Текст книги "Вспомни меня, если сможешь"

– Так не пойдет, Аня, – размеренно выдохнул Олег и поднялся со своего места. Он зашел за спину и неторопливо покатил коляску по кафелю вперед. – Врач дал хорошие прогнозы, но для этого необходимо не утерять оптимистичный настрой. Итак, Анюта, ты у меня всегда была сильной девочкой. Я рассчитываю до конца года тебя поставить на ноги.

– За три месяца!? – слегка опешила Аня и наткнулась глазами на дверь ванной.

Лаконичная, серая поверхность дерева на мгновения напомнила ситуацию из прошлого, как они искали эту дверь. Этим они занимались целых две недели и истратили немало бензина. И в итоге взяли такую же, какая есть в каждом магазине нашего города, только из более благородного дерева. Перед глазами появилось счастливое выражения лица Олега и слегка замутило. Вспомнилась та дикая усталость, моральная и физическая, потому что тогда за рулем все время была она, ведь Олег серьезно потянул ногу на очередной тренировке в спортзале.

– Ну, я имею в виду не бегать, а шагать, – смущенно начал уточнять мужчина, открывая злосчастную дверь и бодро вкачивая Аню в ванную. – Мне кажется, если постараться, то вполне возможно.

– Посмотрим, – обреченно выдохнула она, когда Олег докатил ее до ванной и включил воду.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – хмуро заметил Олег, старательно регулируя температуру воды, ворочая кранами и периодически проверяя ее кожей ладоней. – Ты думаешь во всем, что сейчас с тобой произошло, виновен я. Я не снимаю с себя ответственности, но, к сожалению, начать усердно трудится за тебя мне не под силу.

После мужчина с легкостью поднял ее раздетую тушку, и погрузил в пенную воду. Она оказалась горячей, ей стало некомфортно, однако Аня промолчала. Стойко выдерживая температуру, она с усмешкой на губах думала, что Олег, вероятно, любит такую воду и подстроил под себя температуру. Ведь, чем больше температура, тем больше микробов погибнет, тем лучше распарится кожа и эффективней отчистится. Все просто, все просто идеально, как любит ее любимый супруг.

– Не об этом я думала, – равнодушно буркнула Аня и закрыла глаза.

Она уже успела привыкнуть к воде и полуваренная даже стала кайфовать от избытка тепла в ее теле.

– Тогда о чем? – спросил тихо Олег. – Ты постоянно такая задумчивая и немногословная. Может, стоит мне все уже высказать?

Аня открыла глаза и наткнулась на серьезные, родные серые глаза мужа. Они внимательно изучали ее лицо, несомненно, примечая уродливые следы долгой комы супруги. Ей вдруг стало неловко и… стыдно. А еще страшно, ведь долго он с ней сюсюкаться не будет. Чтоб приобрести и сохранять прежний, привычный образ жизни нужна идеальная, красивая жена. Еле живой, несчастный полутруп в коляске точно на эту роль не сойдет. Олег хотел наследников и десять лет ждал. Будет ли еще ждать? Это как раз станет тем испытанием, про который говорят под венцом. «В горе и радости, – сумбурно припомнила она. – Никто, абсолютно никто не скажет у алтаря, что свое горе не может нормально пережить, а чужое и подавно. И мысленно соглашается только наполовину. Где переделать обещания на более реалистичные?»

– О том, что мне мерещится всякая чушь, – искренне призналась она. – Я думала, что вероятно у меня еще не все лекарства вышли с организма. В коме от них мне снились красочные сны, в реале же… тоже сны. Нет галлюцинации, – наконец нашлась она.

– Возможно, – охотно согласился супруг. – Тебя полгода вечно чем – то пичкали. Слушай, я забыл полотенце, пойду, возьму чистое.

