменку, наливают воду и разжигают дрова в топке. Горящие дрова выполняют сразу три функции: нагревают воду, нагревают камни и нагревают воздух в бане. Вода нагревается почти до кипения. Затем в один таз кладётся веник и заливается кипятком. Веники бывают разными по своему составу: берёзовые, дубовые, эвкалиптовые, очень редко делают смешанные. Их заготавливают заранее и сушат под навесами в тени. Когда их заливают кипятком, листья становятся мягкими и не облетают. Дальше поступают по-разному: кто-то сначала моется с мылом, а потом парится, кто-то наоборот, сначала парится, а потом моется. Это каждый выбирает себе сам по своему состоянию здоровья и предпочтению. Я сначала моюсь, а потом парюсь! Чтобы в парилке стало жарче, плескают на камни каменки воду с различными добавками: пиво, квас… тут наступает момент ароматерапии и ингаляции при различных заболеваниях. Когда с тебя стечёт первый пот, начинаешь нахлёстывать себя распаренным веником! Это непередаваемые ощущения!!! Покрикиваешь, покряхтываешь, а всё равно лупишь себя веником! Обдашь себя холодной водой – и по-новой! Истратишь на парку все свои силы, но зато выходишь из парной счастливый! Красота!

После парилки еле доплёлся до дома. Присел на крыльце, привалившись спиной к перилам. Где-то совсем недалеко пели цикады, стремительно проносились то ли летучие мыши, то ли ночные птицы: в темноте не разберёшь. Высоко в небе светила большая Луна, время для маленькой ещё не наступило. Прохладно! Хорошо!

Вышла Маша, улыбается:

– С лёгким паром, Вадим! Вот, выпейте кваску! Из погреба достала, холодненький!

– Спасибо большое, Маша! Вкусный квасок у тебя! Сама делала?

– А то кто ж за меня сделает? У нас каждая хозяйка свой квас делает, и не найдёшь ни одного одинакового на вкус.

– Это что ж получается: полста дворов – полста сортов? Так что ли?

– Конечно! Только не полста, а полтораста.

– Да неужели! – удивился я. – Домов-то столько не наберётся!

– Наше село – лишь хутор, а основная усадьба – в лесу, в километрах трёх от нашей будет! Отдышались? Пойдёмте за стол! Откармливать Вас буду, а то худой совсем!

За столом Маша начала разливать самогон. Я её остановил:

– Маша, давайте не будем! Я не пью совсем. Лучше квасу! Очень он у Вас вкусный!

– Вадим, а за знакомство?

– Маша, я рад нашему знакомству, но пить не буду!

Она посмотрела на меня очень пристально, оценивающе:

– Как хотите, Вадим. А я выпью! И не потому, что я алкашка деревенская! А просто мне так захотелось! – она взяла полную стопку и одним глотком выпила содержимое. Выдохнула. Задержала дыхание.

– Вы закусите, Маша! Иначе, сморит очень быстро.

– Раз беспокоитесь, значит, я Вам немного понравилась…

– Маша, давайте определимся таким образом: девушка Вы видная, хорошо сложены, очень красивы! Но я должен Вам признаться: я не люблю пьяных людей, особенно девушек и женщин… Пьяные люди вызывают у меня антипатию из-за своей слабости. Прошу на меня не обижаться, я высказал своё личное мнение.

– Как Вы можете обо мне судить, если знаете меня всего несколько часов?

– Я не сужу Вас, Вы поймите меня правильно! Я высказал своё личное отношение к алкоголю.

– А Вы, оказывается, праведник!

– С чего Вы так решили?

– Пить не пьёте, за юбками не волочитесь, на всё имеете своё «личное» мнение… Прямо, святой! Можно с Вас иконы писать?

– Маша, что с Вами случилось? Неужели на Вас так действует самогон? Вроде, немного выпили-то…

– А Вы не считайте, сколько я выпиваю! Не зачем это делать! Я взрослая девочка! За себя сама отвечаю!

Я сидел и молча смотрел на неё. Не похоже было, чтобы так быстро и сильно подействовал алкоголь. Если только она раньше не выпила начальную дозу для храбрости. Я даже перестал есть. Она остановила свои речи на полуслове и уставилась взглядом в стол. Потом резко встала и прошептала:

– Простите меня, Вадим! Я сама не знаю, что я несу… Познакомились, называется…

Она выскочила на крыльцо, а по звукам шагов я понял, что и со двора она тоже убежала. Я закончил ужин в одиночестве, убрал и перемыл посуду, и пошёл к себе. Долго ворочался с боку на бок, прислушиваясь к звукам из её комнаты. Она пришла, когда на небе заалела полосочка рассвета. Слышно было, как она разулась и легла. У меня с души отлегло, и я сразу уснул.