Олег живо исчез из дверного проема наружу. Аня всмотрелась в пушистую, белую пену, на мгновения ее заворожили маленькие пузырьки. Она попыталась пошевелить пальцами ног. Это невозможно было увидеть глазами, по ощущениям же полный ноль. Тогда приняв последнее усилия, Аня попыталась согнуть одну ногу в колене и через мгновения заметила поблескивающую кожу коленки. Это ее заметно удивило, глаза видели, что с одной ногой этот фокус удался, однако мозг не мог смириться с истинным чудом. Когда в ванной снова оказался Олег, Аня быстро распрямила ногу, не ощутив ничего. Но это только физически, эмоционально же слегка потряхивало. Хотелось снова оказаться в одиночестве и изучить основательно возможности своего изрядно потрепанного организма.

После купания к великому сожалению Олег не оставил ее. Когда они оказались в спальни, в их общей спальни с тем дорогим роскошным покрывалом он положил ее в расстеленную постель и лег рядом.

– Спокойный ночи, – совсем тихо шепнул он, и Аня увидела его подтянутую спину, слегка укрытую коричневой простынкой.

– Спокойной ночи, – ответила Аня, и свет в комнате окончательно погас.

Как только голова коснулась подушки, ее глаза закрылись и грубо, даже насильственно кто – то утащил ее сознание в мир сновидений. Она буквально не устояла на ногах, когда почувствовала под ногами твердый пол и тут же улетела спиной назад. Через пару шагов назад, Аня уперлась в стенку и не больно упала на задницу. Что – то с грохотом упало, послышался звук столкновения металлической посуды об кафель. Оглянувшись, заметила вокруг сумерки и большое окно, из которого лился тусклый, лунный свет в комнату. Не успела Аня прейти в себя и понять, где находится, как ее грубо схватили за воротник и приподняли над полом. Моментально стало жутко страшно, расширенные в ужасе глаза устремились на агрессора, не чувствуя опоры под ногами, в прямом и переносном смысле.

Темная, массивная, вероятно мужская фигура с яростью швырнула ее вперед, она обратно ударилась об стенку, на этот раз, наблюдая искорки в глазах от жуткой боли во всем теле.

– Какой друг, шлюшка!? – услышала Аня гневный мужской голос, обращающийся к ней, когда головокружения медленно отступило и сознания стало сложно и трудно проясняться. – Ты не сможешь мне изменять! – снова услышала она неадекватную и устрашающую агрессию в голосе «незнакомца» и в прямом смысле этого слова затряслась всем телом, свернувшись калачиком, поближе придвинувшись к стенке. – Я научу тебя быть моей!

Фигура снова двинулась на нее, это она заметила в лунном свете и принялась отползать в сторону. Это очень сложно у нее выходило, и тогда женщина вдруг осознала, что так стесняет ее движения. Огромный, беременный живот мешал и усложнял побег от разъяренного агрессора. Инстинктивно обхватив колени трясущимися руками, она положила на них голову, чтоб дополнительно прикрыть выделяющийся живот, прекрасно понимая, куда прилетит следующий удар, и охотно соглашаясь на это. В ту же секунду ее бьют по голове чем – то тяжелым, нехотя женщина полностью обмякла, больше не чувствуя живую преграду между коленями и животом. Больше не чувствуя ничего, кроме щемящей пустоты и тоски по ребеночку, который был. Он так близко, во сне. Анюта вспомнила ту безграничную любовь к маленькому Виктору. Последние мысли, что появились в ее голове тогда, были: его зовут Виктор. Пусть умру я, но он будет жить. Дай бог, он не будет таким, как его отец.

«Дай бог, он не будет таким, как отец, – это последняя мысль из сна не давала ее мозгу нормально функционировать весь следующий день». Муж рано утром уехал на работу, не заметив за женой ничего подозрительного. Вернее, что может быть подозрительным у человека, который неделю назад только вышел из долговременной комы? Ничего. Естественно мужчина старался не нагружать супругу своей тревогой и парализующим понимаем, что теперь жизнь не будет прежде со второй половинкой. Его жена изменилась, внешне, внутренне. Аня, здоровая, молодая женщина по твоей вине стала очень чужой, очень странной, очень раздражающей.

Сидя в своем коляске, она смотрела в окно, где проглядывался прекрасный, летний день в самом разгаре и думала. Много думала, слава господи эта функция у нее работала прекрасно. Но почему тогда эти размышления причиняли столько боли? Миниатюрная, осунувшаяся от изнурительной комы, с еще остатками былой, небывалой красоты блондинка восседала в своем инвалидном кресле и выполняла единственное доступное ей действие: она думала, вспоминала и мечтала. Но почему воспоминания начинались десять лет назад, когда ей почти тридцать?

Детство, у всех оно было. Это прошлое, которое невозможно стереть из памяти без остатка. Оно формирует, так или иначе, наше становления. Или, в зависимости от психики отдельного человека, влияет на формирования личности в будущем. Аня мало, что помнит из своего детского периода. В общем, воспоминания настолько замазаны и скудны, что можно сказать, у нее нет воспоминаний о таком щепетильном отрезке жизни. Одно она знала точно, оно не было легким и не было жутко шокирующим. Проходило оно спокойно и неинтересно. Родители много работали и практически не обращали внимания на свою единственную дочь. Да если и объективно смотреть, то Аня не была проблемным ребенком. Наоборот, Анюта росла скромным, тихим цветком. Она благоухала юностью и добротой. Радовала красотой и отзывчивостью, даже если ее не просили прямо об последнем. Однако, похожа девочка была неожиданно на отца, притом и характером и внешностью.

Мать Инга, симпатичная черноволосая женщина с пронзительными, холодными, голубыми глазами не передала дочери своей твердости и целеустремленности. И очень сожалела об этом, порой даже кричала во все горло, что ей придется тянуть свое дитя всю жизнь, как и ее отца. Вот так. Инга не любила дочь, не любила мужа, не любила себя. Она любила цели, деньги, стабильность. Последнее же оказалось очень раздутым и точно неопределенным. Почему? Да потому что не первый заработанный ею миллион, не десятый, не сотый не смог полностью оправдать это слово в ее представлении. Инге было все мало, она шагала по головам, скидывала в пропасть без особых угрызений совести любую живность, что стала на ее пути. Нечаянно или намеренно, не важно. И по сей день, беспринципная бизнес леди ненавидит всех и вся. Богатство ее не успокоило и не удовлетворило.

Уже, как пару лет Аня не общалась с родительницей вообще. Только если с отцом, которого она сильно любила и жалела. Мягкий, симпатичный мужчина стал уже совсем седой, хотя тому было не больше пятидесяти пяти. Он не смотря не на что, всю жизнь был предан тираничной жене, помогал управлять Инге в ее бизнесе, и все еще продолжал безгранично любить свою супругу. Инга из – за свойств своего отвратительного характера периодически гнобила и угнетала морально супруга, однако несмела его отпустить. Плюясь ядовитой слюной, она продолжала цепко удерживать мужчину рядом, потому что знала, что только он сможет ее выдержать. Только Геннадий сможет вовсе, и забыть об упреках и последующих обидных высказываниях, сказанных в очередном приступе беспричинного гнева. Ее Геннадий был мальчиком для словесного избиения и самым драгоценной отдушиной, когда она осознавала, что является ничтожеством, несмотря на все свое богатство, и показного уважения коллег.

Теперь вы вполне можете понять, почему прошлое так спешно утилизировалось из воспоминаний Ани. Сработал инстинкт выживания и постарался подтереть, то, что уничтожало хозяина изнутри своей токсичностью. Ведь накопленные психологические проблемы, выдаваемые ей матерью, оседали невидимой дымкой на душу и знатно гробили ей психику. И сейчас ее беспокоило одно, оно сковывало душу той знакомой ледяной дымкой и душило, душило, не перекрывая дыхательные пути. Она ощущала те стальные, беспощадные руки на своем горле, как в детстве. Мать была далеко, мало того, что они не общались пару лет, до этого встречи происходили редко и Аня не позволяла матери коснуться ее сердце своим змеиным, ядовитым языком. Тогда почему эти стальные путы крепко держали ее за горло и несли по жизни? Она в ловушке, вся жизнь в ловушке и лжи? Или просто больна? Бесповоротно психически больна? Сердце терпимо, но мучительно сдавливали сомнения и боль. Анюта поморщилась все еще пялясь в окно и мимолетно задумалась еще о том, что уже вечер, а ужасающих видений не было. Это дополняла уверенности, что лекарства, которыми пропитан ее организм успешно выходят и отрезвляют голову. В скором времени она поймет всю трагичность и безысходность ситуации?