Я не люблю рано вставать, поэтому проснулся почти в обед. Не открывая глаза, долго слушал деревенские звуки, такие знакомые и такие родные! Крики петухов, кудахтанье кур, гогот гусей, кряканье уток, мычание коров – это всё для меня знакомо с детства, это – родные звуки! Я даже размечтался под них. Вспомнил родную деревеньку, в которой родился и вырос, лес, в который мальчишками бегали играть. И тут до меня дошло: а где Маша? Почему её не слышно?

Я вскочил, быстро оделся и вышел на кухню. Обеденный стол был накрыт полотенцем. Поверх него лежал листок бумаги, на котором крупно было написано: «Завтрак на столе. Я ушла на сенокос.» Под полотенцем стояли тарелки с картошкой, огурцами, в кувшине – квас. Быстро позавтракав, я пошёл к соседям, чтобы расспросить, где сено косят. Оказалось, что это сделать совсем непросто! В селе остались только старики и старухи и совсем маленькие дети. Собрав самую «доступную» информацию, я пошёл в направлении, которое мне подсказали старшие. Видимо, «доступность» информации о местоположении сенокоса была не для меня, потому что, проплутав по стёжкам-дорожкам часа полтора, я так никого и не нашёл. Хорошо, что попался мне мальчик, которого послали в деревню за квасом. Он меня и довёл до поляны с сенокосом.

Увидев меня, женщины стали посмеиваться над Машей:

– Ой, Машк, гляди-кась, кто пожаловал собственной персоной! Эй, солдатик! Иди-кась к нам поближе! Хотим с тобой познакомиться! А то от Машки не дождёшься! Говорит: «Мой! Никому не дам моего ненаглядного!»

– Да что вы! Прям так и сказала? – Сделал вид, что сильно удивлён.

– А то! Сказала, что всю ночь работал, пусть поспит! А сама спит на ходу… Вот и хотим поближе познакомиться! Может, и у нас поработаешь?

– Да ладно, Матрёна, языком трепать! Не слушайте её, Вадим! Она Вам нагородит с три короба! Знаю я её!

– Маша, я ведь не в обиде! Я сам родился и вырос в деревне! Такие разговоры на каждом сенокосе бывают! Вы лучше скажите, чем я помочь могу?

– А что Вы можете делать?

– Косить, копнить, стоговать, вершить… Или у вас тут как-то не так делают?

– Всё так. А косы отбить сумеете? А то у нас никто особо не умеет, поэтому тяжело косить…

– Могу, конечно! Где инструмент у вас тут?

Через полчаса косы заработали по-новому. Старики похвалили за помощь:

– Милай, где ж ты раньше-то был! А то мы все руки себе повывихивали…

Поставили меня косить – снова радуются: косу держу правильно, скошенная трава сама в валок ложится сразу, работа идёт размеренно, без рывков и отставаний. А ещё и песни успевал напевать потихоньку! Дед Игнат прислушался к напевам, а потом спросил:

– Сынок, а где ж ты таким песням-то научился?

– Я из южан, дедушка! А у нас на покосах всегда песни пели, и сейчас поют! Я в детстве сначала их просто слушал, потом подпевать стал, когда слова запомнил.

– Я сам из южан! Стало быть, земляки мы с тобой! Только вот судьба забросила меня сюда, да так и оставила. Прирос я корнями в эту землю, в этот самобытный край, и уезжать не хочется, да и некуда, наверное! Годков-то мне уже много, никого там из знакомых и родственников не осталось…

– А память, дедушка, Вас не подводит?

– Память у меня всегда хорошая была! Никогда на неё не жаловался!

– А не было ли у Вас, случаем, среди дальних родственников Привольных?

Все на покосе оставили свои работы и прислушались к нашему разговору.

– Постой-ка! В нашей деревне жили два моих двоюродных брата, Васька и Петька Привольные. Я постарше их был на пару годков. Ох, и куролесили мы с ними! Могли всю деревню на уши поставить!

Сказать, что я был удивлён – это ничего не сказать! Я долго не мог выговорить ни слова от удивления. Наконец, собравшись с силою, я сказал тихим голосом:

– Василий Никанорович – мой дед, и они оба до сих пор живы.