Девушка уставилась на свои ноги, худые, прямые палки в тонких серых штанах, сейчас они казались ей не своими. Она почти поверила, что пока находилась в коме, ей пересадили чужие, женские и максимально похожие, чтоб никто не заметил подмены. Эти бредовые мысли на мгновения показались ей логичные и вполне оправдывающие сложившейся их статус. Нижнею часть тела невозможно пересадить так, чтоб она функционировала, как своя. Ну, по крайней мере, Аня еще не слышала о таком рывке в медицине. Медленно и достаточно доходчиво разум в конечном счете доказал неадекватность и даже нежизнеспособность ранних умозаключений. Однако это помутнения лишний раз доказало, что с сознанием женщины что – то произошло. И не важно: болезнь это или временное, побочное действия многочисленных препаратов, которыми длительное время в неограниченных количествах вливали в нее. Это ее пугало, жутко и часто. Это значительно тормозило ее восстановления.

Тот жуткий, переросший эмбрион, что явился к ней вчера, обещал ей помочь, но это был лишь плод фантазии ее не вполне здорового рассудка. Что будет дальше? Видения и кошмары изматывали ее итак ослабленный организм. Первая ночка дома не дала ей долгожданного отдыха. Более того, это ужас начался еще в больничных стенах, и одна и та же линия прорисовывалась изо дня в день. Она никогда не была беременной. Конечно, Аню тревожит, что теперь скорей всего у нее не будет детей. Однако не так значительно, чтоб подвергаться такой психологической атаке на этой почве.

Дверь вдруг резко открылась, с подносом в руках вошла чуть полноватая женщина в аляпистом, покрытым целым ворохом разносортных цветов платье ниже колен. Аня познакомилась с Людмилой еще рано утром, когда та принесла ей завтрак и помогла одеться. Она еще тогда оказалась ей не по душе. Миловидная, с усталым и не выспавшимся лицом блондинка напомнила ей одну из среднестатистических особ изнуренных тяжелой и неинтересной жизнью. Никогда Анюта не испытывала к такому виду женщин неприязнь, но тем не менее, ей хватало своей трагедии, чтоб каждый день видеть женщину, которая пришла работать в богатую семью и в тайне люто ненавидит ее всем сердцем.

Той было чуть больше тридцати. Утром Аня позавтракала, затем приказала закрыть дверь и не заходить к ней до вечера. И она вызвала стойкую симпатию, потому что выполнила ее наказ без пререканий. Такая сиделка ей подходила: она помогала ей и одновременно не мешала навязчивым общением. Первый день подходил к концу, скоро вернется с работы Олег. Аня хотела обговорить с ним некоторые моменты ее реабилитации.

– Вы проголодались? – осторожно узнала Людмила, неуверенно застыв на пороге. – Я тут борща сварила. Пока горячий, поужинайте?

Аня развернулась, развернув инвалидную коляску вперед к двери.

– Спасибо, Людмила, – ответила мягко она. – Накройте стол, пожалуйста. Я сейчас туда приеду.

Хозяйственная сиделка беспрекословно выполнила просьбу, оставив входную дверь открытой нараспашку. Аня охотно последовала за ней, ведь она и правда, очень проголодалась и не откажется от жидкого, горячего блюда.

Вскоре Аня была вынуждена похвалить Людмилу и искренне поблагодарить. Ее варево оказалось самым лучшим, что за последнее время доводилось, ей есть. Домашнее, горячее блюдо мягко легло в живот и слегка разморило Анюту. Ей захотелось лечь в кровать и подремать пару часиков. Это было не лучшей идеей, потому что только едва вечерело и сон в это время, ничего хорошего не сулил. Но бороться с внезапно охватившей ее усталостью и внезапной расслабленностью она не могла. Людмила помогла оказаться ей в кровати и Аня отпустила ту домой, сказав, что ожидает ее возвращения уже завтра.

Глава 3

Когда Анюта открыла глаза, то наткнулась на жуткую, непроглядную темноту. Несколько минут неподвижно пролежав, она повернула голову в бок, в сторону входной двери и заметила щелку тусклого света, потому что дверь оказалась полностью не заперта. Затем ощутив нарастающую тревогу, ее рука нащупала телефон. Через мгновения лицо женщины осветилось светом из экрана айфона, а глаза с удивлением заметили неожиданные цифры.

– 2:43, – хрипло ото сна произнесла вслух время она и потерла глаза другой рукой.

Позднее время заметно удивило ее, а рука, недавно протиравшая глаза в надежде стереть наваждения и увидеть другие цифры, коснулась противоположной стороны кровати. Пустая, прохладная простынь обожгла ее кожу, осознанием, что Олег никогда не засиживался допоздна. Он всегда ценил свой отдых, сон и не пренебрегал им ради своего здоровья и режима, который, как мужчина утверждал неотъемлемая часть повышенной продуктивности на весь следующий день.

Сильно захотелось выяснить причину нарушения режима, ведь ее не оставляло отравляющее предчувствия чего – то плохого. И чем дольше она лежала, тем, это ощущения интенсивней нарастало, угрожая полностью поглотить ее душу и разум. Не хотелось развития тревоги, но она даже не представляла, как самостоятельно выберется с постели и взберется на инвалидную коляску.

В следующую секунду Аня включила фонарик на айфоне и положила гаджет светом наверх. В комнате появилось достаточное освещения, одеяло откинулось в сторону. Взгляд упал на истощенные ноги, вид ей не нравился, более того, он вызывал у нее отвращения и гнев. Она сдавила зубы друг на друге и с ненавистью уставилась на них. Обратно появилось нечто похожее на отрицания реальности, ведь ее ноги не могут так выглядеть. Всю жизнь она видела стройные, здоровые, подкаченные конечности, а сейчас, что перед ней? Как они смогут восстановиться? Когда начнут выполнять свою функцию и вообще начнут ли?

Любопытство и тревога не отступала. Именно они и капелька гнева и ненависти на себя помогли ей выбраться из постели и упасть в рядом стоящее инвалидное кресло. Правда ничего не получалось с первой попытки, и даже не со второй. Приземлившись грубо, и мимо кресла Аня выругалась и с усилием взобралась на него. Часто и сбивчиво дыша, она немного отдохнула от повышенных внезапных усилий. Голова кружилась, немного побаливало бедро, на которое она грохнулась в постели недавно. Это вызвало на ее лице невольную улыбку. Это казалось одновременно чудом и признаком возможности восстановления, ведь одна нога сложно, неохотно, но слушалась ее. Она функционировала, еще Аня чувствовала боль в бедре. Ощущать хоть минимально свои ноги ей понравилось. Волна тепла от появившейся надежды прошлась по телу и немного взбодрила тела, сняв часть усталости.

Достаточно отдохнув, она вспомнила о своей цели и нажатием кнопки привела инвалидную коляску в движения. Через пару мгновений, она уже пересекала небольшой коридор и выехала в кухню, которая ослепила ее глаза своим ярким, дневным освещением пяти мощных лампочек в люстре. За столом она заметила Олега, понуро опустившего голову на однотонную скатерть и высматривая там что – то очень внимательно. Вскоре и вскрылась и причина его такого поведения, ведь рядом в прозрачном бокале виднелась коричневая, без сомнения крепленая жидкость.

– Олег! – потрясенно выдохнула Аня и сразу же наткнулась на затуманенный алкогольными парами взгляд мужа. Ее сердце гулко забилась, она едва узнала своего супруга, потому что первый раз видела того пьяным. Олег призирал алкоголиков и всегда придерживался мнения, что алкоголь, для слабых. И что она видит? Ее муж ослабел волей, потому что его идеальная, комфортная картинка разрушилась. – Ты же не пьешь.