Тут пришла пора уже деду Игнату ловить воздух ртом:

– Мать честная!!! Внучек мой родненький!!!

У него по щекам текли чёрные от пыли слёзы. Мы обнялись. От женщин к нам подошла бабушка Аксинья. Она тоже плакала и потихоньку причитала:

– Игнатушка! Какое счастье, Игнатушка! Как я рада нашему внучку!

И тут всех прорвало: подходили обнять, поцеловать, руку пожать, по плечу похлопать. В общем, закончился сенокос этим днём раньше обычного. Дед Игнат с бабой Аксиньей затащили меня к себе в гости, напоили квасом, накормили до отвала.

Вся деревенька собралась у них во дворе, все готовы были слушать мои рассказы о жизни на Юге. Маша пряталась и редко попадала мне на глаза, переговаривала с подругами и снова исчезала в толпе. Баба Аксинья вопросов задавала не много, зато дед Игнат ими завалил, спрашивал обо всём подряд: о братьях своих, об их детях, о внуках, об урожаях в последние годы, какое у кого хозяйство… Делился своими воспоминаниями:

– А вот ты знаешь, как мы жили? Чтобы мы, да ослушались старших! Да такого отродясь не бывало! И семьи были такими крепкими! Жениться тебе надобно, Вадим! Вот погоди, найдём мы тебе тут невесту писаную красавицу и умничку! Порадуешь нас, стариков, уже правнуками! Или есть у тебя уже на примете какая? Нету? Так мы это дело вмиг исправим! Смотри, сколько девах стоит тут! Все тобой любуются! Только помани пальчиком – любая твоей будет! Вот взять, к примеру, хозяйку твою, Машку! Ну чем она тебе не люба? И красива, и стройна, и умничка, и песни спевает, что твой соловей! А какой в доме порядок – сам знаешь!

– Старый уже, а чего несёшь-то! Пущай они сами меж собой разберутся! – Баба Аксинья махнула на него фартуком. – Молодёжь-то нынче совсем другая, не то, что мы были! Ты лучше баньку истопи, помыться надо после покоса. А я пока стол накрою, гостей потчевать надо.

– И то верно говоришь! – Закряхтел дед Игнат.

– Дедушка, посиди, отдохни, а я истоплю быстренько баньку! Я мигом управлюсь! Давайте вёдра, сейчас организую.

Пока я носил воду и готовил баньку, слух о неожиданном празднике докатился до нашей части. К нам на «огонёк» пришли все начальники и командиры во главе с самим генералом Семёновым, не занятые делами службы. Дед Игнат встречал их с распростёртыми объятиями:

– Геннадий Борисович! Родненький Вы наш! Какое счастье Вы принесли в наш дом!

Генерал был очень удивлён такому приветствию:

– Дядя Игнат, что такое случилось у Вас сегодня? Что за переполох?

Дед Игнат плакал от счастья:

– Да разве ж ты не знаешь, кого ты к нам в деревню привёз? Аксинья, веди скорее виновника! Пусть на него генерал полюбуется!

У генерала глаза от неожиданности округлились:

– Да объясните же, наконец, что случилось?

Дед Игнат продолжал сквозь слёзы:

– Геннадий Борисович! Как тебе не стыдно! Два месяца скрывал от нас мою кровиночку, моего родненького внучка! Привёз его сюда и спрятал, чтобы мы с Аксиньей ни слыхом, ни духом не догадались, что он совсем рядом с нами!

У генерала отлегло от сердца:

– Кажется, я начинаю догадываться… Вадим Николаевич, объясните-ка мне, каким образом Вы тут разыскали родственников?

Тут раньше меня вперёд выпорхнула, откуда ни возьмись, Маша:

– Господин генерал! Он тут совершенно не при чём! Деду Игнату понравилось, как Вадим пел на покосе и он спросил кто обучал таким песням Вадима. А потом выяснилось, что они – родственники!

Генерал засмеялся:

– Маша, ты-то почему встреваешь в разговор старших? Я же не обвиняю его ни в чём, а задаю простые вопросы только.

Маша смутилась, прикрыла лицо руками и убежала. Генерал был обескуражен её поведением:

– Вадим, что такое с Машей случилось?

И тут раздался из толпы голос Матрёны:

– Да втюрилась она в Вадима! Что ж тут непонятного-то?

Женщины сразу на неё зашикали:

– Да хватит тебе, Матрёна, всё опошлять! Несёшь незнамо что! Не обижай Машу! Ты её пальца не стоишь!