Остекленелый взгляд хмуро опустился на ее лице. Анне даже показалось, что в глазах мужчины промелькнул стыд, но его тут же перекрыло отчаянье и… слезы. Да, его глаза повлажнели, опьяненное сознания оказалось не силах держать маску спокойствия и смирения сложившейся ситуацией.

– Ты не видишь, что происходит? – с усилием сглотнув слюну, обреченно поинтересовался мужчина. Из его глаз никак не могли вытечь слезы, они застряли в глазницах. Аня взирала на это явления и где – то на подкорке сознания промелькнула мысль, что эти частички влаги были выдавлены специально для нее.

– Слава господи глаза остались целыми и невредимыми, – буркнула себе под нос Аня, когда отвела свои глаза в пол. – Или наоборот, – глубоко задумалась она, вспоминая свои жуткие видения. – Лучше это все не видеть.

Воцарилось молчания, Олег допил виски и громко поставил бокал обратно на стол. Ане вдруг тоже жутко захотелось выпить, только инвалидное кресло не давало ей этого сделать. Ей казалось как – то неправильно пить алкоголь, сидя в таком месте.

– Анюта, я все ровно тебя люблю, – вдруг искренне признался Олег. – Я всегда тебя любил и люблю, именно это тебя и сгубило. Как тебе не повезло оказаться тогда с подружками в клубе «Глобус».

Это признания полностью отбыло желания утопить мозг в алкогольных парах. Ей захотелось работать над собой и восстать из пепла, если она все еще такая кому – то нужна. Названный клуб никак не мог воспроизвестись в воспоминаниях, как бы она не старалась. Но сердце подсказывало, что это было место их знакомства. Однако само место и подробности не вырисовывались в памяти. Эти странности она охотно спихнула на аварию и кому.

– Я не помню никакого клуба, – робко призналась женщина. – Это место, где мы познакомились?

Серые глаза мужа вмиг протрезвели и более осознанно перевелись на нее. К ее удивлению алкогольный блеск в них потух и тот заметно задумался. По мере его размышлений лицо все бледнело и бледнело, пока не превратилось в равнодушную, холодную маску.

– Да, – наконец уверенно ответил он. – Я и сам уже забыл, как выглядел тот клуб.

Олег встал, схватил свой пустой бокал со стола и подошел к раковине, тщательно намывая его и протирая сухим, вафельным полотенцем. Белоснежная ткань терла стенки бокала до хруста, даже выпивший Олег оставался Олегом. Целых десять лет они казались всем самой счастливой, можно сказать образцовой парой. Что было до этого, Аня не могла вспомнить, как бы ни старалась. Как они познакомились? Какая у них была свадьба? Где и когда?

Хруст стенок от сосредоточенного трения бокала полотенцем продолжался. Мужчина изредка вглядывался в стенки, возвышая его на уровне глаз и неудовлетворенный результатом, продолжал упорно стараться. Аню затошнило, она поморщилась. До дурноты это действия что – то неприятно напоминало ей. За десять лет, конечно, это действия происходило не единожды, но… почему оно кажется таким знакомым и раздражающим? Ее сознания стало мутнеть, от изнуряющей тошноты и беспокойства, ее буквально вырубило.

Она оказалась в помещении, где играла громкая музыка, мелькала перед глазами цветомузыка. Аня посмотрела на себя и увидела на себе маленькое, черное платье. Находилась она за борной стойкой, на противоположной стороне от нее стоял Олег. Молодой, весьма привлекательной внешности парень в белой, классической рубашке и черных брюках. Этот деловой наряд выглядел так, словно был сшит для него или даже придуман для него. Девушка, а именно молодая Аня залюбовалась барменом. Тот тщательно протирал белым, вафельным полотенцем бокалы и пронзительным взглядом сверлил роскошную посетительницу, стоявшую напротив.

Аня же, миловидная, хрупкая блондиночка смахивала на восходящую, голливудскую звезду. Ее натуральный, роскошный блонд сверкал от разноцветных огней цветомузыки, так, что захватывало дух. А ангельское личико с голубыми, ясными глазами и аккуратненькими, розовыми губками привлекало не только взгляд, но всеобщее внимания всей мужской половины танцевального зала. Девушка не намеренно восхищала всех своей натуральной, необычной красотой и изящностью, с которой двигалась. Она словно танцевала, но не какой – то вульгарный, легкий танец, а настоящую, превосходную классику. Этот юный лебеденок заворожил парня с первого взгляда. Бармен вдруг опомнился и лучезарно улыбнулся:

– Вам налить что – нибудь выпить? – поинтересовался с особой заинтересованностью он, все еще протирая до крипа свои бокалы.

– Хватит их тереть, – с улыбкой попросила Аня. – Они уже могут годиться стеклами для микроскопа.

Парень отложил бокал в сторону и, нагнувшись, шепнул, почти в ухо девушке:

– Зато они могут годиться и для онкобольных посудой, потому что особо чистые. Я хочу угостить вас авторским коктейлем. Очень слабенький и очень вкусный, позволите?

Анюта серьезно кивнула и застыла взглядом на приготовлении особого коктейля парнем. Через считанные секунды загадочная, розовая водичка в красивом, стерильном бокале досталась ей. Девушка попробовала напиток и удовлетворенно хмыкнула:

– Спасибо, реально вкусный. Что там за приправа такая необычная?

– Это секрет, который есть возможность узнать только моей девушке, – многозначительно осмотрев Анюту, ответил Олег.

Аня улыбнулась, потягивая с трубочки коктейль. Подняв взгляд вверх, наткнулась на светящейся голубую табличку «Глобус».

«Встреча состоялась, – пронеслось у нее в голове мимолетно. – А секретный ингредиент коктейля манипуляция. Как можно не узнать манипуляцию?»

– Аня, – негромко позвали ее снова.

Резко женщина вернулась назад и странно посмотрела на стоящего перед ней мужа. Олег показался уже совершенно трезвым. Красивое, родное лицо вопросительно взирало на нее. «Почему та встреча оказалось роковой по его мнению? – задумалась женщина, припоминая недавний пьяный диалог супруга. – Потому что потом по его вине она попала в аварию?»

– Пойдем спать, – велел ей Олег и, встав за спиной, покатил ее коляску в сторону спальни.

Когда они вошли, то Олег уложил ее в постель и, укрыв махровой простыней, встретился взглядом с Аней.

– Я вспомнила нашу встречу в клубе «Глобус», – тихо рассказала она и увидела в глазах мужа страх. Быстро он сменился на растерянность, тот присел рядом и заговорил:

– Это значит, что тебе становится лучше. Это был мой самый лучший день, когда я тебя увидел, то сразу решил, что ты будешь моей женой.

– Почему ты испугался? – не сдержалась и поинтересовалась женщина, схватив крепко руками простыню, сидя в постели.

– Когда? – не понял мужчина.

– Сейчас, – незамедлительно ответила Аня. – Вроде наше знакомство было милым. Я тогда тебя тоже посчитала весьма симпатичным.

Олег поднял глаза вверх и со смущенной улыбкой объяснился:

– Я увидел время. Уже так поздно, а завтра на работу рано.

Затем, словно опомнившись, спешно принялся раздеваться. Сначала расстегнул пуговицы на запястьях, потом принялся за центральные.

– Тебе очень идут деловые костюмы, – радушно заметила Аня. – Эта рубашка, она сидит на тебе так же, как и в первую нашу встречу.