Матрёна вышла вперёд, подбоченилась и продолжила:

– А что, я разве неправду сказала? Сказала так, как есть! – развернулась и ушла в сторону.

Генерал отозвал меня в сторонку:

– Рассказывай, герой, что у тебя с Машей?

– Ничего у нас с ней нет! И когда бы я успел, если только вчера переехал к ней на постой? Весь день спал, потом в баньке помылся и снова спать…

– Ты смотри мне! Не вздумай обижать её!

– Да у меня и в мыслях не было!

– Вот и хорошо! Ладно, пошли к столу, зовут уже.

Застолье было шумным, весёлым. Нашлись гармошка, гитара, и под их аккомпанемент завели петь песни. Концерт получился отменный, в нём прозвучало много песен с разных концов света. А я всё искал глазами Машу, но никак не находил. Улучив момент, когда на меня не обращали внимания, я пошёл искать её. Она сидела дома на кухне и смотрела в одну точку. Из её глаз неслышно текли слёзы и капали на подол платья. Чтобы не вспугнуть её, я тихо подошёл к ней и присел на другую табуретку. Смотрел на неё и молчал. А она не обращала на меня никакого внимания. Мне было очень приятно сидеть вот так с ней и молчать.

– Пришёл посмеяться надо мной? – Неожиданный вопрос застал меня врасплох.

Я посмотрел на неё во все глаза и несколько секунд не знал, что ей ответить.

– Маша, я разве похож на того, кто может смеяться над горем ближнего?

Она вытерла пальцами слёзы, изучающе посмотрела на меня красивыми глазами и сказала:

– Нет, не похож. Тогда зачем пришёл?

– Я пришёл извиниться за своё поведение перед тобой! Прости меня, пожалуйста! Мне трудно объяснить, что происходит на самом деле, да и не объяснить всего в двух словах. У нас с тобой ещё будет время для обстоятельного разговора, но сейчас ещё рано. Я обещаю тебе всё рассказать! Но немного позже. А пока пойдём на праздник! Так надо, понимаешь?

– Вадим, я ничего не понимаю! Почему? Ну, почему тебе нельзя просто сказать мне, что у тебя есть другая?

– Это будет откровенной ложью. А я не обманываю никого, я не в состоянии никого обманывать.

– Тогда почему мы не можем быть вместе?

– Маша, своими вопросами ты разрываешь меня на части. Мне очень больно молчать, но и правду я сказать не могу тебе. Нам с тобой необходимо через пять минут быть в кругу танцующих! И мы там будем! Хоть бы мне пришлось тебя туда нести на руках!

Маша озорно улыбнулась сквозь слёзы:

– Я тебе поверю, если ты донесёшь меня до круга на руках!

Назвался груздём – полезай в кузовок! Я подхватил её на руки и бегом кинулся ко двору деда Игната. От неожиданности Маша взвизгнула, уцепилась мне за шею и всю дорогу смотрела в мои глаза. Она смотрела на меня тёплым взглядом, потом прижималась щекой к моей щеке, потом отстранялась и покусывала нижнюю губку. Я чувствовал, как часто бьётся её сердце рядом с моим! Я прижимал её к груди и больше всего боялся споткнуться.

Добежав до калитки, я хотел поставить Машу на ноги, но она обняла очень крепко мою шею:

– Нет! Кто обещал донести меня до танцевального круга и поставить в его центре?

Я внёс её на руках в центр круга танцующих и поставил на ноги. Маша тут же обвила мою шею крепкими руками и прильнула сладкими губами к моим губам. Музыка тут же умолкла, и все с восхищением смотрели на нас. Я не отстранял от себя это изъявление любви Маши. Мне было очень приятно и волнующе. Я прошептал:

– Маша, на нас все смотрят!

– Пускай! Они завидуют и не знают, что произойдёт через пять минут. Вадим, не отпускай меня сейчас! Потом! Никогда!

– Я буду всегда помнить тебя такой красивой!

Она была счастлива. Да, что там говорить: и я был счастлив! Мы были счастливы! Пускай на час, пускай на минуту, на миг! Но, много ли человеку нужно для счастья? Шла война, и нам неизвестны были её пути-дороги. А через три минуты эту деревеньку накрыло артиллерийским огнём противника. Первый снаряд попал в дом Маши, потом были и другие попадания. За полчаса обстрела были разрушены все дома в деревне, погибло очень много людей. В поднявшейся панике я потерял из виду Машу и никак не мог её найти. Нашёл её только двадцать лет спустя. В другой жизненной истории.