– Я знаю, – тихо ответил он, обнажая свой упругий, подтянутый торс. Белоснежная, строгая рубашка приземлилась на плечики и отправилась на полку, где обычно помешались грязные вещи. Даже выпивший Олег не уступал своим привычкам, разделся он неторопливо, каждую вещь аккуратно слаживая и помещая к грязным вещам. Он не любил свои грязные вещи небрежно слаживать в корзину для белья. Для этого у него была отдельная, прикрепленная к стене вешалка. Когда на ней собиралась более трех комплектов, тот сдавал вещи в ближайшую приличную химчистку. – Я пойду в душ, а ты ложись спать. Тебе нужно отдыхать.

– Я полгода успешно справлялась с этой задачей, – не зло усмехнулась Аня и натянула, покрыло прямо на подбородок.

– Это был другой сон, патологический, – тихо не согласился супруг, разглядывая в руках вешалку с комплектом делового костюма. – Тебе в будущем предстоит много работы. Мне нужна здоровая жена.

После этих слов, мужчина, сосредоточенно оценивая свои вещи критическим взглядом, аккуратно повесил их на вешалку и отправился в ванную комнату. Аня прикрыла глаза, до ее ушей донесся шум воды из соседней комнаты. В моменте он показался ей неприятным, она поморщилась. Убеждая себя, наконец, заснуть и прекратить фантазировать и нагнетать, Аня не шелохнулась, оставшись лежать в фигуре солдатика. Так и заснула, возвращения Олега из ванной она уже не дождалась.

Анюта разлепила глаза и обнаружила себя в позе сидя на полу, в ванной комнате. Впервые мгновения женщина не могла спросонья полностью понять, где и как оказалась в сидячем положении на белоснежном кафеле. Еще ослепительно яркий желтый свет слепил глаза, заставляя их сразу прикрыть от моментальной боли и дискомфорта. Она зажмурилась и в следующую секунду поднесла к ним руки, стараясь хоть как – то закрыться от ослепительного освещения.

Первое, что Аня поняла, когда глаза хоть примерно привыкли к свету, это, то, что инвалидной коляски рядом с ней не имелось. Еще этот ужасный, желтый свет казался ей мучительным и чужим, ведь их ванная комната всегда освещалась приятным дневным, белым светом. Олег любил дорогие, качественные лампы. Постепенно сознания просыпалась и женщину накрывала настоящая, сильнейшая паника. «Как она сюда попала? И зачем? – принялись ее мучить своевременные вопросы». Она оглянулась и к своему утешению узнала свою ванную комнату. Тишина и полнейшее непонимания вызвали неприятный звон в ушах. Аня критически оглядела себя и с расширенными от ужаса глазами увидела на себе черное, коктейльное платье, хотя ложилась в постель в бежевой, шелковой ночной рубашке.

Взгляд опустился ниже, на тощих, болезненных ногах оказались надеты черные туфли на высоком каблуке. Дрожащими руками и часто дыша, она сняла их с ног и откинула в сторону. Воспроизвелся естественный глухой звук плотной, замшевой ткани об кафель. Аня машинально повернулась в сторону двери, отлично осведомленная о хорошей слышимости любого звука из ванной в спальню. Однако к глубочайшему разочарованию она не дождалась Олега. Тот вероятно выпив ранее алкоголь, спал очень глубоко. Судорожно выдохнув, женщина попыталась встать и к своему же удивлению все та же слабо функционирующая нога смогла справиться с этой задачей. Слабость и горизонтальное положения переносилось плохо. Ее сильно затошнило, голова резко закружилась и, кажется, не собиралась прекращать свою сумасшедшую карусель. Аня крепко схватилась за раковину двумя руками, надеясь на скорое привыкания и хоть относительное восстановления вестибулярного аппарата.

Однако долгие минуты не давали улучшения, и неестественно растягивались. Вторая нога не принимала прямое участие в стоянии, если только ненадежной подпоркой. Первая же начинала побаливать, постепенно ноющая боль заставила ее всплакнуть. Две дорожки слез полились по лицу. Стало очень противно на душе. Ее так измотали ужасающие видения и бессонные, полные шокирующих неожиданностей ночи. Они казались ей бесконечными и непреодолимыми. Вечно она будет ночами или путешествовать, или встречаться лицом к лицу с пугающими видениями и существами? Насколько ее хватит?